Текст книги "Гончий бес"
Автор книги: Александр Сивинских
Жанр: Юмористическое фэнтези, Фэнтези
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
Марк
Мисс Голдэнтач успокаивала нервы йогой, Декстер, издавая дикие крики, упражнялся во дворе с бокеном. «Бычки» укатили на додже в город и просили сутки не беспокоить – им предстояло какое-то дежурство. А Марк сидел перед телевизором и поглощал из огромной миски сладкий попкорн. Он смотрел местные новости. Старенький видеомагнитофон был наготове: Фишер собирался записывать всё, что хоть как-то связано с их делом. Однако в рубрике происшествий о гибели Новицкого и безобразиях в ГЛОКе не прозвучало ни слова. Телевизор можно было выключать, но попкорн в миске ещё оставался, и Марк продолжал смотреть. Про местный спорт и местную культуру.
Главным культурным событием для Императрицына в этот день оказался приезд панк-группы «Русское Поле Революций» или коротко «Рупор». Марк, услышав название, помимо воли улыбнулся – вспомнилась юность. Песни «Рупора» ему тогда нравились безумно, он с упоением орал в компании сверстников «Всё идёт по рельсам!». Пока однажды папа не растолковал ему, что любимая группа маскирует анархизмом ксенофобию, а сам Годов – явственный антисемит. Марк ничего такого за кумирами не замечал, но разве станешь спорить с папой?
Репортаж вела молоденькая круглолицая корреспондентка, взволнованная так, будто ей предстояло лишиться невинности с командой чернокожих баскетболистов.
– Все мы знаем, – трещала она, сверкая глазами, – что с лидером группы Игорем Годовым связана таинственная история. Три года назад весь музыкальный мир потрясла его ранняя смерть. Напомню, рокеру перевалило лишь немного за сорок. Поползли слухи о его алкоголизме, наркомании и даже связи с сектой самоубийц. Похоронен он был тихо, в закрытом гробу. А в прошлом месяце Годов вдруг «ожил», объявил, что собирает группу вновь и намерен устроить концертный тур по России. Первое выступление должно состояться как раз сегодня. Здесь, в клубе «Точка» – вот он, за моей спиной. Входных билетов выпущено всего триста шестьдесят шесть штук. Неудивительно, что грядущий концерт окружает ореол загадочности. Фанаты до рукоприкладства спорят, настоящий Игорь Годов или дешёвая подделка. Когда к клубу прибыла наша бригада, как раз случилась драка. К счастью, она быстро прекратилась.
Корреспондентка, выпалив вступительный блок информации практически на одном дыхании, запыхалась. Отдышалась, она продолжила:
– До начала концерта ещё есть время, и мы попробуем пообщаться с почитателями таланта Игоря Годова. Молодой человек! – подскочила она к какому-то парню, – можете ответить на пару вопросов?
Парень повернулся к камере лицом, и Марк едва не поперхнулся попкорном. Это был тот самый нудист из ГЛОКа! Только на сей раз под ручку с дамой и одетый. Из-за отворота его куртки выглядывала морда йоркширского терьера.
Фишер, рассыпая попкорн, надавил кнопку записи.
Корреспондентка, млея под взглядом «нудиста», начала задавать какие-то глупые вопросы. Тот отвечал в тон. Его дама (по возрасту годящаяся едва ли не в матери) с каждым словом кавалера мрачнела всё сильнее. Терьер высунул язык, как будто дразнясь.
Наконец репортаж, до неприличия похожий на флирт в прямом эфире, прервался. Марк остановил запись и помчался наверх.
Сильвия Голдэнтач принимала одну из наиболее сложных на взгляд Фишера асан. Она стояла на голове, скрестив по-турецки задранные вверх ноги. Дыхание её было тихим и ритмичным, глаза закрыты.
– Сильвия! – рявкнул Марк, наплевав на субординацию. – Бросайте свою йогу. Я нашёл того парня.
Мисс Голдэнтач плавно опустила ноги на пол.
– Какого парня, Фишер?
– Нудиста из ГЛОКа. Он на рок-концерте. Промелькнул в новостях. Если выедем прямо сейчас, наверняка успеем перехватить по окончании.
– Как мы поедем, по карте? Или вы знаете город?
– Нет, – сказал Марк. – Но я знаю, как здесь вызываются такси.
* * *
Такси попалось скверное. Старая «Волга», пропахшая выхлопными газами и какой-то острой едой, с засаленными чехлами на сиденьях. На зеркале заднего вида болтались игральные кости размером с небольшой арбуз. Рукоятки опускания боковых стекол отсутствовали. Из проигрывателя звучала заунывная арабская музыка.
Водителем был плешивый живчик восточной наружности. Он вёл себя (и машину) как человек, сверх меры обколотый инъекциями мужских половых гормонов. Сидел вполоборота, рулил одной рукой, смотрел чаще на Сильвию, чем на дорогу, и расточал целые охапки цветистых комплиментов. Скорость при этом держал высокую, а на дорожные знаки и других участников движения обращал внимания не больше, чем на собственный запах изо рта. Пакистанцы и индийцы, работающие таксистами в США, по сравнению с ним казались просто ангелами.
Марк, занявший переднее сидение, трусил просто ужасно. Однако из врождённой деликатности сделать замечание не решался. Зато решился Декс, и грубо. Не зря, видно, ходил слушок, что он, как и мистер Джи связан с куклукскланом.
– Прекрати пялиться на мисс Голдэнтач, чёртов сэндниггер! – рявкнул он. – Следи за дорогой. И сбавь скорость!
– Зачем кричишь, а? Разговаривай спокойно, здесь культурные люди сидят, – обиженно заявил таксист и повернулся к Марку. – Что он сказал? Плохо понимаю по-иностранному.
– Просит ехать медленней и соблюдать правила движения. Вы опасно водите.
– Боится, что ли? Рядом с такой женщиной сидит и дрожит как заяц. Не мужчина! – заключил водитель и добавил что-то на неизвестном Марку языке.
Дальше он вёл машину чуточку осторожней. Однако обиду всё же затаил – это выяснилось в конце поездки. Таксист наотрез отказался подождать хотя бы полчаса. Никакие деньги его не интересовали. Даже Сильвия, пытавшаяся уговорить гордеца с привлечением своих чар, оказалась безуспешна.
– Нэт! – отвечал он, демонстративно закуривая. – Нэт. Нэт. Нэт.
– Зачем вы унижаетесь перед этим ублюдком, мэм? – сказал всё ещё злой Декс. – Пусть проваливает.
Мисс Голдэнтач уже и сама сообразила, что взять такси в центре города не составит труда. Она почти швырнула водителю тысячерублёвую купюру и открыла дверцу. Марк и Декстер были уже снаружи.
– Вон этот клуб, – сказал Фишер и показал рукой. – Рядом с театром.
– Подойдём ближе, – скомандовала Сильвия.
Подошли. Марк заглянул внутрь и спросил у секьюрити, не окончился ли концерт. Тот сказал «ещё нет» и намекнул, что при желании сейчас можно пройти без билета. За каких-то двести баксов с человека. Фишер представил толпу пьяных фанатов, гром русского панк-рока, и отказался. Да и шанс перехватить «нудиста» при выходе представлялся более реальным.
Они расположились полукругом, приготовив телефоны. Марк контролировал направление, ведущее от «Точки» к автобусной остановке, Декс устроился возле автостоянки, а Сильвия присела на скамейку непосредственно около клуба. Их терпение было вознаграждено сравнительно быстро. Уже через четверть часа из клуба вышла дама, сопровождавшая «нудиста» во время телевизионного интервью, и направилась к автостоянке. Судя по торопливой походке, она была чем-то озабочена. Самого парня с ней почему-то не было.
Марк двинулся к «Точке», на ходу вызывая Декстера, а когда тот отозвался, показал на даму знаками:
– Следи за этой женщиной. Сфотографируй её машину, а в первую очередь номер!
Декс кивком показал, что всё понял. В ту же секунду из дверей клуба показался «нудист», сделал несколько шагов и остановился, разглядывая рекламный монитор на противоположной стороне улицы. Мисс Голдэнтач поднялась со скамейки. Марк ускорил шаг.
«Нудист» был безмятежен. Марк и Сильвия подошли к нему одновременно. Фишер взял его за руку (рука была твёрдой, словно бейсбольная бита) и предпринял попытку заломить её за спину полицейским приёмом. Парень оказался поразительно силён и без проблем вырвался.
– Что надо? – резко спросил он. Уже в следующий миг его лицо изменилось: глаза сузились, губы сжались. Парень узнал Фишера.
– Мы должны поговорить, – сказал Марк. – Обязательно должны поговорить.
Он вновь потянулся к «нудисту». Это было страшной ошибкой. У того как будто выросла из груди третья конечность – рыжая, лохматая, увенчанная зубастой пастью. Острые точно пила зубы полоснули Марка по кисти. Хлынула кровь. Фишер закричал от боли, а «нудист» в два прыжка одолел расстояние до двери клуба и скрылся внутри.
Сильвия и подоспевший Декс кинулись за ним. Марк выудил здоровой рукой носовой платок, замотал рану. В клубе послышались крики и брань. Проклиная собственную судьбу, Марк поспешил на помощь соратникам.
Обстановка приближалась к критической. Охранник и Декс орали друг на друга, легко перекрывая доносящиеся из концертного зала звуки рока. Декстер размахивал револьвером, секьюрити – дубинкой.
– Убери свою чёртову палку! – надрывался один. – Никто не смеет замахиваться на Сильвию, долбаный ты ублюдок!
– Махом спрятал пушку! – вторил другой. – Махом, я сказал!
Мисс Голдэнтач, злая как фурия, смотрела то на них, то куда-то направо.
Из глубины клуба подбежали ещё двое парней в форме. Один с дубинкой, другой с уродливым, но грозным четырехствольным пистолетом. Ситуацию нужно было спасать. И немедленно. Фишер буквально повис на вооруженной руке Декстера, моля бога, в которого не верил, чтобы револьвер стоял на предохранителе.
Яхве был благосклонен к своему неразумному чаду. Револьвер не выстрелил Марку в живот. Более того, Декс опомнился и сунул его в карман.
– Зачем вы достали оружие? – прошипел Марк. – В милицию захотели?
– Показалось, что этот русский хочет ударить Сильвию.
Марк негодующе фыркнул и повернулся к охранникам.
– Простите, ребята, произошло недоразумение. Этот господин – американец. Ковбой… По-нашему не понимает. Решил, что вы хотите избить леди дубинкой. Ну а у пиндосов, сами знаете, оружие – вторая религия. Сразу после судебной власти…
На юмор секьюрити отреагировали угрюмым молчанием. Видимо, он оказался для них слишком сложным.
– Это шутка, – пояснил Марк и криво улыбнулся.
– Да мы поняли, – сказал тот, что был с пистолетом. – Другое непонятно. Чё вам здесь надо?
– Я хочу догнать мальчишка, – вмешалась Сильвия и показала пальцем направо. – Он бежал туда, где одежда. Сколько дать вам рублей?
– Тысячу долларов, – сказал, ухмыльнувшись, пистолетчик. – Мне тысячу, ему тысячу и ему тоже. – Он показал на сослуживцев. – Но ковбой выйдет на улицу. И будет ждать там.
– Почему? – спросил Марк.
– Не хочу, чтоб он начал тут молебен во славу своей второй религии, – сказал охранник, оказавшийся совсем не тупым. – И это не шутка.
– А если он оставит револьвер вам?
– Тогда другое дело.
Наличные у Сильвии, к счастью, имелись. Через минуту секьюрити получили деньги и кольт Декстера и открыли гардеробную.
Гардеробщику тоже пришлось дать «на лапу». Ему хватило сотни.
* * *
Декс выбил хлипкий запор двумя ударами ноги. Из помещения крепко потянуло ганджой. Внутри было темно и тесно. Гардеробщик, после ста долларов сделавшийся угодливым словно лакей, поднырнул под руку Декстера и включил свет. Осветились нагромождения старой мебели и фигурно выпиленные фанерные щиты. Один щит, раскрашенный в подобие старинного буфета, стоял возле стены углом. За ним открывалась чёрная дыра. Дыра была высотой по пояс, полукруглая как чердачное окно.
– Туда! – сказала Сильвия, и первая опустилась на четвереньки. В левой руке она держала пистолет.
Но не пистолет привлёк внимание мужчин. Корма мисс Голдэнтач, приведённая в идеальное состояние йогой и аэробикой, а сейчас туго обтянутая брюками, выглядела чрезвычайно сексуально. Декс шумно задышал, гардеробщик восхищённо присвистнул. Марк подумал, что «нудиста» уже, конечно, не догнать… однако погоню стоило затеять хотя бы ради этого зрелища. С другой стороны, три тысячи сто долларов оно, разумеется, не стоит. Хорошо ещё, что платить пришлось не из своего кармана.
Тем временем мисс Голдэнтач уже исчезла. Из дыры торчал значительно менее привлекательный зад Декстера. Фишер, заранее готовясь к страданиям (покусанная терьером рука болела всё сильнее, а двигаться придётся, опираясь на неё), принял четвероногую позу.
…Темень в дыре стояла могильная. Пока Марк вытаскивал телефон, чтоб хоть немного осветить путь, Декс успел куда-то уползти.
– Декстер! Сильвия! – окликнул Марк. – Вы где?
– Здесь. Пошевеливайтесь, Фишер, – отозвалась мисс Голдэнтач. Голос её был глух, будто шёл из-за толстенной стены.
Марк энергично заработал коленями и здоровой рукой. Однако сколько он ни торопился, догнать Декса и Сильвию не сумел. Зато добрался до развилки. Тесная нора, выйдя в подвал, заканчивалась пыльным бункером полтора на полтора метра. Из бункера начинались два новых хода. Один – бетонный, широкий и высокий, вёл в прежнем направлении. Второй, узкий и низенький, с побеленными дощатыми стенами, уходил налево. Кажется, там находился соседний с клубом «Точка» театр. Следы на пыльном полу вели в оба прохода.
Совершенно невозможно было представить, кому и для чего понадобилось строить эти катакомбы под развлекательным заведением. Наверное, подумал Фишер, в них скрывались от сталинских палачей актёры-диссиденты. А возможно, когда-нибудь здесь отсиживался сам Рудольф Нуриев, прячась от гомофобов из КГБ.
– Сильвия! – снова заорал Марк. – Ну подождите же меня!
– Ждать не будем. Догоняйте! – послышалось из белёного лаза.
Во всяком случае, так показалось Фишеру. И это было хорошо, потому что во втором отверстии, прямо возле входа он разглядел кучу какого-то мерзкого тряпья. Нетрудно было представить, что там гнездились чумные крысы, ядовитые пауки, тифозные вши и прочая смертоносная фауна. Причитая (сбитые колени болели, ныла покусанная рука), Марк, пополз налево.
Он полз и полз, ход всё не кончался и не кончался, а Сильвия и Декстер всё не появлялись и не появлялись. Носовой платок насквозь пропитался кровью, к нему липла пыль и прочий сор. Его давно нужно было выбросить, но выбрасывать было нельзя – ведь тогда вся грязь попала бы в рану. Марк вспомнил, что в детстве среди его приятелей ходило поверье, будто паутина способна остановить любую кровь и чуть ли не заживить отрубленную конечность. Паутины вокруг было предостаточно, однако решиться на медицинские эксперименты Фишер так и не смог.
Наконец впереди появился свет. Свет был тусклый и красноватый, будто в фотолаборатории.
Марк облегчённо вздохнул, ещё несколько раз переставил руки и ноги – и оказался под основательным двухтумбовым столом. Стол стоял в странном помещении.
Комната напоминала театральную гримуборную. В ней имелись вешалки с одеждой тёмных тонов, разрисованная абстрактными каракулями ширма, гримёрный столик под трёхстворчатым зеркалом и вращающийся стул с низенькой спинкой. А ещё – вертикально установленный открытый гроб. Грубо сколоченный, обитый по краю чёрной муаровой лентой. Гроб был сильно не нов, доски кое-где прогнили почти насквозь, лента местами порвалась.
В домовине стоял бородатый длинноволосый мужчина. С гитарой. Голый и очень худой. На коричневом как у мумии теле виднелись следы многочисленных татуировок. Нижняя пара рёбер, прорвав кожу, торчала наружу.
Глаза мертвеца были открыты и смотрели на Марка.
Пахло ладаном и увядшими цветами.
– Заходи, – хрипло сказал гитарист, – раз пришёл. Выпьем.
Марку в живот будто высыпали пятифунтовый мешок колотого льда.
– Я не… – залепетал он и попытался ногой нащупать устье лаза. – Не хотел к вам…
– Херня, – прохрипел обитатель гроба. – Люблю гостей. Даже незваных. Потому что званые. Что-то не ходят. Тебе помочь?
Марк в панике обернулся. Стена стала сплошной. Путь для отступления исчез, как не бывало. Тогда он сказал:
– Я сам.
Мертвец одобрительно кивнул и вышагнул из своей обители. Движения у него были подчёркнуто выверенные – как у человека поддатого, но желающего казаться трезвым. Положив гитару на стол, под которым прятался Марк, хозяин прошествовал к гримёрному столику и достал из выдвижного ящика литровую бутылку «Посольской».
* * *
Они пили водку из гранёных стаканов. Марк закусывал луковицей, а Годов ничем не закусывал. Ему это было не нужно. А нужно ему было поговорить.
– …Ошибался твой отец, – рубил фразы восставший из могилы музыкант. – Ну какой я. На хрен. Антисемит? Вы, евреи. Вообще любите. Придумывать небылицы. Про русских. И я знаю. Почему так.
– Почему? – агрессивно спросил Марк.
– Потому что. Ревнуете нас. К Богу ревнуете. Ведь русские. Богоизбранный народ. Как и вы. И такой же, как вы. Ненавидимый в мире. А вам это. Не по душе. Вам хочется. Чтобы Он. Только вас любил. И бахвалиться хочется. Только своими. Страданиями.
– Но ведь и вы такие же! – Марк грохнул стаканом по столу. От обилия выпитого язык у него путался, и предложения получались почти столь же короткие, как у Годова. – Вечно у вас… во всём евреи виноваты! То воду у вас… в кранах выпиваем… то мацу… на крови младенцев… зам… замешиваем!
– Согласен. Мы тоже. Вас ревнуем. К Нему. Вот потому-то. Мы с вами. И будем всегда. Вместе. И всегда. В контрах. До самого. Страшного Суда. Где только русские. С евреями. И предстанут в белых. Одеждах.
– Не верю я в Страшный Суд. И в жизнь после смерти… не верю, – сказал Марк и осёкся. Доказательство загробного существования сидело рядом с ним. Фишер поспешил перевести разговор на другую тему: – Ну а как всё-таки полу… получилось… что ты вернулся?
– Как – тебе рано знать. Это знание. Не для живых. А для чего, скажу. Потому что. Прогадили русский рок. На бабло променяли. Упыри. И возрождать некому. Одни пидарасы кругом. Так я займусь. Вобью им. Рок-н-ролл. В самое сердце. Как кол осиновый.
– Рок-н-кол! – воскликнул Марк. – За это стоит выпить!
Годов согласно тряхнул патлами и точными движениями разлил остатки водки. Лук тоже закончился, и Марку пришлось воспользоваться самым нелепым, самым посконным русским средством. Занюхать водку рукавом. Средство оказалось на удивление действенным. И тут зазвонил его мобильник.
Марк взял дребезжащий аппарат в правую руку (рана была продезинфицирована всё той же водкой и забинтована) и уставился на экран. Изображение плыло, он с трудом различил имя вызывающего абонента. Это была мисс Голдэнтач.
– Где вас носит, Фишер? – холодно спросила она.
– Нигде не носит. Я тут с Игорёхой… С Годовым бухаю! – гордо сообщил Марк. – С легендой русского… панк… рока!
– Что?
Марк сообразил, что говорил по-русски. Пришлось повторить.
– Немедленно прекращайте это безобразие и выходите! Мы у входа в клуб.
– А ну… нудиста поймали?
– Нет. Пошевеливайтесь, Фишер. Такси ждёт.
– Оки, – сказал Марк. – Скоро буду.
– Баба? – спросил Годов. – Твоя?
– Ну… типа того… – уклончиво пробормотал Марк. Признаваться, что Сильвия его начальница, не хотелось.
– Ладно. Иди, – разрешил Годов. – Мне тоже. Пора отдохнуть. Жизнь, сука. Тяжёлая ноша. Для покойника.
Он встал и пошагал сначала к столу, где взял гитару, а потом к гробу.
Дверь обнаружилась за ширмой. Не та крысиная нора, что привела его в гримёрку Годова, а настоящая. Марк выбрался в коридор и завертел головой. Он совершенно не представлял, куда идти. За спиной прозвучал пронзительный и длинный гитарный аккорд. Тут же словно ниоткуда рядом с Марком образовался какой-то мужчина. Без единого слова он подхватил Марка под руку и повёл. Бережно, точно больного…
А уже в следующий момент Фишер очутился в собственной кровати. Декстер, бранясь сквозь зубы, стягивал с него обувь.
Посадка в такси, дорога, возвращение в комнату – всё растворилось в звучании годовской гитары. Её звук и сейчас стоял у Марка в ушах, превращался в вибрацию затылочной кости, заставляя морщиться от боли. Язык онемел так, будто они с Годовым пили не водку, а новокаин. Марк закрыл глаза. Кровать под ним закружилась ярмарочной каруселью.
Глава 7
Павел
Перед сном мы обсудили вопрос внезапного появления иностранцев. Впрочем, ломать голову не имело смысла – во всём виновато телевиденье. Правильно его Сулейман ненавидит! И симпатичная корреспондентка виновата. Правильно я не стал с ней знакомиться!
А может, наоборот зря. Поматросил бы и бросил – чем не месть?
Засыпал я плохо, а проснулся омерзительно рано. Часы показывали начало седьмого. Постельное бельё сбилось в ком, и было влажным от пота. Похоже, ночью у меня случился не то жар, не то продолжительный кошмар, но воспоминаний об этом почему-то не сохранилось. Я высвободился из завитой жгутом простыни и побрёл на кухню. Пить хотелось, будто с крепкого похмелья. Неужели виски был палёным?
Жерар сидел на столе и с непосредственным любопытством ребёнка, впервые пришедшего в цирк, наблюдал заоконную жизнь. Ко мне он не повернулся, лишь дрогнувшее ухо показало, что моё появление замечено. Я достал из холодильника бутылку минеральной воды «Perrier» c лимонным соком и, не отрываясь, ополовинил. Стало как-то веселей.
– Что интересного показывают? – спросил я и выглянул в окно.
Во дворе было пусто и туманно. Покрытые капельками конденсата автомобили (видимо, не у одного меня ночью был жар!) притискивались друг к другу, как табунок напуганных хищником копытных. По краям стояли два крупных самца-джипа, далее пяток самочек-малолитражек, а в середине два детёныша – «Дэу Матиз» и «Шевроле Спарк». В начавших понемногу желтеть и краснеть кустах носился весёлый не по погоде французский бульдог. Его хозяин, нахохлившись, курил под детским «грибком» изогнутую будто знак вопроса трубку.
– Любуюсь, – как-то чересчур тихо ответил Жерар.
– Чем? В багрец и золото одетыми лесами?
– Нет. Этой милой девочкой.
– Какой девочкой? – озадачился я.
– Француженкой. Жюли. Только взгляни, какая грация! Какая лёгкость движений! Она – чудо!
– О, блин… – сказал я, изо всех сил сдерживая хохот. – Напарник, да ведь ты влюбился!
– Похоже на то, – безропотно согласился Жерар.
– Так за чем дело стало? Пойдём, познакомишься. У вас, у собак, это просто. Понюхаешь у неё под хвос…
– Хватит! – зло рявкнул бес. – Что за солдафонские приколы?
– Молчу-молчу.
– Вот и молчи. И слушай. Мне нужна твоя помощь. Учти, я серьёзно.
– Учёл. Можешь на меня рассчитывать. Ты вчера спас мою свободу, сегодня я спасу твою любовь!
– Не сомневался в тебе, дружище, – сказал Жерар таким тоном, что стало ясно: сомневался, и нешуточно. Поэтому моё согласие растрогало его чуть не до слёз. – Дело в следующем. Если я подойду к ней в теперешнем облике, она на меня даже не взглянет. Слишком мелок и тщедушен. Так вот, чувак, я хочу реально раскабанеть. А вернее – нереально!
– Ну и какие проблемы? Берёшь кольцо Сулеймана, делаешь один оборот вокруг оси – и ты уже кабан, каких свет не видывал. Юная Жюли тем более.
– Не пойдёт, – возразил романтический влюблённый. – Во-первых, старикан уехал. А во-вторых, перстень нужен, чтобы заставить его превратить меня в человека. Но это дело будущего. Тут торопиться нельзя, надобно продумать всё досконально. Раб кольца, ясное дело, выполнит любое желание кольценосца. Но, в силу врождённой злокозненности ифритов, сделает это максимально извращённым способом. Потом с последствиями намучаешься. Если вообще выживешь. Так что прежде – размышлять, размышлять и размышлять!
– В таком случае не вижу выхода, – признался я.
– А между тем он есть! И это – анаболические стероиды!
– Спятил, что ли? – оторопел я. – Ради какой-то собачонки…
Жерар оскалился.
– Ты за базаром-то следи!
– Ой, прости! Ладно, пусть ради самой расчудесной. Какая разница? Ты же не рассчитываешь оставаться с ней пожизненно?
Жерар почесал лапкой нос и неохотно признал:
– Глупо было бы…
– Ну и зачем ради временной связи гробить здоровье?
– Паша, ты прямо как младенец. Что за бред про угробленное здоровье? Всё будет крайне грамотно. Мягко действующие ветеринарные препараты, постоянный мониторинг печени, послекурсовая терапия… Да я нанесу организму меньше вреда, чем ты своему – вчерашним виски!
– Ладно, – сдался я. Всё равно ведь этого упрямца не переспорить. – Хрен с тобой, герой-любовник. Что от меня-то требуется?
– Купить препараты.
– Блин! Почему-то так и думал. Но, видишь ли в чём дело… Они запрещены. В аптеках не продаются.
– Знаю, – терпеливо сказал Жерар.
– Да и в ветлечебницах вряд ли.
– Там есть. Но очень слабенькие, и только по рецепту. А мне не нужны составы с кошачьими дозировками. Колоть, так сразу конские. Поэтому ты отправишься в атлетический зал. Серьёзные качки дня не могут прожить без «фармы». Там-то её и купишь.
– И откуда тебе известны такие тонкости, дружок?
– Из интернета, дружок. Спортивные форумы – настоящий кладезь знаний. А теперь запоминай. Сделать нужно так…
* * *
План Жерара был прост как чугунная гиря. Прийти в зал, выбрать качка поздоровее – явного «химика», и осторожно поинтересоваться «витаминами». Конечно, существовала вероятность быть посланным в пешую эротическую прогулку или даже огрести в торец. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанское. То есть в нашем случае – оксиметолон.
Жаль, что рисковать торцом предстояло не самому будущему мистеру Вселенная, а мне. Но чего только не сделаешь ради дружбы!
Зал мы выбрали подальше от дома, не самый новый и совсем не модный. Это был выстроенный ещё в советские годы тяжелоатлетический манеж, приземистый и грубый как его посетители. Жерар заявил, что смотреть на внешность зала нужно особым взглядом. И тогда сразу станет ясно, что это – настоящий гимн брутальности! Самые могучие мужики должны ворочать железо именно в таких помещениях. Или вовсе в подвалах.
Заплатив за разовое посещение, я прошествовал в раздевалку. Раздевалка имела предельно аскетичный вид. Стояли вдоль стен длинные гимнастические скамьи, висело большое прямоугольное зеркало, да имелась дверь в душ. Почти все места были заняты потными шумными мужиками – переодевались две любительские команды футболистов. (Возле манежа находился стадион.)
Недавние противники единодушно ругали судью, отмечая его предположительно нетрадиционную сексуальную ориентацию. Многие жадно пили пиво. Видимо, матч выдался непростым. Я быстренько переоделся и двинулся в зал.
Зал оказался на удивление просторным, с окнами в «два света». Воздух был свеж, гремела заводная музыка. На крепком деревянном помосте приседал со штангой тяжелоатлет – крепкий, как глыба гранита. Штанга была столь тяжела, что гриф гнулся на его плечах плавной дугой. Приседающего подстраховывал второй здоровяк, ещё более огромный. Рядом беседовали с тренером спортсмены размером поменьше. На тренере была желтая футболка с соответствующей надписью. Опасливо прижимаясь к стеночке, дабы не быть мимоходом раздавленным штангистами, я пробрался к нему и отдал чек. Тренер окинул меня оценивающим взглядом и сказал:
– Вижу, кое-какой опыт уже имеешь.
– Вроде да, – скромно сказал я.
– Ну, тогда занимайся. Будут вопросы, подходи.
Вопросы у меня были, но не задавать же их тренеру? Походив по залу, выбрал наименее страшно выглядящий тренажер, оседлал его и, мерно двигая рукоятки, начал осматриваться. Гиганты на помосте для разговора о «витаминках» подходили, наверное, лучше всего, но связываться с ними казалось мне безумием. Если такой парень осерчает на провокационный вопрос, зашибёт одним махом. Девушки в количестве трёх штук – одна жердь модельной внешности, одна явная спортсменка и одна пышка в возрасте щучки Дарьи, тоже вряд ли могли мне помочь. Как и десяток моих ровесников и ничем не примечательного телосложения. Имелось так же несколько мужчин средних лет, пришедших бороться с животом, несколько пацанов и несколько откровенных качков. Не таких крупных, как Голиафы на помосте, но всё равно мускулистых. Оставалось выбрать, с кем из них попытать удачу.
Вот тут-то меня и подстерегала сложность. Лица у атлетов были, мягко говоря, не самые дружелюбные. Суровые такие морды, которые во время выполнения упражнений искажались совсем уж жутко, начиная смахивать на демонические маски.
Решила за меня судьба. К одному muscular man-у, обладателю толстых волосатых рук, подошёл подросток и стал о чём-то спрашивать. Muscular man со спокойной улыбкой отвечал, тыкая пальцем в собственные плечи. Паренёк ускакал, обрадованный, а я тут же перебрался ближе к доброму качку.
Был он сравнительно невысок, и весь какой-то кубический. На просторной толстовке – изображение Жерарова идеала: состоящий из одних мышц бульдог с гантелью. Я счёл это ещё одним добрым знаком. При более внимательном рассмотрении лицо качка – остроносое, с хитрыми глазами, показалось мне отдалённо знакомым, но где и когда я мог его видеть, не вспоминалось.
Да и чёрт с ним, подумал я. Единственным, что меня удерживало от немедленного разговора с обладателем волосатых рук, являлся его напарник. Значительно более высокий и пропорционально сложенный. С квадратными плечами античного дискобола и строгим лицом древнерусского ратника. Взгляд его был крайне, крайне угрюм. Я дождался, пока он схватится за штангу, и лишь тогда подошёл к остроносому.
– Извините, можно задать вопрос?
– Валяй, – великодушно разрешил тот.
– Давайте отойдём.
– Бить будете, папаша? – Он усмехнулся и двинулся за мной.
– Слушайте, у вас такие бицепсы, – сказал я, когда расстояние до ближайшего спорт-смена стало достаточным для сохранения тайны переговоров. – Просто охренеть! Наверное, имеются какие-то секреты?
– Ну так!.. Сейчас открою. Впахивай с железом как папа Карло, правильно питайся, много спи. Вырастишь такие же, а то и больше. Генетика у тебя, на мой взгляд, просто отличная.
– Да я не об этом.
– Тогда о чём? – озадачился он.
– О «витаминах», – храбро выпалил я. – Надоело на месте топтаться. Результаты не растут, мышцы не растут. Хочу захимичиться. Поможете?
– Фигасе заявочки! Не. Ты, паренёк, ошибся адресом. Я убеждённый натурал. Вот Андрюха, тот да, бывалый химик. С ним и разговаривай. Андрей! – окликнул он товарища, рассматривающего в зеркале раздувшиеся после упражнения трицепсы. – Иди-ка сюда. Тут для тебя клиент.
– Чего надо? – подойдя, спросил плечистый.
– Десять ампул деки, – отвечал я, как учил Жерар, – и десять энантата. Желательно иранского. Ещё пачку оксиметолона. Цена не волнует.
– Деки тебе, – ласково сказал Андрей. – Энантата иранского. И цена, значит, не волнует…
А потом долбанул двумя руками мне в грудь…
Из зала меня вывел тренер. Проводил до раздевалки (она уже опустела), усадил на скамейку и сказал:
– Чтоб я тебя больше здесь не видел. Никогда. А надумаешь жаловаться, что избили, лично подтвержу в госнаркоконтроле, что ты предлагал ребятам стероиды. Всё понял?
Я кивнул.
– Ты головой не тряси, а скажи словами.
– Мне всё понятно.
– Вот и хорошо, – заключил тренер и ушёл.
Я потёр грудь. Нельзя сказать, что удар был нокаутирующим, но мозги он мне прочистил славно. Понимание того, что я редкостный идиот, пришло моментально.
Проклиная Жерара, я начал переодеваться. Под душ идти смысла не было. Да и не хотелось мне здесь задерживаться. Когда я уже зашнуровывал кроссовки, в раздевалку проскользнул молодой человек с бледным лицом, похожим на разварившийся пельмень. Кажется, я видел его в зале, поэтому напрягся. Если ещё и этот захочет со мной побоксировать, буду защищаться. По справедливости говоря, я бы и плечистому Андрею врезал. И его подлому остроносому дружку. Если бы не чувствовал их правоты. За распространение этой дряни можно легко огрести срок. К тому же они и впрямь могли быть «натуралами».
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?