Текст книги "Кодекс чести русского офицера (сборник)"
Автор книги: Александр Пушкин
Жанр: Литература 19 века, Классика
Возрастные ограничения: +6
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Между каждой командой «раз, два, три» промежуток в одну секунду.
По команде «три» противники теряют право стрелять и секунданты обязаны прекратить дуэль.
Дуэль на месте по желаниюПри дуэли на месте по желанию противники становятся на расстоянии от 15 до 30 шагов друг от друга, держа пистолеты вертикально дулом вниз или вверх.
Офицеры императорской гвардии. Литография Петра Губарева по оригиналу Карла Пиратского. 1867
По команде «Стреляйте» противники имеют право поднять или опустить пистолеты и обменяться выстрелами в течение одной минуты с момента подачи команды. Иногда противников ставят спиной друг к другу и они имеют право обернуться только после команды «Стреляйте».
По истечении минуты с момента подачи команды противники теряют право стрелять и секунданты обязаны прекратить дуэль.
Раненый противник имеет право стрелять в течение 30 секунд с момента нанесения ему раны.
Дуэль на месте с последовательными выстреламиПри дуэли с последовательными выстрелами противники становятся на расстоянии от 15 до 30 шагов друг от друга, держа пистолеты вертикально дулом вниз или вверх.
При этом виде дуэли один из противников стреляет первым, другой – вторым.
Право первого выстрела определяется исключительно по жребию.
По команде «Стреляйте» противник, стреляющий первым, имеет право стрелять в течение 30 секунд с момента подачи команды, а его противник должен ждать выстрела совершенно неподвижно.
При выстреле противника, стреляющего вторым, соблюдаются те же условия.
По истечении 30 секунд с момента подачи команды противники теряют право стрелять и секунданты обязаны прекратить дуэль.
Раненый противник имеет право стрелять в течение одной минуты с момента подачи команды.
Дуэль с приближениемПри дуэли с приближением противники становятся на расстоянии от 35 до 45 шагов друг от друга; секунданты проводят между ними две линии, на расстоянии от 15 до 25 шагов одна от другой, называемые барьерами, причем каждая из них на расстоянии 10 шагов от мест противников.
Каждый из противников независимо от другого имеет право, но не обязан идти прямо навстречу противнику на десять шагов вперед до барьера, держа пистолет вертикально дулом вниз или вверх. Другой противник, в свою очередь, имеет право идти вперед или стоять на месте.
Оба противника имеют право стрелять после команды «Сближаться», когда им заблагорассудится, но второй выстрел должен последовать в течение 30 секунд с момента первого выстрела, или, по другой системе, оба выстрела должны последовать в течение одной минуты с момента команды «Сближаться».
Противники не имеют права стрелять на ходу, и противник, желающий стрелять, обязан остановиться и только тогда имеет право поднять или опустить пистолет и прицелиться.
Противники имеют право остановиться и прицелиться, не стреляя, и после остановки вновь продолжать идти вперед, держа пистолет дулом вниз или вверх.
Противник, выстреливший первым, обязан ждать выстрела своего противника совершенно неподвижно на месте, с которого он стрелял.
Противник, стреляющий вторым, имеет право приближаться до барьера к противнику, выстрелившему первым.
Императорская гвардия. Литография Петра Губарева по оригиналу Карла Пиратского. 1867
Раненный первым выстрелом имеет право стрелять в противника, который не обязан приближаться к нему, в течение одной минуты с момента получения раны.
По истечении 30 секунд с момента первого выстрела противник, стреляющий вторым, теряет право стрелять, или, по другой системе, по истечении одной или двух минут с момента подачи команды оба противника теряют право стрелять и секунданты обязаны прекратить дуэль.
Дуэль с приближением и остановкойПри дуэли с приближением и остановкой противники становятся на расстоянии от 35 до 45 шагов друг от друга; секунданты проводят между ними две линии, на расстоянии от 15 до 25 шагов одна от другой, называемые барьерами, причем каждая из них на расстоянии 10 шагов от мест противников.
Каждый из противников независимо от другого имеет право, но не обязан идти зигзагообразно навстречу другому на десять шагов вперед до барьера, не отходя более чем на два аршина с каждой стороны от прямой линии, соединяющей его место с местом противника, причем противники имеют право опускать пистолеты и прицеливаться на ходу. Другой противник, в свою очередь, имеет право идти вперед или стоять на месте.
Оба противника имеют право стрелять после команды «сближаться», когда им заблагорассудится, но второй выстрел должен последовать в течение 30 секунд с момента первого выстрела, или, по другой системе, оба выстрела должны последовать в течение одной или двух минут с момента команды «Сближаться».
Противники имеют право стрелять на ходу, и противник, желающий стрелять, не обязан остановиться, но имеет право остановиться и прицелиться, не стреляя, и после остановки вновь продолжать идти вперед.
После первого выстрела оба противника обязаны немедленно остановиться и не имеют права подвигаться вперед.
Противник, выстреливший первым, обязан ждать выстрела своего противника совершенно неподвижно на месте, с которого он стрелял.
По истечении 30 секунд с момента первого выстрела противник, стреляющий вторым, теряет право стрелять, или, по другой системе, по истечении одной или двух минут с момента подачи команды оба противника теряют право стрелять и секунданты обязаны прекратить дуэль.
Раненный первым выстрелом имеет право стрелять в противника в течение одной минуты с момента получения раны.
Императорская гвардия. Литография Петра Губарева по оригиналу Карла Пиратского. 1867
Дуэль с приближением по параллельным линиямПри дуэли по параллельным линиям секунданты проводят на поле поединка две параллельные линии на расстоянии 15 шагов одна от другой и длиною от 25 до 35 шагов каждая.
Противники становятся на противоположных концах двух различных параллельных линий.
Каждый из противников, независимо один от другого, имеет право, но не обязан идти навстречу противнику по намеченным параллельным линиям, держа пистолет вертикально дулом вверх, сближаясь вследствие этого в известный момент до 15 шагов со своим противником, который, в свою очередь, имеет право идти вперед или стоять на месте.
Оба противника имеют право стрелять после команды «Сближаться», когда им заблагорассудится, но второй выстрел должен последовать в течение 30 секунд с момента первого выстрела, или, по другой системе, оба выстрела должны последовать в течение одной или двух минут с момента подачи команды «Сближаться».
Противники не имеют права стрелять на ходу, и противник, желающий стрелять, обязан остановиться и только тогда имеет право опустить пистолет и прицелиться. Противники имеют право остановиться и прицелиться, не стреляя, и после остановки вновь продолжить идти вперед, держа пистолет дулом вверх.
Противник, стрелявший первым, обязан ждать выстрела своего противника совершенно неподвижно на месте, с которого он стрелял.
Противник, стреляющий вторым, имеет право приближаться к противнику, выстрелившему первым.
По истечении 30 секунд с момента первого выстрела противник, стреляющий вторым, теряет право стрелять, или, по другой системе, по истечении одной или двух минут с момента подачи команды оба противника теряют право стрелять и секунданты обязаны прекратить дуэль.
Раненный первым выстрелом имеет право стрелять в противника, который не обязан приближаться к нему, в течение одной минуты с момента получения раны.
Руководитель дуэлиПри дуэли на пистолетах необходим руководитель дуэли, подающий команду.
Право выбора руководителя дуэли принадлежит исключительно секундантам, а не противникам.
Существуют две системы для выбора руководителя дуэли, причем указание об избранной системе должно быть сделано в протоколе. По первой системе, руководитель избирается из числа секундантов, по второй – руководителем должно быть постороннее лицо.
По первой системе, если все секунданты лица опытные, они вручают руководство дуэлью старшему по возрасту из своей среды и он берет в помощники старшего секунданта противной стороны.
Если среди секундантов имеются лица малоопытные, они вручают обязанность руководителя наиболее опытному из них.
В случае разногласия между секундантами выбор руководителя решается по жребию.
По второй системе, руководитель дуэли избирается не из числа секундантов и должен быть постороннее лицо.
Императорская гвардия. Литография Петра Губарева по оригиналу Карла Пиратского. 1867
Руководитель избирается на следующих условиях:
1) руководитель одобряет условия, занесенные в протокол встречи и обязуется их выполнить;
2) руководитель сохраняет все данные условия и не вносит никаких изменений;
3) руководитель разделяет обязанности и ответственность секундантов.
Начало дуэлиРуководитель дуэли указывает каждому секунданту его роль и, если он избран из числа секундантов, назначает себе помощника.
Руководитель отмеряет расстояния и определяет по жребию места противников.
Если противники употребляют личное оружие, руководитель определяет готовность обеих пар пистолетов.
Если противники не употребляют личное оружие, руководитель определяет по жребию пару пистолетов для дуэли.
Младшие секунданты отводят противников на места, доставшиеся им по жребию.
Руководитель дуэли становится сбоку от противников, на равном расстоянии от каждого из них, в десяти шагах от линии, соединяющей противников. Секундант, исполняющий обязанность его помощника, становится с противоположной стороны и на таком же расстоянии от противников.
Остальные два секунданта становятся в 15 шагах от противников таким образом, чтобы около каждого из противников был секундант противной стороны.
Если руководитель дуэли выбран не из числа секундантов, то руководитель дуэли занимает то же место, помощника он не имеет. Около каждого из противников в 15 шагов расстояния становятся оба секунданта противной стороны, один справа, другой слева.
Все секунданты и распорядитель вооружены пистолетами.
Когда все встанут на свои места, руководитель дуэли берет пару заряженных пистолетов, предназначенных для дуэли, подвергает их быстрому вторичному осмотру, показывает секундантам и, удостоверившись взглядом, что каждый на своем месте, обращается к противникам со следующим напоминанием: «Господа, вам известны условия дуэли, вы их подписали и одобрили. Я напоминаю вам, что, когда я отдам вам пистолеты, честь обязывает вас не делать никаких движений до моей команды „Начинайте“. Точно так же вы должны немедленно опустить пистолеты по команде „Стой“». Произнеся эти слова, он отдает пистолеты противникам, которые обязаны держать их дулом вверх.
Совершив это и окинув быстрым взглядом позицию противников и секундантов, руководитель отходит на свое место и, спросив противников, готовы ли они, и получив на это утвердительный ответ, следя по часам, подает команду о начале дуэли.
После начала дуэли секунданты не остаются пассивными, предоставляя одному руководителю заботу распоряжаться дуэлью по своему усмотрению. Руководитель дуэли назначается только затем, чтобы объяснить руководство и тем избежать замешательства.
Права секундантов и руководителя, как и ответственность, равны: избранные для установления условий, закрепляемых протоколом, они равно обязаны наблюдать и за выполнением их.
Если руководитель дуэли уклонится от правил, долг и обязанность секундантов поправить его.
Количество выстреловКаждый из шести законных видов дуэли на пистолетах, как законченное целое, состоит всегда из обмена противников двумя выстрелами.
С обоюдного согласия противники имеют право согласиться повторять известный, только один и тот же, вид дуэли два или три раза или повторять его до нанесения одному из противников смертельной раны.
При повторении дуэли одна должна немедленно следовать за другой, но с соблюдением каждый раз обязательных формальностей.
Условие повторяемости дуэли должно быть обязательно занесено в протокол; в противном случае секунданты обязаны не допустить продолжения дуэли после обмена двумя выстрелами.
ОсечкаОсечка считается в одном случае за произведенный выстрел, в другом не считается за выстрел.
Осечка считается за выстрел в тех случаях, когда исчисление времени начинается с момента подачи команды, и в данном случае противник, пистолет которого дал осечку, считается сделавшим выстрел.
Осечка не считается за выстрел в тех случаях, когда исчисление времени начинается с момента первого выстрела и при дуэли с последовательными выстрелами, и противник, пистолет которого дал осечку, имеет право требовать перезаряжения.
Императорская гвардия. Литография Петра Губарева по оригиналу Карла Пиратского. 1867
В том случае, когда осечка не считается за выстрел, если осечку дал пистолет противника, стрелявшего первым, то он обязан заявить об этом и руководитель обязан немедленно прервать дуэль и перезарядить пистолет, после чего дуэль возобновляется с начала с соблюдением всех обязательных формальностей.
В том случае, когда осечка не считается за выстрел, если осечку дал пистолет противника, стрелявшего вторым, то руководитель обязан перезарядить пистолет и предоставить противнику заранее определенный законный срок для права выстрела.
Выстрел в воздухСтрелять в воздух имеет право противник, стреляющий вторым.
Противник, выстреливший первым в воздух, в случае если его противник не ответит на его выстрел или также выстрелит в воздух, считается уклонившимся от дуэли и подвергается всем законным последствиям такого поступка.
Другой противник, стреляющий вторым, имеет полное право ответить на первый выстрел противника, обращенный в воздух, действительным выстрелом, причем в таком случае дуэль считается истекшей по дуэльным законам и противник, выстреливший первым в воздух, не подвергается законным последствиям.
Действия противников, недопустимые по дуэльному праву при дуэли на пистолетах, и их законные последствияПри дуэли на пистолетах следующие поступки не допускаются дуэльным правом, считаются бесчестными и влекут за собой законные последствия:
Выстрел одного из противников, сделанный хотя бы за секунду до команды о начале дуэли или после команды об окончании.
Какое-нибудь восклицание одного из противников в течение дуэли, исключая невольного восклицания в момент получения раны и заявления об осечке.
Какие-нибудь резкие телодвижения противника, выстрелившего первым, ожидающего выстрела противника.
Законные последствия нарушений дуэльного праваПри совершении одним из противников одного из вышеуказанных нарушений дуэльного права – бесчестного поступка – он подвергается нижеуказанным законным последствиям:
Дуэль прекращается.
Секунданты противной стороны, стоящие рядом с ним, имеют право застрелить противника, совершившего нарушение.
Совершенный поступок рассматривается как простое убийство или попытка к тому, и дело передается судебным властям.
Секунданты составляют протокол с обозначением совершенного поступка и извещают о нем, посылая копию протокола, членов корпорации, места служения или общества, в котором состоял совершивший нарушение.
Совершивший нарушение лишается права вызова и подвергается последствиям, указанным в §§ 127, 128, 129.
Солдат лейб-гвардии Казачьего полка в походной форме. 1867
Часть пятая. Дуэль на саблях
499Хотя дуэль на саблях принадлежит к числу законных дуэлей, но употребляется редко, и оскорбитель имеет право отказаться от нее без определения суда чести, и оскорбленный обязан избрать другой законный род оружия для дуэли.
500Условия дуэли на саблях одинаковы с условиями дуэли на шпагах. Единственное различие заключается в том, что дуэль данного рода оружия может происходить на прямых или кривых саблях. В первом случае противники могут рубить и колоть, во втором – только рубить.
А. Пушкин
Выстрел
Стрелялись мы.
Баратынский
Я поклялся застрелить его по праву дуэли (за ним остался еще мой выстрел).
Вечер на бивуаке
I
Мы стояли в местечке ***. Жизнь армейского офицера известна. Утром ученье, манеж; обед у полкового командира или в жидовском трактире; вечером пунш и карты. В *** не было ни одного открытого дома, ни одной невесты; мы собирались друг у друга, где, кроме своих мундиров, не видали ничего.
Один только человек принадлежал нашему обществу, не будучи военным. Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя. Некогда он служил в гусарах, и даже счастливо; никто не знал причины, побудившей его выйти в отставку и поселиться в бедном местечке, где жил он вместе и бедно и расточительно: ходил вечно пешком, в изношенном черном сюртуке, а держал открытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда, обед его состоял из двух или трех блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось притом рекою. Никто не знал ни его состояния, ни его доходов, и никто не осмеливался о том его спрашивать. У него водились книги, большею частию военные, да романы. Он охотно давал их читать, никогда не требуя их назад; зато никогда не возвращал хозяину книги, им занятой. Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета. Стены его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, как соты пчелиные. Богатое собрание пистолетов было единственной роскошью бедной мазанки, где он жил. Искусство, до коего достиг он, было неимоверно, и если б он вызвался пулей сбить грушу с фуражки кого б то ни было, никто б в нашем полку не усумнился подставить ему своей головы. Разговор между нами касался часто поединков; Сильвио (так назову его) никогда в него не вмешивался. На вопрос, случалось ли ему драться, отвечал он сухо, что случалось, но в подробности не входил, и видно было, что таковые вопросы были ему неприятны. Мы полагали, что на совести его лежала какая-нибудь несчастная жертва его ужасного искусства. Впрочем, нам и в голову не приходило подозревать в нем что-нибудь похожее на робость. Есть люди, коих одна наружность удаляет таковые подозрения. Нечаянный случай всех нас изумил.
13-й драгунский Военного ордена полк. Карл Пиратский. 1871
Однажды человек десять наших офицеров обедали у Сильвио. Пили по-обыкновенному, то есть очень много; после обеда стали мы уговаривать хозяина прометать нам банк. Долго он отказывался, ибо никогда почти не играл; наконец велел подать карты, высыпал на стол полсотни червонцев и сел метать. Мы окружили его, и игра завязалась. Сильвио имел обыкновение за игрою хранить совершенное молчание, никогда не спорил и не объяснялся. Если понтеру случалось обсчитаться, то он тотчас или доплачивал остальное, или записывал лишнее. Мы уж это знали и не мешали ему хозяйничать по-своему; но между нами находился офицер, недавно к нам переведенный. Он, играя тут же, в рассеянности загнул лишний угол. Сильвио взял мел и уравнял счет по своему обыкновению. Офицер, думая, что он ошибся, пустился в объяснения. Сильвио молча продолжал метать. Офицер, потеряв терпение, взял щетку и стер то, что казалось ему напрасно записанным. Сильвио взял мел и записал снова. Офицер, разгоряченный вином, игрою и смехом товарищей, почел себя жестоко обиженным и, в бешенстве схватив со стола медный шандал, пустил его в Сильвио, который едва успел отклониться от удара. Мы смутились. Сильвио встал, побледнев от злости, и с сверкающими глазами сказал: «Милостивый государь, извольте выйти, и благодарите бога, что это случилось у меня в доме».
Мы не сомневались в последствиях и полагали нового товарища уже убитым. Офицер вышел вон, сказав, что за обиду готов отвечать, как будет угодно господину банкомету. Игра продолжалась еще несколько минут; но чувствуя, что хозяину было не до игры, мы отстали один за другим и разбрелись по квартирам, толкуя о скорой ваканции.
На другой день в манеже мы спрашивали уже, жив ли еще бедный поручик, как сам он явился между нами; мы сделали ему тот же вопрос. Он отвечал, что об Сильвио он не имел еще никакого известия. Это нас удивило. Мы пошли к Сильвио и нашли его на дворе, сажающего пулю на пулю в туза, приклеенного к воротам. Он принял нас по-обыкновенному, ни слова не говоря о вчерашнем происшествии. Прошло три дня, поручик был еще жив. Мы с удивлением спрашивали: неужели Сильвио не будет драться? Сильвио не дрался. Он довольствовался очень легким объяснением и помирился.
Это было чрезвычайно повредило ему во мнении молодежи. Недостаток смелости менее всего извиняется молодыми людьми, которые в храбрости обыкновенно видят верх человеческих достоинств и извинение всевозможных пороков. Однако ж мало-помалу все было забыто, и Сильвио снова приобрел прежнее свое влияние.
Один я уже не мог к нему приблизиться. Имея от природы романтическое воображение, я всех сильнее прежде сего был привязан к человеку, коего жизнь была загадкою и который казался мне героем таинственной какой-то повести. Он любил меня; по крайней мере со мной одним оставлял обыкновенное свое резкое злоречие и говорил о разных предметах с простодушием и необыкновенною приятностью. Но после несчастного вечера мысль, что честь его была замарана и не омыта по его собственной вине, эта мысль меня не покидала и мешала мне обходиться с ним по-прежнему; мне было совестно на него глядеть. Сильвио был слишком умен и опытен, чтобы этого не заметить и не угадывать тому причины. Казалось, это огорчало его; по крайней мере, я заметил раза два в нем желание со мною объясниться; но я избегал таких случаев, и Сильвио от меня отступился. С тех пор видался я с ним только при товарищах, и прежние откровенные разговоры наши прекратились.
Рассеянные жители столицы не имеют понятия о многих впечатлениях, столь известных жителям деревень или городков, например об ожидании почтового дня: во вторник и пятницу полковая наша канцелярия бывала полна офицерами: кто ждал денег, кто письма, кто газет. Пакеты обыкновенно тут же распечатывались, новости сообщались, и канцелярия представляла картину самую оживленную. Сильвио получал письма, адресованные в наш полк, и обыкновенно тут же находился. Однажды подали ему пакет, с которого он сорвал печать с видом величайшего нетерпения. Пробегая письмо, глаза его сверкали. Офицеры, каждый занятый своими письмами, ничего не заметили. «Господа, – сказал им Сильвио, – обстоятельства требуют немедленного моего отсутствия; еду сегодня в ночь; надеюсь, что вы не откажетесь отобедать у меня в последний раз. Я жду и вас, – продолжал он, обратившись ко мне, – жду непременно». С сим словом он поспешно вышел; а мы, согласясь соединиться у Сильвио, разошлись каждый в свою сторону.
Унтер-офицер лейб-гвардии Казачьего полка. 1883
Я пришел к Сильвио в назначенное время и нашел у него почти весь полк. Все его добро было уже уложено; оставались одни голые, простреленные стены. Мы сели за стол; хозяин был чрезвычайно в духе, и скоро веселость его соделалась общею; пробки хлопали поминутно, стаканы пенились и шипели беспрестанно, и мы со всевозможным усердием желали отъезжающему доброго пути и всякого блага. Встали из-за стола уже поздно вечером. При разборе фуражек Сильвио, со всеми прощаясь, взял меня за руку и остановил в ту самую минуту, как собирался я выйти. «Мне нужно с вами поговорить», – сказал он тихо. Я остался.
Гости ушли; мы остались вдвоем, сели друг противу друга и молча закурили трубки. Сильвио был озабочен; не было уже и следов его судорожной веселости. Мрачная бледность, сверкающие глаза и густой дым, выходящий изо рту, придавали ему вид настоящего дьявола. Прошло несколько минут, и Сильвио прервал молчание.
– Может быть, мы никогда больше не увидимся, – сказал он мне, – перед разлукой я хотел с вами объясниться. Вы могли заметить, что я мало уважаю постороннее мнение; но я вас люблю и чувствую: мне было бы тягостно оставить в вашем уме несправедливое впечатление.
Он остановился и стал набивать выгоревшую свою трубку; я молчал, потупя глаза.
– Вам было странно, – продолжал он, – что я не требовал удовлетворения от этого пьяного сумасброда Р***. Вы согласитесь, что, имея право выбрать оружие, жизнь его была в моих руках, а моя почти безопасна: я мог бы приписать умеренность одному моему великодушию, но не хочу лгать. Если б я мог наказать Р***, не подвергая вовсе моей жизни, то я б ни за что не простил его.
Я смотрел на Сильвио с изумлением. Таковое признание совершенно смутило меня. Сильвио продолжал:
– Так точно: я не имею права подвергать себя смерти. Шесть лет тому назад я получил пощечину, и враг мой еще жив.
Любопытство мое сильно было возбуждено.
– Вы с ним не дрались? – спросил я. – Обстоятельства, верно, вас разлучили?
– Я с ним дрался, – отвечал Сильвио, – и вот памятник нашего поединка.
Сильвио встал и вынул из картона красную шапку с золотою кистью, с галуном (то, что французы называют bonnet de police[2]2
В полицейской шапке (фр.).
[Закрыть]); он ее надел; она была прострелена на вершок ото лба.
– Вы знаете, – продолжал Сильвио, – что я служил в *** гусарском полку. Характер мой вам известен: я привык первенствовать, но смолоду это было во мне страстию. В наше время буйство было в моде: я был первым буяном по армии. Мы хвастались пьянством: я перепил славного Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым. Дуэли в нашем полку случались поминутно: я на всех бывал или свидетелем, или действующим лицом. Товарищи меня обожали, а полковые командиры, поминутно сменяемые, смотрели на меня как на необходимое зло.
Я спокойно (или беспокойно) наслаждался моею славою, как определился к нам молодой человек богатой и знатной фамилии (не хочу назвать его). Отроду не встречал счастливца столь блистательного! Вообразите себе молодость, ум, красоту, веселость самую бешеную, храбрость самую беспечную, громкое имя, деньги, которым не знал он счета и которые никогда у него не переводились, и представьте себе, какое действие должен был он произвести между нами. Первенство мое поколебалось. Обольщенный моею славою, он стал было искать моего дружества; но я принял его холодно, и он безо всякого сожаления от меня удалился. Я его возненавидел. Успехи его в полку и в обществе женщин приводили меня в совершенное отчаяние. Я стал искать с ним ссоры; на эпиграммы мои отвечал он эпиграммами, которые всегда казались мне неожиданнее и острее моих и которые, конечно, не в пример были веселее: он шутил, а я злобствовал. Наконец однажды на бале у польского помещика, видя его предметом внимания всех дам, и особенно самой хозяйки, бывшей со мною в связи, я сказал ему на ухо какую-то плоскую грубость. Он вспыхнул и дал мне пощечину. Мы бросились к саблям; дамы попадали в обморок; нас растащили, и в ту же ночь поехали мы драться.
Это было на рассвете. Я стоял на назначенном месте с моими тремя секундантами. С неизъяснимым нетерпением ожидал я моего противника. Весеннее солнце взошло, и жар уже наспевал. Я увидел его издали. Он шел пешком, с мундиром на сабле, сопровождаемый одним секундантом. Мы пошли к нему навстречу. Он приближался, держа фуражку, наполненную черешнями. Секунданты отмерили нам двенадцать шагов. Мне должно было стрелять первому, но волнение злобы во мне было столь сильно, что я не понадеялся на верность руки и, чтобы дать себе время остыть, уступал ему первый выстрел: противник мой не соглашался. Положили бросить жребий: первый нумер достался ему, вечному любимцу счастия. Он прицелился и прострелил мне фуражку. Очередь была за мною. Жизнь его наконец была в моих руках; я глядел на него жадно, стараясь уловить хотя бы одну тень беспокойства… Он стоял под пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки, которые долетали до меня. Его равнодушие взбесило меня. Что пользы мне, подумал я, лишить его жизни, когда он ею вовсе не дорожит? Злобная мысль мелькнула в уме моем. Я опустил пистолет. «Вам, кажется, теперь не до смерти, – сказал я ему, – вы изволите завтракать; мне не хочется вам помешать». – «Вы ничуть не мешаете мне, – возразил он, – извольте себе стрелять, а впрочем, как вам угодно; выстрел ваш остается за вами; я всегда готов к вашим услугам». Я обратился к секундантам, объявив, что нынче стрелять не намерен, и поединок тем и кончился.
Обер-офицеры лейб-гвардии Семеновского полка
Я вышел в отставку и удалился в это местечко. С тех пор не прошло ни одного дня, чтобы я не думал о мщении. Ныне час мой настал…
Сильвио вынул из кармана утром полученное письмо и дал мне его читать. Кто-то (казалось, его поверенный по делам) писал ему из Москвы, что известная особа скоро должна вступить в законный брак с молодой и прекрасной девушкой.
– Вы догадываетесь, – сказал Сильвио, – кто эта известная особа. Еду в Москву. Посмотрим, так ли равнодушно примет он смерть перед своей свадьбой, как некогда ждал ее за черешнями!
При сих словах Сильвио встал, бросил об пол свою фуражку и стал ходить взад и вперед по комнате, как тигр по своей клетке. Я слушал его неподвижно; странные, противуположные чувства волновали меня.
Слуга вошел и объявил, что лошади готовы. Сильвио крепко сжал мне руку; мы поцеловались. Он сел в тележку, где лежали два чемодана, один с пистолетами, другой с его пожитками. Мы простились еще раз, и лошади поскакали.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
