Текст книги "Аркаимский колдун"

Катя взмыла в воздух и зажмурилась от радости и внезапной невесомости.

Семь раз вспорхнув в вышину, она проплыла на руках в дверь, потом наверх и опустилась во главе накрытого стола.

– Чего теперь ждать? – тихо спросила она. – Будут кричать «Горько» и заставлять пить водку из туфельки?

– Даже не надейся, все будет намного хуже, – так же шепотом ответил Андрей. – По языческому обычаю нас уложат на снопах, поставят вокруг парусиновый полог, а сами станут пировать в паре шагов, громко давать советы и считать стоны… Но не сегодня. Постели на Медовый Спас выложат, когда в луга праздновать поедем. Сегодня просто что-то вроде помолвки.

– Если ты собрался меня напугать, – Катя нащупала его ладонь и крепко сжала, – то стараешься зря. Я никуда не сбегу.

– Я люблю тебя, – ответил колдун. – И сделаю все, чтобы ты никогда в жизни не пожалела об этих словах.

Банкет затянулся почти до полуночи, позволив Кате познакомиться почти с половиной «рода русичей», чтящих древние арийские традиции. И мелькающие то и дело серьги со свастиками, рунические трезубцы, вышивки с призывами к величию нации, тосты за возрождение великого Аркаима постепенно перестали вызывать у нее отторжение. Ну, увлекаются друзья стариной, ну и что? В тех же мотоклубах или кружках макраме происходит все то же самое: своя символика, своя одежда, свои разговоры, до которых обычным людям нет никакого дела. В конце концов солярный круг не виноват, что западноевропейские подонки так мерзко подпортили его репутацию…

* * *

– Яблочный спас, медовый спас, хлебный спас, грушевый спас… – загибала пальцы Катя, когда, наконец-то расставшись на остановке с друзьями-родичами, они с Андреем возвращались через парк. – Разве это не православные праздники?

– Ты еще капустники забыла, – ответил ее личный волхв. – При чем тут христианство? Люди собирали урожай тех или иных культур и по этому поводу устраивали веселье. И начхать им на псалтырские расписания. Запретить это, понятно, не получилось. «Не можешь запретить – возглавь».

– Капустники – это ведь что-то театральное, нет? – не поняла девушка.

– Капустники – это когда земледельцы собирались целыми деревнями в каком-нибудь просторном доме и рубили капусту для засолки, – объяснил Андрей. – При этом, понятно, травили анекдоты, рассказывали побасенки, пели, шутили, веселились. Ну, чтобы не скучно работать было. Потом капуста кончилась, а хохмачеством стали заниматься в театрах. Вот так и живем: половину арийской культуры попы украли, другую половину – лицедеи. А что осталось, то прокуратура…

– Эй, хирург, чего не здороваешься?! – прервал его рассказ громкий оклик.

Со скамьи, скрывающейся в полумраке под разбитым фонарем, поднялись две крупные фигуры. Один любопытствующий встал поперек дорожки, второй скользнул молодым людям за спину, отрезая путь к бегству.

– Вот и свиделись, умник. – Вадим предусмотрительно остановился на небольшом отдалении и поднял пистолет. – Ну, давай, хирург, расскажи, куда тебе пулю лучше вогнать, между ног или в лобешник? Ты какой из голов чаще думаешь?

Его приятель, стоящий позади Андрея, радостно заржал.

– Ох, ребята, неудачное вы место выбрали для своих шуток, – покачал головой студент-медик. – Неудачное место и неудачное время.

– Ты думаешь, я шучу, урод?! – Бандит сделал шаг вперед.

– Ты же тупой баран, ты не способен на шутки, – скривился Андрей. – Безмозглое кастрированное животное, которому все бабы изменяют при первой возможности. Ты с двух шагов слону в задницу не попадешь, импотент, пистолетиком тут вздумал разма…

В ночной тиши оглушительно грохнули сразу три выстрела. Андрей взмахнул руками, опрокидываясь на спину, мелко вздрогнул и затих. Катя завизжала, упала рядом на колени, попыталась обнять погибшего… И ее руки скользнули через пустоту.

– Ну и кто здесь импотент? – не заметив этого в полумраке, Вадим подошел ближе, опять поднял пистолет…

– Жалкий криворукий кастрат, с двух шагов слону в задницу не…

Бандит обернулся на голос, ругнулся, вскинул оружие. Опять грохнули выстрелы, опять рухнул на траву убитый студент, и…

– Импотент тупоголовый, украшенная рогами обезьяна…

– Что здесь… – Вадим опять выстрелил, опять свалил врага и опять увидел его чуть в стороне, – …блин, происходит!

– От тебя всех женщин тошнит, пидор лагерный, вот и разбегаются!

– Да сдохни же!!! – Бандит снова вскинул оружие.

– Не-е-ет!!! – закричал его приятель, но если Вадим и услышал напарника, то не понял или не успел остановиться. Грохнули два выстрела, сухо щелкнул курок, предупреждая об опустевшей обойме. Пули пролетели сквозь глумливо смеющегося студента и ударили второго бандита в грудь.

Слева от Вадима мелькнула тень и хлестко ударила под горло ребром ладони. Послышался булькающий звук, и бандит рухнул, захрипел, неуклюже копошась, словно пытался встать, но каждый раз терял равновесие. Андрей пнул его по кулаку носком ботинка, отбив пистолет в сторону, потом присел рядом и стал шарить по карманам, разбрасывая содержимое.

– Ты чего делаешь? – сглотнув, спросила девушка.

– Обеспечиваю наших доблестных следаков уликами, – объяснил колдун. – Надеюсь, они уже едут выяснять, кто стрелял… Даже если Вадик успеет оклематься до их прибытия, в темноте он ничего не найдет. А в полиции люди кропотливые, и документы соберут, и пистолет с гильзами… Все, теперь пошли, пока самих не повязали.

Андрей схватил девушку за руку и потянул за собой.

Едва за ними захлопнулась дверь дома, Катя с хохотом прыгнула на молодого человека, покрывая его лицо поцелуями и выдыхая в промежутках:

– Ты крут!.. Ты потрясающ!.. Ты непобедим!.. Люблю!.. Люблю тебя!.. И хочу!

Колдун прошел с нею на руках в комнату, уронил на постель – и все пережитые эмоции полыхнули новым взрывом страсти и жадной близости.

Только глубокой ночью, наконец-то устав, Катя вытянулась рядом с любимым и восхищенно выдохнула:

– Андрей, а ведь ты настоящий колдун!

– Разве ты сомневалась? – удивился молодой человек.

– Ты меня не понял, – вскинула она руки к потолку. – Ты самый настоящий могучий маг! Из той категории, про которых сказки всякие снимают. В смысле, не из тех, что в лесу в берлогах сидят, а которые дворцы хрустальные на скалах строят и армии вражеские щелчком пальца сдувают. Такие, как ты, должны править миром! Или хотя бы странами! Быть на вершине власти, повелевать, диктовать свою волю!

– Для того чтобы стать диктатором, не нужно тратить восемь лет на медицинское образование, любимая моя, – покачал головой Андрей. – Будет обидно отправить псу под хвост почти треть жизни.

– Ты шутишь, да? – Катя положила голову ему на грудь. – Но ведь ты сам говорил, что хочешь изменить науку и образование, вернуть величие арийскому имени, восстановить Аркаим, открыть людям глаза на правду, выкорчевать из школы всю ее гнилую гомосячину… Ты ведь можешь это сделать, нужно только захотеть!

– Если я стану этим заниматься, когда я буду лечить людей? – зевнул молодой чародей.

– У тебя есть друзья, у тебя есть я! – напомнила девушка. – Сделай меня министром образования, и я изменю всю школьную систему именно так, как тебе нужно!

Андрей промолчал, ехидно ухмыльнувшись.

Катя скатилась в сторону, ударила его ладонью по груди:

– Ну что ты хихикаешь?! Да, я хочу стать министром! Даже президентом! Это что, плохо?

– И владычицей морскою, – добавил колдун.

Девушка села в постели, подобрав под себя ноги, тихо зарычала. Не злобно, шутливо. Потом сказала:

– Я хочу, чтобы ты понял меня правильно, Андрей. Я люблю тебя. Я готова оставаться с тобой в горе и нищете, в бедах и болезнях. Я готова умереть, лишь бы никогда с тобой не расставаться! Но если есть шанс стать королевой… Зачем его отвергать?! Не расставаться с тобой, став богатой и знаменитой, тоже неплохо!

– Как бы тебе объяснить… – прикусил губу Андрей. – Понимаешь, заморочить десяток-другой людей: обхитрить ректорат, отвести взгляд гаишнику, поменять облик перед следователем, создать призрак для бандита – это одно. А бороться с государством – это уже совсем другое. Государство суть механизм, система. Тысячи людей, перекрестные связи, инструкции, утвержденные правила. Государство является агрегатом, в котором мало что зависит от одиночки. Даже если ты убежденный предатель или вор, попавший на важный пост, ты все равно чрезмерно не навредишь, ибо вынужден исполнять приказы, следовать законам, нормативам и инструкциям. И хочешь – не хочешь, но ты все равно останешься деталькой, пусть и порченой, пешкой огромной машины, сгребающей горы в нужном власти направлении. Менять государство – это все равно как голыми руками пытаться остановить едущий бульдозер. Нет, остановить можно, но нужен совсем другой уровень воздействия. Например, не упираться ладонями в капот или отвал, а просунуть руки сквозь него и порвать провода в двигателе. Но десятком, даже сотней единомышленников, наведением морока на нескольких чиновников добиться ничего нельзя. Перемелет и не заметит.

– То есть ты ничего изменить не способен?

– Самое обидное, что могу, – заложил руки за голову ее любимый чародей. – Я ощущаю себя этаким паровозом, гигантом мощностью в тысячу лошадей, который никак не может пройти бункеровку и залить цистерну. В моей топке вместо угля горят пыльные забытые газеты и старые картонные коробки, а в котлах вместо воды кипят остатки утренней росы. И потому вместо тысячи лошадиных сил я выдаю только одну, да и то кошачью.

– Ну, сегодня ты уж точно показал не кошачью, а львиную силу! – Катя наклонилась к колдуну и поцеловала его в губы.

– Разве это сила? – посетовал Андрей, когда девушка снова села в постели. – Вот раньше у магов была мощь, так мощь! Три тысячи лет назад они правили миром и почитались богами. Фараоны и повелители колесниц, Будда и Пернатый Змей, великий Сварог и могучий Рама. Они строили пирамиды и прокладывали мосты через моря, они создавали новые растения для полей и варили руду, они повелевали погодой и предсказывали будущее. Они научили людей земледелию и металлургии, они создали календари и целые народы. Я тоже так смогу, Катя… – Молодой человек невольно сжал кулак. – Я чувствую это, я знаю! Я могу сворачивать горы и вести за собой целые нации! Я могу избавить человечество от грязи и открыть врата во вселенную! Но, черт побери, тень научила меня колдовству, но не сказала, где брать для него силу!!!

Кулак парня яростно ударил в стену.

– А где ее брали древние боги?

– Никто не знает, – вздохнул молодой колдун. – Три тысячи лет назад боги были всесильны, а две тысячи лет назад о них уже начали забывать. К власти пришли жрецы, потом воины. Но ни за теми, ни за другими особых свершений не замечено. То ли у богов иссяк источник энергии, то ли они попросту забыли, как эту энергию получать.

– Разве такое возможно?

– Запросто! – хмыкнул колдун. – За последнее поколение люди успели забыть, как нужно косить траву и рубить дома, как высекать огонь и считать в уме, как ткать полотно или вязать сети. Представь себе на миг, Катенька, что весь бензин в мире вдруг пропал. И что люди вокруг станут делать без триммеров и бензопил, без зажигалок и калькуляторов? Кто сегодня сможет воспользоваться деревянными счетами, наточить рубанок или собрать косу из полотна, шнура и молодой осинки? Воспользоваться кресалом или бумажной картой? Да никто! Вымерли такие умельцы, словно шерстистые носороги. За ненадобностью. Может быть, создав кукурузу и железо, прорыв каналы и построив мосты, боги решили, что настал золотой век и можно почивать на лаврах? А когда энергия понадобилась снова, никто уже не помнил, каким образом и откуда она качается…

– Такие вещи обычно записывают, да еще и в нескольких копиях.

– Любимая, бумагу изобрели всего семьсот лет назад. До этого практически никто и ничего не записывал. Изустная традиция – основа основ всех великих древних культур. Индуизм и шаманизм, буддизм и славянство, ламаизм и синтоизм… Даже христианство стояло на изустной традиции! До тех пор пока неугомонные греки не захотели записать для себя интересные побасенки… В итоге вышло, что все священные книги еврейского народа созданы, вот досада, на греческом языке, – тихо хмыкнул Андрей. – Но свои тайны и знания во всех народах и религиях передавались посвященными посвященным, из уст в уста, от старших к младшим, век за веком, поколение за поколением. «Священно лишь слово изреченное», как говорят индусы, или «Вначале было слово», как заверяет Библия. Однако пришло христианство на Русь, загнали носителей арийской древней традиции под шконку, не нашлось старому волхву кому пересказать мудрость веков – и все… История половины континента канула в небытие, словно корова языком слизнула. А ведь со времен богов не пять и не десять, тут сто поколений миновало! Столько даже си-ди диски не проживут, не то что пергамент или керамика.

– Я не верю, – покачала головой Катя. – Не может быть, чтобы не было способа раскопать эту тайну. Ты же колдун, Андрей! Придумай что-нибудь! Не знаю… Окно в прошлое, телефон поколений. Машину времени! Напрягись, чего ты киснешь?! Тень свою спроси, может, она чего подскажет?

– Ты кое о чем не знаешь, Катя, – тихо ответил молодой человек. – Когда тень впервые вошла в мою жизнь, она сказала, что построить алтарь и уйти в прошлое, на сто поколений назад, есть мой долг и обязанность. Я должен открыть врата в наш мир великому магу древних времен, попавшему в ловушку врагов. Этот чародей смог возвысить родовую славу наших предков до невероятных высот, и за это на него ополчились все прочие боги Земли.

– Ого! – сглотнула девушка, в душе которой не мелькнуло и тени сомнения в правдивости слов Андрея. – То есть мы приведем его сюда, станем его ближайшими, главными помощниками и переделаем государство в правильную сторону? Он ведь поможет нам? Научит тебя добывать настоящую колдовскую силу?

– Понимаешь, – почесал подбородок колдун, – даже не знаю, как тебе объяснить? Из рассказа тени получается, что попавший в ловушку могучий полубог древности – это и есть я.

Большой алтарь

– Вот черт! – после очень долгой паузы наконец-то произнесла Катя.

– В общем, да, – со вздохом согласился Андрей.

– И как ты туда попал?

– Думаю, отправился, чтобы узнать секрет владения настоящей силой, – пожал плечами колдун. – Наверное, арийские боги научили меня всему нужному, и я смог поднять русский народ до уровня самой передовой цивилизации. Я ведь, как тут ни крути, на сто поколений старше, почти получил высшее образование, знаю кое-какие технические хитрости и все прочее. Так что изначально имею невероятную фору для мира древности. Вот русофобы тамошние против меня и объединились и как-то заловили.

– Это ты так думаешь или тебе тень рассказала? – уточнила Катя.

– Тень пришла в наш мир с одной-единственной целью. Научить меня, как правильно построить Большой алтарь, – ответил студент-медик. – Этакая полуживая, полумыслящая призрачная техническая энциклопедия. Ты много смогла бы узнать о жизни в СССР или о биографии автомобильного конструктора по «Каталогу запчастей для “Запорожца”»? Вот и тень была примерно такой же. Камни, нежить, руны, стихии… Это были единственные вопросы, на которые она отвечала. Кстати, большинство колдовских навыков я получил не от нее. Кикиморы с анчутками научили. Для алтаря нужна мертвая вода, мертвую воду умеет добывать только нежить. Если бы не это, я бы наверняка ничего не знал ни про леших, ни про кикимор, ни про травников. Тень промолчала обо всем, что не нужно алтарю. Пришлось выспрашивать самому.

– Хочешь сказать, что лешие существуют?

– Это потомки древних народов, их совсем немного, – задумчиво ответил Андрей. – Я тебя познакомлю. Но не факт, что ты сможешь их заметить. Они не любят попадаться на глаза. Ты ведь ни разу не видела нашего домового? А он очень часто рядом крутится. И в душ постоянно за тобой бегает.

– Подглядывает?! – округлила глаза Катя.

– Нет, за жилище свое беспокоится. Ты там под ванной ничего не трогай, хорошо?

– Обалдеть! – запустила пальцы в волосы девушка. – Так мы здесь не одни?

– Ничего, привыкнешь, – пообещал молодой колдун. – Это ведь нежить. Даже не кошка или попугай. Домовой обладает разумом, он неизлечимый перфекционист, он немного похож на нас. Но все равно… полудух. Стесняться его – это все равно как стесняться зеркала или компьютера.

– Подожди, – мотнула головой Катя. – Ты хочешь сказать, что знаешь, как можно отправиться в прошлое, и ни разу не попытался этого сделать? Хотя бы из любопытства!

– Для того чтобы попасть в прошлое, нужны три непременных условия. – Андрей поднял руку с растопыренными пальцами: – Сам Большой алтарь, большое желание пройти сквозь его жерло и большая любовь. Честно говоря, со вторым у меня всегда было слабовато. А в третье я до последнего времени просто не верил.

– Любовь вершит чудеса… – Девушка провела ладонью по груди парня – Чем-то сказочным веет от таких условий. Елена-премудрая, спящая принцесса в башне, Золушка с хрустальными башмачками.

– Сказка ложь, да в ней намек, – в тон ей ответил молодой человек. – Только любовь способна намертво скрепить двух людей, находящихся в разных концах вселенной. Или в разных мирах, разделенных тремя тысячами лет. Если любви не будет, алтарь захлопнется, и я окажусь запертым в прошлом. В крепкой неразрушимой ловушке.

– И тебе придется посылать в будущее тень… – Катя посерьезнела. Поднялась с постели, подошла к окну. Прижалась лбом к холодному стеклу. После долгого молчания спросила: – Получается, я тебя предала? Раз ты оказался в ловушке, раз призрак послал за помощью, это значит, что моя любовь не прошла испытания?

Андрей тоже поднялся, подошел сзади, легонько куснул ее за шею. Шепнул:

– Ты невнимательна. Тень говорила, что в ловушку меня поймали чужие боги. Враги. Про предательство или любовь она не поминала ни словом.

Девушка облегченно рассмеялась, повернулась к нему, закинула руки за шею:

– Я буду любить тебя вечно! Крепко-крепко, как в первый день! – И их губы сомкнулись в долгом поцелуе, который закономерно вернул влюбленных в постель.

Спустя полчаса Катя блаженно вытянулась и спросила:

– Если ты спасешь себя, великого мага, из ловушки времени, то вас вернется сюда двое? Я правильно понимаю?

– Это ты о чем? – насторожился студент-медик.

– Да так, любопытно, – перекатилась на живот девушка. – Интересно, у твоего двойника есть девушка или я одна на всех? Амулет любви признает его за своего?

– Ага… – Андрей прищурился, улыбнулся: – С другой стороны, если в прошлом я, то если я туда не направлюсь, то там никого не будет, поскольку я-то здесь. И ловушка окажется разрушенной еще до ее возникновения. Просто не нужно ничего делать, и все! Мы победим автоматом. Без малейших хлопот.

– Но, с третьей стороны, если он – это ты, то ты вернешься величайшим магом вселенной! Почти богом! Только чуть постарше. – Катя снова перекатилась, села на молодого человека сверху, прижав ладонями его плечи к простыне, наклонилась вперед: – А рядом с тобой буду я, твоя верная королева! Ты ведь сделаешь меня королевой, Андрей?

– Разве ты не собиралась стать министром? – напомнил чародей.

– Если уж я попала в сказку… Если я встретила настоящего колдуна, живых домовых, реальные амулеты… То я хочу эту сказку целиком! – Она наклонилась ниже, глядя в глаза избраннику: – Ты мой принц, правильно? По сюжету тебе положено возвести меня на трон!

В этот раз молодой человек промолчал, став заметно серьезнее.

Екатерина опустилась еще ниже, коснулась его губ своими, прошептала:

– Я люблю тебя, Андрей. Я навсегда твоя, душой и телом. Моя судьба в твоих руках. С тобой угаснуть или с тобой вознестись. Я хочу, чтобы ты вознесся… – Она подождала ответа, вдруг резко распрямилась: – Только не говори мне, что ты сам не хотел это сделать! Ты знаешь секрет перемещения во времени, ты знаешь, что станешь в прошлом почти богом. Неужели ты не собирался все это воплотить в реальность?!

– Мне не хватало самого главного элемента, – прошептал молодой чародей. – Камни, руны, амулеты – это все пустяки, ремесленное дело. Главный элемент – это любовь.

– Ты ее нашел, – снова качнулась вперед девушка и опустила ладони Андрею на щеки.

– Нашел, – согласился тот. – Я люблю тебя и не хочу с тобой расставаться.

– Так и не надо!

– Ты забыла? Этого требует Большой алтарь. Я уйду в прошлое, ты останешься здесь. До тех пор, пока ты меня любишь и алтарь цел, между мирами будет натянута прочная нить, не позволяющая проходу закрыться. Этакая нить Ариадны, по которой я смогу вернуться. Или вытащить своего двойника. Или… В общем, нам придется разойтись в разные миры, разойтись неведомо на сколько лет. Может быть, навсегда.

Теперь настал черед замолчать девушке. Она смотрела на Андрея и кусала губы, не в силах определиться между двумя самыми сильными желаниями: быть рядом с любимым или вознестись к невероятному могуществу.

– Есть другой вариант, – мягко предложил колдун. – Я великий целитель. Закончу институт, стану врачом, буду неплохо зарабатывать. Мы сможем жить нормальной, счастливой семьей, в покое и достатке.

– А как же это? – Катя провела ладонью по свастике, наколотой на груди молодого человека. – Величие арийского народа, ложь продажных историков, возрождение Аркаима, изменение школьной программы?

– Разве ты будешь против, если я стану посвящать часть своего времени этой деятельности?

Девушка усмехнулась. Поднялась. Снова встала перед окном, опершись лбом в темное стекло. Пробормотала себе под нос:

– Жить долго и счастливо, в покое и согласии, трудолюбиво возделывая свой виноградник и посещая каждую субботнюю мессу. Бла-го-дать… – Она извернула голову, ухитрившись поймать взглядом любимого, не отрывая лба от стекла. – Андрей… Такой шанс, как выпал тебе, достается одному на триллион. Если мы хотя бы не попытаемся, то не простим себе этого никогда в жизни! Упустить мечту… Это почти как потерять любовь. А зачем нам жизнь без любви?

* * *

Река пахла кислым торфяником и тиной, в ласточкиных норках пищали птенцы, а их родители с легким шелестом резали крыльями воздух, ловя мух, стрекоз, жуков и бабочек. Из-за спины с поля тянуло влажно-сладким цветочным ароматом, там стрекотали бесстрашные кузнечики и деловито гудели шмели. И суетились люди.

Андрей сидел, поджав ноги, на самом краю заросшего сурепкой обрыва, глядя на медленно текущую внизу воду. Колдуну было странно находиться в стороне от общей суеты. Обычно именно он – волхв общины – занимался организацией всех обрядов и праздников. Но сегодня он оказался не одним из старших, а обычным молодым русичем, решившимся изменить свою судьбу, и потому одет был не в привычную длинную суконную накидку с капюшоном, а в полотняную рубаху, на голове его лежал собственноручно сплетенный венок из двух дубовых веток, пояс отсутствовал вовсе, и только на ногах были обыденные стоптанные кроссовки – плести лапти никто в общине так и не научился.

– А не заскучал ли ты в одиночестве сидеть, добрый молодец?! – наконец-то подошли к нему Соболь и Кузня. – Не пусто ли тебе едину в миру огромном оставаться? Не желаешь ли на охоту сладкую сходить, ладных лебедушек словить? После охоты хорошей и обед сытным бывает, и день веселее, и ночь теплее!

– Отчего и не сходить в честной компании? – с облегчением поднялся Андрей. – Добру молодцу веселая охота завсегда в радость!

– Место ты тебе покажем славное, уловное. Да токмо тайное оно. Посему, позволь, глаза мы тебе завяжем… – Друзья быстро накинули ему на лицо плотную байковую повязку, под локти отвели немного в сторону, закружили: – Ой идем-идем дорогой дальнею, дорогой сложною, через поля и овраги, через горы с перелесками, к месту заветному, к месту стану охотничьему… Ай, гляди, вот и пришли! Лови свою лебедушку!

Мужчины отступили, оставив жениха одного. И тут же со всех сторон зазвучали женские голоса:

– Из-за гор холодных, из-за гор высоких, из-за леса густого, леса темного вылетали ветры буйные, отбивали лебедь белую, да от стаи лебединыя, да от стаи белокрылыя, прибивали лебедь белую то к гусям, то серым уточкам. То не лебедь – красна девица, то не гуси, серы уточки, те лебедушки юные. Ай, лебедушки, гляньте: селезень! Ай, берегись-берегись, поймает-поймает!

– Лови ее, лови! – громко закричали мужчины.

Со всех сторон послышалось веселое кряканье, хлопанье в ладоши. Шелестели по траве длинные рубахи, смеялись девушки, топали босые ноги.

Андрей чуть склонил голову, невольно шевельнул крыльями носа, ощутил аромат каркаде с кофейной горчинкой и со слабой примесью персиков, повернул на него. Сделал пару шагов, и в его руках оказалось женское тело.

– Поймал! – радостно закричали мужчины. – Целуй скорее, целуй!

Однако молодой человек не спешил. Он провел кончиками пальцев по лицу и груди попавшейся лебедушки. Судя по запаху, его добыча недавно доливала тосол в радиатор. Андрей понял, что сцапал Мирославу, постоянно латающую свой «уазик», покачал головой:

– Юна больно уточка для вертела, пусть подрастет… – и под общий хохот отпустил.

Женщины снова забегали, закрякали, хлопая в ладоши. Жених снова двинулся к аромату каркаде и опять уже через два шага сцапал очередную жертву. Прижал к себе, демонстративно погладил по макушке, едва достающей до плеча, отпустил:

– Подрасти пока, утенок.

Стая лебедушек захлопотала.

– Они на примету сговорились! – услышал он заговорщицкий шепот. – Переплести ее надо и шитье наколоть!

Молодой человек шагнул на голос.

– Волхв! – испуганно охнули девушки.

Андрей ощутил быстрые шаги – аромат каркаде с горчинкой явно утягивал с его пути, резко повернул, ухватил за талию очередную добычу, притянул к себе.

– Эта тоже недоросоль, охотник! – разочаровались мужчины. – Бросай! Настоящую лови!

Молодой человек колебался не больше секунды. Потом привлек жертву к себе и крепко поцеловал:

– Моя ты отныне и навек, лебедушка! Моя! – Он сорвал повязку, рассмеялся и поцеловал Катю еще раз: – Смотрите все, русичи! Вот моя добыча! Вот моя лебедушка! Моею будет отныне и навсегда!

Мужчины захлопали, женщины взялись за руки, повели хоровод, громко распевая:

– По морю уточки плавали, плавали, душа, плавали. У! Откель взялся селезень, с неба налетел, крыльями замахал, всех уточек разогнал, душа, разогнал. У! Одну уточку к себе взял, взял. Под куст ракитов утянул, утянул. Не вернуться девице красной от куста ракитова, душа моя, нет пути к морю вольному. Утянул селезень, душа, утянул.

Под эти распевы молодой человек крепко взял Катю за руку и повел вниз со взгорка к растущей у самой воды густой вербе, украшенной многими ленточками и серебристым новогодним дождиком. Здесь их дожидался преувеличенно нахмуренный Михалыч, одетый в волховскую накидку Андрея и опирающийся на его посох, покрытый множеством зарубок.

– Кто такие будете, смертные, и с чем к месту святому пожаловали?! – сурово вопросил ювелир, пристукнув посохом о глину.

– Лебедушку красную поймал я на охоте молодецкой, отче, – ответил Андрей. – По сердцу легла мне сия лебедушка, и иной отныне себе не желаю. Свяжи меня с нею, отче, судьбой единою, судьбой неразрывною на веки вечные с часа сего и до дня последнего!

– Молодца доброго на охоте своей я поймала, отче! – задорно заявила Катя. – По сердцу он мне пришелся, и иного себе не желаю!

– Экая вам блажь пустая в голову пришла! – опять стукнул посохом Михалыч. – Ступайте с глаз моих! Подумайте поперва хорошенько, опосля приходите!

Андрей тяжело вздохнул, кивнул и повел девушку за собой, к самой воде, вдоль берега, потом от него, вокруг нарядного ракитового куста, и вернулся к Михалычу. Громко сообщил:

– Помыслил я, отче, и не желаю себе иных лебедушек окромя этой, Екатериной при рождении нареченной! Беру ее под покровительство свое, и пусть отныне все ее беды моими бедами станут, а мои радости ее радостями!

Андрей снял венок из ромашек с головы девушки, отшвырнул и надел ей на голову свой, дубовый.

– Помыслила я, отче, и не желаю себе иных молодцев, кроме Андрея! – звонко сообщила Катя. – Отныне вверяю себя заботам его, а его принимаю под свою заботу!

Она развязала на себе сплетенный из лыка пояс, накинула его на талию молодого человека, крепко завязала и даже подергала, проверяя прочность получившихся пут.

– Коли сами решили все, то к чему вам благословение мое? – пожал плечами Михалыч. – Живите так, по разумению своему. Ступайте отсель!

Держась за руки, жених с невестой во второй раз обогнули ракитов куст и опять предстали перед волхвом.

– Вот жена моя пред богами и людьми, отче! – сказал жених. – О том тебя извещаю и благословения прошу от неба и земли, от вод текучих, от полей тучных, от ветров быстрых… И от тебя, отче, аки от рода своего кровного. Пусть семья наша станет ладной, прочной и плодовитой!

– Вот муж мой пред богами и людьми… – Катя повторила обращение Андрея почти слово в слово, и Михалыч смирился.

– Ничем вас, вижу, не пронять! – кивнул он. – Коли решили накрепко о союзе сем, так уж не обессудьте. Судьбу прежнюю ныне забираю у вас навеки и обратно более не верну. Не будет у вас более своих судеб, а станет одна на двоих. Поднимите руки!

Жених и невеста с готовностью вскинули кулаки с оттопыренными мизинцами, волхв тут же накрепко смотал их тонкой шерстяной ниткой:

– Как нить эта одна на двоих вам даруется, так и судьба отныне одна на двоих будет. И сколь долго нить целой останется, столько и судьбе вашей общей прочною оставаться, столь же долго в любви и согласии вам жить. Ступайте отсель, охотник с лебедушкой! Коли желаете небо, землю, богов и род свой о единении своем известить, до полуночи доказательство оного извольте доставить! Ступайте! – ударил он посохом.

Андрей и Катя, уже прочно связанные, в третий раз обошли куст вербы, после чего попали в окружение неоязычников.

– Ай, влипла девка красная! – выкрикнула какая-то из женщин. – Переделают на бабу и «спасибо» не скажут!

– Молодая, не боись! То не железный гвоздь, не проткнет насквозь! – отозвалась другая.

– Лед трещит, вода сочится, девка в бабы не годится!

С такими шутками и прибаутками участники общины проводили молодых обратно на холм, к просторной парусиновой палатке, вокруг которой были разложены полотенца с угощениями. Однако жениху с невестой за столом места не полагалось. Их сразу отправили в палатку, в которой от края и до края, поверх толстого слоя сена, была расстелена большая простыня.

– Снопов, увы, в наше время не особенно и найдешь, – растянулся во весь рост Андрей. – Пришлось косить что есть.

– Осторожно, нитка! – испуганно воскликнула Катя, падая следом.

– Шла уточка по проулочку, налетел сокол, растрепал хохол! – отозвались снаружи. – Держись, Волхв, не ударь лицом! Покажи удаль молодецкую!