Текст книги "Искусство оскорблять"

№ 7

В истории есть множество фигур, блеснувших демонстрацией своих паранормальных способностей, но наилучшим примером будет персона основателя христианского культа.

Почему?

Дело даже не в том, что на использовании этого бренда были сделаны самые значительные состояния и создана самая масштабная тоталитарная идеология, заставившая миллионы homo на протяжении двадцати веков «засыпать и просыпаться с именем Иисуса Христа».

Для выбора именно этого имени есть более веская причина.

А именно – удобство.

Во всей фиксированной истории невозможно найти образ, который был бы столь же вторичным и собирательным.

Дело в том, что евангельский миф целиком и полностью слеплен из черт, свойств, событий, трагедий, обрывков «биографий» множества богов античного мира (самого плодовитого по части богопроизводства).

Исключительная ценность Евангелий – в их абсолютной компилятивности.

В судьбе Иисуса (как в матрешке) заключены драмы и судьбы Озириса, Таммуза, Диониса, Адониса, Мардука, Аттиса, Кришны, Митры и множества других божеств и духов.

Беззастенчивость, с которой «биография» христианского бога сшивалась из обрывков полузадушенных магий и мертвых культов можно извинить, как поспешностью, с которой создавалось новое верование, так и необходимостью набрать хоть какую-нибудь биографическую фактуру для нового божества.

Присмотримся.

От ассиро-вавилонского Мардука евангельскому Иисусу досталась шутовская коронация, багряница, избиения, терновый венец, казнь, спасение своего народа от гнева злых духов ценой своей жизни, стражники при гробнице, разбегающиеся в ужасе при виде воскресшего мертвеца и даже въезд в город на ослике.

От финикийского Адониса и фракийского Диониса – вся история со сброшенными погребальными пеленами, хождение по воде, пещера-гроб, а также некоторые нюансы воскресения.

От фригийского Аттиса – водяное «крещение», превращение воды в вино, трехдневный срок пребывания в смерти перед воскресением, прощальная «тайная» вечеря с учениками и «причастие».

От греческого Асклепия – способы исцеления слепца при помощи намазывания ему век слюной.

От Гора, Диониса и Гермеса – рождение в хлеву.

От Митры, Гора и Кришны – пастухи или звездочеты – волхвы, навестившие новорожденного бога в «вертепе», рождественская «звезда», преподнесение ему «звездочетами» неких пророческих подарков, история с избиением младенцев и бегством.

(Известно, что когда Кришна родился, его дядя Канса, боящийся за свой престол, повелел убить вообще всех недавно родившихся мальчиков.)

У евангельской истории про избиение младенцев и бегство есть множество ранних двойников: это история о матери Апполона – Латоне, скрывавшей сына от Пифона; миф об Изиде, вынужденной бежать с новорожденным Гором, спасаясь от Сета; легенды о Саргоне, Персее, Ромуле и Реме, маленьком Кире, и т. д. Вероятно, именно этот мотив был одним из самых конъюнктурных в ту эпоху.

Отметим, что все без исключения упомянутые боги были непорочно зачаты, родились в пещере или в хлеву от матерей девственниц; всем им демон или злой дух предлагал богатство и власть; все умели ходить по воде, летать и исцелять; все умерли во «искупление» чего-нибудь, (а не просто так), и все, разумеется, воскресли.

Некоторые мелкие нюансы и подробности евангельского сюжета заимствованы из мрачных повествований об Озирисе и Таммузе, а также из историй богов и героев как греческого, так и других пантеонов.

Отметим, что в повествования о Христе искусно вплетены и реалистические детали, заимствованные из крайне популярных свидетельств о принесении отцами в жертву собственных сыновей. Древняя история была богата такого рода прецедентами. Достаточно вспомнить очаровавшие драматизмом античную публику поступки карфагенца Малея, повесившего своего сына Карталона во имя военной удачи; Гамилькара, заклавшего сына (тоже во имя победы); осажденных в Трите финикиян, приносивших во имя искупления своего народа лучшего из мальчиков и т. д.

Вполне возможно, что необходимость вживить новое божество в экзотическую древнееврейскую среду заставила снабдить легенду об Иисусе несколькими оригинальными «местными» эпизодами, припудрить колоритом конкретной эпохи и дополнить текстами, связывающими ее с более ранним фольклорным пластом Ветхого Завета.

Маловероятно то, что в евангельский текст были врезаны какие-то совсем новационные мотивы.

Мы знаем, что даже ее «моральная» часть целиком плагиатирована из египетских и митраистских источников, а факт «вознесения» это всего лишь апофеоз старой доброй левитации, описанной еще Лукианом в его рассказе о «гиперборейских фокусниках».

В новациях, кстати, никакой необходимости и не было.

На примере сравнений текстов Ветхого Завета с другими фольклорными памятниками того времени Дж. Фрезер в своем труде «Фольклор в Ветхом Завете» доказал, что практически все тексты Библии не являются самостоятельными и оригинальными.

В начале уже нашего столетия был сделан фундаментальный и весьма современный анализ библейских и евангельских текстов. Несмотря на то, что основной его целью было доказательство подлогов авторства текста, он в общем и целом подтверждает и часть выводов Фрезера о заимствованной сюжетике. Я имею в виду работу Барта Эрмана «Великий обман, научный взгляд на авторство священных текстов» (2011)

Более того, Фрезер очень понятно объяснил, что оригинальность ценилась значительно меньше, чем хорошая аранжировка «бродячих сюжетов».

Нет никаких оснований предполагать, что и компиляторы евангелий были склонны к лишнему фантазерству.

Они тоже, судя по всему, неплохо знали рынок религиозных текстов и вкусы публики, которая легче усваивала знакомые с детства фольклорные мотивы, чем какие-либо новации.

Даже само название «евангелия» – пример типичной конъюнктуры. Именно так именовались в Риме очень понятные и популярные сообщения о днях рождения императоров.* (OGIS,458,II,40 сл), а ходовым этот термин являлся еще с Гомера (Одиссея, XIV – 152 и 156)

Это свойство евангелий кому-то может показаться существенным недостатком.

Но на самом деле оно является огромным достоинством.

Собрав все паранормальные прецеденты древности «под одной обложкой», оно избавляет нас от необходимости разбираться с каждым божеством по отдельности.

Как творение Франкенштейна несло морфологические особенности тех людей, из останков которых доктор создал своего гомункулуса, так и Христос, «сшитый» из всех богов и духов античности, являет собой превосходный образчик самой изощренной, драматической и многогранной мистики.

Компилятивное происхождение евангелий придает им еще больший вес, так как аккумулирует почти всю систему религиозных знаний целого тысячелетия.

Христианская теология без всякой натуги нашла объяснение этих совпадений. По мнению Тертуллиана и прочих «отцов церкви», разумеется это «козни дьявола и демонов». «Для того, чтобы осмеять Христа и заставить людей считать, что христиане лишь копируют веру в языческих богов, демоны стали вдохновителями мифологии. Демонам было заранее известно, чему будут учить христиане и поэтому они измыслили сходные мифы и обряды», и коварно разыграли их до евангельских событий. (Дж. Барт. Рассел. Сатана: восприятие зла в ранней хр. традиции. 1981)

Для нас не принципиально, кто именно, Иисус или Таммуз облачался в «багряницу»; как конкретно звали бога, который первым предложил есть его мясо и пить кровь для магического воссоединения с ним; какое из божеств, финикийское, фракийское или фригийское ввело традицию обязательного хождения бога по воде.

Понятно, что каждое из упомянутых божеств тоже не было самостоятельно и оригинально. Аттис, Дионис, Митра, Озирис и пр., тоже в свою очередь «сделаны» из элементов своих предшественников, богов еще более ранних, и вероятно, более примитивных, родословия которых уходят к духам неолита.

Разумеется, у любого божества есть свой «срок годности». Иногда он заканчивается вместе с особенностями века, который его породил и культивировал, иногда божество естественным образом утрачивает кредит доверия и аннулируется.

А новая эпоха рвет просроченных богов на лоскутья, чтобы сшить из них что-нибудь модное и новенькое.

Евангелия в этом смысле являются прекрасным материалом для доброжелательного и беспристрастного анализа, так как именно в «итоговом» имени (И. Христа) заключена вся религиозная система огромной и очень важной эпохи.

К слову. Нам и не оставлено выбора. Ранние христиане так усердно заметали следы происхождения своего культа, что уничтожили почти все дохристианские источники. Конечно, кое-что осталось. Это сегодня позволяет воссоздать общую картину античной мистики, но работать с весьма дробными и разрозненными свидетельствами о Дионисе, Аттисе и Митре, и т. д. было бы очень сложно.

№ 8

Евангельские события никогда бы не были замечены, если бы не их сверхъестественная составляющая, т. е: воскресение, как самого божества, так и других мертвецов, чудесные исцеления от намазывания слюной, шествия зомби по Иерусалиму, непорочное зачатие, хождение по поверхности воды и пр.

Сами по себе «приключения раввина в эпоху второго храма», (пусть и крайне драматические), остались бы никому не известным и не интересным эпизодом.

Вспомним, что иудейская история «века Иисуса» отличается крайней экзальтированностью всех ее участников, высочайшим градусом религиозного фанатизма, постоянными восстаниями, казнями, штурмами и распятиями.

Очень небольшой временной отрезок вмещает такое количество лиц, трагедий, событий, страстей и смертей, что иному государству хватило бы на пару тысяч лет.

Зажигающие народ религиозно-национальные лидеры исчисляются десятками; до сих пор неясно, как такое количество персонажей, сочетавших в себе ораторские таланты с дикой воинской отвагой и невероятным свободолюбием могло разместиться в тесном временном пространстве 50–70 лет?

Ведь Иудея I века – это «жгучая», квазирелигиозная субстанция, способная без следа растворить в себе практически любую судьбу, любую локальную драму.

Побития камнями, удавления, утопления, демарши проповедников, распятия фанатиков и смутьянов были ежедневной реальностью, смыслом и содержанием общественных процессов.

На всякий случай напомним.

I век нашей эры – это:

Захват и осада крепости Масада, где (примерно) тысяча древних евреев, вдохновляемых верой и ненавистью совершила добровольное взаимоубийство во имя «бога, Израиля и свободы».

Мессиями там позиционировали себя даже пятилетние дети, погибшие вместе с отцами. Эта история масштабнее и трагичнее «евангельской», но мир она не завоевала и вне радикально-националистических групп в Израиле осталась практически неизвестной.

Это кровавые войны фарисеев и саддукеев, втянувшие в себя все взрослое население и породившие десятки мучеников за точность толкования «Закона Авраама, Исаака и Иакова».

Это время профессиональных мессий, «пророков-вожаков»: Елеазара-бен-Йайра и Елеазара-бен-Шимона, Менахема, Шиимона-бар-Гиора, Ионафана из Гушкаллы, Иуды Галилеянина, Баар-Кохбы, Иоанна Гискальского, Анны и Иисуса Иерусалимских, Симона Арисского et cetera.

Это век тайной боевой секты сикариев, резавших всякого, кто не демонстрировал ненависти к Риму – и за это распинаемых легионерами Гессия Флора вдоль всех дорог.

Это ежедневные, в каждом городе, городке, в каждой деревне, при каждой синагоге – стоголосые диспуты зелотов и саддукеев, переходящие в кровавые потасовки.

Это век окровавленной бронзы римских легионов, крушащих то Иотапату, то Гамлу, то Иерусалимский храм.

Это время секты ессеев, основавших целые города отшельников, где они изобретали тысячи способов «мертвления своей плоти».

Это, наконец, времена, когда при штурме Иерусалима Титом были распяты только для «потехи и устрашения» тысячи, а Иерусалимские стены снесены.

На этом, весьма живописном фоне, в том числе «среди огромной армии мучеников, выдававших себя за богов» (Фрезер) выделиться и запомниться было чрезвычайно сложно.

Все реплики, репризы и монологи Иисуса, все его «заповеди и проповеди», вероятно, не произвели бы впечатления даже на его ближайших родственников, не говоря уже о потомках.

Цену и смысл всем словам очередного машиаха придали только те паранормальные явления, которые их сопровождали.

Не случайно составители евангелий делают такой решительный акцент именно на сверхъестественной составляющей приключений раввина Иисуса.

Не случайно «воскресение», т. е. резко паранормальный факт восстановления всех физиологических функций у захороненного покойника положено в саму основу христианского верования и тщательно культивируется церковью.

Она же настаивает на безусловной, безоговорочной подлинности и всех остальных 38 чудес, описанных в евангелии.

Мы не будем анализировать саму евангельскую историю – она не имеет к теме настоящего исследования никакого отношения.

Мы говорим лишь о пропорции паранормального и нормального в этом сюжете, который является превосходным концентратом магизма.

Как мы знаем, он начался с того, что очень свирепое божество древних евреев (Иегова), известное уничтожением целых городов, насыланием эпидемий, болезней, катаклизмов, а также утоплением практически всего населения земли через устроение «потопа», неким необъясненным способом (вероятно, минуя влагалище, фаллопиевы трубы и воронку) вселилось в матку еврейской девочки и зачем то провело там нормативные девять месяцев пренатального периода.

По всей вероятности, (хотя на это нет никаких указаний в евангелии) Иегова вынужден был пройти все полагающиеся стадии эмбриогенеза, так как иначе он не смог бы разместиться в матке без причинения серьезного вреда репродуктивной системе девочки, а главное, не смог бы по истечении срока утробного плодоношения выйти из нее родовыми путями, их не разрушив.

Родившись обычным порядком, божество получило новое «земное» имя – Иисус, а спустя какое-то время приобрело профессию раввина, т. е. учителя и проповедника, наделенного правом проповедывать в синагогах (евангельские примеры).

Судя по всему, отчаявшись перевоспитать древних евреев с помощью потопов, огненных дождей и массовых убийств оно решило вразумить их личным исполнением нотаций о любви к ближнему (очень предусмотрительно не конкретизировав, кто этим «ближним» является, а кто нет).

Далее разыгрывается драма типичная для того экзальтированного времени: пиры, предательства, проповеди, блудницы, легионеры, и несколько хаотичные марширады от одного древнееврейского села до другого.

В итоге – всесильное и принципиально бессмертное божество, разыграло перед врагами и поклонниками спектакль собственной смерти, хотя умереть не могло никак и не при каких условиях в силу того, что являлось всемогущим и бессмертным богом, создателем и управителем всего мира (Или же его некоей неотделяемой и единосущной частью).

По истечении небольшого срока уже похороненное божество, разумеется, ожило и в полном здравии предстало перед публикой, после чего, считая свою миссию оконченной, «вознеслось».

О вознесении, т. е. (по всей вероятности) о вертикальном взлете мы не имеем вообще никаких данных.

Евангелия скупо констатируют сам факт «взлета», ни единым словом не конкретизируя скорости божества, его траектории, направления и других параметров полета.

Никак не оценивая эту запутанную мифологему, не пытаясь искать в ней смысл или логику, мы вновь отмечаем, что именно паранормальная составляющая является в ней принципиальной доминантой.

Основой евангельского сюжета является восхитительная легкость, с которой главный герой нарушает законы физики, химии и физиологии.

Это в высшей степени традиционная схема, унаследованная христианством от всех тех культов, из которых оно было сконструировано.

«Просроченность» богов, послуживших набором деталей для новой религии, никакой роли не играет, т. к. умирают лишь их имена, а магическая компонента переходит от культа к культу в относительной целостности.

Все что говорило божество и все, что культ говорит от его имени всегда имеет особую ценность именно потому, что было подтверждено сверхъестественными событиями и явлениями.

Именно это и ничто другое придает репликам Иисуса (как и любого другого бога) вес и значимость.

Здесь мы вновь видим, что все суждения религий о природе мышления и сознания (как и о любых других вопросах) приобретают свой вес лишь в комплекте с набором паранормальных явлений. Нам предстоит понять: есть ли хоть какие-то основания говорить о том, что такие явления происходили в реальности?

Тут возникает существенная проблема.

На первый взгляд мы лишены возможности проверить природу этих чудес и сам факт их наличия.

Все участники евангельских событий, как и герои Бхагавадгиты или мифов о Гильгамеше или Адонисе давно умерли и не оставили никаких исследуемых останков или достоверных материальных свидетельств о своих чрезвычайных возможностях.

Нам будет сложно подвергнуть экспериментальной проверке воскресение Иисуса или Диониса, непорочное зачатие Аменофиса, Гора и Митры.

Ситуация кажется безвыходной, но это не совсем так.

Позволим себе невинную аппроксимацию, т. е. объясним сложное при помощи простого.

Предположим, что нам надо исследовать половую систему трилобитов – давно вымерших морских членистоногих палеозоя.

Но!

Все образцы этих созданий сохранились только в том случае, если они фоссилизировались, т. е. окаменели.

Процесс фоссилизации (окаменения) заключается в том, что постепенно все молекулы экзо или эндоскелета мертвого организма замещаются молекулами тех минералов, что доминируют в окружающей среде.

Происходит перекристаллизация, которая навсегда изменяет структуру трилобитового панциря (экзоскелета), но при этом все мельчайшие подробности его рельефа сохраняются.

По сути, фоссилия трилобита – это минеральная реконструкция его панциря.

А вот все остальное – нервы, жабры, кишечник, семенники, яичники, мышцы, т. е. вся мягкоструктурная органика превращается в однородную кальцитовую, сланцевую или гнейсовую массу.

Чаще всего, то что находится внутри трилобита ни в коем случае и не претендует на статус «фоссилии» внутренностей (это просто часть той породы) которая со временем окутывает окаменевший панцирь.

Почему это происходит именно так?

Дело в том, что мягкие ткани сгнивают и вымываются быстрее, чем может идти процесс фоссилизации. Минеральные молекулы не успевают «осесть», (к примеру) на весьма эфемерных семенниках или яичниках, связаться меж собой и повторить их извивы.

Фоссилизация – процесс долгий, а сгнивание – быстрый.

Хотя нельзя исключать, что в одном примерно, случае из миллиарда*, по ничтожным изменениям оттенков в каменной внутрипанцырной массе, по разностям ее плотности можно угадать часть внутренней структуры членистоногого, нюансы которой повторили молекулы замещающего минерала. Но такое исследование всегда свершается на грани самообмана или даже за нею.

Короче говоря, установить особенности половой системы трилобитов по их фоссилиям практически невозможно.

Это столь же невозможно, как и определить реальность евангельских чудес на основании рассказов о них фанатиков христианского культа.

И в том и в другом случае достоверность будет примерно одинаковой.

Но!

В ситуации с трилобитами в нашем распоряжении есть их потомки – Xiphosura, т. е. ныне живущие мечехвосты, морские членистоногие.

Возьмем же это свежее, еще пять минут назад живое существо, и аккуратно его отпрепарируем.

В результате мы получим полное представление об их половой системе и приблизительное, но весьма вероятное о том, как она была устроена у их кембрийских или ордовикских предков.

Вполне возможно, что триста миллионов лет и внесли какие-то коррективы в длину яйцеводов или густоту сеточки семенников, но принцип организации половой системы, несомненно, сохранился.

На основании препарации мечехвоста мы сможем уверенно сказать следующее: трилобиты, скорее всего были раздельнополы, имели более короткие, чем большинство членистоногих яйцеводы, а «женские отверстия» находились у них по бокам от срединной брюшной линии и были прикрыты оперкулярной пластинкой.

У нас есть все основания пойти и дальше в наших выводах, и с определенной долей уверенности утверждать, что у трилобитов отсутствовали специальные копулятивные органы, а оплодотворение происходило вне тела самки, как это нынче наблюдается у мечехвоста.

Поразмыслив, мы придем к выводу, что именно такое устройство репродуктивной системы является наилучшим для существа с такой конституцией и конструкцией экзоскелета. (Нам это подскажет анатомическое своеобразие, которое через сотни миллионов лет продолжает связывать Paradoxides и его потомка, нашего современника Xipsosura.)

Т.е. исследовав потомка, с которым у трилобита есть большое количество общих морфологических свойств, мы почти разгадаем предка.

Примерно такую же схему вполне логично применить и в отношении евангельских или иных религиозных «чудес».

Следует всего лишь найти их ныне живущих «потомков».

Оглядимся вокруг.

Мир, в том числе и современный, переполнен различной мистикой, верой, обрядами, «таинствами» и пр.

Образчики ее можно обнаружить в любой церкви, костеле, синагоге, мечети.

Но агрегатное состояние церковной или синагогальной мистики нам не подходит. Церковные чудеса давно фоссилизировались и неподвластны кислотам и ланцету.

В «больших культах» они существуют лишь в виде символов – воспоминаний о событиях тысячелетней давности. Это своего рода трилобиты, ковыряться в которых бессмысленно.

Формально, конечно, «чудеса» присутствуют и в современной церкви.

В частности, таким чудом является евхаристия. Согласно догмату христианской церкви «О пресуществлении», под воздействием магической пластики и песен жрецов в определенный момент происходит превращение булки и красного вина в мясо и кровь бога.

Согласитесь, трудно вообразить себе возможность подробного химического, биологического и молекулярного анализа содержания евхаристической чаши или детальную регистрацию происходящих в ней биохимических метаморфоз.

Даже размещение обычного градусника в ней или в служителе (в момент совершения таинства) пока представляется делом совершенно нереальным. Последним известным экспериментом в этой области была милая выходка Г. Гамова, который, будучи еще мальчишкой, унес из церкви за щекой причастный субстрат и дома исследовал его под микроскопом.

Впрочем, евхаристия, это достаточно скучное «чудо».

Его чудесность остается невидимой, неосязаемой и не имеющей никаких реальных проявлений и последствий.

Строго говоря, оно свершается только на декларативном уровне и числится в разряде «чудес» лишь на основании слов служителей данного культа.

Нам требуется что-нибудь посвежее и побеззащитнее, так как «трилобиты» церковных чудес, помимо своей окаменелости, еще и охраняются законами, традициями и фанатизмом.

По счастью у нас под рукой есть великолепные образчики беззащитной магии.

Это: спиритизм, спиритуализм, ясновидение, телепортации, т. н. «внетелесный опыт», различные оккультные экзерсисы с душой, экстрасенсорика, чудесные исцеления и прочие «проявления духа», которые «большие культы» очень неосмотрительно оставили на растерзание науке.

По существу никаких принципиальных отличий меж оккультно-спиритическими практиками и традиционными религиозными культами не существует.

И те и другие основаны на паранормальных явлениях, уверенности в наличии некоего верховного сверхъестественного фактора (бога), а также в реальности души и чудес.

Разница лишь в статусе.

Конечно, за тысячи лет «большие культы» утвердились на пьедесталах традиций, приобретя значительный социально-культурный вес, но по «весу» мистическому они совершенно идентичны любому оккультизму.

Ортодоксы, как правило, брезгливо дистанцируются от оккультных и спиритических практик, намекая на несопоставимость «их» и каких-то «спиритов». В этой брезгливости нет никакой логики, так как содержательная часть как «больших культов», так и спиритических сеансов сводится к примерно одному набору паранормальных явлений и умению их эксплуатировать.

И спириты, и теософы, и традиционные христиане декларируют свои цели и идеалы практически идентично, лишь немного варьируя фразеологию.

Приведем официальную формулировку сути спиритического движения. «Спиритизм есть всеобщий учитель, великий искупитель, освободитель человеческих душ от рамок суеверия и невежества, разгоняющий облака заблуждений, так долго окутывавших мир и освещающий тьму материального мира.» (Суть и дела спиритизма 1940)

Как видим, ее отличие от установок ортодоксов ничтожно, что бы по данному поводу не говорили христиане.

Теоретически, разница меж чудесами «больших культов» и «спиритизмом-ясновидением» должна быть не больше, чем между древним трилобитом и свежим мечехвостом.

Понятно, что о полной идентичности речи не идет, (есть внешние различия), но по основным параметрам их сходство несомненно.

Судя по всем, приметам оккультизм XIX, XX, XXI веков – прямой потомок древних верований. Но он еще не окаменел и, благодаря этому, не утратил столь ценной для нас исследуемости.

На первый взгляд «сгибание ложки силой мысли» и воскресение Христа кажутся несопоставимыми событиями, но по сути это явления одного порядка.

И в том и в другом случае грубо нарушены законы физики, разорвана зависимость организмов, предметов и событий с глобальными правилами существования мира.

Магию и религию разделяют не принципиальные различия, а исключительно агрессивность ортодоксального духовенства, нетерпимого к успешной конкуренции.

Эта нетерпимость (отчасти) оправдана.

Действительно, главное и единственное отличие т. н. деструктивных культов от традиционных «вер» заключается лишь в том, что «деструктивные» обеспечивают своих адептов более сильными ощущениями, чем ортодоксы.

Верующая публика – это всегда молоденькая дурочка, которая ищет впечатлений поярче. А реакция «больших» религий на оккультизм или сектантство – это обычное брюзжание старика-импотента, возмущенного темпераментом любовника своей вечно юной жены.

В любом случае нас мало волнуют взаимоотношения вер, религий, культов и магических практик. Да, их склоки забавны. Конечно, каждая из них претендует на единоличное обладание т. н. «истиной» и старается очернить конкурентов.

Но на каком основании заявлениям одной религиозной группировки надо придавать больший вес, чем заявлениям другой?

Единственным доводом в пользу «истинности» заявлений ортодоксов может служить только более эффектный фасон их богослужебных шапок.

Боюсь, нам этого недостаточно.