Текст книги "Переводчик"

Глава 2
Я уеду в Иваново…

К бюро переводов с гордым названием «Полиглот», расположенному в тихом переулке рядом с метро «Бауманская» («Дауновская» как ласково называют это место студенты из близлежащих ВУЗов), Сергей добрался достаточно быстро и без особых приключений. Нельзя же в наше судьбоносное время считать приключением езду в автомобиле по Москве? Конечно же, нельзя. Ну, подрежут пару раз какие-нибудь юнцы, охреневшие вконец от мощи подаренных папами авто или едва не организуют «русский таран» «лица кавказской национальности», гордо разъезжающие по российской столице на иномарках, приобретенных на заработанные честным трудом деньги, Очень честным и очень трудом, типа торговли не ими выращенными фруктами, или там наркотиками. Ерунда это, а не приключение. Народ на Москве привык уже и спокойно разъезжает, бодренько уворачиваясь от неприятностей, или же создавая их для других.

Аккуратно припарковавшись, Сергей не спешил покидать машину: некоторое время посидел в салоне, погримасничал, придал лицу специфическое филологическое выражение и качестве заключительного штриха достал из бардачка очки с простыми стеклами и водрузил себе на нос. Китаист должен быть очкариком, ибо изучение и работа с данным языком здорово способствует развитию близорукости. Наконец он вышел из машины и пошел в офис, причем не привычной легкой походкой, а слегка пришаркивая. И это тоже правильно – у переводчика средних лет ножки от сидячего образа жизни должны быть слабенькими.

Долго он в «Полиглоте» не задержался, быстренько отработав обязательную программу: поглазел восторженно на офис-менеджера Яну на ресепшен, перекурил с коллегами, дождался, пока освободится шефиня, и заглянул к ней. Получил причитающийся гонорарий, а затем серьезно расстроил ее, сообщив, что на две-три недели уезжает в командировку что-то там переводить китайцам и с китайского.

Выйдя из офиса Сергей повел себя странно для человека, вот-вот собирающегося в аэропорт (помнится, заливал шефине, что через пять часов вылет). Он доехал до ближайшей платной стоянки, где и оставил своего железного коня. Позвонил из телефона-автомата и спросил Светлану. Раздраженный голос на том конце провода ответил, что он – уже десятый идиот, которому нужна Светлана, а та пять лет, как уехала к мужу в Одессу. Очевидно, внезапный отъезд коварной Светы настолько расстроил Сергея, что тот решил как-то развеяться и… стал кататься по Москве. Более двух часов он ездил в метро. Время от времени поднимался на поверхность и начинал бороздить просторы столицы на автобусах, троллейбусах или в маршрутках. Устав от общественного транспорта, он решил прогуляться пешком. И прогулялся. А в конце пешей прогулки вообще учудил: зашел в супермаркет, с риском быть обворованным потолкался в толпе и ушел через служебный вход.

Он ехал в такси на автовокзал и думал, что только клинический идиот или шпион вместо того чтобы просто поехать и взять в камере хранения то, что ему там оставили, способен накручивать круги по Москве, стараясь засечь и сбросить наружку. И, в то же время, понимал, что вбитые многими годами навыки никогда не позволят ему поступить иначе.

Когда-то его занесло в Иваново, еще в той, другой жизни. Когда чеченцы еще не захватывали школы и больницы, а чеченили там у себя на малой родине, когда профессия офицера была не только героической, но и еще престижной, когда ни один государственный муж не мог позволить себе надраться как стадо свиней и возжелать как последний Ростропович подирижировать оркестром где-то за рубежом… Короче когда-то давно у Сергея был хороший друг Виталя Новоселов из Иванова. Так вот, Сергей ездил в то самое Иваново к Витале на свадьбу и тот хохмы ради показал другу единственный в СССР Конспиративный переулок. Они еще смеялись, два молодых дурака и фантазировали, что скоро в Конспиративный понаедет со всего мира куча отставных шпионов и будут они, старые пердуны, следуя усердно вбитым в них привычкам и инструкциям, ходить из дома в булочную, или там аптеку, обязательно через Кострому или даже Ярославль, зорко отслеживая выцветшими старческими глазами, не пасет ли их кто. М-да, весело и пьяно было им тогда в Конспиративном… А Виталя через полгода погиб в Южной Америке.

Перед входом в автовокзал на телефонной будке висело объявление, написанное от руки неровным, очевидно старческим почерком, сообщающее, что пропал котик. Писавший был еще тот грамотей и вместо «котик» написал «коток». В объявлении был даже указан номер телефона, по которому нашедший странно названное животное мог позвонить и получить «вазнагражденя», причем последнюю цифру телефонного номера без криптографа разобрать было невозможно. Сергей мазнул взглядом по объявлению, хмыкнул про себя и, не задерживаясь, прошел мимо. Теперь он знал не только номер ячейки в автоматической камеры хранения, но и цифровой код.

Когда он с жадностью уплетал дома поздний ужин в счет несъеденного обеда, тот же самый урод опять позвонил и начал пытать, куда же он (урод) в очередной раз попал. Сергей с уверенностью подтвердил, что место попадания урода ничуть за прошедшее время не изменилось и он по-прежнему в жопе. На том и расстались.

После ужина настроение поднялось и в Конспиративный переулок ехать расхотелось. Может потом как-нибудь.

Глава 3
Сами мы не здешние…

Рассказывать о себе Сергей не очень любил, вернее – очень не любил, ибо справедливо полагал, что излишние знания всегда создают проблемы для того, о ком что-то знают. Ну, к примеру, считает обожаемая шефиня, что единственный китаист в ее фирме когда-то закончил пединститут где-то в Сибири или на Дальнем Востоке и долго работал с языком практически, и пусть себе считает. Потому, что узнай вдруг она, где ему довелось изучать эту иноземную мову и как он ей действительно владеет, то дамочка обязательно постаралась бы платить меньше, а требовать больше.

Сергей Волков родился в первой половине 60-х в Москве. Отец был скромным клерком в министерстве внешней торговли, а мать преподавала английский в военном институте иностранных языков. Ему не было и пяти, когда папу – выпускника Восточного факультета МГУ направили на скромную должность в торгпредство Советского Союза в Гонконг. В Гонконге папина карьера неожиданно резко пошла на взлет и на долгие годы он стал незаменимым. В торгпредстве было полно блатных мажоров и пламенных партийцев, но Москва требовала результатов, и кто-то должен был их давать. Так семейство Волковых и прожило в Гонконге долгих двенадцать лет, изредка выбираясь в отпуска в Союз.

Попав в столь юном возрасте в многоязыкий Вавилон, Волков-младший к семи годам бойко изъяснялся на «наньяне» (южный вариант китайского языка), вовсю трепался по-английски и даже немного понимал французский. Такая вот компания сложилась у них во дворе. По достижении семи лет юного полиглота было решено отдать в школу для иностранцев с преподаванием на английском и китайском языках. А чтобы чадо не забывало язык Родины, дома с ним говорили только по-русски, да еще заставляли читать русскую же классику. Вот потому к семнадцати годам Сергей свободно изъяснялся на китайском в двух вариантах: южном диалекте и общегосударственном языке КНР «путунхуа», английском и прилично владел французским. Его папа не стеснялся пользоваться услугами юного дарования, а потому лет с пятнадцати Сергею довелось познать прелесть переводческой работы.

Если с учебой проблем особых не возникало, то отношения с одноклассниками порой строились непросто. Не секрет, что к советским гражданам никто, никогда и нигде не испытывал особых симпатий. Вообще-то, если честно, и на Родине-то их не особенно любили. Когда Сергею исполнилось десять, в его класс перевели трех юных штатников. И началось. Троица невзлюбила его мгновенно – как «коммуниста» во-первых, и как первого ученика во-вторых. Организовать бойкот «коммунисту» не получилось, тогда его стали отлавливать и поколачивать. А так как спасаться бегством удавалось далеко не всегда, то вскоре Волков-младший начал регулярно приносить домой не только отличные отметки, но и синяки. С этим что-то нужно было делать, и на семейном совете решили, что сыну пора заняться спортом. Поэтому в один прекрасный день Волков-старший отвел сына в боксерский клуб «Цзинь Лун» (Золотой Дракон). Почему именно бокс, ведь в то время мир сходил с ума по восточным единоборствам, и в Гонконге было полно мест для желающих этой экзотикой заняться? Да потому, что Николай Владимирович в молодости сам не без успеха выступал на ринге и, что самое главное – он был прагматиком и реалистом. Как известно, ничто так не способствует развитию здорового прагматизма, как работа в сфере внешней торговли.

В боксе у Волкова-младшего почти сразу стало получаться. Выяснилось, что у него хорошая реакция, быстрота и при этом – унаследованные от папы прагматизм и трудолюбие. Вдобавок ко всему, кровожадные дебилы из школьной группы поддержки ни на минуту не давали расслабляться, и Сергей пахал в зале как проклятый. Где-то через полгода у него прорезались острые и резкие удары с обеих рук, достаточно неожиданные при его тогда хрупком телосложении. В итоге, когда святая троица в очередной раз подстерегла его в укромном месте, Сергей убегать не стал, а просто их всех отколотил, причем, помня советы прагматика-папы, по физиономиям не бил, а от души настучал обидчикам по жирным пузам. Проигравшая сторона, покидая поле битвы, клятвенно обещала устроить «третью мировую войну», однако, на следующий день сначала сделала вид, что в упор не замечает Сергея, а потом и вовсе стала набиваться в друзья. Так, один из америкосов даже пригласил его к себе домой на день рождения. Папа посоветовал пойти и даже составил компанию сыну. Он выпил виски с отцом некогда избитого одноклассника, пригласил его к себе в гости и в итоге подружился. Результатом этой дружбы стал крупный контракт, подписанный американской фирмой-монстром с одной стороны и Министерством внешней торговли – с другой. Из всего умел извлекать пользу Волков-старший. Много лет спустя Сергей всерьез подумывал о том, что папа имел какое-то отношение к истории его вражды с юными штатниками, уж больно все сложилось складно по месту и времени.

Между тем успехи на ринге у Сергея росли как на дрожжах. Он стал чемпионом клуба, а затем и Гонконга, причем большинство боев закончил досрочно. Острые и резкие удары превратились со временем в нокаутирующие и редко кому удавалось продержаться против него более раунда. Команда клуба часто выезжала на международные соревнования: в Макао, на Филиппины и даже в Австралию, но Сергея туда не пускали и, вообще, в один прекрасный день папа посоветовал сыну ходить в боксерский зал не чаще двух раз в неделю, исключительно для поддержания формы. Сергей не стал спорить с родителем, он ограничил посещение боксерского зала, зато увлекся рукопашным боем. Занятия в группе вел отставной инструктор британских «коммандос», неизвестно каким ветром занесенный в Гонконг. Он учил реальному бою, без условностей и ограничений, присущих боксу и Сергей всерьез увлекся. К семнадцати годам он стал лучшим в группе и… все вдруг закончилось.

Неожиданно Волкова-старшего отозвали на Родину. А в Союзе начались сплошные чудеса. Сначала его наградили, причем почему-то орденом Боевого Красного Знамени, а потом быстро уволили из министерства.

На этом чудеса не закончились. Вскоре после возвращения супруги Волковы тихо и без скандала разошлись, разменяли московскую квартиру и разъехались по малым родинам: в Питер – отец и в Ростов-на-Дону – мать. Сергея берега Дона или Невы в одинаковой степени не прельстили, он полюбил Москву и уезжать из нее не захотел. Доучившись полгода в московской школе он (не без совета отца) поступил в Институт стран Азии и Африки при МГУ на отделение китайского языка, всерьез полагая, что, закончив институт с отличием, он сможет остаться в столице.

Но не сложилось. В начале второго семестра Волков серьезно избил четырех пятикурсников-москвичей. Эти милые ребята для начала как следует напились, а потом решили продолжить банкет в институтской общаге. Будущие дипломированные востоковеды там еще изрядно добавили и их потянуло на подвиги, Они вломились в комнату к какой-то первокурснице и дело едва не закончилось гнусно, но, слава Богу, у девчонки хватило ума громко и пронзительно завизжать. На ее счастье и на беду остальных участников этого действа юный Волков в тот момент заглянул к девчонкам из своей группы по соседству вернуть занятый ранее учебник языкознания Реформатского.

Услышав мат и крики о помощи из соседей комнаты, он не нашел ничего лучшего, как вломиться туда и всерьез разобраться с несостоявшимися насильниками. Ребятки оказались не хилыми, поэтому бить пришлось всерьез, хорошо еще, что Сергею хватило ума ограничиться боксом. Результатом схватки оказались несколько выбитых зубов, сломанные ребра и нос с одной стороны и сбитые до локтей кулаки – с другой.

Вот тут все и закрутилось. Избитые идиоты все как назло оказались не из рабоче-крестьянских семей, а один – так и вовсе из достаточно «высоковольтных». В результате проведенного дознания со всей очевидностью выяснилось, что первокурсник Волков был зверски пьян, мерзко приставал к однокурснице, а когда за девичью честь вступились четверо трезвых как минеральная вода студентов пятого курса, вышеупомянутый Волков пришел в ярость и всех их, беззащитных, зверски избил. Дело закрутилось и… вдруг застопорилось. Как известно, студентов на выпускном курсе много, а хороших мест, где можно приложить свои знания – мало и соученики пострадавших (а вернее, их родители) этим не преминули воспользоваться.

В ходе повторного дознания выяснилось, что все – таки пятикурсники были пьяны и домогались. Едва не обесчещенная студентка, которая ранее указывала на Волкова, поменяла свои показания, Отыскались и другие свидетели. Оказалось, что Сергей – герой, а пострадавшие – вовсе даже наоборот.

Но и на этом дело не закончилось. Родители юных ублюдков подняли связи и задействовали административные ресурсы. Студентка в очередной раз безропотно поменяла показания и, естественно, опять нашлись свидетели. Правда восторжествовала и оказалась весьма политкорректной: не было никакой пьянки, никто никого не домогался и никто никого, естественно, не спасал. Была тренировка по боксу, проводились спарринги и молодые балбесы не рассчитали сил богатырских. И все успокоились. Справедливость восторжествовала.

Во время сессии она восторжествовала еще раз и персонально для Волкова – он получил двойки по китайскому (который знал в разы лучше самих преподавателей), по языкознанию и по истории КПСС. Повторная сдача экзаменов дала аналогичные результаты, и Сергея без лишнего шума и пыли отчислили.

А в мае призвали в армию.

Глава 4
Аты-баты, шли солдаты…

И загремел он, конечно же, в спецназ. И не очень этому удивился. Дело в том, что когда разбирательство только началось и Сергея все, кому не лень признавали кругом виноватым, вдруг приехал отец. Сергей только-только собрался ему позвонить и поплакаться, как тот сам без всякого звонка заявился. Вел себя как всегда спокойно, без лишней суеты: куда-то сходил, с кем-то поговорил, а потом вдруг выдернул сына с занятий и пошел с ним гулять в Сокольники. Во время прогулки обрисовал ему ситуацию.

– Влип ты, конечно же, неслабо и из института тебя точно попрут. То, что пугают уголовщиной – не бери в голову. Скоро выпуск и мажорам надо за хорошие места драться.

– А как же показания, свидетели?

– А свидетели еще десять раз показания поменяют в угоду справедливости… Ты мне вот что скажи: ведь эта девчонка, за которую ты вступился, тебя тут же и предала. Не жалеешь, что полез?

– Нет.

– Молодца. Если бы ты уши закрыл и ушел по-тихому, то учился бы себе и дальше на отлично без всяких там хорошо, но уважать бы себя точно перестал. А это, сын – главное в жизни. Либо ты сам себя уважаешь и тогда всегда и все в этой жизни преодолеешь, либо… Впрочем, ты уже все для себя выбрал, так что, не жалей. Теперь по делу, с твоими данными служить тебе, судя по всему, в спецуре. Хреново, что война идет, как бы в Афган не влететь. И еще вот что: парень ты у меня не только здоровенный, но и весьма неглупый, поэтому подозреваю, что еще и нескольких месяцев не прослужишь, как начнут к тебе разные купцы, как когда-то ко мне, подкатываться, имей это в виду…

Сергей слушал все это, и в который уже раз удивлялся, до чего же непрост Волков-старший. Казалось бы, тихий, вежливый, слова дурного не молвит, а уж кулаками – то вообще махать не любитель. И, тем не менее, никак не шел из памяти случай из давнего детства. Было тогда Сергею лет десять, гуляли они как-то всем семейством по Гонконгу и черт их дернул зайти не в тот квартал (а в Гонконге это – запросто). Не успели пройти и нескольких метров, как нарисовались несколько граждан весьма специфических повадок и неслабого вида и с ходу предложили сдать им на бессрочное хранение наличность, часы и мамино золото. Очень интересно тогда повел себя отец: не слова ни говоря, подошел к удальцам и окинул их незлым внимательным взглядом. Не ударил, хотя очень даже мог (много позже, когда Серега зачемпионствовал и начал на всех свысока поглядывать, папаша как-то заглянул в «Цзинь Лун» и неплохо постоял против сыночка пару раундов, да еще и уронил разок младшенького). Так вот, ухари те куда-то срочно заторопились и семейство грабить раздумали. Шавки беспородные боевого пса всегда чувствуют и прекрасно понимают, что связываться – себе дороже. Боевой-то пес не лает, не пугает понапрасну, он просто вцепится в горло и, собственно, все.

Провожали Сергея в армию ребята с курса и, естественно, отец приехал. Мама не смогла, у нее в Ростове наметился ренессанс в личной жизни, поэтому она телеграмму прислала. И позвонила, конечно же, сказала, что очень любит и чтоб берег себя. Что Сергей ей и пообещал.

Служить он начал в учебке при бригаде спецназ под Чирчиком в Средней Азии. Карантин проходил как все, только вот ноги не стер, да и трудно было их стереть, ежели несколько лет ими босыми стучал по мешку или по сопернику в спарринге, А на третий день случилась физподготовка, на которой Сергей сначала убежал от всех, как от стоячих, на кроссе, а потом взял, да подтянулся тридцать пять раз на перекладине. На вопросы сержантов, командующих карантином, скромно отвечал, что в школе любил физкультуру и вообще почти не курит.

В то время в армейском спецназе была славная традиция: после окончания карантина перед присягой молодняку устраивали небольшой марш-бросок (на десять километров всего) с полной выкладкой, потом их прогоняли по «тропе разведчика» (такая полоса препятствий с разными сюрпризами) и венчал все это великолепие небольшой спарринг из трех раундов по три минуты, когда молодого воина избивали его же старшие товарищи. Били, конечно, не со всей дури, понимали, что организмы у молодых еще хилые и в бою они – полные нули. Но в семье не без урода. В данном конкретном случае уродов было целых два – неразлучные друзья старлеи Саша и Паша, выпивохи, супермены и перворазрядники оба по рукопашке. В кругах, близких к вытрезвителю, их боготворили и слагали легенды. Короче, ребятки были резкие, порой – даже слишком.

В тот день Саша и Паша были настроены излишне жестоко, а потому вместо того, чтобы просто «обкатать» молодых, эти дуралеи организовали пару-тройку нокаутов, причем в средствах особо не церемонились – могли и ногой между ног обрадовать и локтем в лицо. В общем, супермен – и в Чирчике супермен.

Сергей был в третьем отделении второго взвода, поэтому художества братов-акробатов рассмотреть успел и они ему очень не понравились. А тут еще и Паша вылез на свою задницу. Когда Волков скромно пробирался между канатами, бравый летеха усмотрел в его физиономии что – то девичье и громко пообещал как-нибудь на досуге юного воина приласкать. Вышло же с точностью до наоборот: не прошло и минуты, как Серега приласкал шутника левой в печень, а правой – длинным свингом в челюсть и организовал Паше глубокий нокаут. Разъяренный Саша полез мстить за другана, но вскоре сам нарвался на встречный прямой правый в голову и присоединился к еще толком не очухавшемуся Паше.

Руководство праздника (без шуток, официально все это бл…тво именовалось «военно-спортивным праздником») слегка заволновалось и поручило смыть позорное пятно с репутации бригады инструктору по рукопашному бою майору Паку. Валерий Кимович Пак был мужчиной весьма серьезным, по крайней мере, боевых наград у него было ничуть не меньше, чем у всего руководства части вместе взятого. Ходили слухи, что раньше он служил в одной весьма серьезной организации, но был ранен, едва не попал под комиссацию и в итоге вот уже пять лет учил юных спецназовцев убивать супостатов и не быть убитыми самим. Спокойный такой, несуетливый человек, среднего роста и телосложения.

Пак, естественно, с наглым юнцом разобрался, но без излишней жестокости и даже с некоторым уважением, тем более, что Сергей сподобился раз-другой, правда, несильно, майора достать. Сам-то он прекрасно понимал, что в реальном бою у него есть только один шанс – убежать, да и то вряд ли. Совсем не похож был Пак на человека, от которого можно было убежать.

По окончании этого садистского «военно-спортивного праздника» молодые, в той, или иной степени побитые воины приняли присягу и были направлены в учебную роту набираться ума-разума.