Текст книги "Пронзая ткань времени"

– Слушай, Бернар, – сказал один из полицейских, обращаясь к другому, – я тоже не против позаниматься любовью на скамеечке в парке. Я не против. Моя Ребекка тоже страстная девушка и любит экзотику. Но вот выбрать скамеечку прямо напротив мэрии, да еще у памятника отцу-основателю города, – это уже слишком. Как-то уж очень вызывающе, ты не находишь?

– Она бы еще на постамент залезла, – хихикнул второй. – Вот что, собирайтесь-ка, ребята, в полицейский участок, там разберемся.

К утру из полицейского участка их отпустили, но протокол о нарушении общественного порядка составили и отправили в университет. Сюзанна, встретив расстроенную подругу на следующий день в университете, отвела ее в сторону, негодующе зашептала:

– Ты что, совсем сдурела? Заниматься сексом прямо перед мэрией – это, конечно, экзотика, но перебор, согласись. Я тоже люблю экзотику. Не в общежитии же своего парня принимать, есть много других приятных мест. Но вас чего туда-то занесло – аллея вашей группы совсем в другом месте, ты же знаешь. Бюжо уже видел протокол из полиции и весь пышет благородным негодованием. Честь и доброе имя университета, если каждый будет на статуе перед мэрией, и все такое. Так что жди веселых встреч у начальства, этого он тебе не спустит. Пойми, дело серьезное, могут и отчислить.

Два дня было тихо. На третий день излучающий солидность и благопристойность профессор Бюжо увидел в коридоре Сюзанну, подозвал ее и сказал:

– Мадемуазель Сюзанна, найдите, будьте любезны, Марго Пять минут… простите, мадемуазель Маргариту Бонне и попросите к часу дня прибыть к приемной ректорa. Будет слушаться вопрос о ее поведении. Кстати, обещал приехать сенатор Вилар, тот самый, которого она назвала прилюдно «боровом». – Профессор довольно усмехнулся. – И пусть не опаздывает по своему обыкновению!

В назначенное время Марго уже нервно меряла шагами коридор перед приемной ректора университета. Ровно в час в приемную вошел профессор Бюжо с худеньким молодым преподавателем, который курировал группу Марго. Минут через двадцать в кабинет ректора прошествовал сенатор со свитой: помощником и своим личным врачом. Шарби с любопытством глянул на Марго, но ничего не сказал. К Марго подошла Сюзанна и таинственным шепотом сообщила, что все ждут еще одного человека, вроде как из Парижа, из министерства. Серьезно все очень. Минут через пятнадцать они увидели идущего по коридору высокого мужчину с проседью, с военной выправкой, который сразу пошел к ректору в кабинет. Сердце Марго ушло в пятки. Она представила, как ей придется признаваться своей тете, у которой она жила после смерти родителей, что ее отчислили, и заплакала. Печальное, уже увядшее лицо тети со следами былой красоты стояло перед мысленным взором девушки и лишало ее остатков душевного равновесия. Сюзанна и сбежавший с занятий Жан-Мари пытались ее утешить, но она от них отвернулась, вытерла платочком глаза и стала ждать решения своей судьбы.

Между тем события развивались своим чередом. В кабинет ректора пригласили профессора Бюжо и сопровождавшего его преподавателя. Они зашли в кабинет и остановились у длинного стола, за которым сидел сенатор с помощником. В углу в кресле устроился доктор Шарби. Сам ректор стоял у своего стола и вопросительно смотрел на незнакомца, который отвернулся к окну и даже не дал себе труда повернуться к вошедшим и поздороваться. Бюжо почувствовал, что главный здесь даже не сенатор, а этот неизвестный мужчина и решение будет принимать именно он.

– Профессор, мы здесь собрались по вопросу вашей студентки, Маргариты Бонне, – начал ректор.

– Да-да. Это та девица, которая назвала меня «боровом», – заметил сенатор, с сожалением глянув на свой объемистый живот.

– Я давно говорил господину ректору, что с этой студенткой надо что-то решать. – Бюжо с воодушевлением принялся развивать эту тему. – Постоянные проблемы с дисциплиной, несдержанность в словах, хамство, отсутствие элементарных моральных принципов! Несколько дней назад она голая залезла на памятник перед мэрией! Вы только себе представьте!

– Уже представил, – буркнул в углу Шарби.

– Я читал протокол полиции. Дальше, – произнес человек у окна, не оборачиваясь.

– Вытворять такое! – Профессор возмущенно взмахнул рукой.

– Сколько ей лет? – спросил Шарби.

– Девятнадцать, господин Шарби, – услужливо сообщил ректор.

– Что я вытворял в девятнадцать лет! – мечтательно признался врач сенатора. – Знать бы, куда эти девятнадцать лет уплыли, и вернуть. Я бы еще и не такое вытворил!

– Мы отвлеклись от темы, – сказал мужчина у окна. – Как мадемуазель Бонне характеризуется в профессиональной области?

– Негативно! – с готовностью ответил Бюжо. – Множество неудов, проблемы с преподавателями, просто бездарность при выполнении учебных операций. Грубо нарушает утвержденные методики.

Преподаватель Марго хотел что-то сказать, но, глянув на Бюжо, опустил взгляд и промолчал.

– Расскажите, будьте любезны, о той нашумевшей истории с дочкой мэра. Вы же там были?

– Случайность. Чистая случайность. Я могу это засвидетельствовать. – Бюжо аж вспотел от неудобного вопроса.

– А как же со мной? Тоже случайность? – спросил сенатор, попутно вспомнив, как Марго во время осмотра забралась туда, куда он никак не ожидал.

– Это тоже случайность. Мы бы и без нее справились, – нервно ответил профессор. Ход обсуждения ему не нравился, и он попытался оправдаться. – Случай очень сложный.

– Значит, она сумела подчинить себе случайности. А вы – нет, – бросил человек у окна, продолжая рассматривать что-то во дворе. – Итак, каково ваше мнение об этой студентке?

– Конечно, у нее мать была очень заслуженным врачом и одним из лучших хирургов Франции, но ее дочь в нее не пошла. Просто позорит ее имя. Я думаю, из нее не получится грамотного специалиста. Медицина не терпит разгильдяйства и самовольщины. Должна быть дисциплина. Многие наши методики кровью написаны, а она не хочет их знать. Мне даже представить не хочется, к чему это может привести. Ее надо отчислять. Пусть лучше идет… – Профессор вдруг вспомнил, как она его окрестила, и непроизвольно произнес: – В ветеринары.

Незнакомец у окна повернулся лицом к присутствующим.

– Хорошо. Она здесь больше учиться не будет.

Бюжо еле сдержался, чтобы не выдать нахлынувшего на него облегчения и сладкого чувства удовлетворенной мести. Шарби удивленно посмотрел на говорившего.

– Мои эксперты изучили протоколы учебных операций, которые проводила мадемуазель Бонне, – продолжил незнакомец. – Им бросилась в глаза потрясающая способность вашей студентки за считаные секунды находить выход из сложнейших ситуаций и отыскивать нестандартные решения. У нее феноменальные способности в области медицины экстренной помощи. Несдержанность в словах и излишняя эмоциональность – это не главное, это можно откорректировать.

Он повернулся к ректору и продолжил властным тоном:

– Я принимаю следующее решение. С этого дня мадемуазель Бонне отчисляется из вашего университета и переводится в Париж, в Сорбонну. На полное государственное обеспечение. Господин ректор, надеюсь, подготовит ходатайство о переводе с отличной характеристикой и все необходимые для перевода документы.

Ректор судорожно закивал, демонстративно не глядя на Бюжо.

– Вечером транспортом университета отправите ее в Париж. Куда именно, вам сообщат.

Незнакомец повернулся к профессору.

– Вы идиот, Бюжо. Эта была ваша лучшая студентка.

Профессор хотел было возмутиться, но понял, что оскорбление лучше будет молча проглотить.

– Кстати, профессор, вы, кажется, собирались выставить свою кандидатуру на пост ректора? – продолжил мужчина. – Не советую это делать. Зря время потеряете.

Он повернулся к преподавателю Марго.

– Интересно, откуда взялось это странное прозвище – Пять минут? Ведь не от страсти же к мальчикам?

Преподаватель этого не знал. Знала только сама Марго и старалась не вспоминать.

… То страшное событие в жизни Марго произошло, когда ей было десять лет. Родители были в гостях у ее тетушки, и там отец выпил достаточно хорошего вина. Вечером их забрало беспилотное такси, и они поехали домой, в Париж. Тяжелые, мрачные облака изливали на землю потоки холодного осеннего дождя. По дороге отец захотел показать маме свои способности к вождению и перевел управление автомобилем на себя. Мама протестовала, но переубедить отца было невозможно. На мокрой дороге он не справился с управлением, и машина на большой скорости врезалась в бетонный столб. Отец погиб на месте, маму выбросило из машины, и она лежала на асфальте, не в силах пошевелиться, залитая кровью и омываемая потоками дождя. Марго практически не пострадала. Она самостоятельно выбралась из искореженной машины и подползла к умирающей матери.

– Мама, мамочка, пожалуйста, не умирай, прошу тебя, не бросай меня, – умоляла девочка свою маму, теребя ее за плечи.

Ее колотила сильная дрожь. Мама смотрела на нее и силилась что-то сказать. В ее глазах была бесконечная любовь и безнадежная тоска подступающей смерти.

– Мамочка, пожалуйста, не уходи! Я буду хорошей и буду тебя всегда слушаться, – просила Марго. – Я не буду больше дергать соседскую кошку за хвост, я всегда буду за собой убирать и никогда не буду тебя огорчать, только не умирай, мама, мамочка! – Голос девочки сорвался на крик.

Слезы душили девочку, смешиваясь с хлеставшими ее потоками дождя.

– Скажи, ну, скажи, что я должна сделать. Я не отпущу тебя! – Девочка принялась судорожно целовать холодеющие мамины руки.

Рядом с ней послышался шум подъехавшей машины. Это была скорая помощь, приехавшая по вызову автоматического тревожного вызова с погибшего такси. Пожилой врач, прикрываясь капюшоном от дождя, склонился над телом лежащей женщины. К нему подбежали санитары и что-то начали делать с мамой. Марго кто-то забрал и отвел в машину. Она поняла, что мама умерла, и безучастно смотрела в сторону.

Врач выпрямился, и Марго услышала, как он печально сказал:

– Пять минут. Пять минут между жизнью и смертью, мне не хватило пяти минут. Я не успел.

Эти слова как будто кто-то врезал в сознание девочки. И потом она не раз в беспокойном сне произносила их, пугая свою тетю, которая забрала ее к себе после гибели родителей. После поступления в университет она стала жить в общежитии. По ночам Марго в беспокойном сне часто будила соседок судорожным вскриком: «Пять минут!», когда ей снились печальные глаза мамы, уходящей на небеса. Так и пристало к ней это прозвище, и мало кто знал, откуда оно взялось…

И вот она снова в Париже! Как она любила этот город! Он был для нее родным, здесь она провела детство с папой и мамой, здесь происходило самое лучшее из всего, что она испытала в своей жизни. Бульвары и скверы, изумительной красоты здания, пришедшие из глубины веков, снова приняли ее к себе. Началась учеба в одном из старейших университетов мира. Учеба давалась ей легко. Тут она неожиданно влюбилась, чего она от себя уже никак не ожидала.

Один из курсов лекций читал молодой преподаватель, Мишель Буланже. Высокий, со светлыми глазами и небольшой симпатичной бородкой, лет под тридцать, немножко застенчивый, он вначале не произвел на Марго впечатления. Он только недавно был допущен к чтению лекций и держался на первых порах довольно скованно. На одном из занятий он допустил ошибку, и Марго, как обычно, не проявляя особой деликатности, поправила его. Молодой человек покраснел, извинился, исправил ошибку и продолжил занятия. Но с тех пор во время лекций он с испугом поглядывал на Марго. Ей это польстило. Мишель решил заранее нейтрализовать потенциально опасного оппонента и однажды после занятий пригласил ее посидеть в одном из уютных ресторанчиков на берегу Сены. Договорились встретиться на мосту Менял напротив Консьержери.

Марго пришла первой и, прогуливаясь вдоль моста, разглядывала темный массив древнего замка. Вдруг с ней что-то произошло. В глазах потемнело, голова закружилась, и она в испуге обо что-то оперлась. Когда девушка снова обрела способность видеть, то не поверила своим глазам. Весь мост был застроен домами. Могучий королевский замок, совсем не такой, какой она видела секунду назад, нависал над берегом реки. У его подножия колебался лес пик. Большое количество людей в средневековых одеждах стояли у подножия стен. Раскрылись тяжелые ворота замка, из которых выехала колонна всадников в сверкающих рыцарских доспехах. На ветру вились множество знамен, плюмажи на шлемах рыцарей мерно колыхались во время движения. Один из тяжеловооруженных всадников, увидев ее, направил своего коня по мосту в ее сторону. Он что-то кричал и размахивал небольшой секирой. Марго явственно ощутила, как дрожит мост под копытами его коня. Волна липкого страха накатилась на девушку. Тревожно закаркал большой черный ворон, разгуливающий по мосту рядом с ней, и от его присутствия и громкого карканья Марго почему-то сразу успокоилась. Сильные руки схватили ее сзади и втолкнули в карету. И тут все стало как обычно. Замок вновь приобрел свой привычный вид, вооруженные всадники куда-то исчезли. Рядом стоял Мишель и встревоженно смотрел на нее. Он подхватил ее под руку, и она непроизвольно прижалась к нему.

– Вам плохо? – спросил молодой человек, поддерживая ее ослабевшее тело.

Марго полностью овладела собой, хотя руки у нее еще слегка дрожали.

– У меня только что было какое-то странное ощущение, какое-то очень яркое воспоминание, – сказала девушка. – Как будто дежавю, только не из этой жизни. Я как бы провалилась во времени в прошлое на сотни лет и все это видела своими глазами!

Марго почему-то было очень приятно от прикосновений его руки, и она уже не знала, что так ее взволновало – странное видение или близость Мишеля.

Они зашли в ресторанчик и, удобно устроившись в креслах, принялись обсуждать происшедшее с Марго. Девушка рассказала молодому человеку о своем видении. Он сразу поверил в ее фантастический рассказ, что еще больше расположило их к взаимному доверию. Мишель предположил, что это сработал какой-то отрезок памяти на генетическом уровне – ведь предки Марго были коренными парижанами. И девушке передалось видение того, что когда-то в глубине веков испытала ее родственница на этом самом месте. Но у Марго было ощущение того, что это произошло именно с ней, а не с кем-то еще. Обсуждая эту странную историю, они не заметили, как пролетело время.

Встреча с Мишелем в ресторане оказалась не единственной, и Марго вскоре обнаружила, что уже не может жить без этих недолгих встреч. И поняла, что она наконец влюбилась.

Жан-Мари иногда приезжал к ней в гости, но быстро почувствовал, что Марго отдаляется от него. Он пытался как-то вернуть ее, но девушка дала ясно понять, что им лучше остаться хорошими друзьями и шансов у него нет.

Между тем встречи с Мишелем перешли в другую плоскость: они стали близки. Это была запретная любовь, любовь между преподавателем и ученицей, и они это понимали, но ничего не могли с собой поделать. Подружки Марго, разумеется, из самых лучших побуждений донесли ей, что Мишель женат, его жену зовут Валери, у них есть дочь лет десяти. Марго устроила Мишелю сцену, но ничего поделать с собой не могла. Она любила и готова была бороться за свою любовь. Мишель как-то выразил сожаление, что нельзя иметь двух жен сразу, за что получил от Марго хороший тумак.

Часто после занятий она спешила на метро и, выйдя на станции «Stalingrad», пешком шла в парк Бют-Шамон. Мишель жил в 19-м округе Парижа, недалеко от парка. Они встречались на одной из парковых аллей и устраивались на скамеечке, скрытой густой зеленью и ветвями соседнего дерева. Молодой человек приходил к ней всегда с цветами, и они растворялись друг в друге, забыв обо всем на свете. Время начинало лететь возмутительно быстро, и они страстно мечтали, чтобы оно хоть чуть-чуть замедлило свой неумолимый бег.

В один из вечеров Марго стояла в парке у озера, где они обычно встречались, и ждала своего любимого. Вдруг к ней подошла молодая женщина, держащая за руку девочку. Марго сразу поняла, что это Валери. Марго была готова к встрече с ней, чтобы бороться за Мишеля, но она не готова была бороться с маленькой девочкой. Девочка испуганно смотрела на нее большими карими глазами, и Марго увидела в них страх, страх потерять маму и папу. В ее памяти всплыла сцена: рыдающая девочка на залитом кровью асфальте под проливным дождем и от нее уходят папа и мама, уходят навсегда. И сердце ее дрогнуло. Она решительно прекратила встречи с Мишелем, несмотря на все его попытки сохранить прежние отношения. Когда после окончания университета ей предложили участие в проекте в другой стране, она согласилась не колеблясь и покинула свой любимый Париж. Мишеля она больше не видела, хотя его фотография еще долго хранилась у нее в рюкзачке.

Напряженная учеба в Центре не давала времени для тоски, и постепенно воспоминания о Мишеле перешли от любовных в разряд ностальгии.

Глава 11
Отчисление в резерв и удивительное предложение

В один из дней обычный распорядок занятий был прерван. Ровно в 9:00 в аудиторию стремительно вошел руководитель Центра Ли Барлет.

– Все на месте? Общие учения завершены. Переходим к подготовке команд непосредственно в космосе, на космических базах Центра. Будете осваивать самую передовую технику. Сейчас я зачитаю списки команд.

Барлет принялся зачитывать списки, попутно комментируя распределение курсантов по командам.

– Вопросы есть? – закончив чтение, спросил генерал. – Вы, молодой человек.

Он кивнул в сторону поднявшего руку Джонни.

– Сэр, вы не назвали меня и еще семь человек. Что нам делать и куда мы распределены?

– Вы и те семь курсантов, которых я не назвал, выведены в резерв. Вам через тридцать минут следует прибыть в кабинет господина Лебедева. Вам там все объяснят. Выполняйте!

Генерал безапелляционно завершил разговор, не дав себе труда ответить на другие вопросы, и покинул аудиторию. Курсанты не спешили расходиться, бурно обсуждая приказ и обозначившиеся перспективы.

Около преподавательского стола собрались мрачные Джонни, Майкл, Кэти и Марго. К подавленно молчащей четверке присоединились еще четверо отправленных в резерв. В их числе были немец Курт Лаубе, англичанин африканского происхождения Дайрон Берч и две девушки: китаянка Джи Лоу и Амрит Тхакур из Индии. Тихо переговариваясь между собой, друзья по несчастью поплелись к кабинету заместителя начальника Центра.

В назначенное время они уже стояли в приемной у дверей кабинета Лебедева. Возникшая перед одной из стен приемной симпатичная виртуальная секретарша мило им улыбнулась и пригласила войти. Расстроенные курсанты вошли в кабинет. За большим письменным столом сидел профессор Лебедев. Увидев вошедших, профессор поздоровался и жестом пригласил всех сесть, указав на длинный стол для совещаний.

– Присаживайтесь. Одну минуточку подождите, я сейчас вернусь, – сказал он и вышел.

– И что вы об этом всем думаете? – Голос Джонни был далек от оптимизма.

– Все здесь не так просто, – отозвался Майкл. – Помните, что говорила Марго о наших бейджиках? Смотрите, отчислили всех курсантов с литерой «Т» в номере бейджика!

Осмыслить эту ситуацию им не удалось, так как в кабинет неторопливым шагом вошли двое – хозяин кабинета и человек в форме полковника. Они уселись за стол напротив курсантов.

– Знакомьтесь, это полковник Кросби, – представил вошедшего профессор. – Он отвечает у нас за кадры и за соблюдение режима. Я смотрю, вы сильно взволнованы. С чего бы это?

– Сэр, нам хотелось бы знать, почему нас отчислили? – Голос Джонни немного дрожал от внутреннего возмущения. – Ведь мы, насколько я слышал, по результатам тестов далеко не самые последние!

Лебедев усмехнулся.

– Скорее даже наоборот. Вы полностью оправдали наши ожидания, даже замен не пришлось проводить. Мы отслеживали вас уже давно, еще со студенческой скамьи.

Полковник Кросби отвел взгляд в сторону.

– Только вас никто не отчислял, – примирительно добавил Лебедев. – Вы выведены в резерв. А это разные вещи.

Профессор извлек из кармана пустую курительную трубку и принялся вертеть талисман в руках.

– Я уполномочен сделать вам следующее предложение. Предлагаю стать сотрудниками Центра противодействия глобальным внутренним угрозам. Речь идет об угрозах нашей цивилизации со стороны нашей планеты.

– А что такое внутренние угрозы? – спросил Дайрон. – Если здесь замешана политика, то я пас.

Лебедев успокаивающе махнул рукой.

– Никакой политики. Вы изначально интересовали нас именно как будущие сотрудники для борьбы с внутренними угрозами. Развитие нашей цивилизации идет все ускоряющимися темпами, и планете это не совсем нравится. Мы бы хотели вернуться к гармоничным отношениям с природой, но чтобы при этом не тормозить нашу быстро развивающуюся экономику. Для нас это жизненно важно.

Лебедев сделал паузу и постучал трубкой по столу. Все обратились в слух.

– Для этого нужны математические модели, адекватно описывающие процессы в атмосфере, гидросфере, литосфере нашей Земли. Имея их, мы бы смогли прогнозировать, как планета будет реагировать на наши воздействия на природу, и выбирать оптимальный вариант действий.

– Сэр, но ведь модели, о которых вы говорите, уже построены, – удивился Курт.

– Так, да не так, – вздохнул профессор. – Чтобы модели работали, в них нужно ввести начальные условия. Для этого необходимы результаты наблюдений за достаточно длительный период. В противном случае погрешность расчетов по этим моделям имеет неприемлемо большое значение.

Профессор встал и принялся ходить около стола.

– Нам крайне необходимы результаты реальных наблюдений за две с половиной – три тысячи лет! Иначе грош цена этим моделям. – Он слегка пристукнул трубкой по столу. – Единственный способ выполнить такие наблюдения – это погрузиться в прошлое на эту тройку тысяч лет.

Курсанты замерли, не веря своим ушам.

– Но ведь перемещаться во времени – вне его естественного хода – нельзя! – не удержалась от реплики Кэти.

Лебедев с улыбкой посмотрел на девушку.

– Конечно, нельзя. Но если очень хочется, то можно. Так у нас говорят.

– Не пойму. Как по мне, то попасть в прошлое так же невозможно, как верблюду пройти в игольное ушко, – подала голос Амрит.

Тут уже не удержался Джонни.

– Вот здесь ты не права. Верблюд в принципе может пройти в игольное ушко – если будет в стадии сперматозоида.

Профессор поднял руку с трубкой, останавливая возникшую дискуссию. Все затихли. Профессор снова сел за стол и продолжил:

– Вы наверняка слышали о выводе на околоземную орбиту мощного международного исследовательского космического комплекса «Зевс». Так вот, на самом деле этот комплекс – машина времени. Сейчас она проходит последние орбитальные испытания.

Курсанты замерли. Только Майкл не сдержался и удивленно пробормотал:

– А я все никак не мог понять, зачем эту многотонную махину вывели на такую странную орбиту.

Профессор пропустил реплику Майкла мимо ушей и лекторским тоном продолжил:

– К сожалению, законы физики запрещают трансвременные взаимодействия. Это значит, что в прошлом любая связь с Центром будет исключена. Но мы не можем полагаться только на автоматику, слишком необычные обстоятельства могут встретиться в процессе выполнения задания. Поэтому мы не можем обойтись без использования людей в составе экипажа. Мы их называем темпонавтами.

– Звучит, конечно, красиво… – непроизвольно вырвалось у Дайрона.

Кэти, уже овладевшая собой, принялась невозмутимо делать пометки в блокноте. Остальные все еще не могли толком осознать ситуацию, в которой оказались, и весь масштаб обрисованных задач. Сказанное профессором воспринималось как отрывок из какого-то научно-фантастического романа, не имеющего отношения к окружающей реальности.

– Все эти наблюдения нужно выполнять в течение трех тысяч лет с помощью датчиков, которые должны установить в прошлом темпонавты.

– Какова наша роль? – задал Джонни интересовавший всех вопрос.

– Я вам официально предлагаю стать первыми в мире темпонавтами, – торжественно объявил профессор.

Курсанты завороженно замерли. Они уже ждали этого предложения, но все равно оно прозвучало для них как гром среди ясного неба. Слишком большое значение имели сказанные Лебедевым слова. Как предложение шагнуть прямо из этого кабинета в фантастику, в невероятный мир увлекательных и опасных приключений, им предлагали стать ПЕРВЫМИ…

Профессор остановился перед курсантами.

– Принято решение сформировать два экипажа путешественников во времени: один основной и второй дублирующий, способный в любой момент заменить основной в случае необходимости. Предлагается в состав основного экипажа включить Михаила Парфененко, Джонни Раиса, Кэти Грин и Маргариту Бонне. Курт Лаубе, Дайрон Берч, Джи Лоу и Амрит Тхакур составят дублирующий экипаж. Если, конечно, вы дадите свое согласие. Распределение по экипажам предварительное и может измениться в ходе подготовки проекта.

Лебедев сделал паузу, дав возможность курсантам осмыслить сказанное.

– Только не предавайтесь эйфории. – Профессор предостерегающе помахал трубкой. – Вы впервые окажетесь в условиях, в которых не оказывался до сих пор ни один человек. Очень опасных условиях. Вы должны уйти в неизвестность и обязательно вернуться живыми.

Профессор сунул трубку в рот, будто собрался закурить. Выглядел он при этом очень значительно.

– Рассказывают, что перед первым полетом человека в космос главный конструктор Сергей Королев предупредил Юрия Гагарина, что никто не знает, как повлияет длительная невесомость на человеческий организм. Мозг мог не выдержать, вестибулярный аппарат выйти из строя. Могла возникнуть невыносимая боль от дезорганизации в невесомости систем человеческого организма.

Лебедев неопределенно развел руками.

– Поэтому Королев передал Гагарину пистолет, чтобы тот мог застрелиться, если возможные боли станут непереносимыми. Это был прыжок в неизвестность. Героический прыжок. К счастью, все прошло хорошо, и мы теперь можем успешно путешествовать в космосе.

Курсанты притихли.

– К сожалению, первые темпонавты окажутся в такой же ситуации, – продолжил Лебедев. – Это тоже будет прыжок в неизвестность. Как ее перенесет человеческий организм, неизвестно. Причем у нас нет абсолютной уверенности, что, отправившись назад во времени, вы попадете именно в наше историческое прошлое. Что вас там ждет, мы точно сказать не можем.

Профессор развел руками.

– Темпонавтам будет предоставлено право на самоликвидацию, если их существование в этой неизвестности станет для них невыносимым.

Профессор внимательно посмотрел на слушателей.

– Кроме того, имеется опасность, что переход к движению в прошлое начнет развиваться нештатно, с проходом точки остановки времени. Это неизбежно приведет к взрыву невероятной силы. Мощность взрыва «Зевса» в этом случае будет эквивалентна взрыву всего американского ядерного арсенала в момент его наивысшей комплектации.

Майкл присвистнул.

– Именно поэтому «Зевс» в момент старта будет отведен от Земли в космос на безопасную дистанцию. В целом мы оцениваем успешность запуска «Зевса» в шестьдесят пять процентов.

– Выходит, шансы выжить при старте у нас будут примерно два к одному, – сделал невеселый вывод Джонни.

– Но и это не все. Я должен предупредить вас еще об одной особенности путешествий в прошлое, о которой вы должны знать, – неумолимо продолжал Лебедев. – Чтобы вам было понятней, приведу аналогию с подводниками. У них действует закон, абсолютно необходимый для обеспечения живучести подводной лодки. В случае аварийной тревоги все переборки лодки герметично закрываются, независимо от того, остались ли в аварийных отсеках люди. Если поврежденный отсек затапливается, люди, оставшиеся в этом отсеке, гибнут. Открывать люк в такой отсек для спасения людей в подводном положении запрещается, так как это может привести к гибели всей лодки.

– Вы хотите сказать, что похожее правило будет действовать и в отношении машины времени? – спросила Джи Лоу.

Профессор развел руками.

– К сожалению, да. Существует вероятность того, что в процессе выполнения задания вам придется контактировать с обитателями прошлого. Исключить это мы не можем. Ваше поведение в прошлом будет регламентироваться специальным Кодексом, который сейчас разрабатывается. Но все предусмотреть невозможно. Существует особый, чрезвычайно опасный вид контактов, это так называемые контакты первого рода, которые могут в своем развитии повлечь за собой катастрофические последствия для нашего настоящего. Вы будете изучать теорию таких контактов позже. Допустим, что темпонавт вольно или невольно начинает выполнять действия, неизбежно ведущие к такому контакту. В этом случае запускается особый протокол, который у нас именуется «протокол 106».

Лебедев вздохнул.

– Ваши действия на поверхности планеты будет прикрывать группировка боевых дронов. Если их автоматика квалифицирует развитие событий как угрозу контакта первого рода по инициативе темпонавта, дроны вместо защиты должны будут уничтожить его самого. Но протокол 106 должен быть санкционирован командиром экипажа. Другими словами, командир в такой ситуации обязан отдать команду на убийство члена собственной команды. Это как закрыть аварийный отсек в подводной лодке. Протокол 106 абсолютно необходим, как это ни печально. Вот так, и вы об этом тоже должны знать.

– Но если темпонавт будет не виноват? Как тогда? – спросила Кэти.

– Мы не можем рисковать, к сожалению. Слишком велика может быть цена реализации контакта первого рода. Что поделаешь, жена Цезаря должна быть вне подозрений.

Курсанты молчали, пытаясь осознать услышанное.

– Вы не должны давать согласие на участие в экспедиции сейчас, – завершил разговор Лебедев. – Вам сутки на размышление. Завтра в 16:00 встречаемся здесь. На сегодня – свободны. Напоминаю о строгой конфиденциальности сказанного.

Явно придавленные обрушившейся информацией, курсанты попрощались и вышли.