Текст книги "Немцы на Южном Урале"

В Оренбургском казачьем войске

После того как улеглась кровавая пыль пугачевского восстания, а имя бунтовщика было подвергнуто забвению высочайшим указом, на Южном Урале началась большая и многогранная эпоха обустройства края. Все те идеи, которые произросли во времена русской колонизации этой земли, в том числе казачья, окрепли, приняли реальные войсковые, административные и хозяйственные очертания. Несомненно, ключевая роль в этом сложном и межнациональном процессе отводилась Оренбургскому казачьему войску.

Войско также было многонациональным: помимо русских в нем служили украинцы, татары и башкиры, мещеряки, тептяри, мордва; записывались в казачье сословие пленные поляки и французы, перешедшие границу персы, узбеки и другие беглецы из среднеазиатского рабства. В офицерском корпусе встречается немало немецких фамилий, в том числе и среди первых лиц в войске.

Оренбург, Хлебная площадь Orenburg, Kornplatz

Из оренбургских губернаторов-немцев одновременно возглавляли Отдельный Оренбургский корпус П. К. Эссен и П. П. Сухтелен, наказными атаманами Оренбургского казачьего войска являлись Е.И. Зенбуш и Ф. Ф. Таубе.

Кстати, еще несколько слов о «губернаторском покровительстве». Тот же генерал-майор Е.И. фон Зенбуш вправе называться настоящим казачьим просветителем. Он много внимания уделял улучшению благосостояния казаков, их военной подготовке, но при этом считал, что грамотный, толковый казак будет и хорошим воином, и хорошим хозяином. С Зенбуша началась на Южном Урале организация всеобщего начального казачьего образования, в каждой станице стала действовать школа. В итоге Оренбургское казачье войско было признано самым грамотным среди одиннадцати казачьих войск империи.

А. П. Безак в середине 1860-х годов приступил к реформированию казачьего войска. По его предложению было распущено Башкирское войско, а башкиры из воинского сословия были уравнены правами с остальными. Одновременно киргиз-кайсаки (казахи) в большинстве своем были выселены из Новолинейного района, а их вотчинные земли были перераспределены между станицами. Безаку, к слову, принадлежит и ряд предложений по «послаблению казачьей службы» – в части сокращения ее срока.

А.П. Безак (1800–1869), генерал-губернатор Оренбургской губернии

A.P. Besak (1800–1869), Generalgouverneur des Orenburger Gouvernements

Наконец, Ф.Ф. фон Таубе на фоне бурного революционного начала XX века с мастерством политика и дипломата делал все, чтобы снять напряженность в войске, стремился не допустить открытых выступлений и волнений, а если до последних и доходило, то старался смягчить участь провинившихся казаков. Усилия его были оценены по достоинству – фон Таубе был избран почетным казаком пяти станиц.

Немало для устроительства Оренбургского казачьего войска сделали и его командиры, немцы по происхождению: генерал-майор, барон Адам Григорьевич Энгельгардт, участник войны 1812 года, награжденный шестью орденами, возглавлявший Оренбургское казачье войско в 1830–1834 годах, и его преемник, генерал-майор Адольф Адамович Гельд, кавалер многих наград, который, будучи молодым офицером, участвовал в знаменитом альпийском походе Суворова в Италию.

Даже беглого обзора будет достаточно, чтобы увидеть, насколько весомыми оказались позиции немцев в Оренбургском казачьем войске. Так, только офицерская фамилия Берг встречается в документах более десяти раз. В чине генерал-майора завершил службу Петр Борисович Берг, командир 4-го полкового округа и начальник штаба казачьего войска. Полковником при штабе ОКВ служил граф Федор Федорович Берг – человек удивительно образованный, военный геодезист, путешественник, почетный член Санкт-Петербургской академии наук. В годы своей службы на Урале он был составителем плана военной экспедиции оренбургского губернатора В. А. Перовского в Хиву.

Выходец из курляндских дворян, Алексей Алексеевич Корф начинал свою службу в 1750 году; был бригадиром, служил в крепостях Оренбургской пограничной линии. Участвовал в руководстве обороной Оренбургской крепости во время осады пугачевцами. После восстания стал комендантом Троицкой дистанции (участка границы).

Генерал-майор Карл Карлович Геке в первой половине XIX века служил в Оренбургском казачьем войске на разных должностях, пока не стал в 1841 году начальником штаба. Кстати, в 1837 году он возглавлял почетный караул войска, сопровождавший цесаревича, будущего императора Александра II, в его поездке по Уралу. После Оренбурга был наказным атаманом Уральского казачьего войска.

Густав Христофорович Гасфорд, занимавший пост начальника Оренбургского корпуса на рубеже 1820–1830 годов, считался самым образованным из оренбургского высшего офицерства. Он закончил Высшее ветеринарное учебное заведение в Кенигсберге и Институт корпуса путей сообщения. Генерал от инфантерии, он в молодости участвовал в войнах с армией Наполеона. После Оренбурга был генерал-губернатором Сибири, наказным атаманом Сибирского казачьего войска.

Шестью орденами 2-го Верхнеуральского военного отдела был награжден Богдан Павлович Виннинг, генерал-майор, участник русско-турецкой войны 1828–1829 годов. Он внес большой вклад в развитие школьного образования среди казачат. А его сын, Богдан Богданович Виннинг, казачий подполковник, будет командовать казаками во время походов в Среднюю Азию и станет кавалером четырех орденов.

Со среднеазиатской кампанией связана и судьба Евграфа Владимировича Шпицберга, генерал-лейтенанта, командира Туркестанской казачьей бригады и дивизии.

Федор Константинович Гершельман возглавлял Оренбургское юнкерское училище в 1881–1885 годах. Генерал от кавалерии, участник русско-турецкой войны 1877–1878 годов, он займется военной

историей, станет автором учебников для военных училищ. После Оренбурга – помощник командующего Варшавским военным округом.

До звания генерал-майора дослужился Георгий фон Роден, штаб-офицер, начальник штаба 2-го Верхнеуральского военного отдела ОКВ.

Свой генеральский путь прошел и Александр Максимович фон Фитингоф. Выходец из лифляндских баронов, служивший в кавалерии, он в 1849–1854 годах был штаб-офицером 1-го Оренбургского военного отдела. Из Оренбурга переведен командующим Сыр-Дарьинским укрепленным районом.

С Оренбургского казачьего войска начинал Михаил Михайлович Эверсман. По окончании юридического факультета он служил земским исправником в Орском уезде. С 1899 года член Оренбургского губернаторского правления. В 1904–1910 годы – вице-губернатор Оренбурга, кавалер четырех орденов.

На рубеже XIX–XX веков на «казачьем слуху» будет имя Виктора Дезидерьевича Дандевиля, выпускника Неплюевского училища в Оренбурге, генерала от кавалерии, обер-квартирмейстера ОКВ в 1860-е годы, позднее наказного атамана Уральского казачьего войска.

В.Д. Дандевиль (1826–1907), боевой генерал и военный писатель

W.D. Dandeville (1826–1907), Felddienst-General und Militärschriftsteller

Почетным казаком 2-го Верхнеуральского отдела ОКВ будет и участник русско-турецкой и Первой мировой войн граф Федор Артурович Келлер.

С 1854 года на воинской службе будет состоять выходец из немецких дворян Борис (Бернард) Александрович фон Мореншильд. В русско-турецкую войну он командовал вторым казачьим полком, в конце XIX века был атаманом 1-го Оренбургского и 2-го Верхнеуральского военных отделов. Награжден шестью орденами и золотой шашкой «За храбрость».

Революционная буря разметает и сломает многие судьбы. Оренбургские немцы не станут здесь исключением. Так, исчезнет в эмиграционном Китае Владимир Константинович Нейзель, генерал-майор, участвовавший в русско-японской и Первой мировой войнах, имевший около десяти боевых наград, в гражданскую войну возглавлявший белую Пятую Оренбургскую дивизию. Будет расстрелян красными и еще один герой Первой мировой, награжденный орденом Святого Владимира всех трех степеней и золотым оружием «За храбрость» Гвидо Казимирович Рихтер.

Чиновный люд

Человеку невозможно спрятаться от крупных исторических событий и потрясений, «пересидеть» их в тишине и покое. Тем более невозможно это сделать людям, которые так или иначе на виду, от которых зависит функционирование разных сфер жизни. При всем современном негативном отношении к чиновничьему классу, нужно признать, что в дореволюционную эпоху, в годы становления Южного Урала как достаточно развитого социально-экономического региона, знания и организаторские способности этих людей были не просто востребованы. «Качественное исполнение служебных обязанностей» в первую голову определяло ровное течение обыденной, ежедневной жизни – и люди умели быть за это благодарными.

В историческом плане в отношении немцев на Южном Урале сложился неверный стереотип, что они ограничивались службой в горнозаводском ведомстве. Причина появления такого стереотипа проста и понятна – слишком яркой оказалась горнозаводская история Урала, в том числе и в немецком «исполнении».

На деле это не так. Сохранились архивные данные, показывающие, что с Уралом в XVIII–XIX веках были связаны около 1200 немцев – из них лишь 150 человек являлись горными специалистами. Остальные значились по совершенно разным отраслям и ведомствам. На Урале, в частности, работало около 250 немецких врачей, в войсковых соединениях служило около двухсот офицеров-немцев. Порядка трехсот человек являлись гражданскими чиновниками.

Отношение к чиновничьей службе у немцев имело свою особенность. Они умели ценить профессионализм в административной работе, а потому смотрели на эту работу как на своего рода ремесло. Поэтому на Урале наблюдались целые чиновничьи династии, где «навыки столоначальника» передавались от отца к сыну и внуку.

«Династийный тон» задавал административный Екатеринбург. В качестве примера можно привести судьбу делопроизводителя горного управления Ивана Карловича Герца – судьбу, которая в XIX веке с равным успехом повторялась немцами в Оренбурге, Уфе или Челябинске.

Екатеринбург, фото конца XIX века

Jekaterinburg, Foto von Ende des 19. Jahrhunderts

Сын канцелярского служащего, он по окончании Екатеринбургского уездного училища начинал младшим чертежником в канцелярии Уральского горного правления, медленно, но успешно продвигался по служебной лестнице и через 17 лет беспорочной службы достиг чина коллежского регистратора, а за последующие два десятилетия – чина надворного советника. Долгие годы Иван Карлович был столоначальником одного из отделений горного управления. Свое пятидесятилетие он встретил в должности секретаря Уральского горного правления. Должность, можно сказать, ключевая – на многих документах стоит его подпись. Редкий случай, но он так блестяще исполнял канцелярскую службу, что был пожалован тремя орденами.

Работая в канцелярии горного ведомства, Герц сумел скопить некоторый капитал – вот она, немецкая бережливость! – что позволило ему приобрести в Екатеринбурге достаточно просторную усадьбу и обеспечить жильем взрослеющих детей. Кстати, его сыновья, Александр и Иван, также поступили в штат Уральского горного правления секретарями.

Повторимся: подобный образ жизни немецких семей был повсеместным на Урале. Естественно, были и широкие возможности для работы. Помимо чиновничьей службы немало немецких фамилий встречалось среди технических служащих: работников железных дорог, почты, телефонных и телеграфных станций, появляющихся в начале XX века электростанций.

Занимали немцы и руководящие должности. Так, начальником службы движения управления Пермь-Тюменской железной дороги был Г.Н. Иосса, начальником Челябинского депо – А. А. Штоль, начальником участка Самаро-Златоустовской железной дороги – О. Ф. Гримм, начальником Екатеринбургской почтово-телеграфной конторы – Н. Ф. Бернер, начальником Кунгурской почтово-телеграфной конторы – К. Я. Эрлих, начальником Оренбургской почтово-телеграфной конторы – К. А. Тиллерт.

Заметны были немецкие фамилии в административных учреждениях, суде, полиции. Последняя во многом отвечала известной немецкой склонности к порядку, «орднунгу». В уездной южноуральской истории сохранились имена городничих, полицейских исправников. Так, в Златоустовском горном округе полицейскими исправниками в XIX веке служили Егор Михайлович Дистерло и Иосиф Иосифович Меджер. Уездным исправником в Верхнеуральске начинал Андрей Христианович Зигель, позднее переведенный в Оренбургское губернское правление полиции и награжденный орденами Святой Анны, Владимира и Станислава. А Иван Егорович Швейгофер, родившийся в Саксонии и по приезде в Россию сделавший здесь успешную военную карьеру, после выхода в отставку перешел на гражданскую службу в Челябинске, где в 1780-е годы был городничим и расправным судьей. В каком-то смысле наследовал отцу и сын, Федор Иванович Швейгофер, также ставший челябинским уездным судьей.

В разное время в Челябинске земскими начальниками участков служили также немцы Николай Николаевич Эсмонтп Людвиг Робертович Яворский. А одним из самых известных челябинских исправников был Федор Федорович Вангейм фон Квален – его имя в первой половине XIX века знал каждый горожанин. Герой войны 1812 года, потерявший в сражении руку, он служил сначала в Белебее и Оренбурге, а в 1820-х годах был назначен земским исправником в Челябинский уезд.

Катав-Ивановский завод. Заводской пруд и плотина. Лето 1910. Фото СМ. Прокудина-Горского. Фрагмент

Der Kataw-lwanowoer Betrieb. Der werkseigene Teich und der Damm. Sommer 1910. Foto von S.M. Prokudin. Fragment

И ладно бы дело ограничивалось только службой! У Квалена было хобби, страсть: к палеонтологии и геологии. Выйдя в отставку, он целиком отдался этому увлечению, – именно фон Квален открыл великолепное Баландинское месторождение белого мрамора, который в советское время шел на экспорт. Кроме того, будучи на «пенсионе», Федор Федорович успел поработать и управляющим на частных заводах – в той самой стихии, которая для «русских немцев» всегда была притягательной.

Часть вторая
Горнозаводское

В своем знаменитом Курсе русской истории В. О. Ключевский назвал Урал настоящим «открытием Петра Первого». Это справедливо не только для горного дела и металлургии. Уральское железо кардинально переломило политику России, до этого находившейся в «чугунной зависимости» от Швеции; оно изменило экономический уклад, в котором тесно сплелись русские обстоятельства и немецкое устроительство; оно обеспечило Россию той стратегической продукцией, которая делала страну сильной.

Эпоху становления горнозаводского Урала можно в полной мере назвать великой. Это был крупнейший «промышленный прорыв», сродни масштабной индустриализации в Советской России. Начавшись в петровскую эпоху в Пермском крае и на Среднем Урале, эта первая индустриальная волна достигла своего пика в середине XVIII века на Южном Урале. Только за два десятилетия (начиная с 1745 года) здесь было построено более двадцати крупных по тем масштабам заводов – подобную динамику развития региона можно считать уникальной в российской истории.

Именно тогда, во второй половине XVIII века, практически полностью сформировалась современная горнозаводская карта Челябинской области, все ее базовые горнозаводские округа: Кыштымский, Катавский, Златоустовский и другие. Последний со времен Андреаса Кнауфа обрел славу крупнейшего оружейного центра России. И вместе с тем стал большим перекрестком сотен немецких судеб…

В поисках серебряных руд

Начиналось все, как и положено – загодя…

В Лицевом летописном своде XVI века, составленном из летописей разных времен, есть примечательный рисунок: из ворот Кремля к трону великого князя московского подходят четыре путника. Под рисунком пояснение:

«О рудах. Тоя ж осени октября в 20 день приидоша на Москву Андрей Петров да Василий Иванов сын Болтина, что посылал Князь Великий с ними немец Ивана да Виктора на Печеру руды искать серебряные. И они нашли руду серебряную и медную Великого Князя в вотчине на Цымле (имеется в виду река Цыльма. – Прим, авт.), не доходя Космы реки…»

Это первая в истории запись о геологической разведке на Урале, датированная 1491 годом.

Вид на Златоустовский завод. Акварель Ф. Чернявского, 1819

Blick auf den Slatoustowsker Betrieb. Aquarell von F. Tschernjawski, 1819

Кем были два бесфамильных немца, которых отправили к Каменному Поясу, установить не удалось. Ничего не известно и про добычу серебра на «Цымле»-реке, притоке Печоры, – если и блеснуло оно, сопутствуя медным рудам, то совсем было скудно и вскорости выбрано. Зато очевидно, что присутствие в экспедиции немцев, а точнее – иноземцев вообще, – соответствовало «государевой задаче»: поставить на «контроль и прилежание» поиск и добычу серебра, которое на Руси и в Московии ценилось особо, настолько, что любая, даже самая скудная весточка о проблесках серебряных руд не оставалась без внимания.

Немецкая слобода в Москве в начале XVIII века. Гравюра Генриха де Витта (1671–1716)

Deutsche Siedlung in Moskau am Anfang des 18. Jahrhunderts. Gravur von Heinrich de Witt (1671–1716)

Урал притягивал. XVII век уже можно назвать «регулярно-систематическим» по участию немцев в изучении недр и нарождающемся здесь горнозаводском деле. В 1626 году, к примеру, немцы Герольд, Зорен, Фрик и Шмоль отметились в изучении меднорудного месторождения в левобережье реки Камы на ее притоке Яйве при так называемой Григоровой горе. 15 немцев работали на выросшем здесь Пыскорском заводе – пионере горнозаводского Урала.

В 1668 году, в царствование Алексея Михайловича, в Москву пришло новое известие о нахождении серебряных руд в «местах закамских». Донесение составили служилые люди, записав его со слов старца Лота из Далматовского Успенского монастыря: «Серебро, которое находят русские люди в татарских могилах, происходит из руды, которую добывают сибирские татары и калмыцкие люди в горе в вершине Уфы. Около той горы речки названием Тасмы устьями сошлись в Ай-реку, а длина той горы верст семь, поперек в версту, в вышину сажень на две тысячи и более…»

«Татарские могилы» пусть не смущают – так в старину называли сарматские погребальные курганы, богатые серебром и золотом настолько, что башкиры, по словам Лота, продавали «ту руду в Уфе по 13 рублей пуд». Столь низкая цена свидетельствовала, что золотоносных месторождений в нашем крае было открыто предостаточно. Место, указанное Лотом, скорее всего, расположено под Златоустом – там, где речка Тесьма впадает в Ай. Речки Большая и Малая Тесьма обтекают здесь с двух сторон хребет Большой Таганай.

Образцы руд, взятых на Тасма-реке в 1669 году, были доставлены в Москву, где их также апробировал немец и обнаружил серебро. Некоторые источники называют его имя – Христиан Дробыш. Он занимался разведкой серебряных руд и разработкой Шиловского месторождения и считается первым наставником уральских рудознатцев.

Еще через два года к Таганаю отправилась геологическая экспедиция во главе с воеводой Яковом Тимофеевичем Хитрово. Это была самая крупная геологическая экспедиция на Южный Урал за всю дореволюционную историю. Экспедицию снарядили весьма изрядно: «для поисковых работ, строительства жилья для работных людей и для прочих дел было мобилизовано 500 человек, выделены 500 ведер вина, 200 уксуса, табак, порох, сукно и много других вещей. Во главе экспедиции стоял думный дворянин и воевода Яков Тимофеевич Хитрово, человек настойчивый, властный и решительный…»

Экспедиция также работала в районе озера Иртяш, в верховьях реки Течи – об этих местах сообщал все тот же Лот. Увы, лето и осень 1672 года на Иртяше прошли для рудознатцев напрасно – перерыв всю местность и взяв на пробы образцы, серебряную руду так и не обнаружили.

Личная печать И.Ф. Блиера, одного из основателей горнозаводского дела на Урале

Persönliches Siegel I.F. Blühers, einer der Begründer des Bergbaus im Ural

Участвовал ли в экспедиции X. Дробыш – неизвестно. Но с большой долей вероятности можно говорить, что в столь многолюдном геологоразведочном отряде без немецких специалистов не обошлось. Отчет о проделанной на Тасма-реке разведочной работе был составлен настолько доходчиво и толково, что когда он был обнаружен в архивах уже в послепетровские времена, на речку Тесьму немедленно была послана новая экспедиция для проверки сведений. Датируется эта экспедиция 1741 годом. Ведущим в ней был Самуэль Айсман (Аусман). Он прибыл на Урал по контракту в 1738 году как специалист по медным и железным рудам, был сведущ и по серебру. По истечении контракта в 1743 году он отбыл на родину.

В целом же уральская геологоразведка приняла внятные и системные очертания как раз во времена Петра I. Связана она с именем Иоганна Фридриха Блиера, который впервые приехал на Урал в 1704 году и считается одним из основателей горнозаводского дела в нашем крае.

Источники называют его первым, кого молодой царь Петр пригласил на заводские дела во время своей заграничной поездки в 1699 году. Блиер занимался российскими заводами не менее четверти века. Именно он способствовал формированию на Урале горнозаводской системы по саксонскому типу, которая продержалась весь XVIII век. В 1720–1725 годах он входил в руководство уральскими заводами и организовал приезд на Урал по контракту первых мастеров-саксонцев, которых стали именовать «контрактерами». Он не только руководил, но и участвовал в разведке руд, закладке рудников и строительстве заводов. Блиер вышел в отставку в 1728 году и уехал на родину в Саксонию.