Текст книги "Русская недвижимость. Сборник рассказов – 2"

Русская недвижимость
Сборник рассказов – 2
Александр Леонидович Миронов

© Александр Леонидович Миронов, 2017

ISBN 978-5-4485-8959-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Покупки на дом

Ефросинье Степановне в октябре привалила нежданная радость. Как будто упала с потолка манна небесная. Выигрыш аж на пятьсот тысяч рублей!

– О, Господи! Неужто снизошла-таки и до меня твоя благодать?..

Вначале Ефросинья Степановна не могла ничего понять: как? откуда? от кого?.. Стала осматривать конверт. И нашла ответ на вопросы.

Конверт был в половину листа писчей бумаги. На нём красивым печатным шрифтом были напечатаны её адрес под целлофановым окошечком и логотип с обратным адресом: ООО «Покупки на дом», 111974, Москва, ая 4. А на почтовом штемпеле: «Почта России. Тверь 170000».

Но самым впечатляющим была надпись крупным шрифтом – «Суперприз — 500 000 рублей!» И под ней рамка телеэкрана, где располагалось другое сообщение: «Торжественное награждение ПОБЕДИТЕЛЯ состоится 24 ноября 2006 года на телеканале ТВЦ в 18 часов 30 минут».

Ефросинья Степановна перевернула пакет и на обороте обнаружила новую запись. Вернее, две. Первая, верхняя, требовала – «Ответьте уже сегодня!» И вторая, ниже, в красной рамочке – «ВНИМАНИЕ! НАШ ПОБЕДИТЕЛЬ АКЦИИ ДОЛЖЕН ОТВЕТИТЬ С ОСОБОЙ СРОЧНОСТЬЮ».

Ах ты, господи! Она победитель!..

Ефросинья Степановна, распечатав конверт, всё с возрастающим волнением начала разбирать красивые, разукрашенные в разные цвета и шрифты листочки и каталог товаров.

– Ах! – восхитилась женщина. – Какая красота. Умеют же, паразитики!

И что сразу заставило сердце затрепетать – это (на чёрном фоне белыми буквами): «ПОСЛЕДНИЕ ПОИСКИ ПОБЕДИТЕЛЯ ПО ВСЕЙ ТЕРРИТОРИИ РОССИИ». Тут же миниатюрная карта России и стрелка, указывающая на её область, и даже район. А также Персональный номер победителя из восьми цифр.

«ВНИМАНИЕ! МЫ НЕ МОЖЕМ БОЛЬШЕ ЖДАТЬ! Ефросинья Степановна, ответьте прямо сегодня. Если Ваш номер ******** будет отправлен после 31 октября 2006 года, у Вас не останется ни малейшей надежды стать победителем акции «ГОДОВАЯ ПРЕМИЯ»!

И красным шрифтом:

«Победитель разыскивается с 20 сентября 2006 года!»

Черным шрифтом: С 20 сентября смотрите программу «Времечко» на канале ТВЦ. В каждой программе будет названо кодовое слово, которое Вы должны будете указать в случае выигрыша дополнительной премии.

Смотрите анонсы об акции «ГОДОВАЯ ПРЕМИЯ».

Ефросинья Степановна, о Вас узнает вся страна! Необходимо Ваше согласие!»

И мелкие красные буковки в верхнем левом углу:

«Если вы обладаете выигрышным номером и отправите его вовремя, в финале акции мы сможем сообщить вам…»

Но взволнованному сердцу было не до мелочей. В глазах Ефросиньи Степановны стояли крупные шрифты, и по двум причинам. Первая – из-за слабого зрения. Вторая – из-за охватившего её ажиотажа, где всякие мелочи теряют значение, отходят на второй план.

«Г-жа Фигунова является Победителем акции «ГОДОВАЯ ПРЕМИЯ 2007 – 500 000 рублей. С выплатами ежемесячно по 41 670 рублей непрерывно в течение всего 2007 года!»

Сбоку – двенадцать талонов на получение этой ежемесячной суммы.

Информация в конверте нагнетала в Ефросиньи Степановне жар, от которого голова уже шла кругом. А по мозгам продолжало бабахать:

«Это именно Вы, г-жа Фигунова из региона…

Это именно Вы, г-жа Фигунова проживающая по адресу…

Это именно Вы, г-жа Фигунова, обладаете номером (********)…

Таким образом, это именно Вы являетесь тем самым победителем акции «ГОДОВАЯ ПРЕМИЯ», которого мы разыскиваем с 8 часов 30 минут 20 сентября 2006 года.

Мы ищем его («победителя», – как поняла номинантка) повсюду, даже по телевидению и через газеты. Мы ищем его и в вашей области».

– О, Господи! Радетели вы мои, да я ж тут, я вот она!.. – запричитала от радости Ефросинья Степановна, промокая пробившиеся из глаз слезинки.

Перевернула лист. На обратной стороне Б. Альбан представлял деятельность организации, многочисленные маркетинговые акции и выбор победителей.

«Способ такой, – вещал он, – …мы выбрали для того, чтобы о нас узнали».

Нéкто О. Франсуа поясняет, что компания «НА ДОМ» – лидер дистанционной торговли в России.

А нéкто К. Дессанж докладывает об уже вручённых: «8 425 000 рублях. И что с 2004 года было выбрано 26 Победителей».

Такое представительство из лиц иностранцев (и почему-то думалось – именно французов) Ефросинью Степановну вдохновляло – это не наши прощелыги.

«Дорогая Ефросинья Степановна! Целый год непрерывного счастья!

Не медлите! Ответьте скорее на это письмо! Если Ваш номер ******** будет объявлен 10 ноября 2006 года на телеканале ТВЦ, а вы не отправили его для подтверждения Ваших прав, эта премия будет навсегда потеряна для Вас. («Да что вы, что вы!..») Не рискуйте! Отправьте сегодня! И если это именно Вы являетесь победителем акции «Годовая премия», – («Как не я? Вы ж меня объявили! По всей России меня отыскивали!») – то Вас также ждут 10 000 рублей с 10 ноября 2006 года.»

– Ай-я-яй! – восклицала счастливая номинанта, промокая глаза и нос лоскутком тряпицы. И читала дальше.

«Вы только представьте себе… 41 670 рублей каждый месяц!..»

«Посчитайте: 500 000 рублей – это большая сумма денег, с которой Вы сможете реализовать Ваши самые заветные мечты».

И контуженной тяжёлым снарядом весом в пятьсот тысяч «г-же Фигуновой» уже было не до осознания реальности. Она, закатив глаза от распирающего её предчувствия сказочного богатства, блаженно покачивалась на старом диванчике. Перед глазами плыли картинки, которые уносили женщину едва ли не в заоблачные дали…

Она объявлена Победителем! Вот, чёрным по-белому, и белым по-чёрному. Её специально разыскивали по всей России-матушке…

«В благодарность за Ваш заказ на сумму 800 рублей, Вас ждёт великолепный подарок для дома марки SONY. Не проходите мимо удачи всей Вашей жизни!

Желаю Вам долгих лет счастливой жизни вместе с компанией «НА ДОМ».

Бруно Альбан

Дирекция по проведению

Маркетинговых акций».

Перед «Дирекцией» стояла красивая красная печать с профилем какого-то вождя или древнего мудреца, увенчанного как будто бы лавровым венком.

И приписка:

«P.S. Ваш подарок уже зарезервирован. Проверьте, что у Вас есть три наклейки „7“. Не забудьте наклеить их на Ваш Бланк Заказа».

Ефросинья Степановна проверила – есть три наклейки!

– Вот, паразитики, что делают! – восхищалась она. – Все до точности просчитано! И подарок предусмотрели. Не то, что в этом, Еврошопе, пошёл бы он в эту же шопу…

Лет семь назад Еврошоп уже катал её на красном автомобиле. Месяца два голова кружилась от такого ралли, и желудок выл голодным воем. Зареклась с тех пор участвовать в таких играх. И вот новое письмо, и какое радостное. Оно напрочь отрешило Ефросинью Степановну от прежнего зарока.

Замечено, что чем беднее человек, тем легче его обмануть. Тем более – такой витиеватой писаниной.

Теперь осталось правильно заполнить Бланк Заказа.

Ефросинья Степановна сильно волновалась, от волнения учащённо билось сердце, и побоялась, что дрожащими руками она больше намажет, чем напишет. А не хотелось уважаемых, и её так уваживших, людей обескураживать своей мазней. Да и с деньгами для заказа надо что-то делать, искать где-то.

И хоть поторапливали Альбан, Дессанж, Франсуа и вся их компания, она всё же решила повременить. Как любит Валька, дочь, говорить – минут …надцать. Решила для успокоения нервной системы просмотреть Каталог.

С обложки Каталога на Ефросинью Степановну смотрела премилая мордашка девушки. Она улыбалась открытой улыбкой, белели янтарные зубки. Распахнутые глазки призывно и тепло смотрели на читательницу, обволакивая воспалённое сознание. На её плечике лежало свёрнутое махровое полотенце. И перед ней на столе стояла не то стеклянная, не то прозрачная пластмассовая мисочка с зелёным салатом. А на разделочной доске, какие-то белые овощи, или грибы шампиньоны. Чтобы установить, что за продукты перед девушкой, Ефросинья Степановна несколько раз примеривала очки.

«КАТАЛОГ БЕСТСЕЛЛЕРОВ 2006»

«Скидки до – 50%" «Всё, что надо прямо на дом». Ты смотри-ка!..

Ефросинью Степановну все интересовало в этой книжице, и она стала её перелистывать. На первом развороте была представлена малая кухонная техника.

«Пароварка: 1299р."… Пароварка понравилась. Такую заиметь у себя на кухне, неплохо бы… Но, глянув на цену, остыла.

«Прибор для измельчения салата – 345р.» – не заинтересовал. Хотя, конечно, для её рук помощник такой не помешал бы. И цена подходящая. Ладно, иметь в виду будем…

Набор из двух кастрюль для приготовления спагетти. И тёрка в подарок… Да ладно уж, обойдёмся и макаронами…

Вторая страничка тоже посвящалась кухне. И тоже было немало завлекательных вещей. Тот же чайник со свистком.

Перелистывая странички, Ефросинья Степановна наткнулась на очки-тренажёры. Точно такие, в каких приезжала Валентина в последний раз.

«Очки-тренажёры – это особые безлинзовые очки, предназначенные как для тренировки глазных мышц, так и для расслабления и отдыха глаз. Россия».

Валька тогда жаловалась, что глаза её стали подводить. Мужика, дескать, редко стала видеть.

– Приобрела для тренажу за двести семьдесят рэ в όптике! – посмеивалась она. – Хочешь, тебе оставлю. Может тоже, какого-нибудь домового тут приглядишь?

– А! – отмахнулась мать на её зубоскальство, и отказалась, хотя не прочь была бы и «потренажировать» свои глаза, совсем зрение стало садиться. Мелкие буковки, те же условия конкурса, что на задней страничке конверта, куда их заботливо спрятала фирма, вообще не различаются даже в очках в шесть с половиной диоптрий. Оптика не берет…

И вот теперь она видела такие очки, как у дочери, и в ней загорелось желание приобрести их. Глянула: «цена 415 р.», и удивилась – ни себе чего! Это ещё со скидкой. А стояли – пятьсот пятьдесят пять рублей. Ай-я-яй… А если учесть объявленные 50% скидки на все товары, что в этом каталоге, то сколько же они на самом деле у них стоят?..

Но тут же поспешила успокоить себя – все окупится. Как только выплатят ей деньги Суперприза – окупится. Сейчас задача – набрать товара на восемьсот рублей, а потом занять денег. (Своих двести оставалось, до пенсии на две недели растягивала). Ну, это потом…

Итак, чёрт с ней с ценой, берём очки! Ещё надо на триста восемьдесят пять рублей чего-то…

Ага, вот, защитная пирамидка. «ваша защита против болезней.» «Пирамидка с шунгитом отражает вредные лучи, способные вызывать сердечно-сосудистые и онкологические заболевания, по цене 225 р., вместо 295 р.» – последние цифры перечёркнуты крест-накрест. Берём! Сейчас такая экология…

«Вы также можете ежедневно прикладывать на 15 минут основание пирамидки к больному участку тела до полного излечения. Болгария».

Итак. Четыреста пятнадцать плюс двести двадцать пять рэ, будет?.. После недолгой арифметики получилось шестьсот сорок. То есть, ещё товара надо на… сто шестьдесят рублей. Та-ак… ищем.

В Ефросинье Степановне волнение никак не унималось и перешло в мелкую дрожь. Руки держали атласные, глянцевые странички проспекта, и странички эти подрагивали. Буквы прыгали, рябили, глаза слезились. Приподнимая очки, она то и дело вытирала слезы, то ладонями, то тряпочкой, заменяющей ей платочек.

«Как получить наследство», – прочитала Ефросинья Степановна. Предлагалась книжка кандидата-адвоката.

– Ничего, как-нибудь сами разберёмся, не подерёмся. Вы только не забудьте Суперприз прислать, а там и адвокат нам не понадобиться…

«Консервирование для лентяек». Ха! – с роду таковыми не бывали…

Во! Книга «Домовой»! «Домовой — хранитель домашнего очага». Какая прелесть! Хоть какой-нибудь завалящий приблудился бы. Какой год одна, даже словом обмолвиться не с кем, посоветоваться…

«Домовой» не дотягивал до ста шестидесяти рублей. И Ефросинья Степановна возмутилась:

– Вот, паразитики, – как назло! Специально что ли так задумали, помучить победителя чтоб?..

С трудом, но товар подбила на восемьсот рублей, и все-таки с небольшой переплатой, которая томила. Но Ефросинья Степановна заглушала эту досаду верой в скорую компенсацию.

Во второй половине дня обошла соседей. Кто дал пятьдесят рублей, а кто и десять рублей отрывал от себя, как от сердца.

– Через полмесяца отдам. Вот пенсия приходит, и я тут же вертаю вам долг. А то и раньше, – с загадочностью обещала она. – Выручайте.

А сама про себя думала: «Как только пришлют Суперприз – да я вас всех озолочу!.. Ведь недаром же Фигунову Фросю так долго разыскивали по всей России. Как иголку в стогу сена. Молодчаги все-таки эти французики!..» И она верила в то, что она уже обладатель такой кучищи денег.

К сумме из восемьсот рублей она с большим трудом нашла ещё сто двадцать девять рублей – эту сумму фирма взимала за расходы на обработку заказа.

К концу дня Ефросинья Степановна появилась в Сбербанке. Заняла очередь к окошечку и на присутствующих смотрела с затаённой радостью.

Очередь подошла. И, о-о, вот наказание! За перевод ещё платить! А у неё всего двадцать рублей, последние… Оплатила перевод.

Шла домой в некотором смятении, но настроенная не на долгое ожидание. Ведь Суперприз будет выплачен в ближайшее время, как только получат её Заказ.

И Победитель ждала 24 ноября… на квашеной капусте и картошке. Ждала и позже, и не один месяц. Вдруг забыли?.. Вдруг вспомнят?..

Товар Ефросинье Степановне был выслан, как и обещано, своевременно, но без «великолепного подарка для дома марки SONY», и без приглашения на торжественную презентацию Суперприза. Следовательно, и долги Победительнице пришлось выплачивать из собственной пенсии.

– Па-ра-зи-ты!.. Вот купили, так купили! – со слезами на глазах восклицала она, однако же, надеясь на чудо. А вдруг всё же…

И оно (чудо) не заставило себя долго ждать. Пришло новое приглашение к заманчивой Акции Суперприза, но уже в 400 000 рублей! И уже от компании ООО «Русбьюти». 111974, Москва, ая 17 «Формула стройности». И на почтовом штемпеле опять «Почта России. Тверь 170000». На что Ефросинья Степановна желчно усмехнулась:

– Опять, звери из Твéри!

На конверте – Эйфелева Башня, у основания которой в рамочке заманчивые слава Paris, France, и поздравление с Новым годом.

Ефросинья Степановна на первой странице письма прочла крупные буквы:

«Ефросинья Степановна, наш коллектив подтверждает, что Вы стали Победителем Новогодней акции «Похудей и выиграй Главный приз».

Эрик Аллен.

Дирекция по проведению

Маркетинговых акций».

И опять француз!

Дальше Ефросинья Степановна читать не смогла. Перехватило дыхание.

– Опоздали, я уже похудела, – с подстоном проговорила она. – Молодцы французики, многие, видать, о вас узнали, и я в том числе. Чтоб вас всех перевернул-вывернуло за мои денежки! Ничего не скажешь, какой вы интересный способ выбрали для продвижения своего товара на дом, па-ра-зи-ти-ки. Да кого – паразиты!

Когда-то в школе на уроке литературы они (учащиеся) заучивали стихи русских классиков. И в голове, сквозь туман прожитых лет, запульсировали стихи М. Ю. Лермонтова из стихотворения «На смерть поэта». Целиком она его уже не помнила, но пару строчек, относительно француза погубившего Пушкина, всплыли в памяти. Дантес был: «… заброшен к нам (в Россию) по воле рока. Смеясь, он дерзко призирал чужой язык, чужие нравы. Не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал…»

Эти строки словно бы отвечали той социальной направленностью и сегодняшнему дню. «Его убили, теперь и до меня добрались. И надо ж, где отыскали? В дремучем углу…» – с грустной иронией констатировала женщина, как бы проводя параллели между Пушкиным и своей разнесчастной судьбой. Вот они – ВЕЛИЧАЙШИЕ ЗАГАДКИ АМОРАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ. Попробуй, разгадай их усреднённым умом? Ефросинья Степановна даже не заметила, как оговорилась, вспомнив название рубрики предлагаемых в каталоге книг – …АНОМАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ.

– На одноруких бандитов нашли управу, когда ж до этих-то дойдёт очередь?..

Ефросинья Степановна, лёжа на диванчике, просматривала конверт с заманчивыми цифрами. Каталог на парфюмерию, на сезонные предложения, и со слезами на пушистые белые тапочки…

Очки-тренажеры от прежнего заказа лежали рядом на табурете, а Пирамидку с шунгитом она прикладывала к больному месту, к голове.

2007г.

Повезло

Ей повезло. А девчат уволили. Даже тех, кого, казалось бы, увольнять нельзя. У всех у них были положенные по Закону льготы. Даже перед ней, Светланой, они выгодно выглядели. То есть у них у всех имелись уважительные причины, по которым следовало бы их оставить на заводе. У той же у Серафимовны – двое детей, мать-одиночка; у Сони – тоже две девочки и муж полгода как умер, вернее, был убит где-то под Нижним Новгородом, дальнобойщиком был; у Вали – сын инвалид, семь лет; да и другие под КЗОТом ходили, как под бронированным колпаком, – уволили. А ей повезло, оставили.

А вначале, так переживала, так напугалась… Шутка ли, остаться одной с двумя детьми. С Колькой, как под «крутого» закосил, жизни не стало, искрутился весь – год как развелись. Старший, Рома, в МГИМО учится, на второй курс перешёл. Сколько на него вбухали: за поступление, за обучение, за проживание. И что не семестр – десять-двадцать тысяч выложи. Не учёба – грабёж. Спасибо Кольке, хоть и козёл, но не бросил мальчишку, и, говорит, поможет выучиться. А ведь мог бы после развода послать по матушке, и учи, как знаешь. Сын-то не его, её, без него нажитый. Да и Серёжка, их совместный, в пятом классе. Тоже растёт, как на дрожжах, не напасёшься. Тут поневоле затоскуешь.

Предупреждать о сокращении, с приказом в папочке, пришёл в цех начальник отдела кадров Лубок. Мужчина лет пятидесяти, а то и с хвостиком, немного ссутуленный. Глаза простоквашные, щёки круглые, с провисом. Головка клинышком, с высокими залысинами спереди. Серафимовна окрестила его, скажи кому – себя в краску введёшь. Но прозвище точное, тут же пристало и накрепко, лучше родного имечка, хрен плешивый.

Начальник цеха собрал всех в актовый зал. И Лубок затянул речь, дипломатическую, витиеватую.

О том, что на заводе грядёт сокращение, слух прошёл раньше – уже недели за две всех предупредил. Ну и те, у кого нервы слабые, и у кого все шансы оказаться за воротами, уже суетились, метали икру. Все близлежащие и вдали стоящие предприятия обежали, работу искали. А они, матери-одиночки, многодетные, у кого инвалид в семье – энергию свою в труд вкладывали, на благо и процветания родного акционерного общества. Та же Серафимовна ходила нос кверху. Самой-то бабёнке чуть за тридцать, но все её величали по отчеству, даже старше её, из-за редкого имени папочки. В наш век такое имя – тоже ископаемое, и потому на устах оно звучит реликвией, и не изнашивается. Её, наверное, ещё в девках так звали. Мужики порой подзуживают: «Серафима, Серафима, как ты нам необходима…» – вкладывая в шутку фривольный подтекст. Хотя особой распущенности за ней не наблюдалось, однако, замужем не была, а двоих нажила. Говорит, ветром надуло! Мать-одиночка, а это уже гарантия!

Лубок долго говорил о том, что как сейчас туго живётся предприятию. Завод, говорит, как на кочковатой дороге, то в одной колдобине засядет, то в другой. Из-за этого приходится снижать объёмы производства, выпуск продукции, оттого и зарплату нечем выплачивать.

Оказывается, завод сильно зависит от внешних экономических связей. Стоит где-нибудь хоть одной связи, как пуповине, перетереться, и производство встало. Но объяснять: почему же эти жилочки перетираются? – он не стал, или же сам не знал. Да по нему – они хоть все разом полопайся.

Слушали, слушали, Серафимовна возьми, да и ляпни, сидевшим рядом с ней, Соне и Вале. Вроде бы тихо, а услышали.

– Ну, член парламента, всю душу вытянул своей политграмотой. И за что его бабы любят? – а она-то знает, что говорит.

Все засмеялись. Но сдержанно, в кулачок.

Однако член парламента услышал. Усмехнулся.

– Видать есть за что. И некоторые даже очень довольные, – ответил он с нескрываемой, но мягкой злобой. – Скоро и ты полюбишь.

Показалось, что эта злоба тучей опустилась на головы и ядовитой кислотой окатила души. На Серафимовну закосились, зашипели. Прикуси язык, мол, шутница. Сиди, прижми уж… И все притихли.

Лубок тут же от дипломатии перешёл к делу. Стал со списком знакомить. Исправлять чего-то, на ходу приписывать.

Как пакетом тетрадей по голове огрел, когда их фамилии зачитал, четверых. Она, Светлана, тоже подхохотнула.

Соня с лица сменилась. Валя ойкнула, как испуганная наседка. И у неё, у Светланы, глаза навыкат. Вот те раз! Это по какому такому?..

– Так по праву члена парламента, ха!

Серафимовна взвизгнула.

– Да я к прокурору пойду! Пойду в комиссию по трудовым спорам! Ответишь!..

Все гамузом зашумели, на Серафимовне зло срывать стали. Лубок сидел, молчал, потом почти без крика, весь гвалт прекратил.

– Да что к прокурору, – говорит. – Давай выше. К президенту. А лучше в ООН, в комитет по правам человека. Он вас облагодетельствует. Трудоустроит где-нибудь в Африке. Ха-ха! К кучерявым и черноголовым, которые без плешин. – И тут же скомандовал: – Марш расписываться под приказом!

Кстати, их фамилии, четверых, были вписаны рукой. В самом конце списка. А четыре другие, отпечатанные, вычеркнуты. Перестановку на ходу ввёл.

Соня по наивности спросила:

– А почему нас не напечатали, а подписали?

– Пропустили. Расписывайтесь.

– А я не… не буду, – робко отказалась Валя.

– И я… – сказала она, Светлана.

– А как хотите! – парировал Лубок. – Составлю акт об отказе и дело с концом.

И составил. И подписали: сам, начальник цеха, мастер. Как и полагается при сокращении, соблюли все формальности, законный вид и лад.

Дважды всех сокращаемых, а кого и по три раза, Лубок приглашал в отдел кадров, предлагал работы. Вначале тех трудоустраивал, кто подписался под приказом. А потом за них, четверых, взялся. Они, грешным делом, уж думали, что пронесло, может директор запретил, или своя совесть заговорила. Всё-таки под законом ходят. Нет, новый приказ отпечатали и их фамилии в него внесли, чтоб, видимо, не испытывали они дискриминации.

Вначале Лубок вызвал Соню. Предложил ей аж две вакансии, видать, от доброты душевной, исключительно из уважения, как к передовику производства. Первая – на склад готовой продукции, грузчиком. Мужик-то хлипкий пошёл, не выдерживает, увольняется или спивается. Вот, подбираем женщин. И вторая – в ОХЧ (в отдел хозяйственной части) уборщицей, на сортиры.

Соня аж подпрыгнула, и не от восторга. Спасибо, благодетель вы наш!.. Это ей-то, матери двоих детей, высококвалифицированной работнице?!.

– Да вы!.. – и поперхнулась. Ведь не всякая добродетель маслом смазана. Бывает и с горчичкой.

Валя тоже в слезы. И она, Светлана, тоже не обрадовалась. Правда, на её счёт Лубок немного смягчился, дал понять, что на этом у них разговор не окончен, мол, попробует для неё что-нибудь подыскать. Но и ты, Светик, будь ласка. И вообще, он давно, оказывается, заприметил её каштановые кудри, а к ней питает самые нежные чувства.

– Жаль, конечно, что об этом приходится говорить при не совсем приятных обстоятельствах, – поморщился. – Ещё подумаешь, что я пользуюсь своим служебным положением… – глазки масленые, липкие. Она промолчала. – Вот и хорошо, – одобрил он. – Хорошо иметь дело с уравновешенными и понятливыми людьми. Давай обо всём об этом поговорим в более удобной обстановке. Ты ведь теперь в разводе?.. – и уже более наставительно: – Ты, Светик, о нашем разговоре помалкивай. Не хотелось бы, чтобы мои симпатии к тебе омрачились. Поняла? И потом, народ-то у нас, сама видишь, какой – злой. Только попади на язык. А мы с тобой… могли бы с тобой задружить… Словом, ты не девочка, понимаешь…

Высокие залысины его поблёскивали на свету ионовой лампы. Узкий клин коротких волос, уходящий от блестящего лба к затылку, разделял голову на два полушария и наводил на эротические ассоциации… И этот словесный блуд, намёки… Так и хотелось чем-нибудь трахнуть по этой блудливой головке!

Но в позу становиться не спешила. Приняла условия игры. Время выгадать надо. Может, как-нибудь выкрутится? Может, Колька что придумает? Может, случай какой поможет? Может…

«Может, придётся и с этим членом парламента закадрить?» – словно кто со стороны подсказал. И душа её тоскливо заскулила. И никому не сказала об их разговоре. Постеснялась. Да и кто знает, как теперь выкручиваться?.. В стране бардак, никакие законы не работают, на что теперь надеяться?

Серафимовна терпеливо выждала, пока её пригласят в отдел кадров. Никуда не бегала, хотя в разговорах намекала, что этого дела так не оставит. Найдёт управу.

Серафимовна, не смотря на своё архаичное отчество, была девахой современной и недурна собой. Но враг у неё был один и постоянный – её язык. Могла им, что называется, гладить и брить одновременно. При первой процедуре собеседник расслаблялся, подпадал под гипноз её мягкой воркотни. Это, когда её саму по шёртске гладят. Но, как только сорвалась рука – шерсть дыбом. Тут уж не взыщи. Обреет, саднить долго будет.

Выскочила Серафимовна от Лубка, как ошпаренная кошка. Кричать не кричит, глаза горят, пальцы в растопырку. Так и думали – Лубка причесала по самой последней моде, всю ему плешь ногтями изрисовала.

Уметелила не то в ООН, не то сразу в Африку?..

Какая к черту тут работа? – время провождение, нервотрёпка. Те, кто сокращаемые, смотрят на тех, кто ещё работает, как на баловней судьбы. «Баловни судьбы» на них с виноватинкой, с сочувствием, от чего ещё тошнее. Сокращаемые примеряют тех на себя: чем же они лучше их, или, наоборот, хуже? И разумеется, их одёжка им не по размеру. У той, вспоминают, какой-то родственник в управлении работает. У той муж с кем-то в знакомстве. А эта – ха! – высококлассный специалист, – пристипома жареная-пережаренная. А на этой – вообще печати ставить негде.

Что, думаете, вас запросто так здесь оставили? Ха! Знаем мы, чем это зарабатывается. Бельдюги! Не завод, а сплошной аквариум! И как они здесь работали?!.

Когда кто-то в чём-то ущемлён или унижен, всегда найдёт в себе тысячу достоинств, но ещё больше недостатков в своём оппоненте. И свои (достоинства) как будто бы благороднее, выше. Но, если ты чувствуешь, что они подкреплены ещё и правами, законом, но всё равно всё это вместе взятое не срабатывает, тут надо копать глубже: связи, родство, отношения… По-старому – блат. А блат, как известно, выше Наркома. Тут сдай назад и смирись. Наслаждайся своим подлежащим положением.

– Сейчас времена не те, девоньки! – по мнению Серафимовны. И она докажет. – Сейчас суд, профсоюз, комитет по труду…

И Соня, Валя во главе с Серафимовной устремили свои стопы в заданном направлении. А она, Светлана, не пошла. На что-то понадеялась. То ли на Кольку, – с ним уже по телефону обговорили ситуацию. Сказал: не суетись, разрулим. То ли на себя понадеялась, то ли на случай?.. Не было ещё такого, чтобы её что-нибудь да не выручало. И она в этот крайний случай верила.

И точно! Правда, не совсем приятный получился случай, но ведь не смертельный. И никакие связи не нужны стали, ни прокуроры, комиссии, ни профсоюзы…

Дорабатывали последний месяц. Ходили на работу без интереса, без подъёма, как будто бы все моральные обязательства с них были сняты этим приказом, и теперь: лишь бы день да ночь – и сутки прочь. Расслабились.

На конвейере стояла, как робот, тетради фасовала. Туда-сюда, туда-сюда отсортировывала. Да и работа, действительно, привычная, с первого взгляда видно, куда какую тетрадку. А над конвейером растяжки движутся. Раньше и не замечала их, инстинктивно выработалось безопасное расстояние. Даже при желании никогда бы до них не дотянулась. А тут, словно какой чёрт толкнул – голову подсунула. Одна из железяк, ка-а-ак шандарахнет скользом по черепку – белый свет перевернулся под гром и молнии. Отключилась.

Очнулась в санпункте. Рану спиртом (ещё нашли где-то!) обрабатывают, нашатырь под нос подсовывают, в чувства приводят. Очнулась, и от боли тут же едва не скончалась. Садисты! Нет, чтобы, пока была без сознания, издеваться, спиртом рану смазывать. Обязательно оживить надо…

Десять дней отвалялась в больнице, и выписали с диагнозом: производственная травма, сотрясение мозга, скальпирование волосяного покрова головы. Потом дома две недели по больничному отсидела. И на работу вышла, с больной головой. Можно было бы ещё с недельку прихватить, а если закосить – то и больше. Так тот же Лубок уговорил выйти. Когда надо, без мыла, куда не надо влезет. У них там, мол, по каким-то правилам, не то по техники безопасности, не то по возмещению (оказывается, есть ещё такой закон, – никогда бы не подумала!) нежелательна долгая госпитализация. Руководству чего-то там наворачивается, за травматизм на производстве.

– Ты ж не враг своему родному предприятию, – уговаривал Лубок. – Подумай. Каждый день в копеечку встаёт. Директору неприятности. А он тебя теперь в беде не оставит. И работой по-прежнему месту обеспечит, и премию какую подкинет…

Нет, когда дело касается сознательности, то мы что – не люди? Мы ж с понятием.

И все! Девчонки-бабёнки куда не бегали, как не крутились, на то же самое и сели. То есть их под это самое место и вымели, ни на что не посмотрели. С ними ж все формальности соблюдены? – соблюдены. Администрация им работу предоставляла? – предоставляла. Какие к ней претензии? А другой работы, вам по нраву, нет, извиняйте…

А её оставили. Из-за производственной травмы оставили. Двадцать процентов нетрудоспособности, ВТЭКом засвидетельствовано! Куда администрации деваться? Обязана? На все сто обязана! Теперь ей и Лубок по фигу, кобель плешивый. Хотя, в конфликт с ним лучше не вступать. Себе дороже.

Так что, повезло ей. И всё по закону. Никто не скажет, что она рыба, чёрте знает под каким соусом.

2005г.