Текст книги "Рожденный Богом"

– 8 —

– Сколько?

– Две штуки – час. Шесть – ночь, – привычная цена, для привычного дела.

– А не дорого?

– Как хочешь, – она сразу потеряла интерес к клиенту. – Может, найдешь и дешевле.

– Ладно, давай, – скривившись, согласился он.

– Сколько? – интерес сразу восстановился.

Радана провела ладонями по округлым бедрам снизу-вверх… по плоскому животику, и остановились на белоснежной груди.

– Дразнишь? – поинтересовался клиент.

– А если и так? – с вызовом ответила путана. – Что ты сделаешь?

– Придумаем, что-нибудь…

Радана улыбнулась, мало какой клиент мог устоять против ее чар: классной попки и крупной груди, что еле помещалась в лифе. Вот и этот попался. Она сразу его приметила, стоило остановиться машине и выйти ему. Серое пальто с поднятым воротником, темный ежик волос над ним, но ее привлекли глаза: столь, же серые, как этот вечер, и глядящие на тебя, словно видят каждую клеточку. Он выбирал не долго, сразу указав на Радану. Она всегда была в первых рядах, особенно если в ее смену не работала Марьяна – та была нарасхват, чуть очередь не выстраивалась. Но ее сегодня не было, значит, все внимание только ей.

Клиент не выглядел бедно. Она умеет различать человека с деньгами, от простого, кто решил получить любовь за небольшую плату. Радана не из дешевых, поэтому и удивилась, что клиенту не понравились ее цены. Он несколько секунд размышлял, перебирая четки.

– На всю ночь, – уголками губ улыбнулся он, смотря на русалку. – Садись, – открыл он перед ней дверь.

– У меня тут хата недалеко.

– Лучше у меня. Мне так привычней, – тут же пояснил он, на только открывшийся ротик путаны. – Не бойся, я один живу.

– Все вы так говорите, – прохладно заметила Радана, – а потом пытаетесь на халяву получить сверх платы, – у нее уже бывало подобное. В таком случае приходилось себя сдерживать, и она не могла насладиться человеческой душой.

– Я один, – повторил он, и машина рванула с места, быстро уносясь по полутемному шоссе.

– Опять повезло, – с завистью посмотрели другие проститутки в след машине. – Хороший мужик попался.

– Не надо, – прозвучал в телефоне тихий голос.

– Михалыч, что там? – Родов нервничал, что с ним случалось крайне редко, точнее, никогда… до последнего времени.

– Она сказала, что он сам справиться, – Власий посмотрел на друга.

– Может, стоит ему помочь, мы ведь не знаем, кто на них напал, – Петр Михайлович уже был в пальто, осталось выскочить за дверь.

– Нет. Она сказала, то мы должны остаться, – отрицательно покачал головой Волосов. – Если что Леля сама может справиться, к тому же Щур рядом.

– Ты ведь знаешь, что еще рано.

– С ними Мария, – посмотрел из-под бровей старик.

Родов опустился на маленькую скамеечку подле двери, и отер вспотевший лоб.

– Если так, – наконец вымолвил он и начал снимать пальто.

– Петр, я тоже волнуюсь за него, – на плечо легла рука, – но ты ведь понимаешь, что это его дорога, которую он должен пройти.

– Власий, я все понимаю. Я понимаю это каждый раз…

– И каждый раз ты волнуешься, словно в первый, – закончил за него старый друг. – Я тоже беспокоюсь. ОН давно не появлялся, пора бы уже.

– Пятьсот лет прошло.

– Для них это много, – вздохнул Волосов, присаживаясь рядом. – Да и для нас тоже, – негромко добавил он.

Родов запрокинул голову, медленно втянул воздух через нос и… закатил глаза, пока не остался только белок.

Он дышал глубоко, шумно втягивая и выдыхая кислород. Тело мелко подрагивало, а руки, лежащие на коленях, начали чертить на брюках какие-то символы. Воздух в квартире уплотнился до состояния киселя, свет начал быстро мигать, стены пошли трещинами, что поползли вверх, на потолок. Доктор приподнялся над скамейкой, тело буквально ходило из стороны в сторону – так его начало трясти. Пальцы все быстрее чертили древние знаки, но теперь в воздухе, где они появлялись черным дымом, что сразу, же таял. Раздался треск и потолок рухнул, обнажая голубое небо, которое тут же заволокли черные тучи и яркие молнии разрезали его на куски.

– Все хорошо, – выдохнул Родов. – Они возвращаются, – сообщил он, на секунду закрыв глаза и открыв их уже нормальными.

Петр Михайлович отер выступившую испарину и посмотрел на Власия.

– Спасибо. Извини, что приходиться тебя просить об этом, когда Баюна нет.

– Ничего… Нормально. Я сам за Лелю беспокоюсь.

Доктор посмотрел на целую квартиру, которая нисколько не изменилась, пока он был в трансе. На чуть дрожащие от напряжения пальцы, которые пришлось сжать в кулак, чтобы немного успокоить. Заглядывать сквозь время дело очень сложное, особенно если пытаешься узнать будущее. Родов это умел, но пользовался такой возможностью крайне редко. Он бы никогда это не делал, если бы испытывал, хоть десятую часть той боли, что сопровождает эту способность. Гамаюн-птица легче проникает во время, поэтому Власий пользовался ее услугами, но вчера Баюн улетел и когда он вернется неизвестно. А тут еще этот нервный звонок.

– Выпей, – принес Волосов с кухни чашку настоя.

– Спасибо.

Черная как смола жидкость освежала и придавала сил, стоило только ее выпить, ведь вкус у нее как у свежесобранной смолы.

– Я пойду к себе, надо Лелю встретить и Ладу успокоить.

Родов открыл дверь и первое, что увидел ошарашенное лицо.

Илья все никак не мог отделаться от картинки, что он увидел. Когда встревоженная Леля позвала его, он ринулся к ним и на очень долгую секунду увидел… или все же показалось?

Вместо Лели стояла какая-то девчонка лет восемнадцати: на голове венок из полевых цветов, золотистые волосы рассыпаны по плечам и опускаются к поясу, в руках она держит ромашку, и одета с легкое светло-зеленое платье, что для этой погоды явно не подходит, к тому же учитывая, что девушка стояла босиком. На месте Маруси находилась высокая женщина лет тридцати, с распущенными черными волосами, что сливались со столь же черной одеждой, на губах играла еле заметная улыбка, а вот глаза были холодны, как космос и такие же глубокие. И что-то в этих двух особах было схожим, словно они сестры. Слава Богу, на месте Щура был сам Щур, что внимательно следил за хозяином, пока рука женщина гладила его по мохнатой голове.

Все видение продолжалось не больше секунды-двух. Юноша пару раз мотнул головой, и изображение встало на свое место: Леля, Маруся, Щур – такие как он, привык их видеть.

И вот теперь Илья не может понять: было ли это в действительности, или вчерашнее падение пустило более крепкие корни в него и сейчас дает о себе знать галлюцинациями? Девочка с собакой шли в двух шагах впереди, уже не рискуя далеко уходить, а Леля крепко держала его за руку, боясь отпустить, и иногда прикладывая платок к порезам на щеке.

Бомжу удалось его задеть, и когти оставили небольшие следы, которые чуть пощипывали. Других серьезных трав не было, больше всего пострадала куртка, которую, к сожалению, пришлось выкинуть: что в ней, что без нее – все одно холодно.

Он искоса поглядывал на девушку, пытаясь разрешить неожиданный ребус видений, но перед ним была все та, же Леля: красивая, умная, желанная, любящая – ангел для него.

– Я пойду, – тихо шепнула девушка на ухо. – Проснись, принц.

– Извини, залюбовался, – очнулся Илья от размышлений. – Что, уже пришли?

– Да, – улыбнулась Леля. – Я сама поднимусь, не волнуйся. Лучше Марусю отведи, – кивнула она на малышку, что повисла на собаке и откровенно зевала.

– Ты как?

– Иля, все нормально… Иди, – повернула она парня спиной и хлопнула по попе.

– Я тебе завтра позвоню, – оглянулся Волосов. – Пошли, – взял он ребенка на руки. – Тебе уже спать пора.

– Угу, – раздалось сонно.

– Щур, – негромко позвал юноша и пес, мотнув головой, последовал за ним.

Кира Кирилловна отрывалась. В прямом смысле этого слова: Марька ушла гулять с этой псиной и парнем, так что можно себе позволить. Жаль, конечно, было выбрасывать кашу – еле рука поднялась, – а все этот звонок, будь он неладен. И нужно было этому уродцу так яростно звонить.

– Кретин, – выругалась старушка, выливая кашу.

Полчаса спустя, вода вновь закипела и теперь Кирилловна осторожно, медленно и со вкусом высыпала»«Геркулес»» с… любовью я бы даже сказал, помешивая его ложкой и вдыхая аромат.

Масло, много сахара и немного соли – так она любила, есть кашу. Скоро начнется ее любимый сериал, и она почти к нему готова. Осталось только налить:

– Вот она, – Кира Кирилловна достала бутыль, что была спрятана на антресолях, за старыми тряпками и бумагами – чтобы Марька не нашла. Граненый стакан наполнился зеленой пахучей жидкостью. – Готово, – чуть ли не пропела старушка, усаживаясь перед телевизором.

«Ящик» включен на нужной программе, ложка пошла на взлет, во второй руке своей минуты ждет стакан, можно… Вдруг резко зазвенел телефон. Так резко и неожиданно, что Кирилловна пролила немного жидкости – теперь придется срочно выводить, Марусе не очень нравится то, что бабушка пьет.

– Уроды, кретины, придурки. Зачем вас только родили? – ругалась она, подходя к телефону. – Да! – что есть мочи крикнула, надеясь этим ошарашить звонящего.

– Не ори, – спокойно ответили на том конце.

– Кто это? – уже менее громко поинтересовалась Кира.

– Это не так важно. Меня больше интересует кто ты? – голос был спокоен, безэмоционален, однотонен.

– Тебе чего надо урод? – взорвалась старуха. – Я тут, понимаешь, занята, а ты меня отвлекаешь от важных дел.

– Опять кашу свою жрешь, да винцом болотным балуешься, – это не вопрос, собеседник точно знал, что она сейчас делала.

– Откуда… знаешь? – сглотнула Кира Кирилловна.

– Знаю, – просто ответил голос. – Я много чего знаю.

– Подглядываешь, гад, – вдруг осенило старушку. – Ты где, гаденыш, где твои камеры, а? – не смотря на возраст, она была несколько продвинутой в техническом смысле – так что микроволновка и тостер ее не пугали, в отличие от ее подруг.

– Мне не нужны камеры, я и так все вижу.

– Ну, тогда смотри, – Кирилловна демонстративно отняла трубку от уха и громко положила на телефон. – Выкуси, урод.

Она была довольно собой. Была довольна, даже когда телефон надрывался несколько минут, пытаясь докричаться до нее.

– Что, не нравиться? – наконец смилостивилась она, вновь беря телефон.

– Еще раз так сделаешь, – раздалось на том конце провода, и трубка вдруг превратилась в когтистую лапу, что схватила старушку за горло и сжало. Да так, что Кира испугалась. И не, потому что не могла дышать, она умеет обходиться без воздуха несколько часов, ее напугало само происшествие и голос, что вдруг обрел жесткие нотки. – Ты ведь не хочешь умереть раньше времени, кикимора?

– Нет, – прохрипела она.

– Вот и хорошо, – хватка мгновенно ослабла и в руках вновь была обычная телефона трубка. Первым желанием было отшвырнуть ее, но… – Даже не думай, – словно разгадав ее намеренья, раздался приказ. – Не в твоих интересах, – краткое, но очень емкое пояснение.

– Что тебе надо?

– Мне? – голос столь удивленный, словно это не он ей звонит, а она ему. – Мне – ничего. А вот тебе я бы мог помочь.

– Я ничего не хочу, – тут же выпалила Кира Кирилловна.

– Ты в этом уверена?

– Да.

– Как насчет Марии?

– Не впутывай мою внучку, – вновь разозлилась старуха.

– Ты так и не поняла, КТО с тобой разговаривает.

В голове кольнуло, и Кира спала с лица, да так, что ее можно было спутать со штукатуркой.

– Что… нужно? – страх звучал в ее голосе.

– Не мне – тебе, – напомнил голос. – Я хочу избавить тебя от обузы, которую ты несешь все это время.

Родов открыл дверь и первое, что увидел ошарашенное лицо Киры Кирилловны. Лицо белое-белое, губы мелко подрагивают, а в глазах такой испуг. Она маленькими шажками вошла в квартиру. Правда, для этого пришлось обойти озадаченного увиденным врача.

– Власий, – тихо позвала она, потому что боялась говорить громко. Однако и этого было достаточно, чтобы из кабинета вышел Волосов.

– А, это ты, – увидел он соседку. – Что надо?

– Он… Он… хочет забрать ее, – голос тихий и испуганный.

– Кто и кого? – Волосов-старший, так же как и младший недолюбливал крикливую старуху, и лишний раз вступать с ней в полемику не собирался.

– Он, – произнесла она таким тоном, что даже Власий понял – дело плохо.

– Так, а теперь подробно, – провел он старушку в кухню и усаживая ее на стул. – Петр Михайлович, присаживайся, – кивнул он Родову.

– Пару часов назад прозвенел телефон и Он сказал, что хочет избавить меня от обузы, которую я долго несу.

Власий внимательно посмотрел на друга, но тот тоже был в недоумении.

– Что он имел виду? – попробовал уточнить доктор.

– Он знает, кто я, – выдохнула Кира.

– Все знают кто ты, – дед был немного раздражен.

– Он знает про Марию.

Вот это уже было гораздо серьезнее. Настолько, что Родов в который раз за этот день вытер выступившую испарину, а Власий последовал его примеру.

– Что он хочет?

– Я же говорила – избавить меня от обузы, – похоже, Кирилловна начала приходить в себя, проявляя сварливость характера.

– Он не сказал, что это?

– Нет, – но голос звучит обреченный.

– Что-то еще он сказал?

– Ничего. Просто сказал и положил трубку.

– А чего сразу не пришла? – спросил Родов. – Чего тянула.

– Тянула?.. Я бы на тебя посмотрела, если бы Он позвонил тебе и сказал такое, – недовольно проворчала в ответ Кирилловна. – Ты думаешь, легко такое принять?

– Ну, ты ведь в какой-то степени ему принадлежишь, – напомнил Власий.

– Иди ты со своей степенью, знаешь куда. Я к вам за помощью пришла, а вы… Даже не хотите помочь бедной старушке, – пару раз всхлипнула Кира Кирилловна. – Внучку на кого оставлю, если со мной что случится?

– Хватит из себя строить, – строго оборвал лживый плач Родов.

Мало что могло его вывести из равновесия, тем более такой плач. А вот то, что могло, стало происходить слишком часто. Он посмотрел на потемневшего Власия. Тот сидел задумчивый, поглаживая бороду и о чем-то разговаривая сам с собой, губы неслышно двигались.

– Я за Марьку беспокоюсь, – уязвлено пробурчала старушка. – Останется ведь сиротой.

– Не останется, – негромко произнес Волосов. – Почему именно сейчас, он решился? – вопросительный взгляд на собеседников.

– Не знаю, – тут же ответила Кира, наливая вторую чашку чая.

– ЕГО не было пятьсот лет, и вот теперь у нас есть все шансы на появление. И вдруг звонит Он… Можно предположить, что это связано между собой, – высказал предположение Петр Михайлович.

– Вероятнее всего, – согласился Власий Петрович.

– И что нам делать? – проявила Кира заинтересованность.

– НАМ – ничего. Мы сами разберемся, – холодно посмотрел Родов на старуху.

– Между прочим, Он мне позвонил, – начала показывать Кирилловна гонор. – Если бы я к вам не пришла, то вы бы и ничего не знали.

– Если бы ты к нам не пришла, – сурово произнес дед, – то сама бы и разбиралась с этой проблемой.

– Не забывай, кто ты, – посмотрел на нее Родов.

Посмотрел так, что она мгновенно растеряла весь свой гонор и сжалась на стуле.

– Иди пока. Но если Он еще раз позвонить. Я хочу знать об этом не через два часа, а сразу, – кивком отослал испуганную старушку Власий. – Что думаешь? – посмотрел Волосов на Петра.

– Странно это все… Если ее хозяин захотел навредить нам, причем тут Мария и эта кикимора?

– Не знаю.

Звонок в дверь отвлек их от размышлений.

– Сейчас придем, в кроватку ляжешь, – Илья быстро донес полусонную Марусю до дома. Да что такое пройти пять корпусов, что разделяли его дом и Лелин? Девочка хлопала глазками, удобно устроившись у него на руках. Сзади чуть слышно шел Щур, внимательно осматриваясь по сторонам – хватит на сегодня сюрпризов.

Лифт скрипнул несмазанным механизмом и чуть подпрыгнул, останавливаясь на нужном этаже. С трудом – чтобы не беспокоить ребенка – Волосов все же нащупал звонок и пару раз позвонил. Дверь, как это ни странно, почти сразу открылась и на него – удивительно – никто не закричал. Только осторожно выглянула бабуля, словно боялась, что он пришел не один. Увидев внучку она, буквально вырвала ее у него из рук и, буркнув что-то похожее на»«спасибо»», захлопнула дверь.

– Повезло, – выдохнул Иля. Он уже приготовил защитную речь на вопрос»«почему так поздно?»» – обошлось. Даже как-то странно. – Пошли, Щур, дедушка уже наверняка волнуется.

Власия он нашел в кабинете, тот работал с какими-то документами. На столе куча бумаг, толстые фолианты, анатомические схемы, в некоторых местах обведенные фломастером.

– А, Илейка, – улыбнулся старик внуку. – Уже пришел? Я тут за работой засиделся, – он как бы извиняясь, указал на беспорядок на столе. – Как погуляли?

– Да, вроде ничего, – уклончиво ответил Илья. – Хотя…

Власий посмотрел на юношу из-под бровей, рассматривая в это время очередную анатомию.

– Какой-то бомж пытался напасть на Марусю, но, спасибо, Щур помог.

– Это он тебя так?

– Да, – притронулся Илья к порезам.

– Ничего, до свадьбы заживет. Твои девушки как?

– Леля – хорошо, да и Маруся особо не испугалась… Слушай, бабушка у нее сегодня какая-то странная.

– Почему?

– Да выглянула в коридор так, словно я с бомбой пришел, а не с ее внучкой. Потом вырвала из рук Марусю и тут же дверью хлопнула, даже не обругала и не накричала, представляешь?

– Бывают дни, когда даже самый плохой человек становится хорошим.

– Да, конечно, – несколько обескуражено произнес юноша. – Все равно странно. Ладно, дед, я к себе.

– Хорошо. Если захочешь, есть, – Власий многозначительно посмотрел на внука, – то ужин на плите.

– Власий Петрович, – укоризненный взгляд.

– Понял, – улыбнулся старик. – Беги, Илейка… О, а вот и герой дня пришел.

В кабинет вошел пес, осмотрелся и улегся рядом с креслом, положив голову на лапы.

– Спасибо, Щур, – выходя, потрепал по мохнатой голове Кавказа Илья. – Спокойно ночи, дед.

– Покойной, покойной… Ну, Щур… рассказывай, – обратился Власий к собаке, когда за внуком закрылась дверь.

– 9 —

Машина проехала по грунтовой дороге еще с километр, когда фары выхватили впереди металлический забор. Брелок мигнул красным и, с легким скрежетом, преграда ушла в сторону. Подъездная дорожка привела машину к двухэтажному особняку. Сейчас он был темен и глух, зазывая только впалыми окнами, провалившимся крыльцом, покосившейся дверь, что висела на одной петле. Внутри он бы вас позвал частично снятым полом, наполовину рухнувшей лестнице – на второй этаж уже не подняться, – разобранным камином, двумя стульями, мотком веревки, тремя толстыми свечами в небольших подсвечниках и магнитофоном.

Он вытащил ее с переднего сиденья: неудобно, конечно, но другого способа доставить ее в дом не было.

– Фирменная, рыбонька, – даже облизнулся он, разглядывая безвольно повисшее тело на руках. В раскрытом полушубке тело казалось белоснежным и столь привлекательным, что он не удержался и поцеловал полушария груди. – Фирменная, – улыбнулся, внося Радану в дом.

Злыдни сидели подле костра. Обложенный камнем огонь трещал, выпуская в морозный воздух снопы искр. Тут главное следить, чтобы лес не пострадал, иначе пострадают злыдни – лесной царь суров на расправу. Сидение перед костром не была необходимостью, скорее дань прошлому, когда вот также они садились в круг и делили добычу. Греться было не обязательно тому, кто даже в лютый мороз чувствует себя превосходно.

– Брыс, твоя очередь, – Вол указал пальцем на отморозка, что сидел напротив него.

– Пустовато сегодня, шеф, – на поднос легла пара тощих кошельков.

Да, действительно, на поднос – тоже традиция. Когда-то Вол его украл у местного помещика, за что чуть был не пойман. Поднос был серебряным, с окантовкой из мелких драгоценных камней… Которых в нем уже не было – продали или обменяли, – а вот сам поднос остался, как некий символ власти.

– Негру, а у тебя?

– Тоже пустовато, – ответил злыдень. Он получил свое прозвище за то, что был темнее своих собратьев – отец был арапом.

Кошелек и пара колец – мелко. Пес, Коготь, Вод и Мрак тоже ничем особым не порадовали. Все же дело у отморозков носит сезонный характер. Самое лакомое время – с весны и до начала осени. Вот зимой и глубокой осенью – как сейчас – дела идут хуже. Народ уже не так рьяно рвется погулять по лесу, подышать свежим воздухом. Клиентура мельчает прямо пропорционально световому дню. Жесть, Ирод и Толстяк все еще на деле и хотя на улице уже ночь, но вдруг попадется зазевавшийся клиент.

База злыдней располагалась в нескольких километрах от аллеи, на которой они так любили орудовать. Да, далеко, но и безопасней: Леший сюда редко заглядывает, человеческая милиция их здесь искать не будет… по крайне мере сразу. Так называемая база или»«хата»» попросту, представляла собой полуразвалившейся дом в заброшенном садовом хозяйстве. Одноэтажное здание, с тремя уцелевшими стенами упиралось прямо в лес – осторожнее с огнем: окна заколочены, потолок закопчен, а пол кое-где уже проваливается. Из того на чем можно сидеть только небольшой столик на колесиках и большая стопка газет. Столик, между прочим, был куплен. Да-да, не удивляйтесь. Злыдням для того и нужны деньги, чтобы покупать то, что они не могут украсть. Едой и кровом их обеспечивал лес, а вот все остальное приходилось доставать более честным способом. На подвижном столике Вол – эстет недоученный – держал еду. Да и еще раз – да, даже в чертополохе есть что-то прекрасное, но в меру.

В этом хозяйстве были и другие дома, со всеми четырьмя стенами и даже внутри более целыми и удобными. Однако эта хата была выбрана специально – очень близко к лесу. Стоит руку протянуть, и ты уже во власти зелени, а уж если приходиться убегать, то это совсем не заменимая стоянка.

В конце круга главарь выложил на поднос несколько мятых банкнот, тонкое серебряное кольцо, пару золотых сережек – все.

– Не густо, – посмотрели злыдни на сегодняшний улов.

– Бывало и хуже, – высказался Брыс.

– Бывало, – согласился Пес.

– Надеюсь, пацаны принесут что-нибудь существенное, – вздохнул Вод, поворачивая шампура.

– А вот, кажется и они, – прислушался Негру к приближающимся шагам.

Злыдни очень хорошо слышали и умели читать звук шагов, поэтому их так сложно было поймать. Ну и потом не особо половишь того, кто в лесу ориентируется как ты у себя дома.

– Их четверо, – недоуменно посмотрел Мрак на главаря.

– Гостя ведут, – предположил Вод. – Не хорошо это.

– Мрак, Негру, Брыс, Пес, Коготь в засаду, – быстро скомандовал Вол.

Отморозки растворились в лесу, словно их никогда тут не было. Главарь с»«поваром»» остались на месте. Не все так просто в этом мире стало за последние лет сто, и Вол это понимал. Его ребята могут привести гостя только в двух случаях: гость ценен, либо их пасут. Вот как раз второго-то шеф и остерегался, поэтому и послал пятерку парней в засаду: если что, будет очень неприятный сюрприз.

Пару минут спустя в дверь постучали условным стуком – тот, кто лез прямо в дом, получал по голове. Бывало, что и не вставал больше. Вол отослал кивком Вода. Тот сплюнул в костер и быстро подошел к двери, распахнув ее настежь.

– Чего такой нервный, бабу голую увидел? – раздался насмешливый голос Ирода.

– Свои, шеф, – бросил через плечо Вод и только потом отошел.

– Отбой, – при этих словах к костру вернулись остальные злыдни, что сидели в засаде.

– Гостя привели?

– Ага. Представляешь, Вол, сам к нам просился. Ну мы не стали отказывать, тем более что предложение заманчивое. Толстяк, Жесть, покажите клиента, – ухмыльнулся Ирод.

Двое злыдней ввели в комнату гостя: небольшой рост, разорванная одежда и набухающим фингал под глазом. Злыдни разом ощетинились.

– Ты чё делаешь, козел?.. Отпусти меня, – пыталась вырваться из веревок Радана.

Она очнулась минут пять назад в каком-то заброшенном доме. Клиент – урод – вначале был таким вежливым и услужливым, но стоило отъехать на пару километров, мигом стал сукой и последнее, что она помнит сильный удар в челюсть. И вот теперь она привязана к стулу, абсолютно голая, а на улице, между прочим, ноябрь месяц. Спасибо, этот придурок догадался разжечь костер, а то бы она совсем околела.

Клиент все это время стоял к ней спиной и что-то делал за небольшим столиком. А Радана почти голос сорвала, пытаясь докричаться до него.

– Слушай, если это твои перверсии, то давай в другой раз. Я даже деньги верну, – попыталась она еще раз более спокойным голосом. Тем более что: во-первых, с ней подобное уже случалось – ну нравиться некоторым игры; а, во-вторых, клиент был голым.

– Я заплатил за ночь, рыбонька, – наконец ответил он.

– Если со мной что-то случится, хозяин тебя найдет и шкуру живьем спустит.

– Не найдет.

– Все видели, как я садилась к тебе в машину, и если я не вернусь утром, тебе кишки выпустят!

– Я заплатил за всю ночь, рыбонька, – голос ровный и спокойный. – Так что через пару часов после рассвета тебя найдут.

– Хозяин тебя отыщет, – зло прошипела Радана, веревки больно впились в нежную кожу.

– Меня никто не найдет… – клиент повернулся к голой проститутке, – рыбонька.

В эту ночь Илья спал плохо. Сначала ворочался до половины второго, потом ему стало душно, и он открыл окно, потом холодно – пришлось вновь вставать и закрывать. Когда он, наконец, забылся сном, то какая-то чепуха поселилась в голове.

Его окружал лес: высокие деревья подпирают свод неба, утыкаясь в него острыми верхушками; необъятные стволы растут прямо из земли, уходя своими корнями глубоко под землю; листья столь огромны, что ими можно укрываться как одеялом. Но угнетало не то, что здесь Илья чувствовал себя маленьким… нет, даже микроскопическим, а то, что в воздухе висела звенящая тишина. Столь непроглядная, что стук собственного сердца казался взрывом ядерной бомбы, а дыхание – ураганом, который вот-вот унесет его.

Он чувствовал, что в лесу было что-то большое, сильное, но… не страшное. Казалось, что лес – одно живое существо.

– Здравствуй, – вдруг зашелестели листья.

– Здравствуй, – пронесся ветер.

– Здравствуй, – раздался голос над ухом и Илья, вздрогнув, обернулся.

Перед ним стоял дядя Митя, только странный какой-то: одет в звериные шкуры, словно какой-то неандерталец; черные волосы опускаются ниже плеч; глаза чуть на выкате; но самое странное – зеленая борода. Темно-зеленого цвета с застрявшими в ней веточками и листочками. На плече лесника сидел нахохлившийся черный ворон, и одним глазом рассматривал Илью.

– Дядя Митя, – недоверчиво переспросил Волосов.

– Здравствуй, – вновь произнес лесник, с улыбкой поглядывая на юношу. – Давай я покажу тебе царство.

– Ладно. – Хоть Иля и доверял Дмитрию Ивановичу, но странный внешний вид, да и крупная птица на плече, что так недобро смотрит, заставляло его быть осторожным.

Лесник пошел прямо на ближайшие деревья, которые к удивлению разошлись в сторону, стоило только к ним подойти. Трава разбегалась, открывая широкую тропу по которой неспешным шагом удалялся дядя Митя. Илья бросился следом, потому что испугался, что деревья вновь сомкнуться.

Они шли недолго. Лес вокруг жил: птицы, звери, насекомые, кусты, деревья, даже трава: пели, рычали, шумели, шелестели и замирали, стоило только леснику пройти рядом. Наконец впереди, образовался просвет. Яркое солнце бросилось в глаза так внезапно, что их пришлось зажмурить. А когда он вновь смог видеть, то обнаружил, что стоят они на большой поляне, настолько широкой, что лес еле-еле угадывался на горизонте, темной стеной.

– Где мы?

– Это только небольшая часть царства, но для меня одна из самых прекрасных, – любовно вздохнул лесник.

– Красиво, – согласился Илья.

Поляна, хотя это скорее было огромное поле, было густо усеяно изумрудной травой, таким разнообразием цветов, что пестрило в глазах, а в центре высились каменные столбы такие большие, что даже на таком расстоянии – а до них километра два – они были прекрасно видны невооруженным глазом.

– Небесные врата, – проследил за взглядом Волосова дядя Митя. – Считается, что вошедший в них, Взойдет на Небесный трон.

Илейка только недоверчиво посмотрел на него. Это конечно сон и здесь возможно все… даже вот так подпрыгнуть… Хм, не получилось – неправильный сон. Все же зачем так заливать? Этот, пусть и громадный, Стоунхендж больше подойдет для какого-нибудь сна про рыцарей, но здесь он только портит картину.

– Вот и они, – обратил внимание юноши лесник на быстро приближающихся людей.

– Вы, охренели?! – набросился Вол на Толстяка и Жесть. – Какого черта он тут делает?

– Э, шеф, он дело предлагал, – растерялся Ирод. Он ожидал подобную реакцию, но не такую сильную.

– Выкинуть этот мусор отсюда. Быстро!

– Да ты хоть выслушай его, – попытался успокоить злыдень главаря.

– Ты не понял, Ирод? – Вол повалил отморозка на пол, схватив за грудки. – Ты знаешь закон.

– Знаю, – Ирод был ошарашен.

– Что он говорит?.. Что, злыдень Ирод, он говорит?

– «Каждый злыдень обязан истреблять татя посягнувшего на его земли» – так закон гласит, – прохрипел отморозок.

– Так почему он до сих пор жив? – Вол нанес несколько ударов кулаком.

– Шеф, эта мразь дело предлагает, – попробовал вступиться за товарища Толстяк.

Вол ненавидяще посмотрел на злыдня и прорычал:

– Тоже хочешь?

– Нет, – довольно спокойно ответил отморозок.

«Толстяком» его прозвали, потому что он был тяжелее остальных товарищей. Нет, он не был толстым, как это принято – просто на фоне остальных, худощавых злыдней, он выделялся некой крупностью. За что и получил такое прозвище. А еще он был самым сильным из их команды, так, что даже Вол порой остерегался связываться с ним. Вот и сейчас главарь только зыркнул по сторонам, ища поддержки, но остальные молчали.

– И что он предлагает? – поднялся он с груди Ирода, тот облегченно вздохнул.

– Ты, помнишь парня летом?

– Какого еще парня? – недоуменно посмотрел Вол на татя. – О чем ты базаришь, мразь?

Но глаза. Глаза не только видят, но и выдают. Злыдень сразу понял, о ком идет речью – такое не забывается. Он никогда не испытывал подобный страх, даже когда Леший за допущенную провинность гонял по всему лесу, ему не было так страшно, как тогда.

– Вижу, ты понял о ком идет речь, – позволил себе усмехнуться Рог.

Да, тать настолько обезумел от желания осуществить месть, что решился попросить о помощи злыдней. Он понимал, что дело это очень опасное. Древняя вражда между ними не дает ему малейшего шанса, если только… Если только он быстрее не сумеет заинтересовать отморозков.

– Э, о чем базар? – возмутился с пола Ирод. – Ты говорил, что знаешь, как бабки по-быстрому срубить.

– Я обманул, – признался тать.

– Ах ты, козел! – взвился злыдень. – Да я тебя на дереве распну, как Леший канарейку.

Небольшое отступление. Ирод не употребил какую-то метафору в своей яркой фразе. Такой случай в действительности произошел. Дело было лет двести назад, когда на месте нынешнего города стояло большое поместье. Так вот хозяйка этого имения любила певчих птиц: ну а в тогдашней России из певчих были только ворона, да кукушка. И вот из-за границы, транзитом через Москву были выписано несколько кенаров и канареек – чудо-птицы, что не только радовали глаз, но и слух.