Текст книги "Россия на Средиземном море"

В связи с отправкой в 1798 г. эскадры Ушакова в Адриатическое море для войны с Францией Качиони обратился к Павлу I с просьбой разрешить ему на свои средства вооружить судно «для разъезда противу французов» в Средиземном море. Император с интересом и весьма благосклонно оценил предложение Качиони, и 24 октября 1789 г. последовало Высочайшее повеление «вооружение сие ему дозволить». Но пока суд да дело, война с Францией закончилась, и Качиони больше не удалось выйти в море на корсарском судне.

В Петербурге при Павле Качиони делать было нечего, и он отправился в Крым в подаренные ему еще Екатериной II поместья. Проживая в Крыму, Качиони купил недалеко от Ялты местечко Панас-Чаир, что в переводе с греческого означает «священный луг». Там Ламбро начинает строительство своей усадьбы, которую переименовывает в Ливадию по имени своего родного городка Ливадия, находящегося в 120 км от Афин, недалеко от горы Парнас и Дельфийского храма.

В Крыму бывший корсар становится крупным промышленником. Его крымская соль, пшеница, ценные породы рыб и другие товары отправляются на юг и на север, от Греции до Петербурга. В 1799 г. Качиони строит завод по производству виноградной водки, принесший ему большие барыши и многочисленные тяжбы с конкурентами.

Однако судьбе было угодно, чтобы виноторговец Качиони умер не в своей постели, а с кинжалом в руке. В 1805 г. в возрасте 53 лет Ламбро направился один в двуколке в Керчь по своим торговым делам. По пути к нему в коляску напросился какой-то господин. Слово за слово, затем достали стаканы. Собеседник незаметно опустил кристалл яда в вино Ламбро. Тот выпил, но почувствовал страшную резь в желудке, догадался об отравлении и выхватил кинжал. Лошадки довезли до Керчи два холодеющих трупа.

Ходили слухи, что знаменитый корсар был отравлен турецким агентом. На мой взгляд, это наиболее достоверная версия, но, увы, документальных подтверждений ее нет.

Похоронили Ламбро Качиони в его поместье в Ливадии, хотя есть версия, что похоронили его в Керчи. Могила Качиони утрачена еще в конце XIX века. Возможно, это было связано с тем, что после смерти Ламбро имение его несколько раз меняло владельцев, а с 1860 г. стало южной резиденцией императора Александра II. Навряд ли Романов хотел иметь рядом со своей резиденцией могилу пирата.

Любопытно, что французский историк Лавис утверждал, что в 1806 г. Качиони появился на Средиземном море и вновь занялся пиратством.

Сын Ламбро Ликург Качиони в 1812 г. поступил на службу в Черноморский флот, позже стал командиром Балаклавского батальона, а закончил свою карьеру инспектором Керченского карантина. Внук пирата Александр Ликургович начал служить гардемарином в Черноморском флоте, а затем в чине мичмана был переведен на Балтику.

Правнук Ламбро Спиридон Александрович Качиони, родившийся в 1858 г. в Феодосии, стал известным юристом, а потом – писателем. Он был свояком художника И.К. Айвазовского. Умер Спиридон в начале 1930-х годов в Ленинграде.

Еще при жизни Качиони о нем и о греческих корсарах в России практически забыли. Павел I сделал все, чтобы исчезла сама память о его матери, Потемкине и о всех победах славного царствования Екатерины Великой. Тавриду он приказал переименовать опять по-татарски в Крым, Севастополь – в Ахтиар и т.д.

Не менее чем указы Павла, забвению корсаров способствовали и наполеоновские войны. Кто после пожара в Москве и взятия Парижа вспоминал о каких-то баталиях в Архипелаге века минувшего? Помните, Пушкин писал в 20-х годах: «…времен Очаковских и покоренья Крыма», то есть дела давно прошедших лет, преданье старины глубокой.

В Греции же Ламброс Кацонис, как греки называют Качиони, стал национальным героем. Ему посвящены десятки кни г. В январе 1914 г. греческое правительство дало заказ Англии на постройку крейсера «Кацонис», но в связи с началом Первой мировой войны англичане решили достроить его для себя и назвали «Честер».

Греки не успокоились, и построенную в 1927 г. во Франции подводную лодку также назвали «Кацонис». Она была потоплена германским охотником за подводными лодками UJ-2101 19 сентября 1943 г. в Эгейском море. В 1980-х годах греки присвоили имя «Кацонис» подводной лодке S-115 типа «Тэнг», полученной от США.

Да и в Европе помнили Качиони гораздо лучше, чем в России. В 1813 г. Джордж Гордон Байрон пишет знаменитую поэму «Корсар». Прототипом главного героя поэмы Конрада, естественно, был Ламбро Качиони, а его главным противником – турецкий Сеид-паша, в жизни паша Сеит-Али.

Естественно, что «Корсар» не был строго документальным. Байрон не только романтизировал Конрада, но и придал ему многие свои черты. Как писал Андре Моруа: «…байроновский герой становился неестественной театральной фигурой, которой Байрон считал долгом подражать. Защищая Конрада, он защищал самого себя»[49]49
  Моруа А. Байрон, Минск: Вышэйшая школа, 1986. С. 176.


[Закрыть].

Так или иначе, но поэма «Корсар» стала бессмертным памятником славному пирату Ламбро Качиони.

 
А имя «Конрад» превращает в мел
Загар любого, кто свиреп и смел.
Властитель душ, искуснейший стратег…
…
Мелькнула череда
Идущих дней – он сгинул без следа
И без вестей, без слухов, где же он,
Где с горем – жив иль с горем – погребен…
Оплакан он; надгробием в горах
Прекраснейшим почтен Медоры прах;
Ему ж не ставят памятник пока—
Вдруг жив Корсар? А слава – на века:
Одною добродетелью был он—
И тысячью пороков наделен…[50]50
  Байрон Дж.Г. Избранное. М.: Правда, 1985. С. 315, 355.


[Закрыть]
 

У нас же, повторю, не только Ламбро Качиони и его пираты, но с 1917 г. Екатерина Великая и князь Потемкин были преданы забвению. Молчание нарушил Валентин Саввич Пикуль, посвятивший Ламбро Качиони одну из своих лучших исторических миниатюр «Первый листригон Балаклавы», а Потемкину – большой роман «Фаворит», где также фигурирует Ламбро Качиони.

Глава 7
Взятие Корфу

В 1789 г. во Франции произошла революция, то есть событие, казалось бы, чисто внутреннее, однако Великая французская революция изменила русско-турецкие отношения на целых 35 лет.14 июля 1789 г. восставшие парижане взяли Бастилию. По этому поводу французский посол в Петербурге Сегюр писал: «…в городе было такое ликование, как будто пушки Бастилии угрожали непосредственно петербуржцам». Екатерина же была крайне возмущена событиями во Франции. Ее гневные слова разлетались по всей Европе. Она называла депутатов национального собрания интриганами, недостойными звания законодателей, «канальями», которых можно было бы сравнить с «маркизом Пугачевым». Екатерина призывала европейские государства к интервенции – «дело Людовика XVI есть дело всех государей Европы». После казни короля Екатерина публично плакала, позже она заявила: «…нужно искоренить всех французов для того, чтобы имя этого народа исчезло».

И что же сделала после таких слов столь агрессивная государыня? Да ровным счетом ничего. Разве что в 1795 г. направила в Северное море эскадру вице-адмирала Ханыкова в составе 12 кораблей и 8 фрегатов. Эта эскадра конвоировала купцов, вела блокаду голландского побережья и т.п. Боевых потерь она не имела. Фактически это была обычная боевая подготовка с той разницей, что финансировалась она целиком за счет Англии.

Причем Екатерина была прекрасно осведомлена о событиях во Франции. Полнота информации плюс аналитический ум императрицы позволили ей прогнозировать события. Так, в октябре 1789 г. она сказала о Людовике XVI: «Его постигнет судьба Карла I». И действительно, 21 января 1793 г. голова короля скатилась в корзину у подножия гильотины.

В феврале 1794 г. Екатерина писала: «Если Франция справится с своими бедами, она будет сильнее, чем когда либо, будет послушна и кротка как овечка; но для этого нужен человек недюжинный, ловкий, храбрый, опередивший своих современников и даже, может быть, свой век. Родился он или еще не родился? Придет ли он? Все зависит от того. Если найдется такой человек, он стопою своею остановит дальнейшее падение, которое прекратится там, где он станет, во Франции или в ином месте». А ведь до 18 брюмера было 5 лет и 7 месяцев!

Мнение матушки-государыни о событиях во Франции в узком кругу резко отличалось от публичных высказываний. О Людовике XVI она заметила: «Он всякий вечер пьян, и им управляет, кто хочет». 4 декабря 1791 г. Екатерина сказала своему секретарю Храповицкому: «Я ломаю себе голову, чтобы подвинуть венский и берлинский дворы в дела французские… ввести их в дела, чтобы самой иметь свободные руки. У меня много предприятий неоконченных, и надобно, чтобы эти дворы были заняты, и мне не мешали».

В августе 1792 г. прусские и австрийские войска вторгаются на территорию Франции. Европа вступает в период «революционных войн». А вот в России происходят странные события. Лучшие силы армии и флота стягиваются не на запад против злодеев-якобинцев, а на ю г. В 1793 г. из Балтики на Черное море были переведены 145 офицеров и 2000 матросов. В Херсоне и Николаеве было заложено 50 канонерских лодок и 72 гребных судна разных классов. К навигации 1793 года в составе Черноморского флота было 19 кораблей, 6 фрегатов и 105 гребных судов. В указе о приготовлении Черноморского флота было сказано, что он «Чесменским пламенем Царьградские объять может стены».

В январе 1793 г. в Херсон прибывает новый главнокомандующий граф Александр Васильевич Суворов. Пока Екатерина сколачивала коалицию для борьбы с якобинцами и устраивала публичные истерики по поводу казни короля и королевы, на санкт-петербургском монетном дворе мастер Тимофей Иванов тайно чеканил медали, на одной стороне которых была изображена Екатерина II, а на другой – горящий Константинополь, падающий минарет с полумесяцем и сияющий в облаках крест.

Операция по захвату проливов была намечена на начало навигации 1793 года. Однако весной этого года началось восстание в Польше под руководством Костюшко. Скрепя сердце, Екатерина была вынуждена отказаться от похода на Стамбул. 14 августа 1793 г. Суворов прибывает в Польшу, а уже 24 октября перед ним капитулирует Варшава. В результате Суворов стал фельдмаршалом, Екатерина присоединила к России еще три губернии – Виленскую, Гродненскую и Ковенскую, а заодно и герцогство Курляндское.

Но не всегда синица в руках лучше журавля в небе. Екатерина это прекрасно понимала, и на 1797 год была запланирована новая операция. По ее плану граф Валерьян Зубов должен был закончить войну в Персии и двинуть войска в турецкую Анатолию. Суворов с армией должен был двинуться к Константинополю через Балканы. А вице-адмирал Ушаков с корабельным и гребным флотом – к Босфору. Формально командовать флотом должна была лично императрица.

И вновь случай изменил ход истории. 6 ноября 1796 г. скончалась Екатерина Великая. На престол вступил ее сын Павел. Придя к власти, он решил делать все наоборот. Павел прекратил подготовку к босфорской операции и отозвал эскадру адмирала Макарова из Северного моря. Павел с возмущением заявил бывшему секретарю Потемкина Попову: «Как исправить зло, причиненное России одноглазым?» Попов не растерялся: «Вернуть Крым туркам, Ваше величество!» Отдать Крым Павел не рискнул, зато велел переименовать Севастополь в Ахтиар. В первые месяцы своего правления Павел не вмешивался в европейские дела, но внимательно наблюдал за ними. 1796—1797 г г. ознаменовались, с одной стороны, политической нестабильностью во Франции, а с другой стороны, успехами французской армии в борьбе против европейской коалиции. Такую ситуацию Павел воспринял лишь как военную слабость монархов Европы. Он постепенно давал себя убедить, что без его вмешательства порядка в Европе навести невозможно.

В апреле 1796 г. французская армия под командованием 27-летнего генерала Бонапарта вторглась в Италию. Австрия посылала одну за другой лучшие армии под командованием лучших своих полководцев, но они вдребезги были разбиты Бонапартом. В мае 1797 г. французы заняли Венецию.

Для генерала Бонапарта владения республики Далмация и Ионические острова представляли куда большую ценность, чем сам город Венеция. Как писал Наполеон: «Корфу являлся одним из важнейших владений Республики». И действительно, остров Корфу представлял собой хорошую базу для контроля над Восточным Средиземноморьем.

По приказу Бонапарта к Ионическим островам была отправлена эскадра из трофейных венецианских кораблей, ядром которой были шесть 64-пушечных кораблей. На суда эскадры погрузили четыре пехотных батальона и шесть артиллерийских рот под командованием генерала А. Жантийи. Руководил экспедицией комиссар Директории историк-эллинист А. – В. Арно. По поручению Бонапарта он сочинил следующее воззвание к жителям Ионических островов: «Потомки первого народа, прославившегося своими республиканскими учреждениями, вернитесь к доблестям ваших предков, верните престижу греков первоначальный блеск… и вы обретете вашу доблесть античных времен, права, которые вам обеспечит Франция, освободительница Италии».

Подойдя к Корфу, французы увидели на берегу множество вооруженных греков. На берег на шлюпке отправился один Арно. Его речь вызвала у населения Корфу бурю оваций. Греки радостно приветствовали высадку французских войск.

Республиканцы приступили к «демократизации» Ионических островов. Население с энтузиазмом отнеслось к посадке «деревьев свободы» и плясало вокруг них. Устраивались Олимпийские игры и т.п. Однако контрибуция в 60 тысяч талеров, наложенная на жителей Ионических островов, пришлась им явно не по вкусу. Кроме того, французское командование совершило непростительную ошибку на островах, грубо пропагандируя атеизм и культ «высшего разума». В итоге православное духовенство стало подстрекать население к мятежу.

13 февраля 1798 г. трофейная венецианская эскадра в составе 11 кораблей и 6 фрегатов под командованием вице-адмирала Ф. Брюйеса ушла в Тулон. На Корфу французы оставили один корабль и один фрегат.

Весной 1798 г. в Тулоне началось сосредоточение кораблей и транспортов. Туда же был стянут 38-тысячный десантный корпус под командованием самого Бонапарта. Вся Европа затаила дыхание. Газеты распространяли самые противоречивые сведения о планах Бонапарта – от высадки в Англии до захвата Константинополя. На брегах Невы испугались, что злодей Буонапарте не иначе как замыслил отнять Крым. 23 апреля 1798 г. Павел I срочно посылает приказ Ушакову выйти с эскадрой в море и занять позицию между Ахтиаром и Одессой, «наблюдая все движения со стороны Порты и французов».

19 мая французский флот вышел из Тулона. 23 мая французы подошли к Мальте, которая принадлежала ордену Мальтийских рыцарей. Мальта сдалась без боя, а рыцарям пришлось убираться с острова подобру-поздорову. 20 июня 1798 г. французская армия высадилась в Египте. Бонапарт легко победил турок и занял Египет, но 20—21 июля адмирал Нельсон в Абукирской бухте разгромил французский флот. Армия Бонапарта оказалась отрезанной от Франции.

Изгнанные с Мальты рыцари обратились за помощью к Павлу I и предложили ему стать Великим магистром ордена. Павел радостно согласился, не думая о комизме ситуации – ему, главе православной церкви, предложили стать магистром католического ордена. 10 сентября 1798 г. Павел издал манифест о принятии Мальтийского ордена в «свое Высочайшее управление». В этот же день эскадра Ушакова соединилась с турецкой эскадрой в Дарданеллах, и они вместе двинулись против французов.

Бонапарт турок напугал еще больше, чем русских. Хотя Египет и управлялся полунезависимыми от Стамбула мамелюкскими беями и Бонапарт неоднократно заявлял, что воюет не с турками, а с мамелюками, все равно султан Селим III считал высадку французов нападением на Османскую империю. Мало того, иностранные дипломаты, скорее всего русские, довели до султана «секретную» информацию о планах «Бонапартия», который решил ни много ни мало как разорить Мекку и Медину, а в Иерусалиме восстановить еврейское государство. И как этому не поверить, когда французы на Ниле и двигаются в Сирию? Тут уж не до воспоминаний об Очакове и Крыме.

Султан Селим III повелел заключить союз с Россией, а французского посла, как положено, заточили в Семибашенный замок.

7 августа 1798 г. Павел I послал указ адмиралу Ушакову следовать с эскадрой в Константинополь, а оттуда – в Средиземное море.

12 августа 1798 г. из Ахтиарского порта вышли шесть кораблей, семь фрегатов и три авизо[51]51
  Авизо – посыльное судно. В иностранных флотах авизо состояли с XVIII по ХХ вв. Однако в русском флоте это название не прижилось и встречалось редко.


[Закрыть]. На борту кораблей было 792 пушки и 7406 «морских служителей». Попутный ветер надувал паруса, гордо реяли Андреевские флаги, эскадра знаменитого «Ушак-паши» шла к Босфору. Все, начиная от вице-адмирала до юнги, были уверены в успехе. Никому и в голову не приходило, что именно в этот день началась шестнадцатилетняя кровопролитная война с Францией. Впереди будут и «солнце Аустерлица», и горящая Москва, и казаки на Елисейских полях.

25 августа русская эскадра прошла Босфор и встала на якоре в Буюк-Дере напротив дома русского посла. Интересно, что население радостно встречало своих «заклятых врагов». Адмирал Ушаков доносил Павлу: «Блистательная Порта и весь народ Константинополя прибытием вспомогательной эскадры бесподобно обрадованы, учтивость, ласковость и доброжелательство во всех случаях совершенны». Даже Селим III не удержался и инкогнито на лодке объехал русские корабли.

В день прибытия эскадры Ушакова великий визирь вручил русскому посланнику В.С. Томаре декларацию, предназначенную для Ушакова. В ней говорилось: «Русские военные и транспортные суда будут иметь во все продолжение настоящей войны совершенную свободу проходить и возвращаться через Черноморский канал и Дарданеллы; они пользоваться будут великою безопасностию и пропускаемы будут по единому их предъявлению о себе, что они суда российские…

Во все пристани, принадлежащие Блистательной Порте, посланы будут нужные повеления, дабы Российской эскадре везде оказываемо было благоприятие, пособие и вспомоществование».

Кроме того, в декларации говорилось «о взаимной выдаче дезертиров и содействии санитарным мерам во избежание распространения заразных болезней»[52]52
  Адмирал Ушаков. Документы. Т. III. С. 78—79.


[Закрыть].

Когда русская эскадра входила в Босфор, ни у Ушакова, ни у Павла не было конкретного плана ведения боевых действий. Так, в Константинополе Ушаков получил письмо от Григория Кушелева[53]53
  Кушелев, Григорий Григорьевич – граф, генерал-адъютант, вице-президент Адмиралтейств-коллегии.


[Закрыть] с инструкцией на случай защиты Дарданелл от нападения французского флота. Однако при получении известия о разгроме французского флота при Абукире турки договорились с Томарой и Ушаковым о совместной операции по освобождению Ионических островов. По сему поводу Ушаков отправил к жителям островов воззвание, призывавшее народ к содействию союзному флоту в изгнании французов. Вместе с этим воззванием Константинопольский патриарх Григорий по приказанию султана передал греческому народу свое пастырское увещевание, предлагая «свергнуть с себя иго французского порабощения и учредить у себя под покровительством трех союзных дворов правительство наподобие французского или какое ими за благо признано будет».

Русская эскадра покидала Константинополь под грохот салюта. На берегу толпился народ. На веранде дворца стоял сам Селим III.

8 сентября русская эскадра[54]54
  Корабли: 74-пушечные «Святой Павел», «Святой Петр», «Захарий и Елисавета»; 72-пушечные «Богоявление Господне», «Святая Троица»; 68-пушечный «Мария Магдалина». Фрегаты: 50-пушечный «Григорий Великия Армении»; 48-пушечный «Святой Михаил»; 46-пушечный «Святой Николай»; 44-пушечные «Сошествие Святого Духа», «Казанская Богородица»; 40-пушечный «Навархия»; 32-пушечный «Счастливый». Авизо: 18-пушечный «Святая Ирина», 14-пушечные транспортные суда «Красноселье», «Панагия Апотуменгана». Ранее они были греческими купеческими судами, которые в 1787 г. стали каперами на Черном море и позже куплены в казну. «Святая Ирина» ранее числилась акатом. Акаты – трехмачтовые парусно-гребные суда. По типу корпуса и парусному вооружению ближе всего к средиземноморской шебеке. В некоторых русских документах того времени акаты именовались бригантинами.


[Закрыть] вошла в Дарданеллы. При выходе из Дарданелл эскадра Ушакова соединилась с турецкой эскадрой, которая состояла из четырех кораблей, шести фрегатов, четырех корветов и четырнадцати канонерских лодок. Командовал эскадрой вице-адмирал Кадыр-бей. Замечу, что в войну 1787—1791 г г. Кадыр-бей воевал против Ушакова, командуя 54-пушечным кораблем «Макдем-Бахри».

14 сентября из Дарданелл к берегам Египта ушел отряд капитана 2 ранга Сорокина в составе двух русских («Казанская Богородица» и «Святой Михаил») и двух турецких фрегатов, а также десяти русских канонерских лодок, выделенных для совместных действий с английской эскадрой адмирала Нельсона.

20 сентября объединенный русско-турецкий флот вышел из Дарданелл и направился к берегам Мореи. Ушаков решил для начала захватить острова с небольшими французскими гарнизонами и лишь потом заняться сильно укрепленной крепостью Корфу.

28 сентября к острову Цериго подошел отряд в составе русских фрегатов «Григорий Великия Армении» и «Счастливый», авизо «Панагия Апотуменгана», а также нескольких турецких судов. Русские фрегаты вошли в залив Святого Николая и несколькими выстрелами заставили гарнизон маленького французского порта бежать в более мощную крепость Капсали.

30 сентября соединенная русско-турецкая эскадра под командой вице-адмирала Ушакова, подойдя к острову Цериго, бомбардировала крепость Капсала.

1 октября отряд капитан-лейтенанта Шостака в составе двух фрегатов и одного авизо, подойдя к крепости Капсала, высадил десант из 300 русских и 250 турок при нескольких полевых орудиях. Получив отказ на требование о сдаче крепости, Шостак приказал открыть огонь из полевых орудий и пушек судов. После нескольких часов обстрела крепость сдалась. Трофеями союзников стали 20 пушек. Гарнизоны обеих крепостей насчитывали 111 человек, из которых 9 были убиты, а остальные капитулировали при условии, что их доставят во Францию и в дальнейшем они не будут участвовать в этой войне.

3 октября 1798 г. адмирал Ушаков и Кадыр-бей выдали жителям Цериго грамоту, предоставляющую самоуправление до тех пор, «пока и прочие острова не освободятся от французов, и какое решение воспоследует от держав наших». В крепости Капсала был оставлен русско-турецкий гарнизон – по 12 человек с каждой стороны.

13 октября к острову Занте (Закинос) подошел отряд капитан-лейтенанта Шостака в составе фрегатов «Григорий Великия Армении», «Счастливый» и авизо «Красноселье». Как и у Цериго, после небольшой перестрелки французский гарнизон сдался. Союзники пленили 441 человека. Из них 17 отпустили в Анкону, а остальных отправили в Морею к туркам. В крепости было захвачено 47 чугунных пушек, 7 медных полевых пушек, 2 медные гаубицы и 6 мортир малого калибра. Медные орудия русские и турки поделили между собой и взяли на суда, а чугунные оставили в крепости. На Занте был оставлен гарнизон из 15 русских и 15 турок.

14 октября корабль «Святая Троица», фрегаты «Сошествие Святого Духа» и «Счастливый» под командованием капитана 2 ранга И.С. Поскочина, а также турецкий фрегат подошли к острову Кефалония. Завидев корабли, французский гарнизон капитулировал без сопротивления. На остров был высажен десант в 180 человек, взявший в плен 197 офицеров и солдат. Трофеями русских стали 40 чугунных пушек, четыре 3-фунтовые полевые медные пушки и четыре 48-фунтовые медные мортиры. Медные орудия Ушаков приказал взять на эскадру, а чугунные оставить на острове. Очевидец капитан-лейтенант Егор Метакса писал: «Народ наполнял воздух радостными восклицаниями и клялся истребить всех французов и приверженцев их… Чернь, устремясь на один дом, начала оный грабить, называя хозяина якобинцем», но русский мичман «бросился в толпу, захватил зачинщиков и растолковал им, что дело это не касается до них, что должно оное оставить на рассмотрение самого адмирала…». Что этот случай не был единичным, доказывают следующие слова того же Метаксы: «Все благонамеренные граждане изъявили страх свой и подтвердили, что оба города (Ликсури и Артостоли) окружены множеством вооруженных деревенских жителей, которые намереваются ворваться в оные и их ограбить под предлогом злобы своей противу якобинцев»[55]55
  Метакса Е. Записки флота капитан-лейтенанта Егора Метаксы. Петроград, 1915. С. 70—71.


[Закрыть].

Поскочин немедленно принял меры, выставив заряженные пушки перед пикетами. А Ушаков приказал трем фрегатам приблизиться на картечный выстрел к обоим городам Кефалонии. И если грабежи и буйства невозможно будет остановить мирным путем, то стрелять сначала холостыми зарядами, а затем картечью.

23 октября на остров Кефалонию прибыл Ушаков. Население радостно приветствовало русского адмирала. На следующий день Ушаков получил целый ряд доносов от местного дворянства, требовавших ареста и суда над членами муниципалитета, сотрудничавших с французами, и прочих якобинцев. Однако «Адмирал Ушаков, входя в положение сих несчастных граждан, покорствовавших силе и действовавших, вероятно, более от страха, нежели из вредных намерений, не обратил никакого внимания на донос сей и избавил мудрым сим поведением обвиненных не токмо от неминуемых гонений, но и от бесполезных нареканий»[56]56
  Метакса Е. Записки флота капитан-лейтенанта Егора Метаксы. Петроград, 1915. С. 76.


[Закрыть].

На острове Кефалония Ушаков оставил брандвахту в виде авизо «Красноселье» и гарнизон из 15 русских и 15 турок.

18 октября Ушаков отправил к острову Святой Мавры отряд в составе корабля «Святой Петр» и фрегата «Навархия», а также двух турецких кораблей. Командовал отрядом капитан 1 ранга Д.Н. Сенявин.

Через два дня другой, более сильный, отряд отправился для блокады острова Корфу. В него вошли корабли «Захарий и Елисавета», «Богоявление Господне» и фрегат «Григорий Великия Армении», а также один турецкий корабль и два фрегата. Командовать отрядом был назначен капитан 1 ранга И.А. Селивачев.

24 октября отряд Селивачева прибыл к Корфу. На следующий день на флагманский корабль явились депутаты из дворян, попов и старшин, которые просили ни под каким видом «турок в десант не высаживать» и обещали выставить в помощь русским вспомогательный корпус от 10 до 15 тысяч человек.

Селивачев решил послать в крепость капитан-лейтенанта Шостака узнать, нет ли у гарнизона намерения сдаться. Шостака «с завязанными глазами ввели в крепость, в огромный зал, наполненный генералами и старшинами французскими, кои приняли его с великим учтивством и на требование отвечали, что еще не видят, кому бы сдаться, и удивляются, что сего от них требуют; но при всем том угощали его обеденным столом, пили за его здоровье и после пригласили в театр и на ужин»[57]57
  Адмирал Ушаков. Документы. Т. II. С. 163.


[Закрыть].

Между тем отряду Сенявина на острове Святой Мавры (Санта-Маури) французы впервые оказали серьезное сопротивление. Ситуация осложнялась географическим расположением острова, отделенного от албанского берега узким проливом «в пятьсот шагов». Албания же находилась под властью Али-паши Янинского, формально чиновника Порты, а фактически независимого правителя. Еще до прибытия союзных судов Али-паша предложил французскому коменданту Святой Мавры генералу Миолетту 30 тысяч золотых за сдачу крепости. Миолетт отказался, но дверь для дальнейших переговоров была открыта.

Для начала Сенявин высадил десант из 569 человек при 6 полевых и 24 корабельных пушках. Действовать судовой артиллерией против крепости Сенявин не рискнул. Причем отечественные историки вразнобой врут, его выгораживая. Так, Владимир Овчинников в лучших традициях «совковых» историков расписывает неприступную французскую цитадель: «Крепость, расположенная на неприступном утесе, омываемом с двух сторон водой, защищали 540 человек французского гарнизона»[58]58
  Овчинников В.Д. Святой адмирал Ушаков. 1745—1817. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 269.


[Закрыть]. А в «Военной энциклопедии» вообще невнятный лепет: «Суда отряда не могли принять непосредственного участия в бомбардировке крепости благодаря большому ее удалению от места стоянки отряда»[59]59
  Военная энциклопедия. Т. ХV. С. 90.


[Закрыть]. То ли крепость была удалена от моря вне досягаемости судовых пушек, то ли Сенявин к ней боялся подойти – понимай как знаешь.

Русский десант при содействии местных жителей приступил к возведению осадных батарей (трех восьмипушечных на острове и одной четырехпушечной на албанском берегу), которые 23 октября начали обстрел крепости. После двух дней оживленной бомбардировки Сенявин снова предложил коменданту сдаться, но генерал Миоле потребовал почетного выпуска гарнизона из крепости и отправления его в Тулон или Анкону, в чем Сенявин отказал. Предпринятая французами вылазка 300 человек успеха не имела.

31 октября к острову Святой Мавры прибыла соединенная русско-турецкая эскадра вице-адмирала Ушакова в составе двух русских кораблей, двух русских фрегатов, двух турецких кораблей, одного турецкого фрегата и двух турецких корветов. Адмирал Ушаков приказал ускорить подготовку к штурму крепости, для чего свезенный десант был доведен до 772 человек (550 русских и 222 турка), не считая большого числа вооруженных жителей.

1 ноября, когда приготовления к штурму были закончены, французский комендант возобновил переговоры о капитуляции, которая в ночь на 3 ноября была подписана. Сдались 512 человек. В крепости было взято 37 чугунных пушек большого и малого калибра, 17 малокалиберных медных пушек и две 7-пудовые медные мортиры. Как и на других островах, Ушаков велел взять медные орудия на суда, а чугунные оставить в крепости.

При осаде Святой Мавры пальбы было много, но у французов убито 34 человека, ранено 43, а у русских убито 2, ранено 6. Потери турок и местного населения неизвестны.

19 октября в Константинополе была заключена военная конвенция между Россией и Турцией, по которой последняя должна была отпускать ежегодно по 600 тысяч пиастров на содержание русской эскадры и обязывала всех начальников приморских пашалыков (областей) и городов Турции оказывать помощь в снабжении русской эскадры.

Чтобы более не возвращаться к русско-турецким переговорам, скажу, что 23 декабря 1798 г. (3 января 1799 г. по новому стилю) в Константинополе был заключен Союзный оборонительный договор между Российской империей и Османской Портой. Договор подтверждал Ясский договор 1791 года («от слова до слова»). Россия и Турция гарантировали друг другу территориальную неприкосновенность по состоянию на 1 января 1798 г. В секретных статьях договора говорилось, что Россия обещала Турции военную помощь, определенную в 12 кораблей и 75—80 тысяч солдат. Турция обязалась открыть проливы для русского военного флота. «Для всех же других наций без исключения вход в Черное море будет закрыт». Таким образом, договор сделал Черное море закрытым русско-турецким бассейном. В то же время было зафиксировано право России как черноморской державы быть одним из гарантов судоходного режима Босфора и Дарданелл.

Как говорится, история не терпит сослагательного наклонения, но если бы Турция неукоснительно соблюдала этот договор, то в истории русско-турецких войн можно было бы поставить точку. Ведь заключили же в 1809 г. Швеция с Россией мир и до сих пор ни разу не воевали. Хотя на Швецию постоянно давила Европа, чтобы заставить воевать с русскими. В 1812 г. этого требовал Наполеон I, в 1855 г. – Наполеон III и лорд Пальмерстон, в 1914 г. – Вильгельм II, а в 1941 г. – Гитлер. Но Швеция оказалась невосприимчива к давлению Европы. К сожалению, Турция повела себя иначе.

13 ноября 1798 г. русский посол в Стамбуле Томара отправил Ушакову довольно откровенное письмо с рекомендациями о методах ведения боевых действий. Томара советовал адмиралу не мешать туркам вести войну на свой манер: «…следственно, соблюдая с вашей стороны в рассуждении французов правила войны, вообще принятые, не должно понуждать к наблюдению их турков. Пущай они что хотят делают с французами… Нарушение ими капитуляции вам приписано быть не может, потому что отдающиеся гарнизоны в его расположении остаются относительно отправления их восвояси или Турцию, а вам обременяться пленными не следует и невозможно. Оставляя французов на произвол турков, должно сохранить прибежность к высочайшему двору греков во всей силе, называя положение ваше с ними должным и явным покровительством по единоверию, а их положение с вами должною и явное преданностию по тому же, и в сем притворяться ни мало не следует».