Текст книги "Креститель"

– Нет.

– Ну, так поехали.

– Давайте назад повернем, бояре? – подошла Пребрана. – Ну ее, короткую дорогу. Оправдаюсь как-нибудь перед князем.

– Чего уж теперь, – поморщился Середин. – Пошли так пошли. Чего туда-обратно бегать? Опять же, в круге на любой вязи безопасно. Главное – наговор до рассвета нарушить.

Сразу после того, как холопы запрягли лошадей, обоз тронулся дальше. Есть никто из путников не хотел. Забирать с собой, так уж вышло, было некого, тризну править – не над кем. Так получилось, что не унесут жаворонки души умерших, не пройти им Калиновым мостом, не попасть в счастливые земли. Останутся навеки здесь, неупокоенпые. А учуют темной ночью запах живой плоти – вылезут из ледяных омутов крови горячей попить…

Колеса мягко шуршали по гати, лишь изредка проваливаясь в подшившие выбоины, ноги отмеряли долгие пешие версты. К полудню икры начали ощутимо болеть, и Середин понял, что совершенно отвык ходить пешком. Богатырь тоже оказался колоссом на слабых ножках и очень скоро скинул на повозку и броню, и палицу, и шлем, и поддоспешник, оставшись только в белой шелковой косоворотке. Правда, с мечом расставаться не захотел – булат продолжал мерно стучать ему по левой ноге при каждом шаге.

– Глянь, а это кто? – указал богатырь вправо от дороги. Там, возле колодезного сруба на небольшой возвышенности, стоял человек в черном балахоне и глубокими глотками пил из ковша прозрачную воду. – Вроде, не было только что никого?

– Мир вам, добрые люди. – Человек повернул к ним красное лицо с отвисшими щеками. – Не желаете водички колодезной испить с дороги?

– Мы бы и попили, мил человек, – отозвался боярин, – да как к тебе на остров попасть?

– Так вон, тропинка идет… – указал тот на серую ленту, бегущую среди мха.

– Не пей, козленочком станешь, – тихо сообщил богатырю Олег, поймав его за руку.

– Это как? – не понял Радул.

– Да где тропинка-то твоя? – громко переспросил ведун.

– Вон, у ног твоих начинается!

– Да где, не вижу?

– Экий ты… – Человек двинулся ему навстречу. – Вот же она, натоптана.

Олег ощутил, как по мере приближения странного прохожего крест всё больше наливается огнем, и окончательно уверился в своих подозрениях:

– Где, не вижу?

– Вот… – почти рядом с гатью остановился тот.

С посвистом вылетела из ножен сабля, коротко блеснула на солнце и прорубила человека поперек от правого плеча к нижнему левому ребру.

– Ты обезумел, ведун! – метнулся к нему богатырь. – Что творишь?!

– Это ты обезумел, боярин. Какие колодцы на болоте? – Середин опустился на колено, поболтал саблей в том месте, где только что стоял незнакомец. – Видишь? Нет тут тропы. Болотник в омут тебя заманивал.

Верхний обрубок открыл глаза, синие губы забормотали:

– Не жить вам, не жить вам, не жить… – Руки болотника зашевелились, обрубок перевернулся на грудь и споро забрался под гать. Нижняя его часть плавно погрузилась в болото. Колодец же растаял в воздухе, как и не было.

– Благодарствую, ведун, – смущенно почесал в затылке боярин. – Спас ты меня, получается.

– Сегодня я, завтра ты, – отмахнулся Середин – Не будем считаться. А вообще, на болоте ухо нужно держать востро и глазам не очень верить. Тут яма бездонная полянкой легко может прикинуться, поплавок верткий – надежной кочкой, а нежить голодная – другом верным. Посему сперва думай, разумом всё оценивай, а уж потом в незнакомое место сворачивай.

– Хитро… – вздохнул боярин. – Но попробую.

Случай представился через пару часов – путники услышали истошные вопли, увидели бьющегося в воде, в нескольких саженях от дороги, мальца с испуганными глазами. Слабеющими руками ребенок цеплялся за мох, тянул его к себе – но вместо того, чтобы вылезать, только вырывал рядом черную торфяную яму.

– Помогите! Помоги-и-те-е-е!!! Тону-у!

Радул рванул было к несчастному, на ходу расстегивая ремень, но опять на самом краю гати ведун успел удержать его за руку:

– Куда, оглашенный?! Ты хоть подумал, откуда он тут взяться мог?

– Может, шел куда? – в сомнении остановился боярин.

– Куда? Откуда? До ближайшего селения полтора дня пути. – Середин повернулся к утопающему: – Ты с Полоцка али из Пскова?

– Со Пскова, – ответила жертва болота, продолжая скрести торфяник ногтями.

– Долго шли?

– Долго…

– Три дня шли?

– Шли…

– Ты тонешь или забыл уже?

Крикса, поняв, что ее обманули, выпрыгнула из лужи и заскакала вдоль дороги по мягкому мшистому ковру:

– Ты умный, да? Ты умный? Умный, да? Да, ты умный? Умный? Умный? Умный? Умный?..

Это продолжалось час, еще час. Еще и еще.

– Лучше бы я утопился! – наконец взмолился богатырь.

– Всегда успеется, боярин, – усмехнулся ведун. – Знаешь, чего она добивается? Что ты взбесишься и полезешь ее добивать. Она как раз в двух шагах держится. Ты ее вроде как мечом достать можешь. А она тебя на краю чуть дернет – и в болото.

– Ты дурак! Ну, ты дурак! Дурак ты какой! – завела новую песню крикса.

– А стрельнуть ее можно? – простонала Пребрана. – Из лука?

– Без серебряного наконечника не убьешь, – не снижая шага, ответил через плечо ведун. – Лишь время потеряешь. Надеюсь, у тебя нет желания ночевать прямо здесь? Ей только того и хочется.

– Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! – подскочила к самой гати крикса и заскакала, как мартышка, на пеньке.

– Не дождешься, – спокойно сообщил ей Середин и прошел мимо.

– Умный! Умный! Умный! Умный! Умный! Умный! – взвыла нежить.

– Мама!!! – зажала уши девушка. – Макошь и Дидилия, сжальтесь над дщерью своей! Лучше б мы пошли округ!

– Не зарекайся, – покачал головой Олег. – Никогда не догадаешься, что является для тебя спасением, а что наказанием. Откуда ты знаешь, может, на дороге нас ждала бы какая-нибудь беда или княжеский гнев? Может, твои богини направили тебя сюда именно для того, чтобы спасти от еще большего несчастья? Жалеть о несделанном бесполезно. Беспокоиться нужно о том, что делаешь. Вот, кстати, еще какой-то встречный. Хромает. Первый признак нежити, между прочим.

Навстречу прихрамывал дровосек вполне мирного вида – с топором за поясом, в куртке из грубо скатанного войлока, в высоких поршнях, небрежно подвязанных у щиколотки.

– И чего ему тут нужно без котомки, без тележки или хотя бы вязанки хвороста? – вслух подумал Середин. – И вообще: откуда взялся лесоруб там, где нет леса?

А еще – крест на руке ведуна запульсировал огнем. Но про этот свой талисман Олег предпочитал не распространяться. Он просто вдел руку в петлю кистеня, уронил грузик из кармана вниз – и нежить, не дожидаясь продолжения, заскакала прочь:

– Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! Умный! Умный! Умный! – доносилось с разных сторон.

Ведун увидел, как лицо богатыря пошло пятнами, и криво усмехнулся:

– Зато не кусаются. И несколько дней пути сэкономим.

– Лучше бы они кусались… – скрипнул зубами боярин.

Криксы отстали, только когда впереди нарисовались кроны деревьев. От наступившей тишины в ушах зазвенело, и боярская девка, избавляясь от новой напасти, затянута длинную заунывную песню про ушедшего в зимний поход любимого. Разумеется, где-то там его сердцем завладела иноземная красавица, и любимый вернулся с молодой женой. Продолжение оказалось для Середина совершенно неожиданным: певунье пришлось стать не старшей, а второй женой. Потом муж снова ушел в поход, и несчастная траванула злую «разлучницу» настойкой из белены. Чем кончилось дело после похода, Олег так и не узнал: гать наконец уткнулась в твердую землю, повозки выкатились под высокие осины, проламывая молодой подлесок, и остановились.

– Привал, – запоздало скомандовал ведун, оглянулся иа боярыню: – Куда дальше поворачивать?

– Не знаю, бояре, – пожала плечами девушка. – Я тут не ездила, токмо слышала.

– Понятно, – кивнул Середин. – Островок-то здешний не в пример предыдущему, за минуту не обойдешь… Ладно, будем искать. Значит, сейчас наскоро перекусим, потом я, Базан и боярин Радул идем осматриваться, а остальные расчищают место для ночлега. Топоры у вас есть, дрова тут наверняка тоже найдутся, заросли вокруг немалые. Запомните три правила: ни к кому незнакомому не подходить, к себе не подпускать, все заманчивые места какими-нибудь палками прощупывать. И тогда ничего страшного с вами не случится.

Крупинский остров раскинулся на несколько километров, а потому искать выход наугад можно было не один день. Однако Середин прикинул, что дальнейший путь лежать должен как продолжение дороги, и для начала двинулся через остров в том направлении, куда указывала первая гать. Увы, пробив тропу через кусты и высокую, по пояс, траву до самого берега, разведчики уткнулись в оконце с чистой водой.

– Ничего, – покрутил головой ведун. – С первой попытки ожидать успеха и не стоило. Давайте попробуем направо вдоль берега пройти.

– С топорами сюда хаживать следовало, а не с мечами булатными, – проворчал богатырь, взмахами клинка расчищая себе путь.

Они обогнули небольшую заводь, перебрались через россыпь валунов.

– Деревня! – с удивлением воскликнул Базан. – Вы гляньте, дома!

Увы, домами всё это можно было назвать с сильной натяжкой: провалившиеся крыши, покосившиеся стены, сложившийся колодезный сруб и лежащий рядом журавль. Больше всего это походило на брошенный поселок рудокопов, о котором упоминала Пребрана.

– Посмотрим, может, там чего ладного найдем? – Не дожидаясь ответа, холоп запрыгал по камням вниз. – Опять же, и ночевать спокойнее. Хоть без крыши, да за стенами. Колодец расчистить быстро. Водицы чистой, не болотной, испить можно.

Олег, вздохнув, пошел следом. Крестик пока «молчал», никак не намекая на магию, а потому ведун был относительно спокоен.

– Ну, от хозяев ничего не осталось, – доносился голос Базана из ближнего дома. – И стол ужо покривился, свечи не удержит. Печь держится! Хотя чего топить? И так жарко…

Отряхиваясь, парень вышел из дома, тут же завернул в другой, и говор оборвался вмиг, как отрезало.

– Что там?! – выдернув кистень, метнулся следом ведун и тоже замер, переступив порог дома.

За столом сидели шестеро. Кожаные поддоспешники, добротные сапоги. У двоих на широких поясах из воловьей кожи висели мечи, у остальных – ножи и боевые топорики. Головы, словно от усталости, лежали на столешнице. И только пустые глазницы и коричневые лохмотья полусгнившей кожи с остатками волос показывали, что пиршество путников закончилось уже давно. Очень давно…

– Этого нам только не хватает… – попятился Середин.

– Веду-ун!

– Что?!

Олег кинулся Радулу на помощь – но тот спокойно стоял у берега, опершись на мелко дрожащую березу.

– Что случилось?

– Вот же она, гать, – спокойно указал богатырь на коричневую полосу, уходящую к торчащим над горизонтом зеленым кронам. – А у вас что случилось?

– Шестеро мертвых. Без тризны, без поминания, жертвы и прощальных молитв. Теперь понятно, почему про эти места так мало дурных слухов. Те, кому есть что рассказать, отсюда не возвращаются.

– Что же делать, ведун?

– А ничего не сделаешь… – Середин посмотрел на небо, на гать. – До темноты всё едино к соседнему острову не успеем. Придется ночевать здесь. Пошли на стоянку.

На биваке все шло правильным путем: лошади стояли с торбами на мордах, возле сдвинутых одна к другой телег колыхался полог, издалека ощущался запах мясной наваристой каши. Вот только… У костра, прижавшись к одному из холопов, сидела девушка в красной юбке и рубахе с вышитыми у плеч рукавами, с длинной косой, в которой красовалась атласная синяя ленточка, с пунцовыми губами и пронзительно-голубыми глазками. Она что-то говорила юноше, теребя в руках ветку шиповника.

– Это еще кто?

– Да вот, заблудилась, сказывает, девица, – остановился и отер лоб Третьяк, рубивший хворост для костра. – Шла в соседнюю деревню, а попала сюда. Голодная. Покормим, да и пусть идет себе во имя Похвиста, коли не боится. – Холоп усмехнулся и повторил наказ ведуна: – Не хромает, никуда не заманивает.

– А я предупреждал, близко не подходить? – Юноша изменился в лице, оглянулся на костер.

– Не подходили мы… Но ведь не хромает?

– А в воде отражается? – громко спросил ведун. Услышав вопрос, девушка-краса вскочила, отпрыгнула к воде, оскалилась, зло зашипев, снова отпрыгнула – прямо на осину, и исчезла.

– Вы советы слушать когда-нибудь научитесь, олухи?! – не выдержал Середин. – Вам жить вообше охота или нет? Тебя как звать?

– Тихон… – поднялся с бревна холоп.

– Как чувствуешь себя?

– Да… Нормально, вроде…

– Значит, повезло. Крупная мавка человека в мертвеца за полчаса превращает. Обычная, вроде этой, за ночь. Мелкая, что ребенком прикидывается, месяц может следом бегать, пока не высосет. Ты сколько с ней рядом просидел? Чем она тебя подманила? Хотя, – махнул ведун рукой, – какая теперь разница? Всё, вечереет. Делайте быстро дела, какие кому нужно, и собирайтесь в лагерь. Пора защитную линию наговаривать. И чтобы до рассвета никто шагу наружу не ступил, даже если мать родную увидит! Не я убью – болото. Причем всех. Ясно?

Едва светило ушло за горизонт, как мавка вернулась, остановилась у самой линии и принялась звать Тихона к себе, жалуясь, что ей холодно одной. Прибрели две болотницы, молча уставились на недоступных жертв, захлопали крыльями анчутки. Олег расстелил шкуру, расстегнул ремень, молнию косухи, покачал головой:

– Ложились бы вы все, дорога долгая. Нежити через линию не перейти, а недобрых людей к лагерю сама нежить не пустит. Ложитесь, в кои веки поспать без всякой опаски можно.

Болотницы одновременно всхрапнули, словно кобылы, которым с силой натянули поводья, но ведун только хмыкнул и накинул на себя край шкуры.

На сей раз до утра его никто не будил, и Середин смог наконец-то выспаться за беспокойную прошлую ночь. Открыл глаза он только от запаха горячего кулеша, пробравшегося в ноздри, и тихо-заунывного: «Вставай, вставай», что доносилось немного со стороны.

– Что там случилось? – поинтересовался, поднимаясь, ведун.

– Тихон не просыпается никак… – обернулся к Середину Базан.

Олег подошел ближе, присел, прижал большой палец к запястью, ощутив тонкое подрагивание пульса.

– Дешево отделался мальчишка. Это мавка его обожрала. Но раз жив, за неделю отлежится, будет как новенький. На телегу его какую-нибудь уложи.

Ведун выпрямился, оглядываясь. Никаких признаков нежити, все лошади на месте. Служанка расчесывает волосы Пребране, Вавила помешивает воду в медном котелке, Третьяк пучком травы оглаживает коней, боярин Радул мажет салом меч. Никаких неприятностей – хотя ночевали в довольно гнилом месте. Всегда бы так!

Богатырь, жирно намазав салом самый кончик, несколько раз вогнал в ножны клинок и выдернул обратно. Середин с интересом подошел ближе:

– Чего ты не все лезвие мажешь, боярин, а только острие?

– Дык, само дальше намажется, о мех.

– Какой мех? – не понял ведун.

– Бараний… – Богатырь опять обнажил оружие и протянул ножны Олегу. Тот впервые заглянул внутрь и обнаружил, что сделаны они из коротко стриженной овчины, сложенной шерстью внутрь. Попадая в ножны, прочный булат не просто хранился в безопасности, а еще и смазывался равномерно по всей поверхности. Пожалуй, если такой даже в сырую землю закопать – пролежит не одну тысячу лет, как новенький. Ворон ничего подобного своим ученикам не рассказывал. Вот так – век живи, век учись.

– Пожалуй, готово, – решил Вавила, снимая котелок с огня. – Идите утрешнять, у кого брюхо еды просит…

Кулеш – размазня из гречишной крупки, обильно сдобренная салом, – особыми вкусовыми достоинствами не отличался, зато был сытным, да и варился быстро. Все, кроме боярской дочки и беспамятного Тихона, собрались вокруг котелка, вскоре вычерпали его до дна, и, облизав ложки, кто аккуратно замотал свою в тряпицу, а кто, как боярин Радул, спрятал в кожаный, украшенный серебряными накладками, чехольчик на поясе.

Холопы пошли запрягать коней, и через четверть часа телеги, позади которых были привязаны три лошади с израненными спинами, покатились по острову, подминая молодую поросль.

– Пройдем мимо деревни, возле березы гать начинается, – указал боярин, шагая рядом с первой телегой, как вдруг крестик на запястье Середина начал стремительно наливаться огнем.

– Радул, берегись! – рванул саблю ведун, еще не понимая, что происходит.

Богатырь тоже обнажил булат, непонимающе оглядываясь по сторонам, и в этот миг, раскидав прошлогоднюю листву, прямо из-под земли на него кинулся упырь.

– Ага! – радостно взвыл боярин, опуская на него меч. Нежить попыталась прикрыться своим, но тонкая стальная полоска остановить пудовый булатный клинок не смогла, и могучий удар развалил кровососа до пояса. Сбоку на воина прыгнул кто-то еще, но тут ведун краем глаза заметил шевеление справа– взмахнул саблей, отбрасывая в сторону топорище, и обратным движением снес оскалившуюся безгубым ртом голову. С облегчением выдохнул: чтобы там про топорики ни говорили, но это дешевое оружие для боя слабовато. Слишком инерционное. Как бойца ни готовь – а против физики не попрешь.

Олег отступил на шаг, встречая нового врага, увернулся от удара в голову и тут же сделал выпад, пробивая противнику грудь:

– Х-ха!

Внезапно упырь резко повернулся боком, вырывая застрявшее в своем теле оружие из рук ведуна. Середин качнулся вперед, увидел основание топорища, стремительно приближающееся ко лбу, и перед глазами поплыли розовые круги.

Он потерял сознание всего на миг – но когда пришел в себя, то уже лежал на земле, глядя в радостно-синее небо, а над ним с топором в руках возвышался упырь.

«Вот и всё…» – пробило сознание тоскливым предсмертным предчувствием.

К счастью, упырю была нужна не жизнь человека – ему требовалась кровь. Он резко наклонился вперед – ведун вскинул руки, отпихивая зловонное лицо, рывком согнул ноги и тут же распрямил, упершись нежити в живот. Кровосос перелетел ему через голову. Оба разом вскочили – но Олег уже успел рвануть из кармана кистень, махнул им справа. Враг попытался парировать удар, однако грузик просто захлестнул за топорище и все равно ударил упыря в ребра, ломая сухие кости. На миг тот потерял равновесие – ведун дернул кистень вниз, коротко взмахнул, и серебряный многогранник разнес нежити череп. Всё!

Мир вокруг мгновенно наполнился звуками: звоном железа, криками, пронзительным женским визгом. Середин обернулся – боярская холопка лежала на спине, пытаясь удержать тянущегося к горлу упыря. Тот рвал ее руки в стороны, жадно щелкая челюстями. Ведун взмахнул кистенем, кидая его в цель. Убить нежить двухсоттраммовый серебряный слиток не смог, но ушиб существенно, заставив поднять голову. Олег наклонился, выдернул из мертвого тела саблю, двинулся к упырю. Тот распрямился, поднимая меч, и сделал шаг навстречу, издав непонятный утробный хрип.

– Ты часом не простудился, родной? – усмехнулся Середин, стреляя взглядом по сторонам.

Щитов нигде не валялось, к своему бежать было далеко. «Ладно, обойдемся…» Олег повернулся правым боком вперед, выставил клинок, повернутый выгнутой стороной вверх. Снова услышал хрип, но на этот раз уже довольный – один из упырей, забравшись на телегу, раздирал горло беспамятному Тихону. Хотя теперь уже мертвому.

Упырь рванулся вперед, разрезая воздух мечом сверху вниз. Ведун поймал его клинок на середину сабли, отпихнул в сторону, делая шаг к нежити, и обратным ходом попытался снести ей голову – та ловко пригнулась, развернулась… И оказалось, что они всего лишь поменялись местами.

– Ладно, – кивнул Середин и, пользуясь преимуществом более длинного и легкого клинка, сделал прямой выпад. В середине броска он чуть «уронил» кончик сабли и снова поднял, когда парирующий удар меча проскочил над лезвием.

Остановить и двинуть обратно свое тяжелое оружие нежить не успела, но вовремя отклонилась назад, спасая горло от убийственного прикосновения. Тут же махнула клинком слева – и теперь настала очередь отпрыгивать ведуну. Упырь ударил с другой стороны – но на этот раз Олег сделал шаг навстречу, принял меч у основания рукояти, сдерживая смертоносную инерцию, и рубанул перед собой. На расстоянии в полтора шага нежить увернуться не успела, и сабля, прорезав шлем почти до середины, глубоко вошла в череп. Упырь попятился, мотая головой, однако теперь ведун сабли не упустил, а потянул ее вниз, заставляя врага смотреть только в землю и одновременно толкая назад. Корня за своей спиной упырь не заметил, споткнулся. Сабля вырвалась из раны, и ведун, нагоняя падающее тело, резанул его по горлу.

Что-то по-кошачьи вякнуло, прошелестело в воздухе и, звучно шмякнувшись об осину на высоте в два роста, упало вниз. Упырь с окровавленным лицом попытался встать на четвереньки. От телеги за ним, размахивая булатом, поспешал богатырь – но Олегу было ближе. Сверкающий взмах – и голова откатилась в сторону. Тело поползло на карачках назад, но уже через несколько шагов замерло и растянулось в рыхлой листве.

– Ну-у, кто еще остался? – с надеждой вопросил Радул, оглядывая остров, но схватка была окончена.

– Единственное, что в этом хорошо, – перевел дух ведун, – так это то, что осины вокруг навалом. Надо бы этим архаровцам по колышку в сердце вогнать. И прикопать в тихом месте, дабы некромант какой-нибудь не нашел.

– Кто? – не понял боярин.

– А, неважно, – отмахнулся Середин, загоняя саблю в ножны. – Пойду, кистень поищу.

На телеге тоскливо и протяжно, на одной ноте, завыла Пребранина девка. Вероятно, обнаружила Тихона.

– И костер нужно сложить, – добавил Олег. – Хоть одного проводим по-человечески…

На все ушло около часа. Пройдя по ближним зарослям, холопы наломали сушняка, сложили на центральной, пока еще не заросшей, площади деревни поленницу, водрузили на нее завернутого в рогожу Тихона.

Олег тем временем свалил молодое деревце, нарубил колышков. В полусгнившие тела они входили без особого труда. Всех шестерых упырей кинули в наполовину засыпанный, уже никому не нужный колодец, после чего забросали остатками сруба и землей.

Вавила Черный запалил пучок мелкого хвороста, сунул его в угол поленницы, и вскоре поминальный костер с ревом взметнулся ввысь. Следя за небом, люди расселись неподалеку, доедая последние пироги и запивая их шипучим, чуть кисловатым медом.

– Хорошим был человеком Тихон, – первой вспомнила Пребрана. – Отзывчивый, веселый.

– Да, славный молодец, – кивнул Вавила. – Работящий, честный.

– Друг хороший, во всем на него положиться можно, – добавил Базан.

– Руки умелые, – сказал Третьяк.

– Жаворонки! – с облегчением вскочил на ноги Олег. – Жаворонки за его душой прилетели. Стало быть, не пропадет. Покажут ему дорогу к Калинову мосту.

– Жаворонки, – подтвердил боярин. – Прилетели. – Бурдюк с хмельным медом опять пошел по кругу.

– Одного понять не могу, – передавая питье Вавиле, вслух подумал Середин. – Почему упыри на нас днем накинулись? И почему на нас? Обычно эти твари при свете бродить не любят. И жрут чаще всего родственников, а не кого попало. Да и вообще… Мы ведь вчера тут бродили, но мертвецы даже не шелохнулись. А вот к обозу мавка притащилась… Не то тут что-то, не то…

Ведун поднялся, с интересом обозрел спутников:

– Так, мы с Радулом и Базаном им вчера были неинтересны. Вавила, у тебя родичи в здешних местах не пропадали?

– Упаси меня Хоре, боярин, – отмахнулся холоп. – Откуда?

– Третьяк?

– Да кто же из родичей моих в сию дыру гиблую сунется? Не, боярин, мы ближе к дому…

– А ты что скажешь, боярыня?

– Я свой род весь наперечет знаю, – вскинула подбородок Пребрана. – Никто у нас неведомым не пропадал.

– Ты чего скажешь, Рада?

– Спаси тебя боги, боярин, – упала перед ним на колени девка, схватила за руку и принялась ее яростно целовать. – Спаси тебя боги, живот ты мой ныне уберег. За то вечно молить за тебя стану. А родичей не знаю своих. В усадьбе родилась, а от кого – не ведаю.

– На телегу, Рада, ступай! – грозно прикрикнула на нее, поднимаясь, Пребрана. – Иди, иди, рогожи натяни, добро проверь.

Боярышня подошла к ведуну.

– Не серчай, боярин, – положила она ладонь ему на запястье. – Родичей своих она и впрямь не знает, однако же не из дальних они краев, а наши, местные. А коли так, сюда попасть не могли.

– Отчего сердиться? Это как раз хорошо. Но если не люди – тогда что нечисть к обозу так манит, что она и ночью лезет, и днем покоя не дает? Может, везем чего не то?

Потирая запястье, которое с момента гибели последнего упыря перестало ощущать крест, ведун направился к телегам. Миновал одну, пронеся над ней ладонь с растопыренными пальцами, подступил к следующей. Кожа почувствовала привычное тепло от близкого колдовства. Середин остановился, поводил рукой еще. Холодно, горячо. Опять холодно… Он решительно рванул рогожу и замер, увидев воткнутую изнутри в боковину повозки иглу с тремя разноцветными ниточками, спутанными в общий узел.

– Ква… – Ведун покачал головой, выдернул иголку и повернулся к попутчикам: – Чье?

Люди переглянулись, недоуменно пожимая плечами. Впрочем, действительно глупый вопрос. Кто же сам на себя беду накликать станет?

– Поклад это, – покрутил перед собой странное изделие Олег.

– Кто-то очень не хотел, чтобы обоз до Полоцка доехал, боярыня. Порчу крепкую на вещицу эту навел, да в возок подбросил. Кто же это тебя так не любит, красавица?

– Не знаю… – сглотнула девушка. – А снять ее можно?

– Зачем снимать? – криво усмехнулся ведун. – Я ее обратно отошлю. Вавила, ну-ка, сооруди мне отдельно еще маленький костерок. Да и поезжайте отсюда, я после догоню.

Кривобокий холоп, молча кивнув, прошелся вокруг, ломая засохшие побеги и нижние ветки деревьев, свалил в кучку. Сбегал к телеге, взял котелок, зачерпнул им из костра изрядно углей, высыпал на хворост:

– Пойдет, боярин?

– Пойдет. Теперь езжайте.

Упрашивать никого не понадобилось, и через минуту телеги зашуршали по гати.

Олег подождал, пока они откатятся метров на сто, присел, собрал в кучку черную прошлогоднюю листву, сунул зажатую меж палочками иглу в пляшущее пламя и зашептал:

– Листва старая, листва мертвая, листва черная. Ищи друга давнего, друга старого, друга черного. Глаза у него черные, думы черные, слова черные. На вас глядят, молчать велят, но вы скажите мне… – Он вынул раскалившуюся иглу и ткнул ею в траву. – Имя!

Послышалось шипение, над листьями заструился дымок. Середин поймал его в ладонь, крепко сжал в кулаке и кинул поклад вместе с ветками в костер:

– Кто наслал, будет наказан, кто желал, желанное и получит. Кто навевал, к тому и вернется. Старость и боль, тоска и кручина, худая дума. Всё дымом выпущу, всё назад пошлю: на пуск, на лес, на буйный ветер. Дым серый с огня горючего, через тридцать три двора, через тридцать три порога в обход луны, минуя солнце, лети к… – Ведун разжал кулак и вдул имя в огонь. – На него сядь, к нему прилипни, на нем и живи.

Середин попятился от костра, готовый отстраниться от дымка, если вдруг промчится порыв ветра, но через несколько шагов развернулся, выскочил на гать и потрусил вслед за обозом.

Рада опять сидела на задней телеге, покачивая ногами. Увидев, что Олег совсем близко, она спрыгнула, дождалась его, схватила за руку, несколько раз поцеловала, прижала к себе:

– Благодарствую тебе, боярин. Коли не ты, гореть мне на костре погребальном рядом с Тихоном. Век за тебя молить буду…

– Моли, – не стал отказываться Середин. – При моем ремесле лишняя молитва завсегда на пользу.

Девушка отпустила руку и пошла рядом:

– Отвел порчу-то?

– Думаю, отвел, – пожал плечами Олег. – Коли сегодня нас никто более тревожить не станет – значит, получилось.

Пребрана, оглянувшись, тоже остановилась, дождалась ведуна и его спутницу:

– Что ты все мешаешься, Рада? Ступай на телегу, неча боярина отвлекать.

Холопка понурилась, но перечить не посмела и побежала вперед.

– Отвел порчу-то? – поинтересовалась Пребрана.

– Наверное, да, – и громко, для всех, добавил: – Коли ночью кто на помощь станет звать и не дергайтесь! Пусть каждый получит то, чего достоин…