Текст книги "Архив смертников"

Александр Тамоников
Архив смертников

© Тамоников А., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

* * *

Глава первая

До хутора Ольховый по прямой оставалось метров триста – через сохлую речушку и гущу тальника. Если по дороге, заросшей чертополохом, – то куда дольше. Такое ощущение, что ее тянули какие-то нетрезвые лешие – лишь бы запутать людей. Местность капитан Макаров приблизительно знал. Он загнал свой «виллис» повышенной проходимости в ближайшую пологую низину, побежал обратно, стойко игнорируя грозди переспевшей малины, свисающие с веток, пересек дорогу и, глянув на «командирские» часы, способные выдерживать все, кроме пули, расстроился, долго, капитан, слишком долго…

Речка, протекающая по Курячему лесу, превращалась в ручеек. Хрустела галька под сапогами. Он нагнулся, сполоснул лицо и, выпрямившись, застыл, навострив уши. Пятый час пополудни, дневные краски уже тускнели. Вторая половина сентября 1943 года радовала погодой, лето отступало как-то вяло, листва в общей массе еще не опала, но прорехи в шапках зелени уже намечались. Полевая офицерская гимнастерка промокла от пота. Он преодолел очередные тальниковые дебри, поднялся на косогор, присел у разлапистой осины. Автомат Судаева с рожковым магазином висел за спиной, почти не мешал. Запасными не озаботился – не хотелось обременяться лишней тяжестью. Рука машинально потянулась к кобуре – «ТТ» на месте, две запасные обоймы в кармане.

Дальше капитан двигался бесшумно, перешагивая сухие ветки. «Плясал» от дерева к дереву, косясь по сторонам. Лес расступился, он пристроился под кустом боярышника и стал наблюдать. На хуторе Ольховый царило запустение. Остатки плетня заросли бурьяном. Сорняки пробивались сквозь трухлявые стены, свешивались с продавленной крыши. В старые времена здесь находились два домовладения, банька, несколько подсобных сараюшек, включая курятник. Из строений уцелело лишь одно, но и оно производило горестное впечатление. Оконные рамы висели на ржавых гвоздях – их выдрало взрывами гранат. В стенах зияли пулевые отверстия. До лета 41-го здесь кто-то жил, потом подался на восток, прихватив самый нужный скарб. Подразделение Красной Армии, пробиваясь из окружения, встало здесь на постой. По их следу пришли немцы и устроили кровавую бойню, забрасывали хутор гранатами, крошили заспанных красноармейцев из автоматов. Тела сожгли в овраге. Поэтому во время оккупации хутор не использовался, слишком уж недобрая аура над ним висела.

Алексей перебежал поближе, залег под плетнем. Он был на верном пути, с этим хутором что-то неладно – чутье редко его подводило. Но, скорее всего, уже опоздал…

Уцелевшая хата не подавала признаков жизни. Фасадная часть обросла крапивой, на траве валялась сломанная лестница, телега без колес со сгнившим сеном. Со стрехи, словно глыба льда, свисала прелая солома. Левее чернела сгоревшая хата. Уцелел лишь скорбный дымоход – излюбленный «насест» для здешних ворон. Черная птица оседлала закопченную трубу и перебирала лапками. Под дымоходом развалилась кирпичная горка, увенчанная лопухами, – все, что осталось от русской печи. Алексей поводил носом. Может, мерещится? Или запах гари никогда не выветривается?

В штаб гвардейской дивизии, расположенный в селе Ложок, сигнал пришел полтора часа назад. Комвзвода радионаблюдения Савушкин с горящими глазами взлетел на второй этаж сельского клуба, приютивший дивизионный отдел контрразведки, и вломился к подполковнику Крахалеву, забыв постучать. «Товарищ подполковник, это снова та рация! – Он глотал половину слов от волнения. – Клянусь, тот самый почерк, он мне уже ночами снится! Пеленгаторы засекли сигнал к северу от Грязино, точнее сказать не могу, но где-то в Курячем лесу! Километра два-три от деревни…»

Через минуту капитан контрразведки «Смерш» Алексей Макаров уже водил карандашом по карте, а подполковник Крахалев в нетерпении подпрыгивал у него за спиной. Это мог быть хутор, мог быть просто лес… Радиста «пасли» уже третий месяц. Он периодически выходил на связь – то под Ложком, то южнее Грязино, то в болотистой местности недалеко от Осиновки. Имелось подозрение, что это кто-то из своих, чье отсутствие в расположении не вызовет вопросов, – снабженец, офицер инженерной или саперной части, связист. Немцам на данном участке ненавязчиво скармливалась «деза»: прорыв явно заскучавшего фронта планируется в районе Ревзино – в тридцати километрах юго-западнее Ложка. Там наблюдалось вялое перемещение частей, боевой техники. На самом же деле удар планировался в районе Калачана – десятью верстами севернее Ревзино. Но об этом знали лишь несколько человек. Хотелось верить, что дезинформацию уже проглотили и теперь от таинственного радиста больше вреда, чем пользы. «Надо брать, товарищ капитан, – недвусмысленно намекнул Крахалев. – Бегом туда, еще успеете!» Но закон пакости работал, как никакой другой! Вся оперативная группа – старший лейтенант Шевченко, лейтенанты Одинцов, Мазинич – с утра убыла в распоряжение штаба ударной армии, повезли «особо ценного» немецкого полковника, владевшего оперативной обстановкой по другую сторону передовой. Алексей был против: «Смерш» – не конвой! Но пришлось смириться. Да и кто же знал, что опять вылезет этот проклятый радист! В оперативном отделе – шаром покати! «Хоть красноармейцев с собой возьми!» – ругался в спину Крахалев, когда он кубарем скатывался по лестнице. К черту красноармейцев, от них только шум и бардак.

Он несся на хваленом союзном «виллисе» по проселочным дорогам, пытаясь выдумать хоть какой-то план. Лес большой, а командир отсутствующей опергруппы – такой, черт возьми, маленький! Алексей пролетел через Грязино, достойно оправдывающее свое название. Из населения деревушки остались лишь несколько старух, они испуганно смотрели из окон развалюх. Почему-то он сразу решил осмотреть хутор Ольховый…

На хуторке было тихо. Неугомонные пташки пищали в лесу, ветер теребил листву, ломал сухие ветки. Голова капитана усердно трудилась. Радист не будет сидеть и ждать, пока его приберут, знает, что служба пеленгации работает круглосуточно. Но рация – это тяжесть, в карман не положишь. Установка, настройка, потом сворачивать работу. Должен понимать, что органы мгновенно не отреагируют. И на чем он, собственно говоря, сюда прибыл?

Алексей отполз назад, припустил, пригнувшись, в обход хутора. С севера в заброшенное хозяйство упиралась еще одна дорога, ею лет сто не пользовались, но для внедорожника это разве помеха? Он пролез через низину, одолел канавку, замаскированную молочаем, – и мысленно поздравил себя с успехом! В колдобистой колее стоял подержанный «ГАЗ-64», приписанный, судя по номеру, к частям обеспечения ударной армии! Алексей попятился за дерево. У машины никого не было. Он приблизился на цыпочках, обнажив ствол, заглянул внутрь. Никаких «улик», обычная армейская машина. Используется командирами среднего звена, связистами, разведчиками. Можно использовать в качестве тягача для орудия 45-го калибра. На заднем сиденье лежал ящик с инструментами, мотки проводов, свернутый брезент…

Он мог отступить за дерево и спокойно дождаться водителя, но мысль эта была какая-то неудачная. Не придется ли ждать до весны? Где гарантия, что субъект намерен вернуться к машине? До линии фронта через болота – километра четыре. А если уже сделал свое черное дело?

Следы на сухой земле отпечатались плохо, и все же парочку он выявил. Человек в армейских сапогах 43-го размера шел к хутору. Алексей прокрался через кустарник, перебежал дорогу, пролез под плетнем и стал смещаться вдоль разбитой стены. Палец поглаживал спусковой крючок. Высунулся за угол, выждал пару минут и, проскользнув к крыльцу, затаился за ржавой бочкой. Из дома – ни звука. Не было там никого, если через крышу, конечно, не забрался! На крыльце лохматилась грязь, вездесущие колосья мятлика пробивались через половицы. Последние месяцы тут точно никто не ходил. Аналогичная картина под окнами. Раскрошенное дерево, трава, которую никто не примял. Но кто-то тут отметился. Зачем? Относительно внятный ответ он обнаружил, зайдя за обгоревшее строение. Там имелось что-то вроде небольшого подземного овощехранилища. На засохшем навозе четко отпечатались следы – те же сапоги, один человек. Следы вели к хранилищу, спуск в который зарос лопухами. Он осторожно подошел ближе и обнаружил еще одну порцию следов. Они начинались у хранилища и уходили направо, к лесу. Здесь человек делал короткие шаги, возможно, тащил что-то…

Алексей спустился вниз, включил фонарь. Поиски не затянулись. Практически весь подвал был засыпан – мешанина досок, бревен, земли. Здесь что-то хранили, часть месива была разрыта, а под ногами валялся скомканный кусок брезента. Сомнений в том, ЧТО ИМЕННО здесь держали, не оставалось, брезентовая ткань еще хранила характерные перегибы. Он опустился на корточки, на четвереньках прополз во двор, затем проскользнул по завалившемуся плетню и выбрался на поляну. За кустами почва была мягкой и рыхлой, следы неплохо сохранились. Сердце екнуло – их оставили совсем недавно! «И зачем отказался от услуг приписанного к «Смершу» подразделения? – мелькнула тоскливая мысль. – Сейчас бы оцепить клочок леса – да вперед облавой…»

Он двинулся по следам, навострив все чувства. Вражеский агент давно все сделал и удалился… но вдруг обстоятельства заставили задержаться? И вообще, интуиция подсказывала, что далеко свою ношу агент не потащит. Алексей не ошибся. Впереди замаячил овраг с крутыми склонами, на которых топорщилась трава. Он зашел с фланга, подполз к обрыву. Картинка как на ладони – временное прибежище таинственного радиста. Плоский камень на дне оврага, на камне громоздкая рация, а под камнем все истерто не только подошвами, но и коленями. На зрение Алексей не жаловался – там же валялись три окурка – значит, радист тут сидел не меньше двадцати минут. Возможно, ждал ответного сообщения…

Нервы звенели, но капитан терпел. Взгляд его скользил по дну оврага, по дальнему склону. Он обнаружил то, что хотел! Небольшой обвал на противоположной стороне – горка глины у подножия. Значит, радист вылез из лога и отправился дальше на запад. А линия фронта по-прежнему в четырех километрах! Алексей осторожно, чтобы не обвалить глину, спустился, сел на корточки, стал слушать. Как-то неприятно оказаться в западне – недостойно бывшего командира разведвзвода, а ныне – оперативника военной контрразведки. Затем подобрался к рации, осмотрел ее. Агенту стоило посочувствовать, могли бы выдать что-то компактнее. Советская коротковолновая радиостанция РБМ, ее производил новосибирский завод «Электросигнал», эвакуированный из Воронежа. Универсальное устройство, при наличии проводной связи можно использовать как телефон. Действует на несколько десятков километров. Вес приемопередающего «ящика» – 13 килограммов, сопутствующая упаковка с питанием – еще 15. Далеко не унесешь. Питание обеспечивают сухие батареи БАС-60 и аккумулятор 2 НКН-22, срок работы отнюдь не долговечен. Полный комплект такой штуковины переносят два красноармейца, и тем непросто. Но, в принципе, вещь надежная, американцы в 42-м даже просили лицензию на производство.

По-видимому, агент использовал рацию в последний раз. Батарейный отсек был распакован, элементы питания разбросаны. На лицевой панели красовалась вмятина от удара прикладом. Алексей на минуту закрыл глаза. Если враг был один, то ему действительно можно посочувствовать, возил устройство в машине, пряча под хламом, в удобной местности выходил на связь, а закончив сеанс, сразу сваливал. Но, видимо, стало опасно. После предыдущего сеанса привез РБМ на хутор, спрятал в подвале. Сегодня прибыл порожняком, машину бросил в лесу, радиостанцию потащил за пределы хутора, не чувствовал себя в безопасности, нервничал…

Толку от РБМ уже не было. Да и от капитана «Смерша» толк был сомнительный! Скрипя зубами, он полез на склон и принялся снова искать следы. Наконец нашел – они вели через папоротник и уходили в канаву. Этой канавой агент и воспользовался. Алексей подмечал все мелочи. Окурок «Беломора», брошенный под ноги, – спешил, выкурил только половину… Корень под ногами тянулся, как растяжка. Он опустился на колени и обнаружил с чувством глубокой радости, что попал в точку! Споткнулся, болезный, – и со всего, мать его, разгона! Стенка канавы у натянутого корня была обильно орошена кровью, а края ее обвалены с двух сторон. Видимо, быстро шел, нога попала в западню, а инерция тащила вперед. Открытый перелом голени, обильное кровотечение. Можно представить, как его тут корежило… Катался от боли, теряя кровь, возможно, пытался вставить кость обратно. Но для этого нужен пониженный болевой порог и хоть какое-то представление о медицине. Оружие у него имелось, но аптечки не было, не рассчитывал «приболеть». Судя по следам, радист продолжал движение, прыгал на одной ноге, хватаясь руками за края канавы, а когда последняя сгладилась, как-то вылез из нее и пополз, опираясь на локоть и здоровую ногу.

Загнанный зверь опаснее здорового – нельзя забывать. И все же Алексей прозевал яму с буреломом – природа так «удачно» ее замаскировала! Затрещало на весь лес, он чертыхнулся, кинулся за соседний выворотень. Следы волочения неплохо сохранились – сам себя волочил! Впереди был овраг, перед ним – горка преждевременно осыпавшегося кустарника. Он побежал к нему, пригнув голову…

Очередь стегнула словно хлыстом! Соперничать с пулей – заведомо глупо, но иногда приходится. Охнув, Алексей слетел с маршрута, закопался в гуще папоротника. Стреляли из «ППШ». Он полз, орудуя всеми конечностями, ткнулся в ствол поваленного бурей дерева. Нормальное укрытие, если сплющиться, как камбала… Затем привстал на миг, чтобы оценить ситуацию, и рухнул обратно – пули веером разлетелись над головой. У стрелка имелась позиция, видимо, понял, чем дело пахнет, когда услышал шум погони. Прыгать в овраг с раненой ногой было глупо, он забрался в первую попавшуюся канаву и имел все шансы подстрелить капитана контрразведки, не обладай тот отменной реакцией. Алексей распластался за деревом, стащил со спины автомат, приподнял его, расположив магазин параллельно земле, и прошелся «пробной» очередью. Ответ не замедлил, пули ударили в спасительный паданец, раскрошили сухую кору. Алексей покатился вдоль дерева – благо длина у того была приличной. Противник уловил движение, снова начал стрелять. По счастью, магазин в автомате был неполный – следующая очередь оборвалась, едва начавшись. Послышались щелчки, сдавленная русская матерщина. «Наш», стало быть, – взял на заметку Макаров и напряг слух. Человек за кустарником глухо застонал – видно, неловко повернулся – и передернул затвор. «ТТ» – командирский самозарядный Тульский Токарева. Значит, с гранатами и запасными дисками туго. Тихо стало, только сиплое дыхание, в котором теснились боль вперемешку с отчаянием…

– Ты наших будешь? – выждав паузу, спросил Алексей. – Ну, не скромничай. Я знаю тебя? Сознавайся, уже можно. Третьего не будет – либо ты меня, либо я тебя. Скорее, последнее. С тобой, сволочь, говорит командир оперативной группы дивизионной контрразведки капитан Алексей Макаров. Группа чуть западнее пошла, скоро будет. Если хочешь, давай потрещим по душам. Ты как?

Он приподнялся, и фашистский агент снова дважды выстрелил. Одна пуля пролетела в угрожающей близости от уха, он чувствовал ее смертельное дыхание. Четыре патрона осталось у предателя. Перезарядить не успеет – капитан бегать умеет…

– Хочешь гранату? – спросил он. – Будет тебе граната, на кусочки порвет и по веткам разбросает. Но ты же ценная птица? Живым бы взять, чтобы поделился с нами информацией. Давай сделку? Я беру тебя живым, и какое-то время тебя не расстреляют, будешь немцам донесения бросать по нашим подсказкам. А проявишь себя с положительной стороны, принесешь пользу Советскому государству, то и вовсе получишь тюремный срок с перспективой когда-нибудь выйти… Ну, ты как?

– Да пошел ты… – процедил агент. – Сволочь ты паскудная…

Голос был отчасти знакомым, но пока, к сожалению, никак не идентифицировался.

– Ну, конечно, – рассмеялся Алексей. – Я тебе прямо всю жизнь сломал. Кабы не я, ты бы до своих добрался, накормили бы, напоили, спать с немками положили, да? Ох, уж эти немки… – Он прижался к земле, когда прогремел одиночный выстрел, и сделал мысленную зарубку – три патрона у паршивца. – Хотя, знаешь, нет, не пойдет, не получится перевербовка, выйдешь ты из доверия своих дружков из секретной разведслужбы абвера.

– Это почему? – переварив услышанное, проворчал агент.

– Объясняю. Мы из кожи лезли, чтобы пустить достоверный слушок о грядущем прорыве у Ревзино. Какие-то части туда-сюда двигали. Отправил окончательную и бесповоротную дезинформацию? Не будет под Ревзино удара – пыль мы вашим в глаза пускали, понимаешь? А вы сожрали «дезу». Но ты все равно выходи, бросай оружие, умирать ведь не хочешь?

Агент подавленно молчал. Впрочем, на движения противника реагировал молниеносно. Алексей рискнул, было, привстать – и вновь «пятнашки» со смертью! Агент стрелял ожесточенно, выпустил две пули. Одна снесла пилотку с буйной головы капитана, другая чуть не чиркнула по плечу. Да что за жизнь такая? Гадалка в Великих Луках нагадала, что жить он будет долго и отчасти счастливо. Попробовала бы не нагадать, когда этой мошеннице, обчищающей обездоленных беженцев, ствол к затылку приставили! Сомневался в этом капитан Макаров, ох, как сомневался…

Но шансы выжить росли, как на дрожжах. Один патрон у врага, есть о чем подумать. И тот, похоже, задумался, снова начал стонать, ворочаться.

– Извини, что сижу у тебя в печенках, – подал голос Алексей. – Но, может, хватит уже ерундой маяться? Выбрасывай пистолет, поднимайся как-нибудь, к машине пойдем.

Выстрел прогремел без видимой причины, он даже вздрогнул. Выстрел без причины… признак дурачины? Он помедлил, приподнял голову. Стреляли точно из «ТТ».

– Ау! – на всякий случай позвал Алексей. – Ты здесь?

Агент помалкивал. Возможно, у него имелись для этого убедительные причины. Алексей стиснул зубы: дождался, капитан! Он откатился, медленно поднялся, держа палец на спусковом крючке «ППС». Со стороны противника не отмечалось никаких телодвижений. Он подходил, готовый отреагировать в любую секунду, плавно перекатывался с пятки на носок, весь на взводе, напружиненный. Кустарник был редкий, но он предпочел обойти его и остановился на краю ямки. Агент был в форме старшего лейтенанта Красной Армии, лежал, откинув голову и неловко подвернув ногу. Штанина взмокла от крови, выпирала сломанная кость. Последнюю пулю он пустил себе в висок, отчего правая сторона головы превратилась в кашу. Агент скалился, хотя лично капитан Макаров в происходящем не видел ничего смешного. Он знал этого парня. Старший лейтенант Дмитрий Орехов, командир взвода связи, приписанного к штабу гвардейской дивизии. Алексей поморщился – что, товарищ старший лейтенант, тянем связь в отдаленные отсталые районы? Их помещение располагалось по соседству, через коридор. Там постоянно царила суета, их «газики» шныряли по району, как муравьи по муравейнику. Интеллигентный, исполнительный, приветливый. Здоровались за руку, курили на крыльце, если время позволяло. Однажды выпили «наркомовского» спирта под занавес дня. Дмитрий разговорился, вспоминал учебу в Куйбышевском институте связи, показывал фотографии мамы, девушки, поклявшейся ждать его с войны. Взял, по нетрезвому делу, с Алексея слово, что как только все закончится – первым делом к нему, в Куйбышев, там отличные пивные забегаловки, а какая там рыбалка на Волге…

«Тьфу ты, гадость…» – сплюнул с досады Алексей. Не сумел вывести на чистую воду агента. Кто такой на самом деле этот «старший лейтенант Орехов»? Явно не немец. Эмигрантский выкормыш? – тоже вряд ли, он идеально ориентируется в советской действительности. Бывший офицер Красной Армии? В плен попал? Сам сдался? А дальше все понятно – разведшкола абвера, заброска в глубокий тыл с хорошими документами и «легендой», а уж из тыла в рядах Красной Армии материализовался на фронте. Врал с три короба, что окончил ускоренные офицерские курсы, провоевал два месяца, потом опять учеба, но экзамен провалил, капитана не дали…

И сколько же еще в прифронтовой полосе бегает подобных «Ореховых»? Вредят, дезинформируют, вынюхивают, всячески пакостят, если выдается возможность…

Именно для борьбы с такими «залетными» в апреле 43-го на базе Управления особых отделов НКВД создали Главное управление контрразведки «Смерш» и передали его в ведение комиссариата обороны. Все особисты автоматически перекочевали в контрразведку. Но требовались люди, реально способные работать в трудных условиях, – не для «галочки», не закрывать какие-то сфабрикованные дела, не расправляться с пленными и гражданами, находившимися в оккупации (подавляющее большинство которых оставалось вполне лояльным Советской власти), а выявлять настоящих вражеских агентов, бороться с диверсантами, с фашистским подпольем, активно противодействовать хитрецам из абвера… Капитан Макаров в Особом отделе не служил и, честно говоря, недолюбливал тамошнюю публику. «Недовыпусник» Красноярского технологического института, офицерские курсы, полковая разведка, где зарекомендовал себя с лучшей стороны. Предложили перейти в «Смерш», с попутным ростом в звании: задумался – почему бы нет? Реальная работа, реальная польза стране…

Он закурил, опустился на колени, обшарил мертвое тело. Ясное дело, что «Орехов», отстучав последнюю радиограмму, засобирался обратно к немцам. Бросил машину, бросил рацию, сделал все, что должен был. Ничего интересного при нем не оказалось. Вещевая книжка, офицерская книжка – разумеется, подлинные, какая-то рублевая мелочь, мятое курево, уже знакомые фотографии (явно взял у кого-то из убитых офицеров). В планшете карта местности крупного масштаба – тоже ничего удивительного. Алексей развернул ее, стал выискивать особые пометки. Обыкновенная топографическая карта, такие есть у всех офицеров связи. Район предстоящих боевых действий, в котором неприлично затянулось затишье. Враждующие стороны группируют силы, зарываются в землю, возводят укрепрайоны. Юго-запад Калининской области, на западе – Латвийская ССР, на юге – Белорусская. Великие Луки отбили у немцев в январе 43-го, и до сих пор советские войска фактически топчутся на месте. Не за горами наступление на Невель, который фашисты лихорадочно превращают в неприступную крепость. Позиционные бои, незначительные прорывы в ходе разведки боем. Карта изображала участок фронта с севера на юг шириной 35 километров. Лесисто-болотистая местность, холмы, отвратительные дороги. Справа – части 3-й и 4-й ударных армий, 78-я танковая бригада, на 80 процентов укомплектованная танками «Т-34». На немецкой стороне – пять дивизий вермахта 16-й и 3-й танковой армий. Части усиления «СС», несколько эскадрилий 1-го воздушного флота. Наступать фашистам нечем, дивизии потрепанные. Да и советские войска не спешат, группируют силы то на одном участке, то на другом. На немецкой стороне в 12 километрах от линии фронта – замшелый городок Калачан, окруженный болотами и озерами. На юге – Ревзино, город покрупнее, узел железных дорог, который советским частям давно пора забрать…

Никаких особых пометок он не нашел. Забрал у «Орехова» документы, фотографии, упомянутую карту, хоть будет, что Крахалеву показать. Труп агента он забросал осиновыми ветками, нагреб ногой листву, присыпал сверху, чтобы не просвечивал. Лесная живность все равно найдет, ну, да черт с ней. Не тащить же на себе. Пичуги, напуганные стрельбой, снова начинали тренькать. Не за горами сумерки. Он убрал трофеи в планшет и начал выбираться из леса. Отдуваясь, добрел до оврага, постоял пару минут у раскуроченной рации и полез на обрыв.

Обратная дорога короче не показалась. Устал он как собака. Отдуваясь, выбрался из кустарника, пошатался по хутору. Вспомнил, что до машины еще киселя хлебать, закинул автомат за спину, потащился в дебри тальника…