Текст книги "Рассказы из правого ботинка (сборник)"

Гигантский боевой робот

По воскресеньям в научно-исследовательском институте «Пандора» довольно тихо. Даже в секретном правительственном учреждении сложно обойтись без выходных.

Хотя эксперименты в свое время проводились.

Эдуард Степанович шагал по белоснежному, пахнущему хлоркой коридору, что-то негромко говоря в микрофон, торчащий на верхней губе жирной родинкой. Вторая точно такая же была прилеплена в ушной раковине – и сейчас из нее лился вкрадчивый голос, принадлежащий второму человеку в стране. Некоторые даже считают его первым – в конце концов, президенты регулярно меняются, а Старик по-прежнему на посту. Все давно сбились со счету, сколько лет он уже занимает должность… да и сколько лет ему самому, никто уже точно не уверен.

– Да, – коротко отвечал Эдуард Степанович. – Понял вас. Сделаем. Обеспечим. Проследим. Да.

Так он подошел к двери, на которой висела табличка «А. М. Гадюкин». На прошлой неделе ее обили превосходным дерматином орехового цвета – любо-дорого поглядеть.

Секретарша Милочка сегодня отсутствовала. Вместо нее за столом восседало нескладное создание, похожее на металлическое огородное пугало. Тонкие конечности-палки, такое же туловище, вместо головы коробка из стекловидного материала со светящимся экраном на ней. Перед диковинным созданием лежала шахматная доска – его безглазое лицо пристально смотрело на фигуры, а тонкие пальцы методично постукивали по столу.

– Доброе утро, Альберт, – кивнул Эдуард Степанович, разворачивая бутерброд с треской. – Профессор у себя?

– Конечно, – рассеянно ответил робот. – Занимается… не знаю чем. Мне все равно. Я занят. Я уже третий час не могу решить шахматную задачу.

Эдуард Степанович тоже посмотрел на доску. Не такая уж и сложная задача. Король ходит на f8, а дальше все очевидно. Однако разум Альберта, несмотря на искусственное происхождение, ничем не превосходит человеческий – и с шахматами у него упорно не складывается.

Профессор Гадюкин стоял перед грифельной доской, изучая написанные на ней уравнения. Когда в кабинет вошел Эдуард Степанович, Гадюкин с задумчивым видом рассуждал:

– Теперь будем сокращать… Так, это на хер, это на хер, и это тоже на хер отсюда… И что мы имеем в остатке?..

– Что это вы делаете, профессор? – с любопытством спросил особист.

– Разрабатываю новую теорию квантовой недостаточности.

– И как успехи?

– Фигня какая-то получается, батенька! – пожаловался Гадюкин.

– В таком случае, может быть, вас заинтересует новый правительственный заказ?

– Давайте-давайте, батенька, подкиньте мне интересную задачку! – потер руки Гадюкин.

Австралопитекоподобный Лелик принес Гадюкину и его гостю эвкалиптовый чай и неразборчиво что-то прорычал. Профессор подул в чашку, отхлебнул дымящуюся жидкость и с наслаждением зажмурился. Эдуард Степанович дожевал бутерброд и развернул следующий, с маслом и вареньем. Кроме того он включил эль-планшетку, растянув экран на добрых полметра.

– Взгляните на эти чертежи, профессор, – попросил он. – Что скажете?

– Это разрабатывали не мы, – сразу заявил Гадюкин, бросив короткий взгляд. – Я бы знал.

– Совершенно верно, это работа наших иностранных коллег.

– Америка?.. Япония?.. Гвинея-Бисау?..

– Это…

– Впрочем, не говорите, я уже понял, – перебил особиста Гадюкин. – Знакомый почерк. Ое, верно?

– Он принимал в этом участие, – уклончиво ответил Эдуард Степанович. – Эти чертежи мы получили… ну, сами догадываетесь, как мы их получили. Ни для кого не секрет, что наши отношения с… некоторыми державами в последнее время оставляют желать лучшего. Думать о худшем варианте не хочется, но готовыми к нему быть надо, согласны со мной? В частности, этот проект…

– Хотите, чтобы я построил такую штуку? – с полуслова догадался Гадюкин. – Не получится.

– У вас – и не получится? – удивился Эдуард Степанович.

– По этим чертежам – не получится. Хрень собачья это, а не чертежи.

– Хотите сказать, они неполные? – озадаченно нахмурился Эдуард Степанович.

– Хочу сказать, они идиотские, – насмешливо прищурился Гадюкин. – Одно из двух, батенька – либо вам втюхали липу, причем довольно грубую, либо наши иностранные коллеги жиденько сходили под себя. В любом случае действующую машину по этим чертежам собрать не удастся.

Эдуард Степанович посмотрел на экран внимательнее. Ничего особенного он там не увидел – чертежи как чертежи, на взгляд неспециалиста выглядят очень убедительно. Но ему не единожды доводилось убедиться, что Гадюкин слов на ветер не бросает.

– Впрочем, я могу спроектировать все сам, – добродушно улыбнулся Гадюкин. – Назовем это, скажем… проект «Атлант». Как вам?

– Название вполне подходящее, – согласился Эдуард Степанович. – Когда планируете начать, профессор?

– Спросите лучше, когда я планирую закончить… – задумчиво ответил Гадюкин. Он уже был поглощен мыслями.

Работы начались на следующий день. Гадюкин собрал команду и принялся бурно импровизировать. Половину времени он проводил в конструкторском бюро, половину – в сборочном цеху. И его произведение медленно, но верно увеличивалось в размерах.

– А зачем оно вообще такое нужно, Аристарх Митрофаныч? – поинтересовался как-то профессор Отрубянников.

– Это уж им в Кремле виднее, батенька, – рассеянно ответил Гадюкин. – Я так думаю, границы охранять будет. Или президентскую дачу. Мало ли мест, где может пригодиться гигантский боевой робот?

– К слову об этом – что вы думаете о инциденте в Зимбабве?

– Я далек от политической суеты, батенька. Что там у них случилось? Разворовали правительственный банановый фонд?.. Застукали президента за поеданием практикантки?.. Министр финансов наступил на хвост спикеру?..

– А вы что, в самом деле не слышали, Аристарх Митрофаныч? – удивился Отрубянников.

– А?.. Что?.. Вы что-то сказали, батенька?.. – откликнулся откуда-то издалека Гадюкин.

Он уже не слушал.

На исходе четвертого месяца проект «Атлант» вошел в завершающую фазу. Профессор Гадюкин уже потирал руки, предвкушая грандиозный успех. С каждым днем гигантский боевой робот все ближе подходил к финалу.

На объект периодически приезжали высокопоставленные лица. Даже сам президент однажды навестил детище Гадюкина, милостиво кивнул и сделал важное лицо. Профессор предложил задавать вопросы – президент ненадолго задумался, а потом спросил, сколько времени.

– Десять минут второго, – любезно ответил Гадюкин. – Но вы более полезные вопросы задавайте, батенька. Про робота меня спрашивайте, про робота!

– Да-да, совершенно верно… – вальяжно пробасил президент. – Скажите, профессор, а почему ваш робот человекоподобен? Разве не удобнее было бы сделать машину на гусеничном ходу, с пушками… ну, вроде самоуправляемого танка?

– Наоборот, так гораздо удобнее! – оживился Гадюкин. – Лелик, датчики!

Ассистент сноровисто обмотал профессора какими-то проводами и реле. Гадюкин демонстративно вытянул руку в сторону – и гигантская, еще не законченная фигура робота в точности повторила жест.

– Видите, батенька? – потер руки Гадюкин – робот тоже потер громадные ладони. – Управление дистанционное. Я двигаю ногой – и робот точно так же двигает ногой. Я бью кулаком – и робот бьет кулаком. Водитель может находиться хоть за тридевять земель от места действия, а робот будет все повторять за ним. Реагирует мгновенно.

– А действовать самостоятельно он не может? – нахмурился президент.

– Очень даже может, батенька! Сейчас мы создаем для него интеллектуальную матрицу, которая позволит роботу действовать совершенно самостоятельно! Очень будет удобно: захотел – управляй роботом собственноручно, захотел – дай ему свободу действий! Как захотите, так и будет!

Президент снова милостиво кивнул и похлопал Гадюкина по плечу. Тот в ответ потыкал президента пальцем в живот.

Наконец наступил день сдачи проекта. Профессор Гадюкин стоял довольный, в своем лучшем выходном костюме и даже при галстуке. Его румяное лицо лучилось гордостью за свое творение.

Публики в сборочном цеху собралось немного. Никаких журналистов, не говоря уж о простых зеваках – только ответственные лица. Конструкторы робота, высшие военные чины, кое-кто из президентской администрации. Все смотрели на сорокаметровую металлическую фигуру, выглядящую карикатурным подобием человека.

– Броня крепка, и танки наши быстры… – промурлыкал лукаво щурящийся Гадюкин. – Что, батенька, можно начинать демонстрацию?

– Начинайте, профессор, – разрешил президент.

Гадюкин встал за пульт и с торжественным видом натянул обмотанные проводами перчатки. Профессор медленно поднял ногу – и гигантский боевой робот сошел со своей платформы.

– Он живой, он живой!.. – воодушевленно провозгласил Гадюкин. – Всегда хотел это сказать.

– Бур-га ар-га-гы, Ху-Га! – напомнил Лелик.

– А почему бы мне не сказать это еще раз? – пожал плечами Гадюкин.

Двигался гигантский боевой робот хорошо. Аккуратно переставлял ноги, поднимал и опускал руки, поворачивал голову, разглядывая все вокруг. Его круглые глаза светились желтым светом, точно огромные фонари.

– Мне это нравится! – воодушевленно произнес президент.

– Кстати, если не секрет – где вы планируете это использовать? – невзначай поинтересовался Гадюкин.

– Если робот хорошо себя покажет… – задумался президент. – Найдем применение, профессор, уж не сомневайтесь. Слышали вот – наши заграничные друзья пытались таких сделать, да не вышло…

– Не вышло? – цокнул языком Гадюкин.

– Да вот, такие дела. Не заработал он у них. А у нас зато теперь такие роботы будут… И не один, не два, а тысячи! У нас будут, а у них нет… Это открывает оч-чень интересные перспективы… – мечтательно прищурился президент.

– Тысячи, говорите? – хмыкнул Гадюкин. – Замечательно как.

– И не говорите. Кстати, мы будем продолжать демонстрацию?

– Да-да, конечно. Смотрите внимательно, теперь мы покажем… – начал Гадюкин.

Он осекся. Гигантский боевой робот неожиданно взмахнул рукой. Взмахнул резко, одним движением снося бетонную опору. Люди закричали, подались назад, на Гадюкине скрестились возмущенные взгляды.

– Что за дурацкие шутки, профессор?! – крикнул Эдуард Степанович.

Гадюкин неестественно улыбнулся. Он ничего не делал. Его творение действовало самостоятельно, никак не реагируя на сигналы с пульта управления.

Пытаясь понять, что происходит не так, Гадюкин раскрыл экран эль-планшетки и принялся разворачивать все новые окна. Он исступленно молотил по виртклаву, со скоростью света проверяя и перепроверяя программный код. Интуиция подсказывала ему, что ошибка закралась именно туда – в интеллектуальную матрицу.

Тем временем гигантская железяка словно приняла какое-то решение. Не обращая внимания на зрителей, она размашистыми шагами двинулась вперед – к бетонной стене. Промедлив какой-то миг, гигантский боевой робот отнес обе руки назад и со страшной силой выкинул их вперед.

Взметнулось белое облако, заставившее всех закашляться. А когда пыль осела, все увидели зияющий в стене пролом… и ничего больше.

Гигантский боевой робот ушел.

Эдуард Степанович покачал головой. Ему многое хотелось сказать о Гадюкине и его выкрутасах, но он сдержался. Сейчас куда важнее разобраться с проблемой, а не выяснять, кто виноват.

Хотя всем очевидно, что виноват Гадюкин. По его вине в НИИ «Пандора» уже не раз случались взрывы, пожары и нашествия хомяков. Теперь он добавил в свою коллекцию еще и взбунтовавшегося робота – ну что ж, со всяким случается.

Уже через несколько минут в воздух поднялся ЛТ-42. Огромный вертолет о девяти винтах быстро нагнал шагающего по дороге робота и завис у него над головой. Привлеченный шумом, робот посмотрел вверх и… подпрыгнул.

Пилот сдавленно матюгнулся, вытягивая штурвал до упора. Железный гигант взмахнул лапищей так, словно отбивал волейбольный мяч. Чуть-чуть выше – и вертолет получил бы удар, сравнимый с прямым попаданием ракеты.

Робот двигался в сторону городской черты. На шоссе уже началась кутерьма – встречные машины круто разворачивались и мчались обратно, спеша унести колеса от этой громадины. По счастью, робот пока что не обращал внимания на суету под ногами.

– Что вы собираетесь с этим делать, профессор? – поинтересовался Эдуард Степанович.

– Да ничего – просто подождем денька два, и у робота сядет аккумулятор.

– Денька два?.. Профессор, Москва не может ждать денька два.

– А что с ней станется-то? – пожал плечами Гадюкин. – Вооружения у робота никакого нет, боевые программы не установлены…

– Тогда что он сейчас делает? – перебил его Эдуард Степанович.

– Просто действует согласно стандартной интеллектуальной матрице. Базовые двигательные функции, поведение сообразно ситуации… представьте, что это просто гуляющий по столице провинциал. Турист.

– Турист сорока метров ростом?.. Не пойдет, профессор. Придумайте что-нибудь другое.

– А давайте запустим ракеты и взорвем его к едрене фене! – оживленно предложил Гадюкин.

– Профессор, мы не можем применять тяжелое оружие рядом с Москвой.

– Ошибаетесь, батенька, можем! Просто вы почему-то не хотите.

– Силовые методы применять нельзя, профессор. Неужели у вас нет какой-нибудь кнопки экстренного отключения или чего-нибудь в таком роде?

– Есть, конечно.

– Ну так нажмите ее!

– Первым делом нажал. Не работает она, батенька! – похвастался Гадюкин.

– И что же тогда делать?

– А что тут можно сделать? Ждать вы не хотите, ракеты запускать не хотите… на вас не угодишь!

А робот действительно вел себя подобно целеустремленному туристу. Он не буянил, ничего не ломал, а просто шагал себе по шоссе, вертел головой и разве что не жевал хот-дог. Его металлическое лицо, не имеющее ни носа, ни рта, каким-то образом ухитрялось выражать живой интерес. Кажется, роботу нравилось гулять по столице Российской Федерации.

Гадюкин разговаривал с кем-то по телефону. Эдуард Степанович тоже разговаривал – причем с восемью людьми одновременно. Да и разговор получался несколько односторонний – семь из восьми голосов хором орали на Эдуарда Степановича, требуя немедленно исправить ситуацию.

Но что он мог сделать?

Через десять минут робот пересек МКАД и пошел дальше. Профессор Гадюкин с интересом наблюдал за этим сверху. Пару лет назад он предлагал на рассмотрение проект «Троя» – непреодолимую крепостную стена вокруг всей Москвы. Даже гигантский боевой робот не сумел бы через нее перебраться. Однако правительство отнеслось к этой великолепной идее с прохладцей – ну и кто же им после этого виноват?

И вообще добрая половина гениальных задумок Гадюкина кладется под сукно из-за недальновидности тупых политиканов. Они отвергли его генетически улучшенных ядовитых пауков – а ведь те могли в считаные дни очистить Москву от тараканов, крыс, голубей, бродячих собак и нелегальных эмигрантов! Они отвергли крайне многообещающий проект «Антиахтунг» – президент, оказывается, все это время думал, что Гадюкин изобретает сверхмощный освежитель воздуха! Они отвергли даже эксперимент «Новолуние», хотя шанс взрыва составлял всего четыре процента!

Вот как можно продвигать науку, когда страной управляют идиоты?

Гигантский боевой робот продолжал идти. Двигался он неспешно, прогулочным шагом, но каждый его шаг покрывал метров двадцать, и скорость получалась сравнимая с быстро едущим автомобилем. Робот игнорировал пробки и светофоры, а потому уже через несколько минут впереди показалось Садовое кольцо.

Ничего особенно плохого робот не делал. Он не пытался что-либо ломать, ни на кого не нападал… нарочно. Тем не менее, каждый его шаг оставлял на мостовой заметный отпечаток, а многоэтажные здания ощутимо сотрясались. Провода, задетые громадными ручищами и ножищами, обвисали вареной лапшой, электрические столбы падали с жалобным стоном, то и дело хрустели раздавленные автомобили.

– Профессор, мы все-таки решили применить ракеты, – неохотно сообщил Эдуард Степанович. – Я только что получил «добро».

– Ага, засуетились они там у себя в Кремле! – радостно потер ладони Гадюкин. – Как увидели-то с балкончиков, кто к ним в гости топает, так сразу и ракеты разрешили, и президента в отставку отправили!

– Нет, президент по-прежнему на своей должности, – недоуменно возразил Эдуард Степанович.

– Жаль. Очень жаль. Ну что ж поделаешь, не все сразу. Давайте, батенька, стреляйте роботу аккурат в затылочек – у него там двигательный центр.

– Здесь мы этого делать не можем, – напомнил Эдуард Степанович. – Если ваше изобретение рухнет посреди улицы, будут большие неприятности.

– Какие еще неприятности? – поморщился Гадюкин.

– Он может разрушить близлежащие здания. Может обвалить мостовую и повредить систему коммуникаций. Под нами метро, между прочим. Я даже не говорю о проводах – их ваш робот и без того смахивает, как паутину.

– То есть его нужно отвести туда, где он может прилечь спокойно? – закончил Гадюкин. – Ладно, это я вам устрою. Майор Ефремов, вы готовы?

Все это время тихо сидевший в уголке Ефремов кивнул. Он молча встал и открыл люк. В кабину ворвался холодный ветер, все невольно поежились.

– Георгий Палыч, парашют-то наденьте! – вскинул брови Эдуард Степанович.

– К чертовой матери парашют, – коротко ответил Ефремов, шагая в пустоту.

Несколько секунд все молча следили за летящей к земле фигурой, а потом она исчезла из виду. Эдуард Степанович неодобрительно покосился на Гадюкина – ему не верилось, что даже проект «Титан» останется в живых после такого падения.

– Майор Ефремов, как вы себя чувствуете? Вы меня слышите? – тем временем повторял Гадюкин.

Ефремов прекрасно его слышал. Он уже несся параллельно шагающему по мостовой роботу. Сверхчеловек работал локтями, словно пневматическими поршнями. Пара жилистых ног мелькала так, что казалась одним размытым пятном.

– Задача понятна? – въедливо спросил Гадюкин, изложив ситуацию. – Действуйте, батенька.

– Принято, – коротко ответил Ефремов.

Он резко оттолкнулся пятками и помчался еще быстрее. Сверхчеловек совершил гигантский прыжок, одним усилием взметнув себя на высоту пятиэтажного дома. Он зацепился за колено робота-исполина и принялся карабкаться по нему с упорством взбирающегося по стволу муравья. Уже через несколько секунд он достиг поясной части и двинулся выше, еще выше – к огромной металлической голове.

Но тут робот замер. Замер и Ефремов, решив, что его засекли. Однако гигант по-прежнему не обращал на него внимания – он смотрел вниз, на истерично воющий автомобиль. В нем сработала сигнализация.

Робот раздумывал несколько мгновений, а затем неспешно наклонился и поднял машину тремя пальцами. Осторожно поднеся ее к уху, он издал рокочущий звук и оглушительно произнес:

– АЛЛО?

Эдуард Степанович пристально посмотрел на Гадюкина. Очень пристально, очень внимательно. Под этим взглядом профессор почувствовал себя чуточку неуютно и заерзал на сиденье.

– АЛЛО! – недоуменно говорил внизу робот. – АЛЛО, Я СЛУШАЮ!

Так и не дождавшись ответа, робот повел плечами и водрузил завывающий автомобиль на крышу ближайшего здания. Сделал он это очень мягко и аккуратно – так человек кладет на стол телефонную трубку.

– Профессор, вы сконструировали робота-дурачка? – тихо спросил Эдуард Степанович.

– А у вас на лацкане пятно от кетчупа, – сварливо ответил Гадюкин.

Эдуард Степанович послюнявил палец и начал оттирать пятно. Пятно не оттиралось, Гадюкин тихо злорадствовал.

Ефремов тем временем вскарабкался роботу на плечо. Стоя там, он окинул взором улицу, мгновенно зафиксировав каждую деталь, каждое движение. Отметил, что ко многим окнам приникли лица, зато тротуары напрочь вымерли, не говоря уж о мостовой.

Из вертолета за действиями сверхчеловека следили десятки глаз. Майор Ефремов – одно из лучших изобретений Гадюкина. Правда, повторять эксперимент профессор не спешил, а всех предложенных добровольцев забраковывал – мол, слабоват материал, не выдержит преобразования. Для такого эксперимента абы кто не годится, тут нужна совершенно уникальная особь…

Эдуард Степанович подозревал, что на самом деле Гадюкин просто не хочет создавать других сверхлюдей.

Ефремов тем временем прыткой ящерицей прополз по виску робота и оказался у того прямо на «переносице». Гигант остановился, с явным изумлением уставившись на человечка. В металлической голове что-то заскрежетало, заурчало – не слишком сложный интеллект робота пытался совладать с нестандартной задачей.

Через пару секунд огромная рука медленно пошла вверх, пальцы сложились щепотью – робот решил просто снять с лица это насекомое и кинуть на обочину. Пусть ползет в свой муравейник, или где оно там живет.

Но Ефремова подобное не устраивало. Зацепившись коленями за едва заметные углубления, он откинулся назад всем телом, снова качнулся вперед и с размаху шарахнул кулаками.

Прямо по огромному светящемуся глазу.

Робот вздрогнул. Он не получил повреждений и уж подавно не почувствовал боли, однако сам факт того, что его атакует столь микроскопическое существо – голыми руками, без всякого оружия… программа не предусматривала подобных ситуаций. Она вообще многого не предусматривала.

Тем не менее, решение робот искал недолго. Его интеллект моментально выстроил логическую цепочку:

Объект А совершил атаку.

Атака – признак агрессии.

Объект А проявляет агрессию.

Объект А враждебно настроен.

Объект А является врагом.

Всякий враг должен быть уничтожен.

Объект А должен быть уничтожен.

То, что его обозначили как «объект А», Ефремов не знал. Зато о намерениях робота догадаться было нетрудно. И Ефремов совершенно не собирался дожидаться, пока его размажут, как наглую муху – он резко оттолкнулся, кувыркнулся в воздухе и полетел вниз – прямо на мостовую, с высоты двенадцатиэтажного дома.

Не из одной груди в этот момент вырвался испуганный возглас. Крохотная человеческая фигурка летела к земле всего три секунды – и за этим полетом следили сотни глаз.

Впечатавшись пятками в асфальт, Ефремов замер, прислушиваясь к ощущениям к теле. Титановые кости выдержали падение, а подкожная сеть из дюрасплава избавила от внутренних повреждений. Падать с вертолета было неприятнее.

Но теперь надо уходить. Робот не отличается прыткостью и не успел поймать Ефремова на лету – однако он уже нагибается, чтобы схватить враждебный объект А. Хорошо еще, что никаким оружием его не оснастили.

Не тратя ни секунды, Ефремов взял низкий старт, обогнул металлическую ногу и с бешеной скоростью ринулся по улице. Он почти мгновенно разогнался до восьмидесяти… ста… ста двадцати километров в час!

Гигантский боевой робот забеспокоился. Он принял решение уничтожить объект А, однако тот почему-то отказывается сотрудничать. Вероятно, программа действий объекта А содержит требование любыми путями избегать уничтожения – и это вполне логично. В программе гигантского боевого робота такое требование тоже есть.

Но задача должна быть исполнена.

Робот развернулся и огромными шагами двинулся за улепетывающим человечком. Он рассудил, что раздавливание – весьма надежный способ уничтожения, а потому не пытался схватить Ефремова, ограничиваясь топотом громадных ножищ.

Ефремов бежал со всех ног, внимательно прислушиваясь к происходящему за спиной. В принципе, он мог мчаться и еще быстрее, но тогда преследователь отстанет. А Ефремов сейчас вел его за собой… правда, пока еще не знал, куда.

Сверху его действия координировал Гадюкин. Профессор одним глазом косил в окно, другим глядел на экран навигатора, время от времени покрикивая в микрофон:

– Не туда, там музей! Не туда, там собор! Не туда, там бабушка с коляской!

– А куда же мне его, профессор? – ровным голосом спросил Ефремов.

– Ведите прямо на Красную Площадь, батенька! В Кремль! – распорядился Гадюкин. – Сразу двух зайцев убьем!

– Отставить, – вмешался Эдуард Степанович. – Майор Ефремов, примите инструкции. Двигайтесь на северо-восток – повторяю, на северо-восток. Отведите объект за пределы городской черты.

Ефремов ускорил бег. Он плотно прижал локти к бокам и наклонился вперед, походя со стороны на невероятно быстрого страуса. За спиной оглушительно топотал гигантский боевой робот. Он успел немало навредить мостовой – ей обычно не идут на пользу прыжки кого-то, весящего пять тысяч тонн.

Безумная погоня продолжалась минут пятнадцать. А потом закончилась. Закончилась резко и весьма неприятно для гигантского боевого робота – ему в плечо угодила аэробаллистическая ракета.

Робот пошатнулся и накренился на бок, ужасно огорченный таким событием. Левая рука со скрежетом отвалилась и полетела вниз, сломав мирно растущий тополь и убив на месте ни в чем не повинного ежа.

Через несколько секунд еще одна ракета разнесла роботу голову. Металлический остов какое-то время стоял неподвижно, а потом начал медленно падать.

Больше он не поднялся.

Вечером Гадюкин имел долгий разговор с начальством. История с гигантским боевым роботом наделала много шуму – весь цивилизованный мир обсуждал московское происшествие. Президент не успевал отвечать на вопросы и выглядел мрачнее грозовой тучи. Он уже распорядился прекратить все работы, но его телефон все равно раскалялся от звонков.

Объяснив Гадюкину, кто он такой, кем была его мама и в каком месте ему лучше всего находиться, президент наконец устало спросил:

– Но я надеюсь, вы хотя бы поняли, где допустили ошибку, профессор?

– Конечно, понял! – ответил Гадюкин, воодушевленно сверкая глазками. – Моя ошибка была в том, что я не снабдил робота ядерным зарядом! Представляете, как бы он здорово шарахнул?!

Представив эту картину, президент явственно побледнел. Он еще несколько секунд разглядывал своего визави и хотел уже что-то сказать, но потом все же передумал и вышел молча.

Ему больше не хотелось никаких боевых роботов. Явно же бесперспективная штука.

За президентом, пообещав напоследок Гадюкину всех благ, из кабинета вышел директор НИИ «Пандора». За ним, окинув Гадюкина странным взглядом, последовал Эдуард Степанович.

Профессор остался в одиночестве. Он откинулся в мягком кресле, развернул эль-планшетку, включил микрофон и стал надиктовывать:

– Третье октября две тысячи сорок пятого года. Проект «Атлант», эксперимент один проявил себя самым позорным образом. В связи с многочисленными разрушениями проект законсервирован на неопределенный срок и в массовое производство теперь поступит едва ли. Конец записи.

Закрыв эль-планшетку, Гадюкин задумчиво улыбнулся и достал из кармана пульт дистанционного управления. В правом верхнем углу виднелась красная кнопка – одного нажатия ее было достаточно, чтобы гигантский боевой робот мгновенно отключился. За то время, что металлический исполин гулял по Москве, Гадюкин не убирал с этой кнопки пальца.

Но так и не нажал.