Текст книги "XIX век. Айвазовский, море и вся его жизнь"

Александр Смольников
XIX век. Айвазовский, море и вся его жизнь

© Александр Смольников

Александр Смольников

Родился в городе Мелитополе Запорожской области 5 декабря 1956 года. Школу закончил в 1974 году и поступил в СВВПТАУ (Свердловское высшее военно – политическое танко – артиллерийское училище), которое закончил в 1978 году. Проходил службу в Закавказье, в Республике Куба, на Урале. Уволился в 1997 году в звании подполковника и в этом же году закончил Уральский государственный университет имени А.М. Горького, факультет «Политологии и социологии». Последние 10 лет работаю в Государственном казённом учреждении «Управление зданиями Правительства Свердловской области». Женат две дочери взрослые, внук и две внучки. В Прозе.ру с декабря 2019 года. Вошёл в номинацию конкурса «Георгиевская лента» – рассказ «Мамина война» в честь 75-летия Великой Победы и стал финалистом конкурса «Морская история 3», включён в «600 маринистов Прозы.ру».

И. К. Айвазовский. Автопортрет. 1874. Холст, масло. 74x58. Галерея Уффици. Флоренция

От автора

Уважаемые читатели, летом 2020 года я принял участие в конкурсе «Морская история – 3», где мой очерк «Море и Айвазовский» вошёл в число финалистов. С детства я восхищался полотнами великого мариниста, красотой его картин, поражался краскам моря на его полотнах.

Тема о маринисте Айвазовском очень увлекла, и я решил написать книгу о нём. Мною было изучено множество источников, не один десяток, а может и не одна сотня. Мне хотелось передать не только библиографические данные художника, но и попытаться показать ту эпоху, прописать людей, с которыми он встречался, исходя из быта и обстановки того времени, описать события тех дней.

Книга содержит очень много информации самой разной и возможно покажется немного перегруженной. Беседы героев, надеюсь, немного разбавят это повествование и дадут передышку мозгам во время погружения в книгу при её прочтении. Во многих диалогах и разговорах содержится подлинная информация о событиях того времени и слова, которые произнесены тем или иным героем имели место быть. Конечно, как и в каждой истории есть небольшие вымыслы, но в целом я постарался передать атмосферу XIX века окружавшую художника и его жизненный путь.

Хотел бы выразить благодарность за помощь в подготовке книги Марине Николаевне Жеребцовой заведующей библиотекой Законодательного Собрания Свердловской области, Александру Борисовичу Крайнюку, моряку – подводнику, хорошему моему товарищу по работе и в жизни, жене Смольниковой Наталье Анатольевне и дочери Олесе Крестьяниновой (Смольниковой) за оформление обложки книги.

С уважением Александр Смольников.

XIX век. Айвазовский, море и вся его жизнь

Посвящается Кириченко Виктору Георгиевичу – моему другу, земляку и однокашнику, капитану первого ранга, а также дядюшке Коле – Качинскому Николаю Станиславовичу, заслуженному художнику России.

«Айвазовский! Я царь земли, а ты царь моря»

Николай I

Крым. Историческая справка

Многовековая история Крыма наполнена драматическими событиями борьбы России за полуостров с Турцией, набегами крымских татар на Русь. Первый набег крымских татар за рабами на земли Московской Руси состоялся в 1507 году. В 1511–1512 годах «крымцы», как называли их русские летописи, дважды разоряли Рязанскую землю, а в следующем году Брянскую. Через два года были совершены два новых разорения окрестностей Касимова и Рязани с массовым уводом населения в рабство. В 1517 году – набег на Тулу, а в 1521 году – первый набег татар на Москву, разорение окрестностей и увод в рабство многих тысяч. Через шесть лет – следующий большой набег на Москву. Венец крымских набегов на Россию – 1571 год, когда хан Гирей сжег Москву, разграбил более 30 русских городов и увел в рабство около 60 тысяч человек.

Как писал один из русских летописцев: «Веси, отче, настоящую сию беду на ны, яко царь крымский прииде на землю нашу, к Оке реке на берег, многие орды с собою совокупи». В годы Смутного времени крымцы практически ежегодно совершали крупные набеги на русские земли, они продолжались весь XVII век. К примеру, в 1659 году крымские татары под Ельцом, Курском, Воронежем и Тулой сожгли 4674 дома и угнали в рабство 25 448 человек. К концу XVII века противостояние сдвигается на юг Украины, ближе к Крыму. Русские армии впервые пытаются атаковать непосредственно сам полуостров, который почти два века, со времен набегов на Крым литовцев, не знал иностранных вторжений и был надежным убежищем работорговцев. Однако и XVIII век не обходится без набегов татар. Например, в 1713 году крымцы грабят Казанскую и Воронежскую губернии, а в следующем году окрестности Царицына. Еще через год – Тамбов. Показательно, что последний набег с массовым уводом людей в рабство прошел всего за четырнадцать лет до присоединения Крыма к России – крымско-татарская «орда» в 1769 году опустошила славянские поселения между современным Кропивницким (до 2016 г. Кировоградом) и Херсоном.

Татарское население Крыма жило фактически натуральным сельским хозяйством, исповедовало ислам и налогами не облагалось. Экономика Крымского ханства на протяжении нескольких веков складывалась из налогов, собираемых с нетатарского населения полуострова – торгово-ремесленное население ханства составляли исключительно греки, армяне и караимы. Но главным источником сверхдоходов для крымской знати была «набеговая экономика» – захват рабов в Восточной Европе и перепродажа их в регионы Средиземноморья. Так в середине XVIII века объяснял русскому дипломату турецкий чиновник: «Есть более ста тысяч татар, не имеющих ни земледелия, ни торговли: если им не делать набегов, то чем же они жить станут?»

Россия перешла в контрнаступление с конца XVII века, когда последовали первые крымские походы князя Голицына. И с тех пор вела постоянные войны за Крым, вплоть до присоединения к России, когда манифестом Екатерины II от 8 апреля 1783 года было возвещено о вхождении Крымского полуострова, Тамани и Кубани в состав Российской империи. Через год после ликвидации Крымского ханства, 2 февраля 1784 году появляется императорский указ «Об образовании Таврической области» – управление и территориальное деление бывшего Крымского ханства унифицируется с остальной Россией.

Татарская Кафа – современная Феодосия (Ардабада-Каффа (Кефе) – Кючюк-Истамбул (Маленький Стамбул и Крым Стамбул), все эти годы, была одним из крупнейших невольничьих рынков того времени. Четыре века в качестве живого товара здесь ежегодно продавалось от нескольких тысяч до-после самых «удачных» набегов – нескольких десятков тысяч человек.

Часть 1. Детство

Феодосия – небольшой провинциальный городок в Крыму. Мальчуган, лет 12-ти, сидел у кромки моря изумительно играя на скрипке восточные мелодии и пел красивым детским голосом, весь отдаваясь пению. Темнота уже укутала своим мягким летним покрывалом море, и волны ласкались у ног, шелестя и слегка накатываясь на берег. В это время, в конце лета, море играло красками фосфора, с темнотой к ногам мальчугана накатывались бело-фиолетовые, будто с подсветкой, маленькие бурунчики. Мальчик перестал играть и петь, поднялся и большим пальцем правой ноги чиркнул по мокрому песку. За пальцем, по его следу, пробежал волшебный огненный след. Недалеко от берега проплыла, вся сияя в огненном свете, рыбёшка. Тогда он зашел по щиколотку в море, то ноги его тоже засветились изумрудно-фиолетовым светом. Он улыбнулся ясной мальчишечьей улыбкой, посмотрел вдаль, где звездно – черное южное ночное небо, с искорками метеоритов, соединялось с его душой, с его морем. Мальчик вытянул туда, вдаль, руки, держа в них скрипку и смычок, и прошептал: «Море, моё море, я тебя обязательно нарисую!» Пора было идти домой, а то домашние начнут волноваться и искать, хотя, что его искать, все знали, что он здесь, у моря. Одев прохудившиеся сандалии, Ованес не спеша побрёл вверх по улице, ныне улица Морская, держа путь практически за город, к старой Генуэзской крепости. Там, вблизи неё, справа в самом верху и располагался их старый обветшалый домик, огороженный забором, уже полуразрушенный от старости, но аккуратно побеленный белой глиной. Ованес шёл и по дороге и напевал татарскую песенку.

«Богом данная», так Феодосия переводится с греческого. После войны 1812 года она из процветающего древнего города превратилась в запустелый городишко, пришла в полный упадок. Ованес проходил по пустынным улочкам с разрушенными войной домами, уцелевшие же домики стояли среди развалин, темнея в сумерках ночи. Строили дома в то время примерно одинаково, возводили из того, что было в избытке в этой местности: камня и глины. Скала – устойчивая платформа. Выкапывали котлован до твердого грунта, с опорой на скалу возводилась внутренняя стена подвала, она же фундамент. Таких зданий больше половины. Камень правили теслом и укладывали на глиняный раствор. На черноморском побережье нет вулканического пепла – важного компонента бетона того времени. В качестве альтернативы строители смешивали в определенных пропорциях песок с известью (ее нужно было сравнительно немного), добавляли тертый кирпич в качестве связующего вещества – получался цемяночный раствор. Его основное преимущество в том, что в готовом виде материал не пропускал воду. Оштукатуренные такой смесью цистерны и другие поверхности использовали в винодельне. А крыши покрывали керамической черепицей.

Вид Феодосии (1845)

В темноте завиднелся их дом, практически напротив него располагался армянский фонтан 1588 года постройки, Ованес задумался:

– Да, фонтан в память о Ходжа Аствацатуре, его супруге и детях, – он много раз его рассматривал и помнил до мельчайших подробностей. Водоём в виде призмы сложен из бутового и тёсанного камня на известковом растворе со стрельчатой нишей и водомётом в восточной стене. Над нишей и водомётом вырезаны три резные розетки, средняя из которых представляет собой стилизованное солнце, а боковые составлены из треугольников, образующих шестиконечные звёзды. Впереди в свете луны стала видна терраса, увитая виноградной лозой. Этот дом потом простоял, не смотря на старость, до 1912 года, когда был уничтожен пожаром. Дома Ованеса ждал ужин из кукурузной каши и кислого молока. Вообще в ту пору питались и кашами, и рыбой, вялили мясо и клали его как кусок колбасы, от которого отрезали кусочки, делали пироги, были и сладкие блюда. Питалась семья Гайвазовых, делая блюда армянской кухни, из напитков делали мацун, подавали на стол и долму, это такие голубцы, только листья берутся виноградные, ели различные печенья по рецептам армянской кухни. Во многих бедных семьях еда передавалась по кругу в одной тарелке, а вот пили каждый из своей кружки, которые даже порой подписывали какая кружка кому принадлежит.

Родился Ованес 17 июля 1817 году в армянской семье, мама ласково называла его Оник, так его в обиходе в семье и называли домашние. Отец Геворк Айвазян рассказывал, что он из – за ссоры с братьями в юности переселился из Армении в Галицию, а из Голиции в Дунайские княжества, где занялся торговлей, а оттуда переехали в Крым перед войной 1812 года. Здесь он женился на местной красавице, армянке, Репсиме, маме Ованеса. Ованес был пятым ребёнком и третьим младшим мальчиком после Григория и Саргиса, были еще три дочери. После приезда в Феодосию отец стал Констанином Гайвазовским, переименовав фамилию на польский манер. Он вспоминал, что прадед Ованеса по женской линии был сыном турецкого военноначальника и погиб в жестоком бою с солдатами русской армии при взятии в 1696 году Азова.

Однако есть и противоположные версии происхождения Ованеса, отрицающие тюркские корни Гайвазовского. Так, в статье Лилит Арутюнян «Айвазовский – чистокровный армянин или буря в стакане воды по – турецки», опубликованной на страницах новостного агентства «Спутник Армения» от 06.04.2017 года, мы читаем отрывок беседы с искусствоведом, знатоком творчества Ивана Айвазовского Шаэна Хачаряна, который рассказывает, что предки художника были родом из Западной Армении, и никаких тюркских корней у него быть не могло: «У Ованеса Айвазовского не только не было тюркских кровей, но он был настолько преданным сыном своего народа, так много для него сделал, что подобные небылицы просто вызывают усмешку. Когда он родился, священник Мкртыч в книге рождений и крещений церкви Сурб Саркис в Феодосии внес запись о том, что на свет появился „Ованес, сын Геворга Айвазяна“. Эта книга является единственным юридическим свидетельством о рождении мариниста»

Отец Ованеса был невысокого роста, лысина протянулась со лба назад к затылку, волосы светлые, нависли над верхней частью ушей, зачесанные назад, с бакенбардами, переходящими в подстриженную небольшую бородку, с завершавшим портрет мясистым не армянского типа носом, одетый в сюртук с белой окантовкой воротника, свободно владел армянским, русским, польским, венгерским, турецким и греческим языками, будучи купцом 3-й гильдии разорился после войны 1812 года и чумы, свалившейся на город, и стал помогать горожанам составлять судебные документы и жалобы и одновременно исполнять должность старосты на феодосийском базаре. Феодосийцы уважали его, так как он проявил себя удивительной честности человеком, и поэтому доверяли ему вести различные тяжбы. Г айвазовский тянулся к просвещению и искусствам, писал стихи и рассказы на армянском языке, которые его жена Репсиме с удовольствием читала на семейных торжествах. Однако работа и общественная деятельность отца приносили денег совсем немного, и семья жила очень бедно, перебиваясь порой отдельными заработками. Временами семью выручала мама Ованеса, Репсиме, которая была красивой женщиной восточного типа, с острым носиком, изогнутыми бровями, аккуратными губами, одевавшаяся в чёрное платье с белым воротничком в сочетании с черным чепчиком, и прославившаяся в Феодосии искусной вышивальщицей. Поэтому заказы, которые она выполняла для светских дам и местных модниц, приносили им небольшой доход, дамы с удовольствием покупали вещи, вышитые её умелыми руками. Сыновей родители воспитывали в национальных патриархальных традициях, прививали им любовь и почитание к старшим, уважение к окружающим людям, бережное и экономное отношение ко всему в доме. Семейные ценности сыграли огромную роль в становлении братьев, которые всю жизнь принимали участие в общественной жизни и занимались благотворительностью.

В Феодосии, как и во всём Крыму, всегда не хватало воды. Правда, в Феодосии всё же эта проблема не так остро стояла, как, например, в Симферополе или других городах и посёлках. Издавна в Крыму рыли очень глубокие колодцы, некоторые были с различными приспособлениями колёсного типа, прокладывались водопроводы из керамики. Целая система сбережения дождевой воды в Чуфут – Кале поражает окружающих до наших дней, где, используя скаты гор, выкладывая стоки горными камнями, вырывая колодцы, добивались их наполнения и сохранности дождевой воды самотёком. Проделанная работа просто поражает!

Но средневековые системы приходили в негодность. Вода старинного водопровода отличалась низким качеством, содержала большое количество минеральных и органических примесей, через многочисленные трещины в керамических трубах в систему просачивались солоноватые грунтовые воды. В колодцах и цистернах, питавшихся водой «щебённых проводов», после прохождения через известковый и мергельный щебень вода становилась мутной и приобретала неприятный вкус.

Сыновья как настоящие мужчины, естественно, отвечали за пополнение водой своего дома, благо армянский фонтан находился недалеко. Надо сказать, что под Феодосией у подножия горы Агармыш есть мощный карстовый источник Су-Баш, который находится на высоте 200 метров над уровнем моря. Люди издавна использовали его воду для своих нужд, проблема состояла лишь в том, что он находился достаточно далеко, в 29 километрах. Пройдет время и этот источник будет принадлежать семье Айвазовского, и Иван Константинович, будучи обеспокоенный изнывающим от жажды городом, в 1880 году на заседании городской думы сделает предложение: «Не будучи в силах далее оставаться свидетелем страшного бедствия, которое из года в год испытывает от безводья население родного города, я дарю ему в вечную собственность 50 тысяч вёдер в сутки чистой воды из принадлежащего мне Субашского источника».

Утро заглянуло в дом солнечным светом, наскоро поев пирогов с творогом, Ованес выбежал на террасу, перед взором открылась широкая панорама на феодосийский залив, дугой растянувшийся внизу, на степи северо – крымские, раскинувшиеся желтоватым сухим цветом, на Арбатскую стрелку и Сиваши, видневшиеся в дымке на горизонте. Красота! По морю внизу, на искрящейся серебром воде, сновали смолённые рыбацкие филюги, а на рейде стояло два боевых корабля Черноморского флота. Они буквально только пришвартовались и выглядели на фоне рыбацких лодочек огромными белокрылыми красавцами. Приглядевшись, Ованес в одном из них узнал 18-пушечный военный бриг русского флота «Меркурий», прославивший себя под командованием капитан – лейтенанта Александра Ивановича Казарского победой над двумя турецкими линейными кораблями. На корме брига развевался Георгиевский флаг, вручённый кораблю за данный подвиг!

Ованес забежал в дом и позвал брата: «Саргис, Саргис, на рейде „Меркурий“, Ура! Бежим смотреть!» И братья рванули вниз по улочке, по дороге к кораблю к ним присоединялись новые и новые феодосийские мальчишки. И вот он, красавец – корабль, прославленный бриг «Меркурий»! Мальчишки раскрыв рты смотрели на корабль, на матросов, и в этот момент все, как один, мечтали стать моряками, капитанами, вести корабль в бой с врагами, и каждый вёл свой непотопляемый и непобедимый корабль. Красавец из морёного дуба коричнево – чёрно – белого цвета 2-х мачтовый корабль, корму которого украшала статуя римского бога Меркурия, стоял на рейде перед ними. Каждый мальчишка знал, что Бриг «Меркурий» получил свое название в память об отважном парусно-гребном катере, отличившемся в сражения со шведами в 1788–1790 годах. Катер захватил тогда большое количество судов противника и заслужил бессмертную славу на родине. А «Меркурий» спустили на воду 7(19) мая 1820 г. Корабельный мастер полковник И. Я. Осминин задумал «Меркурий» как специальный корабль для охраны Кавказского побережья и несения дозорной службы.

Насмотревшись на корабль, ватага мальчишек набрала плоских голышей на берегу и устроила соревнование, кто кинет голыш так, чтобы он как можно большее количество раз ударился о поверхность воды.

Бриг «Меркурий», атакованный двумя турецкими кораблями (1892)

Море вспенилось от летящих и ударяющихся о поверхность голышей, смех и крики отдались эхом, испугав чаек, сидевших на воде и глядевших дружно в сторону горизонта. Ованес, посмотрев на взлетевших птиц, прошептал:

– Будет ветер и, наверное, заштормит. Чайки смотрят в одну сторону.

Ребята поднялись наверх по улице в город и решили поиграть ещё в «царя». Играли в «царя» так: сначала старались попасть мячом в определённую точку – «мету». Самый меткий и становился царём. Он садился на пень или на землю и раздавал остальным «звания», например, «воробей, козёл, чертополох и т. д.». Перед царём, на расстоянии полутора метров, помещали в лунку мячик. Все игроки полукругом становились лицом к царю рядом с мячом. Далее государь говорил, например, «Чертополох, хватай!». Чертополох старался быстро попасть мячом в кого-нибудь из разбегающихся «придворных». Если приказание царя было исполнено удачно, то «Чертополох» садился рядом с государем. «Запятнанный» игрок подбегал к царю и «чурал» разбегающихся игроков, чтобы они остановились, потом метил в кого-нибудь мячом. Тот, кто промахивался, «получал вину». Затем все возвращались обратно в полукруг и ждали новых приказаний. Накопивший «три вины», становился «выгоревшим» и выбывал. Игра продолжалась, пока с царём не останется только один приближённый. Он-то и наказывал всех провинившихся, назначая то или иное количество ударов мячом по спине. Затем царь вставал, помещал в лунку мяч, отходил на три шага, и на счёт «три» убегал. Невинный приближённый должен был быстро поднять мяч и бросить в царя. При удачном броске в следующей игре происходил государственный переворот. Если же нет, то все оставались на своих местах. Нарезвившись мальчишки потянулись по домам.

Нужда всё больше заходила в их небольшой обветшалый дом, ни должность старосты отца, ни вышивка мамы Репсиме не покрывали потребностей семьи, уже были проданы все мало – мальски ценные вещи, нужда бродила по их дому. Многодетная семья находилась в настолько тяжёлом положении, что пришлось ребятам Саргису и Ованесу прервать обучение в армянской приходской школе Феодосии, Геворг Айвазян отдал старшего сына Саргиса (в последствии в монашестве – Габриэл) купцу – армянину для определения его в лицей Мурат – Рафаелян на острове Святого Лазаря в Венеции. Мать плакала по ночам, отец осунулся, всё больше стал молчать, но решение было принято, так будет лучше Саргису, так будет легче семье.

Ованес скучал без брата, но Саргиз при отъезде ему обещал вернуться и забрать его в далёкую, неведанную страну. Через несколько лет Саргис принял монашеский постриг и был причислен к братству мхитаристов (армянский католический монашеский орден). Уже в 22 года он получил сан священника и степень магистра богословия. Габриэл стал одним из лучших преподавателей лицея, не имея себе равных в лингвистике и филологии: он владел двадцатью европейскими и восточными языками, что позволило ему переводить и издавать на армянском языке французские, итальянские и русские сочинения. В 1836–1837 годах он написал и выпустил в Венеции ряд своих сочинений, среди которых большой словарь армянского языка в двух томах, историческое описание к «Истории Армении» на итальянском языке, «История Османской империи» в двух частях.