Текст книги "Колонии и тюрьмы в советской России. Монография"

Александр Смыкалин
Колонии и тюрьмы в советской России. Монография

Введение

Вопросы истории пенитенциарной системы нашей страны являлись предметом изучения не только отечественных историков, но и ряда крупных зарубежных исследователей. Более того, в условиях тоталитарной системы социалистического государства эта наука успешнее развивалась на Западе. Свидетельство тому – десятки опубликованных работ по системе ГУЛАГа[1]1
  См., например: Dallin D. The new Soviet Empire. New Heven, 1951; Conguest Rinside stalin's secret police NKVD politics (1936–1939). M., 1985; ConguestR. Kolyma. The Arctic Death Camps, 1978; Conguest R. The Great Terror. L, 1965; Conguest R. The Nation Killers: The Soviet Deportation of Nationalities. L, 1970; Barton P. L'insitution concetrationnaire in Russia (1930–1957) P., 1969; Heller M. The World of Concentration Camps and Soviet Literature. L, 1979; GULLAG: The Documentary Map of Forsed Labour Camps in Soviet Russia; Malsagqff S.A. An Island Hell: a Soviet prison in the Far North. L, 1926: Schirvindt E. Russian prisons. L, 1928; Wolin S. and Slusser R. The Soviet Secret Police. N.Y., 1957; Zorin L. Soviet Prisons and Concentration Camps (an annoted Bibliography 1917–1980). Newtonville, 1980; A selection of documents relative to the Calour legislation in force in the USSR. L, 1931; Fairbum W.A. Forced Zabot in Soviet Russian Natian. N.Y., 1931, etc.


[Закрыть]. Естественно, что ценность этих работ тоже различна. Не имея доступа к секретным архивам ВЧК-ОШУ-НКВД-КГБ, многие исследователи работали на основе мемуарных воспоминаний очевидцев этих событий и анализа открытой советской печати. И тем не менее структура концептуальной модели ГУЛАГа создавалась именно там. До середины 80-х гг. российские исследователи не имели возможности ни работать со статистическими, архивными материалами и документами, ни открыто выражать свою точку зрения на те или иные проблемы пенитенциарной системы.

Вместе с тем без изучения исторического опыта невозможно продвижение вперед. Он не только гарант исключения ошибок прошлого, но и важная часть теоретической науки. Разработка новых теоретических концепций невозможна без знания исторического прошлого науки.

Настоящая книга посвящена ретроспективному анализу системы исправительно-трудовых учреждений нашей страны с 1917 г. до конца 50-х гг. Она дает возможность читателю взглянуть на ранее недоступную, подводную часть «айсберга» ГУЛАГовской системы МВД СССР. Автор тщательно изучил соответствующие материалы ранее секретных ведомственных архивов Министерства внутренних дел и Федеральной службы безопасности РФ, а также спецфондов государственных архивов, на основе которых вводит в научный оборот десятки новых источников.

В монографии также предпринята попытка историко-юридического анализа ряда рассекреченных нормативных актов, приказов и ведомственных инструкций, касающихся оперативно-агентурного обслуживания исправительно-трудовых учреждений страны органами ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ.

Значительная часть работы посвящена малоизученной в историко-юридической литературе проблеме: правовому статусу военнопленных на территории России. Впервые публикуются уникальные фотографии лагерей и спецпоселений 30—50-х гг. При подготовке использованы обширные материалы Государственного архива Российской Федерации, Центра хранения историко-документальных коллекций, Коми Республиканского государственного архива, Центрального архива ФСБ РФ, Государственных архивов Свердловской, Пермской, Челябинской областей; ведомственных архивов управлений ФСБ РФ по Свердловской, Челябинской, Пермской областям; ведомственных архивов УВД по Свердловской, Челябинской областям, архива МВД Республики Коми, Центра документации общественных организаций Свердловской области и Архива административных органов Свердловской области.

Изучена и проанализирована нормативная база деятельности ПТУ, а именно: Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского Правительства РСФСР (СУ РСФСР), Собрание законов СССР (СЗ СССР), а также ведомственные инструкции по линии ГУИН МВД России за многие десятки лет. Творчески обобщены работы российских исследователей пенитенциарной системы, зарубежная эмигрантская печать, воспоминания и мемуары.

Общая часть

§ 1. Понятие «пенитенциарная система» и ее развитие в дореволюционной России

Любая наука начинается с понятийного, категориального аппарата, т. е. того инструментария, без которого невозможно оперировать в дальнейшем. Не является исключением и наука тюрьмоведения, пенитенциарное право, исправительно-трудовое право или, как принято в последнее время называть, уголовно-исполнительное право.

При этом правильное, научно выверенное определение предмета, объекта и метода исследования служит залогом успешной исследовательской работы. Если под предметом исследования мы понимаем всю пенитенциарную систему России, то понятие объекта значительно уже. Речь идет об исследовании нормативной базы деятельности ИТУ в советской России, о режиме содержания, условиях быта осужденных. Кстати, само понятие «осужденный», которое официально используется в настоящее время[2]2
  См. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР. М… 1996 (в редакции от 6 июля 1993 г.).


[Закрыть], тоже претерпело историческую трансформацию. В дореволюционной России употреблялись термины «арестант», «заключенный», последний долго применялся и в советский период.

Поэтому, не оговаривая каждый раз, автор использует в работе ту терминологию, которая применялась на конкретном историческом этапе.

Отдельно рассматривается также правовой статус военнопленных (осужденных советским судом), особенности режима и содержания, проблемы оперативно-агентурного обслуживания этого контингента.

Понятие «объект исследования» тесно связано с понятием «цель исследования». В качестве цели выступает задача ретроспективного анализа отдельных структурных подразделений пенитенциарной системы России в их историческом развитии. Задача, которая, по мнению автора, позволит создать более полную картину ГУЛАГа в стране.

Понятие «пенитенциарное право» как система законов, регулирующих весь комплекс общественных отношений, возникающих по поводу и в процессе исполнения наказания, уже давно используется в мировой практике. Этот термин имел место и в царской России, и в первые годы советской власти. Само слово «пенитенциарий» происходит от латинского poenitentiarius – относящийся к наказанию, преимущественно уголовному [3]3
  Современный словарь иностранных слов. М., 1992. С. 453.


[Закрыть].

Однако в данной работе автор не ограничивается только одним анализом исправительно-трудового законодательства страны в период с 1917-го по 1960-е гг. Здесь речь пойдет о комплексном исследовании как законодательной, нормативной базы деятельности ИТУ, так и практики работы самих учреждений. За годы исторического развития названия этих учреждений неоднократно изменялись, сами они трансформировались и реорганизовывались как органы, исполняющие наказание. Некоторые из них сохранились до наших дней, иные просуществовали всего несколько лет или даже месяцев.

Поэтому представляется, что понятие «пенитенциарная система» наиболее полно охватывает весь комплекс мер государственной политики по исполнению наказания и применению к осужденным мер исправительного воздействия. Таким образом, пенитенциарная система в широком смысле – это совокупность мер государственного принуждения, ставящих целью точное и неуклонное исполнение наказания. Необходимо отметить, что пенитенциарные системы, т. е. государственные мероприятия по исправлению и перевоспитанию преступников, имеют давнюю историю. Наибольшую известность в мировой практике сыскали следующие из них.

Филадельфийская, или пенсильванская, система одиночного заключения впервые была применена в американском штате Пенсильвания. Первоначально основная идея этой тюремной системы состояла в том, чтобы, оставаясь постоянно наедине с собой, преступник с помощью молитв и самосозерцания мог прийти к сознанию своей виновности, раскаянию и примирению с богом и людьми. Отсюда вытекала необходимость устройства тюрем по принципу одиночных камер. В начале XIX в. в Пенсильвании и Филадельфии были построены большие одиночные тюрьмы со специфическим режимом: полным обезличением преступника, заменой фамилий номерами, гробовой тишиной, обязательным ношением масок (т. е. абсолютной изоляцией не только от внешнего мира, но и от других заключенных).

Оборнская система допускала совместное пребывание заключенных днем с разлучением их на ночь. Она применялась в некоторых европейских тюрьмах еще в начале XVIII в. Но в качестве системы этот способ заключения был впервые использован в Оборнской тюрьме США, от которой и получил свое название. Стремясь исправить дефект одиночного заключения, в Оборне ввели совместные работы в течение всего дня и разобщение по одиночным камерам на время отдыха и на ночь.

Правило обязательного молчания было оставлено в силе и проводилось с особой строгостью, став крупнейшим недостатком этой системы.

Система реформаториев. Идея создания реформаториев в Америке обязана своим происхождением двум стремлениям: отделить несовершеннолетних и впервые совершивших преступления взрослых от профессиональных преступников и создать такие условия заключения, которые явились бы для узников стимулом к приобретению и укреплению социальных привычек. С этой целью в 1876 г. в г. Эльмайра был открыт первый реформаторий, а позднее – еще около 15.

Отличительным признаком реформаториев стала прогрессивная система отбывания наказаний. Заключенный сначала поступал в средний класс, и от его дальнейшего поведения зависело, перейдет ли он в высший или низший класс. Так как освобождение было возможно только из высшего класса, это служило стимулом для хорошего поведения. Пребывание в высшем классе не менее 6 месяцев давало право на условное освобождение.

Реформатории были воспроизведены и в Европе, главным образом в Англии, где их использовали для заключения несовершеннолетних.

Система колонизационной ссылки. Неудовлетворительное состояние английских тюрем и рост преступности в Англии в начале XVII в. навели английское правительство на мысль удалять наиболее тяжких преступников в метрополии. Присужденные к уголовному рабству сперва вывозились в американские колонии Великобритании, ас 1789 г. – в Австралию. Перед преступниками стояла задача превратить девственную местность в благоустроенную колонию, что было достижимо только ценой изнурительной работы. В процессе развития системы австралийской ссылки родилась идея досрочного освобождения. Преступники высылались в Австралию пожизненно и численность их возрастала столь быстро, что содержание такого количества заключенных становилось все более затруднительно.

В то же время свободные эмигранты нуждались в рабочих руках. Досрочно освобожденные ссыльные после определенного срока приписывались к свободному населению в качестве рабочих, слуг и т. и.

Прогрессивная система делила отбывание лишения свободы на три ступени: одиночное заключение; совместные работы с другими заключенными; пребывание в переходных домах.

Заключенный, не достигший 40-летнего возраста, если срок его наказания превышал или равнялся 3 годам, должен был оставаться в одиночной камере 9 месяцев, занимаясь однообразной и тяжелой работой.

Для пребывания во второй ступени отводилась специальная тюрьма, разделявшаяся в свою очередь на 4 класса, и длилось оно не менее 3 лет при осуждении на 7 лет и не менее 4 лет при осуждении на 10 лет. После пребывания в высшем классе второй ступени заключенный переходил в новую, так называемую переходную тюрьму, где ему предоставлялась возможность совершенствоваться в ремесле или заниматься сельскохозяйственными работами. Заключенные имели право на ношение собственного платья, пользовались известной свободой, получали часть заработанных денег. За пребыванием в переходной тюрьме следовало условно-досрочное освобождение.

Борстальские учреждения представляли собой особую форму американских реформаториев. В противоположность последним они предназначались только для несовершеннолетних в возрасте от 16 до 21 года со сроком заключения от 1 до 3 лет. Здесь допускалось условное освобождение после отбытия 6 месяцев наказания для мальчиков и 3 месяцев – для девочек. В основу была положена прогрессивная система с делением на 4 класса: штрафной, первый, средний и специальный. Переход в следующий класс разрешался не ранее чем через 12 недель примерного поведения. Плохое поведение, наоборот, влекло за собой перевод в штрафной класс с тюремной одеждой, работой в одиночных камерах, запрещением свиданий и писем.

Превентивная система. С начала XX в. наука уголовного права уделяла значительное внимание вопросу о так называемом опасном состоянии, свойственном главным образом профессиональным, т. е. «неисправимым» преступникам. Не виновность их, а опасность – причина особого к ним отношения. Сторонники теории опасного состояния указывали на непригодность общих тюрем для содержания профессиональных преступников, так как главной задачей в отношении последних было не исправление, а изоляция от общества. К тому же содержание их в общих тюрьмах вредно, ибо они являются учителями преступности для «случайных» людей, находящихся с ними вместе в заключении. Поскольку на исправление рецидивистов мало надежды и они сохраняют свое опасное состояние после выхода на свободу, то радетели превентивного наказания ставили вопрос о принятии мер защиты общества от новых преступлений.

В качестве такой меры была предложена изоляция их от общества после отбытия наказания (превентивное заключение) с целью предупреждения преступных рецидивов. На практике Закон о предупреждении преступлений (Prevention of Crim Act, 1908) был впервые принят в Англии в 1908 г. Он предоставил суду право приговаривать определенные категории преступников к дополнительному превентивному заключению помимо основного. К этим категориям относились лица, которые со дня достижения ими 16-летнего возраста не менее трех раз были осуждены за преступления. Срок превентивного заключения колебался от 5 до 10 лет, а условия содержания заключенного (режим и дисциплина) должны были вызвать у последнего стойкое желание вести честный образ жизни.

Для отбывания превентивного заключения в Англии существовала специальная тюрьма (Camp Hill), отличающаяся от всех прочих совершенно особым режимом и дисциплиной. Заключенные делились на три класса: дисциплинарный, нормальный и специальный. Отбывание лишения свободы начиналось в нормальном классе, где труд частично оплачивался. За каждые шесть месяцев хорошего поведения заключенный получал особое удостоверение и вместе с ним ряд новых привилегий. Четыре таких удостоверения давали право на переход в специальный класс, возможность жить в отдельных кабинках, расположенных в саду за тюремной стеной, в условиях полусвободного режима с минимальным надзором.

Превентивное заключение кроме Англии и Австралии применялось в Норвегии, Германии и Швейцарии[4]4
  Энциклопедия государства и права. М., 1925–1927. Т. 3. С. 263–271.


[Закрыть].

Некоторые идеи мировой пенитенциарной практики были использованы и в России. В частности, так называемая прогрессивная система отбывания наказания, применявшаяся с 1920 г. в исправительно-трудовых учреждениях страны.

Необходимо отметить, что пенитенциарное законодательство и практика деятельности ИТУ создавались не на голом месте: им предшествовала обширная научно-теоретическая база дореволюционной русской пенитенциарной науки. Известный вклад в развитие пенитенциарного права России внесли Н. С. Таганцев, Н. Д. Сергиевский, А. А. Жижиленко, С. П. Мокринский, С. В. Фойницкий, С. В. Познышев, И. А. Исаев, М. Н. Гернет и др.

Практически формирование пенитенциарного законодательства началось вместе со становлением государственности на Руси. Все известные памятники древнерусского законодательства (Русская Правда, Судебник 1497 г., Соборное Уложение 1649 г. и т. д.) уделяли серьезное внимание вопросам исполнения наказания. Как справедливо отмечал известный российский ученый М. Н. Гернет, тюремная политика – большая и важная часть уголовной политики, а эта последняя тесно и неразрывно связана со всей общей политикой государства [5]5
  См.: Гернет М.Н. История царской тюрьмы: В 5 т. М., 1951.


[Закрыть].

Более того, тюрьмоведение (или пенитенциарное право) вплоть до начала XIX в. рассматривалось как часть уголовного права. Такой позиции придерживались виднейшие российские ученые-пенитенциаристы Н. С. Таганцев, С. В. Фойницкий, С. В. Познышев. И даже в советское время до издания Исправительно-трудового кодекса РСФСР 1924 г. вопросы исполнения наказания рассматривались в Руководящих началах по уголовному праву, а позднее – в первом УК РСФСР 1922 г.[6]6
  СУ РСФСР. 1922. № 15. С. 153.


[Закрыть]

Что касается историографии, то необходимо отметить, что литература о русской тюрьме второй половины XVIII в. и первой четверти XIX в. носит исключительно описательный характер и представлена в основном работами иностранных авторов. Первыми исследователями состояния мест заключения того периода были Андрей Болотов, описавший в 1755 г. каторжную тюрьму Рогервик, и англичане Кокс, Говард, Венинг. Работы двух первых получили широкую известность и были переведены на многие языки[7]7
  См.: Гернет М. Н. Указ. соч.


[Закрыть].

Шли годы, развивалось как пенитенциарное законодательство, так и система пенитенциарных учреждений. При Екатерине II был разработан проект, предусматривавший совершенствование системы тюрем, определение правового статуса администрации и гуманизацию условий содержания заключенных. Однако прогрессивные идеи так и остались на бумаге, поскольку социальные условия России в тот период препятствовали их реализации.

Лишь в 1819 г. с разрешения и под покровительством Александра I в Петербурге было образовано Попечительное о тюрьмах общество. Устав общества предусматривал содействие нравственному исправлению преступников и улучшение быта заключенных.

К средствам исправления были отнесены: 1) постоянный надзор за заключенными; 2) размещение их по роду преступлений; 3) наставление их в правилах христианского благочестия и доброй нравственности, на оном основанной; 4)занятие их приличными упражнениями; 5) заключение провинившихся или буйствующих в уединенное место[8]8
  Там же. С. 99.


[Закрыть].

Анализ средств исправления показывает, что наряду с карой начинает применяться и нравственное исправление («наставление в правилах христианского благочестия»). Следовательно, это не заслуга советской исправительно-трудовой системы, как всегда подчеркивалось в многочисленных трудах ученых советского периода, а результат продолжающейся преемственности дореволюционной российской пенитенциарной системы. Как справедливо отмечает профессор И. В. Шмаров, «появление в качестве одной из целей наказания нравственного исправления… положило начало новой эпохи в деле организации исполнения уголовных наказаний, которая приведет впоследствии к созданию исправительно-трудового законодательства, использованию режима в местах лишения свободы, труда, воспитательного воздействия как основных средств исправления осужденных»[9]9
  Уголовно-исполнительное право: Учеб. М., 1996. С. 58.


[Закрыть].

Другое дело, что в условиях той социальной системы не было возможности в полной мере реализовать на практике идеи нравственного исправления заключенных. Поэтому неудивительно, что «создавалось совершенно нелепое положение: нравственное воздействие должно было оказываться на людей, сидевших в тюрьме на шейных цепях, вделанных в тюремные стены, с кандалами, колодками и рогатками»[10]10
  Гернет М.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 99.


[Закрыть].

Не было и нормативной базы, определяющей режим исполнения наказания. Лишь 26 мая 1831 г. появилась инструкция, регламентирующая исполнение лишения свободы. Она впервые в России урегулировала условия размещения, режима, труда и быта заключенных. Устав Попечительного о тюрьмах общества подробно останавливался на религиозном воздействии на заключенных. Предписывалось введение церковных служб, воскресные и праздничные дни рекомендовалось проводить «в благочестивых чтениях, беседах и молитве»[11]11
  Там же. С. 100.


[Закрыть]. (Установление в российской пенитенциарной системе свободы отправления религиозных и культовых обрядов и разрешение после 12 июня 1992 г. функционирования на территории колоний церквей и мечетей также свидетельствуют о преемственности традиций.) Тогда же царское правительство разрешило создать тюремные библиотеки в общих местах заключения, оговорив, что подбор литературы должен быть ограничен книгами духовного содержания.

Таким образом, Попечительное о тюрьмах общество явилось первым шагом на пути формирования пенитенциарной системы, а точнее – пенитенциарного права России. Впервые общий проект плана устройства тюрем по всей империи был утвержден 25 апреля 1821 г., когда Министерство внутренних дел представило царю записку об устройстве уездных тюремных зданий.

Первым же по времени специальным законодательным памятником царской России о лишении свободы явился Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражей и о ссыльных. Он вошел в XIV том изданного в 1832 г. Свода законов и составил пятую часть этого тома, будучи разбит на две книги. Всего Свод содержит 832 статьи; причем 171 статья первой книги непосредственно посвящена тюремной системе России. Такое соотношение, когда количество статей о ссыльных в четыре раза превысило число статей о содержащихся под стражей, вполне соответствовало исторической роли ссылки и тюрьмы в России до первой четверти XIX в. Как отмечал М. Н. Гернет, «начиная со времен Уложения Алексея Михайловича 1649 года, ссылка в различных ее видах всегда интересовала законодателя более, нежели тюремное заключение»[12]12
  Гернет М. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 33.


[Закрыть].

Вообще работ российских исследователей тюремной системы в этот период было немного. Формирование уголовной и пенитенциарной политики России XIX столетия происходило в основном под влиянием сочинений Беккариа, Бентама и других известных зарубежных ученых, хотя свой вклад внесли и российские гуманисты Радищев, Новиков, Ушаков, Мордвинов, Лопухин. Представители российской интеллигенции в процессе разработки тюремной реформы ознакомились с устройством тюрем Англии (Свиньин – 1815 г.), Америки (Дашков – 1819 г.). Широко использовалась и переводная литература по теме исследования[13]13
  Уголовно-исполнительное право. С. 58–59.


[Закрыть].

Уже при Николае I была проведена систематизация уголовного законодательства, закончившаяся принятием 15 августа 1845 г. Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Этот весьма объемный юридический документ устанавливал два вида наказаний (уголовные и исправительные) и достаточно подробно расписывал их применение[14]14
  См.: Российское законодательство X – ХХ-го веков: В 9 т. М., 1988. Т. 6.С. 174–408.


[Закрыть].

Переиздание в 1857 г. Свода законов Российской Империи внесло в Устав о содержащихся под стражей некоторые изменения: во-первых, была произведена большая систематизация материалов, а во-вторых, добавлен новый раздел, включавший Устав Попечительного о тюрьмах общества. Систематизация материала выразилась в перестановке, исключении, добавлении различных статей, их новой редакции. Что касается Попечительного о тюрьмах общества, то его Устав в 1857 г. подвергся изменениям. В соответствии с новыми уставными требованиями Президент и члены комитета общества лично утверждались царем, что придавало ему (обществу) еще больший официозный характер. Николай I предпринял новые шаги по еще большей бюрократизации общества[15]15
  См.: Гернет М. Н.. Указ. соч. Т. 2.


[Закрыть]. За период с 1858 по 1970 г. к Уставу о содержащихся под стражей было издано немало «продолжений», которые, однако, существенных изменений в его содержание не внесли.

Эволюция системы наказаний в царской России была связана с постепенным возрастанием роли тюремных учреждений и снижением роли ссылки, еще недавно занимавшей главенствующее место. Происходит и дифференциация условий содержания различных категорий заключенных. В числе лиц, содержащихся в тюрьмах России, появляется новая категория – государственные преступники. «Политические преступники, – говорилось в секретном циркуляре департамента полиции от 15 августа 1878 г., – составляют совершенно особую категорию, а поэтому и должны быть содержимы отдельно от прочих заключенных»[16]16
  Органы и войска МВД России (краткий исторический очерк). М., 1996. С. 117.


[Закрыть].

Таким образом, понятия «государственный преступник» и «каторжные работы» тоже не изобретены советской пенитенциарной системой, что опять-таки свидетельствует о преемственности пенитенциарной системы дореволюционной России. Так же, как и в советское время, политические противники правящего режима изолировались не только от внешнего мира, но и от основной массы заключенных.

Несмотря на попытки систематизировать законодательство о тюремных учреждениях, на протяжении второй половины XIX в. изменений произошло немного. По-прежнему действовал Устав о содержащихся под стражей 1832 г., хотя и с многочисленными поправками (от которых он не становился лучше). Судебная реформа 1864 г. оказала большое влияние на роль тюрьмы как карательной меры и как средства предупреждения уклонения от следствия и суда. Однако и она не внесла кардинальных изменений в тюремное законодательство. Неизбежно вставал вопрос о проведении тюремной реформы. Учрежденная в 1872 г. комиссия поставила себе задачу выработать «систематический проект тюремного преобразования».

Созданный комиссией проект тюремных учреждений не оправдал ожиданий. Многие его положения отличались исключительной декларативностью. Например, проект в самой категоричной форме объявлял: «Система общего содержания заключенных на нарах отменяется», но никакой системы общего содержания заключенных на нарах никогда не существовало; нары же были и в тюрьмах советской России. Авторы проекта высказывались против ограничений в пище, против лишения права свидания и т. п., но вместе с тем телесные наказания, карцеры сохранялись в неприкосновенности. Сверх всего рекомендовалось при тюрьмах разводить сады.

Подобные нелепые предложения пронизывали весь проект. Наиболее жизненной оказалась та его часть, которая регулировала отношения между Центральным управлением местами; заключения и его местными органами. Вообще необходимо отметить, что первая следственная тюрьма в России была построена в 1875 г. в Петербурге. Она была рассчитана на 700 заключенных, имела 317 одиночных и 68 общих камер. На момент создания она называлась Домом предварительного заключения. (Неплохо сохранилась до наших дней, ныне в ее здании располагается следственный изолятор.)[17]17
  Отечественная история: Энциклопедия. М., 1996. Т. 2. С. 69.


[Закрыть]

В феврале 1879 г. было создано Главное тюремное управление, которое просуществовало вплоть до революции. Первоначально оно находилось в ведении Министерства внутренних дел, а позднее было передано Министерству юстиции. Суть реформы сводилась к следующему: в Петербурге создавался центральный орган управления тюрьмами, который включал в себя несколько отделений с различными административными и хозяйственными задачами; образовывались губернские тюремные инспекции, главные тюремные инспекторы осуществляли ревизию и контроль в губернии[18]18
  Гернет М. Н. Указ. соч.


[Закрыть]. С учреждением Главного тюремного управления был сделан первый серьезный шаг к централизации системы тюремного заключения.

Преемственность пенитенциарной системы царской России проявляется и в том, что постоянным спутником тюремного быта в России была чрезмерная переполненность тюрем. В отчете Главного тюремного управления за период с 16 июня 1880 г. по 1 января 1882 г. указывается, что переполнение тюрем составляет 24 %. Не секрет, что, по данным МВД России, на конец 1995 г. каждый четвертый следственный изолятор был переполнен в 2–3 раза, подследственные спали по очереди[19]19
  Органы и войска МВД России (краткий исторический очерк). С. 123.


[Закрыть].

Постоянная переполненность тюрем, бездеятельность заключенных порождали в их среде немало конфликтов. Это заставило тюремную администрацию, ученых-пенитенциарйстов обратиться к зарубежному опыту.

Так возникла идея с целью поддержания дисциплины и порядка использовать труд заключенных с прогрессивной системой оплаты. Обязательному занятию трудом по назначению администрации подлежали: осужденные на каторжные работы; присужденные к ссылке на поселение; отданные в исправительные арестантские отделения и некоторые другие категории. Труд арестантов оплачивался. Следовательно, идея использования труда заключенных как меры исправительного воздействия тоже не является новой для советской пенитенциарной системы. Единственное отличие в том, что в условиях социализма она приняла совершенно гипертрофированные формы и из исправительной меры в пенитенциарной системе была возведена в ранг государственной политики.

Решение проблемы формирования законопослушной личности подкреплялось мерами идеологического воздействия. В частности, большое внимание уделялось нравственно-духовному воспитанию заключенных. Закон от 15 июня 1887 г. относит состоящих при местах лишения свободы священников, диаконов, псаломщиков к аппарату управления этими местами. Должностной оклад священника был равен жалованью начальника тюрьмы. Церковь занималась также распространением специальной религиозной литературы среди заключенных, таким образом беря на себя функцию идеологического воспитания и перевоспитания заключенных.

Однако попытки реорганизации тюремной системы в полной мере не увенчались успехом. Для ее развития требовалось решение материальных, кадровых, организационно-финансовых вопросов, социальные же условия не позволяли решить все их сразу. Тем не менее вопрос о развитии и совершенствовании системы тюрем продолжал стоять на повестке дня вплоть до февральской революции 1917 г., после которой в пенитенциарной системе России обозначился новый этап.

Численность тюремного населения к февралю 1917 г. составляла 155 134 человека, из них подсудимых и подследственных – 51 714[20]20
  Органы и войска МВД России (краткий исторический очерк). С. 137.


[Закрыть]. Положение заключенных продолжало оставаться тяжелым. Частично это объяснялось тем, что основная их масса не была занята трудом, поскольку отсутствовали условия для его обеспечения. На 1 марта 1917 г. из 104 746 арестантов, содержащихся в местах лишения свободы, не работали совсем 54 217 человек, а 15 490 человек занимались хозяйственным обслуживанием самих заключенных.

Общий политический кризис в стране, отсутствие необходимых материальных средств для нормального жизнеобеспечения тюремной системы России послужили, вероятно, причиной проведения Временным правительством амнистии 1 марта 1917 г. Из мест лишения свободы было освобождено 88 097 заключенных, в том числе 5 737 осужденных по политическим мотивам[21]21
  Там же. С. 138.


[Закрыть].

Таким образом, встала задача, используя в основе старую пенитенциарную систему страны, приступить к выработке новой концепции. Возглавлявший в это время Центральное тюремное ведомство профессор А. А. Жижиленко в приказе № 1 от 8 марта 1917 г. подчеркивал, что главная задача наказания – перевоспитание человека, совершившего преступление, для достижения чего необходимо проявлять гуманность к заключенным, уважать их гражданское достоинство.

Следовательно, на первое место теперь выдвигается идея перевоспитания заключенных. Это еще раз подтверждает факт преемственности дореволюционной русской и послереволюционной советской пенитенциарной системы.

В соответствии с новой концепцией тюремной реформы администрации мест лишения свободы строжайше предписывалось воздерживаться от применения наказаний, причиняющих физические и психические мучения (телесные наказания, кандалы и т. и.). Обращалось внимание и на соответствующую подготовку тюремного персонала для работы с заключенными. Создавались специальные пенитенциарные курсы (приказ № 2 от 17 марта 1917 г. по Главному тюремному управлению; постановление Временного правительства от 7 апреля 1917 г.). Непосредственное руководство их работой осуществлялось начальником ГТУ. Слушателями этих курсов являлись лица с высшим и средним образованием, преимущественно бывшие военнослужащие. Обучение длилось 3 месяца. Программа предусматривала изучение следующих дисциплин: 1) общее законоведение; 2) начала уголовного права; 3) учение о наказании в связи с тюрьмоведением; 4) уголовная политика и социология; 5) элементарные сведения по психопатологии и уголовной антропологии; 6) тюремная гигиена и санитария; 7) меры борьбы с детской преступностью; 8) тюремная статистика и отчетность; 9) товароведение; 10) практические занятия и рефераты[22]22
  Детков М. Г. Содержание пенитенциарной политики Российского государства и ее реализация в системе исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в период 1917–1930 гг. М., 1992. С. 526.


[Закрыть].