Текст книги "Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе"

Подобной оценке дискуссии о печати суждено было стать доминирующей на долгие годы.

Как бы там ни было, к середине июля в Москве осознали, что фигура Ракоши, вызывавшая острое раздражение в венгерском обществе, стала серьезной обузой для руководства ВПТ. Посетивший Будапешт А. И. Микоян дал добро на его отставку. Половинчатый характер решений июльского пленума и особенно избрание первым секретарем ближайшего соратника Ракоши Э. Герё не благоприятствовали, однако, снижению остроты ситуации. С начала сентября стал намечаться новый общественный подъем. Вновь, как и раньше, в эпицентре борьбы за реформы оказывается пресса. Газеты поднимают острые, прежде замалчивавшиеся проблемы: от привилегий партноменклатуры до тяжелого положения венгерского национального меньшинства в румынской Трансильвании. Возобновивший критику ретроградных сил в ВПТ литературный еженедельник «Irodalmi Újsάg» за считаные недели увеличил тираж с 8 до 30 тыс. экземпляров. Большой резонанс вызывали также публикации в газетах «Esti Budapest», «Magyar Nemzet», «Szabad Ifjúság», «Hetfői hirlap». К разрыву со старыми методами, отказу от сталинской политической практики все чаще призывал и центральный партийный печатный орган «Szabad Nép». Считая отставку Ракоши лишь первым шагом в процессе перемен, реформаторски настроенные публицисты хорошо осознавали, что кадровые изменения на вершине пирамиды власти, как и некоторые послабления интеллигенции, направлены, прежде всего, на нейтрализацию формирующейся оппозиции и носят тактический, а не принципиальный характер. Главным тормозом на пути обновления им представлялись уже не отдельные лица, а вся система, не отвечавшая их представлениям о настоящем социализме.

Проблему свободы печати затронул 8 сентября на страницах «Irodalmi Újsάg» Д. Хай. Для литераторов, отмечал он, «не должно быть запретов ни в чем, кроме того, что запрещено законом для всего общества… И, напротив, писателю, как и всем смертным, должно быть дозволено без ограничений говорить правду; критиковать всех и вся… верить в Бога, не верить в него; сомневаться в правильности плановых показателей; думать не по-марксистски… считать несправедливым то, что официально, быть может, считается справедливым; не любить отдельных руководителей; изображать недостатки, не предлагая при этом рецептов их устранения…, использовать непривычный стиль… называть никудышными произведения, которые некоторыми авторитетами выдаются за образцовые; высказывать определенные литературные мнения, чихать на определенные литературные мнения и т. д. и т. п… Вот свобода, за которую нам, писателям, нужно стоять до конца». В статье открыто поднимался вопрос о противоестественности существования в демократическом обществе учреждений, специально созданных для контроля за мыслью. «Ослабленная узда – это еще не свобода… Всякий открытый или завуалированный, прямой или косвенный надзор за выпуском книг, спектаклями, всякую цензуру нужно упразднить государственным актом… Пока этого не произойдет, мы не можем говорить о свободе литературы, а можем говорить, самое большее, лишь о временном, в любую минуту могущем быть опять ликвидированном либерализме». Не предварительная цензура должна определять, что можно и что нельзя публиковать в прессе, а сами редакторы, на которых тем самым будет возложена гораздо большая ответственность. Этот тезис, воспринятый в сентябре 1956 года партийным руководством как еретический, вместе с тем в определенной мере предвосхитил культурную политику кадаровского режима в период его расцвета. Г. Лошонци 2 сентября в газете «Művelt Nép» не только торопил с принятием конкретных решений, направленных на улучшение положения масс, но призывал сделать выводы в отношении лиц, которые своей «сектантской ослепленностью, нетерпением и упрямой бесчеловечностью нанесли людям плохо заживаемые раны, но, несмотря на это, продолжают находиться на руководящих постах». В прессе поднимается вопрос и о необходимости привлечь к ответственности Ракоши за все прегрешения, совершенные им перед народом, вскоре после июльского пленума он выехал в СССР.

Острые публикации в венгерской прессе вызвали нервную реакцию советского посольства, увидевшего угрозу монополии ВПТ в сфере массовых коммуникаций и доносившего в Москву о том, что «командные высоты» на идеологическом фронте постепенно переходят в руки «правых сил», связанных между собой не только идейно, но и организационно, стремящихся к созданию «второго идеологического центра» – при попустительстве агитпропа ЦК, вставшего на путь «уговоров и уступок» по отношению к активизировавшимся антипартийным элементам. Опубликование статьи Д. Хая с требованием предоставления «полной свободы» литературе «показывает, насколько далеко зашли венгерские писатели в своих выступлениях против партийного руководства и насколько ЦК ВПТ выпустило из своих рук дело руководства литературой», отмечалось в записке МИД СССР от 28 сентября, адресованной в ЦК КПСС М. А. Суслову[222]222
  РГАНИ. Ф. 5. On. 36. Д. 13. Л. 82. См. также записку первого заместителя министра иностранных дел СССР А. А. Громыко в ЦК КПСС от 17 сентября: Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. С. 261–263. Посольство внимательно изучало публикации прессы и, кроме того, черпало информацию о событиях идеологической и культурной жизни из своего постоянного источника – от не просто лояльных Москве, но, как правило, антиреформаторски настроенных представителей журналистского сообщества, резонно опасавшихся полной утраты своих позиций. В этой связи характерна запись беседы Ю. Андропова с заместителем главного редактора газеты «Magyar Nemzet» И. Комором от 8 сентября (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 28. Д. 394. Л. 249–253; Опубл.: Hianyzo Lapok 1956 tortenetebol/VaLV.Szereda,A.Sztikalin. Budapest, 1993.288–293. o.), который тенденциозно преподносил советскому послу картину происходившего в средствах массовой информации – говорил о широком наступлении на социализм в Венгрии «ревизионистских», «оппортунистических» и «антимарксистских» сил, об уступках партийного руководства, не использующего, по его мнению, благоприятную обстановку для усиления своего влияния, не ведущего борьбы против «вредного» влияния части интеллигенции. Информация Андропова об этой беседе как раз и легла в основу вышеупомянутой записки А. А. Громыко в ЦК КПСС от 17 сентября о напряженном положении в Венгрии. В «Правде» в это время готовилась статья с положительной оценкой ситуации в Венгрии. Ее публикации, однако, воспрепятствовали ЦК КПСС и МИД СССР – общественный подъем в Венгрии достиг к октябрю такого размаха, что уже начал внушать некоторые опасения даже относительно либерально настроенной части советской партократии, склонной всерьез воспринимать фразеологию XX съезда. Как говорилось в записке МИДа, такая статья может дать в Венгрии лишний козырь антипартийным элементам, что они действуют под флагом решений XX съезда и, кроме того, создать у советского читателя впечатление, что после XX съезда события развиваются в наиболее правильном направлении в Венгрии и Польше, что, по мнению МИД СССР, не соответствовало действительности, поскольку именно в этих странах «антисоветски настроенные» писатели не только получили свободу слова, но и захватывают в газетах и журналах руководящее положение, зажимая «истинных друзей СССР и настоящих ленинцев» (АВПР. Ф. 077. Оп. 36. Папка 48. Д. 14. Л. 91).


[Закрыть]. Однако вопреки той версии происходивших в Венгрии событий, которая излагалась в посольских донесениях, среди литераторов и публицистов, выступавших с острыми публикациями, тон задавали отнюдь не противники социализма, а коммунисты с многолетним стажем. Призывы соединить идею социализма с гуманизмом и национальными ценностями звучали 17 сентября на съезде венгерских писателей. В связи с торжественным перезахоронением останков Ласло Райка 6 октября в публицистике проявились мотивы покаяния и расчета с прошлым: «Не мы сфабриковали обвинение и не мы произнесли приговор, но мы уверовали в ложь и сами ее повторяли», служив тем самым преступным политическим замыслам, писал известный публицист Тибор Мераи, впоследствии первый биограф Имре Надя.

Все настойчивее звучало в прессе и требование о восстановлении справедливости в отношении Имре Надя. В «письме чепельского рабочего», опубликованном в «Irodalmi Újsάg» 13 октября, его «новый курс», провозглашенный в 1953 году, был назван «оазисом в пустыне безумной сталинской политики», тогда как «до хруста сжавшее кости» мартовское постановление 1955 года об отстранении И. Надя, как отмечалось, «помяло слабые побеги веры в демократический дух».

В середине октября с давно уже невиданной остротой поднимались в прессе и проблемы материального положения трудящихся. «На средства, сэкономленные недоеданием рабочих», содержатся многочисленные показные учреждения, «не делающие абсолютно ничего полезного», говорилось в одной из статей. Андропов, увидев в этой публикации «прямой призыв к выражению недовольства», назвал тон подобных статей «явно угрожающим», а методы написания «провокационными»[223]223
  Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы / ред. – сост.: Е. Д. Орехова, В.Т. Середа, А. С. Стыкалин. М., 1998. С. 341.


[Закрыть].

13 октября под давлением оппозиции опальный премьер-министр был восстановлен в рядах партии – во многом это было жестом, адресованным югославскому руководству в канун поездки венгерской делегации в Белград для примирения с Союзом коммунистов Югославии[224]224
  См. в настоящей книге очерк о венгерско-югославских отношениях в 1956 году.


[Закрыть]. К этому времени его сторонники, отстаивавшие концепцию национального венгерского, и при этом более демократического пути к социализму, контролировали уже значительную часть средств массовой информации. Институционализация реформаторски настроенной части журналистского сообщества (точнее, ее элиты) в своего рода альтернативный центр власти становится к середине октября 1956 года уже не перспективой, а воплощенной реальностью. Так, в самый канун восстания 23 октября молодой член Политбюро Л. Ач, которому поручили руководить партаппаратом на время поездки Э. Герё и возглавляемой им делегации в Белград, жаловался Андропову, что для публикации в центральном органе партии ряда материалов он был вынужден обращаться за «разрешением» к журналистам из окружения Надя Ш. Харасти и Г. Лошонци, не занимавшим важных постов в партийной номенклатуре, но имевшим огромное неформальное влияние[225]225
  Ситуация заметно изменилась в течение месяца. В сентябре Политбюро еще смогло воспрепятствовать попытке Лошонци дать в «Magyar Nemzet» подробную информацию об антикооперативных выступлениях крестьянства, спровоцированных действиями местных партийных органов.


[Закрыть]. Редактор «Szabad Nép» бывший член Политбюро М. Хорват, по донесениям советского посольства, также внутренне сочувствовал И. Надю, а решения партийного руководства если и пытался выполнять, то только в силу присущего старому партийцу чувства дисциплины. Вопреки противодействию Политбюро редакции центральных газет и Союз венгерских журналистов выразили солидарность с польской «Trybuna Ludu», которая в те дни вступила в открытую полемику с «Правдой», выступившей с критикой некоторых статей польской прессы[226]226
  «Szabad Nép» была единственной центральной партийной газетой одной из стран советского блока, которая утром 23 октября полностью опубликовала программную речь В. Гомулки на VIII пленуме ЦК ПОРП. «Правда» решила полностью ее не публиковать (на том основании, что это сделало бы необходимым комментарии и привело бы к нежелательным спорам).


[Закрыть]. О фактах вмешательства СССР во внутренние дела Польши, когда прибывшая в Варшаву без приглашения делегация КПСС во главе с самим Н. С. Хрущевым попыталась 19 октября воспрепятствовать намеченным кадровым перестановкам на пленуме ЦК ПОРП[227]227
  Орехов А. М. Советский Союз и Польша в годы «оттепели»: из истории советско-польских отношений. М., 2005. Об успешных попытках руководства ПОРП во главе с новым лидером В. Гомулкой отстоять национально-государственные приоритеты в остром конфликте с Москвой.


[Закрыть], откровенно сообщало венгерское радио.

Если в Польше коммунистическая элита, совершив решительный поворот к отстаиванию национальных приоритетов перед диктатом Москвы, сумела разрядить взрывоопасную обстановку[228]228
  См.: там же.


[Закрыть], то в Венгрии постоянное запаздывание властей с принятием эффективных мер привело в конце концов к вооруженной конфронтации. Предпринятая в знак солидарности с польскими событиями студенческая демонстрация 23 октября не смогла удержаться в рамках мирной митинговой акции, переросла в мощное народное восстание. Ввод советских войск в Будапешт в ночь на 24 октября в целях устрашения не только подлил масла в огонь, но придал восстанию отчетливо выраженный национальный характер. По всей Венгрии происходит распад прежних партийно-государственных структур, власть начинает переходить к стихийно формировавшимся революционным комитетам и рабочим советам[229]229
  Стыкалин А. С. Прерванная революция. Венгерский кризис 1956 года и политика Москвы. М., 2003. Глава 2.


[Закрыть]. Цензура уходит в прошлое, страна вступает в 12-дневный период абсолютной свободы печати[230]230
  1956 a sajto tukreben. Budapest,1989; A forradaLom hangja: Magyarorszagi radioadasok 1956 okt. 23 – nov. 4. Budapest, 1989; Magyar kronika. 1956 sajtoja. Oktober 23 – november 4. VaLogatas. Budapest,1989; NaproL – napra. 1956 a Magyar Nemzetben. Budapest,1990; 1956 videki sajtoja. Budapest, 1996. После 1989 года в Венгрии предпринята публикация издававшихся ранее только на Западе материалов венгерской прессы и радио с 23 октября по 4 ноября 1956 года. Вышли также антологии листовок. Как центральная, так и провинциальная пресса сохраняет значение ценного источника для реконструкции хода событий, изучения внутриполитической ситуации в стране.


[Закрыть].

Создание независимой молодежной организации Сегед (Единого союза венгерских студентов университетов и институтов. 23 октября 1956 года. Архив фотодокументов «Института 1956 года»

Программа непосредственных организаторов массовой демонстрации, назначенной на вторник, 23 октября (студентов Будапештского политехнического института), заметно превосходила своим радикализмом требования, звучавшие в ходе дискуссий Кружка Петефи, других выступлений оппозиции в предшествующие месяцы. Окрыленные успехом польских реформаторов, добившихся принципиальных уступок от Москвы (смены партийного руководства, ликвидации института советников в силовых структурах), их венгерские единомышленники теперь настаивали на немедленном выводе из Венгрии советских войск[231]231
  Подписание в мае 1955 года Государственного договора о статусе Австрии лишило законной юридической основы пребывание в Венгрии советских войск, находившихся там в соответствии с Парижским мирным договором 1947 года для поддержания коммуникации с советской зоной оккупации в Австрии.


[Закрыть], разрешении политических партий, проведении тайных выборов в Национальное собрание на альтернативной основе, перевыборах всех руководящих органов ВПТ, суде над М. Ракоши. Среди прочего в списках студенческих требований значились: отмена цензуры, осуществление свободы печати, создание независимой ежедневной газеты как органа образованного в канун революции Венгерского Союза студентов, неподконтрольного ВПТ и Союзу трудящейся молодежи. Поскольку в центральной прессе к этому времени, как уже отмечалось, тон задавали симпатизировавшие студентам представители реформаторского крыла партии, программу из 16 пунктов удалось опубликовать или хотя бы в общих чертах изложить в ряде газет, сделав ее, таким образом, достоянием самого широкого общественного мнения, правда цензура пока еще сумела воспрепятствовать ее изложению по радио.

С течением времени демонстрация приобретала все больший размах, менялся и состав ее участников: по окончании трудового дня в ряды демонстрантов влились служащие государственных учреждений, расположенных в центре венгерской столицы, с промышленных окраин города в его центральные районы стекались заводские рабочие. «Улица – наша!» – этот броский заголовок передовой статьи центральной молодежной газеты «Szabad Ifjúság», вышедшей специальным выпуском к вечеру 23 октября, довольно точно передавал настроение многотысячных масс[232]232
  в статье говорилось о том, что выход студентов на улицу ставит своей целью не только выражение солидарности с поляками. Венгерская молодежь и весь народ стремятся к очищению собственной партии от сталинского наследия, полному развертыванию социалистической демократии.


[Закрыть].

Передовая статья «Szabad Nép» в этот день также называлась симптоматично: «Новый весенний смотр рядов». Жаркая атмосфера на молодежных собраниях последних дней, писала газета, похожа скорее «на весенний разлив, чем на течение вод, направленное в искусственные каналы». Газета приветствовала молодежь, выступающую за «чистоту социализма», выразила солидарность со многими конкретными требованиями организаторов демонстрации и в том числе об освобождении от тех людей в партийном руководстве, которые «не могут или не хотят последовательно двигаться по пути, намеченному XX съездом». В то же время газета предостерегла участников манифестации от попустительства в отношении антисоциалистической пропаганды в своих рядах. Уже в первые часы демонстрации ее масштабы далеко превзошли ожидания внутрипартийной демократической оппозиции, в том числе влиятельных людей из журналистского сообщества (Г. Лошонци и др.), тщетно пытавшихся направить шествие в организованное русло.

В 8 часов вечера по радио прозвучало выступление Э. Герё, изобиловавшее резкими выпадами в адрес устроителей демонстрации и вызвавшее гневную реакцию многотысячной толпы, собравшейся перед зданием парламента[233]233
  «Небывало упрямая речь» Герё, спровоцировавшая «массы мирных демонстрантов», подвергалась нещадной критике в свободной прессе в последующие дни.


[Закрыть]. В последующих событиях проявилась закономерность многих революций в их начальной стадии – стихийное стремление митингующих к овладению средствами массовой коммуникации. Попытка молодежи проникнуть в здание радио с тем, чтобы зачитать свои программные требования, привела к столкновению с частями госбезопасности, появились первые убитые и раненые. Мирная поначалу акция приобретает иное качество, формируются первые повстанческие группы. Крайнюю растерянность в критической обстановке не только властей, но и в целом реформаторски настроенного журналистского сообщества отразила тональность вещания радио. «Венгерское радио, работающее из подвальных помещений парламента, ежечасно “запрещает революцию”. Оно просит, умоляет, льстит, пускается в объяснения, угрожает, обольщает, предупреждает: одумайтесь, мол, а то в воскресенье не состоится футбольный матч. Но к этому времени мостовая уже обагрена кровью 250 человек», – вспоминал впоследствии активный участник событий публицист и переводчик Арпад Гёнц, в 1990–2000 годы президент Венгерской Республики[234]234
  Новое время. М., 1991. № 35. С. 31.


[Закрыть].

Вступление советских танков в Будапешт к утру 24 октября в соответствии с принятым поздно вечером решением Президиума ЦК КПСС[235]235
  Президиум ЦК КПСС. 1954–1964.Том 1. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. М., 2003. С. 176–177.


[Закрыть] ставило своей целью демонстрацию военной силы, солдаты не получили приказа о применении огня. Тем не менее эта акция вызвала всплеск патриотических настроений и дала многим сотням людей основание выступить с оружием в руках в защиту национального суверенитета Венгрии.

Обломки статуи Сталина на площади Луизы Блахи. 24 октября 1956 года. Архив фотодокументов «Института 1956 года»

Пресса тех дней стала хроникой происходивших событий. 24 октября в городе не вышла ни одна газета, тиражировались лишь повстанческие листовки с требованием уже не только немедленного вывода советских войск, но и расторжения Варшавского договора, а также включения представителей «революционной молодежи» в правительство. 25 октября из центральных газет вышла лишь профсоюзная «Népszava», от имени Венгерского Совета профсоюзов потребовавшая прекращения огня с обеих сторон и амнистии всем, кто сложит оружие. В тот же день был опубликован первый номер «газеты венгерской революционной молодежи» «Igazság» («Правда») под редакцией коммуниста Д. Обершовского, отразившей самооценку умеренного крыла участников вооруженного сопротивления и положившей начало свободной, бесцензурной прессе венгерской революции. «Восставший народ, – отмечалось в газете, – как уже не раз бывало в истории, когда переполняется чаша терпения, берет в свои собственные руки решение судьбы… От имени всех венгров мы протестуем против того, чтобы священную борьбу революционного народа преподносили как фашистское сборище (такое определение звучало в некоторых заявлениях по радио от имени властей, хотя уже начиная с 24 октября в целом доминировали более сдержанные оценки – А. С.). Произошла революция. Народ протестует не против строя, не против социалистических идей, а против тех, кто замарал и опорочил возвышенные идеи. Народ хочет социализма, но чистого и честного»[236]236
  1956 a sajto tOkreben. Budapest, 1989. 84. о.


[Закрыть]. Аналогичное по содержанию и пафосу обращение участников борьбы было опубликовано 26 октября на страницах «Magyar Nemzet», органа Отечественного народного фронта: «Мы не контрреволюционеры, не фашисты. Борьба, которую мы ведем, выражает основополагающие желания венгерских масс… Мы хотим мира и порядка. Но мира свободной страны»[237]237
  Ibid. 80. о.


[Закрыть]. Газета «Szabad Nép» 26 октября отразила мнение того крыла партийного руководства, которое стремилось к компромиссу с повстанцами. Осудив Гёре и его команду за неспособность вывести страну из кризиса и призвав повстанцев к прекращению огня, а население к спокойствию, она высказалась за поиски собственного, венгерского пути к социализму.

Имре Надь, по решению Политбюро утром 24 октября вновь возглавивший Совет Министров, вначале не протестовал против участия советских войск в «наведении порядка». Но с первых дней в окружении премьера, привлекшего к руководству страной ряд своих сторонников, все громче раздаются голоса с требованием не только более решительного отмежевания от прежней политики, поколебавшей веру народа «в сам смысл строительства социализма», но и пересмотра отношения к вооруженным повстанцам. Соратники Надя журналист Г. Лошонци и экономист Ф. Донат, кооптированные 24 октября в высшие органы партии, в тот же день в знак несогласия с оценкой характера происходящих событий заявляют о выходе из ЦР ВПТ. Также относившиеся к команде И. Надя журналисты М. Гимеш и М. Вашархейи вступают в прямой контакт с издателями повстанческих листовок. С течением времени, как известно, изменилась и позиция самого премьер-министра, в сознании которого, как и многих его соратников по партии, венгерский патриотизм перевесил глубокие коммунистические убеждения. Поскольку ввод советских войск практически совпал по времени с назначением И. Надя главой правительства, заявление по радио об обращении за военной помощью к СССР было сделано как бы и от имени нового премьер-министра. Это не могло не сказаться на падении народного доверия к правительству и лично Имре Надю.

Здание Венгерского радио после штурма. Октябрь 1956 года

О его «предательстве» не только писали в листовках, но даже вещали возникшие в эти дни независимые радиостанции. Постепенно, осознав невозможность нормализации с помощью посторонней военной силы, и почувствовав, что широкие массы отказывают в поддержке новому правительству, И. Надь 28 октября сделал решительный шаг к сближению с повстанцами, признав законность многих их требований, в том числе о выводе советских войск с территории страны[238]238
  Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы / ред. – сост.: Е. Д. Орехова, В. Т. Середа, А. С. Стыкалин. М., 1998. С. 383, 441. Для того чтобы в полной мере оценить поворот в позиции премьер-министра, достаточно сопоставить два его выступления по радио, между которыми лежали всего три дня. Если 25 октября Надь говорил о том, что «горстка подстрекателей-контрреволюционеров предприняла вооруженное выступление против строя нашей народной республики, которое поддержала часть трудящихся Будапешта, доведенных до отчаяния положением в стране», то в его выступлении от 28 октября звучали уже совсем другие ноты: «правительство осуждает взгляды, в соответствии с которыми нынешнее грандиозное народное движение рассматривается как контрреволюция… Это движение поставило своей целью обеспечить нашу национальную независимость, самостоятельность и суверенитет, развернуть процесс демократизации нашей общественной, экономической, политической жизни, поскольку только это может быть основой социализма в нашей стране».


[Закрыть].

Изготовление «Коктейля Молотова».2 ноября 1956 года

Казарма Килиан на улице Уллеи, одно из мест ожесточенных боев. Фотография Томаса Р. Глесона. Архив фотодокументов «Института 1956 года»

В этот день «Szabad Nép» с ведома и согласия премьер-министра И.Надя и нового первого секретаря ЦР ВПТ Я. Кадара опубликовала статью «В соответствии с истиной». «Мы не согласны с теми, кто события прошедших дней огульно квалифицирует как попытку контрреволюционного, фашистского путча… Громадную патриотическую демонстрацию запятнали кровью, что явилось началом самой страшной братоубийственной борьбы». По мнению газеты, всю Венгрию охватило национальное демократическое движение, возглавить его – было бы честью для партии. Главную движущую силу составляют не злонамеренные элементы из бывших эксплуататорских классов, также вышедшие на поверхность, а молодежь рабоче-крестьянского происхождения, преданная идее построения социализма, но в соответствии с венгерскими условиями. Опорой правительства и обновляющейся партии должны были стать образующиеся по всей стране самодеятельные народные органы, «вызванные к жизни крепнущим духом демократизма».

Профсоюзная «Népszava» 28 октября также пришла к выводу о том, что, несмотря на присутствие антисоциалистических элементов, «честное движение нашей молодежи не стало контрреволюционным восстанием».

Изменение оценки происходящих событий побудило газету «Szabad Nép» вступить в полемику с «Правдой», опубликовавшей 28 октября статью своего собкора «Крушение антинародной авантюры в Венгрии»[239]239
  Статья была опубликована без указания фамилии собственного корреспондента. Вероятно, ее автором был работавший в это время собкором в Будапеште С. Крушинский. Как отмечалось в статье, «антинародная авантюра» в Венгрии «явилась результатом длительной подрывной работы, проводимой империалистическими державами, не отказавшимися от преступного намерения разрушить народно-демократические государства, восстановить в них капиталистические порядки». При помощи извне в стране было создано «контрреволюционное подполье, хорошо вооруженное и тщательно подготовленное к активным действиям против народного строя». Путчисты якобы действовали по заранее продуманному плану, подыскивали удобный случай для выступления, активную роль в руководстве ими сыграли опытные в военном отношении люди – хортистские офицеры. В статье признавалось, что имеющиеся в стране трудности, нерешенные задачи, «серьезные ошибки», нарушения законности сделали часть населения восприимчивым к контрреволюционным призывам, что помогло врагам вовлечь в свою «авантюру» трудящихся. Это, однако, по мнению газеты, ни в коей мере не меняло принципиальной оценки событий как «контрреволюционного путча».


[Закрыть]. Ответ «Правде», написанный журналистом газеты М. Мольнаром, был опубликован 29 октября. «То, что произошло в Будапеште, – писала главная газета ВПТ, – не было ни антинародным, ни авантюрой, и не потерпело крушения». В событиях последних дней доминировали лозунги социалистической демократии. «Революционный народ Пешта и Буды хочет свободы, жизни без произвола, террора и страха, больше хлеба и национальной независимости. Разве это “антинародная авантюра”?! То, что рухнуло, то, что действительно может быть названо антинародным, – это господство клики Ракоши-Гёре». Газета отвергла заявление «Правды» о решающей роли в событиях западных империалистов, «не жалеющих усилий для вмешательства в дела социалистических стран путем провокаций, диверсий, организации контрреволюционного подполья». «Это утверждение “Правды” унижает и оскорбляет все полуторамиллионное население Будапешта», большая часть которого выражала сочувствие основным патриотическим и демократическим целям «великого народного выступления» за венгерский путь к социализму, национальный суверенитет и построение отношений с СССР на равноправной основе.

Начиная с 28 октября было объявлено о повсеместном прекращении огня, предстоящем упразднении Управления государственной безопасности, формировании новых органов охраны порядка с привлечением повстанцев. Правительство санкционировало создание Революционного комитета обороны во главе с генералом Б. Кираем. Этот комитет предпринял попытку подчинить разрозненные повстанческие группы единому командованию. По согласованию с Москвой советские танки и воинские части в конце октября выходят из Будапешта. С удовлетворением приняв к сведению этот факт, «Szabad Nép» в статье под показательным заголовком «Светает» констатировала победу народного движения. Молодежная «Szabad Ifjúság» («Свободная молодежь») призывала повстанцев положить конец вооруженной борьбе, поскольку первоочередная цель была достигнута. С этих пор на страницах самых разных изданий все большее место занимают проблемы налаживания мирной жизни, преодоления разрухи.

Будапешт конца октября 1956 г. Лозунг «Русские домой» на городском трамвае

Впрочем, декларированный И. Надем поворот в оценке событий и отношении к повстанцам отнюдь не означал, что правительство отныне пользовалось всеобщим доверием. Один из радикальных повстанческих лидеров, глава самопровозглашенного «венгерского национального революционного комитета» Й. Дудаш, будучи принятым И. Надем 30 октября, в тот же день выпустил номер своей только что образованной газеты «Fűggetlenség» («Независимость») с большим заголовком на первой полосе: «Мы не признаем нынешнее правительство». 28 октября и в последующие дни распространялись листовки как с призывами продолжать забастовку до полного вывода советских войск с территории страны и проведения свободных выборов, так и с предложениями приступить к работе, оказать поддержку И. Надю и его команде. Если центральное радио пыталось создать впечатление постепенного восстановления порядка в стране, то на волнах радиостанций Дьера и Мишкольца, находившихся в руках местных революционных комитетов, происходила эскалация новых политических требований.

В конце октября стихийно активизировался процесс возрождения левых и центристских партий, действовавших на политических арене Венгрии до установления коммунистической диктатуры в 1948 году. Их программные заявления, как правило, указывали на необходимость сохранения базовых отраслей промышленности и финансов в руках государства. Правительство в первые дни ноября реорганизуется уже на коалиционной основе. Каждая из образованных партий начинает издавать собственные газеты, причем в ряде случаев возобновлялись ранее закрытые издания. Среди возникавших в последние дни октября как грибы после дождя газет некоторые провозглашали себя рупорами тех или иных политических сил, другие декларировали свою независимость[240]240
  Среди прочих «Веке es szabadsag», «Magyar Szabadság», «Magyar vilag», орган революционного комитета студентов университетов «Egyetemi ifjusag», требовавшая преодоления межпартийных разногласий в интересах национального единства.


[Закрыть]. Оказались востребованными старые профессиональные кадры, вытесненные после 1948 года из прессы либо оттесненные на глубокую периферию средств массовой информации. Журналистское сообщество Венгрии, в котором на протяжении предшествующих нескольких месяцев существовали лишь два противоборствовавших крыла – охранительно-сталинистское и реформ-коммунистическое, начинает реорганизовываться на подлинно плюралистической основе. При всех различиях в подходах и идеологиях существовала и общая для всех возникших изданий платформа – требование суверенитета Венгрии. «Наша газета стремится служить делу венгерской свободы. И внешней свободы – независимости, и внутренней свободы – демократии. Служить действенно, высказывая всю правду и чистую правду», – так определила свои задачи газета «Magyar Szabadság» («Венгерская свобода») в первом номере, вышедшем 30 октября.

1 ноября та же газета опубликовала статью под характерным заголовком «Независимая Венгрия должна стать нейтральной».

В ней проводилась мысль о Венгрии как о мосте между Западом и Востоком. Когда в начале ноября в повестку дня венгерской политики выдвинулась идея нейтралитета страны, она была поддержана всеми газетами, при этом отмечалось, что независимая внешняя политика, без которой «нет здорового развития нации», отнюдь не предполагает недружественной позиции в отношении «нашего могучего соседа» – СССР и «товарищей по исторической судьбе» – восточноевропейских народов. О необходимости разбить «железный занавес», установить более тесные экономические связи с Западом писала газета «Magyar Vilag». «Népszava», снова став органом социал-демократической партии, освещала работу заседания бюро Социнтерна в Вене, где обсуждался вопрос о перспективах подключения к экономическому возрождению Венгрии структур Европейского Экономического Сообщества, идея создания которого уже витала в воздухе, а конкретные планы прорабатывались. Общей для публикаций самых разных газет была революционная патетика с неизменной оглядкой на мировое общественное мнение: мы «пишем всемирную историю»; мы «малая, но героическая нация, перед которой все народы мира приспускают флаги в знак почета и уважения» (потребность в национальной гордости была тем более сильна, что в памяти многих людей еще живы были нотки самоуничижения официальной коммунистической пропаганды, периодически напоминавшей венграм о постыдной роли их страны в годы второй мировой войны как последнего, наиболее верного сателлита нацистской Германии). Революционная фразеология в известной мере отличала даже католическую газету ««Új ember» («Новый человек»).

Наиболее видные публицисты венгерской революционной прессы, включая редактора газеты «Magyar Szabadság» М. Гимеша, принципиально стояли на платформе социализма, выступали за соединение многопартийности и западной «техники свободы» (по выражению министра в правительстве И. Надя европейски известного политолога И. Бибо) с признанием национализации крупной собственности и требованием обеспечения всеобщего права на труд и образование. Обращалось внимание на опасность резкого поворота вправо, присутствие в широком народном движении регрессивных и деструктивных сил, которые «пятнают грязью чистоту нашей борьбы» и могут лишить венгерскую революцию симпатий мирового общественного мнения и повысить опасность нового иностранного вмешательства. Построение независимой и демократической Венгрии, по мнению М. Гимеша, невозможно без борьбы как против всех пережитков прежней политики, так и против «всяческих проявлений контрреволюции». Об усилении опасности хаоса свидетельствовали многие факты, и прежде всего печально известный кровавый инцидент 30 октября перед зданием будапештского горкома, жертвами которого стали более 20 человек. Он получил, кстати говоря, единодушное осуждение всей прессы, включая самые радикальные издания, и действительно указал симпатизировавшему венгерским повстанцам мировому общественному мнению на реальную опасность разгула насилия, анархии и охлократии в случае неспособности правительства сдержать резкий сдвиг политической жизни вправо. 29 октября произошел захват повстанцами группы Й. Дудаша здания газеты «Szabad Nép». Этот факт хорошо описал в своем «Венгерском дневнике» очевидец революции, известный польский публицист и поэт В. Ворошильский: Вооруженные люди «явились в редакцию и стукнули кулаком по столу: – Хватит кормить народ ложью и руганью.

Редакторы возмущенно заявили, что не станут разговаривать с хулиганьем, и покинули помещение. Szabad Nép перестала существовать»[241]241
  Ворошильский В. Венгерский дневник// Искусство кино. 1992. № 4. С. 131. Находившиеся в Будапеште А.Микоян и М.Суслов в тот же день докладывали в Москву, что редакцию главной газеты партии захватила «безоружная группа студентов и писателей». Аналогичная судьба постигла газету «Szabad Ifjúság», орган самораспустившегося в конце октября Союза трудящейся молодежи. «Журналисты толкутся по комнатам, бессмысленно разглядывают обои, молчат…
  – Наша редакция была в первых рядах борьбы за свободу, – говорит кто-то с нескрываемой горечью, – а теперь на свалку…
  Сегодня конец месяца. Кассирша выплачивает нашим безработным коллегам последнюю зарплату» (Там же).


[Закрыть]. Почти одновременно с ликвидацией своего печатного органа прекратила существование, самораспустилась ВПТ. В условиях формирования многопартийности группа ее видных деятелей и ветеранов коммунистического движения, включая И. Надя, Я. Кадара, всемирно известного философа Д. Лукача, выступила инициаторами создания новой партии – Венгерской социалистической рабочей (ВСРП), провозгласившей программу строительства социализма на основе полного разрыва со сталинским наследием. 1 ноября партия начала издавать газету «Népszabadság» («Народная свобода»), на протяжении всей последующей, кадаровской эпохи главную газету страны. «Газеты. Со дня на день их все больше. Почти все редактируются и печатаются в здании бывшей “Szabad Nép”, захваченной группой Дудаша. Дудаш лоялен: свою газету издает и другим не мешает. Сегодня к вееру газет, печатающихся под крылышком Дудаша, прибавилась коммунистическая “Népszabadság”. Ее делают бывшие журналисты “Szabad Nép”, в разное время уволенные из редакции и подвергшиеся политическим преследованиям»[242]242
  Там же. С 135.


[Закрыть]. Надо заметить также, что группа видных журналистов центральной прессы (М. Гимеш и др.) дистанцировалась от ВСРП и, отмежевавшись вместе с тем от традиционной социал-демократии, заявила о создании социалистической партии. Издаваемая этими людьми газета «Magyar Szabadság» провозгласила свободу всем партиям, кроме тех, которые хотят монополизировать истину и подавить другие идейно-политические течения.

Венгерское радио 30 октября было реорганизовано в Свободное радио имени Кошута. А. Микоян и М. Суслов с озабоченностью докладывали в Москву, что оно работает вне какого бы то ни было партийно-правительственного контроля[243]243
  Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы / ред. – сост.: Е. Д. Орехова, В.Т. Середа, А. С. Стыкалин. М., 1998. Раздел III.


[Закрыть]. 1 ноября, однако, коалиционное правительство И. Надя, остро заинтересованное в расширении каналов воздействия на общественное мнение, приняло специальное решение о радиовещании, подчеркнув, что руководство им должно осуществляться твердой рукой. Планировалось также превратить газету «Magyar Nemzet» в правительственный официоз.