Текст книги "Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 1"

5

Всю ночь бесчинствовал проливной дождь. Сверкала молния. Раздавались оглушительные удары грома. А когда он затих, потоки стремительно падавшей воды так забарабанили в окна, что Дора часто просыпалась. А под утро, когда дождь прекратился, заговорили отдаленные раскаты грома. «Неужели, это никогда не закончится?» – мгновенно, как искра, мелькнуло и тут же погасло в сознании Доры. Но отчетливее, чем прежде, отзвуки грозы донеслись вновь. Негритянка беспокойно заворочалась в теплой постели. Она открыла глаза. Смирившись с тем, что до самого утра ей уже не уснуть, поднялась с кровати и подошла к окну. Стекла его были совершенно сухими. Сквозь них Дора увидела светлеющее с редкими островками облаков небо, на котором одна за другой гасли звезды, и внезапно все поняла! В последний раз она слышала не отзвук грозы! Грохотало не на улице, а в доме. «Только, что же это было?» – подумала она. В предрассветный час и хозяин, и охранники наверняка спали. Неужели, вор забрался в дом? Ей стало жутко. Она толкнула Геракла в бок. Но он так храпел, что Дора тотчас же стало ясно: сколько бы она не пыталась, ей не разбудить мужа. От возбуждения вздрагивая всем телом, она накинула на себя халат, обула тапочки и вышла из комнаты, которая вот уже несколько месяцев кряду являлась для молодоженов и спальней, и столовой, и гостиной, и всем тем, что включало в себя понятие семейный очаг. Негритянка решила, что растормошит объятых сном охранников и поделится с ними своими опасениями насчет вора, а, возможно, грабителя, проникшего в дом. Чиркая спичками, чтобы впотьмах осветить себе путь, молодая женщина осторожно спустилась вниз по лестнице. Там она нашла выключатель. Когда в фойе дома загорелся свет, Дора сразу же заметила, что дверь в помещение охраны была немного приоткрыта. Подойдя к ней, она взялась за ручку и потянула на себя. В служебной комнате высветился прямоугольный квадрат. В его границах прямо на полу в луже крови неподвижно лежало чье-то тело. Зажав рот рукой, чтобы не закричать от ужаса, Дора опрометью кинулась наверх к почивавшему Гераклу.

Даже по истечении многих лет после описываемых событий, она сомневалась в том, что все случившееся той дождливой ночью, было явью, а не кошмарным сном.

Крайне напуганным Гераклу и Доре понадобилось около часа, чтобы хорошо осмотреть весь дом. Но, увы, результаты этого осмотра оказались весьма неутешительными. И хозяин, и сторожа не подавали признаков жизни. Как видно, пока они спали, убийца незаметно проник в особняк. Он действовал быстро и наверняка. По всей видимости, взяв кухонный нож со стола, за которым поздно ночью пировали охранники, он перерезал им горло. Из-за ссоры с одним из них Геракл не успел, как следует, прибраться. Он только сгреб в кучу, использованные за поздним ужином столовые приборы и посуду. Поэтому повсюду, возможно, и на орудии убийства остались отпечатки его пальцев. Еще одним очень странным и неприятным обстоятельством трагических событий ночи явилось то, что пропала бывшая кухарка, чье место на кухне по настоянию Лесли Шина снова заняла Дора. Вероятно, обнаружив убийцу, она попросту струсила и тайком сбежала из дома. Новая горничная была единственной, кого Геракл и Дора не нашли среди многочисленных трупов. Тогда они решили, что если все именно так и произошло на самом деле, то полиция должна была прибыть на место преступления с минуты на минуту. В убийстве копы, конечно же, обвинят Геракла. Они без труда найдут подходящий мотив для преступления. Следователь по делу об убийстве Лесли Шина, охранников и одной из горничных сразу же уличит чернокожего уборщика во всех смертных грехах: корысти, ревности к супруге и ненависти к бывшему хозяину. А собаки? Куда они запропастились? Вывод напрашивался сам собой. За исключением Лесли Шина злобные чудовища безоговорочно подчинялись лишь бывшей кухарке, сумевшей приручить их настолько, что они охотно выполняли любые ее команды. Но хозяин был мертв. Поэтому вполне возможно, что она также являлась, если не главным действующим лицом, то, наверняка, прямой соучастницей преступления. Убийца подтасовал колоду карт так, чтобы все подозрения пали на Геракла и Дору. Более того, он дал им «зеленый» свет, чтобы они своевременно скрылись с места преступления. Это сделало бы еще более обоснованным мнение полиции в их виновности. Совсем потеряв голову от отчаяния, бедняги находились в полной нерешительности. Но боязнь перед незаслуженным наказанием, наконец, побудила их к действию. Наскоро собрав нехитрый скарб, Геракл и Дора прихватили с собой все ценные вещи, какие были в доме Лесли Шина и, не особенно обременяя ручную кладь, без труда могли поместиться в нее. Они взяли золотые часы, подсвечник, пепельницу, несколько очень дорогих картин, предварительно вырезав их холсты из рамок. Кое-что из оружия, а также старинные монеты: доллары, франки, фунты стерлингов, рубли и драгоценности, что хранились в секретном сейфе. Благо ключи от него они нашли в одном из карманов хозяйского сюртука. А, также, все деньги из портмоне покойного. Геракл и Дора ушли на рассвете, навсегда оставив богатый особняк и безжизненные тела хозяина, горничной и охраников.

Чтобы окончательно запутать следы, подозреваемые в убийстве антиквара нигде не жили подолгу. Они переезжали из штата в штат, из города в город. И так скитались всюду в течение нескольких лет. Лесли Шин не потрудился в свое время для того, чтобы хоть как-то документально оформить пребывание в его доме Геракла и Доры в качестве прислуги. Поэтому, по-видимому, в полиции не знали о них ровным счетом ничего, не считая того единственного визита копа в дом антиквара, когда Геракл случайно разбил китайскую вазу. Но он носил формальный характер. Чернокожие слуги надеялись, что, возможно, их предположения соответствовали реальности, если же, конечно, Шон или бывшая кухарка не выдали их. Хотя и они располагали не многими сведениями. Разве, что при встрече могли опознать их в лицо. Случись все иначе, в Америке тысячи негров по имени Геракл, и еще столько же по имени Дора.

Лишь после десяти лет скитаний бедолаги прочно осели в захолустном городке Техаса, купив небольшое питейное заведение. Казалось бы, их дела пошли неплохо. Но страх ни за что, ни про что угодить за решетку, который на протяженье долгих лет неотступно преследовал владельцев «Райской птички», отравлял все их существование. За это время, видимо, на нервной почве Дора ужасно растолстела. От прежней чернокожей красотки, сущего ангела во плоти, осталось лишь одно горькое воспоминание. А, примерно, полгода назад их посетил Шон. Узнав его в одном из клиентов, Геракл и Дора окончательно лишились покоя. Прямой наследник огромного состояния Лесли Шина снова и снова приходил в «Райскую птичку». Его хозяева каждый день ждали, что он объяснит цель своих беспрестанных визитов. Но Шон почему-то оттягивал разговор с глазу на глаз с Гераклом и Дорой, словно выжидал подходящего момента или нарочно, таким образом, действовал им на психику. И вот однажды, в очередной его приход, произошло следующее.

Клиенты «Райской птички» не особенно удосуживались прессой. В особенности, если это была пресса из такого большого города, как Нью-Йорк. Они жили своей тихой размеренной жизнью, характерной для захолустья в любой точке земного шара. Но в тот раз, как назло, в питейное заведение случайно забрел какой-то мелкий офисный трутень захудалой фирмы и большой любитель пива по прозвищу Жаждущий Бизон. Он сел за столик и, наверное, для пущей важности развернул газету, уткнувшись носом в разворот «Нью-Йорк таймса». Таким образом, отгородившись от всех остальных посетителей бумажным прямоугольником внушительных размеров, он предоставил им для обозрения его лицевую сторону. На беду Шона на первой газетной полосе под броским заголовком «Верные псы Лесли Шина нашли сообщницу его убийцы!» красовался его портрет. Заметив абсолютное сходство черно-белого фото с оригиналом забулдыги «Райской птички», то и дело, кидали весьма подозрительные и настороженные взгляды, то на печатный снимок, то на того, кто по иронии каверзной для него судьбы присутствовал среди них. На бесхитростных лицах обывателей, как в зеркале, поочередно отражались, то мрачное сомнение, то отчаянная решимость. Шон не видел предательского заголовка и газетной иллюстрации к нему так, как сидел за столиком по правую руку от Жаждущего Бизона. Такое пристальное внимание к своей персоне со стороны техасских бездельников он сперва принял за обыкновенное любопытство, присущее жителям сельской местности. А, иначе, к чему им было на его френче буркалы мозолить? Как правило, все те, с кем он когда-либо сталкивался волею случая или же тех или иных обстоятельств взирали на него, или, как на что-либо серое и невзрачное, не представлявшее для них никакого, хотя бы маломальского, интереса, или же, в лучшем случае, как на пустое место. Но довольно скоро Жаждущий Бизон поменял «декорации» и уткнулся носом в газетные полосы, на одной из которых во всем блеске красовался портрет Шона. Увы, непревзойденный поглотитель восхитительной влаги всерьез увлекался только ею. Он не являлся искушенным почитателем прессы. Руководствуясь логикой, понятной только ему одному, и учитывая, что обе страницы предстали перед ним во всю их величину, Жаждущий Бизон бегло глянул на портрет Шона и продолжил изучать «Нью-Йорк таймс» с его фасада, а не наоборот. Наконец, прочитав кричащий заголовок небезызвестной публикации и еще раз уделив вниманием фэйс ее героя, он подумал, что человек, «смотревший» на него прямо с газетного листа, был знаком ему не понаслышке. Жаждущий Бизон свернул газету вдвое, таким образом, что первая полоса оказалась прямо перед ним. Для удобства обозрения он откинулся грузным телом на спинку стула, и тут его взгляд остановился на Шоне. Последний, стрельнув глазами в бумажный блок, который Жаждущий Бизон не выпускал из своих рук, мгновенно проанализировал ситуацию, сложившуюся не в его пользу. Он вдруг вскочил из-за стола и, опрокинув его, бросился прочь из «Райской птички». Но никто и не пытался догонять этого сумасшедшего, так, как не успел вникнуть в суть крамольной статьи. А заголовок и иллюстрация под ней еще не означали, что именно Шон совершил преступление. Вдобавок, никому не было известно и то важное условие, в каком именно количестве долларов выражалась награда за поимку убийцы?

После этого позорного бегства своего преследователя из «Райской птички» Геракл и Дора долго не раздумывали. В газетном ларьке они тотчас приобрели небезынтересный для них номер «Нью-Йорк таймса». В нем полиция города небоскребов обвиняла Шона в убийстве богача-антиквара, его охранников и служанки. Также рассказывались подробности исчезновения двух сторожевых псов, вернувшихся домой спустя сутки после гибели их хозяина. Поскулив возле запертой двери, они громко завыли. Соседи известили о странном поведении собак полицию. Сыщик, малый не промах, сразу же догадался, что бдительных четвероногих сторожей просто-напросто удалили из дому, чтобы они не испортили кровавую обедню преступнику. Обезвредил псов тот, у кого эти лакомки с пальцев крем-брюле слизывали. Небезосновательно предполагая это, сыщик пустил их по следу преступников, и они вывели полицию на бывшую кухарку. Она крышевалась в одном из заброшенных домов на окраине Нью-Йорка. Под давлением копов кухарка без труда во всем призналась. Как выяснилось, Шон до приторности запудрил сахаром «перловку» в ее чугунке. Он пообещал, что заплатит служанке кругленькую сумму, если она выполнит кое-какие его требования. Мошенник сообщил, что нашел приличного покупателя пятнистых догов, который, якобы, готов отстегнуть за них две тысячи долларов. Исходя из этого, одна половина полагалась Шону, другая – новой горничной. Но, как заверил последний, при любом раскладе Лесли Шин – ей больше не хозяин. Шону требовалась прислуга, и он наймет ее к себе на работу. Из всего сказанного плутом простушка не подвергла сомнению ни слова. И для начала, щедро сдобрив слюной, он прилепил ей на лоб банкноту достоинством в пятьсот долларов. Далее все шло, как по маслу. Собак они заперли в одной из комнат заброшенной квартиры. Но когда псы проголодались, то затеяли хай. Шон бранил пятнистых догов несусветно. Называл их мерзкими тварями и каркал, что скоро расправиться с Лесли Шином за то, что тот соблазнил Дору, которая от него забеременела. Шон раскусил старого ловеласа! Уже после того, как в памятное свидание папаша взашей вытурил своего внебрачного сына из родового гнезда, тот отправил ему анонимное послание. В нем, опасаясь изъясняться напрямую, Шон всячески намекал, что пока Дора была брюхата, он опередит события и разрушит коварные замыслы родителя, предъявив права на наследство вперед не родившегося на свет чернокожего дитя. Фактически незаслуженно обиженный папашей сынок пригрозил ему убийством.

Той же ночью Шон куда-то упылил. В заброшенной квартирке на окраине Нью-Йорка остались бывшая кухарка и изголодавшиеся псы. Шон наказал, чтобы она держала их строго взаперти, даже, если они окочурятся. Это тоже было одним из условий их сделки. Но, когда он возвратился наутро, то нашел лишь собачий помет. Его сообщница в бессознанке валялась на полу. Вся одежда на ней была изодрана в клочья. Сама же она почти не пострадала. Сердобольная дурочка лишь немного приоткрыла дверь, за которой томились свирепые твари, чтобы по укоренившейся в прошлом привычке подсластить им вынужденную диету парой кусочков говядины. Благородные животные не простили ей насильного заточения.

Бывшая кухарка, единственный свидетель преступления, недолго находилась под стражей. Кто-то внес за нее залог. Вскоре и она, как в воду канула. Процесс же дознания по делу о зверских убийствах в особняке, принадлежавшем Лесли Шину, не продвинулся ни на йоту.

На этом Геракл завершил свое основное повествование. Заключительная его часть состояла в том, что Шон нашел себе сообщника, который впоследствии напал на Геракла. Подлый вымогатель под видом выпивохи, всякий раз искусно меняя свою внешность, и до этого не однажды посещал «Райскую птичку», шантажируя ее хозяев. Требовал отдать ему все ценности, похищенные из дома антиквара. Из-за постоянных депрессий и небезосновательного страха за собственную жизнь Геракл почти спился. Он не выходил на улицу из заведения. Жизнь сделалась для него сплошным кошмаром наяву и во сне. Ожиданием чего-то непредвиденного и ужасного. Конечно же, Геракл и Дора за многолетний труд у Лесли Шина заслужили хоть какой-нибудь награды. Ведь ассигновал он очень скупо. Да и ценности, взятые из особняка антиквара, тому все равно уже больше не понадобились бы. Но взамен супружеского счастья их ждали одни только беды.

А не сохранился ли тот самый номер «Нью-Йорк таймса» с иллюстрацией негодяя Шона? – спросил Уилки, до самого конца терпеливо выслушав трагическую историю, которую ему поведал хозяин «Райской птички».

Сам по себе вопрос был невинным. Кроме того, как Фармер мог защитить Геракла и Дору от убийцы, если ни разу в жизни даже мельком не видел его в лицо? Но по недовольному виду негра молодой человек понял, что спросил о том, что, по-видимому, знать ему было совсем не обязательно. Действительно, какое теперь значение имело то, как выглядел Шон когда-то? Важным являлось, что теперь от него исходила реальная угроза. Надеяться на полицию не имело смысла. Ее вмешательство было бы чревато серьезными последствиями не только для Шона, но и для Геракла и Доры, которым пришлось бы ответить за кражу имущества из особняка Лесли Шина. Так или иначе, но всю жизнь бегать и прятаться от убийцы старого антиквара представлялось хозяевам «Райской птички» и нелепым, и унизительным. Разумнее было поквитаться с ним именно сейчас, когда он этого не ожидал. Придя к такому выводу, все трое сообща решили, что Уилки лучше всего устроить засаду в комнате Геракла. И напасть первым, едва прозвучат шаги Шона и его сообщника в направлении лестницы, под которой располагался подпол. Сами же жертвы укроются на кухне, чтобы потом зайти в спину преступникам. Таким образом, Шон и его подельщик попадутся в ловушку. Условившись, как люди, которые объединились в одну сплоченную команду с единственной целью дать достойный отпор грабителям, владельцы салуна и посудомойщик заняли свои ниши.

Прошло час или два тревожного ожидания. Наконец, Уилки услышал, как лязгнул замок входной двери. Он весь напрягся готовый атаковать бандитов. Однако, осторожно показавшись из своего укрытия, Фармер внезапно увидел, как в «Райскую птичку» ворвались люди в полицейской форме.

– Всем – ни с места! Бросайте оружие! – грозно прозвучало в холле.

6

Уилки присудили пять лет тюремного заключения. Но через год, сразу же после того, как адвокат, нанятый мамашей Шарлотой, добился пересмотра судебного разбирательства, его освободили. Опытный защитник доказал, что Геракл и Дора вовсе не были добропорядочными гражданами Америки. Первый являлся матерым преступником по прозвищу Гашиш. Вторую в блатном миру знали, как Актрису. В ходе следствия все вставало на свои места. К удивлению Фармера история, рассказанная ему Лжегераклом, оказалась на редкость правдивой. За исключением того, что Шон не убивал Лесли Шина. Побочный сын антиквара собрал все необходимые документы, чтобы доказать, что только он имел право наследовать богатое состояние. И тогда Гашиш, охотившийся за антиквариатом Лесли Шина, сделал ответный ход, подослав к растленному старику молоденькую Актрису. Весь бизнес отъявленного преступника строился на том, что он читал объявления, которые давали в газетах состоятельные люди. Так узнавал, что им было нужно. Антиквару потребовалась уборщица. И Гашиш ввел в его дом Актрису. Он нашел ее в одном из Нью-Йоркских ночных стриптиз-клубов. После непродолжительного знакомства, выведал самое сокровенное желание юной стриптизерши. Это было совсем нетрудно. Ведь, почти, каждая из тех, кому не исполнилось двадцати, мечтала об этом. И он твердо пообещал ей, что она станет звездой Голливуда. Он непременно все устроит, так, как сам в свое время тоже мечтал о подобной карьере. И знал в киношный мир все потайные входы, а также и выходы. Пусть только она кое в чем подсобит ему. И Актриса блестяще справилась со своей самой первой ролью. Ей не понадобилось никаких рекомендательных писем от влиятельных господ Нью-Йорка. Она просто подошла к металлическим воротам особняка Лесли Шина и нажала пальчиком на кнопку звонка. Это сработало. Возможно, Гашишу все удалось, потому, что он действовал, полагаясь на достоверную информацию о своем клиенте, или же из одного только простого убеждения, что ни один мужчина в мире не смог бы остаться равнодушным к чарам Актрисы. Так или иначе, но, заранее зная о склонности антиквара к певичкам и танцовщицам из различного рода борделей, он очень скоро овладел ситуацией. Спустя короткое время Лесли Шин уже не мнил свою холостяцкую жизнь без танцев и ласк Доры. Горько расплакавшись, она набрехала ему о своем несчастном старшем брате, не имевшем ни крыши над головой, ни каких-либо средств для существования. Само собой, что этого брата звали Гераклом. Дальше было все так, как описывалось выше. Бывшая кухарка помогла Шону украсть верных сторожевых псов Лесли Шина, в которых старик души не чаял, чтобы крепко досадить ему в отместку за скупость и плохое обращение с ней. Ситуация сложилась так, что в случае убийства антиквара, все подозрения пали бы на Шона. Поэтому, если бы его отдали под суд, тут же на сцену вышла бы Дора и предъявила права на наследство. Свидетельницей того, что она носила в чреве дитя Лесли Шина стала бы прислуга. В огромном особняке антиквара проживало столь мало домочадцев, что, за исключением статей его дохода, по сути, вся жизнь хозяина и прислуги была открытой книгой для Гашиша и его верной сообщницы Актрисы. Понятно, что первый не годился в свидетели так, как по нему давно тюрьма плакала. Его показания ни за что бы не приняли в расчет. Но случилось непредвиденное. Ребенок у Доры родился мертвым. Шона не поймали и, по сему, пребывая на свободе, он отыскал Гашиша и Актрису. Довольно долго он не выпускал их из виду и искал удобного случая, чтобы навести полицию на след настоящих убийц. Тем самым, он снял бы с себя подозрения. Шон уже не притязал на наследство. Все, что было ценного в доме антиквара, предприимчивая мэрия Нью-Йорка, в три дорого распродала с аукциона. В Шоне громко заговорили требование справедливости, страх перед правосудием, жажда мести и ненависть к тем, кто сделал его жизнь совершенно невыносимой. Он не однажды открыто появлялся в «Райской птичке». Но когда в «Нью-Йорк таймс» поместили о нем статью и, вдобавок, благодаря иллюстрации его фото, отпрыск убиенного стал везде узнаваемым, ему пришлось прибегнуть к помощи сообщника. Гашиш, которому грабитель в припадке ярости размозжил череп, и перепуганная до смерти Актриса не хотели новых проблем, тем более, что у них в руках была весомая часть богатого наследства Лесли Шина. Но подчинить себе ход событий им не удалось. Шон и его сообщник, решив, что настала пора действовать, напали на владельцев «Райской птички». Они связали их по рукам и ногам и бросили в подпол, отправившись за картинами и старинными золотыми монетами по ложному адресу, который им дал Гашиш. Его выдержка и весьма точный расчет оправдали себя. Уилки невольно помог преступникам уйти от наказания. Пока в своей комнате Гашиш излагал доверчивому юноше «трагическую» историю собственной судьбы, Актриса успела сбегать в полицию, которая по ошибке схватила Уилки вместо Шона. Но, если бы последний в это время оказался в «Райской птичке» его постигла бы еще более печальная участь, нежели, молодого Фармера. Пока копы его обезоруживали и надевали наручники на мнимого преступника, Гашиш и Актриса, выскользнули за дверь салуна, пустившись в бега, и, развязав себе руки для новых преступлений. В захолустном городке Техаса более их ничто не удерживало.