Текст книги "Судьба на кончике пера"

Принципы практики. Наш основной принцип – не навреди

Не навреди не случайно, не навреди намеренно. Все что вы попытаетесь сделать другим, бумерангом возвратится к вам. Этому закону подчиняются и любовь, и помощь другим людям, и врачевание, а также и попытки причинить вред. Помыслы наши должны быть благие. Сразу оговорюсь, это не означает, что не надо защищаться от нападения. Обязательно надо. И у нас есть эффективные техники защиты. Просто защита должна быть адекватной. Не надо из пушки по воробьям.

Второй основной принцип – не работать без запроса

Помните про благие намерения, которыми вымощена дорога в ад. Велико искушение помочь ближнему. Помочь, вопреки его искреннему желанию. Например, бросить пить. К сожалению, без усилий самого человека это сделать невозможно. Результат будет слишком коротким, он снова напьется через пару дней. Не в коня корм будет.

Помогая без запроса, мы без разрешения вторгаемся в чужую энергетику, и эта чужая энергетика воспримет нашу помощь как нападение, и будет защищаться. Помощь не примет. Это как спокойно сидящему человеку неожиданно сделать витаминный укольчик для его же пользы. Представили его реакцию? Вряд ли он вам спасибо скажет. Так и с энергетикой.

В нашей группе достаточно примеров такой помощи без запроса, вышедшей боком.

Без запроса помогать можно только детям по просьбе родителей, и немощным взрослым.

Третий основной принцип – «Я свободен (свободна)»

Мы не создаем эгрегор практики «созидающий рисунок». Эгрегор сначала поддерживает, а потом больше забирает, чем дает. Это важно помнить. Мы не практикуем общих мистерий, медитаций, молитв. Каждый из нас свободная самостоятельная личность. Каждый из нас свободен исповедовать любые взгляды и осваивать любые учения и практики. В любой момент каждый волен прекратить интересоваться практикой на время или насовсем. Для этого даже не надо делать заявление.

Глава 3. Как я стал экстрасенсом. До пятидесяти

Первую часть этой главы можно спокойно пропустить. В ней ничего необычного нет. Родился, учился, женился, работал, служил, снова работал. Родил детей, родились внуки. Необычное в моей жизни началось после 50, и продолжается сейчас.

До 50 я был убежденным материалистом. Христа считал мифом, о Будде и Мохаммеде даже не слыхал. Я родился и вырос в Кировской области, в деревне, которая потом вошла в состав села. Ближайший город с асфальтом и железной дорогой был в 120 километрах. Наше село было так далеко от цивилизации, что у нас не было никаких потрясений, никаких революций, никаких войн. У нас не было даже помещиков. Крестьяне жили общинами. На сходах делили общинную землю по числу едоков. Вот и все социальное устройство. Что вырастишь, то и съешь. Даже татары вряд ли заходили в наш медвежий угол.

Конечно, при советах всех организовали в колхозы и совхозы.

В селе была единственная достопримечательность – уникальная церковь. В мое время она уже использовалась под колхозный гараж, благодаря этому и сохранилась.

Рис. 3.1

В семье у нас только бабушка Аня верила в бога. Я с ней иногда спорил, просвещал. Бабушка, отмахивалась. В округе в бога почти никто не верил, только старушки. Там и сейчас почти никто не верит в бога. Старый школьный учитель немецкого языка, по иронии судьбы всю жизнь проживший в доме дьякона, пытался восстановить церковь. Куда там, народу в селе и окружающих деревнях мало, не сдюжили. Только окна и двери заколотили, и гараж колхозный выселили. Так и стоит, памятником эпохи.

Мы лазили на колокольню, любовались окрестностями, смотрели фрески. Часть росписей сохранилась до наших дней. Просто удивительно, как крестьяне смогли собрать такие деньги, чтобы построить кирпичную двухэтажную церковь с огромной колокольней.

В мое время, да и сейчас, во всем районе есть только одна действующая церковь в селе Пиксур.

Мне повезло, в нашем селе была средняя школа, до нее всего километр от нашего дома. Я жил в обычном деревянном частном доме, который построил отец. Так все жили, другого жилья в нашей местности не было. Что сам себе построишь, там и живешь. Строили методом взаимопомощи.

Сначала привозили лес, этого добра у нас достаточно. Прекрасные сосновые леса. Соседские мужики со своими топорами и пилами в воскресенье приходили рубить сруб новоселу. Набегало человек десять. Работников кормили, по-моему, угощали водочкой после работы, и, по-моему, платили по рублю за день. За пару выходных сруб был готов. Потом собирали сруб уже на фундаменте из деревянных стоек. Потом вставляли окна – двери. Окна, двери, косяки делал единственный в округе столяр – единоличник. Он не был колхозником, он был частником. Как это ему удавалось?

Потом клали печь. Мелкие доделки отец еще пару лет доделывал. Я ему уже стал помогать обивать дом тесом, красить, делать веранду – когда подрос. Отец и я ему в помощь, строили и ремонтировали дом, коровник, ограду, баню, каждый год. Все время что-то требовало ремонта, сгнивало, перекашивалось. Польза от таких работ – умею держать в руках инструменты. С тех пор я предпочитаю квартиры частным домам, хлопот меньше.

Как только я родился, к нам переехала жить бабушка Аня, мамина мама. Бабушка нас с сестрой и воспитывала, и кормила, и любила. Бабушка купила мне велосипед, накопила со своей 12 рублевой пенсии. Это было неожиданно и радостно для меня, велик стоил 56 рублей. Свой новый велик! Сам выбирал на складе магазина!

Деньги появились в сельской местности в 1956 году. Спасибо Хрущеву. До этого всем работникам колхоза начисляли трудодни. По итогам года на трудодни выдавали сено, зерно, и деньги, начисленные за трудодень копейки, распределённые из колхозного бюджета за сданную государству продукцию. В основном народ жил натуральным хозяйством. Основная кормилица – корова, да огород в 40 соток, да свои руки.

Отец воевал в Великую отечественную, его забрали с десятого класса. Был рядовым в пехоте, ранен, потом заболел туберкулезом. Он всю жизнь проработал в колхозе бухгалтером, уже после фронта закончив курсы счетоводов.

Мама была зоотехником в колхозе. Они познакомились, когда она студенткой приезжала на практику. Мама меня иногда брала с собой на животноводческие фермы в другие деревни. Мы ездили на плетеной бричке, интересно, почти на мерседесе по современным меркам.

Потом мама еще закончила пединститут в дополнение к своему сельхозу, и перешла работать в школу биологом. Мне повезло, она меня не учила. Мне не повезло, на любую мою провинность учителя тут же жаловались маме, и, мне, конечно, доставалось по первое число.

Село наше стоит на берегу реки Молома, в то время еще полноводной, где мы купались, рыбачили, зимой играли в хоккей. То были времена Викулова, Мальцева, Харламова. Мальцев был нам особенно дорог, как земляк.

Летом я работал в колхозе, сначала на сенокосе, потом на кирпичном заводе. Зарабатывал копеечку в семью.

В седьмом классе родители мне с какого-то бодуна, купили мотоцикл, Минск М 105, слух прошел – мотоциклы дорожают. Правда, мотоциклы подешевели, вот и верь слухам. Я мечтал о мопеде, а тут мотоцикл. Вот это жизнь началась. Свобода! Мы с другом Валерой объехали все окрестности, пешком много не находишь. Гоняли до самозабвения, прыгали до поломанных пружин амортизаторов. Гоняли и летом и зимой – всегда, пока колеса насмерть не забивались грязью. Я упал раз сто за эти годы, все удачно. Я и сейчас гоняю на мотоцикле, на Сузуки GSR 600, не смог устоять перед соблазном современной иностранной мото техники. Прошлым летом на мотоцикле сгонял на родину, 1000 км, впечатления незабываемые. Те сто падений – помогают сейчас не падать.

Я мечтал быть инженером, мечтал строить ракеты, или уж, в крайнем случае, телевизоры – радиоэлектронику. Из села в те годы можно было уехать учиться только в сельхоз училища, сельхоз техникумы, и в сельхоз институты. Вместо паспорта выдавали книжку колхозника, по ней даже в гостиницу не селили. Мне паспорт по блату выхлопотал отец, подписал у председателя разрешение. Правда, через год этот запрет отменили и мои одноклассники получили паспорта все, спасибо Брежневу.

Поступать поехал в МИЭТ, поступил в МВТУ.

Понял сразу, в МИЭТ не сдам. Что делать? А в комнате оказался чудной парень из Москвы, который приехал в МИЭТ учиться на подкурсах, а поступать собирался в МВТУ. Он меня туда и привел. Повезло. Немного въехав в программу вступительных экзаменов, понял, и сюда не поступлю. Снова повезло. В моей комнате жил парень из Тамбова, волейболист перворазрядник, ему надо было только трояки получить. Ему на спорт кафедре выдали сто вариантов вступительных экзаменов, он решал только самые легкие примеры. Он много мне рассказывал, за месяц в общежитии. Я его шутливо назвал – первым учителем. Он был старше на два года. Мы оказались в одной группе, правда, его отчислили после первого курса за неуспеваемость. Я тоже по его примеру начал с самых легких, и за месяц натаскался, сдал на все четверки. Твердый проходной бал, правда, без общаги. Впрочем, общагу на первом курсе надо было еще пережить, преферанс и пьянки, не способствовали сдаче дз, зачетов и экзаменов. Немногие из счастливчиков из общаги смогли перебраться на второй курс.

Я тоже чуть не вылетел с первого курса, оставался хвост по мат анализу. Мои мозги после сельской школы слабо проворачивались. Помогла донорская справка и доброта нашего замдекана, который по справке перенес экзамен на осень.

Летом был стройотряд. После стройотряда дали общежитие, вот это было счастье, после года съемных комнат. Весело, иногда чересчур, почти бесплатно, по сравнению с комнатами.

В общаге прожил меньше года, женился. Второй курс, это была уже вторая свадьба в нашей группе. Судьбу свою нашел за институтской партой. Или она меня нашла.

– Я буду с вами сидеть за партой, занимайте мне место, – просто сказала моя суженая, ничуть не смутившись, что нас уже четверо друзей, и мест за партой четыре.

Пострадавшим чаще оказывался Санька, в виду своей неспешности.

– Мы едем с тобой в стройотряд, пошли форму получать, – так же просто сказала моя будущая жена перед летними каникулами.

На четвертом курсе родился сын. Супруге пришлось тяжело, родила, не прерывая учебы. Дипломы мы чертили вместе с сынишкой, он рядом ползал, помогал.

Когда учился в МВТУ им. Баумана мое отношение к научной картине мира только крепло. Мы тогда спорили по поводу НЛО и инопланетян. Володя доказывал, что они есть, статьи нам показывал, в кино зазывал. Из нас никто не верил.

Закончил вуз вполне уверенно, средний бал 4,8. Распределился на завод «Искра».

Сначала в КБ завода, а потом ушел в сборочный цех мастером. Наш цех располагался в Даниловском монастыре. На заводе проработал чуть больше 3-х лет. Начал с мастера, закончил замначальника цеха. Мне нравилась конкретная работа, но потом уже наступил перегруз.

В самом начале заводской карьеры повздорил с начальством. Женился наш одногруппник, меня обещали отпустить на свадьбу, и обманули. Уехал сам, прогулял субботу, объявленную рабочим днем. Вернулся со свадьбы, обманули второй раз, не засчитали прошлый выходной, поставили два дня прогула. Один день еще можно было объяснить, второй день точно влепили не законно. От такой несправедливости я решил уйти в армию на два года. В то время других вариантов уволиться молодому специалисту не было. Пришел в военкомат – заберите, хочу служить. И, оказался в техническом управление КГБ инженером по вентиляции, сантехнике, словом, по инженерным системам зданий, им тогда такие специалисты требовались. Правда, не сразу, а почти через два года различных проверок. К тому времени на заводе у меня все уже сложилось, прежние начальники – обманщики уволились, а я уже стал заместителем начальника сборочного цеха.

Хорошо помню последний день на заводе – умер Брежнев. На заводе никакого траура у людей не было. Общее настроение – давно пора. А через день, не отгуляв положенные две недели, так хотелось изменений, я был уже в органах. Все сидели с каменными лицами скорби и смотрели похороны. Так началась моя служба. Служить – не работать, после заводской беготни мне все время казалось, что я ничего не делаю.

Это были годы после Брежневские. Во времена Горбачева меня избрали секретарем парторганизации отдела вопреки указаниям руководства. Как раз были тайные выборы, ну народ меня и выдвинул.

В 1986 году был в командировке в Чернобыле, в августе – сентябре.

Когда случилась авария, у меня возникло чувство, что надо быть там. Чего было больше, патриотического порыва, или желания «прославиться» – не знаю. Заявил об этом добровольно. Наш отряд жил в Чернобыле. У нас было два УАЗика, я был там везде, кроме Припяти.

Рис. 3.2

У меня было два фотоаппарата, «Зорький» и «Зенит», был фотоувеличитель, много пленок, бумаги, проявители, закрепители. Всем ребятам из нашего отряда я еще там напечатал по пачке фоток. Фоторепортаж тех дней есть у меня в живом журнале по теме «Чернобыль».

Однажды, на встрече молодежи, перед нами выступал полковник из отдела по борьбе с религиозными клерикалами. Он так интересно рассказывал, что мне тоже захотелось их перевоспитывать. Подошел к нему, попросился к ним в отдел. Он со мною побеседовал, дал свои координаты, обещал взять. Как раз у меня уже был подписан отпуск. Договорились, вернусь из отпуска, позвоню. Что бы ни быть уж совсем необразованным, набрал в нашей библиотеке книги по всем религиям. Стал читать. Понимаю – не мое всё. Непонятно мне. Как же я с ними работать буду, если сразу засыпаю, на первых страницах. Да еще слова того полковника вспомнились, что эти клерикалы такие упертые, что он сам ни одного из них не смог переубедить. Он не смог, а я как смогу? Так видимо, судьба меня отвела от этого дела.

Потом началась перестройка, я перевелся дослуживать в охрану, там был год за полтора. Мне повезло. Мне так хотелось подвигов, так хотелось послужить Отечеству, хотелось ловить шпионов, а не довелось. Позднее, когда стали открываться архивы, стало понятно, что система не всегда, мягко говоря, преследовала врагов. Вот в этом мне повезло. Наше управление было техническим, мы никого не преследовали. В этом – везение мое. Спас меня ангел хранитель, приоткрыл двери тайной конторы, а честь сохранил.

Выслужив положенный до пенсии срок – уволился на пенсию. Было время расцвета малого бизнеса – работал в различных фирмочках.

Был самым обычным гражданином, в меру патриотом, в меру эгоистом. Ни о каких необычных явлениях, энергиях, тонких планах, даже не задумывался. И вот, грянули перемены, откуда не ждали.

Накануне пятидесятилетия

Я долго размышлял – писать, не писать. Решил – надо. Надо быть честным перед читателями. Иначе не будет понятно, как я вполне обычный человек заинтересовался эзотерикой, я и слов таких не знал раньше. Череда событий, резко изменивших мою жизнь, а потом и изменивших мой взгляд на мир, настолько невероятна и причудлива, что стоит отдельной книжки. Воистину, неисповедимы пути господни.

Меня задержали у лифта в семь утра. Шли на работу с женой, дочь еще была дома. Показали ордер на обыск. Попросили вежливо вернуться в квартиру. В эту ночь я почти не спал, предчувствие. Даже встал часов в пять, спустился в гараж, взял мотоцикл, и прокатился по набережной до Кремля и обратно. Было прохладно, выпал первый снежок. Как раз накануне отметили 50 -летие жене, свое 50 -летие мне будет суждено встретить в Лефортово. Уголовное дело в отношении директора фирмы, где я в то время работал, вяло тянулось уже больше года, и как мы ошибочно полагали, завершалось. Я работал замом по безопасности. Похоже, я не осознавал всю серьезность намерений «людей в штатском», всю реальность происходящего, все было похоже на сон. Сознание отказывалось принимать всерьез происходящее. Меня посадили в черный «Тахо», обыск продолжался в мое отсутствие.

– Вас не будут отбивать по дороге? – не то, шутя, не то серьёзно спросил сопровождающий следователь, выразительно потряхивая кобурой «Макара».

– Как отбивать? Кто отбивать? – недоуменно спросил я.

– Ваши сообщники.

Похоже, парню хотелось подвигов, хотелось перестрелки. Нормальная романтика в его годы, сам таким был, бегал, стрелял, бокс, карате, рукопашный бой – по молодости. Допрос, адвокат, злой следак, добрый, как в кино. Обвинение – пособничество в растрате 50 миллионов. Один пугает, другой увещевает.

– Все расскажете, домой, нет – в камеру, – это злой.

– Бывших чекистов не бывает, помогите нам изобличить преступников, – добрый намекает на сотрудничество.

– Если я увижу шпиона, меня не надо уговаривать помочь, – отвечаю.

Все корректно, вежливо. Меня никто даже пальцем не тронул.

– Все, в камеру, – им надоело, уже вечер.

Осмотр медиком, пальчики, и камера – одиночка. Всё. Мир закрылся за мной тяжелой дверью с кормушкой и глазком. Лежу на кровати прибабахнутый. Меня? Ко мне за всю жизнь у органов не было никаких вопросов, кроме благодарностей. Статья от пяти до десяти. Как жить? Уже ночь. Похоже, эту ночь я тоже не спал, или бредил. Возможно, в это самое время я начал превращаться из вполне обычного человека в непонятно кого. Встряска для мозга была…, не приведи господи вам этот опыт пережить.

На следующий день везут в суд, оформлять арест, уже в наручниках. В коридоре увидел жену, как в первый раз. Уже новый адвокат, жена с другом постарались.

– Сейчас отпустят, у них ничего серьёзного нет, – бодрится адвокат.

Не отпустили. А тот адвокат от меня отказался, испугали его. Подобные бодрые заявления адвокатов я буду слышать многократно, толи они искренне играют, толи отстают от судебной практики. А до суда еще оставалось долгих два года. Мне дали пять с половиной общего, вполне сносно, как я позднее понял. За эти годы много что было, и радостные надежды, и крушение надежд, и страшные события. Тем не менее, несмотря на травму, я все еще оставался материалистом, и, мечтателем.

Я долго думал, писать или не писать об этих годах «приключений». Решил – писать, так будет честнее. Иначе не ясно, как я со своим вполне обычным прошлым стал экстрасенсом.

Подвижки в сознании, первые открытия тонкого мира, произошли уже в зоне на необычных психологических занятиях, которые проводил Юрий Владимирович. В тех условиях, я бы и на балет записался, лишь бы час побыть в комфортной среде. Те занятия быстро закрыли, кто – то настучал. Но, сдвиг, интерес уже возник, и первые результаты были. Стал взахлеб читать про все необычное, благо, жена снабжала книжками.

Так получилось, что мы сблизились с Юрием Владимировичем, и провели бок о бок больше года. Более тесного круглосуточного контакта с учителем трудно себе представить при любой другой обстановке. Повезло? Это слово не совсем верно, язык не поворачивается. Никогда, ни при каких иных обстоятельствах я бы не прочитал столько эзотерических книг. Почти все книги из списка литературы были прочитаны в тот период. Никогда, ни при каких иных обстоятельствах я бы столько не размышлял на тему устройства мира, на тему необычных явлений, не ловил бы так настойчиво «паузу в мыслях».

Юрий Владимирович в то время кодировал от курения. На таких кодировках я иногда присутствовал. Кодировал он странным способом. Беседовал с курильщиком, сам при этом с удовольствием покуривая, и рисовал на листочке фигурки, кружочки, крестики. Никто не верил в реальность такого кодирования, некоторые приходили приколоться. Результат – 7 из 10 бросали курить. Этой своей кодировкой он приобрел необыкновенный авторитет у народа.

– Я не знаю, что он делает. Я курил 30 лет, он со мною поговорил, что то нарисовал – я не курю. Хотел назло закурить – не смог. Хотел закурить по пьянке – не смог, – это из рассказа Руслана, он потом к ЮВ многих своих друзей направил.

Я записался к нему на занятия, послушать его странные беседы. Меня привлекло, что он старался объяснять, используя технические термины, не пугал чертовщиной. Нас было человек десять, в той первой группе. Половина группы отключалась уже после пятнадцати минут его беседы, засыпали.

– Это нормально, они взяли, сколько смогли на сегодня, вот мозг и отключил внимание, – успокаивал он остальных.

Занятия были часовыми. К концу занятия не спали только я да Леша. На занятиях я услышал от ЮВ слова «автоматическое письмо», он довольно пространно объяснял, что рисунками можно изменять реальность. Какую такую «реальность»? Как изменять «рисунками»? Другое дело – «кодировка», от курения, от алкоголя, об этом слышали все. Но, результат его «кодировок рисунками», был, вот что странно.

– Я могу вас закодировать от курения. Вам ничего делать не нужно. Хотите – пожалуйста, – собственно это все, что он говорил тогда.

Психологические занятия запретили, а мой интерес остался. Меня добило то, что он «рисунками» решил мою многолетнюю проблему по здоровью в течение одного дня. Начались индивидуальные занятия. А потом были облака. Он рассказывал, что можно останавливать ветер, что можно останавливать ураганы, показывал на практике управление погодой.

– Ты видишь ветер, видишь, дым от трубы отклоняется?

– Вижу.

– Ты видишь, нет ветра, дым идет вертикально? – спрашивал он через полчаса.

– Вижу, – отвечал я, не особо беря это в голову.

– Это сделал я, – говорил он.

Я молчал только из вежливости. Как можно остановить ветер? Чудно.

– Ты можешь это делать сам, – говорил он.

Я опять молчал, что тут скажешь. Потом я прочитал, как Н. Левашов гонял ураганы в США. Там у него в книжке все красиво, схемы, спутниковые съемки. Красиво, только, американцы все равно не впечатлились. Их можно понять.

Однажды Леша мне посоветовал растворить облако взглядом. Леша, конечно, прикалывался. А облако растворилось неожиданно для нас обоих. Оба были в шоке, все равно не поверили. Мне пришлось растворить еще десятка два облаков, прежде чем начала появляться уверенность, а может быть это действительно сделал я?

– Видишь, дождь сейчас пойдет. Сделай солнышко, – это опять ЮВ.

К таким словам я стал относиться уже немного по-другому, уже не так абсурдно звучало.

– Что ты ленишься. Видишь, уже солнышко, – говорил он через полчаса. – Все приходится самому делать.

За тот год мы ни разу не попали под дождь. Дождь всегда давал нам минут тридцать на построение, на дорогу до столовой. Иногда случалось удивительное совпадение, как только мы заходили под крышу, начинался ливень. Это делал Юрий Владимирович. Понемногу и я втянулся в опыты с погодой. Для практики, для обратной связи, для доказательства самому себе. Себе доказал. Убедили два эпизода, в главе «чудеса» описываю.

Потом помог маме с давлением дистанционно, потом – сестре с сердцем. Научился снимать головную боль. Сейчас мы учим снимать головную боль на втором занятии, и, что самое удивительное – у всех это получается.

Позднее услышал слова: биоэнергетика, экстрасенсорика, эзотерика – все никак не мог к ним привыкнуть. Стал искать книжки, стал искать в интернете. Стал много жадно читать по этой теме. До этого читал только журнал «За рулем», и то небольшие статейки. Особенно впечатлили Н. Бехтерева «Магия мозга», Р. Уилсон «Психология эволюции», К. Юнг «О синхронии»… Даже «Тайную доктрину» Е. Блаватской прочитал, еле еле осилил, для галочки, все же патриарх она. С тех пор читаю и смотрю все, заслуживающее доверие. Из последнего В. Сафонов «Нить Ариадны», «Нечто», «Несусветная реальность», «Ясновидение». Ролики с выступлениями генералов Савина и Ратникова.

Потом снял ролики с облаками и дымом. Провел опыты с заданием погоды на конкретный день. До сих пор обеспечиваю солнышко на 1 сентября в Нагатино и в Нагорном районах для жены и внучат, уже лет пять. Приходите 1 сентября в Нагатино, зонтики не потребуются точно.

Потом почти два года работал в Центре психологической помощи, дистанционно, на телефонных консультациях. Друг Володя сосватал. Спасибо ему, спасибо Центру. Вынес оттуда поистине бесценный опыт, и позитивный, и негативный.

Тестировал свои целительские способности с помощью прибора космической медицины. Мне было интересно получить приборный результат, подтверждающий экстрасенсорные воздействия.

Провел опыты с ауро-камерой. Было интересно наблюдать, что биоданные, снятые до и после биоэнергетического воздействия на человека, отличаются в лучшую сторону.

– Вы, что, медитировали? – спросила специалист по ауро-камере супругу при повторном замере через 20 минут. – Нет, у меня свой биоэнергет есть, он со мною работал, – ответ жены.

Летом 2013года принял участие в «Битве экстрасенсов» на ТНТ. Правда, дошел только до испытания «багажник», человека в багажнике из 30 машин не смог найти. Выбрал не тот принцип поиска. Хотя, как только я вошел в ангар с машинами, мой взгляд остановился на красном Москвиче с провисшим багажником.

– Специально провоцируют, кирпичей в багажник наложили, – первые мысли.

Парадокс оказался в том, что человек был в черной машине рядом с этим Москвичом. Вот и не верь первому предчувствию.

Все это время было огромное желание поделиться своим опытом, примерами, способами необычной помощи. Написал, под руководством ЮВ, первый цикл из 9 лекций по практике Пилигрим для жены и дочери. Эти письма – лекции, позволили скоротать время, позволили сформулировать и отразить на бумаге полученные знания, поделиться результатом. Потом их набрал на компьютере и выложил в открытый доступ. В блоге «Александр Странник» все эти годы писал о своем опыте и об опыте коллег по практике. Набралось более 1000 публикаций. Наиболее яркие примеры и ролики загрузил на сайт «Александр Странник». На сайте сделал раздел «Экстрасенсы», там представлены наши «пилигримцы», освоившие практику «автоматического письма» и согласившиеся дать свои координаты.

В процессе обучения понял, что можно рассказывать еще проще, еще доходчивее. Стал переписывать лекции. Вначале было ощущение, что открыто делиться нашими знаниями не надо. Вдруг они будут доступны недобросовестным людям. Подобное мнение сквозит у всех известных экстрасенсов. Да и жалко делиться, что лукавить.

Сейчас я так не считаю. Дело в том, что освоение подобной практики как раз хуже всего дается конъюнктурщикам, которые сразу хотят купить или украсть «волшебную палочку», не вложив ничего своего, не вложив душу. Без души, эти техники не работают, по крайней мере, мне так кажется. Кроме того, во время изучения человек делается чище, что ли, начинает задумываться об эффекте бумеранга, «что посеешь, то и пожнешь». Мы неоднократно наблюдали среди своих партнеров, среди клиентов, среди экстрасенсов, этот эффект. После таких откатов, человек надолго отучается злоупотреблять доверием Вселенной.

Мне не жалко делиться, приятно, когда нас становится больше, в процессе общения мы делимся друг с другом взаимными открытиями, наблюдениями, примерами, опытом.

Решил уже наиболее открыто и понятно, изложить доступные нашей группе знания и опыт в этой книге.