Текст книги "Наследник клана"

В голосе Фридриха Иосифовича звучала сталь привыкшего приказывать человека. Хотя знаков различия на мундире не было, навскидку я бы определил его чин не ниже полковничьего. Да и сама его форма была вроде бы гвардейской, из ближней дружины князя. В неё входили наиболее сильные боевые чародеи, и занимались они, кроме охраны самого правителя, ещё и наиболее сложными случаями прорывов за Стену.

Короче, спорить с этим дядькой мог только полный идиот, а вот особое отношение к учёной я отметил. Не сомневаюсь, что опираясь лишь на инструкции и предписания, старик мог послать лесом любого, вплоть до директора школы. И лишь для людей действительно уважаемых им лично готов был пойти на уступки. А заслужить уважение таких людей, как этот завхоз, явно было очень и очень непросто.

Так что, задавив желание съязвить или позубоскалить, я молчком проскользнул к конторке, подхватил сложенные стопочкой вещи, подобрал с пола ботинки, которые явно тоже предназначались именно мне, и тихонько отошёл в уголок одеваться.

Вопреки опасениям, мне не подсунули старьё или рванину. Все вещи были новыми и крепкими, однако поразило меня не это. Белая сорочка – вот чтоб мне на месте провалиться! – оказалась шёлковой, а тёмно-зелёные, почти чёрные, брюки и пиджак с золотой оторочкой пошиты из самого настоящего кашемира.

Не то чтобы я разбирался в тканях… Просто у мамы была всего одна вещь, выполненная из этого материала, потому я сумел его опознать. Мамка буквально тряслась над этой своей накидкой, потому как стоила та каких-то совсем уж неприличных денег. А тут подобные шмотки раздают первому попавшемуся оборванцу! Совсем уже зажрались буржуи клановые…

«Либо…» – стрельнула в голове непрошеная мысль, которую я до этого момента старательно гнал прочь.

Либо… ещё не всё закончилось?! Верить в это… хотелось, но я не собирался тешить себя ложными надеждами. Скорее уж, это своеобразная взятка. Да, уверен, что так оно и есть. В конце-то концов, вещички-то явно казённые, а значит, одним комплектом больше – одним меньше… Не из своего же кармана, в самом-то деле! И вообще, откуда местным обитателям знать, что за любую тряпку подобного качества и цены в той же Нахаловке зарежут в первой же подворотне даже среди белого дня.

Хотя, скорее всего, филигранно задушат, дабы не попортить шмотьё. Тупо потому что, продав их, семья сможет расплатиться по долгам, а потом ещё и прожить пару месяцев припеваючи. Если, конечно, к ним самим не придут поинтересоваться – откуда это появились такие деньжищи, много ли их вообще, и не желают ли хозяева добровольно избавиться от столь тяжкой ноши.

Ну и, конечно же, ботинки. Хотя… судя по внешнему виду лакированного носка и задника, это больше похоже на мужские туфли. Или всё же это сапоги… Хрен разберёшь, обычные люди такое не носят, да и голенище с языком, шнуровкой и стягивающими ремешками было практически до колена. В любом случае, эти ботинко-туфле-сапоги тоже оказались совершенно новыми, неразношенными и выделанными из кожи высокого качества, и вполне подходили к остальному костюму.

Впервые за два года я почувствовал себя человеком! Можно было бы сказать, что ощутил себя наследником какого-нибудь клана, но это было не так. Дома я никогда не придавал особого значения цене вещей, предпочитая удобство моде, а в совсем уж юном возрасте и вовсе не заморачивался и носил то, что покупали родители. Только в детдоме осознал всю прелесть нормальной качественной одежды, которая не расползается на тебе по ниткам, а рукава и штанины одинаковой длины. И ширинку можно застегнуть молнией, а не закалывать булавками, каждый раз рискуя промахнуться и прихватить не то, что нужно.

– Молодой человек, – вырвал меня из размышлений голос завхоза, как оказалось, внимательно наблюдавшего за тем, как я шнурую ботинко-туфле-сапоги. – Ботосы по форме надеваются поверх заправляемых в них штанин. Это не парадные туфли, а вселандшафтная обувь, сразу приучайтесь одеваться правильно, чтобы не ходить потом с грязными штанами.

– Правда, что ль? – очень удивился я.

– Естественно, – коротко кивнул мужчина и, хмыкнув, добавил: – И воздержитесь, пожалуйста, от шуточек по поводу пиджака, заправляемого в штаны.

– Да я и не собирался… – замялся я, хотя действительно чуть было не ляпнул нечто подобное.

– Ну-ну… – пробормотал он. – Штанину подворачивайте с внутренней стороны ноги. Не бойтесь замять ткань, если вы всё сделаете правильно, залома не будет.

– Вот, теперь на человека стал похож, а не на бандита с большой дороги, – Ольга Васильевна, как раз закончившая заниматься бумагами, довольно улыбнулась, глядя, как я переобуваюсь. – Ещё раз спасибо за помощь, Фридрих Иосифович. Как только оформим документы – я сразу к вам. А теперь, Антон, пойдём посмотрим, насколько сильно ты отстал от нашей учебной программы.

– А вам это зачем? – честно говоря, я даже не сразу сообразил, чего от меня хотят.

– Ну как же! Надо же понять, что с тобой делать. Был бы ты из обычной школы, проблем бы не было. Но, извини, что-то мне не верится, что в вашем детдоме кто-то вообще уделял достаточное внимание качеству твоего образования, – говоря это, учёная вела меня по широкой лестнице на верхние этажи здания. – А значит, нужно определить, с какими предметами будут наибольшие проблемы, и сумеешь ли ты нагнать остальных. Если бы решала я, то оставила бы тебя ещё на год в восьмом классе. И знания бы подтянули, и с энергосистемой поработали. Но, к сожалению, не думаю, что Лев с Егором сумеют вытрясти из таганских бандюков сумму, достаточную для оплаты сразу двух лет обучения. А значит…

Чего там это значит, я уже не слушал. Новости просто били по голове пыльным мешком. «Пиджаки», оказывается, разводят братву на бабки мне на учёбу! Понятно, что после такого на Таганке мне лучше вообще не появляться. И не только в Нахаловке, а вообще! Прирежут, как пить дать, просто чтобы вернуть себе авторитет.

Но всё это значит ещё более невероятную вещь – я остаюсь тут! Я буду учиться и стану чародеем! Значит, у меня есть потенциал, пусть и нераскрытый, раз с ним надо работать. Я почувствовал, как улыбка непроизвольно вылезает на моё лицо.

– Рано радуетесь, юноша! – Ольга Васильевна, хотя и старалась выглядеть грозно, но глаза выдавали, что она довольна не меньше моего. – Посмотрим, как вы тесты сдадите…

– Сдам! Всё сдам! – такие мелочи остановить меня были не в силах. – Я учил! Сам, по учебникам! Правда, у меня не все были… Но алгебру, геометрию и физику знаю хорошо.

– Энтузиазм – это замечательно. Он тебе очень понадобится, так что постарайся его не растерять, – женщина постучала в дверь с надписью «Директор Очиров Баяр Жумбрулович» и, не дожидаясь ответа, открыла её. – День добрый. Вот и мы.

В просторном кабинете за длинным Т-образным столом обнаружились двое: мужчина и женщина. Последняя ничего особого собой не представляла – типичная училка, даже, скорее, директриса, да к тому же ещё и старая. Волосы с проседью, закрученные в пучок, строгий костюм, очки в роговой оправе, как говорится, кто видел одну – видел всех.

А вот мужик был самым необычным из всех, кого я здесь лицезрел, с лёгкостью переплюнув даже завхоза. Пожилой азиат, скорее всего, бурят или якут, с копной нечёсаных белоснежных волос, спускающихся гораздо ниже плеч, окладистыми усами и бородой всё того же цвета, одетый при этом в белый халат, подпоясанный кушаком, и с длинными деревянными бусами на шее. Сам бы не увидел – никогда бы не поверил, что директором заведения такого уровня может быть подобный индивид.

«Хм… Учитывая меня самого, я бы сказал, что в этой школе какое-то неприлично большое количество «бело-пепельно-седых» персонажей, – подумал я, проходя в кабинет. – А ведь я как-то даже привык к тому, что раньше был весь из себя такой уникальный с необычным колером…»

– Итак, позвольте представить, Антон Сергеевич Каменский, девятьсот седьмого года рождения. Последние два года воспитывался в детском доме номер тридцать два восемнадцать, расположенном в Таганском переулке нулевого яруса. До этого жил с родителями на втором ярусе в районе Замоскворечья, – Ольга Васильевна выдвинула меня вперёд. – Как я уже говорила, очень интересный случай патологии ядра. Однако я верю, что мы сумеем в ней разобраться, и этот юноша станет достойным членом чародейского сообщества нашего полиса.

Что мне понравилось: в глазах разглядывающих меня людей я не увидел презрения. Уж не знаю, то ли тут знать отличалась повышенной дружелюбностью, то ли форма сделала из меня человека, ведь, как известно, «встречают по одёжке», но смотрели на меня не как на донную крысу, выползшую на свет, а как на человека – доброжелательно, с лёгким любопытством, дескать, так вот ты какой, северный олень!

Я даже почувствовал, как волнение, охватившее меня ранее, отступает, и становится легче дышать. Коротко поклонившись, я вытянулся во фрунт, как учил отец, решив всё же помолчать. Ляпну ещё чего… а так, глядишь, и за умного сойду.

– А это – директор нашей школы Баяр Жумбрулович и заведующая учебной частью Артемида Бореславовна. Они оценят твои знания и примут окончательное решение, так что постарайся им понравиться, – Ольга Васильевна улыбнулась и слегка подтолкнула меня в спину. – Садись. А я пока пойду. Наберёте меня, как закончите, хорошо?

– Да, конечно. А вы, юноша, не бойтесь, мы не кусаемся, – голос у директора оказался под стать внешности: низкий, ухающий, навевающий мысли о древних сказителях и почему-то филинах, только вот речь его была, как говорила мама, академической. – Однако, прежде чем вы начнёте работу над тестом, мне хотелось бы кое-что у вас спросить.

– Ко мне можно и на «ты», – выдал я неожиданно для самого себя. – Я всё-таки значительно младше вас, чтобы вот так…

Баяр Жумбрулович кивнул, слегка улыбнувшись, поднялся и прошёлся вдоль стены с окнами. При этом он заложил руки за спину, словно о чем-то раздумывая. На ногах у него обнаружились широкие штаны всё того же уже набившего оскомину белого цвета и мягкие кожаные сапоги, даже, скорее, высокие чуни, но явно из очень дорогого материала. Я терпеливо ждал, когда директор, наконец, угомонится и задаст свой вопрос. При этом страха не было – вряд ли кому-то здесь удастся найти нечто такое, чего я могу испугаться или застесняться. Главное, не мандражировать. А остальное – да спрашивайте бога ради!

– Я хочу, чтобы ты заглянул в себя и дал мне ответ, готов ли ты занять место в нашей школе, – директор остановился и упёрся в меня взглядом. – Не спеши, подумай. Позволь, я для начала объясню подоплёку подобного вопроса. Понимаешь ли, чародеи – это, прежде всего, щит человечества. Именно они стоят между людьми и лезущими с планов первостихий духами, а также всевозможной нечистью, теми порождаемой. Можно много говорить о несправедливости по отношению к неодарённым, о том, что чародеи узурпировали власть, творят беспредел и прочем, но неизменным остаётся только одно – когда приходит беда, именно они становятся теми, кто грудью прикрывает город и его простых обитателей. Потому что это долг! Долг каждого чародея и кудесника, и это то, чему мы учим здесь детей.

Старик замолчал, продолжая буравить меня взглядом, дескать, понял ли, проникся? Да, почему нет. Чем это отличается от моей прошлой жизни? Да ничем по большому счёту. Привилегии в обмен на лояльность и обязанность при необходимости рискнуть головой. А духов ли бить или бандитов – это уже дело десятое! Первых даже проще: они не люди, к ним, в принципе, жалости нет, да и быть не может.

– Вижу, ты осознал важность чародеев и их предназначение, а теперь задумайся вот над чем. Думаю, что до сего момента ты редко когда сталкивался с одарёнными? Вот и хорошо. Чародеи и кудесники – маги, если брать западную классификацию, – предпочитают жить в более комфортных условиях, это так. Но основная причина не в этом. Дело в том, что одарённых катастрофически мало. На одного мага, вне зависимости от силы, приходится не менее пяти тысяч обычных жителей. Кроме того, подготовка чародея чрезвычайно дорога и сложна, а жизнь его опасна и может оборваться в любой момент. Становление чародея требует усердия, сдержанности и, что наиболее важно, времени. Одарённые развиваются всю жизнь, тренируясь каждый день, из года в год совершенствуя себя. Так вот, я хочу, чтобы ты заглянул в себя и ответил, готов ли ты занять место другого ученика в нашей школе? Готов ли взвалить на себя такую ответственность? Не просто в нужный момент встать на защиту полиса, а готовиться к этому, развивая все свои силы и возможности, чтобы во время беды не стать обузой и погибелью для доверившихся тебе людей?

– Если позволите, я поясню, – в разговор вступила завуч и, похоже, что «тыкать» мне, в отличие от дедка, она не собиралась. – Уважаемый Баяр Жумбрулович хочет, чтобы вы осознали своё сегодняшнее положение и ответили так, как велит сердце и разум. Мы верим словам Ольги Васильевны о том, что в вас скрыт великий потенциал. Однако вынуждены подчиняться правилам. А они звучат однозначно: подготовка нескольких чародеев средних способностей для города более важна, нежели обучение одного, но сильного. Поэтому мы просто не можем взять вас в восьмой класс – он полностью укомплектован. А в выпускном вы будете обязаны в конце года пройти испытание на общих основаниях. Вне зависимости от того, каких результатов сумеете добиться в деле развития своих чародейских способностей. Чтобы исключить недопонимание, оно проводится здесь же, у нас, на участке леса, специально заселённом духами. Обычного человека там, несомненно, ждёт скорая смерть. Да, это жестоко, и далеко не все выпускники выживают во время испытания, но поступать иначе будет предательством людей, доверивших нам свою безопасность.

«Они что? Хотят напугать меня тем, что есть шанс свернуть себе шею? – даже как-то удивился я. – Или эти двое так и не поняли, кто я такой вообще и откуда…»

– Верно, – опять загудел директор. – А чтобы выбор шёл именно от сердца, обещаю, в случае, если сочтёшь, что твоих сил или уверенности в успехе недостаточно, чтобы стать чародеем, мы устроим тебя в хорошую школу-интернат на верхних ярусах. Да хоть в тридцать первую! Уровень подготовки по общеобразовательным предметам там даже выше, чем у нас. А по окончании можно без проблем поступить в любую академию, а если немного постараться, то и стипендию получить. Так что, будь добр, сейчас подумай и скажи, готов ли ты поставить на кон всё, что имеешь, даже саму жизнь, ради шанса оказаться чародеем.

Честно говоря, такой постановки вопроса я не ожидал. Нет, понятно, что будь я обычным ребёнком, да хоть самим собой два года назад, то непременно бы задумался: рискнуть всем, с высокой вероятностью не просто проиграть, а сдохнуть, или забыть не только о чарах, но и об ужасах Нахаловки, которые я тогда только-только успел хлебнуть полной ложкой. Жить как раньше спокойной, размеренной жизнью, пусть и без родителей. И ведь, скорее всего, я бы смалодушничал и выбрал второй вариант.

Сейчас же? А смогу ли я получить стипендию? М-м-м… уверен, что да. Мама дала мне самое важное. Не вбитые в голову знания, а умение и желание учиться. Так что даже после двух лет на дне я не сомневался, что легко нагоню остальных. Не боги горшки обжигали, в конце-то концов.

Другое дело – магия, как назвал её директор. Здесь многое будет зависеть даже не от меня, а от Ольги Васильевны. Вдруг у неё не получится раскачать мой источник? Или просто не хватит времени чему-нибудь научить? Да мало ли что – вся эта область была для меня мутными водами, и какие подводные камни могли ещё там скрываться, я даже не представлял. Да и в другом они были полностью правы: местные выпускники почти десять лет изучали то, что необходимо знать чародею. А я даже обычную градацию духов с трудом себе представлял. Не говоря уже об отличиях их между собой и методах борьбы.

Хоть я и не испугался якобы «страшно опасного экзамена», тем не менее задумался: может, плюнуть на всё, закончить обычную школу и стать даже не механиком, а инженером? Устроиться в какую-нибудь гильдию, а то и в клан – хорошие специалисты везде нужны.

Жениться, завести детишек и забыть Нахаловку, как страшный сон. Или всё же рискнуть с возможностью погибнуть и не ярко сгореть, совершив подвиг или что-то подобное, а тихо и безвестно сгинуть в лесу на испытании или загнуться от перенапряжения, стремясь во чтобы то ни стало догнать одноклассников. Или потом подставить ту самую грудь во имя всего полиса… Кажется, выбор, если рассуждать логически, настолько прост, что его и нет совсем.

Я мысленно усмехнулся. А ведь, по сути, так оно и было! Я всё решил, ещё когда летел сюда, и сейчас не размышлял и колебался, а просто перебирал некоторые, уже закрытые для меня варианты. Потому как дал себе слово, что если будет хоть малейший шанс стать чародеем – я вцеплюсь в него зубами. И буду рвать всех, пытающихся помешать мне, не хуже, чем несколькими днями раньше Валялу.

Просто потому что понял одну простую истину: в нашем мире только чародей может быть абсолютно свободен. Только если ты будешь силён, тебя не обманут, не предадут, твои дети не отправятся в бардак живыми игрушками престарелых извращенцев или на корм донным крысам. Остальное всё – полумеры! Никакие знания или умения не защитят тебя, если твой противник – так называемый маг. Так что да! Выбора по сути не было.

– Я стану чародеем и пройду испытание! Вот увидите! – мой голос звучал хрипло, но достаточно уверенно… как мне показалось.

– Тогда добро пожаловать! – широкое лицо директора расплылось в улыбке.

Глава 4

За окном класса чирикали птички, где-то в помещении жужжала одинокая муха, мерно тикали большие круглые часы, висящие над портретом какого-то мужика. Звонко скрипнул чуть подвинутый стул под чьим-то седалищем, и кто-то процокал каблучками туфелек по коридору.

– Хм… ну… Большое количество чародеев и обычных людей, собранных в одном месте, вроде как привлекает внимание духов, и они скапливаются перед стенами полисов. В зоне отчуждения, – я стоял, мучительно выковыривая из памяти знакомые вроде бы формулировки, но почему-то вместо много раз читаного текста выходило невнятное мычание. – Однако это же позволяет организовать в городах максимально эффективную оборону…

Бросив быстрый взгляд на учительницу и не заметив на её лице особого раздражения, я немного воодушевился и продолжил:

– …Поскольку духи, как и одержимые ими существа, в большинстве своём не способны к самоорганизации, то в основном нападения носят разрозненный и спонтанный характер. Чаще всего, не обладая особым разумом, они просто прут напролом, так что отбить подобные атаки не составляет особого труда, несмотря на размеры и личную мощь противников. Редкие же массовые прорывы или тем более единичные вторжения разумных и сильных монстров обычно успешно купируются совместными действиями элитных частей гвардии князя и дружин кланов.

Закончив говорить, я едва заметно выдохнул. Хоть я и считал себя готовым вновь сидеть за школьной партой, организм, как оказалось, успел привыкнуть к ненапряжному существованию в детдоме, и сейчас мозги напоминали старый механизм с давно высохшей смазкой. Шестерёнки вроде бы вращались, но делали это крайне неохотно и с жутким скрипом.

– Хорошо, но что послужило причиной формирования такого образования как полисы? – историчка говорила дружелюбным тоном, но, судя по скептически приподнятой правой брови, в ответе моём было далеко не всё так гладко, как хотелось бы, и становилось понятно, что натягивать оценку она точно не будет. – Вот ты говорил про то, что духи реагируют на скопление людей. Но города-государства появились не так давно – всего-то с тысячу лет назад. Как же до этого защищались от монстров, и почему человечество всё же решило объединяться в подобные крупные образования?

Я, конечно, ожидал, что меня могут сегодня спросить, точнее, не верил, что удастся тихо отсидеться… но не думал, что это будет в самом начале первого же моего урока в этой школе. Вот так вот! С корабля на бал, быка за рога – и понеслась!

И ведь, как назло, все дельные мысли, словно мыши, разбежались по тёмным уголкам извилин мозга и совершенно не стремились собираться в кучку, помогая зарабатывать очки репутации в новом коллективе. Самое поганое, что именно эту тему я как раз и учил перед той приснопамятной дракой с васильковскими… а теперь мне оставалось буравить взглядом пол и краснеть.

Оправдываться и мычать что-то вроде «я учил!..» было просто по-человечески противно! Да и за последние два года я как-то отвык от подобной практики. С одной стороны, преподов в детдоме подобное вообще не трогало, зато со стороны детей вполне могло послужить началом больших неприятностей. Дескать, гнёшься перед училкой, значит, и нам шестерить будешь! А с другой – что самое смешное, там я всегда находил, что ответить даже на самый каверзный дополнительный вопрос. Так что ни разу не попадал в подобную ситуацию.

– Хорошо. – Надежда Игоревна, учитель истории, так и не дождавшись чего-либо, вздохнула и что-то отметила в журнале. – Кто хочет продолжить?

– Можно я? – девичий голосок прямо-таки сочился энтузиазмом.

– Светлова? Пожалуйста.

Со второй парты правого ряда поднялась невысокая девушка с длинными белоснежными волосами. Да, та самая Дарья из лаборатории оказалась в моём классе и была свидетельницей моего позора. Закон подлости во всей красе! Можно сказать, эталонный случай.

И, естественно, промолчать эта стерва не смогла. Я хорошо запомнил её прощальный взгляд. В детдоме я уже видал такие. Будет мстить до потери пульса, несмотря ни на что. Вот и сейчас вылезла… Блин, в упор не понимаю, что за муха её укусила?

– Духи издревле соседствовали с людьми. Однако до определённого времени встречались редко и были слабы. Учёные объясняют это тем, что границы между миром людей и планами первостихий в те времена были прочнее, а сами они располагались далеко друг от друга, – Белоснежка тараторила как по писаному, демонстративно не глядя в мою сторону и изображая из себя прилежную ученицу. – Эти времена называются «Эрой Преданий», они же считаются эпохой становления современного человечества и окончательного исчезновения древнейших видов людей…

«Ну, это, блин, и я знаю! – мысленно фыркнул я, буравя взглядом затылок беловолосой. – Она бы ещё “Эпоху Богов” приплела, когда якобы люди и духи были единым целым и жили в мире, а по земле толпами бродили волшебные звери! Блин… А красивый у неё голосок! Если бы ещё его обладательница не была такой лютой стервозой…»

– …Во времена последующей так называемой «Сказочной Эры» границы между реальностью и планами начали уменьшаться, и агрессивные духи стали проникать в наш мир, – говорила девушка уверенно, и я бы, наверное, заслушался, если бы всё это время не вынужден был стоять столбом. – Именно из-за истончения стен между мирами появились первые чародеи, которые смогли создать примитивные защитные печати. Этого оказалось достаточно для защиты малых поселений и кочевых племён.

– Молодец, Дарья, продолжай.

– В «Золотую», «Бронзовую» и «Железную» эпохи люди продолжали развиваться и постепенно расселились на огромном пространстве нашего материка, а также проникли на другие континенты, создав там свои уникальные цивилизации, – девушка замолчала, переведя дух, и продолжила: – Однако примерно тысячу триста лет назад, в «Эпоху Героев», во время так называемого «Парада Планов» границы миров окончательно истончились, и к нам хлынула масса духов разной силы. Какое-то время чародеям удавалось сдерживать их на границах многочисленных поселений, но затем произошло то, что теперь принято называть «Жором». Хотя у этого явления существует ещё множество других более красивых названий.

Как назло, вместе со словами бешеной девицы воспоминания о материале выползли из тёмных закоулков извилин, где прятались до сей поры, и запросились наружу. Впрочем, влезть сейчас – означало выставить себя на ещё большее посмешище. Оставалось лишь прокручивать их в голове, чувствуя себя идиотом, который не смог рассказать такую вроде бы простую вещь.

– Учёные считают, что предпосылкой к нему послужил «эффект критической массы». Духи и захваченные ими одержимые скопились в достаточном количестве, чтобы прорвать защиту. Затем, «отъевшись» на новых жертвах, устремились к следующим поселениям, вбирая в себя всё новых тварей. В итоге вал монстров прокатился по землям старых княжеств и прочих былых государств, уничтожая их одно за другим, – Дарья умело управляла голосом, нагнетая обстановку. – Однако люди смогли объединить усилия и остановить волну «Жора». Для этого были созданы города-крепости, вроде Старой Москвы. Количество чародеев, живших в них, было достаточным для обороны и очистки близлежащих земель, а неодарённых – для комфортного проживания населения.

– Хорошо, – кивнула Надежда Игоревна. – Что-то ещё?

– Да. Со временем из-за постоянных атак духов, как их начали называть, полисы появились по всему миру и выросли в несколько десятков раз, окончательно выделившись в объекты нового государственного образования и вытеснив такие анахронизмы, как «древние страны». Вокруг них появились зоны отчуждения – места, где скапливались духи и монстры, стремящиеся попасть в город, после чего превентивно уничтожались, – неуёмная девица всё никак не желала останавливаться, хотя, как по мне, училка уже ясно дала понять, что ей стоит закругляться. – Одним из ярчайших примеров сильного современного полиса можно считать Москву. После уничтожения старого поселения в конце «Эпохи Героев» и возрождения нового города её нынешний размер составляет не менее трёхсот километров в радиусе, и в ней проживает огромное количество народа! Именно поэтому полисы обычно стоят на расстоянии не менее полутора тысяч километров друг от друга, успешно «перетягивая» на себя случающиеся иногда прорывы духов и не позволяя им свободно собраться в новый «Жор». Благодаря этому между городами в свободных землях тоже живут люди, благоденствуют фермы и небольшие поселения, малопривлекательные для сильных монстров. Обычно они относятся к тому или иному полису, который берёт на себя их защиту!

– Всё верно. Садись, отлично! Могу добавить, что в учёной среде регулярно возникают слухи о Супер-Жоре, способном снести целый полис. В качестве примера обычно приводится Константинополь – полис, выросший из древнего города на берегу Чёрного моря и разрушенный в пятьсот тридцать втором году от Парада планов. – Учительница подошла к висевшей на стене карте и ткнула указкой в место, где раньше жили люди, а теперь остались лишь руины, наполненные монстрами. – Но это не совсем верно. Для опровержения этой теории достаточно фактов, указывающих на то, что больше ни один полис не пострадал. Причины же падения данного города мы будем разбирать во втором полугодии.

Прошествовав к столу, женщина села на своё кресло и внимательно на меня посмотрела.

– И вы садитесь, молодой человек. Ставлю три, с учётом сложностей с вашим переводом – Надежда Игоревна потянулась занести отметку в журнал.

– Не стоит! – в горле пересохло от волнения, и мой голос звучал будто карканье. – Мне не нужны поблажки!

– Антон, – голос учителя звучал спокойно, – можешь быть уверен, моя оценка объективна. Мне не нужны насильно вбитые в голову знания, откуда они выветрятся через два дня после экзамена.

Вздохнув, она отодвинула журнал и, откинувшись на спинку, обвела класс взглядом.

– Я хочу, чтобы каждый из вас проник в самую суть того, что мы вам даём. И этого же желают и остальные учителя данной школы. Вы слишком ценны для полиса, чтобы делать из вас заводных кукол, способных лишь повторять определённые действия, – она вновь посмотрела на меня. – И в данный момент я ставлю тебе оценку за то, что даже под воздействием сильного стресса ты сумел сформулировать основное определение. Но это не значит, что ничего учить тебе не надо. Наоборот! На твоём месте я бы озаботилась дополнительными занятиями. Испытание испытанием, но выпускные экзамены никто не отменял. Садись.

Я буквально рухнул на стул, чувствуя, как полыхают уши. От лица вообще прикуривать можно было. Казалось, даже воздух вокруг головы в значительной мере нагрелся. Вот, блин, кто просил меня раскрывать рот? Позорище!

Ладно, не ответил ничего, так ещё полез со своей гордостью. Типа, или по-моему, или никак. Идиот! Как теперь смотреть в глаза Надежде Игоревне буду? Хотя… есть вариант. Она же сама сказала насчёт занятий. Единственное, прежде чем переться к ней, дескать, учите меня, я весь ваш, надо провентилировать вопрос с расписанием. Чтобы не получилось так, что я притащусь сюда, а у меня будет какой-нибудь урок, да и про Ольгу Васильевну забывать нельзя.

От души потерзаться муками совести мне, однако, не дали. Надежда Игоревна принялась объяснять новую тему, и, честно говоря, уже через пару минут я забыл о произошедшем, заслушавшись. Новейшая история полиса, то, что происходило последние сто лет, буквально оживала перед глазами. Ссоры кланов, особо крупные нападения монстров, даже «Прорыв», о котором я никогда раньше не слышал. Похоже, специально для меня учитель повторяла вводный урок, но возмущаться никто и не думал! Вот что значит уметь увлечь учеников. Мама была такой же, только преподавала математику.

Под звуки колокола записав домашнее задание в новенький дневник, я вдруг понял, что не знаю, что делать дальше. В детдоме мы сидели всегда в одном и том же классе, и к нам приходили разные учителя. Раньше, дома, мы сами таскались из кабинета в кабинет, следуя расписанию. Такой подход мне нравился больше, хотя бы потому, что позволял разместить в помещении наглядные материалы и пособия, да и выглядели такие классные комнаты очень внушительно.

Здесь вроде бы всё было примерно так же. Надпись на дверях «Кабинет истории» прозрачно намекала, что литературу тут не преподают и уж точно не занимаются спортом. А вот где всё это делают – для меня пока оставалось загадкой. Тем более что следующим уроком значились таинственные «Основы Чародейства».

Перемена оказалась маленькой – всего-то пять минут. Этого вроде бы за глаза, когда всё находится рядом, и ты знаешь куда бежать, но явно мало, чтобы посетить все пять этажей лабиринта, названного учебным корпусом. Казалось бы, проблема не стоит и выеденного яйца – просто иди за одноклассниками – и всё… Однако тут был очень тонкий момент.

По опыту детдома я знал, что относиться к тебе будут так, как ты себя поставишь. Начнёшь как телок тыкаться туда-сюда и мычать типа, покажите-отведите, так им и останешься в глазах окружающих. Может быть, народ здесь и не такой озлобленный, как на нижних уровнях, однако пример беловолосой наглядно показывал, что люди везде одинаковы. А я своей репутацией дорожил и терять её не собирался.