Текст книги "Линкоры"

Александр Владимирович Плетнев
Линкоры
Роман

* * *

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.

© Александр Плетнев, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Пролог

Выдержка из отчета ученых-астрофизиков института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн:

…таким образом, во время так называемой «Солнечной вспышки» внутренняя атмосфера светила извергает заряженный газ – его раскаленные потоки идут вдоль магнитного поля звезды. Происходит извержение массы короны солнца, разбушевавшиеся частицы отлетают в космос на миллионы километров.

Одна вспышка эквивалентна миллиарду мегатонн тротила.

Обычный солнечный ветер дует со скоростью 400 километров в секунду. Но во время вспышки он превращается в шторм, и уровень рентгеновского и УФ[1]1
  Ультрафиолет.


[Закрыть]-излучения многократно повышается.

Атмосфера Земли, поглощая это излучение, разогревается и как бы «разбухает». То есть на высотах в несколько сотен километров от поверхности планеты увеличивается плотность атмосферного газа. Это способствует торможению спутников на низких орбитах, вплоть до их потери.

Изменение геомагнитного поля приводит к появлению индуцированного тока в линиях передач и трубопроводов. Как следствие: нарушение проходимости радиосигналов, перегрузки в электросистемах, выход из строя тонкой радиоаппаратуры.

Атлантика. 05 ч. 30 мин. 55° с. ш. 35° з. д

Вот оно, трепещет возле…

Время «до» и время «после».

Атлантический океан со времен открытия Нового Света стал основательно объезженным полем с предсказуемыми повадками, где, наверное, самыми худшими были осенне-зимние арктические ветра.

Однако и этот затаившийся вассал Посейдона готовился к буйству главного светила, уже низвергнувшего на подвластную ему систему и, в частности, на планету Земля свое то ли «вселенское дурное настроение», то ли обычный гневный «пар», выраженный в придуманных земными учеными эквивалентах и миллионнозначных числах, измеряющих энергетический потенциал.

Шторм уже назревал, но люди начали раньше.

* * *

Оперативное соединение флота США, состоящее из пятнадцати кораблей, центром которого являлся авианосец «Джордж Буш», двигалось походной компактной группой, поддерживая минимальную дистанцию и интервал, со скоростью 20 узлов, курсом 210 градусов в юго-западном направлении, патрулируя северные широты Атлантического океана (зона ответственности уже расформированного 2-го флота США).

Первым прокладывал дорогу крейсер типа «Тикондерога», следом побортно строем пеленга-уступа шли эсминцы (тип «Арли Берк»), за ними фрегаты «Пэрри» и снова «берки» – уже в кильватере.

Замыкали эскорт корабли снабжения и еще один «Тикондерога».

В середине ордера распластал свою тушу король соединения – «Джордж Буш».

В общем – шли почти классической тевтонской «свиньей».

В глубинах океана авианосную ударную группу сопровождала АПЛ типа «Лос-Анджелес» – SSN-761 «Спрингфилд»[2]2
  АПЛ – атомная подводная лодка. SSN-761 – тип корабля и номер вымпела.


[Закрыть].

На ходовом мостике островной надстройки авианосца, заведомо получив из штаба атлантического командования предупреждение о надвигающейся солнечной буре, принимали должные меры.

Самолету дальнего радиолокационного обнаружения и управления E-6[3]3
  Boeing E-6 – воздушный командный пункт и самолет связи с подводными лодками.


[Закрыть] было приказано вернуться на авиабазу в Канаду. В воздух подняли пару F-18[4]4
  F/A-18 «Hornet». (англ. – шершень, произносится «Хорнет»). F/A-18A – первый серийный вариант. Дальнейшее развитие – F/A-18F «Super Hornet».


[Закрыть]. Эти две машины были одними из первых введены в строй в серии «Хорнет» и, невзирая на ряд модификаций, поджидали своего часа на списание и передачу-продажу какому-нибудь союзнику-сателлиту.

Командир боевой авиационной части здраво рассудил, что менее навороченные (в плане электроники) F/A-18А будут устойчивей к воздействию электромагнитного возмущения в магнитном поле планеты. Устаревшие машины должны были давно заменить свежими F-35В, но что-то там не ладилось: в штабах флота, в кошельках министерства, в высокопоставленных умах и электронных мозгах. Злые языки поговаривали, что F-35 оказались дорогими, чертовски сложными и капризными машинами.

– Борт один! Я пять-три!!! К взлету готов.

– Пять-три! Взлет разрешаю. Парни, вы там с электроникой по минимуму, о’кей? Радары отключить. Только визуальный контроль. А то сожжете технику.

– Я пять-три! Вас понял, – пилот, повернув голову, махнул рукой обслуге.

Стоящий справа техник выдернул колодки из-под колес, привычно гримасничая – несмотря на шлем и шумопоглощающие наушники, рев и вибрация реактивных двигателей пробирали до самых костей.

Выпускающий офицер завертел правой рукой в воздухе, давая отмашку. Летчик отпустил тормоз, добавляя обороты движкам. Разгоняемый катапультой самолет стремительно набрал скорость. Палуба кончилась, и «Шершень», чуть просев, стал набирать высоту.

Через нормативные 15 секунд поднялась вторая машина.

Пара дежурных «Супер Хорнет» и «Хокай» параллельно заходили на посадку.

С высоты «острова» авианосца старший вахтенный офицер, по постепенному и едва уловимому изменению цветовой гаммы, наблюдал, как неумолимо надвигается рассвет. Океан под порывами северо-восточного ветра казался темным и холодным, поэтому опытный и, можно сказать, проверенно-обветренный норд-остами командир корабля поежился скорее от его вида, чем от холода, прогнозируя ухудшение погоды.

На ходовой мостик поднялся командующий соединением – трехзвездочный вице-адмирал Эдгар Хоувэл, зевнул в кулак, щелкнул челюстями и сдержанно поинтересовался:

– Ну, что там у нас? Докладывайте.

– Вот, сэр, – дежурный офицер подал распечатанные на листках директивы командования, подумав: «И чего это старому сухарю не спится в такую рань?»

Тем не менее, повернувшись к младшему офицеру, он распорядился насчет кофе, конечно, пытаясь угодить командованию.

– И?.. – Вице-адмирал, следуя расхожему выражению, что «утро добрым не бывает», был не очень разговорчивым, к тому же брюзжаще-недовольным.

Вместо ответа дежурный офицер, начиная медленно раздражаться, нажал кнопку на консоли, включая экран. Тот, вспыхнув, сразу потух, и снова загорелся картинкой, в рабочем режиме покрытой рябью и частыми полосами.

– Меры приняли? – Вице-адмирал никак не мог проморгаться, от этого был слегка похож на известного в свое время французского актера Луи де Фюнеса.

– Еще полчаса назад, как только стала сбоить аппаратура, – сдержанно ответил кэптен, – связи со штабом и спутниками уже нет. В воздух подняли два «старичка» «Хорнета».

– Правильно, зря, что ли, их катаем, – одобрил Хоувэл, – а подлодка?

Офицер пальцем указал вниз, подразумевая глубины океана.

– Тут частенько русские подводные лодки шастают. Так что внимательней там, – промычал вице-адмирал сварливым и назидательным тоном, принимая и сразу отхлебывая кофе. Потом, довольно щурясь на восток, добавил: – Хм, светает.

– Сэр, – офицер связи тоном и всем своим видом давал понять, что новость серьезна, – с эсминца «Салливанз» сигнализируют, обнаружены справа по курсу неопознанные суда.

– Так прикажите ему ускориться, выйти из ордера да нагнать этих… кто там? Рыбачков? – хмыкнул адмирал.

– Сэр!!! – уже растерянно промолвил офицер связи. – Докладывают с эсминца «Рэмедж». Левый сектор эскорта. Многочисленная группа кораблей. Визуальный контакт.

– Сэр! Взгляните на это, – дежурный офицер протянул командиру бинокль.

Тот расслабленно и вальяжно подхватил его одной рукой, но едва поднес оптику к глазам – кофе вылетел из руки вице-адмирала.

– БОЕВАЯ ТРЕВОГА!!!

* * *

Два F/A-18А, поднимаясь до девяти тысяч метров, просвистели турбинами над головными кораблями ордера и удалились от соединения миль на десять по курсу его движения.

Пилоты заложили лихой разворот со снижением до шести тысяч, поворачивая на обратный курс.

Ведущий, лейтенант Денрайт, скосив взгляд влево, округлил глаза: на мерном колыхании океанической пустыни, едва тронутой рассветом, вдруг появились вытянутые белые кильватерные дорожки, тянущиеся за менее заметными серыми силуэтами кораблей. Это было похоже на рассыпанную в боевом порядке эскадру, носы кораблей отбрасывали длинные пенные усы, а крепкий ветер сносил вбок черные, медленно рассеивающиеся полосы дыма из труб, что говорило о приличной скорости всего соединения.

«Один, два, три… дьявол! Срочно доложить!»

– Борт! Я пять-три, я пять-три. Группа кораблей в квадрате сорок девять-сорок, предположительно военные, повторяю…

Тут его прервал взволнованный «ведомый»:

– Командир! Взгляните направо!

Лейтенант перевел взгляд. Он не успел удивиться при виде еще большего количества кораблей по правому борту («Около тридцати», – отметил навскидку опытный летчик.) – в глаза бросились идущие в центре неизвестного ордера два (или три?!) крупных судна – широкопалубных, вытянувших узкие носы. Даже под острым углом с высоты он обратил внимание на необычные высокие надстройки, блямбы башен и торчащие стволы орудий. Привычные площадки для взлета самолетов отсутствовали!

«Линкоры?!»

Он еще находился в недоумении, запоздало соображая и совершенно не реагируя на обильные огненные пятна-вспышки, окрасившие серые силуэты непонятных чужаков. Боковое зрение в секунду дернуло голову в многофункциональном шлеме вправо и чуть выше.

– Ах!!!

Под самолетом «ведомого» сразу за кабиной пилота вспыхнул огненный шар. Остроносый «Шершень» переломился надвое! Обломки мгновенно исчезли внизу и позади, так как лейтенант Денрайт резко бросил машину влево и вверх, уходя из-под обстрела, показав опасности два киля и жаркие сопла, густо загадив небо черным форсажным выхлопом.

Упреждая сигналы бортовых систем о захвате самолета зенитными ракетами, пилот быстро щелкнул по клавишам, отстреливая светящиеся шарики тепловых ловушек и засеребрившийся иней дипольных отражателей.

Еще он что-то кричал в эфир, но внизу и так все уже знали.

* * *

Ходовая рубка авианосца вмиг превратилась в галдящий базар – посыпались десятки команд и рапортов! И без того переполненный треском помех эфир взорвался срочными докладами и распоряжениями! За какой-то миг время вдруг поменяло скорость своего течения, разделившись незримой чертой на состояние «до» и «после».

Время «до», когда проходят четко спланированные учения или даже такие же отрепетированные до мелочей военные действия (например, в Персидском заливе), и его (времени!), отведенного нормативами, хватало.

И время «после», когда ни командиры, ни подчиненные, казалось, немного, но постоянно не поспевают за идущим на шаг впереди противником.

Какова скорость мысли? Кто-то романтично заявляет, что скорость мысли быстрее скорости света, потому что мысль рождается мгновенно, и, дескать, эта пока неизведанная переменная – наш будущий проводник к далеким и неизведанным галактикам.

В свою очередь ученые довольно точно измерили максимальный порог скорости прохождения импульса по нервным волокнам человеческого тела – всего лишь 250 км/час. Поэтому в общей совокупности – скорость человеческой реакции весьма медленный процесс.

Мгновенно сформировавшаяся мысль должна себя реализовать – то есть дойти из родивших ее глубин мозга до периферийных, исполняющих органов.

Корабли американской эскадры, объединенные в единое целое с помощью БИУС[5]5
  БИУС – боевая информационно-управляющая система.


[Закрыть], «договаривались» между собой гораздо быстрее, чем управляющие ими люди. Человек выступал скорее сдерживающим фактором, внося сумятицу в алгоритмы и приоритеты электронных «мозгов». Речевой аппарат гомо сапиенс не успевал за сформированными в голове приказами. А уж движение рук и ног добавляли те секунды запаздывания, которые могли привести прекрасно налаженную военную машину к гибели.

Среди тысячи мыслей, сразу (за каких-то пару-тройку секунд) посетивших голову вице-адмирала Эдгара Хоувэла, ярче выделялась одна: «ОТКУДА ОНИ ВЗЯЛИСЬ? Как система дальнего обнаружения (все эти ИЗС[6]6
  Искусственный спутник Земли.


[Закрыть] разведки, самолеты ДРЛО, корабли РЛД[7]7
  ДРЛО – дальнее радиолокационное обнаружение. РЛД – радиолокационный дозор.


[Закрыть]) могла подпустить так близко такое крупное соединение!»

Вице-адмирал жадно вглядывался в бинокль. Темные силуэты огромных кораблей напоминали доисторических динозавров, ужасных и одновременно прекрасных своими заточенными на агрессию линиями.

Мужчины вообще повернуты на военных железках. Девочки никогда их (мужчин) не понимали: «Ну что может быть красивого в угловатых, абсолютно бездарно и невзрачно выкрашенных, с торчащими туда-сюда железками, тяжелых… утюгах?» Не могли они понять эту жесткую архитектуру, включающую в себя мощь, защиту, умение не только перемещаться в четыре стороны света, но разить вокруг себя, давая ощущение неуязвимости и могущества.

Колотящиеся мысли в голове адмирала сходились теперь на втором четко сформировавшемся вопросе: «КТО?! Кто сейчас воюет линкорами? Последний раз в бою линкоры применяли Соединенные Штаты. Господи, да там не один крупный корабль! И что, кто-то расконсервировал, вывел с последних приколов корабли-музеи? „Огайо“, „Миссури“, „Нью-Джерси“? Террористы? Офицерский переворот? Невозможно! Не-воз-мож-но!»

Прошло всего полминуты с того момента, как прозвучала команда «Боевая тревога». Вице-адмирал со щемящей тоской в груди наблюдал за чужой эскадрой. Он попытался сосчитать многочисленные малые корабли, сопровождавшие линкоры, когда его замершее сердце, казалось, ухнуло куда-то вниз – чужая эскадра окрасилась всполохами выстрелов.

Прекрасно было видно в бинокль, как нос ближайшего крупного корабля накрывало пеной накатывающей волны… и в это время производился залп главным калибром (а чем же еще, черт побери!), и снаряды с пороховыми газами пробили перехлестывающую волну, словно пробкой из бутылки шампанского, в искрящихся брызгах вырываясь несущейся смертью в его сторону.

«Я еще сплю, – Хоувэл почему-то не верил в то, что уже стало происходить, – это просто сон, просто страшный сон!»

Он до последнего надеялся, что неизвестные ответят на панические запросы американцев по радио, и недоразумение разрешится.

В следующую секунду уши заполнил звук приближающихся снарядов.

Эдгар Хоувэл поморщился – звук тысячами орущих кошек раздирал перепонки. Ему почему-то пришло именно это сравнение – орущие кошки!

«Ненавижу кошек», – подумалось ему, когда у правого борта авианосца встали огромные столбы воды.

ДЗВИ-ИНГ!!! Один из снарядов срикошетил о борт, взорвался в воздухе у кормы, обдав осколками, колыхнув ударной волной стоящие на палубе самолеты.

Еще один жуткий удар!!! Офицеры на мостике невольно присели, когда над ними, где-то выше в надстройке хлопнул, заложив уши, взрыв. На несколько минут оглохнув, они не слышали, как десятки осколков пробивают обшивку и переборки. Они увидели уже результат – рвущийся металл, дробящийся пластик, разлетающееся стекло и кровавые брызги. Искрила и дымила измочаленная аппаратура, терзаемые болью люди катались по полу, сползали по стенкам и стойкам аппаратуры, широко открывая рты, сначала в немом крике, потом все громче и громче.

«Да кто же это?! Китайцы сюда не доходят. Русские? Сумасшедшие союзники-англичане?» – вице-адмирал стоял на мостике, даже не сдвинувшись с места. Казалось, что он и не заметил, как вся эта смертельная шрапнельная вакханалия просвистела мимо. Отметая каждое предположение, Хоувэл смотрел, как вверенное ему соединение рвут на части.

Корабли шли порой среди сплошных стен вздымающихся водяных столбов, окрашиваясь частыми вспышками и дымными шапками, выплевывая смертельное «свое» и принимая убийственное «чужое», вздрагивая залпами и сотрясаясь раздирающими взрывами.

Авианосцу с первым залпом неприятеля повезло – фактически ни одного прямого попадания крупным калибром. А вот кораблям сопровождения…

Головной крейсер горел, черно дымил, потеряв ход. Не имея возможности маневрировать, он стал лакомой мишенью, и минуты его были сочтены. Следующие за ним пять кораблей эскорта резко рыскали по курсу то влево, то вправо. Казалось, их вот-вот накроет, но они словно неуловимые виртуозы всякий раз избегали накрытий, лишь принимая тонны воды на палубы и залетные осколки в надстройки от близких накрытий. Несчастные надводные скорлупки, вырываясь из водяного плена, снова и снова пытались настроиться на атаку.

Кораблям эскорта, идущим с правого траверза авианосца, досталось еще больше. Один фрегат, зарывшись в воду носом, задрал высоко корму и беспомощно молотил воздух винтами. Второй, получив в надстройку ужасающий полуторатонный снаряд, казалось, только от одной кинетической силы удара перевернулся и теперь торчал над водой поплавком острого киля. Крейсер УРО[8]8
  Управляемое ракетное оружие.


[Закрыть] горел от носа до кормы. Браун удивился: «Что там так может гореть – виниловое покрытие палубы? Не должно!»

Было видно, как от «Тикондероги» отлетают рваные, дымящиеся куски, сотрясая взрывами несчастный корпус, выбрасывая в небо новые сгустки пламени.

Идущие сзади по правому и левому траверзу фрегаты УРО типа «Оливер Перри» и эсминцы «Арли Берк» получили меньше повреждений. Постоянно маневрируя противоартиллерийским зигзагом, фрегаты, пульсируя вспышками носовых артустановок, выпустили и первые ракеты. Следом, наконец, и эсминцы – по максимуму: покрыв палубы и надстройки сизым дымом стартовых двигателей противокорабелок, выплевывали их с секундными интервалами, одну за другой.

Две эскадры шли на встречных курсах. Корабли неизвестных широкой дугой охватывали авианосное соединение по фронту. Скоростные эскадренные миноносцы и легкие крейсера, вырвавшись далеко вперед от крупных кораблей, заходили на американское соединение по флангам.

Удары наносились в упор. Расстояние между противниками стремительно сокращалось до мертвой зоны американских ракет. Фактически рассчитанные на загоризонтный захват целей, американские системы наведения просто не видели противника, компьютеры не успевали произвести расчет целеуказания. Безуспешно пытаясь идентифицировать цели, системы прекращали работать, оставляя корабли фактически не способными к атаке и обороне. Операторы запускали ракеты в аварийном режиме принудительно, рассчитывая, что те произведут захват цели в полете, надеясь, при таком тесном сближении с вражескими кораблями, на четкую работу системы «свой-чужой».

Вероятность попаданий падала прогрессией к сокращению дистанции до целей.

Тем не менее с первыми запусками ракет и торпед американцам удалось поразить несколько кораблей противника. Семь авангардных эсминцев и легкий крейсер атакующих, получив прямые попадания, сразу вышли из строя, запылав, задымив, замедлили движение. Некоторые тонули. Но остальные загонщики, избежав каких-либо повреждений, хищной стаей перли вперед на дистанцию прямой наводки, вспарывая по касательной водяные валы.

Навстречу им рванули зенитные «Стандарты» – имели они, кроме стрельбы по летящим мишеням, и такой вариант применения. Однако и их мертвая зона захвата и поражения так же стремительно подходила к критическим показателям.

Автоматическая система ведения скорострельным артогнем на штатовских кораблях работала почти безупречно, покрывая волны вокруг вражеских судов частыми белыми фонтанами, выбивая куски металла из подсунувшихся совсем близко вражеских эсминцев. Вот только те в ответ тоже вели бешеную, шквальную стрельбу, напирая и давя количеством стволов. Поэтому слабо защищенные башни 127-миллиметровок и малая емкость магазина «Вулкан-Фаланкс»[9]9
  20-мм шестиствольная пушка М168.


[Закрыть] постепенно оставляли корабли американцев без защиты ответного огня ближнего боя.

* * *

Лейтенант Денрайт поборол свой первый бесконтрольный испуг. Уходя от зенитного огня, он увел машину в сторону, поднявшись на десять тысяч метров над уровнем океана.

Лейтенант ужаснулся, оценив масштабы развернувшейся под ним драмы. Через правое стекло кабины перед ним предстала завораживающая картина попавшего в чью-то невероятную ловушку авианосного соединения.

Весь боевой ордер то тут, то там заволокло дымом, прорезанным вспышками и огненными полосами, частоколом кипящих всплесков, оседающих белыми пенными кругами на фоне темного океана.

Американские корабли, оставляя за собой кривые гребенки белых пенных полос в попытках маневрирования, смешались, порой удерживая интервалы и дистанции не больше полумили, а где и того меньше. Картина менялась неправдоподобно быстро, строй еще больше рушился, кто-то опасно сблизился, фланговые корабли эскорта, наоборот, увеличивали интервал, выписывая кильватерные дуги. Горящие и тонущие суда отстали, уходили из-под обстрела.

Далее не менее впечатляющая, пугающая реальность: темными вытянутыми силуэтами в обрамлении белых бурунов, волоча за собой черные шлейфы дыма из труб, озаряясь вспышками и белыми дымами выстрелов, навстречу авианосному соединению неотвратимо шли корабли противника. Охватывая полукругом, они, казалось, рассыпались хаотично. Растянувшись гирляндой, узкие и стремительные, словно гончие собачки, разбегались эсминцы. А по центру (теперь можно сосчитать) вырисовывалось нечто крупное – линкоры! Один, два, три и еще, за дымом, вроде как силуэт поменьше.

В эфире творилась полная неразбериха. Не дождавшись какой-либо команды, пилот решил сам атаковать любую приглянувшуюся цель.

Висевшие под крыльями самолета ракеты класса «воздух-корабль» «Гарпун» никак не хотели захватывать цель.

Скрипя зубами, проклиная солнечный шторм, летчик снижался. Наконец звуковой сигнал и метка на панели управления известили о захвате цели.

По нему уже лупили сотни зенитных орудий, когда он, нажав на пуск, потянул ручку управления на себя, бросив машину в сторону от серых бутонов разрывов и зенитной шрапнели.

Уходя на новый боевой разворот, пилот обратил внимание, что у ракет мозги все-таки набекрень. Одна, не долетев до цели, вдруг резко ввинтилась в воду, где и бухнула. Вторая?! Попала! Да не туда, куда целил, – в крейсер поменьше. Следом в тот же корабль вошли еще две ракеты, пробив палубу и жахнув где-то в утробе судна. Пилот, заложив разворот, с интересом взглянул на результат своей работы – враг окутался густым дымом от пожаров.

– Не жилец, – радостно констатировал Денрайт, однако вытянутая стальная посудина, словно успев за минуты избавиться от основных очагов огня, показала узкий нос из дымной завесы.

– О господи! Да он что, неуязвимый?! – взвыл пилот.

Казалось, что особого урона ракеты не нанесли – всплеск огня и дыма потонул внутри стальных переборок и палуб, где еще продолжали тлеть оранжевые всполохи… но вдруг чадящий серый силуэт вспыхнул, выбросив целый огненный фонтан – видимо, детонировал боезапас.

– А-а-а, – скорее, промычал летчик натянувшимися от нового виража губами и, уже выровнявшись в горизонтали, с досадой констатировал, что ракет противокорабельных у него на подвесках больше нет!

* * *

Идущий по левому траверзу авианосца фрегат «Элрод» оказался не в самой удобной позиции – здоровенная туша авиаматки закрыла фрегату директрису наведения, поэтому оператор выпустил ракеты наобум.

Командир американского крейсера УРО «Велла Галф», идущего еще дальше в левой раковине авианосца с предельным интервалом, едва системы наведения обозначили цели, произвел залп сразу с носовых и кормовых ракетных установок. При этом ни на секунду не умолкала носовая 127-миллиметровка, терзая эсминцы противника. Однако те, невзирая на град снарядов, высекающих искры осколков, пробивающих борта, рвущих металл надстроек и незащищенных орудий, несмотря на окрасившиеся кровью палубы, упорно лезли вперед. От крейсера, кстати, не получившего до сих пор особых повреждений, описав ломаные дымные полосы, сорвалась дюжина начиненных смертью воздушных торпед с ошалевшими от обилия целей электронными мозгами. Некоторые нашли нужное им плавающее железо, некоторые вошли в более мягкую воду, а некоторые, выжигая топливо, удирали «с поля боя» в ожидании самоликвидации.

Удар четырех «Томагавков» и одного «Гарпуна» пришелся по носовой части и в полубак чужого линкора. «Гарпуны» – так себе – полыхнули, оставив фонтанирующие дымом и языками огня небольшие дырки в броне выше ватерлинии, и канули где-то внутри махины.

А вот два «Томагавка», войдя почти след-в-след, проделали весомую дыру в носовой части корабля. Вода с ревом хлынула в пробоину. Идущая со скоростью 25 узлов бронированная громадина жадно вбирала в себя океан. С креном на левый борт линкор неумолимо зарывался носом в воду, увеличивая дифферент, принимая новые стремительные «карандаши» с огненно-дымными хвостами. За общим шумом и канонадой только его команде и было слышно, как от мощно вливающейся внутрь воды лопаются под давлением переборки, гулко ухают детонирующие заряды. Нос корабля неожиданно быстро ушел под воду, и вскоре в корме стали вспухать водяные буруны – разбрасывая пенные брызги, показались бешено вращающиеся винты. Корабль терял ход, по инерции величаво разворачиваясь кормой к прежнему курсу.

Махина сопротивлялась гибели своим огромным водоизмещением. Воздух, скопившийся в кормовой части корабля, еще долго удерживал его на плаву, но бурление пузырящихся волн вокруг стального гиганта становилось интенсивней. Дрогнув очередным внутренним взрывом, линкор, словно сдавшись, на удивление быстро стал уходить под воду. Вскоре последний кончик корабля исчез во вспененной воде, оставив жирное маслянистое пятно, кучи плавающих обломков и уцелевших матросов, среди которого рыскали катера спасателей.

Командир крейсера «Велла Галф», несмотря на то что находился в недоумении и моральной подавленности от внезапности убийственной атаки неприятеля, со злорадным удовольствием наблюдал сквозь прорехи в дыму за тонущим линейным кораблем противника и двумя пылающими миноносцами окружения. Воздух в рубке боевого информационного поста вдруг показался душным и спертым, словно климатическая система корабля не справлялась со своей работой. Кэптен видел, как по бритым затылкам операторов, неотрывно следящих за мониторами, текли тонкие дорожки пота. Экипаж осатанело работал, не прекращая попыток на минимальной дистанции взять на сопровождение вражеские корабли.

«Велла Галф», кренясь, прочертил пенный полукруг, в стремлении уйти от вражеских кораблей на более благоприятную дистанцию. Сигналы различных боевых систем, доклады и рапорты офицеров сливались в сплошной шумовой диссонанс. Неожиданно по ушам резанул неприятный звон и скрежет, ощутимо прошла частая дрожь – где-то в ходовой мостик встряли несколько малокалиберных снарядов.

Там, наверху, без непосредственного вмешательства экипажа, сработали автоматические противопожарные системы, захлопывались люки, не позволяя пожарам распространяться.

Внизу, потея, пялились на информаторы, держали на контроле работу автоматики, хоть где-то находя удовлетворение – сигналов о локальных повреждениях не поступило.

– Сэр, справа по борту шумы торпед! Удаление 300! Пеленг…

Командир на своем мониторе видел, что торпеды не представляют опасности и, не дослушав доклада офицера гидроакустической станции, прокричал оператору РЛС:

– Цель?!

– Пеленг – 45 градусов! Удаление двенадцать! Пеленг – 300, 340. Удаление минимальное – десять, девять. Сэр…

Прервав оператора, кэптен приказал увеличить ход. Он и так видел, что бортовые системы не успевали производить расчеты наведения ракет на цели по левому борту – теперь прорвавшиеся на дистанцию прямой наводки эсминцы противника встречали зенитные ракеты и артустановки. Двадцатимиллиметровые снаряды «Вулкан-Фаланкс» буквально вспарывали подсунувшиеся близко легкобронированные эсминцы, поймав РЛС обнаружения и не отпуская, порой превращая надстройки, трубы, весь навесной такелаж в решето и ошметки.

Особо эффективной оказалась 127-мм артустановка – чтобы утопить корабль противника класса фрегат, достаточно было серии коротких очередей.

Крейсер, отслеживая корабли противника, неожиданно потерял цели – справа большой сектор перекрывал длинный и высоченный борт CVN-77[10]10
  CVN-77 – классификационное обозначение авианосца «Джордж Буш».


[Закрыть], антенны «Велла Галф» оказались перекрыты тушей авианосца и его излучающими локаторами. Крейсер, отбрасывая форштевнем брызги воды, двинул вперед, выходя из-за «тени» «Буша».

Внутри крейсера гудели гидравликой установки вертикального пуска ракет, вгоняя новые модули в предстартовое положение. Взгляд офицера метался от экрана к экрану: то на системы электронно-оптического сканирования, то на дисплеи инфракрасной системы обнаружения, потом снова на оптическую картинку. В конце концов, желая воочию, а не через экран радара, посмотреть на вражеские корабли, он выскочил наверх и, окинув взглядом картину боя, поднял бинокль.

Поверхность океана изобиловала серыми силуэтами чужих кораблей. Громадой вырисовывался линкор. Несмотря на попытки увеличить дистанцию, он, казалось, неумолимо наползал, наваливаясь своими возвышающимися пирамидальными надстройками. Он словно неторопливо брел в дыму и всполохах выстрелов, в пламени локальных пожаров, такой величественный и медленный на фоне рыскающих, мечущихся эсминцев.

Нереальный бой! Нереальный и убийственный для ракетных крейсеров – бой на дистанции пистолетного выстрела!

«Вот так появиться словно из ниоткуда – это удар под дых!»

* * *

С другой стороны, с правого угла атаки, тяжелые корабли противника, один за другим, отправляли залпы в сторону авианосца. И несмотря на то, что тот непрерывно выписывал носом разнодужные кривые, плотность огня и размеры цели (более 330 метров между перпендикулярами) сделали свое дело. Частые залпы, пущенные под острым углом с недолетом, рикошетили или впивались в борт, сметали все с палубы и надстройки-острова, не давая нормально отработать авиационному дивизиону, заваливая палубу покореженным стальным и дюралевым мусором.

Фактически авианосец, как боевая единица, с первых минут сражения вышел из игры. Попытка выпустить летающие машины проходила в аварийном режиме, когда системы катапультирования и управления взлетом уже почти не работали – слишком неожиданным было нападение, а первые попадания – удачными и эффективными. Громилу «Буша» грызли и рвали универсальные и фугасные болванки, лопающиеся взрывной начинкой. Наконец, неизвестные канониры добились ощутимого результата – выдавив из-под палубы у правого самолетоподъемника длинный факел керосинового пожара. К тому моменту с левого траверза из дыма показался хищный нос самого крупного неприятельского линкора. Жуткие башни медленно выписывали поворот, растопорщив под разными углами орудия, словно нелепые палки, медленно выравнивающиеся в один ряд. Залп с шести стволов снова укутал бронированного гиганта густым дымом – дистанция почти прямой наводки, снаряды летели по настильной траектории.

Страшный удар сотряс тушу плавучего аэродрома. Судно завибрировало всеми переборками-перепонками, палубами, надстройками, пустив от бортов заметную рябь – залп главного калибра, а эти, как оказалось, 460-миллиметровые снаряды вошли в кормовую оконечность у ватерлинии. Что-то произошло в системе управления рулевыми механизмами, и громадный корабль, вдруг резко накренившись, стал описывать крутую циркуляцию вправо. Нос так резко ушел в сторону, что пропустил еще полдюжины предназначавшихся ему полуторатонных снарядов. На палубе взлетавшую пару «Эф-восемнадцатых» бросило вбок. Первый «Шершень», разгоняемый катапультой, развернуло, ударило крылом о надстройку и уже боком елозило по взлетке, загнав на полосу параллельно взлетающего собрата. Тот тоже, сбившись с прямой линии катапультного трека, по касательной встрял в нарушителя. Сцепившиеся самолеты протащило по палубе к носовому срезу. Так в обнимку они и рухнули с борта в воду.