Текст книги "Выйду ночью в поле с конем"

Александр Алексеевич Шаганов
Выйду ночью в поле с конем

© Шаганов А.А., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пойте ради пресветлого праздника…

«Выйду ночью в поле с конем…»

Моему другу Илье Урилову

 
Выйду ночью в поле с конем,
Ночкой темной тихо пойдем.
Мы пойдем с конем по́ полю вдвоем,
Мы пойдем с конем по по́лю вдвоем.
 
 
Ночью в поле звезд благодать,
Боле никого не видать…
Только мы с конем по́ полю бредем,
Только мы с конем по по́лю бредем.
 
 
Сяду я верхом на коня —
Ты неси по полю меня!
По бескрайнему полю моему,
По́ полю бескрайнему, вольному.
 
 
Дай-ка я разок посмотрю,
Где рождает поле зарю.
Ай – брусничный свет, алый да рассвет,
Али есть то место, али его нет?
 
 
Полюшко мое, родники,
Дальних деревень огоньки,
Золотая рожь да кудрявый лен —
Я влюблен в тебя, Россия, влюблен.
 
 
Будет добрым год-хлебород.
Было всяко, всяко пройдет.
Пой, златая рожь, пой, кудрявый лен,
Пой о том, как я в Россию влюблен!
 

Владимирская Русь

 
Деревянные церкви Руси,
Перекошены древние стены.
Подойди и о многом спроси, —
В этих срубах есть сердце и вены.
 
 
Заколочено накрест окно,
Молчаливо, убого убранство.
Но зато старым стенам дано
Мерить душу с великим пространством.
 
 
Левитан оставался один,
Если кисть замирала в застое.
И тогда среди просто картин
Вдруг рождалось «Над Вечным покоем».
 
 
На холсте небольшая деталь —
С позабытой церквушки на круче
Открывается вечная даль!
Верить хочется – это не случай.
 
 
Старорусский народный обряд —
Неподкупная гордость и сила.
Век за веком теснятся подряд,
Нас Россия о многом простила.
 
 
Деревянные церкви Руси,
Перекошены древние стены.
Подойди и о многом спроси, —
В этих срубах есть сердце и вены.
 

«Тянет к людям простым…»

 
Тянет к людям простым,
Чистым, теплым, святым.
Неприметным на вид,
Что живут без обид.
 
 
Ро́стят малых детей,
Ждут хороших вестей,
Праздник любят, уют —
Верно, в общем, живут.
 
 
Встанут раньше зари —
Спят еще фонари,
Непогодам назло
Улыбнутся светло.
 
 
Чай из блюдца попьют,
Деток в школу сведут.
День недели длинней —
Нет людей тех сильней.
 
 
Тянет к людям простым
О себе рассказать,
Тянет к людям простым,
Чтоб хоть что-то понять!
 
 
Если дождичек – дождь,
А снежочек, так снег.
Тянет к мудрости рощ
И неспешности рек.
 

«Я в себе пока не разобрался…»

 
Я в себе пока не разобрался,
Оттого, наверно, вольно жить.
Где не надо – я перестарался,
С кем не надо – я спешил дружить.
 
 
Удаль часто поджидает усталь…
Усталь – это больше, чем устал.
Еду в Суздаль, колокольный Суздаль,
Чтоб прислушаться к его устам.
 
 
Важно крепко помнить в жизни место,
Где восходит из глубин твой род,
Ведь земля – не булочное тесто,
А толпа – далеко не народ.
 
 
На владимирских лихих просторах
Деревенька есть посредь ветров,
Только город и военный порох
Пощадили в ней лишь семь дворов.
 
 
Здесь, в Пигасово, мой дед родился,
Строил школу бревна к бревнам вгладь.
Где в войну отец не доучился,
Где других детей учила мать.
 
 
В дальний лес, окутанный восходом,
С братом я ходил чернику брать.
Перед нашим ягодным походом
Бабушка твердила: «Потерять
 
 
Очень можно тама-де друг дружку,
Я в газету заверну вам хлеб,
Дам бидон для Юры, Саше – кружку».
И крестила с Юркой нас вослед.
 
 
Вечером бездушный телевизор
Заменял с лихвой роскошный чай!
Я теплом его с тех пор пронизан,
Даже если холод и печаль.
 
 
В памяти безудержного детства —
Поле за гумном, где цвел овес,
Дальше – лес, а там уж по соседству
Суздаль. От деревни – десять верст.
 

«Окончен дождь, надеты кеды…»

 
Окончен дождь, надеты кеды,
Накинут сверху свитерок;
Дедулей выданы монеты,
«Спасибо!» – фьють и за порог.
 
 
Седлай скорее верный велик,
С разгона, с горки, с полпрыжка,
Билетик детский пять копеек,
Гони веселого дружка.
 
 
И выбирай поглубже лужи,
И брызгай шумно, как должно!
Поспеют яблоки и груши,
И мы поспеем на кино.
 
 
Крути смелей свои педали,
Скрипи, несмазанная цепь.
Мелькайте, елочные дали,
Раскинься, неба благолепь.
 

«Не отлучайте меня от футбола…»

 
Не отлучайте меня от футбола,
От последней великой игры!
От победного звонкого гола,
От зеленой поляны – сестры!
 
 
На стадионе осенние ветры
Гонят стаю усталых газет.
Не надеть мне футболку и гетры,
По весне не примерить уж, нет.
 
 
Не отлучайте, прошу, от надежды,
Гул трибун для меня не затих.
Только, юность футбольная, где ж ты?..
Самых честных трагедий моих.
 
 
Ах, если б все повторилось сначала —
И удар по мячу, и рывок, —
Вот бы сердце опять застучало!..
Но судья дал финальный свисток.
 

«Вечерами уже тепло…»

 
Вечерами уже тепло,
Прошвырнусь один вдоль обочин.
Мне всегда и во всем везло,
А сегодня везет не очень.
 
 
Вечерами светло уже —
Хороводит весна, хохочет.
Только муторно на душе,
Улыбаться она не хочет.
 
 
Растеплынь уже, растеплынь,
Ночь такая… Аж сердце сводит!
Говорю я себе: «Остынь,
Успокойся, брат, все проходит.
 
 
Успокойся, чего раскис, —
Прибежит она, повинится!»
Гениальнее всех актрис
Эта гордая баловница.
 

«Я давно не тот, что был вчера…»

 
Я давно не тот, что был вчера,
Тут другие спляшут и споют.
Девочки, гуляночки, златые вечера
Помнятся, да чтой-то не зовут.
 
 
Я давно не тот, не тот юнец,
Первый кольт – как первый поцелуй!
Девочки, гуляночки, винцо – ну, молодец,
Пой, братишка, пой, вовсю танцуй!
 
 
Я не тот веселый, баловной,
А ведь тоже бился, так же пил.
Скромная девчушечка была тому виной,
Думала – шучу, а я любил.
 

Скворешники

 
Мастерил по весне я скворешники,
Не скворешники ладил – дворцы.
Прилетайте, мои вы потешники,
Эх, скворцы вы мои, огольцы!
 
 
Я рубаночком радовал досочки
Все без устали по утрецам,
Чтобы были уютными гнездышки
Вашим деточкам, малым птенцам.
 
 
Будут песни гулять по окрестности,
Будут рощи вовсю зелены!
Пойте, пойте – не ради известности,
Ради матушки ранней весны.
 
 
Пойте ради пресветлого праздника
Безмятежную песню свою,
Песню вешнюю, песню сердешную…
Я вам тоже, скворцы, подпою.
 

Наташа

 
Над селом старинным, древним
С той сторонки, где восход,
Петушиным, красным гребнем
Тихо солнышко встает.
 
 
Сразу день прошел как надо,
Хоть слагай о том стихи!
По дворам большое стадо
Собирают пастухи.
 
 
Огород цветет, и даже
Завезли конфет в сельмаг.
Жалко только ты, Наташа,
Не приедешь все никак.
 

«Твой голос полон созвучий…»

 
Твой голос полон созвучий
Вечерней тихой зари.
А я такой невезучий,
Хоть слово мне подари.
 
 
Со мной бедовые вести,
А ты – доверчивый свет.
Я думал, вряд ли нам вместе
Встречать закат и рассвет.
 
 
Непутевый, я такой непутевый,
Половицей скрипнет милое крыльцо.
Как идет тебе наряд васильковый,
Все смотрел бы на твое лицо…
 
 
Открой резное оконце,
Спроси меня – «как дела».
Садится низкое солнце
За речкой возле села.
 
 
В покосах синие дали,
Легко прохладой дышать.
Да только можно едва ли
Тебя в лугах провожать.
 

«Полуночный полустанок…»

 
Полуночный полустанок.
На отшибе свет кафе.
Табор девушек цыганок,
И военный в галифе.
 
 
Свист раздался электрички,
Поспешил усталый люд.
Раньше здесь гоняли брички,
Поезда теперь бегут…
 
 
И любим праздники мы, праздники мы любим,
И «Подмосковные» поем мы «вечера».
Мы – люди, мы – простые люди,
И жизнь одна у нас, сестра.
 
 
Мы надеемся, мы верим,
Осень ждем и ждем весны,
Строим детям чудо-терем,
Детям мать с отцом нужны.
 
 
Не волшебники по сути,
Божий свет в сердцах храним.
Люди мы, простые люди!
Прослезимся и простим.
 

Детство мое

 
Детство мое, деревенское милое детство,
Дом – три окна, я теплом его был упоен.
Дом – три окна, вековые леса по соседству —
Детство мое, ты все снишься мне, детство мое…
 
 
Чудится мне предвечерний покой деревушки,
Вот я иду, новой книжкой, стишком окрылен.
А на пруду заливаются хором лягушки —
Детство мое, деревенское детство мое…
 
 
Детство мое, спой мне дивные бабкины песни,
Детство мое – молоко спозаранку и хлеб;
Детство мое, на мгновенье воскресни,
                                                    воскресни,
Дом – три окна, где я вырос и где я окреп.
 
 
Да, навсегда я веселый парнишка беспечный —
Все нипочем, задрался козырек набекрень.
Вот я иду и такой молодой, и сердечный…
Детство мое, беспризорного сада сирень.
 

«С утра в полях птиц перекличка…»

 
С утра в полях птиц перекличка
Тоскливо на ветру дрожит.
И скоро наша электричка
Привычно в город убежит.
 
 
И там в кольце друзей и будней
Исчезнет паутинка слез,
И мы нечаянно забудем
Далекий лес и тихий плес.
 
 
Меж нами что-нибудь случится,
Я знаю, а сказать – боюсь.
В окно упрямый дождь стучится,
Тебя жалея, сам я злюсь.
 
 
Осенних дней слепая щедрость
Под клоуна леса рядит.
Но уж видна усилий тщетность
В безумстве огненных рябин.
 

«Когда иду один весенним садом…»

 
Когда иду один весенним садом
И осыпает путь черемух цвет,
Мне ничего от прошлого не надо
И ничего плохого в прошлом нет.
 
 
Блеснет листва рассветною росою,
И мне слезу невольную простят.
И жизнь опять покажется простою
И бесконечной, как весенний сад.
 
 
И сердце вновь зальется переливом,
Я пропою все песни наизусть
И буду думать только о счастливом,
А счастье, счастье – это та же грусть.
 

Озера

 
Нет-нет, да и вспомню озера, озера,
Глухие края, где провел много лет.
На низкое солнце глядя с косогора,
Любил я встречать протрезвленный рассвет.
 
 
Цветут в эту пору ромашки и клевер,
И птицы гнездятся в подоле травы.
Озера, озера – безоблачный север,
Там лето – недолгою гостьей, увы.
 
 
Судьба рассудила легко и нелепо,
И что же осталось, коль годы вдали?..
Озера, озера, высокое небо,
Залитая солнцем полоска земли.
 

«По вечерней заре скачут лошади…»

 
По вечерней заре скачут лошади —
Искупаться в прогретой воде.
Эх вы, годы мои, годы прошлые,
Годы прошлые, звонкие те…
 
 
Вот домчались лошадки до отмели,
Пить водицу-то им благодать.
Годы прошлые молодость отняли,
Песню-радость мою не отнять.
 
 
По вечерней заре, по вечорушке
Развольготно у милой реки.
Постою, покурю на пригорушке —
Не торопьте коней, ездоки!
 
 
Не торопьте коняшек натруженных,
Пусть водицы сколь нужно попьют!
Наскакались они да намаялись,
Подождут их в селе, подождут.
 

«И снова осень. Снова, снова осень…»

 
И снова осень. Снова, снова осень
С высоким взором чопорных старух.
Несносен друг, я сам себе несносен;
День только глянул, глянул и потух.
 
 
И вечер тут как тут… Не провороньте
Смущение печальной наготы —
Кусты, деревьевцы во фронте,
Беседки, лодки, лавочки, мосты…
 
 
И одинешенек бредешь
                          в озябшем парке —
И радостно, и жутко, что вот-вот
Какая-то назначенная шутка
С ног на голову все перевернет!
 
 
Захнычет птица, или ветка хрустнет,
Иль потемнеет разом небосвод —
И страх возьмет свое и не отпустит
До крика, до таблеточных хлопот.
 
 
Уж лучше дома – пьешь напропалую,
С друзьями предаешься баловству.
А я целую, плачу и целую,
Как девушку, пропащую, листву.
 

«Был месяц март не очень ярок…»

 
Был месяц март не очень ярок,
Вечер ласкал притихший сад.
Мне Божий свет явился как подарок
Тридцать лет тому назад.
 
 
Эх, месяц март, неброский перстень,
Но для меня – дороже нет!
Мне Божий свет явился дивной песней,
И длится милость тридцать лет.
 
 
Спасибо, март, за тридцать в прошлом
Осени слез, румянцев зим,
Что я живу, живу на свете Божьем,
Сказкой родительской храним.
 

«Никому я не нужен на свете…»

 
Никому я не нужен на свете —
Никому, кроме теплой листвы,
Кроме клевера в милом букете
И небес озорной синевы.
Ничего я на свете не знаю
И бреду неизвестно куда,
Всем-то обликом напоминаю
Проходимца, пропойцу, плута.
Не советчик я и не товарищ,
Не дружок молодцам городским.
Их и песнями не задаришь,
И стихами не вдаришь таким.
Да и ладно!..
 

«По деревне веселый иду…»

 
По деревне веселый иду,
Задрался козырек набекрень.
Оборвал я в отцовском саду,
Не спрося, для любимой сирень.
 
 
Там, где полюшко, там, где родник,
Будет вечер тихонько звенеть.
Баловник, может, я, озорник,
Ни о чем не хочу пожалеть.
 
 
Для любимой моей, дорогой
Вольно песни орать на версту,
Для любимой, хорошей такой
Согрешил я в отцовском саду.
 

«Осень я жду, осень жду…»

 
Осень я жду, осень жду —
Тихую, золотую.
Ночью свечу зажгу,
Утром свечу задую.
 
 
В небе едва видна
Птиц перелетных стая,
Вот и пришла она —
Тихая, золотая…
 

Сторона родная

 
Вот она какая,
Сторона родная —
Озеро-алтарь,
Лес-государь,
Песня удалая!
Праздник – так уж праздник!
Ветерок-проказник
С девушками в пляс —
Эх, не таясь —
Люди не задразнят.
 
 
А я молодой с первой зарей
Вдаль пошагаю.
А я допою песню свою,
Песню свою.
 
 
Люди, ради бога,
Не судите строго!
Утро настает,
И позовет
Вольная дорога.
Свидимся ли вскоре,
Свет на косогоре?
 
 
Озеро-алтарь,
Лес-государь,
Пусть не тронет горе!
 
 
А я молодой с первой зарей
Вдаль пошагаю.
А я допою песню свою,
Песню свою.
 
 
Вот она какая,
Сторона родная —
Будет и казна,
Если слышна
Песнь удалая!
 

Бедные голуби

 
Милое детство с нуждой по соседству,
Но различал я небес акварель.
Мне от отца досталась в наследство
Стая ручных сизарей.
 
 
Бедные голуби, бедные голуби
На меня сиротливо глядят.
Я выпускаю вас, бедные голуби!
А они улетать не хотят.
 
 
Что ж вы глядите? По свету летите!
Встретите много хороших людей.
Люди, родимые, уж не обидьте
Стаю ручных сизарей.
 
 
Бедные голуби, бедные голуби
На меня сиротливо глядят.
Я выпускаю вас, бедные голуби!
А они улетать не хотят.
 
 
Холодно будет, молва ли осудит —
В небо люблю я смотреть на заре.
Знаю, меня в беде не забудет
Стая ручных сизарей,
Стая веселых ручных сизарей.
 

«Пейзажик за моим окном…»

 
Пейзажик за моим окном —
Печальный из печальных.
Пейзажик за моим окном —
Всегдашний листопад.
 
 
Гостей не встретишь никаких,
Случайных, неслучайных.
Покой безлюдный сторожит
Величественный сад.
 
 
Здесь дивные цветы цвели,
Но цветики поникли.
Здесь песни пели, ай-люли,
Умолкнул хоровод.
 
 
Рябые курочки мои
Кудахтать поотвыкли,
Озябли клювики у них.
И снег пойдет вот-вот.
 

«Ах ты, поздняя осень…»

 
Ах ты, поздняя осень,
Ах, неброский рассвет!..
Не печально мне вовсе,
Вовсе горечи нет.
 
 
Нет тревоги всегдашней,
Вольный воздух дрожит.
Кто живет настоящим,
Счастьем не дорожит.
 
 
Забреду, заплутаю
Средь озябших дубрав
И опять испытаю
Одиночество трав.
 
 
Не печально мне вовсе,
Вовсе горечи нет.
Ах ты, поздняя осень,
Ах, неброский рассвет!..
 

Иерусалим

 
Доставай-ка скатерку, любезный,
Подавай все, чем знатен трактир.
Не гляди, что наряд затрапезный:
Издалече я пассажир.
 
 
Далеко-далеко за морями
Светлый город и звезды над ним.
Во Владимире или Майами
Поминают Иерусалим.
 
 
Ночкой темною, ночью холодной
Я побрел, не одет, не обут,
Приклониться к землице Господней
До того, как найду
Свой последний приют.
 
 
Ничего-то я больше не клянчил —
Помолился да кликнул коней.
Месяц в небе блестел, звезды нянчил,
Даль светлела от слез и огней.
 

«Даруй мне веру, талисман…»

 
Даруй мне веру, талисман,
Я беззащитен сердцем.
Скитаясь с ветром чуждых стран,
Я не был иноверцем.
 
 
Даруй мне силы, талисман,
Пойми мою усталость.
Я не считаю прошлых ран,
Но мне с лихвой досталось.
 
 
Открой космический экран,
Открой просвет в ненастье.
Даруй мне звезды, талисман,
Раз нет земного счастья.
 
 
И там, за далью облаков,
Учи любить и ненавидеть.
Пути всех истинных творцов
Ведут в одну обитель.
 

Звезды кленовые

 
Вот и лето отзвенело,
Отзвенело.
Вот и осень забрела
Неуловимо.
 
 
То, что вам не повезло —
Не в этом дело.
Просто жизнь, ребята,
Жизнь проходит мимо!
 
 
Наберу домой охапку
Звезд кленовых —
Хватит каждому
И золота, и света!
 
 
Нет, не в этом дело,
Это просто осень,
Просто лето отзвенело,
Лето, лето.
 

Звонарь

 
Когда лютует стужа в январе,
Когда ветра сойдутся в дикой бойне,
Я помолюсь о бедном звонаре,
О звонаре на старой колокольне…
 
 
На сотни верст легла ночная мгла,
На сотни верст – крещенские морозы.
Вдруг оживут вдали колокола,
И дрогнет зверь, и тронутся обозы.
 
 
Мы все бредем без правды, без огня,
Мы все бредем без веры в темной штольне.
И за тебя звонит, и за меня
Звонит звонарь на старой колокольне.
 
 
Звони, звонарь, за бессловесный люд,
Звони, звонарь, по вечному ученью.
Пока ты есть – заутреню поют
И служат благодарную вечерю.
 

«Искалось – не нашлось…»

 
Искалось – не нашлось,
Мечталось – не сбылось.
Длиною в сотни верст
Пустыня ярких звезд.
 
 
Не поделить на всех
Простых земных утех,
Нас, окликая, ждет
Ночной небесный свод.
 
 
Вступает время слез,
Когда нет сил для сна,
На одинокий плес
Глядит с небес луна.
 
 
Роняет тихий свет,
Колдует на воде…
А может, вовсе нет
Конца реки нигде?
 

«Русская земля – Божия обитель…»

С. Бабурину

 
Русская земля – Божия обитель,
Льется на заре несказанный свет.
Русская земля, кто тебя обидел,
Недругам твоим прощенья нет.
 
 
Мы – русские! С нами Бог.
Мы – русские. Русские не продают.
За Родину последний вздох,
Мы – русские! Русские идут!
 
 
Помнят сыновья светлые молитвы,
Жаворонка звон, даль весенних рек.
За твою любовь мы пройдем все битвы,
Русская земля, цвети вовек!
 
 
Мы – русские! С нами Бог.
Мы – русские. Русские не продают.
За Родину – последний вздох,
Мы – русские! Русские идут!
 
 
Солнце не сожжет, вьюга не застудит,
Русские идут, будет светел день.
Русские идут, было так и будет,
Люди, с нами Бог, отринем тень.
 

«Люблю тебя, Россия, даль полей…»

 
Люблю тебя, Россия, даль полей,
Разливы рек, весенних зорь туманы,
И вечера в январскую метель,
И золотые осени поляны.
 
 
Люблю тебя, Россия, даль небес,
Где нас в любви родили и крестили,
И только здесь я счастлив, только здесь!
Люблю тебя, люблю, моя Россия…
 

Заря

 
Я буду идти по стране
                          старорусским маршрутом,
Безоблачным утром окутанный первой зарей,
Все песни мои, все друзья
                          будут рядом как будто
И сам я как будто ещё молодой, озорной.
 
 
А заря, заря, заря
Дело Божие творя,
Золотит леса и пашни
Светом ясным янтаря,
 
 
А заря, заря, заря
Все ж старается не зря!
Окрыляя судьбы наши,
Души, проще говоря.
Души, проще говоря.
 
 
Я снова поверю что всё ещё только в начале,
Едва зазвучали на ярмарку эх, бубенцы!
Вся даль впереди, а её не пройти без печали,
Но сколь не живешь, а для жизни
                                     мы все же юнцы.
 

Огонь, батарея! Огонь, батальон!..

Дорога

 
Звенели колеса, летели вагоны,
Гармошечка пела: «Вперед!»
Шутили студенты, скучали «погоны»,
Дремал разночинный народ.
 
 
Я думал о многом, я думал о разном,
Смоля папироской во мгле.
Я ехал в вагоне не самом прекрасном
По самой прекрасной земле.
 
 
Российские версты – протяжные версты.
Люблю я дороги печаль.
Я помню родные места и погосты —
Святая, великая даль!
 
 
И поезд домчится – погодьте немножко,
Девчонок целуйте взасос.
Недаром в вагоне играет гармошка
И вьется дымок папирос.
 

Ребята с нашего двора

 
От весеннего шума устанешь
И по старым проулкам пройдешь,
И друзей своих рядом представишь,
И студенческий воздух хлебнешь…
 
 
Вечерок этот дивный, блаженный
Повторяется с каждой весной.
Околдует беседой душевной,
Закачает, как мост подвесной.
 
 
И припомнятся звуки баяна
Из распахнутых в полночь окон.
Мишку вспомнишь – соседа, буяна,
И Кирюху с кликухой «Флакон».
 
 
Помнишь, пиво носили в бидоне?
Ох, ругался на это весь двор!
И смолили тайком на балконе…
А потом был с отцом разговор.
 
 
А еще я весне благодарен
За отчизну, что все же живет,
Что однажды в апреле Гагарин
Совершил свой высокий полет.
 
 
От весеннего шума устанешь
И по старым проулкам пройдешь,
И друзей своих рядом представишь,
И зачем-то негромко споешь.
 
 
Споешь про свет в любимом окне,
Про звезды, что в небе красуются.
Не забывайте обо мне,
Ребята с нашей улицы.
 

Комбат

 
А на войне, как на войне:
Патроны, водка, махорка – в цене.
А на войне – нелегкий труд,
А сам стреляй, а то убьют.
 
 
А на войне, как на войне…
Подруга, вспомни обо мне.
А на войне – неровен час:
А может, мы, а может, нас.
 
 
Комбат-батяня, батяня-комбат,
Ты сердце не прятал за спины ребят.
Летят самолеты, и танки горят,
Так бьет – ё, комбат – ё, комбат!..
 
 
Комбат-батяня, батяня-комбат,
За нами Россия, Москва и Арбат!
Огонь, батарея!.. Огонь, батальон!..
Комбат – ё, командует он.
 
 
Огонь, батарея!.. Огонь, батальон!..
Огонь, батарея!.. Огонь, батальон!..
Огонь, батарея!.. Огонь, батальон!..
Огонь! Огонь!! Огонь!!! Огонь и я…
 
 
А на войне, как на войне —
Солдаты видят мамку во сне.
А на войне… да, то оно…
А все серьезней, чем в кино.
 
 
Да, война, война, война…
Дурная тетка, стерва она!
Эх война, война идет,
А пацана девчонка ждет.
 

Там за туманами

Посвящается Игорю Матвиенко

 
Синее море, только море за кормой,
Синее море – и далек он, путь домой.
Там за туманами, вечными, пьяными,
Там за туманами берег наш родной.
 
 
Шепчутся волны, и вздыхают, и зовут,
Но не поймут они, чудные, не поймут —
Там за туманами, вечными, пьяными,
Там за туманами любят нас и ждут.
 
 
Ждет Севастополь, ждет Камчатка,
                                           ждет Кронштадт,
Верит и ждет земля родных своих ребят.
Там за туманами, вечными, пьяными,
Там за туманами жены их не спят.
 
 
И мы вернемся, мы, конечно, доплывем,
И улыбнемся, и детей к груди прижмем.
Там за туманами, вечными, пьяными,
Там за туманами песню допоем.
 

«А мы с тобой немало, брат, прошли…»

 
А мы с тобой немало, брат, прошли
Тревожных верст, тревожных лет.
Дороги эти сердце обожгли,
Не берегли себя мы, нет.
 
 
Наш первый тост мы выпьем до конца
За всех ребят, за каждого бойца.
За всех ребят по стопке боевой
Поднимем, брат, спасибо, что живой.
 
 
А мы с тобой видали всяко, брат,
Крошили в мел гранита твердь.
Не для наград, совсем не для наград
Прошли сквозь ад, прошли сквозь смерть.
 
 
Наш первый тост мы выпьем до конца
За всех ребят, за каждого бойца.
За всех ребят по стопке боевой
Поднимем, брат, спасибо, что живой.
 
 
А раны – что ж? – утихнуть не хотят.
Но если вновь заноет грудь,
Ты вспомни, брат, гвардейский наш отряд,
Тревожных верст геройский путь.