Текст книги "Как жить дольше 50 лет: честный разговор с врачом о лекарствах и медицине"

Александр Леонидович Мясников
Как жить дольше 50 лет: честный разговор с врачом о лекарствах и медицине

Об авторе

Александр Мясников – кандидат медицинских наук, доктор медицины США, потомственный врач

Автор этой очень полезной книги – доктор медицины и врач высшей категории (сертификат 200059, США), бывший главный врач знаменитой «Кремлевки» (ФГУ «Больница с поликлиникой» УД Президента России), главный врач городской клинической больницы № 71, ведущий телепрограммы «Врача вызывали?» Александр Мясников.

Медицинская династия Мясниковых – одна из самых известных и многочисленных не только в России, но и в мире. Прадед Александра Леонидовича Мясникова – земский врач, открывший в своем городе первую больницу, дед – академик АМН СССР, ученый с мировым именем, по учебникам которого до сих пор занимаются студенты всех медицинских вузов. Кардиологи, анестезиологи, реаниматологи – в этой семье уже двести лет все становятся врачами. И Александр Леонидович ни минуты не сомневался, какую профессию выбрать. В составе миссии Красного Креста он лечил больных в Африке, был врачом военного госпиталя в Анголе, советского посольства в Париже и геологической экспедиции в Мозамбике, в одном из медицинских центров Нью-Йорка. Добившись в США наивысшего профессионального признания, в 2000 году доктор Мясников вернулся в Россию и открыл в Москве собственную клинику, работающую по международным стандартам.

Доктор Мясников ведет на третьем телеканале программу «Врача вызывали?», которая стала очень популярной. Почему? Да потому, что ведущий доходчиво и просто рассказывает о самых важных и актуальных проблемах, с которыми мы все сталкиваемся ежедневно. О нашем здоровье! На самые, казалось бы, сложные вопросы он дает простые ответы.

Мы не умеем заботиться о себе, не знаем, как помочь себе и своим близким в той или иной ситуации. Боимся, когда повышается температура или давление, не можем отличить грипп от простуды. Лечим себя всевозможными методами (чаще всего – неправильными) и наносим непоправимый вред своему здоровью.

XXI век – эпоха медицинского прогресса и разнообразия услуг в здравоохранении. Кажется, что вылечить сегодня можно что угодно и где угодно. Клиники, больницы, медицинские центры растут как грибы после дождя. Но сколько проблем – столько и денег требуется. Чем сильнее вы нуждаетесь в заботе людей в белых халатах, тем больше средств должны иметь. К сожалению, наряду с профессионалами встречаются люди, видимо, не дававшие клятву Гиппократа. О чем необходимо знать, выбирая врача и клинику, чтобы не попасть в руки шарлатанов и не навредить себе?

Автор этой книги рассказывает, как надо и как не надо о себе заботиться. Когда необходимо идти к врачу, а когда можно помочь себе самостоятельно. Если мы обращаемся к врачу, то должны знать, о чем спрашивать, на что и как реагировать. Иметь представление о медицинских ошибках и заблуждениях, с которыми регулярно сталкиваемся, когда приходим в медицинское учреждение. Медицина давно стала бизнесом, поэтому половина рекомендуемых лекарств или методов лечения – просто обман. В книге подробно рассказано, на какие рекомендации врачей стоит обращать внимание, на какие – нет. Какие лекарства можно принимать, а от чего необходимо отказаться.

Если бы Александр Леонидович Мясников решил собрать воедино весь свой опыт работы врачом в разных странах, получилась бы настоящая энциклопедия здоровья. Но данная книга – совсем небольшого объема. Здесь собрано самое основное: доктор Мясников говорит о самых актуальных вопросах медицины и здоровья. Но при этом они неизмеримо глубоки, как Вселенная. И вдобавок – продолжение следует.

I. От автора. На что мы ведемся?

Мы привыкли, что нас постоянно обманывают – умышленно или нет.

Умышленный обман – это когда кусок мяса накачивают солевым раствором, чтобы он стал тяжелее, и пришивают на третьесортную китайскую продукцию дорогую этикетку, выдавая товар за высококачественный. Соответственно, цена вырастает втрое. Таких примеров множество, и каждый из вас знает их не хуже меня. Неумышленный обман – это когда продавец искренне верит, что водка, которую он продает, действительно сделана из отборных сортов пшеницы. Когда он искренне думает, что продаваемые им духи действительно сделаны во Франции, что пахнут они точно так же, как французские. Хотя смею вас уверить: живя на два дома и на две страны, я неоднократно убеждался, что как будто одни и те же духи, купленные в Париже и в Москве, по запаху очень сильно различаются.

Это стало нормой сегодняшней жизни. Но то, что сейчас происходит в медицине – это катастрофа. Ситуация, на мой взгляд, сопоставима с проблемой распространением наркотиков.

Ведь самое опасное – это когда играют на нашем здоровье и сознательно обманывают. Все мы неоднократно сталкивались с такой ситуацией. Идем к одному врачу. Он нам выписывают лекарство. А потом, по каким-то причинам, идем к другому врачу. Тот, другой, говорит: «Батенька, а что же вам прописали? Это же полный бред! Надо принимать не это, а вот это». Потом мы попадаем к третьему врачу, который говорит, что два предыдущих доктора – идиоты, из-за их лечения можно посадить печень, и на самом деле надо принимать совсем другое. Такое в нашей стране встречается сплошь и рядом. Сколько врачей, столько и мнений. Но мы даже не понимаем, какие ужасные последствия скрывается за этими словами. Мы оказываемся совершенно беззащитны перед медиками. Они лечат нас так, как считают нужным, и никто им не в силах помешать. Получается, что мы с вами – подопытные кролики как для грамотных врачей, так и, к сожалению, для безграмотных. И наша жизнь постоянно находится под угрозой.

Посмотрите, что делается с лекарствами. Невозможно открыть журнал, включить радио или телевизор, чтобы не услышать о новом волшебном средстве, которое лечит все на свете. «Рак – не приговор! Диабет – не приговор! Пейте наши таблетки и будете всегда здоровы!». Это огромный бизнес, участники которого пытаются заработать на наших болезнях и слабостях. Мы очень удобны для таких дельцов, так как не готовы ради здоровья отказаться от колбасы и питаться правильно. Мы не готовы хотя бы час в день отдавать физической нагрузке. Мы не готовы бросить курить, отказаться от алкоголя. Мы не готовы ходить в медицинское учреждение на профилактический осмотр. Но зато хотим волшебную таблеточку, которая решит все наши проблемы. «Чтобы бы такое съесть, чтобы похудеть?» – мечтает большинство женщин. «Какой бы такой укол сделать, чтобы никогда не болеть?» – мечта всех людей.

Все мы знаем: кофе нельзя пить при давлении и при сердечных заболеваниях. Но недавно медики выяснили: это миф!

Я говорю пациентам: чтобы не заболеть гриппом, надо сделать прививку, вести здоровый образ жизни, не кутаться, проветривать помещение, заниматься физическими упражнениями, обливаться холодной водой, закаливаться. Но мои слова уходят в воздух! Люди кивают и… ничего не предпринимают. А стоит прочитать в газете про волшебный препарат, укрепляющий иммунитет, какой-нибудь иммудон или еще что-нибудь столь же благозвучное, люди бегут и покупают, да еще и отдают за него ползарплаты. Все рекламируемые лекарства стоят дорого, посмотрите на ценник: 500, 1000, 2000, 15 000 рублей. Но – это бесполезные препараты. Хорошо, если безвредные.

Итак, наш инфантилизм и вера в чудеса приводит к тому, что нас постоянно обманывают. Действительно, в медицине часто случаются вещи неоднозначные, и эффективность многих лекарств так и остается недоказанной. То, что вчера выписывали, сегодня ставится, мягко говоря, под сомнение. А проведя ретроспективный анализ, выясняешь: многие препараты не просто вредны, но и опасны.

То же можно сказать о продуктах питания. Вот простой пример. Все мы знаем: кофе нельзя пить при давлении и при сердечных заболеваниях. С этой мыслью живет не одно поколение. Но недавно медики выяснили: это миф! Наоборот, люди, которые пьют кофе, меньше болеют инфарктом миокарда. Вдобавок кофе предохраняет от рака печени.

Но вернемся к лекарствам. Фармакомпании постоянно обманывают нас. Например, выпуская всевозможные биодобавки, которые по сути являются лекарствами-однодневками. Или даже не лекарствами вовсе. Вот как это происходит. Фармакомпания закупает некую биодобавку, регистрирует ее, получает разрешение на продажу. Потом вкладываются деньги в рекламу. Массировано – по телевизору, по радио, в журналах – везде! Мы слышим со всех сторон: «Биодобавка “гум-гум” помогает от всего, в том числе и от рака!». Вы покупаете ее, потому что, действительно, – у кого из нас нет больных родственников? Но добавка, естественно, не помогает. Вы попали на деньги! И немалые. Точно так же, как и другие наивные покупатели. А через год – тишина! Никто о нашей добавке не слышал, она исчезла из продажи. Миссия производителей выполнена: вас вытрясли, выпотрошили ваш кошелек. На реализации биодобавки сделали немалые деньги, больше не нужно, да и опасно. Зато раскручивается следующая волшебная таблетка. И так – обман за обманом.

Другой, не явный обман, это когда у нас применяются лекарства, разработанные 20–30 лет назад. Вот, например, всем известен анальгин. Ведь половина населения знает, что уже лет 20 во всех странах анальгин запрещен! Только в России и, кажется, еще в Бразилии его продолжают с удовольствием употреблять.

Существует немало препаратов, которые популярны только на постсоветском пространстве. Например, все лекарства для улучшения пищеварения, кровообращения, «очистки» печени и сосудов, а также многие, многие другие. Но, подумайте, почему в европейских странах, где медицина развивается быстро и эффективно, эти препараты не в ходу? Да потому, что были проведены исследования, и в результате выяснилось, что они – не эффективны! От них, конечно, становится лучше, но это же эффект плацебо, проще говоря – пустышка.

Новых препаратов это тоже касается. Доказано: если человек применяет новое лекарство с красивым названием (в нем нет никакого действующего вещества, но покупатели об этом не знают), то в 40 % случаев ему сначала становится лучше. Причина? Да просто он ждет хорошего результата и верит в таблетку. И в итоге получает результат… но только на одну-две недели! А что дальше?..

Заметки на полях

Нам нужно ввести обязательный стандарт, по которому мы будем лучше лечить людей. Чтобы все знали, что самое эффективное лекарство от воспаления – это простой препарат, производный от тетрациклина, а не дорогущий за 600 долларов, притом абсолютно бесполезный. Лучшее лекарство от гипертонии – это копеечное мочегонное, а не непонятно что. Самое лучшее средство от стенокардии – обычный копеечный аспирин. 80 % лекарств, которые сейчас выписываются, лекарствами, по сути, не являются. Они не признаны во всем мире. Не существует так называемых иммуномодуляторов, нет лекарств, защищающих печень. 80 % оборота лекарств в России – это липа.

Помню, давным-давно я еще молодым ординатором работал в в Институте кардиологии им. А.Л. Мясникова, основанном моим дедушкой. Мы занимались пациентами с гипертонической болезнью. Поступали тяжелые больные, которым было необходимо давать комплекс препаратов. Нашей первой задачей было убрать лишние, чтобы начать лечить с нуля и правильно подобрать нужный комплекс. Но поскольку человек не должен был знать, что остается совсем без лекарств, делалось следующее. Пациента госпитализировали, мерили каждые несколько часов давление, а потом давали лекарство под названием «Антиспазмин», а на самом деле – обычный толченый мел. То же самое давали больным со стенокардией.

В течение трех-четырех дней мы наблюдали за человеком – сколько раз случался приступ стенокардии без лечения, сколько раз поднималось давление и, уже исходя из этого, назначали необходимое лечение. И очень часто пациенты, в течение трех-четырех дней получавшие таблетки, не содержащие никакого лекарства, говорили: «Мне стало гораздо легче после “Антиспазмина”!». Они даже не подозревали, что глотали пустышку. Вот как велика сила внушения! Жаль только, что на этом греют руки нечестные люди.

Заметки на полях

С детства знал, что стану врачом. Да у меня и выбора-то никогда не имелось! Я иногда робко заикался, что хочу быть шофером. На что мне папа говорил: «Будешь хорошим врачом – будешь сам ездить на машине». Хирургом точно не хотелось быть. Но в Африке мне приходилось, например, и аппендицит вырезать, хотя я в этом ничего не понимал. Но у меня не оставалось выбора – вот он, больной, лежит передо мной. Деваться некуда – надо экстренно учиться. Я брал справочник врача и по нему делал операцию. Или, как в той же Америке, где любой врач обязан сам брать кровь. И никого не волнует – можешь ты это или нет. Должен! Куда хочешь коли – в шею, бедро, но взять обязан. Поэтому я могу кровь взять в любом состоянии – пьяный, трезвый, больной или здоровый, не промахнусь!

II. Как лечат в США, Франции, Африке

Так получилось, что за время моей довольно долгой врачебной карьеры мне посчастливилось поработать во многих странах. Я работал в Африке, во Франции, в Америке…

Хорошо помню первого своего пациента на войне. Как я попал на войну? Отработал я сначала некоторое время в ординатуре, потом в аспирантуре, затем в институте кардиологии имени моего дедушки и, наконец, защитился по радионуклидной кардиологии. И тут мне захотелось… улучшить свое материальное положение, поработать за границей. Тогда, в брежневские времена, можно было отправиться только в воюющую страну, и то – по большому блату! И вот уже скоро я сажусь в самолет, который летит в Мозамбик. Я попал в Мозамбик, не представляя, что такое гражданская война. Узнал об этом, только когда сел в самолет. Меня сосед спрашивает: «Куда летите?». Говорю: «В Мозамбик!». Он мне: «Там хорошо, только стреляют». А мне было все равно! Я уже считал, сколько заработаю там денег и на что потрачу.

По контракту я должен был получить 382 инвалютных рубля в месяц. И думал, что это чеки, которые продавались на черном рынке в то время один к двум. Сумма получалась огромная – у меня отец-профессор столько не получал. Самая высокая зарплата в СССР была в то время 500 рублей. А тут почти в три раза больше! Потом мой сосед сказал, что нужно умножать не на 2, а еще на 4,8. Я начал считать, получилась вообще фантастическая сумма, которую я даже не мог себе представить. Короче, летел в Мозамбик в приподнятом настроении.

В итоге попал в военную обстановку, увидел, что там действительно стреляют и гибнут люди. Я работал с группой геологов, которая вся, в полном составе, попала в плен. Некоторые погибли. Из всей группы тогда остались только два человека – переводчик и я. Но и это меня не останавливало: я на календаре размечал, что и когда куплю на огромную зарплату: кожаную куртку, магнитофон, телевизор… В африканских развивающихся странах ни о каком качестве медицинской помощи речи не велось. Они были рады всему, что им предлагали, поэтому я просто работал, как умел.

В Африке я впервые увидел человека с оторванными ногами. Я не понимал, что происходит. Взял стетоскоп и приложил к его груди. Но, кроме звука своего бешено стучащего сердца, ничего не услышал. Через какое-то время я почувствовал, что он холодный. Передо мной лежал труп! Я был очень напуган.

Потом, конечно, я привык. По пандусу к госпиталю подъезжал грузовик, наполненный мертвыми и ранеными. Он их вываливал и уезжал, а ты бродил вокруг, как гиена, и искал живых… Сортировал. В те времена такого разгула с оружием, как сейчас, не было, все-таки восьмидесятые годы. Поэтому видеть все это было дико.

Там я многому научился и многое узнал. Например, мы смотрим в кино, как герою связывают руки за спиной. Он долго перетирает веревку и освобождается. Затем геройским ударом кого-то сбивает с ног и бежит. На самом деле, я видел, что происходит с руками, когда их так стягивают. Мне привели шестерых человек. Их утром связали, а после обеда привезли к нам. Так вот, всем шестерым пришлось ампутировать кисти, так как моментально образовалась гангрена. Веревки пережимают артерию, нерв, настолько сильно, что кровообращение останавливается, все отмирает.

Заметки на полях

Вообще жестокости с обеих сторон было очень много. Причем чернокожий человек по-другому относится и к боли, и к смерти. У них другие понятия о добре и зле. Однажды мы спасли чернокожего. Вылечили, кормили. А он, окрепнув, навел на нас бандитов! У них чувство благодарности на такие ситуации не распространяется, для них враг – это враг. Когда они смотрят наше старое кино, в зале стоит гомерический смех. Там, например, показывают, как солдат падает, встает, берет гранату и бросается под танк. У нас наворачиваются слезы, а они ржут! Они спокойно могут нести птицу или животное, вывернув ему крылья или лапу, и при этом они не являются садистами.

Они едят обезьян, снимая шкуру с живых. Они другие. Поэтому и относиться к ним надо, как к другим.

Во Франции я служил врачом при посольстве, но не очень понимал, что делается вокруг. Мне казалось, что врачи там лечат как-то странно. Я не понимал, что они работают по другим стандартам, а я пришел из мира, где стандартов не было, где медицина – это искусство. А для них медицина – это точная наука, и надо делать только так и никак иначе.

Потом мне посчастливилось работать в Америке. У нас медицину делят на американскую, нашу российскую и бывшую советскую. А это неправильно! Медицина одна. Но она бывает грамотная и неграмотная. В нашей стране проповедуется медицина дикая, неграмотная. У нас врач по каким-то только ему понятным причинам назначает лечение, порой просто абсурдное. Во всем мире не так! Лечат по принятым стандартам. Это не значит, что всех одинаково. Стандарты лечения обеспечивают вам защиту от врача-дурака. И это минимальная медицинская помощь, которую вы получите. Если же случай более сложный, и медицинские стандарты не предусмотрены, диагностическая мысль будет развиваться дальше, но логично. Врачи Нью-Йорка не скажут, что в Чикаго вас лечили идиоты. Все не так! В Нью-Йорке врач посмотрит, чем вас лечили в Чикаго, посмотрит результаты и, опираясь на стандарт, попробует другие лекарства, потом третьи, если не помогли предыдущие. Если что-то пойдет не так, он станет думать, а что сделано не так и почему тысячам пациентам помогает, а этому, конкретному, нет. И начнется работа над стандартами, то есть дальнейший диагностический процесс. Это правильно. Так и должно быть!

Заметки на полях

Меня до сих пор преследует сон, что я забыл больного в палате – я его не посмотрел! И что он несколько дней лежит без осмотра. А в Америке у меня был сон наяву. Двухместные палаты, в которой лежат пациенты разных врачей. Например, одного больного ведет команда «Team А», а другого – «Team В». И вот однажды ко мне обращается врач из соседней группы. «Александр, там лежит твой больной, неделю лежит, а ты к нему не подходишь!». А там, действительно, поступил человек с отравлением и сильным расстройством желудка. Когда он поступил, я прописал ему вливать жидкость по четыре литра в день и не кормить. И все! Думал, что дальше его лечить будет другой врач. Он лежал, лежал, потом поймал какую-то сестру и сказал, что давно уже хочет есть. А она ко мне подошла и спрашивает – а дальше чего делать? Я понимал, что это реально подсудное дело, но быстро сообразил. Пришел к нему в палату, вынул из него капельницу, сказал, что он абсолютно здоров, что его сейчас покормят и выпишут. Он был так счастлив!

Вспоминаю эпизод, который произошел со мной в Америке. Я должен был подтвердить свой диплом, сдать медицинские экзамены. Дело в том, что весь твой предыдущий опыт работы в других странах здесь не учитывается. А я попал в Америку доктором с почти 20-летним медицинским стажем! Кандидатом наук. У меня были ученики. Короче, считал себя достаточно грамотным врачом. Но это только я так считал.

Делать нечего, пошел сдавать экзамены. Заплатил деньги и не стал готовиться, думая, что не сдам, но наберу приличный балл. Открыл экзаменационные бумаги, увидел около 700 вопросов, на которые надо ответить за три часа. И с удивлением обнаружил, что там о привычных и распространенных вещах, таких как инфаркт миокарда, пневмония, язва желудка, речь не идет. Экзаменационные вопросы представляли собой ситуации, из которых не сразу найдешь выход. Прилагалось четыре варианта ответа, надо выбрать правильные. Но я порой не очень понимал, о чем идет речь. Хотя бывали и простые, например, как должна пристегиваться в автомобиле беременная женщина.

Во-первых, я понял, что от меня не требуют фундаментальных знаний, которые помогали бы мне всю жизнь. Во-вторых, увидел, что американец тратит на то, чтобы прочитать вопрос, 50 секунд. А мы должны за 40 секунд прочитать, принять решение и ответить. И если я буду каждый вопрос читать до конца, то не успею сдать экзамен. Поэтому создал сам для себя систему ключевых слов. Я не читал весь вопрос, а просто искал возраст пациента и основной симптом. Например, если пожилой человек с кровавым поносом, ищи в ответе ишемический колит.

В итоге сдал экзамен и начал искать работу. Это оказалось очень непросто. Огромная конкуренция – много-много тысяч человек на одно место! Люди месяцами ходят по собеседованиям. Предпочтение отдается белым американцам. Я не могу сказать, что это расовая дискриминация, просто в первую очередь берут белых выпускников престижных школ. Это очень важно: если госпиталь начинает брать индийцев, русских и прочих иностранцев, его рейтинг падает. Выпускники медицинских школ не рвутся в госпиталь, где работают иностранцы. Поэтому нас, приезжих, принимают только в крупные госпитали, работающие по типу «Скорой помощи». Сюда не очень хотят идти работать, здесь надо пахать, пахать и пахать. Поэтому сюда берут дешевых рабов, которые взамен получают американскую медицинскую лицензию и незаменимый опыт.

Я тоже достаточно долго ходил по собеседованиям. И вот однажды произошел такой случай. Нас было 11 претендентов, и все – мужчины. Собеседование длилось долго, все устали и, конечно же, хотели в туалет. А он оказался на кодовом замке. Только для персонала. Девушка-секретарь сказала, мол, обойдетесь, а если не можете, идите в другой корпус. Все смирились, кроме меня. Я подождал, пока по коридору пройдет человек в белом халате, пошел за ним и подсмотрел код в мужской туалет. И вот когда подошла моя очередь на собеседование, директор госпиталя стал объяснять, почему я им, собственно, не подхожу: акценту меня, возраст, оценки и баллы могли бы быть повыше. Я в ответ говорил, что язык подтянется в процессе работы, от возраста, конечно, никуда не деться. Но я именно тот врач, который им нужен! Он спросил – почему я так думаю? Сравните: перед вами начитанные отличники, которым надо еще вырабатывать и вырабатывать рефлексы, и я – человек, который соображает. Спросите всех 11 претендентов код туалета на этом этаже. Никто не знает, а я скажу: 4-5-1. Он засмеялся и взял меня вне конкурса! Так мне помогла моя российская смекалка.

Спустя год тот же директор чуть не выгнал меня после того, как аттестационная комиссия дала заключение, будто я склонен ставить диагнозы, основываясь на интуиции, а не на строгом анализе всех клинико-лабораторных данных. То есть опять прозвучало, что мы, русские, поддаемся интуиции, какому-то мудреному чувству, а не анализу. А на Западе это считается большим недостатком, из-за которого можно лишиться лицензии.

Итак, деятельность врача на Западе строго регламентирована. На все есть схема лечения, которой ты обязан придерживаться. Более того, если при лечении ты делаешь из пяти шагов первый, второй, третий, потом пятый, а после этого возвращаешься к четвертому и тем самым спасаешь пациента, ты потом будешь отвечать за отступление от стандартов лечения. С этим там очень строго. Это серьезный повод для судебного преследования. Аргумент: «Зато я спас человека!» – не работает, с тобой будет разбираться суровая комиссия. Если же ты лечишь строго по схеме: один, два, три, четыре, пять, и после этого больной умер, тебе никто слова не скажет. Это нормально – ты же сделал все, что мог!

Конечно, нам, не привыкшим к такому подходу, на первый взгляд кажется, что это полный бред. Но поверьте мне: отступление от стандартов иногда действительно может спасти одного, двух, трех человек, но массовое несоблюдение принятых алгоритмов может убить не одну тысячу пациентов. Поэтому стандарты в Штатах обязательны.

Конечно, ошибки делают везде и все. Например, в Америке или в любой западной стране могут отрезать левую ногу вместо правой и вырезать не ту почку. К сожалению, существует проблема с парными органами. Частота таких ошибок – 0,1 %. Еще раз повторю: в Америке могут отрезать правую почку вместо левой, но никогда не назначат неправильный антибиотик! У нас же антибиотиками лечат всех без разбору: надо – назначают, не надо – тоже назначают! «Просто и надежно!» – думают нерадивые врачи и наивные пациенты. Это безобразие, что подобные лекарства продаются без рецепта. Антибиотики начали создавать лишь 50 лет назад, и сохранилось имя первого пациента, излеченного от тяжелого эндокардита несколькими инъекциями пенициллина. С тех пор бесконтрольное употребление антибиотиков привело к тому, что величайшее открытие XX века может быть сведено на нет. Но к этому мы еще вернемся.

В Америке могут отрезать правую почку вместо левой, но никогда не назначат неправильный антибиотик!

Итак, в западной медицине наличествуют определенные стандарты, которым следуют все врачи. Например, поголовно всем делаются прививки: и взрослым, и детям. Население ежегодно обследуется с целью раннего выявления фактора риска для сердечно-сосудистых заболеваний и рака.

Когда-то и в СССР профилактические обследования являлись нормой. Продвинутые западные врачи переняли у нас такой простой и эффективный способ заботы о здоровье населения. К моему огромному сожалению, все, что было важным в советской медицине, ушло на Запад, а у нас не осталось ничего. В новой стране, в России, не принято заботится о здоровье. И в результате я вижу на улицах наших городов много полных людей с метаболическим синдромом на лице.

Что такое метаболический синдром? Это прежде всего увеличенный объем талии. Если у мужчины объем талии больше, чем 108 см, он находится под угрозой ранней смерти от сердечно-сосудистого заболевания. Скорее всего, у него повышен сахар, холестерин и артериальное давление. Посмотрите на серые лица соотечественников! Выпирающие животы, обвисшие щеки и при этом сигарета в зубах. Откройте холодильник. Что вы там видите? Наши любимые продукты: колбаса, сосиски, сардельки. Наивреднейшие вещи! Мясо – продукт неоднозначный и порой опасный. Красное мясо (то, что не индейка, не курица и не телятина) вообще нельзя есть чаще двух раз в неделю. Именно «красное» мясо провоцирует развитие рака простаты, кишечника и массы других заболеваний. Увы, канцерогенное действие наших любимых колбас так же хорошо известно.

Но, к сожалению, в сегодняшнем мире эти продукты невозможно полноценно заменить рыбой, которая гораздо полезнее для здоровья. Рыба плавает в наших морях, а мы уже отравили все, что могли. В морской рыбе, особенно в хищной, той, что поедает другую рыбу, очень велико содержание ртути. Настолько, что в Америке разработаны специальные инструкции, согласно которым беременным женщинам не рекомендуется на определенных сроках есть морскую рыбу чаще, чем два раза в неделю.

Но мы отвлеклись. Вернемся к медицине!

Продолжим об отличиях медицины на Западе и в России. Можно до посинения спорить, и некоторые коллеги так и делают, выясняя, где хорошо, а где плохо. Но есть факты, которые перекрывают все аргументы: там люди живут дольше, и качество их жизни выше. А мы хвастаем, что можем бутылку водки выпить, много мяса съесть, пачку сигарет выкурить и так далее. И при этом забываем, что к пятидесяти умираем, а средний американец к этому моменту только жениться собирается. Средний американец к восьмидесяти годам с удовольствием возится в своем саду. У него младшие дети – ровесники его же внукам. Его жизнь полна событий – интересных, приятных и не очень. Он путешествует по миру и в 80, и в 85 лет. А у нас на могилу человека такого же возраста в России приходят дети. Внуков он, увы, не дождался.

Конечно, огромные их успехи в борьбе с заболеваниями стали возможны благодаря стандартизации лечения. А мы только начинаем понимать, что лечение по стандарту – это, собственно, единственно правильный подход.

Хотя было время, и стандарты имелись и у нас, только назывались по-другому – школами. Школа Тареева, школа Лукомского, школа Мясникова. Вокруг ученых-лидеров собирались врачи-единомышленники, разрабатывали определенные стандарты лечения. Когда-то, 30 лет назад, я был молодым аспирантом и наблюдал, как все начиналось.

Средний американец к восьмидесяти годам с удовольствием возится в своем саду. У него младшие дети – ровесники его же внукам.

Прошло много лет, а главными убийцами людей до сих пор остаются сердечно-сосудистые заболевания: инфаркты, гипертонии… Американцы достаточно быстро сообразили, что делать. Например, повышенное артериальное давление является одним из важнейших факторов риска для развития ишемической болезни сердца и, как следствие, инфаркта. Так американцы всем больным с гипертонией стали давать мочегонные препараты. Всем, независимо от того, какая у кого гипертония. Они не разбирались, Вася он или Петя, толстый или худой, пожилой или молодой – всем мочегонные.

Интересно, что у 60 % пациентов давление нормализовалось, а у 40 % – нет. При повторных визитах к врачу второй категории больных добавляли бета-блокаторы. Опять же, поголовно всем. Через какое-то время они вновь приходили на прием, и выяснялось, что некорригированная гипертония имеется у 20 % пациентов. Им добавлялись вазодилататоры. В итоге у 95 % давление стабилизировалось, но для этого они должны были принимать все предписанные алгоритмом таблетки.

Унифицированное лечение привело к тому, что на Западе гипертония перестала иметь характер эпидемии и, как следствие, пошла вниз кривая сердечно-сосудистых заболеваний, инфарктов и смертей. Это просто один из примеров пользы от стандартизованной терапии. Сегодня, конечно, для нашего врача это звучит диковато.

Я приехал в Америку опытным кардиологом, а там переучивался на врача общей практики. Но кардиология всегда была мне близка. И меня немножко коробило, как американцы понимают свою работу и как они учили меня. «Александр, – говорили они, – забудь обо всех изысканиях и возьми как данность: есть четыре препарата, которые положено иметь любому сердечнику». То есть, если диагноз – “ишемическая болезнь сердца, сопровождающаяся редкими приступами стенокардии”, то всем таким больным, без разбора, назначаем бета-блокаторы, статины, понижающие холестерин, аспирин, АПФ – ингибиторы. Все! И выписываем всем поголовно». «А если кому-то не поможет?» – недоверчиво спрашивал я. «А кому не поможет, ты можешь добавлять понемногу один-два дополнительных препарата. Но это уже на твое усмотрение и по необходимости», – ответили мне американские коллеги.