Текст книги "Свечи"

– А что ты подразумеваешь под мифическим телом?

– Информацию, – ответил Александр.

– Какую?

– Любую.

– В таком случае выходит, что Бог есть? – спросил Владимир.

– Обязательно, есть. Только не такой, о котором написали в Библии почти две тысячи лет назад, а другой. Жизнь, то есть сознание – вечно, – продолжал свою теорию Александр, – более того, те тела, которые мы привыкли считать физическими, на самом деле являются информационными. Мы находимся в очень узком спектре этого информационного поля, поэтому способны менять окружающий мир только в определённых пределах.

– Ты хочешь сказать, что нами управляет кто-то другой?

– Вот видишь, и ты догадался! – обрадовался Александр.

– Однако это только теория, – приземлил своего приятеля Владимир.

– А пожар? Ведь огонь погас, – значит, информация об огне была изменена.

– Кем?

– Нами. Ведь именно мы включили прибор. Вспомни – мы даже график с тобой построили – квадратичная зависимость.

– Ты хочешь сказать, что существуют такие амплитуды, через которые можно войти в другой мир, изменить информацию, а потом вернуться назад?

– Мы с тобой, Володя, несколько секунд были в этом другом мире и благополучно вернулись назад. Мы совершенно случайно натолкнулись на этот… – Александр задумался на некоторое время, но вскоре продолжил. – Назовём это вектор телепортации. Итак, вектор телепортации существует не теоретически, а практически. Мы обнаружили его случайно, теперь же мы должны найти его намеренно.

– Твоя теория подтверждается и другими фактами, – согласился с товарищем Владимир.

Александр с интересом посмотрел на товарища.

– Нет, нет, я ничего не добавлю нового. Я просто теперь понял, что ты говорил про сны на философии. И сон, и действительность, – всё это происходит на самом деле, потому что имеет одну основу – информационную.

– Да, но тогда выходит, что смерти нет. Есть переходы из одного мира в другой.

– Поэтому я и завёлся на философии. С моей точки зрения, этот диалектический материализм – полный бред.

– Мы просто обязаны с тобой найти этот вектор, – подытожил разговор Владимир.

Придя на следующий день в институт, Александр обнаружил, что вместо первой пары лекций в аудитории проводилось комсомольское собрание группы. Ни повестки дня, ни выступающих на объявление указано не было: просто собрание и всё. Когда, войдя в аудиторию, Александр увидел преподавателя по марксистско-ленинской философии, его почему-то немного передёрнуло.

– А философ-то здесь что делает? – спросил Александра Владимир, – или он тоже комсомолец?

Однако ответить Александр не успел. К нему быстро подошёл философ.

– А вам, уважаемый, сюда. – Он язвительно посмотрел на студента и показал на единственный стул, стоящий сбоку стола, за которым, по-видимому, должен был расположиться президиум.

Александр хотел что-то спросить, но его опять опередили.

– И не надо задавать вопросов. Вот начнётся собрание, тогда будут и вопросы и ответы.

Философ строго посмотрел на Владимира и сухо сказал ему:

– А вы, Клевцов, посидите вместе со всеми. Пока, во всяком случае.

Студенты расселись по местам, и в аудиторию вошли представители райкома комсомола в сопровождении институтского начальства. Лёгкий шумок, который всегда присутствует при скоплении людей, внезапно прекратился. Аудитория замерла в ожидании чего-то неординарного и одновременно пугающего.

– Итак, начнём наше комсомольское собрание, – прервал тишину секретарь райкома.

Он посмотрел на философа и кивнул ему головой.

– Мы на прошлой лекции не закончили спор с господином Смирновом, – начал философ.

– Он – товарищ! – выкрикнул Владимир.

– Не торопитесь с выводами, – одёрнул его преподаватель.

На первом ряду столов, прямо напротив Александра, сидели две подружки: Маша и Наташа. По их глазам можно было понять, что всё происходящее сильно взволновало их. Однако взгляды девушек резко отличались друг от друга: если во взгляде Маши можно было увидеть ужас и сожаление, то взгляд её подруги говорил о другом – он был надменный и самодовольный.

– Неужели ты была права? – прошептала Маша.

– Всё, как я предполагала.

– И тебе не жалко его?

– Кого? – не поняла Наташа.

– Смирнова, конечно.

– Мне тебя жалко, – ответила подруга. – Твой Александр –неудачник. То, что сейчас произойдёт – закономерный финал. Не вздумай протянуть утопающему руку – он обязательно утянет тебя с собой в трясину.

Однако последних слов подруги Маша не слышала. Она смотрела своими огромными чёрными глазами на Александра и мысленно говорила с ним:

– Не бойся, я всегда буду рядом с тобой, – говорил взгляд девушки. – Я никогда не отрекусь от тебя. И если твоя судьба быть – неудачником – знай: неудачников будет двое – ты и я.

Александр не увидел, а скорее почувствовал Машин взгляд. Он посмотрел на неё и не в силах был отвести глаз. Молодой человек смотрел в эти чёрные огромные глаза и понимал всё, что хотела сказать ему девушка.

– Не связывайся со мной, – попытался ответить он своим взглядом. – Ты даже не понимаешь, что они могут со мной сделать.

– Нет, нет, и не уговаривай, – отвечали чёрные глаза. – Быть с тобой – это моя судьба. Так решила не я.

– А кто? – спросил взгляд Александра.

Девушка отвела свой взгляд от юноши и закатила глаза куда-то вверх.

Диалога Александра и Маши никто не слышал, кроме их самих. Все были заняты не духовным делом, а вполне реальным – комсомольским собранием.

– Непонятно, почему научный спор должен продолжаться на комсомольском собрании? – послышался выкрик старосты.

– Вероятно потому, что он перешёл из разряда науки в разряд пропаганды, – неожиданно вступил в разговор секретарь райкома.

Аудитория, которая только что была готова вступить в дискуссию, снова затихла. Каждый понимал, что спорить с комсомольскими и партийными вожаками по вопросам пропаганды – дело абсолютно бесперспективное. Более того, дело это настолько опасное, что не понимать этого мог только сумасшедший. Ещё не ушло то поколение, которое помнило, как ночью чёрные воронки забирали людей, посмевших высказать своё мнение относительно марксистско-ленинской философии. Этих людей увозили куда-то и никто их больше никогда не видел.

Нынешнее поколение было избавлено от этого средневекового кошмара, но в народе ходили слухи, что сейчас таких смельчаков не сажают в тюрьмы, а изолируют в психиатрических лечебницах на том основании, что только сумасшедший не способен увидеть преимущества социалистического строя. О таких пустяковых мерах, как увольнение с работы или отчисление из учебного заведения, можно было даже не говорить – по сравнению с психушкой, это был просто подарок судьбы.

Философ поднялся со своего места, посмотрел на секретаря и начал свою проповедь:

– Как вам известно, диалектический материализм не догма, а наука, основанная на фактах. И если в прошлом веке в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» Владимир Ильич Ленин не имел возможности привести достаточно много доказательств небезызвестному реакционному австрийскому физику и философу Эрнсту Маху, то сегодня диалектический материализм вообще не нуждается в доказательствах. Сам факт существования первого в мире социалистического государства является доказательством, подтверждающим справедливость доводов Владимира Ильича.

Тональность, с которой оратор излагал свои, с позволения сказать, доводы, нарастала от спокойной, и достигла своего апогея. Он уже не говорил, а кричал какие-то слова, значения которых, скорее всего, не понимали не только студенты, но и сам оратор. Слюна брызгала изо рта оратора и попадала в лицо студентам, сидящем на первом ряду. От этого они морщились и отворачивались. Такое поведение не осталось незамеченным. Истолковав его, как нежелание принять его доводы, оратор впал в ещё большую ярость и перешёл на визг. Напрасно секретарь пытался успокоить преподавателя – тот не слышал его.

– Диалектический материализм, – визжал философ, – есть аксиома, то бишь, истина, не требующая доказательств. А те, кто не согласен с этим, или душевно больные, либо провокаторы!

Преподаватель посмотрел в сторону Александра и затрясся от злости. Он открыл рот, чтобы продолжить свою обвинительную речь, но вдруг неожиданно замолчал. Что-то выскочило изо рта философа и шлёпнулось на пол.

– Челюсть! У него выпала челюсть! – послышалось хихиканье в аудитории.

Преподаватель схватился за рот и начал осматривать пол вокруг себя.

– Она под столом! – выкрикнул чей-то голос с первого ряда, то ли для того, чтобы помочь преподавателю, то ли для того, чтобы посмеяться над ним.

Однако не только преподаватель, но, как минимум, половина аудитории не поняла истинного намерения советчика и на всякий случай поддержала его гомерическим хохотом.

– Ему теперь «раком» надо встать, чтоб достать её! – уже не стесняли своих чувств студенты.

Однако преподаватель не собирался сдаваться. Встать на колени перед аудиторией ржущих студентов не позволяла гордыня. Он сунул под стол ногу и попытался ей вытолкнуть челюсть. Увы, это было не так-то просто. Неожиданно послышался слабый характерный звук, и все поняли, что преподаватель в двух шагах от победы.

– Ну, давай! – кричали возбуждённые студенты.

Философ сделал резкое движение ногой и раздался хруст.

Преподаватель всёж-таки опустился на колени. Он залез под стол и собрал остатки пластмассовой конструкции.

Александр встал со своего места и посмотрел на секретаря комсомола.

– Я полагаю, дискуссию продолжать бесполезно. Оппонент сам уничтожил инструмент своих доводов.

Смирнов быстро вышел из аудитории, оставив в ней хотя и злого, но совершенно беззубого противника.

***

В парке у небольшого озерца на скамейке молча сидели Владимир и Александр. По их виду можно было понять, что разговаривать друзьям не хотелось, потому как Александр прутиком чертил на песке замысловатые фигуры и размышлял скорее о них, чем о своём приятеле, а приятель просто кидал камешки в озеро и наблюдал за кругами, которые те оставляли на воде после своего падения.

– Однако надо что-то делать, – нарушил молчание Владимир.

– А что тут сделаешь? – грустно вздохнул Александр.

– Может быть, попробовать другой ВУЗ? – робко предложил Владимир.

– С такой формулировкой?

– А что за формулировка?

– Отчислен за злостное хулиганство.

– За хулиганство?

Александр вытащил лист бумаги и протянул товарищу.

– Что это?

– Копия приказа, – пояснил Александр.

Владимир перечитал приказ несколько раз, после чего вернул его хозяину.

– Но ведь ты на этом собрании не произнёс ни одного слова!

– А ты думал, они меня из-за диалектического материализма отчислят?

– Ты знаешь, может быть, я скажу глупость, но за злостное хулиганство лучше, чем за антисоветскую агитацию и пропаганду.

– Мне в деканате то же самое сказали. Выходит так, что я им ещё спасибо должен сказать за то, что они меня из института попёрли.

– Есть ВУЗы, где недобор. Там на это хулиганство сквозь пальцы могут посмотреть.

– А на комсомол как они посмотрят?

– А при чём тут комсомол?

– Они меня из комсомола тоже выгнали. И уже не за хулиганство, а за пропаганду буржуазной идеологии.

Владимир даже присвистнул от услышанного.

– Вот и выходит, что куда ни кинь – везде клин, – грустно сказал Александр.

– Всё равно, сдаваться нельзя. Надо им доказать, что прав ты, а не философ.

– Я уже попробовал доказать. Сам видишь, что из этого получилось.

– Тогда ты действительно зря завёлся, а теперь…

– А что теперь? – не понял Александр.

– Тогда тебе было, что терять, а теперь тебе, как пролетариату, терять нечего, кроме собственных цепей.

– Хорошо, но что я могу им предъявить?

– Не ты, а мы, – поправил Владимир.

– Ну, хорошо – мы.

– Вектор.

– Вектор?

– Да, вектор телепортации, – твёрдо сказал Владимир.

Нетрудно себе представить, что бы сделали родители со своим чадом, который, будучи выгнанным из института за злостное хулиганство, не пошёл работать на завод, не стал пытаться пристроить свои документы в какой-нибудь другой ВУЗ, а посвятил себя полностью поискам какого-то вектора телепортации.

И хотя человека, всерьёз считающего, что этот вектор способен изменить мир и вернуть то, что было утрачено, вряд ли можно назвать человеком разумным, однако его нельзя считать настолько глупым, чтобы он не смог предположить о реакции окружающих.

Работы по поиску вектора было решено производить в строжайшей секретности. Даже родители Александра не должны были знать о том, что их сын отчислен из института. Для них он, как всегда, утром уходил в институт и возвращался вечером.

На самом деле бывший студент вместо института направлялся в научную библиотеку, где, обложившись учёными трудами, прорабатывал теоретическую часть своих изысканий.

После занятий в библиотеку приходил Владимир. Друзья делились своими мыслями и составляли планы на ближайшее будущее. Вернее, не составляли, а составлял. Владимир был так далёк от математики и физики, что мог только верить своему товарищу. Он верил и ждал, что в один прекрасный день Александр встретит его улыбкой и скажет: «Всё, я вычислил вектор». Однако время шло, а заветную фразу Александр так и не произносил.

– Долго ещё? – как-то робко спросил товарища Владимир при очередном посещении библиотеки.

– Практически у меня всё готово, – услышал он долгожданный ответ.

– Ты хочешь сказать, что нашёл вектор?

– До этого ещё далеко, – начал объяснять Александр. – Я рассчитал частоты только теоретически. Остаётся найти подходящий материал, с помощью которого мы построим генератор и тогда…

– Где же мы будем искать этот материал, – не дал договорить товарищу Владимир.

– В таблице Менделеева, конечно.

– И когда мы начнём?

– Я уже начал искать, но ты пришёл и…

– Ухожу, немедленно ухожу, – замахал руками Владимир. – Не буду тебе больше мешать.

Он быстренько собрался и убежал из библиотеки.

Александр придвинул к себе расчёты и хотел углубиться в свой удивительный мир формул, но ему почему-то это не удалось. Он сделал ещё одну попытку сосредоточиться, но у него опять ничего не получилось. Обругав в сердцах своего приятеля за то, что он отвлёк его от расчётов, Александр в третий раз попытался сосредоточиться, но результат оставался прежний. Молодой исследователь хотел уже закончить работу, но вдруг почувствовал, что ему не хочется уходить из библиотеки. Он поднялся со стула, осмотрел весь читальный зал и сразу понял, в чём дело: в самом дальнем и тёмном углу зала, спрятавшись за широкие спины читателей, мелькнула маленькая стройная девичья фигурка. Казалось бы, что в этом необычного? В читальном зале библиотеки всегда было полно фигур. Однако эта фигурка была особенной. Другой такой не было на белом свете. Александр, повинуясь какой-то неведомой силе, подошёл к девушке. Предчувствие не обмануло его – перед ним была Маша.

– Это ты? – спросил он тихо.

В ответ девушка слегка покраснела и опустила голову.

– Ты что же, следишь за мной? – снова спросил Александр.

– Да, – неожиданно ответила Маша.

– Но, зачем? – удивился Александр.

– Ты попал в беду и поэтому я должна быть рядом с тобой.

– Зачем? Разве ты можешь мне помочь?

– Могу, – сказала Маша, – правда, я не знаю ещё чем.

Девушка подняла свои огромные чёрные глаза и посмотрела на Александра. Этот взгляд утопил Александра, растворил его в себе, и молодой человек вдруг понял, что отныне он не является существом метафизическим, а является личностью духовной, а, если ещё точнее, то одухотворённой.

Владимир, выйдя из библиотеки, не пошёл сразу домой. Сознание того, что он сопричастен, как минимум, к открытию века, переполнило его. Он, правда, не совсем отчётливо понимал, что это такое – вектор телепортации и с чем его едят, но всё равно, известие, что он с приятелем стоит на пороге открытия, взволновало его.

Он не хотел идти домой, ему хотелось помечтать и представить себя вместе с Александром академиками, а ещё лучше, нобелевскими лауреатами. Владимир вдруг представил вытянувшуюся от удивления физиономию философа. Вот философ стоит перед студентами, трясётся от злости и кричит:

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда!

Неожиданно у философа выскакивает челюсть. Она падает на пол и разбивается на маленькие осколки.

– Челюсть! Опять челюсть! – кричат студенты и заливаются звонким смехом.

Неожиданно Владимир почувствовал сильный удар по голове. Он поднял глаза и увидел перед собой бетонный фонарный столб.

– Осторожнее, молодой человек! – послышалось девичье хихиканье. – Так можно и голову разбить!

Владимир потёр рукой шишку, которая появилась на лбу, и решил, что дома мечтать будет безопаснее.

Проходя мимо дома Александра, Владимир обратил внимание, как к парадной приятеля подкатила милицейская машина. Из неё вышел военный в сопровождении милиционера. Они набрали номер квартиры на домофоне, дождались ответа, и скрылись в парадной.

Владимиру показалось, что голос, который раздался из домофона, был похож на голос матери Александра. Однако молодой человек не придал этому событию большого значения и ушёл домой.

Что касается Александра и Маши, то они тоже не очень-то торопились домой. Правда, в их разговорах даже намёка не было на какие-то научные открытия. Александр читал своей спутнице любимые стихи, а Маша обсуждала сюжеты из литературных произведений, причём только те, где были любовные сцены. Правда, науку они однажды затронули: это был философ и его раздавленная челюсть.

К сожалению, а, может быть, и к счастью, всё в мире уравновешенно: если человека долгое время преследует неудача – значит, в скором времени он будет вознаграждён успехом. Если же человек долго радуется успеху, то судьба тут же выправит положение, плеснув ему в бочку мёда свою ложку дёгтя.

Получив огромный заряд негатива, связанный с отчислением из института, Александр был вознаграждён встречей с Машей. После вечерней прогулки с девушкой институтские проблемы казались мелкими и незначительными. Однако любые прогулки всегда заканчиваются, и Александр, проводив девушку, поспешил домой.

Следуя только что выдвинутой теории уравновешенности событий, легко предположить, что после такой умопомрачительной прогулки молодого человека ждали дома отнюдь не розы.

Мама встретила Александра как-то странно: она прятала глаза от сына и явно не знала, с чего начать разговор.

– Я сегодня задержался в библиотеке, – пришёл на помощь ей Александр.

Однако мать будто не слышала сына.

– Как у тебя дела в институте? – вдруг спросила она.

Этого вопроса Александр боялся больше всего. Он понимал, что рано или поздно вопрос будет задан. В мыслях он давно заготовил десятка два вариантов ответов на него, но сегодня… Сегодня, после такой светлой и чистой встречи с Машей, ему совсем не хотелось врать.

– А почему ты это спрашиваешь? – еле выдавил из себя Александр.

– Потому что сегодня военный с милиционером устроили у нас дома засаду. Они ловили дезертира.

– Кого? – не поверил своим ушам Александр.

– Тебя, – ответила мать.

– Но я не получил ни одной повестки!

– Они отправили тебе пять повесток.

Мать немного помолчала и продолжила:

– Я знаю, что тебя отчислили за злостное хулиганство.

– Я не виноват, мама.

– Верю, но это ровным счётом ничего не меняет.

– Я не могу сейчас идти в армию, – сказал Александр.

– Почему?

– Понимаешь, я работаю над вектором телепортации. Теоретическую часть я практически закончил, осталось совсем немного: может быть месяц, может два, и тогда куда угодно: хоть в армию, хоть на край света.

– Какой, какой портацией? – не поняла мать.

– Телепортации. Это трудно объяснить. Помнишь, мы с Вовкой устроили пожар?

Александр хотел объяснить свою теорию, но посмотрев на выражение лица матери, замолчал.

– Послушай, может быть, тебе действительно в армию идти нельзя, – мать многозначительно покрутила пальцем у виска. – Какая портация, какой Вовка, какой пожар? Неужели ты не понимаешь, что тебя не сегодня, завтра поймают и отправят не в армию, а на нары. Тебе срок корячится, а ты мне сказки про какие-то пожары рассказываешь.

Александр закрыл лицо руками и замолчал. Он вдруг осознал, в каком положении оказался.

– Ты считаешь, что я сам должен пойти в военкомат? – спросил он.

– А ты предпочитаешь тюрьму?

Вот вам ложка дёгтя. А ведь счастье было так возможно, так близко.

В военкомате, видимо, частенько приходилось сталкиваться с такими новобранцами, как Александр. Его как-то очень быстро и ловко отгородили от матери и засунули в какую-то очередь, где юноши, раздетые до трусов, стояли в ожидании вердикта врачей. Докторов особенно не интересовали жалобы пациентов на здоровье, они о чём-то перешептывались и показывали рукой новобранцу, куда ему следовало идти дальше. Не прошло и часа, как Александра вместе с такими же, как он, новобранцами, под усиленным конвоем солдат, начали строить у грузовиков, которые, будто в насмешку, были украшены табличками с надписью: «Люди».

Только однажды Александр увидел лицо матери: это было, когда его вели к грузовику. Мама взмахнула пакетом и бросила его сыну.

– Сашенька, это тебе в дорогу, покушать!

Рядом с мамой стоял Володя. Он что-то крикнул, но Александр ничего не расслышал.

Толпа провожающих оттеснила мать с Владимиром, и они скрылись из вида.

– Не положено! – услышал Александр чей-то грубый голос.

Он поднял глаза и увидел огромного роста сержанта.

– Посылки передаются военнослужащим срочной службы в установленном порядке. – При этом сержант вырвал из рук новобранца пакет.

– По машинам! – раздалась чья-то команда.

Разноцветная масса новобранцев скрылась под тентами военных машин, и автоколонна начала движение.

Автомобиль повернул за поворот, и толпа провожающих скрылась из вида. Вместе с этой толпой исчезли и мама, и Маша, и Вовка, и вектор телепортации, исчезло всё – впереди была новая и неизвестная жизнь.

Неожиданно автомобиль остановился. Из кабины вышел офицер. Он подошёл к кузову и обратился к сержанту:

– Свиридов, остаёшься за старшего. Я отлучусь на пятнадцать минут. Мне здесь с одной дамой проститься надо. Потом наших догоним.

Офицер повернулся и исчез.

– Мы тоже время зря терять не станем, – усмехнулся сержант. – У кого деньги есть?

Сразу несколько рук стали протягивать купюры новому начальнику.

– А ты? – посмотрел сержант на Александра.

– У меня только – вот, – Александр указал на пакет, который лежал рядом с сержантом.

– Значит, с тебя закусь, – тут же нашёлся сержант.

Он подсчитал деньги, которые дали ему новобранцы и протянул их Александру.

– Видишь гастроном? – спросил сержант и показал на витрину магазина. – Возьмёшь две белые головки, пивка и пулей назад!

Александр выпрыгнул из машины и побежал в магазин исполнять первый приказ командира.

Не успел он скрыться в гастрономе, как к машине подошёл офицер.

– Что так быстро, товарищ капитан? – спросил сержант.

– Дома не застал. Вы там держитесь в кузове, сейчас своих догонять будем!

Машина рванулась с места. Новобранцы с испугом смотрели на своего командира.

Правая рука сержанта сжалась в огромный кулак. Он потряс им перед физиономиями новобранцев и зло прошипел:

– Если хоть кто-то пикнет – голову оторву.

Глава 3

Выйдя из института Владимир, по обыкновению, прошёл метров двести по аллее и сел на скамеечку под тенью старого дуба. Здесь обычно после лекций они с Саней обсуждали свои планы и предавались несбыточным мечтам. Здесь происходили научные споры, здесь родилась идея о векторе телепортации.

Сегодня Владимир сидел один. Не было споров, не было планов, не было его друга, с уходом которого, казалось, остановилась сама жизнь. Владимир тяжело вздохнул и хотел встать, чтобы продолжить свой путь домой.

– Сиди! – неожиданно услышал он знакомый голос.

Владимир вздрогнул от испуга. Этот голос он узнал бы из тысячи, но услышать его он не мог потому, что своими собственными глазами видел, как автомобиль увозил его приятеля в армию.

– Сядь! – снова приказал голос приятеля.

– Телепортация! – вырвалось у Владимира.

– Какая, к чёрту, телепортация, это я – Саня!

– Но ведь ты, ведь тебя, – начал бессвязно бормотать Владимир. – Я же своими глазами видел.

– А сейчас ты своими ушами слышишь, – прервал его Александр.

Владимир повернулся, чтобы увидеть друга, но тот снова остановил его.

– Голову не поворачивай. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел из наших. Нам надо поговорить, но так, чтобы никто не мешал.

– Есть такое место. У нас от деда гараж остался. Там уже год никто не был. Тебя устроит?

– Вполне.

Если бы гараж был живым и мыслящим организмом, то, несомненно, сегодняшний день сильно разволновал бы его. Он вспомнил бы, как много лет назад дед (вечная о нём память) под предлогом ремонта старого «Москвича» сбегал от своей старухи в гараж и оттягивался, что называется, по полной программе.

Дед открывал капот, снимал карбюратор и взирал на него взглядом профессора перед сложной операцией. Интересно отметить, что никаких показаний к оперативному вмешательству карбюратор не давал. Снятый карбюратор тут же привлекал к себе внимание соседей по гаражам, которые, обступив деда, устраивали консилиум.

Каждый мало-мальски образованный человек знает, что любая операция, от самой простой (отсечение аппендикса), и до самой сложной, не может происходить без применения самого распространённого медицинского препарата – спирта. Гараж, некоторым образом, отличался от операционной, поэтому спирт всегда заменяли водкой. Промыв горло водочкой, участник консилиума уделял в своей речи пару слов карбюратору, а потом непременно скатывался к политике и бабам.

Сегодня время будто повернулось вспять, правда, деда уже не было и «москвича» давно отправили на металлолом, но на верстаке гаража стояла бутылка водки, а внуки прежних героев, еле выговаривая слова, толковали, правда, не о карбюраторе, а о каком-то векторе телепортации.

– Я, когда услышал твой голос, подумал, что ты телепортировался из армии, – говорил Владимир, радуясь тому, что слово «телепортировался» выговорил с первого раза.

Александр, посчитав это неправильным, тут же налил водку в стаканы.

– Ну, давай за нашу Советскую армию!

Молодые люди выпили и заулыбались.

– Значит, это та самая водка, которую ты купил для старшины? – спросил Володя.

– Сержанта, – поправил Александр.

– Что же теперь ты ему скажешь?

– Кому? – не понял Александр.

– Сержанту.

– Ничего я ему не собираюсь говорить.

– Как это, не собираешься? Ты же всё равно должен будешь вернуться.

– Как ты думаешь, что они со мной сделают за то, что я сбежал из машины?

– А разве ты сбежал? Тебя же старшина в магазин послал!

– Сержант, – опять поправил Александр.

– Ну, сержант.

– Неужели ты думаешь, что сержант признается, что послал меня за водкой?

Владимир задумался и отрицательно замотал головой.

– Нет, он не признается. Тебя обвинят в дезертирстве и будут судить.

– Вот и я так думаю, – согласился Александр. – Тем более меня военкомат с милицией искал. Кстати, я ни одной повестки от них не получал.

Владимир залез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда мятые бумажки.

– Вот твои повестки – ровно пять штук.

– А как они очутились у тебя?

– Я понимал, что после отчисления военные начнут беспокоить тебя. После института я заходил к тебе и проверял ящик.

– Зачем?

– Ты тогда работал над вектором телепортации, и я не хотел, чтобы они отвлекали тебя. Жаль, что ты не успел с этим вектором, а то бы сейчас – фить, и никакой армии, – фить, и никакого философа.

– Почему не успел? – удивился Александр.

– Не понял, ведь ты говорил, что к концу подходил только теоретический расчёт, а ещё надо было найти материал…

– Я его нашёл, – спокойно сказал Александр.

– То есть как, нашёл? Ты хочешь сказать, что у нас есть материал для изготовления генератора?

Сообщение Александра так поразило Владимира, что он мгновенно протрезвел. Что же касается Александра, то он и не пьянел, потому как последние приключения так сильно воздействовали на него, что для хмеля не оставалось никаких шансов.

Александр открыл вторую бутылку, разлил по стаканам водку и продолжил:

– Нет, материала у нас нет. Его вообще нет на Земле.

– Фу ты! – почему-то облегчённо вздохнул Владимир. – А я уж было подумал…

– Но его можно получить искусственным путём – синтезом.

Владимир снова обомлел.

– Вот формула. – Александр взял с верстака гвоздь и написал её на ящике верстака.

– Ты что, с ума сошёл!? – Владимир сорвался с места, схватил напильник и сцарапал формулу с ящика. – Это же совершенно секретная информация!

– Какая же она секретная? – удивился Александр. – Аппаратура для этого синтеза есть в любой средней школе, я уже не говорю об институте.

– Дело не в аппаратуре, а в формуле!

– Формула это только начало, – стал оправдываться Александр. – Надо ещё изготовить генератор, испытать его, и вот тогда…

– Тогда договоримся так, – прервал товарища Владимир, – ты сидишь в гараже, работаешь, а я делаю всё остальное: изготавливаю твой парашёк, делаю по твоим чертежам генератор, кормлю тебя, пою. Только одна просьба – не вылезай, пожалуйста, из гаража.

И вот он, долгожданный прибор! Такой маленький, смешной, будто новогодняя игрушка, существующая только для того, чтобы вытащить её из коробки, повесить на ёлку, а после старого нового года – снять и опять засунуть в коробку.

– Неужели, эта штука, – удивлялся Владимир, – сможет…

– Должна смочь, – перебил Александр. – Если, конечно, мои выкладки оказались верны.

– За твои выкладки я спокоен, – уверенно сказал Владимир.

– И, конечно, если синтез происходил без нарушений технологии.

Володины глаза слегка забегали. Александр это заметил.

– Что случилось? – забеспокоился он.

– Да ничего особенного! Просто я одного реактива не мог достать. Ты сказал, что его можно купить в аптеке, а там не было.

– И ты тогда…

– И я его достал у лаборанта химлаборатории. Он заверил меня, что это одно и то же.

Александр вытащил из генератора мембрану и вставил её в микроскоп.

– Ну, так и есть, спектры не дотягивают!

– Значит, всё с начала? – виновато спросил Владимир.

– Всё сначала, – ответил Александр.

За воротами гаража что-то грохнуло, и стена дождя закрыла всё небо.

– Ничего себе, дождичек! – Выглянул за ворота Владимир. – С грозой, как полагается.

– Жалко, столько времени угробили на этот прибор, – посетовал Александр.

– А может, попробуем?

– Чисто теоретически, эти спектры можно расширить увеличением напряжения, – начал рассуждать Александр.

– Так давай попробуем, а вдруг получится?!

– Хорошо, – согласился Александр.

Изобретатель быстро собрал установку, подсоединил провода и взялся за ручку реостата.

– Включай! – скомандовал он Владимиру.

Володя подал напряжение, но ничего не произошло.

– Смотри, я сейчас буду увеличивать напряжение. – Александр медленно стал двигать ручку реостата.