Текст книги "Мятежник Хомофара"

– Я ничем не отличаюсь от других людей, – зло сказал Вадим.

– Разумеется. За исключением вашего поведения. Так, например, вчера ваши коллеги были поражены тем, что вы вели с ними разговор, отвечая на их невысказанные мысли. Как так? Непроизнесенные слова. До этого вы, как мне стало известно, спустили с лестницы женщину, просто пришедшую на обследование. Затем устроили исступленный танец-катарсис. У вас была истерика, вы плакали и бились головой об стену, а иногда на вас находили приступы дикого смеха. Потом вы сбежали. Сегодня же вы пришли на работу в спокойном состоянии и благополучно произвели холецистэктомию за пять с половиной минут. Операционная сестра до сих пор в шоке: на такой скорости ваши руки стали почти невидимы. Зато потом вы перебили окна в хирургическом отделении, устроили драку. Не знаю, что с вами произошло. Возможно, случился какой-то качественный сдвиг. Либо же, все-таки, имелся экзогенный фактор, вызвавший эту странную реакцию.

Лицо Хвана вдруг расслоилось. ещё три головы жили каждая своей жизнью: одна немного опустилась, что-то читая, вторая закивала, третья повернулась почти в профиль.

Три головы из четырех вели разноголосый монолог. Нередко отдельные слова совпадали, и в тот миг все лица как бы вспыхивали, становились ярче и четче.

Все Хваны находятся на разных уровнях, подумал Вадим, и я их вижу, но ни в коем случае не должен подавать виду.

И вдруг он вынырнул на поверхность. Это был его старый добрый мир (а может, не такой уж добрый), в котором он родился и вырос. Его нельзя было спутать ни с чем другим – так же, как, пробудившись, невозможно спутать явь со сном.

Он оторвал голову от подушки и увидел, что действительно связан. Но это всего лишь смирительная рубашка, да ещё пара кожаных ремней сверху. Под ним обычная пружинная кровать. Рядом стоит тумбочка. Нет никакого стеклянного экрана. На стуле сидит Хван. Он держит в руках цветные карточки Люшера. А за его спиной грузная пожилая санитарка, согнувшись, моет пол.

– Итак, – сказал Хван, поднимая две карточки, синюю и фиолетовую. – Какой цвет вы предпочтете?

Но все опять изменилось. Стеклянный экран вернулся на место. Санитарка исчезла. А под копчиком снова оказалась твердая металлическая утка.

– Итак, – проговорил Хван четвертого уровня. – Есть определенные системы, которые обеспечивают управление психикой на достаточно большой для осознания глубине. Вы не в состоянии их контролировать. Скорее напротив: они контролируют вас. Надо признать: ваши управляющие системы обладают незаурядным интеллектом. У большинства людей функции этих систем заключаются лишь в психической защите и адаптации. Люди либо приспосабливаются к стрессу, либо реагируют на него психозом, неврозом и тому подобное.

– Вы считаете, меня надо лечить от невроза?

– Кто сказал, что я вообще буду вас лечить? Просто Михаил Сергеевич попросил немного за вами поухаживать, пока не восстановится ваше нормальное душевное состояние. Вы не страдаете неврозом или психозом в привычном смысле этих слов… Сверхреакция! Вот, на мой взгляд, вполне подходящий термин. Если вы предложите другой, я с удовольствием рассмотрю. Так что давайте с завтрашнего дня приступим к работе. Природу этого явления нам с вами предстоит выяснить. Важно, чтобы мы и в дальнейшем могли поддерживать столь тесный контакт. И вообще, предлагаю вам сотрудничество.

– Сперва развяжите.

– Нет. Вы будете связаны и постоянно находиться под медикаментозным гипнозом. Вы ведь уже догадались, что сейчас мы с вами находимся не столько в палате, сколько внутри вашего подсознания. Мой опыт, постоянная практика, помогают мне работать с пациентами здесь, в астрале. Или, как выражается мой брат, на четвертом уровне. Хотя, скажу сразу, его точку зрения на устройство человеческой психики я разделяю меньше всего, – он поморщился. – Это увлечение брата мистикой… Вероятно, вы в курсе? Он считает, что каким-то образом содействовал вашему изменению. Если у вас был стресс, и причиной его был мой брат или его приятель Галах, вы должны мне об этом сказать. Ну, не обязательно сейчас.

– Вот видите! – сказал Расин со злорадством. – Ни черта вы не знаете! Вы подозреваете собственного брата в то время, когда он просто обратился к вам за помощью. Оставьте меня в покое!

– Мой брат – крепкий орешек. Он умеет блокировать свой астрал, и черта с два согласится на проведение группового психотерапевтического сеанса, в котором будет участвовать вместе с вами. Но я все равно разберусь, в чем здесь причина. – Голос Хвана чуть заметно дрогнул.

Вадим посмотрел ему в глаза и изобразил презрительную улыбку.

– Отдыхайте, – проговорил Хван. – Постарайтесь расслабиться. Вам, наверное, уже говорил кто-нибудь, вроде Галаха, что вы без труда сможете отсюда сбежать. Скорей всего, вам посоветовали провести экстериоризацию, выход из тела, используя в качестве проводника любой из предметов. Не играйте в их темные игры. Это опасно. Все, кто вас окружал, настроены в отношении вас враждебно. Но я – постарайтесь понять – действительно на вашей стороне. И не думайте, что я садист. Мои методы вполне лояльны. Чтобы оценить масштабы ваших скрытых способностей, я не стану просить вас передвигать предметы на расстоянии, угадывать карты или прочитывать чьи-то мысли. Нет. Я попытаюсь заглянуть внутрь вас и посмотреть, как вы устроены. Нам с вами необходимо вывести наружу тот бессознательный материал, который, возможно, и составляет суть ваших способностей.

«И это нам даст возможность моделировать личности, подобные тебе», – отчетливо прозвучало в голове Вадима.

– Если согласитесь сотрудничать, обещаю: вам здесь станет значительно легче.

Проваливай к черту! – мысленно проговорил Расин. – Больше не пророню ни слова.

Хван поднялся.

– Ну вот. На сегодня все. Надеюсь, что мы все же станем союзниками. Если надумаете принять мои условия, дайте мне знать. Просто скажите кому-нибудь из медперсонала, чтобы позвал меня. Кстати… Познакомьтесь со своим санитаром, – он повернулся и кликнул: – Эдик!

Раздались шаги, и из-за стеклянного экрана вышел Гаерский.

Глава 9

…Наконец Криброку удалось остановить вращение.

– Все-таки перехитрили, – сказал кашатер, рассматривая внутреннюю поверхность капсулы. Сколько же времени он должен изображать джина? То здесь, то там поблескивали хаотически разбросанные излучатели, которые он пытался установить во время движения: он просто отпускал их, и они на полном ходу впаивались в стенку. После этого Криброк производил настройку. На такой скорости нельзя наладить контакт и, тем не менее, он предпринимал попытки. Теперь он понял: эти семь каналов никуда не годились.

Три канала связывали его с огромными мыслящими кристаллами, причем все они были из разных метаскоплений. Один из них находился на границе вселенной и территории сознания, он был простым привратником; у двоих других преобладала пространственная кровь, эти двое были изгоями своих туманностей и в партнеры совсем не годились.

Еще два канала соединяли его с белковыми формами, одна из которых (наиболее развитая) проходила внутриутробную стадию развития. Это было единственное существо, с которым удалось перекинуться несколькими фразами. Брат по разуму без труда уразумел просьбу кашатера, но вынужден был извиниться, поскольку сам находился в довольно беспомощном положении: до родов ему оставались ещё целые миллионы секунд.

Один налаженный контакт послужил причиной буйного помешательства дикого ложнобелкового великана. Вместо того чтобы откликнуться на помощь, дикарь на другом конце провода стал ожесточенно биться головой о скалу до тех пор, пока его биологический приемник не отказался принимать сигнал.

Последний контакт почти не отличался от предыдущего, за исключением того, что абонент был представителем одной расы с Криброком и не так усиленно норовил избавиться от связи. Лишь полностью остановив вращение, кашатер понял: это хомун, представитель его родной планеты. Однако о возможности налаживания взаимовыгодного контакта не могло быть и речи. Познавательные способности землян развиты настолько слабо, что подобная нагрузка может быть разрушительна для их разума.

Кашатер Криброк взвесил ситуацию.

Итак, существование Захватчика не выдумка. Вримы отреагировали на его появление первыми. Преславутый шанс поменять несправедливый порядок на справедливый и обрести равновесие двенадцати фаров, конечно, потерян. А был ли этот шанс? Кто знает, Харт мог и пошутить, либо стихии поняли его привратно. Балмар как-то спрашивал Харта о шансе обрести равновесие и в ответ получил очередную загадку. Харт сказал, что Мастер Справедливости прежде должен пройти путь становления. Когда же он станет богом, то сам сделает выбор: быть или не быть.

Ладно, теперь о деле.

Фокус с двойником не удался. Напротив, он сам оказался кроликом, которого бесцеремонно впихнули в шляпу.

Драмин Хи жив. В этом нет никакого сомнения. А подлая прихлебательница Лиуо сейчас занята считыванием его, Криброка, мыслей и, безусловно, того охвата будущего, на которое способны временные и пространственные усилители.

Что бы было, если бы он не мог этого предвидеть?

Вероятно, сейчас находился бы в другой лаборатории – той, о которой рассказывал Балмар, и благочестивые вримы-шадры скрупулезно занимались бы промывкой его мозгов.

Но он все предвидел. Точнее, поступил так, как предписывала инструкция. Теперь не ум, а ментальное зеркало-призрак отражало блуждающие мысли, а вживленный в него червь создавал из них цепочки (а ну-ка, подружка Лиуо, потрудись над их расшифровкой!). В это же самое время истинный ум Криброка, удаленный из времени-пространства, усиленно разрабатывал план.

Криброк был голоден. Двигаясь по колодцу, он потерял много сил и сейчас съел бы, наверное, целого тузора. Но здесь не водились ни тузоры, ни обыкновенные персолипы.

Вернуться в Кантарат надо было в самые короткие сроки.

Без толкового проводника ему, естественно, не обойтись. Но пока не удалось установить связь ни с одним из страхующих вселенских проводников. В запасе оставалось ещё три излучателя, но настораживало то, что излучатель, направленный на Землю обнаружил сильный сигнал, хотя это был вовсе не проводник. Это был хомун, не имеющий отношения ни к строгому пути, ни к Кантарату.

Криброк порылся в памяти, подыскивая любые подходящие варианты. Ему нужен был добровольный якорь, немного силы и место для краткосрочного отдыха.

Нет, сейчас, кроме землян, ему вряд ли кто-нибудь поможет. Добираться в Кантарат через дальние миры желания не было.

В принципе, подошла бы любая сущность, обладающая способностью видеть вплоть до пятого-шестого уровня, не находящаяся при этом в поле зрения персоназ-созерцателей, службы слежения времени и пространственного наблюдения.

Но такой сущности не было. Крапс с Кробиорусом изолированы. Балмар всего лишь теоретик строгого пути. Он по-прежнему не способен видеть дальше шестого уровня. Харт тоже не поможет, он, как всегда, гда-нибудь в Нирване. Эх, где же ты, Махалус?

Кашатер вновь взглянул на седьмой датчик и, не долго думая, отправил на Землю вопрос: кто ты?

На другом конце вселенной произошла вспышка, и назад вернулся сумбурный ответ, который можно было расшифровать одним словом: смятение.

– Увы, мои разжиревшие сородичи не знают жизни, – разочарованно сказал Криброк. – Я за жалкие гроши рискую собственной шкурой. Строю из себя шпиона в чуждой среде аморфных слизней, лишенных всяких представлений о гуманизме. А в это время мои соотечественники в наружном мире смотрят телевизоры и жуют попкорн. Им ничего не известно о реальности. СМИ ослепляют их прежде, чем они начинают учиться ходить…

Криброк одним уверенным движением стер шесть излучателей, однако рука неожиданно задержалась, прежде чем уничтожить седьмой.

Наклонившись к нему, кашатер произнес:

– Дорогой друг! С тобой говорит похищенный кашатер службы охраны Хомофара. Постараюсь изъясняться на языке, тебе понятном. Ты когда-нибудь слыхал о службе Хомофара? Хомофар – это конус вселенной, та её часть, что принадлежит хомунам – существам, подобным тебе. По универсальной классификации этот конус ещё называют фар четыре-два-два-девять. Сообщаю тебе, что вселенной грозит смертельная опасность. Неведомый свихнувшийся террорист кусок за куском пожирает мировое пространство. Не подумай, что это бред умирающего астронавта. К сожалению, это – факт установленный и достоверный. Видишь ли, эти изменения фиксируют даже бюрократы из семи видов времени. Пользуясь нестабильной ситуацией, некоторые экстремисты намереваются развязать внутреннюю войну во благо собственных интересов. Но, насколько ты знаешь, всем землянам на это глубоко начхать. И в этом есть резон: ведь даже самый мощный телескоп будет в состоянии уловить первые изменения лишь через пару-тройку сотен миллионов лет, когда свет перестанет лететь от исчезнувших туманностей. Итак, ты второй (вслед за мной) землянин, которому сие стало достоверно известно. Хотя, вполне возможно, что Балмар тоже уже все выяснил. Но, увы, он ничем не может мне помочь. Твой несчастный собрат в ту самую минуту, когда ты прохлаждаешься где-нибудь за бокалом пивка, завис в изоляционной камере какой-то пространственно-временной лаборатории. Координаты свои указать не могу. Равно, как и объяснить цель похищения. Поэтому убедительно прошу тебя передать привет моим коллегам, которые не пользуются телескопами. Найти их не так уж трудно. К твоему сведению, они не живут в квартирах, как остальные люди. Место, где они обитают, называется Пустыней. Ты их почувствуешь сам. Знаю, что этим обращением могу доставить тебе много неприятностей, но дело является безотлагательным и весьма важным. Все. Надеюсь на тебя. А теперь оставь свои иллюзии и беги. Беги прямо сейчас.

Глава 10

Время потеряло значение.

Иногда Расину развязывали руки для того, чтобы он мог ими подвигать. Поначалу перед этой процедурой, в целях страховки, на Вадима надевали ошейник. К ошейнику присоединяли прочную веревку, которую перебрасывали через блок. Ему делали массаж мышц верхнего плечевого пояса и растирали спину для профилактики пролежней.

Через пару недель Расин сильно ослаб, и мерами предосторожности стали пренебрегать.

Гаерский был молчалив и даже равнодушен. Он ни разу больше своим видом не показал, что имеет какое-то отношение к Вадиму, кроме того, к которому обязывала его работа.

Гаерский по-прежнему кормил его из ложки, правда, обычной пищей, которую готовили в больничной кухне. Но каждый раз при кормлении Вадим испытывал весь ужас, пережитый им в первый раз. Его начинало трясти уже при виде столика на колесах, который с беспечным видом катил перед собой санитар. Вадим непроизвольно сжимал зубы и начинал прерывисто дышать. Он старался, как мог, себя контролировать, но кошмарные воспоминания брали над ним верх.

Ему ни разу не ввели никаких успокоительных – их вводили там, несколькими уровнями выше.

Каждый день приходил Хван. Дважды наведывался шеф. Оба пытались наладить контакт. Но Вадим не проронил ни слова.

Ни одна из попыток выбраться не увенчалась успехом. Расстегнуть ремни было невозможно. Переместиться нефизическим способом или, как выражался Хван, экстериоризировать, он не умел, хотя тратил на попытки большую часть времени.

Часы в палате отсутствовали. Окна, располагавшиеся сзади, были закрыты плотными ролетами. Гаерский открывал их раз в неделю, когда производил генеральную уборку.

Обычно Вадим не знал, день сейчас или ночь, понедельник или пятница.

Прошло ещё недели три, прежде чем он надумал умереть.

Но однажды вдруг с потолка донесся голос Галаха.

– Эй, Расин… Ра-аси-ин!.. Ты меня слышишь?

Вадим вот уже два часа, как пребывал в неопределенном состоянии. Он бессистемно анализировал воспоминания, силясь заглянуть в ближайшее будущее, ища там приметы смерти, и находясь при этом в бредовом полусне.

– Где вы?.. – голос после длительного молчания был глухим. – Я вас не вижу…

Вадим щурил глаза, усиленно вглядываясь в плафон.

– Здесь я, – шепот раздался над самым лицом. – Не шуми.

Тут Расин увидел Галаха. Его полупрозрачная массивная фигура нависала прямо над кроватью.

– Ну, не думал, что тебе нянька понадобиться, – усмехнулся Галах. – Чего разлегся-то?

Вадим был слишком слаб, чтобы вспылить.

– Я, видишь ли, на четвертом уровне почти не бываю, – сказал Галах, словно оправдываясь. – Мне это… как тебе сказать?.. ну, не в той я форме, понимаешь?.. Мой предел – третий уровень, а по жизни я лентяй, чтобы совершенствоваться… одним словом, невежа.

– Григорий Максимович… Что со мной, с настоящим сейчас?

Галах изумленно выпучил глаза.

– Ты сбежал от них. Практически сразу. Они уже не смогут тебя найти. Да они и не знают, что ты пропал. Я сам… потом уже догадался. Ты не представляешь, каких усилий мне стоило тебя здесь разыскать.

– Зачем вы надо мной издеваетесь?! – беззвучно воскликнул Вадим. – Где я?

– Не знаю. Назовем это место временной петлей. Хотя, правильнее сказать, кармашком. Фантастику читаешь?

– Но это враки! Я у мерзавца Хвана. Мне один раз удалось выскочить на поверхность… Туда, в реальность. Я лежал в палате, в смирительной рубахе.

– Так оно и есть. Твое тело живо и здорово. В целости и сохранности лежит в дурдомовской палате. Мало того, усердно отвечает на все идиотские вопросы Петьки Хвана. А тот знай, старается, обследует тебя с утра до вечера. Правда, ты вполне вменяем, и никакой рубахи я на тебе не наблюдал…

– Что мне делать? Я совсем обессилел и запутался. ещё бы несколько дней – и я наверняка свихнулся бы окончательно.

Лицо Галаха приняло деловое выражение.

– Ты заметил, Расин, как к тебе липнут люди? Так… Без причины…

– Заметил… Давно ещё стал замечать. А теперь особенно. Мои бывшие коллеги гнались за мной по коридору. Вы об этом?

– Скажи, ты думал, что все они желают твоей гибели, верно?

– Ещё бы. У них темные пустые глаза… До этого я считал, что страдаю паранойей. Такое ведь бывает при шизофрении! Бред величия, осложненный бредом преследования…

– Ну-ну! Шизофрения!.. Забудь это слово. Все мыслящие, которых ты здесь встретишь, сплошные шизоиды. Если нет… если человек там, на периферии сознания, якобы нормален, то здесь он живой мертвец…

– Темные подсознания?

– Просто спящие. Кстати, выйди в город, там ты встретишь и настоящих мертвецов… ты узнаешь их по одежде. Они тоже обитают в этих мирах. Правда, недолго. Тут они существуют от тридцати до сорока дней. Потом уходят глубже, в распределитель, там регистрируются, а дальше – каждому по заслугам. Но к нашему все делу это никак не относится… Так вот, имей в виду: все эти зомби будут постоянно к тебе липнуть… На самом деле они просто хотят, чтобы ты воспользовался их силой. Главное, не смотри им в глаза. Это затягивает… Смотри на них лишь как на сырье и источник силы. Не стесняйся, бери у них все, что тебе нужно… Их имущество – твое. Используй их бесплатную рабскую силу. Они – лучшие помощники. Вот, к примеру… помнишь, как тебя схватили?

– Что? Ну… Шеф меня задержал.

– Вспомни, как это было. Ох прикасался к тебе руками?

– Он командовал. На меня накинулись Семеныч и Серега…

– Вот то-то и оно, Расин! Это и были спящие.

Расин сделал гримасу.

– Если уж на то пошло, то почему все так?

– То есть?

– Почему такие трудности?.. Сначала я думал, что все это, как во сне, и каждое событие имеет что-то вроде символического смысла. Но теперь мне кажется, что меня постоянно хотят прикончить. Чувствую близость пути, но стоит только его нащупать, как новые обстоятельства создают препятствия.

– Это пограничники. Они не хотят, чтобы ты слишком быстро шел. Все уровни заполнены проводниками и пограничниками. Проводники, образно говоря, передают идущего из рук в руки, в то время как пограничники всеми силами препятствуют слишком быстрому продвижению вглубь. И это их работа. Но имей в виду, не все так просто. Спящего ты всегда узнаешь, он – словно часть интерьера. Но нередко на пути встречаются сосланные одиночки – отправники, мошенники, торгаши – которых очень трудно отличить от проводников и пограничников, ибо они часто скрываются под их личинами. Эти сущности весьма опасны. И еще… Сейчас я говорил лишь о поверхностных уровнях.

– А сколько их всего, уровней? Какие ещё бывают?

– Я не знаю. Мне дано три с половиной. Я простой контрактник. У меня давление, а через шесть лет я выхожу на пенсию…

– Что с Фирманом? Как он?

– Какой это Фирман?.. Вроде не знаю такого.

– Ну, Фирман… Ординатор наш…

Но Галах смотрел недоуменно.

– Ты ничего часом не путаешь?

Вадим начал было объяснять Галаху, кто такой Фирман, но вдруг внутри у него похолодело: Галах действительно не помнил Фирмана. Словно его и не было никогда.

Это был новый удар, и надо его выдержать.

– Ладно… Вы сказали, что я смогу вырваться в любом случае.

– Ты и вырвался. Просто забрал с собой часть фантазмов того уровня, в котором находился, включая эту дурацкую кровать. Посмотри вокруг. Это муляжи.

– А Гаерский?

– Кто это такой?

– Это же здешний санитар… Впрочем, не важно… Григорий Максимович, как отсюда сбежать?

– Я же говорил тебе… Уходи через любой предмет… Все… – Галах стал таять, и почти уже исчез, как вдруг снова отчетливо проявился. – Да, и вот ещё что. Ты давай, перемещайся быстрее. Любое промедление опасно. Здесь, на поверхностных уровнях, ни один человек не знает, кто ты такой на самом деле, и какие силы тебя ведут. Все ломают головы – опасен ты для нас или полезен. Я тоже не знаю. Но у меня к тебе вопрос. Скажи мне, пожалуйста, Расин… хоть ты, конечно, может, и сам ещё этого не осознал… но может твое чутье тебе подскажет чего-нибудь… ты часом не Мастер Справедливости?

«Что ещё за Мастер?» – хотел спросить Вадим, но не успел: Галах растаял в воздухе.

Вадим лежал, с полчаса глядя на плафон.

Затем стал мысленно перебирать расположенные вблизи предметы, через которые он мог бы уйти…

Он ушел через утку и попал… в собственную квартиру.