Текст книги "Экватор – наш!"

Ночь прошла относительно спокойно. Дежурили на той же позиции, парами по два часа, третий в это время отдыхал. Нормально выспаться, разумеется, не получилось, зато ничего не пропустили: и позднее возвращение в лагерь трех небольших групп человек по пять-шесть каждая, и развеселый ужин у костра, и отбой. И даже то, как крутобокая баба, готовившая для повстанцев пищу, тихонько удалилась с двумя тощими мужиками в кусты неподалеку.

«Собака» – самая отвратительная вахта ранним утром – досталась Конопко и Яковлеву. Именно они услышали приглушенное тарахтение автомобильного двигателя и заметили сонно встрепенувшихся часовых у догоравшего костра. Один из них закинул автомат за спину и зашагал к заросшей дороге, второй потянулся, подошел к деревянной лачуге и постучал по двери. Из лачуги встречать подъезжавший грузовик вышла та самая женщина и еще один темнокожий мужчина…

Грузовик был старый, насквозь проржавевший, дребезжащий. Выпустив в атмосферу клуб черного дыма, он остановился против одного из немногих уцелевших домов. Из кабины вышел водитель, а из кузова посыпались на землю вооруженные «туземцы». Образовав вместе с дозорными живую цепочку, приступили к разгрузке автомобиля…

Минут десять-пятнадцать мужчины дружно перекидывали в дом коробки, упаковки, мешки… Принимала это добро ловкая и шумная женщина. А Конопко, не опуская бинокля, пытался прочитать маркировку и считал количество привезенного продовольствия.

Получалась довольно приличная цифра. И еще старший лейтенант сделал один неутешительный вывод: прибывшая вооруженная группа только заступила на дежурство и, судя по приличному запасу продуктов, планировала пробыть в деревне не менее недели.

Понаблюдав за селением с удобной позиции, Виктор разбудил Игната и повел группу по лощине дальше на восток. Протопав по дуге метров четыреста, разведчики поднялись по склону в последний раз. И сразу же заметили ровную площадку, окруженную развалинами домишек.

– Хорошее место, – удовлетворенно хмыкнул Тубарь. – Тут и большая «вертушка» уместится.

– Запросто сядет, – согласился Яковлев. – Только расчистить слегка от высокой травы надо.

– Еще часок понаблюдаем и тронемся в обратный путь… – резюмировал Конопко.

За этот час в деревне ничего не изменилось. Разве что с восточного сектора подошла небольшая группа – бойцов пять или шесть. Вероятно, это была одна из последних групп, которые уходили из Сапы в разных направлениях для поиска пропавших вертолетчиков.

Отработавшие свою вахту повстанцы попрощались со сменой, влезли в кузов грузовичка, после чего тот вновь чихнул черным выхлопом и затрясся на грунтовке в обратном направлении.

Разведчики бесшумно спустились в лощину, прошли по ней обратным курсом и, отдалившись от населенного пункта метров на восемьсот, остановились.

Яковлев достал из ранца радиостанцию и передал ее командиру, тот подсоединил свежий аккумулятор, включил аппарат, растянул антенну и запросил Власова.

– Да, «Третий», «Первый» на связи, – довольно быстро ответил тот.

Виктор обстоятельно доложил результаты произведенной разведки.

– Значит, только что произошла смена? – переспросил тот.

– Да, на наших глазах.

– Это плохо, – мрачно изрек капитан. – Это означает, что просидим здесь еще с неделю.

Конопко молчал. Ему тоже хотелось поскорее покинуть эту отвратительную страну, но что он мог поделать?

– Ладно, «Третий», понял тебя. Возвращайтесь, – приказал Власов.

Глава четвертая

Одна почти полностью обнаженная девка крутилась вокруг шеста на невысоком подиуме. Другая сошла по ступенькам вниз и обходила столики, за которыми преимущественно сидели мужские компании. В начале своего выступления обе скинули с себя лифчики с короткими юбочками, оставшись в одних стрингах. Точеные фигурки, длинные ровные ножки, гладкая кожа, роскошные волосы…

Ни дать ни взять – настоящие профессиональные стриптизерши. Было на что посмотреть. И мужики завороженно глазели. А некоторые, не скупясь, совали за тонкие стринги купюры весьма немаленького достоинства.

– …Был в нашей клинике один такой «перец», живший на пяток секунд впереди остальных, – затушил в пепельнице сигарету Толя Панков. – В общем, как-то мне все это надоело. Пришлось сообщить ему неприятную новость – дескать, человек ты с пониженной социальной ответственностью, и сейчас я тебе будут править морду.

– Да, таких людей надо выдвигать в верхние эшелоны власти. Причем с хорошей скоростью – чтоб сразу в космос…

Два закадычных друга – старлей Слава Мазенко и прапорщик Панков – частенько проводили время вместе. Правда, подобные тусовки удавались лишь на отдыхе между командировками или в отпусках – при наличии свободного времени и свободных денежных знаков. В те дни и недели, когда занимались делом, они пересекались лишь при подготовке к заброске, на привалах да на приеме пищи, ибо первый по специальности был связистом и шел в авангарде рядом с командиром, а второй служил медиком и опекал раненых.

Вчера бойцов группы обзванивал командир – майор Савин. И не просто обзванивал, а ставил в известность о скором убытии в очередную командировку. Потому парни и решили сегодня оторваться по полной. Кто знает, когда еще доведется спокойно посидеть за столом с приличным спиртным, с хорошей закуской да с видом на полуголых девиц?…

– Брось! – поморщился Славик, наполняя рюмки холодной водкой. – Бывал я до службы в спецназе на разных курортах мира и всякое повидал. Быдла хватает среди любых наций.

– А как же эти… – не соглашался Панков, – ну, те русские туристы, которые сперли из турецкого отеля туалетную бумагу?

– Ой, я тебя умоляю! Идиоты проживают на всех континентах. Помню, последний раз отдыхал со знакомой мадам по имени Елизавета на морском курорте в одной спокойной стране. Чистенький отель, все включено, достойное питание. Плюс за небольшие деньги всегда имелся огромный выбор коктейлей, свежевыжатого сока и других гурманских извращений. Как-то спустились с Лизкой вниз к ресторанчику у бассейна, заняли свободный столик и наблюдали картину маслом. Рядом сидела семейка, понабравшая буквально горы разных вкусностей. Жратвы было реально много – даже половины эта жадная семейка не осилила. А чтобы сэкономить один евро, они забрали со стойки поднос с нарезанными апельсинами и руками выжимали их в стаканы. На полу вокруг и на столе – кожура, косточки, сок… Полный отстой! Как в свинарнике, ей-богу! Ты не представляешь, как мне тогда было стыдно!

– Стыдно? А почему тебе-то?!

– Думал, что наши. Точнее, был уверен в этом. Но вскоре они начали что-то обсуждать, и я испытал невероятное облегчение. Не наши! Судя по языку – поляки. Так что свиней везде в достатке…

Славка Мазенко был невысоким, но при этом походил на гору мышц. Этакий коренастый гладиатор, способный одним ударом навсегда выбить дурь из любого. Характер имел особенный, если не сказать, странный. В мирной жизни он либо предпочитал экономить энергию – двигался размеренно, говорил мало, много спал и так же много ел, либо становился жутким бабником, повесой и разгильдяем. Зато в минуты опасности и под огнем противника преображался и являл собой образец внимательности, трудолюбия, выдержки и дисциплины. И вообще воевал как черт. Физически был очень развит: запросто мог вскарабкаться по стене без вспомогательных приспособлений на третий этаж жилого дома или перемахнуть траншею трехметровой ширины. Мог за одиннадцать секунд пробежать стометровку и всадить все восемнадцать пуль из штатного пистолета в мишень № 4.

Толя Панков тоже был не из мелких: рост – сто восемьдесят пять, вес – сто десять. Иногда в его внешности угадывались почти неуловимые черты восточных предков, хотя фамилия, имя и отчество были полностью русскими. Смугловатая кожа, немного раскосые глаза, смоляные коротко подстриженные волосы. По манерам и оборотам речи порой походил на аристократа в седьмом колене, хотя легко мог дать обидчику в морду. «Вышку» в свое время он получить не сумел, окончил медицинский колледж в Санкт-Петербурге и специальные курсы Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. Всегда увлекался спортом, неплохо освоил единоборства, хорошо стрелял из всех видов оружия. В общем, обузой для группы майора Савина никогда не был.

Друзья со степенной размеренностью выпивали по глотку холодной водочки и аппетитно закусывали. Из холодных закусок на столе присутствовали заливной язык, маринованные грибочки и селедочка под ядреным лучком. Из горячей – шашлык из баранины с простой вареной картошкой под сливочным маслом. В облюбованном друзьями ресторане «Серый кролик» можно было заказать любые изыски, но парни предпочитали «Столичную» под традиционные русские блюда.

В подразделении стриптизерш произошла смена – вместо прежних двух девиц на подиуме появилась свежая партия из четырех танцовщиц, одетых в странную униформу: светлые блузочки, клетчатые юбочки, темные чулочки и туфельки на тонких и высоких каблуках.

Завораживающе. Красиво. И многообещающе.

Одна из девушек принялась «шлифовать» шест, а три другие сразу спустились вниз, выбрали «жертв» за столиками и начали их разводить на деньги…

– Анатоль, а ты, поговаривают, был женат? – косился Славик на ближайшую барышню.

– Разве это великая тайна? – криво усмехнулся тот. – Ну, был. Официально не расписывались – в гражданском браке пару лет прожили.

– У-у… Если это считать браком, то меня давно пора привлекать за многоженство. А чего разбежались?

– Долгая история.

– Расскажи. Время у нас есть. Куда нам торопиться – кабак работает «до последнего гостя».

– До последнего… Нам завтра лететь черт-те куда.

– В самолете покемарим.

– Ладно, слушай… Поначалу мы с ней хорошо жили – в мире и согласии, – вздохнув, начал Анатолий. – Я тогда прошел переподготовку, был зачислен в группу Гены Савина и стал получать нормальные «бабки», у нее работа сродни хобби – ради интереса и общения, так как зарплаты хватало только на проезд и хлеб с кефиром. В остальное время она занималась уборкой, готовкой, ну, и мной, любимым. В общем, все было шоколадно…

Одна из девиц приметила двух парней крупного телосложения, спокойно сидящих за столиком у темного окна, и всячески пыталась «выпросить» у них пару купюр. Пританцовывая под медленную музыку, она расстегнула блузку, под которой, естественно, отсутствовал лифчик, затем начала тереться задницей о край столика, едва не задевая стоявшую на нем посуду.

Это было необычно и вульгарно. Но эротика грациозных движений заводила – видно, девка имела немалый опыт. Виляя бедрами, она постепенно приподнимала край и без того коротенькой юбочки. Скоро показались ажурные чулочные резинки, а потом и «ватерлиния» с белевшим выше нагим телом. Подол замер ровно на том уровне, когда «чуть-чуть не видно», но зрители хорошо понимают, что дальше станет видно все.

– Первые полгода отношения были нормальные, – продолжал Панков. – Вкусные салатики и первые блюда, чистота и порядок в квартире, милый-дорогой-единственный… По заграничным курортам после перевода в спецназ мотаться запретили, так я ей устроил шикарное турне по нашему Черноморскому побережью: дорогие отели, шикарные рестораны. А после этого у нее вдруг включился расслабон.

– С какой стати?

– Не знаю. Наверное, решила, что всего достигла и успокоилась. Ежевечерняя болтовня по телефону с подругами, по выходным – неизменные шопинги с покупками многочисленной и ненужной херни. При этом борщи и салатики остались в забытом прошлом, и мне после службы приходилось бежать в ближайший маркет за пельменями или консервами. Да и в кровати вместо жаркого секса я все чаще слышал отмазки про то, «как она жутко устала»…

На лице молоденькой танцовщицы застыла иронично-похотливая улыбка. Нет, она не слышала того, о чем говорили мужчины, она выполняла свою работу. Накрашенные темной помадой губки чуть растягивала улыбка, а взгляд при этом оставался внимательным, изучающим и оценивающим. «Сколько я смогу с вас срубить, ребятки?» – читался главный вопрос в ее глазах.

«Симпатично, черт бы меня подрал! – посматривал на девицу Мазенко. – И почему моя Лизка не носит чулок?! Ведь это же так клево! Так возбуждающе!..»

Не прерывая танца, стриптизерша успела элегантно расстаться с юбочкой и теперь оставалась в стрингах, чулках и туфлях. Красивое тело изгибалось в лучах разноцветных софитов.

– В один из выходных дней я по привычке проснулся рано. Постоял под душем, пришлепал на кухню, – с грустью в голосе продолжал Анатолий. – В холодильнике и на плите – шаром покати; зато полная раковина грязной посуды, на столе бардак с окурками и пеплом. Мадам, естественно, спит и в ус не дует – привыкла поздно ложиться, поздно вставать. Ну, я пока мыл посуду, обдумал все хорошенько, проанализировал и понял: мне такая спутница в путешествии по жизни даром не нужна…

Изливая душу, Панков совершенно не обращал внимания на танцевавшую в метре от него девушку. Но это ее не смущало – заметив заинтересованные взгляды товарища, она моментально переключилась на него.

– Я тогда с полигона приехал, где в составе всего отряда сдавал физподготовку. Помнишь, как нас Данилов тогда гонял?

– Еще бы, – рассеянно кивнул Славик. – Ходил по стадиону с секундомером и лично проверял нормативы.

– Вот-вот. Представляешь мое состояние после тех нагрузок? В общем, разбудив свою подружку, дал ей последний шанс, поинтересовавшись насчет завтрака, – усмехнулся Толик. – В ответ услышал сонное: «Сделай себе сам». Этот вариант под названием «Сделай сам» к тому моменту мне так осточертел, что я едва сдержался, чтобы не выкинуть ее в окно вместе с одеялом и подушкой.

– Не выкинул?

– Нет, просто плеснул в рожу водичкой и дал полчаса на сборы…

Оглушенный частыми ударами шарахавшего в висках пульса, Мазенко слушал Панкова и одновременно любовался представлением.

– …Слезы, истерика, извинения… А-а, лучше не вспоминать! – махнул рукой Толя.

– Нет, раз уж начал – заканчивай.

– Ладно, слушай дальше. На душе было тяжело, беспросветно, люто, погано. Я ее всячески подгонял, и к назначенному сроку она с воем покинула мою квартиру. Наступила передышка. Но ненадолго. К вечеру внезапно нагрянула ее мамаша и на правах тещи попыталась меня построить. Типа ее дочь – ангел, а я – грязное животное и должен на коленях вымаливать прощение.

– Обалдеть!

– Вот и я о том же… – дожевывая кусок мяса, ответил Толик и тут же добавил: – Ну что, допиваем и пошли?

– Да, пора…

Рассчитавшись за хороший ужин, Мазенко с Панковым покинули ресторан и решили прогуляться до набережной. А там уж вызвать такси, покурить, попрощаться и разъехаться по домам.

Перед поступлением на военную службу Толя Панков успел поработать в обычной гражданской клинике и двух больницах. Насмотрелся всякого. В минуты расслабухи и безделья друзья иной раз просили его рассказать что-нибудь интересное из былой практики. Рассказывать он умел, ибо был начитан и язык имел без костей.

Выглядело это примерно так.

– Толян, а правда, что за границей медицина лучше? – начинал кто-нибудь издалека.

– «Заграница» – понятие слишком общее. Есть Гонконг, Сингапур, Япония, Израиль, где здравоохранение находится на высочайшем уровне, до которого нам никогда не дотянуться. А есть Конго, Мьянма, Сьерра-Леоне, где продолжительность жизни не превышает пятидесяти лет, и всего один врач на двести тысяч человек.

– А как же Германия, США, Канада? Вроде богатые страны. Там, поговаривают, тоже неплохо лечат.

Простившись с мыслью поспать или поразмышлять о чем-то своем, док нехотя отвечал:

– Живет у меня один знакомый в такой распрекрасной богатой стране с высоким уровнем жизни. Бывший одноклассник. Уехал давненько на заработки, да так и остался. Стал он как-то замечать странности в своем организме – обильную тошноту после каждого приема пищи. Побежал к докторам. Те провели обследование и пришли к заключению, что появилась у него грыжа, давящая на пищевод. Предложили операцию, но не сразу, а через полтора года.

– Почему же не сразу? – проявляли любопытство товарищи.

– А потому что в этой высокоразвитой стране с населением восемьдесят миллионов человек всего десяток хирургов, способных провести такую несложную операцию.

– Десяток?!

– Именно.

– И как же он поступил?

– Дружок мой к тому времени уже был гражданином той замечательной страны и по паспорту, и по духу, – усмехнулся Толик. – Молча согласился и отправился домой дожидаться обозначенного срока. А через полгода из красавца весом под центнер превратился он в сорокакилограммового доходягу. В таком виде я его и повстречал на улице Питера, куда он приехал проведать маму. Признаюсь, удивился такому перевоплощению. Расспросил, что да как. В ответ услышал эту грустную историю.

– Ну, ты же помог?

– Я предложил прийти на прием в клинику, в которой работал. Он пришел, так как понимал, что до назначенной операции может тупо не дотянуть. Наши доктора сделали снимки, поржали над его рассказом и сразу отправили сдавать все необходимые анализы. К слову, в моей рядовой клинике эту операцию могли выполнить, по меньшей мере, пять специалистов. Представляете – пять в одной рядовой клинике против десяти в одной нерядовой стране!

– Ну и как? Неужели все обошлось?

– Конечно, обошлось. Сделали наши хирурги операцию, сутки он провел в палате интенсивной терапии, потом еще три дня в обычной. Заплатил около пятисот евро и укатил в свою развитую страну здоровым и счастливым человеком. Сейчас ест, работает, по выходным бухает. В общем, радуется и живет нормальной жизнью.

– Однако! – удивлялся кто-то из товарищей.

– Странно. А я слышал, что у нас все плохо, – вторил другой.

– Не совсем было плохо, а кое-что и получше, чем на Западе, – возражал Панков. И с грустью добавлял: – Но в последнее время становится все хуже и хуже. Глупость, алчность и безответственность нарастают как снежный ком. Давеча заехал в родную клинику проведать старых друзей и коллег. Иду по коридорам отделения, а из туалетов доносится такая вонища, что глаза режет! Санитарок, по указке сверху, сократили, а больным ведь справлять нужду приказом не запретишь. Какая-то бабуля подлетает ко мне и в праведном гневе рычит: «Что у вас тут творится?! Ведь дышать невозможно! Это же антисанитария!» – «Нет, – говорю, – бабушка. Это сейчас по-другому называется. Оптимизация…» И зашел к другу в ординаторскую. Там у него хотя бы окно открывается…

Лето на российских и европейских просторах выдалось прохладным, дождливым. К счастью, этим вечером погода порадовала: в столичном регионе было тепло, сухо и безветренно.

На той части набережной, куда кривая вывела двух друзей, в столь поздний час народу оказалось немного. Спецназовцы остановились в полумраке у парапета, достали сигареты.

– Последний спокойный вечер, – вздохнул старлей.

– Это точно, – щелкнул зажигалкой Панков. – Завтра перелет, и начнется: скрытные марш-броски, сухпаи, ночевки под открытым небом, перестрелки… Ты, кстати, не слышал, куда нас кидают в этот раз?

– Кажется, в Африку.

– Опять?! Недавно же там были!

– Понятия не имею, чем и как руководствуется начальство, выбирая маршруты наших «круизов», – пожал плечами Слава. – А куда бы ты хотел махнуть?

– Да в любую страну с нормальным климатом. Почему нас постоянно кидают то в жар, то в холод?

– В холод только на учения, – не согласился Мазенко. – Воевать там, слава богу, не приходилось.

– На учения… – проворчал Толик. – Мне или тебе какая разница, если уши от морозов отвалятся?…

В чем-то он был прав, и спорить старлей не стал. Группу «Десна» действительно забрасывали то в жаркие африканские или азиатские страны, где столбик термометра выпрыгивал за отметку «сорок пять» в тени, то, словно испытывая на прочность, посылали промерзать до костей в тундру или в Арктику.

– Ну что, вызываю? – спросил Славик.

– Давай, – зевнул Панков. – Пора отбиваться…

Выдернув из кармана брюк сотовый телефон, Славка нашел в контактах номер такси, набрал его, назвал координаты и, услышав в ответ номер машины, отключился. Потом тоже зевнул и спросил:

– А чем закончилась та история?

– Какая?

– О том, как ты снова стал холостяком.

– А-а… Ну, тещу я тоже вежливо попросил покинуть помещение. Та поверещала, сорвала глотку и исчезла. Утром на смену ей приехал папаша – садовод-любитель, тихий алкаш, подкаблучник, кухонный герой и неудачник по жизни. Он, мол, «служил в элитных войсках» и «мне эта выходка с рук не сойдет».

– Он служил?!

– Да, бил в бубен в военном оркестре при ракетной дивизии. Папочка пылил и опасно размахивал верхними конечностями. Я побоялся, что он пальцем выткнет себе глаз, заломал его правую руку и вытолкал в подъезд с добрым напутствием: «Еще раз увижу кого-нибудь из вашего выводка – применю анестезию и отвезу в сумасшедший дом».

– Подействовало?

– На всех, кроме братца моей бывшей.

– У нее еще и братец был? – хмыкнул Вячеслав.

– Имелся, – глядя на залитый желтыми огнями противоположный берег, кивнул Анатолий. – Двадцать три года на тот момент, вечный студент какого-то гуманитарного вуза, работать не пробовал, зато очень уважал гангста-рэп. Скинул мне на сотовый смс-сообщение, в котором «забил стрелку» для разборок.

– Надеюсь, ты выпорол его офицерским ремнем?

– Нет, я решил его физически не унижать – грешно это делать с убогими. Просто позвонил знакомому в военкомат, и на следующий день этому дурню принесли повестку в армию. Он пробовал отмазаться, но ничего не вышло – вскоре поезд увез его к месту службы на границу с Монголией.

– Занятно. И какова мораль?

– Мораль?… С тех пор я с молодыми девками не контачу. Все бабы младше тридцати – идут опушкой. Свадьба возможна только после рождения ребенка и через брачный контракт.

– Логично. Одобряю…

Таксомотор задерживался.

Выкурив по второй сигарете, друзья вдруг заметили неподалеку странную возню. На набережной, в сотне метрах правее, из ночного мрака нарисовалась небольшая группа молодых людей, человек пять-шесть, и стала подходить к обнимавшейся неподалеку влюбленной парочке.

– Чего эта шпана от них хочет?

– Давай подойдем ближе, – предложил Толик.

– Пошли…

Шагов через тридцать определились детали. В неверном свете фонаря маячили каноничные гопники: треники с традиционными белыми лампасами, кепочки, ветровки, в карманах семечки, у двоих пиво в пластике. В основном это эпическое явление присуще пространству за МКАДом, где у молодежи нет альтернативы, где построен один спорткомплекс и полкинотеатра на триллион квадратных километров. Для сытой и самодовольной столицы гопники – музейная редкость. Они либо переезжают из той же глубинки, либо являются продуктом сублимированной моды самых окраинных районов.

Гопота обступила влюбленную парочку, девушку пока не трогали, зато парню каждые секунд пять прилетало – то в голову, то в корпус, то пониже спины. Парень неумело защищался, а девчонка при каждом ударе взвизгивала и в страхе закрывала ладонями лицо.

Мазенко с Панковым, не сговариваясь, ускорили шаг.

Шестьдесят метров, сорок, двадцать…

Когда парня сбили с ног, а девчонка кинулась его защищать, спецназовцы перешли с быстрого шага на бег.

Избиение «ботаника» происходило в относительно светлом секторе набережной. Славик с Толиком вынырнули из темноты, и в этом было их неоспоримое преимущество.

Ближайшего гопника старлей снес могучим ударом в корпус – бедолага даже не понял, что за сила заставила его тело отлететь от эпицентра событий на добрые четыре метра.

Одновременно отметился смачным хуком и доктор.

Внезапное и агрессивное появление двух амбалов внесло в стан противника сумятицу. Оставив лежащего на асфальте «ботаника», четверка гопников на секунду растерялась.

Ну а дальше случилось то, что обычно случается в массовой драке, когда одна из сторон получает явное преимущество: кто-то уносит ноги, а кто-то решает идти до конца. Два дрища рванули в разные стороны, двое парней покрепче кинулись на спецназовцев.

Впрочем, на том наступательный порыв и закончился. Первого Мазенко вырубил ударом в челюсть, второго обхватил ручищами громила Панков и со всего маху грохнул об асфальт.

– Тихо-тихо, – тронул Славка за плечо хрупкую девчонку. – Чего орать, когда все закончилось?

Та перестала голосить и присела возле своего парня, над которым уже колдовал доктор.

– Ну-ка, погляди на меня, – командовал тот, осматривая и ощупывая пострадавшего. – Так… Голова цела? Кости, суставы…

– Печень, – простонал мальчишка. – По печени кто-то сильно ударил.

В этот момент старший лейтенант заметил две машины. Одна была похожа на заказанное такси, над крышей второй мигали яркие синие огни.

– Черт, как бы нам вместо командировки не загреметь в «обезьянник», – пробормотал он, призывно махнул таксисту и негромко сказал: – Толик, пора сматываться. Да и вам, ребятки, лучше исчезнуть, если не хотите всю ночь давать показания в отделении скучающим полицейским.

Легковой автомобиль мчался по ночной Москве. Слава сидел справа от водителя, Толик разместился сзади рядом с побитым пареньком и его девушкой. Такси подоспело вовремя – пока полицейские выясняли, где произошло побоище, спецназовцы и влюбленная парочка успели забраться в салон.

Вначале друзья решили развезти по домам молодежь. Пока ехали к названному девчонкой адресу, доктор занимался парнем. Тот понемногу приходил в себя и даже перестал морщиться от боли.

– Тебя как звать-то?

– Денис.

– Дома приложишь на часок что-нибудь холодное. Жидкости не пить, лекарств не принимать, – наставлял Анатолий. – Если болевые ощущения за час не ослабнут – вызывай «Скорую».

– Ладно, – кивнул мальчишка. – А вы – доктор?

– Да. По совместительству…

Доставив до подъезда девушку, отвезли Дениса и поехали дальше. Славка вдруг обернулся к другу и, смеясь, сказал:

– Слушай, в этот раз приключения начались еще до командировки.

– Точно, – кивнул Анатолий. – Хорошо, закончились бы до моего отпуска.

– Он у тебя когда по плану?

– Через три недели.

– За три недели можем не уложиться.

– Не каркай – я уже билеты взял.

– Куда?

– Хочу отдохнуть в нашем ведомственном санатории.

– Санаторий «Анапа»? – скептически улыбнулся Мазенко. – То еще «удовольствие».

– Ты там бывал?

– Да, пару раз.

– Ну и как впечатление?

– Нет, Толя, скажу я тебе: это не Лазурный Берег и даже не Турция.

– А чего там делать-то, на Лазурном Берегу?! – кисло улыбнулся Панков. – Ни горячего пива на пляжах, ни чурчхелы, ни крошечных раков по цене лобстеров. Эх… то ли дело наше Черноморское побережье!