Текст книги "Вовка – брат волшебника"

Выставка располагалась во Дворце Искусств. Это величественное здание с колоннадой вокруг, выполненное в античном стиле, возвышалось над широкой площадью. Стены дворца украшал лепной орнамент. Около входа стояли две скульптуры атлантов, держащих на плечах каменный козырек над входом.

В залах оказалось немало посетителей, но шумно не было. Если кто-то и разговаривал, то очень тихо. Большинство посетителей просто тихо ходили по залам. Они останавливались около картин, подолгу их рассматривали. Картины были разные: пейзажи, портреты, натюрморты…

– Вон, смотрите – тихо сказала Маришка, – там картины Дмитрия Дмитриевича.

Она и Шурик подошли к стене, где висели картины Арсенина. Подошли и остальные. Вовка увидел на тех пейзажах знакомые места: лес, лесное озеро около деревни Кошелихи; а вот и его улица; утопающие в зелени аллеи парка.

Вовка смотрел на картины, как зачарованный. Он знал, что Дмитрий Дмитриевич жил в их городе. Он видел его картины и раньше. Он видел и самого Арсенина, когда тот приходил в школу на встречу с учениками. Это было давно, когда жива была его мама, когда жив был художник Арсенин. Но эти картины поразили Вовку. Они словно говорили, как Дмитрий Дмитриевич тоскует по родным местам, по местам, где он родился, жил… и умер…

– Здорово, Кирилл, – услышал Вовка знакомый из далекого прошлого голос. Все обернулись, Вовка тоже. Пред ними стоял художник Арсенин, только помолодевший. Он стоял и приветливо улыбался.

– Здрасте, дядя Дима, – ответил Кирилл.

– Что, понравились картины?

– Ага, здорово написано.

– А мне вот больше твои картины нравятся. Я тебе даже завидую. У тебя, Кирюха, великий талант. Твои картины нравятся всем. Здесь к кому ни подойди, только и говорят: «Картины Му…»

Вовка не понял, что произошло. Только что он с Кириллом и его друзьями был в выставочном зале, и вдруг оказался около замка. У того самого, в котором живут Главный Хранитель и Кирилл.

Вовка дико оглядывался по сторонам и довольно медленно приходил в себя после столь неожиданного перемещения.

– Извини, Вова, я вспомнил, что тебе пора возвращаться, – сказал Кирилл.

– Уже?

– Да, уже. Не забывай, что тебе надо быть в интернате, чтобы сделать следующий шаг. Кстати, это просто хохма. Знаешь, Гоблин сунулся в вашу спальню, а тебя там нет. Представляешь? – комната заперта, а тебя нет. Он сейчас к директору побежал докладывать.

– Ну вот, еще одна проблема.

– Никакая и не проблема. Ты снова появишься в запертой спальне. Кстати, Блинов ее не запер. Блинов туда прибежит с Арсением Ильичом, а спальня заперта, и ты там. Представь, что подумает Арсений Ильич. Он подумает, что Блинов сошел с ума. А тебе надо сделать удивленный вид и сказать, что ты все время находился в спальне. Вот умора будет! Ваш Гоблин к доктору побежит проверяться, к этому, что сумасшедших лечит. Все время забываю, как он называется…

– Что ли психиатр?

– Во! Точно! К психиатру.

Вовка проснулся. Он лежал на своей кровати точно в том же положении, в котором заснул.

Глава 7. Гоблиненыш

Вовка проснулся в запертой на ключ спальне. Кто-то дергал дверь. За дверью слышались голоса:

– Черт знает что! – орал Гоблин. – Я же не запирал! Мало того, что этот моральный урод сбежал, так еще и с дверью какой-то недоумок балуется!

– Геннадий Олегович, может, вы ее сами заперли, машинально? – послышался в ответ голос директора. – Тем более, что другого ключа ни у кого нет.

– Я, что, из ума, выжил? – сокрушался Гоблин. – Я, как только побег обнаружил, сразу к Вам. Дверь не запер, а ключи в кабинете оставил.

– Но открывать-то все равно надо. Идемте за ключом.

Послышались удаляющиеся шаги. Минут через пять Гоблин и директор вернулись. Вовка притворился, что спит. Когда Гоблин открыл дверь и увидел Вовку, он чуть не лишился дара речи. Директор, судя по всему, тоже. Вовка сделал вид, что только что проснулся. Он потянулся, сел, спустил ноги на пол и посмотрел на Гоблина и директора «заспанными» глазами. Гоблин стоял, открывал рот, издавая нечленораздельные звуки, а потом внезапно заорал:

– Ты где был, сволочь?! Я тебя по всему корпусу искал, все закутки обшарил! Ты что себе позволяешь, подонок?! Молча-а-ать!

Вовка продолжал спокойно сидеть на кровати.

– Отвечай, негодяй, когда тебя спрашивают! – орал Гоблин.

– Но Геннадий Олегович, вы же сами сказали, – «молчать». Вот я и молчал.

– Хватит придурком прикидываться! Где ты был?!

– Ничего себе! Здесь был. Где же еще? Вы же сами меня заперли. Что ли забыли?

– Молча-а-ать! Я видел, что тебя здесь только что не было!

– Интересно, где же я был?

– Вот это ты нам сейчас и расскажешь!

– Извините, Геннадий Олегович, но я не знаю, чего мне рассказывать. Я из-за Вас почти весь день тут просидел, а еще чего-то сочинять надо.

– Убью-у-у! – заорал Гоблин и, сжав кулаки, бросился к Вовке.

Вовке показалось, что в комнате мелькнул знакомый силуэт и лицо Кирилла. Это, может, и показалось, а вот как Гоблин споткнулся обо что-то невидимое и проехал по полу до самого окна, – это уж, точно, не показалось. Потерявший, наконец, терпение директор заорал на Гоблина:

– Прекрати-и-ить! Поднимайтесь с пола, Геннадий Олегович! И уходите! И чтоб я Вас сегодня больше не видел! Идите домой! Успокойте нервы! Сходите к доктору, наконец!

– Извините Арсений Ильич, не сдержался. Сами бы с этим мерзавцем почаще общались, тоже не выдержали бы.

– Насчет мерзавцев вы не очень бы… Вова Вам ничего такого не сказал, чтобы вести себя подобным образом.

– Извините. Ну, я пойду?

– Идите, уж! И оставьте мне ключ! Да, к доктору все-таки сходите, советую. Вам надо нервишки подлечить.

Гоблин ушел, что-то ворча себе под нос. А Арсений Ильич присел на кровать рядом с Вовкой.

– Ну что, доволен? Довел человека?

– Что ли, я его доводил? Он сам себя довел. Вы же видите что у него «глюки». Что ли, я сумел бы выйти из запертой спальни, а потом вернуться?

– Да, что-то с ним творится… Но, все равно, твоя вина в этом тоже есть. Знаешь, как он перенервничал, когда ты хотел прыгать с крыши?

– Не собирался я ни с какой крыши прыгать. Я же вам говорил, зачем там заперся. И еще, я теперь точно знаю, что с той сумкой он подстроил. Это он специально, потому что он меня ненавидит.

– Ну вот, опять. Выходит, не ты украл деньги, а он?

– Нет не он. Но и не я. Кто-то другой, но по его указке. Я догадываюсь, кто, я докажу это.

– Ну, вот что, давай сделаем так. Скоро будет полдник. Ты, я думаю, не откажешься от полдника. Ты сам это сказал утром. А потом просто отдашь Антонине Александровне украденные деньги и извинишься перед ней. Сделаешь это сам, без свидетелей, и мы все забудем, как будто ничего и не было.

– На полдник я пойду… если можно. А вот с деньгами труднее, нет их у меня. Но если найду у кого они, обязательно вам скажу. А вам лучше бы вызвать милицию, чтобы милиционеры все расследовали.

Ночью Вовка долго не мог заснуть. Уснуть удалось только под утро, но вскоре он проснулся от какого-то шороха. Он хотел было сесть и оглядеться, но все вспомнил. Он лишь чуть-чуть приподнял веки, притворяясь спящим. В спальне в лунном свете вырисовывался силуэт гоблиновского любимчика Кольки. Гоблиненыш что-то держал в руке и, крадучись, приближался к Вовкиной кровати. Приглядевшись, сквозь чуть приоткрытые щелочки век, Вовка чуть не вскрикнул от неожиданности. В руке Колян держал вложенную в полиэтиленовый пакет пачку денег.

Колян, подойдя к кровати, осторожно приподнял край матраса и запихал туда «компромат». Потом он, крадучись, вышел из спальни. Вовка вскочил с постели и заглянул под матрас – там лежал пакет с деньгами. В пакете еще лежала какая-то бумажка. Приглядевшись, он прочитал: «на рубероид для крыши».

Вовка подбежал к двери, но, в последний момент, раздумал ее открывать, потому что услышал за дверью шепот. Вовка прильнул к замочной скважине. Там были двое: Гоблин и Гоблиненыш. Колян шепотом докладывал Блинову, что дело сделано, что деньги на месте.

– Молодец, Коля, – шепотом сказал Гоблин. – Ты сколько себе оставил?

– Половину. – Их там все равно больше двадцати тысяч было.

– Зря, надо было Муравкину подложить побольше. Могут не поверить, что этот ублюдок столько потратил. Ну ладно, иди спать. Только с теми деньгами не светись, лучше спрячь их пока…

Гоблиненыш ушел, а Гоблин постоял немного и пошел к своему кабинету.

Вовка не знал, что теперь делать. Может взять этот пакет и подложить Гоблиненышу в тумбочку, а потом сказать Арсению Ильичу? Ведь это будет справедливо, потому что настоящий вор – Гоблиненыш. Но как это сделать, чтобы не заметили? Это почти невозможно. Сколько времени пройдет, пока Колян уснет, пока Вовка прокрадется в спальню старшеклассников, а потом назад. А уже светает. Да и Блинов может заметить. И зачем он пришел в такую рань? Хотя, да, для того чтобы заставить Гоблиненыша очередную подставу сделать.

Вовка осторожно вышел из спальни, он на цыпочках, босиком, пошел по коридору. Гоблин, не оборачиваясь, прошел к своему кабинету, отпер дверь, постоял чуть-чуть, запер кабинет и… сунул ключ мимо кармана. Ключ беззвучно упал на коврик напротив двери, а Гоблин ушел.

Теперь Вовка знал, что он сделает. Он вернулся в спальню, отыскал в тумбочке полиэтиленовый пакет. Этот пакет он выпросил в столовой у повара тети Зины. Пакет нужен был совсем для другого дела, но теперь... Он одел пакет на руку, достал этой рукой деньги. Все, никаких его отпечатков пальцев там не будет.

Быстро дойдя до кабинета Гоблина, он поднял ключ, отпер дверь и осторожно вошел в кабинет. Пройдя внутрь кабинета, Вовка положил деньги в ящик письменного стола. После этого он запер кабинет, а ключ положил на коврик около двери туда, куда он упал. Пусть теперь Гоблин сам за все ответит.

Вообще, чувство было неприятное. Гоблин гад, конечно, но ведь не он украл деньги. Хотя, и Вовка не крал. Пусть теперь Блинов на себе испытает, как это, когда тебя обвиняют в том, чего не делал. Да и почему не делал? Делал, только чужими руками, так что пусть отвечает теперь. Быстро вернувшись в спальню, Вовка забрался в постель, улегся поудобнее и быстро заснул.

Снилась мама. Она будто с укором смотрела на него, молча, не говоря ни слова. Вовке казалось, что мама недовольна тем, что ее сын «сделал подставу». Вовка хотел рассказать, почему он это сделал, но не получалось, он не мог произнести ни звука. А мама молча приготовила обед. Молча поставила на стол, знаком показала, чтоб Вовка сел обедать. В общем, было тягостно и противно от содеянного.

Потом откуда-то появился отец. Вовка его увидел таким, как запомнил, каким он его на фотографии видел. Папа сказал маме:

– Не дуйся, Вова правильно поступил. Во-первых, Блинов и есть настоящий преступник, а во-вторых, когда все выяснится, Вова может рассказать все, как было.

Потом говорит Вовке:

– Ты молодец Вова, ты правильно поступил. Следователи тоже применяют такие приемы, чтобы преступник напугался, чтобы вывести преступника на чистую воду. Я тобой горжусь, сын. Ты же потом расскажешь следователю, как на самом деле было?

Вовка проснулся от шума в спальне.

Глава 8. Следователь

Проснулся Вовка оттого, что в спальне стоял шум. Открыв глаза, он увидел учителей во главе с Гоблином и Гоблиненыша. У ребят постели были уже заправлены. Значит, Вовка проспал подъем.

– Да, я видел, как он деньги туда положил, – говорил Колян. – Он их прямо под матрас засунул вчера, когда из спальни сбежал.

– Что, проснулся?! – заорал на Вовку Гоблин. – Так вот зачем ты из спальни уходил! Сделал пакость, так еще и спит, как ангелок! Сразу видно, что совесть не мучает. А ну, доставай деньги!

– Какие деньги? – спросил Вовка, делая вид, что не понимает.

– Ах, ты еще спрашиваешь?! Что, хочешь сказать, что не ты их под матрас засунул?!

– Да что вы, Геннадий Олегович. Что ли, Вы забыли? Ту сумку, которую мне Коля подложил, вы еще вчера нашли.

Гоблиненыш, услыхав это, сразу съежился и притих. На его вечно самодовольном лице появилось выражение испуга.

– Ну, ладно, тогда я сам! – заорал Гоблин. До него еще не дошел смысл сказанного. Вовка ведь дал понять, что знает, кто на самом деле украл деньги.

Подойдя к Вовкиной кровати, Блинов одним рывком сдернул с нее матрас вместе со всей постелью… – пакета с деньгами не было.

Гоблин и Колян обалдело смотрели на раскиданные по полу постель и матрас.

– Где деньги?! – Заорал Блинов то ли на Вовку, то ли на Коляна.

– Н…не зн…наю, Геннадий Олегович, – проговорил Гоблиненыш растерянно, – я деньги ему под матрас засунул, как вы велели… ой!… то есть я видел, как он положил туда.

– Дур-р-ра-а-ак!!! – заорал Гоблин и врезал Коляну такую затрещину, что тот не устоял на ногах. – Ты думай, что говоришь! Где же они, если ты видел?!

Но было поздно. Все слышали, как проговорился Гоблиненыш. Дошло еще, правда, не до всех, но не зря говорят, что слово не воробей… Так что осталось воспользоваться моментом, и Вовка воспользовался:

– А-а-а, вы, наверное, про те деньги, которые Колян украл у Антонины Александровны, – сказал он. – Колян, так ты же сам перед всеми хвалился, что Геннадий Олегович половину денег отдал тебе, а половину взял себе. Тебе, наверное, приснилось, что ты их мне подсунул.

– Не присни-и-ило-о-ось, – захныкал Гоблиненыш, – я ночью сам…

– Что?! Как ты смеешь про меня такие вещи говорить?! – Заорал Гоблин, стараясь заглушить то, что говорил совсем растерявшийся Колян.

– А чего я такого говорю? – «удивился» Вовка. – Колян сам рассказывал, что Вы половину денег к себе в стол положили. Ну, в пакете, в котором еще записка была.

Гоблин бушевал, Колян стоял бледный, его била крупная дрожь. Учителя стояли молча, многие ничего еще не понимали, а учитель физкультуры Евгений Иванович сказал:

– Господа, Геннадий Олегович, что-то мне не нравится эта история. Да и Коля, по-моему, проговорился о чем-то очень и очень нехорошем. И выглядит он испуганным. Мне кажется, что неспроста это. Давайте-ка, пройдемте в ваш кабинет и убедимся, что в вашем письменном столе нет никакого пакета с деньгами. Вы ведь не возражаете? Вам, ведь, нечего скрывать?

– Как ты смеешь, физрук, выдвигать такие обвинения?! – бушевал Гоблин. – Да я тебя!.. Да я не знаю, что с тобой сделаю…

– Зато я знаю, что с вами сделаю, если то, о чем проговорился Коля, окажется правдой, – ответил ему Евгений Иванович. – А обвинений я никаких не выдвигаю. Я просто предлагаю пойти и опровергнуть то, что на вас наговаривают. Это, во-первых. А во-вторых, ничего вы мне не сделаете. Вы еще не директор и, тем более, не господь бог. Ну, что, идемте в ваш кабинет? Или будем считать, что все сказанное Вовой, правда?

– Ну, ладно, физрук! Идем!

– Только идемте все, – сказал Евгений Иванович. – И ты, Вова, и Коля.

Блинов стоял перед открытым ящиком письменного стола, и его лицо становилось все белее и белее.

– Ну, что, Антонина Александровна, это Ваши деньги? – спросил Евгений Иванович.

– Мои, – дрожащим голосом ответила учительница. – Вот и пакетик с дырочкой на краю, и бумажечка, на которой я написала…

– Сколько там было денег?

– Восемнадцать тысяч пятьсот рублей, и еще вчерашняя зарплата три тысячи, то есть всего: двадцать одна тысяча пятьсот рублей. Я на ремонт домика копила и вот, половины нет.

– Гоблин, где остальные деньги? – спросил физрук тоном, не предвещающим ничего хорошего.

– Я откуда знаю? – огрызнулся Блинов.

А потом, повернувшись к Коляну, заорал:

– Это ты мне деньги подсунул, негодяй?!

– Нет, Геннадий Олегович, – дрожащим голосом пролепетал Колян, – я их Вовке под матрас сунул, как вы велели. Я не знаю как они у вас оказались.

– Зато я знаю, – сказал Вовка. – Теперь скажу, потому, что Колян все равно уже проговорился. Я заметил, как этот Гоблиненыш подкрался ко мне ночью и засунул под матрас пакет с деньгами. А потом я через дверь подслушал, как он докладывал этому гаду, Гоблину, что все сделал.

– Но, но, поосторожнее с выражениями! Я пока еще заместитель директора! – заорал Гоблин.

– Уже нет, – услышали все голос Арсения Ильича. Он, видимо, давно стоял в дверях вместе с незнакомым мужчиной и все слышал. – Я от вас такого не ожидал, господин Бли… то есть Гоблин. Надо же, какого мерзавца я пригрел.

Блинов сразу сник. Арсений Ильич продолжал:

– Через час, господин Гоблин, подойдите ко мне в кабинет, чтобы поставить свою подпись в приказе о вашем увольнении по статье.

Потом, обращаясь к Вовке:

– А ты, Вова, прости меня. Знаешь, мне теперь очень неловко перед тобой. Это мне будет наглядным уроком.

Блинов, с обреченным видом направился к выходу, но его опередил Евгений Иванович:

– Стой, Гоблин! Помнишь, скотина, я обещал что-то тебе сделать, если узнаю о твоих делишках? Ну так вот, не обессудь.

С этими словами Евгений Иванович одним ударом отправил Гоблина в нокдаун. Гоблин рухнул на пол и схватился руками за разбитую в кровь физиономию.

– Ты ответишь за это, физрук! – дрожащим голосом закричал Блинов. – Я тебя засажу в тюрьму! Все видели?! Все свидетели?!

– Какие свидетели? Что видели? – спросил директор. – Я лично, видел, как вы споткнулись о ступеньку и упали лицом вниз. Разве не так, Антоника Александровна?.

– Да-да, конечно, так оно и было, – согласилась учительница.

– Да, мы все это видели, – поддержали другие учителя.

– Вот видите, Геннадий Олегович, – сказал директор, – все видели именно это. А еще все теперь знают, как на самом деле было с этой кражей. А еще, господин Гоблин, я привел следователя. Я думаю, мы сможем рассказать ему про это дело.

– Да я уже все слышал, – сказал мужчина, пришедший вместе с директором. – Можно не рассказывать. Потом, в суде расскажете. И как господин Блинов споткнулся, я видел.

Странно, Вовке лицо следователя показалось знакомым. Он почему-то был очень похож на одного сотрудника следственного отдела. Ну, который вместе с отцом работал. Он и на тех пропавших фотографиях был. «Хотя, с чего это я взял, что фотографии пропали? – вспомнил вдруг Вовка. – Куда они могли пропасть? Они дома, у родителей в шкатулке. Стоп, у каких родителей? Ну да, там они… Блин! Что это было?»

Что-то происходило с Вовкиной памятью. Казалось, что одни воспоминания – ненастоящие, меняются на другие – настоящие. Вовке казалось, что он только что проснулся от кошмарного сна, в котором он оставался совсем один.

Следователь, подойдя к сидящему на полу Блинову, произнес:

– Да, Геннадий Олегович, надо аккуратнее через порог переступать. А то вон ведь вы как. Это все от нервов, от нервов. Я понимаю, что вы нервничаете из-за того, что у вас не получилось с этой кражей и подставой? Не стоит так убиваться. Бывают и у мерзавцев в жизни обломы. Из-за этого совсем не стоит терять голову.

Гоблин совсем сник, а следователь обратился к Коляну:

– Ну, что, Николай, ты сам вернешь деньги, или хочешь вот так же, «споткнуться»?

– Сейчас, сейчас, я принесу, я сейчас, – залебезил Гоблиненыш.

– Пошли, покажешь при свидетелях, куда ты их спрятал. А потом дашь показания.

– Да, да, конечно, идемте…

– И вы, гражданин Блинов, тоже дадите показания. Советую, правдивые, чтобы не усугублять свое положение.

Теперь Вовка окончательно узнал следователя. Да это был он, дядя Аркадий, тот, что вместе с отцом работает.

Дядя Аркадий подошел к Вовке и сказал ему:

– Вова, сегодня поедешь домой. Мама с папой только что вернулись из Канады. Расследование закончено. Мама просила передать, что она придет за тобой после обеда.

Вовка, еще плохо соображал что происходит. Может, это гипноз был, от которого он медленно отходил? Что-то продолжало меняться в памяти. Вовка будто очнулся от кошмарного сна. Ведь привидится же такое, что отца убили, и что мама умерла. Они же уезжали в командировку – в Канаду. Вот почему Вовка временно учился в интернате. Всего-то одну четверть.

Вспышка света, яркие круги перед глазами, стремительное перемещение. Снова старинная комната, заваленная средневековыми штучками. «Неужели снова этот кошмар?» – пронеслось в голове.

Глава 9. Брат.

Главный Хранитель сидел в старинном кресле. Кирилл рядом с ним просто сиял, будто от счастья. Вовка снова стоял посреди комнаты. Он еще не пришел в себя после стремительного перемещения в этот Мир.

Главный Хранитель долго молчал, а потом заговорил:

– Владимир, ты удивил меня. Я верил, что у тебя все получится, но я не думал, что тебе удастся изменить прошлое.

– Изменить прошлое?

– Да, именно так. Ведь теперь у тебя снова есть родители.

– Снова?! Разве это правда то, что их не было?! Это мне не приснилось?

– Нет, не приснилось. Тебе каким-то чудом удалось изменить события в прошлом. Поэтому твой отец не погиб и мама не умерла. Но меня восхитила твоя находчивость с теми деньгами, которые ты переложил в стол главного преступника.

– Но это же обман, это же нечестно!

– А он поступил честно, когда заставил Николая украсть и подложить тебе деньги? Понимаешь, Вова, против зла часто приходится действовать его же методами. Правильно сказал один из мудрых людей: добро должно быть с кулаками. И еще один мудрый человек, которого звали Алишер Навои, говорил об этом. Он говорил, что «если для достижения справедливости бессильны закон и добрая воля, то приходит время применить хитрость и силу». Был еще герой казахского народного эпоса, которого звали Алдар Хосе. Он тоже использовал обман против негодяев, чтобы восстановить справедливость. Можно привести еще много примеров, но и этого достаточно. Я хочу, чтобы ты это понял: против негодяев иногда приходится использовать их же оружие. Если этого не делать, то зло может погубить человечество. Ты понял это?

– Кажется, понял.

– И еще я признаюсь, что даже мне не удалось бы изменить прошлое. А ты сделал это, изменив ход событий в настоящем. Я бы не так сильно удивился этому, если бы ты был волшебником, как, например, Кирилл. Но ты сумел это сделать, сумел без волшебства.

– А разве Кирилл волшебник?

– Да, конечно, и очень могущественный. Как бы иначе он смог спасти тебя, когда ты упал с крыши? Я многому его научил, и он теперь во многом превзошел меня. Но не это важно, а важно другое. Важно то, что вокруг тебя много хороших людей. Например, твои товарищи или Антонина Александровна. А разве Евгений Иванович не встал на твою защиту? А Арсений Ильич? Ведь он, думая, что деньги украл ты, пытался помочь тебе и простить. Даже другим, совсем незнакомым людям, было бы очень больно узнать о твоей гибели. Так что всегда думай о последствиях своих поступков. Никогда попусту не подвергай свою жизнь опасности.

Главный Хранитель немного помолчал, задумавшись над чем-то, а потом сказал:

– Ну ладно, Вова, ты все сделал. Ты сослужил мне неоценимую службу. Теперь отправляйся домой.

– Подождите, Учитель! – крикнул Кирилл. – Вот, Вова, возьми это и прочитай, когда окажешься дома. – Он сунул Вовке сложенный вчетверо листок бумаги.

– Теперь все, – сказал Кирилл, – больше мы никогда не увидимся. Прощай, и помни меня, и я всегда буду помнить о тебе… – и Вовка проснулся.

В окно уже светило Солнце. С кухни доносился звон посуды. Мама собиралась готовить завтрак. Папа еще не вернулся. Он уходил на работу рано, а иногда не появлялся дома по нескольку дней – шло расследование очень трудного дела.

«Черт возьми! Приснится же такой ужас! – подумал Вовка. – Откуда только все это берется в голове: интернат, падение с крыши, смерть родителей, хранитель, Гоблин, Кирилл…»

При мысли о Кирилле у него защемило на душе, стало вдруг тяжко и тоскливо: «Как жаль, что все это только приснилось, что никакого Кирилла на самом деле нет…»

Вовка потянулся и встал. Что это?! У него в руке, как продолжение сна, был зажат сложенный вчетверо лист бумаги. Он развернул листок – на нем была нарисована его мама, а внизу написано:

«Вова, я не мог тебе сказать это у нас, в нашем Мире. Теперь можно. Это портрет твоей и моей мамы. Знай, что я твой старший брат. Теперь ты поймешь, почему я не хотел, чтобы ты узнал мою фамилию. Ты никогда не видел меня при жизни, потому, что я умер, когда ты еще не родился. Но я все равно люблю тебя как младшего брата. Я всегда буду твоим ангелом-хранителем. Я буду помогать тебе, когда тебе будет трудно. Ты никогда больше не увидишь меня, но будешь чувствовать, что я рядом. Прощай. Кирилл Муравкин».

– Так это правда! Это не сон! Это все было на самом деле! – закричал Вовка. – Кирилл! Я не хочу так! Я хочу, чтобы ты был с нами!

Мама вбежала в комнату и застала сына в слезах.

– Вова, что случилось?! – спросила она.

– Я хочу, чтобы Кирилл был с нами! Ведь это же несправедливо, что он умер в пять месяцев. Так же нельзя! Это же неправильно!

– Вовочка, ты откуда знаешь про Кирюшу? Кто тебе рассказал? Папа?

– Никакой не папа, мне Кирилл сам рассказал.

– Как это?! Что ты такое говоришь?

– Правду!

– Вова, успокойся. Что теперь поделаешь… Понимаешь, всякое бывает в жизни. Я сама хотела рассказать тебе о братике, хотела сходить с тобой на его могилку. Но раз ты уже как-то узнал об этом… Видишь ли, не всегда в жизни все благополучно. Случаются и трагедии. Вот и Кирюша заболел. Обычная простуда. Кто бы мог подумать, что все так кончится… и от простуды иногда умирают.

– Нет! Он не умер! Я заставлю этого Хранителя вернуть брата! Пусть даже мне придется сражаться с ним!

Вовка и сам не понял, как ему это удалось. Может, все дело в отчаянии? Он и сам не мог понять, как это у него вышло. Он сам смог совершить чудо. Он усилием воли перенесся в тот странный Мир, в котором живет его брат, где живет Главный Хранитель. Он возник перед Хранителем неожиданно. Хранитель был один.

– Владимир?! Ты как здесь оказался? – спросил старец с нескрываемым удивлением.

– Я пришел за братом! Отдай мне его! Если не отдашь, то я вызываю тебя на битву! Пусть ты сильнее, пусть это закончится моей смертью, но я не отступлю! Я буду биться насмерть.

Старик долго молчал, а потом сказал:

– Видишь ли, Вова, дело вовсе не в том, хочу я или нет отпустить Кирилла. Разве я держу его силой? Разве он раб? Просто, Законы Мироздания таковы, что не позволяют ему вернуться.

– Я против таких законов! Я изменю их!

– Эти законы изменить нельзя. Ты не думай, что я не хочу его отпустить, нет. У меня много учеников. Правда, Кирилл особенный – у него великий дар. Но я все равно не могу удерживать его силой – не имею права. Просто так устроен Мир, что Кириллу нельзя встречаться с теми, кто его знал в твоем Мире. Хотя… Кажется, я понял… Точно, я понял, как ты попал сюда. Да, Вова, в тебе великая сила – сила любви, сила добра. Может быть, я и смогу помочь тебе… и Кириллу. Я попробую… Ну, ладно, отправляйся домой, все будет хорошо. Я надеюсь, что у меня получится… Да, я уверен, что у нас с тобой все получится…

* * *

– Ты чего орешь, как сумасшедший? – спросила мама. – Куда твой Кирилл денется? Придет сейчас из магазина, и хоть весь день с ним шляйтесь. Лучше бы сам в магазин сходил, вместо того, чтобы дрыхнуть до десяти часов. И чего вам дома не сидится?

«Действительно, ерунда какая-то, – подумал Вовка. – Видно, только теперь проснулся по-настоящему. Мало того, что какой-то интернат приснился, так еще и привиделось, что брат умер».

В коридоре послышался звук отпираемой двери и шаги. Это вернулся со службы отец, а за ним и Кирилл с хозяйственной сумкой.

– Мам, можно мы с Вовкой пойдем, погуляем? – спросил Кирилл.

– Вы хоть поешьте сначала, опять ведь на целый день умотаете.

– Ладно, поедим, – ответил Кирилл.

– Вот ведь как. Можно подумать, что ты мне одолжение делаешь. Сегодня твоя любимая рисовая каша с сардельками.

Кирилл любил рисовую кашу с сардельками больше всего на свете. Сколько Вовка его помнил, он никогда не отказывал себе в удовольствии съесть две или три порции.

Но было что-то странное, Вовку не покидало ощущение того, что он прожил как будто две параллельные жизни. Он помнил, что брат всегда был с ними и, в тоже время, как будто не было никакого брата. Хотя, это, наверное, неприятный осадок от кошмарного сна. Он понимал, что все это лишь сон. Но, все равно, оставалось на душе что-то неприятное.

Позавтракав, братья побежали во двор. В коридоре Вовка увидел сложенный вчетверо листок бумаги – ну, прямо как во сне. Он хотел поднять, но Кирилл его опередил. Он схватил бумажку, скомкал ее и… она исчезла.

Вообще, Кирилл был неплохим фокусником. Он такое на школьном концерте показывал! Даже пришедший на концерт знаменитый фокусник не смог понять, как это у Кирилла получается. Кирилл потом прямо перед носом фокусника все повторил – фокусник все равно не понял. Например, такой фокус: матерчатая лента сначала медленно превратилась в деревянную палку, а потом – в цветущую розу. А еще, брат был художником, причем самым настоящим. Его картины не раз занимали первые места на выставках. Иногда его картины были даже на выставках настоящих художников. Те художники тоже восхищались его картинами. Они ему даже немножко завидовали.

Выйдя из подъезда, Вовка с братом отправились в парк. Еще вчера брат обещал научить его какому-то фокусу. Вот для этого они туда и шли. По пути им встретилась… Антонина Александровна. Она была с двумя девчонками-близняшками детсадовского возраста. Вовка остановился от неожиданности.

– Здрасте, Антонина Александровна… – произнес он растерянно.

Антонина Александровна с удивлением посмотрела на него и ответила:

– Здравствуй, мальчик. Что-то я тебя не припомню. Ты откуда меня знаешь?

– По интернату… наверно… – неуверенно ответил Вовка.

– Ты, что, учился у нас?

– Не знаю…

Кирилл дернул Вовку за рукав.

– Пошли! Не останавливайся! Я тебе потом все объясню, – сказал он, продолжая тянуть его за собой.

Вовка, часто оглядываясь, пошел следом за братом. Антонина Александровна долго еще продолжала смотреть им вслед.

По пути в парк стоит пивной ларек. Там всегда толпится местная пьянь. Около ларька Вовка увидел нищего, который выпрашивал у прохожих деньги. Что-то знакомое было в его облике. Приглядевшись, Вовка вскрикнул от неожиданности:

– Гоблин?!

Гоблин взглянул на Вовку и быстро пошел прочь, даже почти побежал, часто оглядываясь.

– Не понимаю, – прошептал Вовка, – это же был сон. Откуда они все?

– Это был не сон, – сказал Кирилл, – только никому об этом не рассказывай. Об этом помним только мы и Гоблин. Главный Хранитель специально оставил ему память о неизмененном прошлом. Это чтобы его терзали воспоминания. Это кара за все его подлые поступки, которые он совершил в жизни. Он получил свое. А остальные ничего не помнят. Мы изменили прошлое, и все благодаря тебе. Ты искупил свою вину, поэтому Мир изменился и стал лучше.

– Так, значит, все это правда?! То, что ты умер, что убили папу, а мама потом умерла, а я падал с крыши… не может быть…