Текст книги "Ядовитое жало"

Глава 3

Проснувшись в девять часов, Королев был уверен, что Дабир в ночь нанес где-то удар всеми силами своей группировки. Поэтому он сразу же позвонил оперативному дежурному бригады. Но на удивление тот сообщил, что никаких происшествий, связанных с попыткой дестабилизировать ситуацию в регионе, не произошло.

Положив трубку, майор проговорил:

– И что бы это значило? Непонятно.

Он принял душ, побрился, оделся, собрался пройти в офицерскую столовую, где повара должны приготовить завтрак для боевой группы антитеррористического управления, как в дверь постучали.

– Открыто! – громко сказал Королев.

В проеме возникло конопатое лицо молодого солдата.

– Разрешите обратиться, товарищ майор?

– Войди сначала.

Солдат с бляхой посыльного шагнул в комнату.

– Обращайся, – разрешил Королев.

– Меня дежурный послал, приказал узнать, когда вы сможете прийти к командиру бригады.

– Так и сказал, пойди, дескать, узнай у майора группы спецназа, когда тот соизволит явиться к командиру соединения? – Королев улыбнулся.

– Так точно!

– Нормально. Ступай, скажи дежурному, что я буду у комбрига ровно через десять минут. Кстати, полковник Белозеров уже в управлении?

– Так точно, он с восьми всегда на службе, в половине девятого проводит развод.

– Ступай!

– Есть!

Ровно через десять минут Королев постучал в дверь кабинета комбрига и приоткрыл ее:

– Разрешите?

– Входи, майор.

– Здравия желаю!

– Здравствуй!

Старшие офицеры пожали друг другу руки.

Комбриг указал на стулья за столом совещаний:

– Присаживайся, Вячеслав Михайлович.

Королев сел поближе к рабочему столу, за которым в кресле устроился командир бригады.

Полковник взял в руку остро наточенный карандаш, повертел в пальцах, бросил к ежедневнику.

– К нам вылетел помощник начальника антитеррористического управления полковник Бирюков. Наверняка по поводу провалившейся операции по банде Дабирова.

Королев пожал плечами.

– Кто знает? Да, скорее всего по Дабиру. Хотя группе может быть определена и другая задача.

– Для того чтобы ее перенацелить, необходимо присылать черт-те куда целого полковника ФСБ?

– Возможно, на Бирюкова возложено руководство группой.

– Это значит, что тебя отстранят?

– Нет! Александр Тимофеевич в командование боевым подразделением не вступит, просто будет курировать его работу. Должен же генерал что-то предпринять после неудачного применения группы.

– Понятно, прилет Бирюкова – чистая формальность.

– Почему? Он человек опытный, прошел не через одну горячую точку. Любой его совет весьма полезен.

– А мое командование приказало составить подробный отчет по применению взвода. И что мне в нем указать?

– Наверное, то же самое, о чем писал в своем рапорте старший лейтенант Куликов.

– Замечательно! Его взвод полетел с вами на усиление и вернулся ни с чем, так?

– И такое бывает.

– Ладно. Разберемся. Пленного вы заберете или мне его в штаб округа отправить?

– Мы заберем. Не подскажете, когда должен прибыть Бирюков?

Командир бригады посмотрел на часы:

– Прибытие рейсового самолета Москва – Ростов в десять ноль-ноль, то есть через двадцать минут. На аэродроме полковника ждет вертушка, которая где-то в полдень доставит его в бригаду.

– Понятно, благодарю. До прибытия полковника я хотел поговорить с пленным.

– Ради бога. Он в отдельной камере гауптвахты. Я распоряжусь, и начальник караула или его помощник проведут тебя к боевику. Странный он какой-то. На духа и не похож совсем. Злобы в его глазах нет. Хороший игрок или случайный человек в банде.

– В формированиях, забравшихся на территорию другого государства, случайных людей нет.

– Но этот какой-то не такой, как все. Значит, хороший игрок.

– Выясним, Юрий Максимович. Если полковник Бирюков не изменит задачу группе, а это вряд ли произойдет, то и дальше работать по Дабирову будем вместе.

– Тогда, может, при разговоре с поляком поприсутствует мой начальник разведки майор Русанов?

– Это лишнее, товарищ полковник. Все, что надо, Русанов узнает. А в присутствии двух офицеров, один из которых ему не знаком, поляк может закрыться.

– С тобой не закроется?

– Мы уже говорили с ним в лесу перед эвакуацией. Одному мне проще будет раскрутить его.

– Считаешь, что боевик, оставленный в лесу в качестве мишени, может знать что-то серьезное?

– Опасных свидетелей часто убирают. Какое-то время Януш Корник, наш пленный, служил в охране Дабирова.

– Вот как? – воскликнул комбриг. – Понятно.

– Я о том же. Как правило, к телу главаря допускаются только проверенные люди, в преданности которых тот не сомневается. Они вольно или нет становятся свидетелями тайных дел руководства бандформирования. А еще интересно то, что Дабиров сменил охрану, набрал новую, турецких наемников. Вопрос: почему? И что стало с боевиками из прежней охраны. Об этом Корник не говорил, у нас не было времени для продолжительной беседы. Но он должен хотя бы что-то знать по этому поводу.

Комбриг пригладил непослушные седые волосы и сказал:

– Если поляк не обыкновенная разменная пешка, то из него можно что-то вытащить. Вот только пойдет ли он на откровенность?

– У нас есть средства, которые заставят его разговориться. Но сначала попробуем обойтись без них.

– Дело твое. Сейчас пройдешь к пленному?

– Да.

– Ступай. Я позвоню в караульное помещение.

– Хорошо, спасибо.

– Не за что. Одно дело делаем.

– Это верно.

Королев направился в караульное помещение, где находилась и гарнизонная гауптвахта, освобожденная по случаю заключения в одну из камер боевика-иностранца.

Майора встретил помощник начальника караула, сейчас отдыхающего согласно распорядку. Сержант представился и провел Королева на гауптвахту, имеющую отдельный вход с металлической дверью и глазком для часового, несущего службу внутри. По обеим сторонам длинного коридора размещались камеры для солдат и сержантов. Прапорщики и младшие офицеры содержались под арестом в отдельной пристройке.

Сержант провел Королева в коридор и спросил у солдата, несшего службу:

– Как поляк?

Рядовой пожал плечами:

– Да ничего, не шумит, но суетной.

Вопрос задал командир боевой группы «Орлан»:

– Что значит суетной?

– Как привезли, на нарах и пяти минут не просидел. Больше ходит по камере туда-сюда.

– Ничего не просил?

– Нет.

– Не спрашивал, где находится?

Солдат усмехнулся:

– Да это и так понятно.

– Я местность имею в виду, куда его привезли.

– Нет, про это не спрашивал.

Королев сказал сержанту:

– Открывай камеру и распорядись принести стул.

– Есть!

Помощник начальника караула двумя ключами открыл дверь. Эта камера предназначалась для временного содержания лиц, против которых велось уголовное дело, поэтому и запиралась она особо надежно. Другие камеры имели лишь обычные задвижки.

Королев вошел в небольшое помещение с ребристыми от бетонной «шубы» стенами. Зарешеченное окно находилось под серым потолком. В полу закреплены стол и металлический стул. На опущенных нарах матрас, подушка, легкое одеяло, две простыни. На держаке пара полотенец, для лица и ног. Все как положено.

На столе миска с кашей, кружка чая, кусок хлеба, ложка.

– Доброе утро, пан Корник!

– Для вас оно, может быть, и доброе, хотя уже день.

– Смотрю, ты не завтракал.

– Не до еды!

– А до чего?

Разговор прервал караульный, который принес стул.

Королев присел на него, отпустил солдата, Корник устроился на нарах.

– Так до чего тебе сейчас дело, пан Корник?

– Мысли не дают покоя.

– Мысли – это хорошо. Пока человек думает, он живет.

– Что ждет меня, пан майор?

– Это решит суд, не я.

– Но можете же сказать хотя бы примерно?

Королев вздохнул.

– Что мы имеем по тебе? Незаконное хранение оружия – это мелочь. До трех лет по максимуму. Незаконное пересечение границы. Тоже статья так себе, до четырех. А вот дальше серьезно. Участие в незаконном вооруженном формировании – до десятки. Контрабанда оружия, взрывчатки – до двенадцати годков. Даже если применить частичное погашение, то на двадцатку потянет. Хотя можно получить и меньше. Но самая страшная для тебя статья – посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа. По ней можно и пожизненное получить.

– Но я же никого не убивал, ни в кого не стрелял!

– Смягчающее обстоятельство – тогда те же двенадцать лет. Но то, что ты не стрелял в бойцов подразделения, штурмовавшего подставной лагерь, еще надо доказать. Вряд ли кто-то из следователей будет стараться смягчить наказание тебе, пришедшему убивать наших людей.

– Повторяю, я никого не убивал.

– Пусть так, но лет двадцать в российской тюрьме, поверь мне, это для тебя то же самое, что пожизненное заключение. Вряд ли ты, террорист, боевик, наемник, проживешь в тюрьме долго. Так что лучше бы ты сидел в своем красивом городе Лодзи и занимался биологией. Кстати, какая у тебя специализация?

Поляк машинально ответил:

– Молекулярная биология.

– Занимался бы своими молекулами и ходил бы с девушками отдыхать в ботанический сад.

Корник с удивлением посмотрел на русского майора:

– Вы бывали в Лодзи?

– Доводилось, но недолго, всего несколько суток. Успел посмотреть только ботанический сад и музей истории города. Во дворце Израиля Познаньского на улице Огродовой.

Воспоминания всколыхнули душу наемника.

– Да, на Огродовой. А я любил ходить в художественную галерею, которая на вилле Леопольда Киндерманна на улице Вульчанской, а еще…

Майор прервал поляка:

– Не надо перечислять достопримечательности родного города. Тебе их уже не видать.

Корник заметно сник и проговорил:

– Я нанялся к Дабирову, потому что мне нужны были деньги.

Королев усмехнулся:

– Я еще не видел человека, которому деньги не были бы нужны. Но далеко не всякий идет на преступление ради них.

– Вы не понимаете. Мне были нужны большие деньги.

– Для чего, если не секрет?

– Со мной в университете училась девушка, Грася Хилькевич, дочь очень богатых родителей. Ее отец владеет конезаводом, ресторанами, отелями. Мы с Грасей… в общем, полюбили друг друга. Но чтобы добиться ее руки, я должен состояться как человек, это условие отца.

– Состояться – это значит разбогатеть? – поинтересовался Королев.

– Да. Хотя бы начать свое дело. Для этого требуются деньги.

– Ты же говорил, что завербовался в солдаты удачи, чтобы драться с ненавистной Россией, когда-то оккупировавшей твою страну, бороться против диктата. Теперь же выясняется, что все это были лишь пафосные заявления, а причина вербовки в другом.

– Вы правы.

– Но что же это за любовь, если за нее надо платить?

– Такая вот любовь. Отец имеет огромное влияние на Грасю.

– Интересно, как среагировала твоя дама сердца, узнав, что ты записался в солдаты удачи?

– О! Она была в восторге.

Майор удивился:

– Чему же здесь восторгаться? Жених надолго уезжает из страны, и не просто так, а убивать людей.

– Грася сказала, что я настоящий мужчина, раз ради нее готов даже на такой поступок.

– Проводила тебя, нежно поцеловала?

– Представьте себе, да.

Королев достал сигареты, прикурил, приспособил под пепельницу целлофан, снятый с пачки.

– А как ты думаешь, ждет тебя твоя Грася? Или, может быть, богатый папаша уже нашел ей женишка подостойней?

Корник вздохнул:

– Женишка ей никто не искал, но она – как бы это правильно выразить?.. – не очень ждет. Товарищ звонил мне еще в Грузию и говорил, что Грася вовсю развлекается в ночных клубах, что у нее есть мужчины.

– Неплохо. Представляю, каково тебе было слушать это.

– Нет, вы не можете такое представить.

– Ну почему же? Я ведь тоже любил.

– И все равно не представляете.

– В принципе, мне без разницы твои личные дела.

– Тогда зачем спрашивали?

– Просто хотел понять, что ты за человек.

– И что? Я обычный человек. То, что Грася имеет мужчин, еще ничего не значит.

– Вот как? Хорошенькое дельце. Это у вас так принято?

– Она познала близость. Со мной!.. Молодой женщине нельзя быть без мужчины, это вредит ее здоровью.

– Ну ты даешь, Корник! Значит, пусть спит с кем попало?

– Главное, чтобы дождалась меня.

– Ты на самом деле идиот или прикидываешься?

– Зачем вы оскорбляете меня?

– Это не оскорбление, а диагноз. Ну да ладно. Все равно теперь тебе не видать ни Граси, ни других женщин, ни родного города, ни вообще свободы. – Королев затушил окурок.

Поляк нервно пригладил непослушный ежик волос и проговорил:

– Скажите, пан майор, я как-то могу облегчить свое положение? Ведь я не совершал ни одного из всех тех преступлений, за которые, по вашим словам, могу быть осужден.

– Не совершал? Оружия при себе не имел, границу незаконно не пересекал, в банде не состоял.

– Но я не переносил через границу взрывчатку, сопротивление сотрудникам правоохранительных органов не оказывал.

– Возможно, вот только доказать это будет сложно. Но облегчить свое положение ты можешь искренним раскаянием и сотрудничеством с нами.

– Я готов рассказать вам все, что знаю.

– Это похвально. Тем более сейчас, пока сюда не прибыл один очень строгий старший офицер антитеррористического управления, ненавидящий таких людей, как ты. Он беседовать с тобой, как я, не станет. Прикажет вколоть спецпрепарат, сыворотку правды. Если же твой мозг окажется заблокированным, то он, не задумываясь, отдаст команду пробить блокаду. А это значит, что твой мозг будет подвержен такому воздействию, что после нормально функционировать не сможет. Другими словами, ты превратишься в растение. Таких на суд не выводят. В дурдоме тебя держать за счет российского налогоплательщика тоже не имеет смысла. Проще пристрелить к чертовой матери и отписаться, что оружие было применено в целях самообороны, так как ты во время допроса неожиданно набросился на следователя.

Поляк побледнел.

– И вы сделаете это?

– Я нет, а вот полковник? Понимаешь, у него сын погиб здесь, на Кавказе. Раненым попал в плен к такому, как Дабиров, отморозку. Тот издевался над офицером изощренно и долго, а затем устроил публичную казнь. С живого сына полковника содрали кожу и видео казни отправили отцу. После этого у полковника с боевиками разговор короткий.

– Но я же никому не принес вреда.

– Уже того, что ты был в банде, ему хватит, чтобы отыграться на тебе.

– А вы могли бы как-то защитить меня?

– Я уже назвал условия, при которых ты можешь облегчить свое положение.

– И вы?..

– Все, Корник, мы не на базаре. Есть что сказать, говори.

Поляк задумался, затем произнес:

– К сожалению, я очень мало знаю.

– Отвечай на вопросы.

– Да, пан майор.

– Где банда перешла границу?

Корник всполошился.

– Езус Мария, клянусь, точное место мне неизвестно. Знаю лишь, что шли ущельем и пограничников не встретили.

– Тебя с подельниками Дабиров отправил в лес у Веджи, так?

– Да. Там меня и пленили.

Королев усмехнулся:

– Это мне известно. Куда Дабиров повел основной отряд?

– Не знаю.

– Вот видишь. То ты не знаешь, это не ведаешь. Я не смогу помочь тебе.

– Подождите! Как-то, еще в Грузии, перед самым выездом, я слышал часть разговора Дабирова, его инструктора или советника Гуадзе и еще одного человека, англичанина или американца.

– Почему ты решил, что третьим был англичанин или американец? Разговор велся на английском языке?

– На русском, но тот, третий, говорил с акцентом, который я слышал у американцев, когда они приезжали в лагерь.

– Зачем приезжали?

– Их приезд не касался дел группировки Дабирова. Они смотрели местность, что-то заносили на карту, делали съемку. В Варшаве я слышал, как говорят американцы и англичане. Их сейчас в Польше много.

– Ладно. Так что ты слышал?

– Дабиров говорил, что особенно весело будет в каком-то то ли Тамлаке, то ли Амлаке. А третий, скорей всего, американец, сказал, мол, ты идешь в Россию не веселиться. Потом они упомянули какое-то ущелье, где оборудована запасная база. Название не запомнил, но оканчивается оно на «ран». А после я отошел от их палатки, так как появился мой сменщик.

– Ты был в карауле?

– Да, тогда я еще служил в охране. Нас в тот же день заменили на турок. Почему это было сделано, не знаю. Но думаю, не без участия того же американца.

– Вы от лагеря к границе шли пешком или ехали на машинах?

– Минут двадцать на машинах по серпантину, но что-либо увидеть оказалось невозможно. Кузова были плотно закрыты тентами. Затем, когда вышли на небольшое плато, спешились. Машины ушли обратно. Весь отряд двинулся дальше пешком. После отдыха в лесу у Большого перевала Дабиров вызвал Али, Омана и меня. Кстати, все мы раньше служили в его охране. Он приказал нам следовать в район, где вы нас уже ждали. Интересно, что мы получили задачу, а отряд не готовился к маршу. По крайней мере, ближайшее окружение Дабирова и первая боевая группа.

Королев посмотрел на поляка.

– Ждали технику?

– Очень может быть.

– Сколько вы шли до зеленки, где был устроен фальшивый лагерь?

– Часов пять.

– Как преодолели Большой перевал?

– Мы его не преодолевали, там был проход, по нему перешли.

– Трое? Или кто-то сопровождал вас?

– Трое. Со мной были Али и Оман. Я даже их фамилий не знаю.

– Вместе охраняли тело Дабира, и не знаешь?

– Нет. Мы обращались друг к другу только по именам.

Королев поднялся, достал карту, развернул ее на столе.

– Подойди!

Поляк подчинился.

– Читать карту, надеюсь, тебя научили?

– Да.

– Узнаешь местность?

– Вот роща, где мы несли службу, перевал.

– Большой перевал.

– А вот проход, по которому мы вышли в рощу.

– Лисий проход. Как шли к нему?

Арестант наклонился над картой, что-то пробормотал по-польски, затем ткнул пальцем и сказал:

– По-моему, мы выходили вот с этого плато.

– Так. А шли к нему по этому ущелью? – Королев провел по карте извилистую линию.

– Не знаю. На карте в этом ущелье отмечено селение Дагели. Мы проходили мимо каких-то развалин. Но там не было людей.

– Дагели – разрушенный аул. Но если вы шли этим ущельем и выбрались на указанное тобой плато, то Дабиру неоткуда было ждать машин. Они не прошли бы через перевал.

В коридоре послышался шум, и в камеру вошел полковник Бирюков.

Расстегнув китель, он кивнул Королеву, присел на прикрепленный стул и спросил:

– Ну и что тут у тебя, Слава?

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Оставь это. Что пленный?

Поляк понял, что прибыл тот самый безжалостный полковник, и заверещал:

– Пан полковник, я согласился на сотрудничество. Пан майор обещал снисхождение. Я рассказываю все, что знаю.

Бирюков взглянул на Королева:

– Что это он в штаны наложил?

– Выйдем, Александр Тимофеевич.

– А надо?

– Надо.

Старшие офицеры прошли в коридор. Королев объяснил полковнику, в чем дело.

Бирюков улыбнулся:

– Запугал, значит, мною поляка?

– Пришлось.

– Что-нибудь уже он сообщил?

Майор доложил о том, что рассказал Корник.

– Выходит, банда прошла границу на стыке двух застав. Место подобрано грамотно. Склоны ущелья – скалы, там выставить пост сложно, а электроники, охраняющей кордон, еще нет. К плато машины подойти не могли. Значит, отряд Дабирова преодолел перевал. А вот внизу, с севера, его могли подобрать машины и вывезти куда угодно.

– Но не думаю, что далеко. Если в каком-то ущелье с окончанием на «ран» – а таких в нашем районе три: Амиран, Кабран и Дубран – находится запасная база, то где-то должна быть и основная.

Полковник усмехнулся:

– Сам догадался или кто-то подсказал?

– Александр Тимофеевич, мне не до шуток.

– Ладно. Конечно, основная база подготовлена. Вопрос в том, где именно?

– К сожалению, Корник об этом не знает.

– Уверен?

– Да.

– А ну-ка я наеду на него. Ты же создал мне образ страшного мстителя, которому законы пустое место.

– Попробуйте.

– А ты чего ему пообещал?

– Ничего особенного. Всего лишь облегчить положение. Ему действительно можно предъявить только незаконное хранение оружия, переход границы и участие в вооруженном формировании. При том, что Корник ничего сделать не успел, это максимум лет десять. Да и то вряд ли, учитывая его раскаяние.

– Меньше, Слава, лет пять от силы. При хорошем адвокате. Но пошли, будем, как говорится, ковать железо, пока горячо.

Бирюков вошел в камеру и заполнил ее собой. Он застыл посреди помещения, широко расставив ноги, и устремил жесткий взгляд на поляка, который сел на кровать, сжался и боялся поднять голову.

– Мне майор доложил о том, что ты рассказал, ублюдок! Он поверил тебе, я же сомневаюсь, что ты сказал все, что знаешь. В таких случаях я прибегаю к проверенным средствам, помогающим развязывать языки. Майор наверняка уже поведал тебе, к каким именно.

– Пан полковник, прошу, не надо никаких средств. Клянусь, я сказал все, что знал.

– Не верю! Но благодари майора. Он уговорил меня дать тебе подумать до вечера. В половине девятого мы встретимся вновь. Если ты и тогда не убедишь меня в искренности, то я гарантирую тебе не самую лучшую ночь в твоей паскудной жизни. Все, думай, вспоминай. Майор, за мной!

Старшие офицеры антитеррористического управления вышли из караульного помещения.

Бирюков спросил:

– Ну и как я его, майор?

– Честно?

– Что-то не так?

– Если честно, Александр Тимофеевич, я бы на месте поляка сразу понял, что вы играете.

– Ты на месте поляка никогда и не оказался бы. А для него и такого спектакля достаточно.

– Вы приехали раньше времени. Вас ожидали в полдень, а сейчас одиннадцать двадцать.

– А ты что же, не рад мне?

– Александр Тимофеевич, еще как рад!

– Понятно, ерничаешь. Хорошо, что в уныние не впал после осечки в зеленке.

– Да, устроил Дабир цирк. Вот только непонятно, для чего это ему понадобилось. Когда определилась подстава, я подумал, что Дабиров провел отвлекающий маневр и в это время должен где-то нанести удар. Ночь – самая пора для этого. Но ничего не произошло. Зачем он подставил нам фальшивый лагерь? Ведь его надо было готовить, но главное даже не в том. На это здесь нашлись бы люди. Почему он подставил под пули трех своих бывших телохранителей?

– Потому, что они бывшие. Могли знать то, чего не следует.

– Но поляк ничего особенного не знает.

– Или прикидывается, что не знает. Впрочем, нет, похоже, он говорит правду. Значит, Дабиров посчитал, что охранники могли сдать кому-то некую важную информацию. И вообще, Слава, какая теперь разница, зачем Дабир подставил лагерь и трех своих боевиков? Вот почему он с ходу не провел хотя бы одну кровавую акцию в долине, если задача его отряда – дестабилизация обстановки в регионе, действительно непонятно. Хотя, в принципе, объяснимо. Дабир считает себя большим стратегом, как, впрочем, и вся его шакалья порода. Вот и решил замутить ситуацию, уверенный, что мы сломаем себе головы, разгадывая его замысел.

– А разве не сломаем? Не будем же спокойно сидеть и ждать, когда он выступит и прольет кровь.

Полковник взглянул на майора:

– Знаешь, Слава, конечно, банду будем искать. Вычислять основную и резервную базы. К этому привлечена и внешняя разведка. Но раз Дабир пробрался в долину, то, боюсь, без крови дело уже не обойдется. Реальные шансы удавить его мы получим только тогда, когда он начнет активные действия. Как это ни прискорбно. Ты поляка не спрашивай, каким путем пришла в Россию банда. Этот вопрос не к нему. Перехватить ее при отходе у нас просто нет права. Мы никак не можем допустить проведение карательного рейда и отход Дабира, обязаны обезвредить его в долине. В горы никто не должен уйти.

– А что вы ждете от Корника вечером?

– Особо ничего. Но, глядишь, со страху и вспомнит что-нибудь интересное. Когда человек боится, у него мозги начинают работать лучше.

– Ясно. Что сейчас?

– Пойдем к комбригу. Надо определиться, какие силы он может привлечь к нашей работе без ущерба для решения собственных задач.

– Меня вполне устроил бы взвод старшего лейтенанта Куликова.

– Того, с кем ты был в зеленке?

– Именно. Его бойцы действовали профессионально. Не наша вина в том, что цель оказалась пустышкой.

– Ладно, не кипятись. Взрывной ты, Слава.

– А вы нет?

– Так в одной конторе служим. С кем поведешься.

– Комбриг-то ждет нас?

– Да, потому что на время работы по банде Дабирова бригада перешла в двойное подчинение. Округу и нашему управлению.

– Значит, вы сейчас здесь самый высокий начальник?

– Я, Слава, предпочел бы сейчас рыбачить на Оке. У меня же отпуск все-таки должен был начаться. А вместо этого пожалуйте на Кавказ.

– Да уж, тоже, можно сказать, на рыбалку.

– Скорее уж на охоту.

Офицеры прошли в штаб.

Полковник Белозеров занимался текущими делами, которые отложил при появлении сотрудников антитеррористического управления.

– Ну и что поляк? Сообщил что-то новое? – спросил он.

– Так, по мелочам, – ответил Бирюков, присаживаясь на стул за столом совещаний.

Королев устроился напротив.

– Я дал ему еще время подумать, но особых иллюзий насчет того, что он сообщит еще что-то важное, не питаю.

– Каковы будут наши действия?

– Поляк вспомнил, как Дабиров еще в Грузии говорил, что особенно весело будет в Тамлаке. Что скажете по этому поводу, Юрий Максимович?

Командир бригады присел в кресло.

– Тамлак – довольно большое село в долине. Администрацию там возглавляет Расул Гаджиевич Магомедов.

Бирюков улыбнулся и спросил:

– Вы всех сельских руководителей региона знаете по имени?

– Нет, конечно. Но Магомедов – фигура известная не только в регионе. В свое время он активно и успешно воевал с бандами всякого рода, не исключено, что пересекался и с Дабиром. Командовал группой добровольцев, из которой в дальнейшем была сформирована рота внутренних войск. На его счету не один предотвращенный террористический акт. Кстати, награжден орденом Мужества. Как только обстановка более-менее стабилизировалась, вернулся в родной Тамлак. Люди избрали его главой местной администрации. Руководит твердо, за порядком следит. Тамлак – самое обычное крупное село. Никаких достопримечательностей, привлекающих туристов, там нет. Большая ферма, сельскохозяйственный кооператив, винзавод. Неплохое, скажу вам, вино в Тамлаке делают. Не хуже импортного. В общем, так вот.

– Судя по всему, Дабиров решил разорить это цветущее, развивающееся село. Точнее сказать, так приказали ему сволочи, стоящие над ним.

– Я могу отдать приказ на переброску к Тамлаку какого-либо подразделения бригады.

– У вас, Юрий Максимович, взводов не хватит, чтобы прикрыть все населенные пункты зоны ответственности бригады. И вот то, что останется без защиты, сразу превратится в цель Дабирова. Нет. Распылять силы нельзя. Еще и вот почему. Если перебросить к Тамлаку хотя бы взвод, то это сразу станет известно Дабирову. Он поймет, что выжил кто-то из боевиков, считающихся погибшими в зеленке, и тут же изменит план действий, возможно, с переносом времени. Дабир хоть и самонадеянный, но все же достаточно опытный бандит.

– Тогда остается ждать, пока банда не проявит себя. А это значит допустить гибель мирных людей.

В разговор вступил Королев:

– Если мы в ближайшее время не вычислим, где находится банда, и не нанесем по ней опережающий удар, то жертвы, к сожалению, неизбежны. Пойдет Дабир впереди нас, мы ничего не сможем сделать, чтобы не допустить кровопролития. Вопрос, каким образом определить его, обнаружить основную и запасную базы. Насчет второй поляк дал показания, что она существует и находится в ущелье, название которого оканчивается на «ран».

– Таких не менее трех, причем только крупных.

– Это нам известно. Надо оценить все. В том ущелье, где находится база, обязательно должна быть чистая вода, дорога, пусть извилистая, участки расширения с пологими склонами, на которых можно организовать как выносные посты охранения, так и круговую оборону с использованием рельефа. Имеет значение наличие какого-нибудь брошенного аула или развалин старой крепости.

Командир бригады покачал головой и сказал:

– Если так, то самое подходящее для духов местечко – это ущелье Кабран. Там и речка, и пологие склоны, и широкое дно, и даже развалины небольшого аула Аран, разрушенного бомбардировкой в первую кампанию.

Бирюков и Королев посмотрели на карту.

– Что ж, Кабран действительно подходит для организации временной базы, – проговорил помощник начальника управления. – Надо бы, Юрий Максимович, прощупать этот квадрат.

– Прощупаем. Я пошлю туда разведгруппу.

– Но не вертушкой.

– Само собой. У нас есть…

Слова командира бригады прервала трель внутреннего телефона.

Он снял трубку, включил громкую связь:

– Белозеров!

– Оперативный дежурный, товарищ полковник. Только что из ГУВД пришло сообщение, что в селе Махала тремя бандитами взята в заложники семья местного фермера. Сотрудники тамошнего отделения полиции оцепили здание и ждут дальнейших указаний. Начальник же ГУВД не может дать их без согласования с представителем антитеррористического управления.

– Село Махала?

– Так точно!

– На чем приехали боевики?

– Это мне неизвестно.

– Взводу Куликова повышенную готовность! К штабу два «УАЗа» и бронетранспортер.

– Есть!

– У тебя пять минут.

– Понял!

Комбриг положил трубку.

Бирюков оживился:

– Захват заложников. Это могли сделать люди Дабира.

Королев отрицательно покачал головой:

– Вряд ли, мелковато для Дабирова.

– А если это проверка оперативности реагирования наших сил на внезапно возникшие угрозы?

– Такое может быть. Но если Дабир и дальше продолжит разбрасываться своими людьми для проверки нашей готовности, то скоро ему основную задачу решать не с кем будет.

– Тем не менее выезжаем! Давай, Слава, поднимай группу.

– Где эта Махала?

– В тридцати километрах от нас. По дороге вдоль гор.

– Понял. Вывожу людей к плацу.

Ровно через пять минут у здания управления бригады стояли два армейских внедорожника и бронетранспортер с отделением разведроты.

Комбриг, Бирюков, вооруженные автоматами, и Королев в полной боевой экипировке разместились в головной машине. Остальные бойцы группы «Орлан» устроились во второй, для чего пришлось высадить водителя и заменить его прапорщиком Фокиным. Все они тоже были в полной экипировке.

Бойцы отделения разведроты устроились на броне, и колонна рванула к КПП. Ворота распахнулись, и машины вышли на улицу поселка Густунар, ведущую к трассе, петляющей вдоль горных хребтов.

До здания администрации они доехали за двадцать минут. Там военных встречал глава местной власти.

Он представился:

– Гаматов Гафур Каримович.

– Где дом, захваченный боевиками?

– Здесь недалеко, на соседней улице. Она совсем новая, всего три дома. Как такое могло произойти у нас, ума не приложу. Жили спокойно, никаких происшествий, начальнику полиции делать было нечего, и вдруг захват заложников.

– Начальник полиции на объекте? – спросил Королев.

– Да. Я проведу вас к нему.

Командир бригады, помощник начальника антитеррористического управления и бойцы группы «Орлан» прошли к забору крайнего дома, выходящего на улицу, где находился объект. Там возле полицейского «УАЗа» стояли сержант-водитель и майор, который назвался начальником отделения полиции.

– Где дом, захваченный боевиками?

– Второй по той стороне улицы.