Текст книги "Свинцовые сумерки"

– Воробьев, отвечаешь за наблюдение по правому флангу, Злобин – левый, сообщай о любом движении на том берегу. Выдвигаемся к мосту, идем след в след. Огонь не открывать ни в коем случае.

Разведчики по его приказу выстроились в линию и стали пробираться через ивняк. Их уши, глаза ловили каждое движение или звук на отлогих берегах. Идти было тяжело, под ногами чавкала сырая скользкая почва болотистого берега, который был залит водой из-за того, что речка разливалась по пологой пойме в ширину до небольшой заводи. Перед ней и сгорбился старый мостик, они услышали стук его расхлябанных старых досок еще до того, как увидели горбатый силуэт на фоне темных домов. Громыхали доски, урчали машины, голоса говорили на немецком громко, не скрываясь. Шубин решил – надо подниматься на склон и увидеть своими глазами, что происходит на переправе. Слышно, что техника идет потоком через мостик в Ракитное, а судя по звуку топоров, мост готовят к передвижению еще более тяжелых машин – делают переправу больше и прочнее за счет второго слоя наката. Пока темно, отряду надо пробраться в сам поселок, провести разведку уже имеющихся там сил: сосчитать технику, найти место ее расположения под маскировочными тентами, узнать количество личного состава. Он займется этим с Воробьевым, который знает расположение домов и улиц в родном месте. Злобина же можно оставить на наблюдении у моста, может, услышит что-то полезное в громких переговорах немцев между собой, а также пересчитает идущую через переправу технику. Так они начнут действовать сразу с двух направлений и успеют за оставшиеся четыре часа до рассвета собрать важные сведения. А дальше по плану: как снова стемнеет, идти к Белой или назад на нейтральную полосу по берегу вверх против течения. Он на ухо объяснил задачу каждому из бойцов. Злобин кивнул и указал на редеющую стену из тонких ветвистых ив:

– Дальше пробраться близко незамеченными уже никак по сухому нельзя. Поэтому я по воде. Вещмешок оставляю здесь. Вернусь, как начнет светать.

Сержант стянул сапоги, гимнастерку, штаны – засунул одежду поглубже в гущу веток у толстого ствола и зашлепал босыми ногами по воде. Воробьев тихо окликнул его:

– Товарищ сержант, стойте! – парнишка сорвал тугую дудку камыша и с хрустом обломал коричневый отросток. – Вот, держите, он внутри пустой, под водой сможете дышать.

Когда закончилась зеленая гладь из водорослей, Авдей набрал побольше воздуха и нырнул под воду, только короткий зеленый отросток чуть высовывался между бурунами. Когда и он стал не виден в ночи, Глеб повернулся и бросил взгляд на верхнюю линию берега, поросшего тонкими ивами:

– Коля, давай соображай, как нам лучше пробраться в деревню. Не знаю пока, к какому участку, будем действовать уже на местности. Надо найти, куда немцы сгоняют технику. Там пересчитать все, отметить на схеме. Мы на верном пути и сможем предоставить в штаб карту рубежа немцев нового оборонительного рубежа.

Воробьев принялся размышлять вслух:

– Если сейчас поднимемся наверх, то окажемся почти сразу на центральной улице. От нее уже можно огородами пробраться в любом направлении, я проведу.

Шубин кивнул, центральная часть поселка ему и нужна, немцы бережливые и почем зря технику долбить по ухабам не будут, выберут самый гладкий участок для проезда. А по направлению идущего потока уже будет ясно, где конечная площадка маршрута.

Разведчики также оставили вещмешки у дерева, пристроили пару гранат на поясе и с оглядкой начали взбираться наверх. От дерева к дереву короткими перебежками они добрались до края зарослей. Здесь Шубин замер и прислушался. Впереди грохотали десятки машин, которые медленно двигались по дороге в глубину поселка, но их видно не было. Весь обзор перекрывала черная крестовина виселицы, на которой ветер раскачивал с десяток трупов. Шубин оглянулся на Колю, а тот застыл, не в силах отвести глаз от вытянутых тел на веревках. Шубин тронул его за плечо:

– Нам придется пробраться ближе и укрыться рядом с виселицей с трупами. Ты должен вытерпеть, Коля. Только там мы останемся незаметными.

Паренек уткнулся в землю лицом, все тело его содрогалось от неслышных рыданий. Родной дом, вся его жизнь чернела перед глазами выжженным пепелищем да горой трупов. Вот все, что оставили немцы от Ракитного, большого, нового села, где он вырос, начал взрослеть. В то время, когда Николай был в партизанском отряде, он слышал о зверствах фашистов в его родном поселке и все же оказался не готов увидеть все своими глазами. Вместо домов – руины, вместо соседей и друзей – гниющие трупы, сваленные в кучу, а на изуродованной до неузнаваемости земле хозяйничают немцы. Горе его было велико, не давало дышать, думать. Парень впился зубами в свой же кулак, чтобы хотя бы физическая боль отвлекла его от яростного желания встать в полный рост и броситься на фашистов, чтобы убивать их голыми руками, а не прятаться среди мертвецов!

Через несколько секунд Воробьев наконец поднял голову и кивнул – я готов. Глеб ползком двинулся к перекрестиям столбов. Рядом бесшумно двигался Коля Воробьев. Ничего не изменилось в его аккуратных и скупых движениях, также замирал юный разведчик на секунду каждые пять метров, чтобы прислушаться к голосам и звукам впереди, лишь лицо его окаменело. Он понимал, что сейчас не время для переживаний, изо всех сил старался держать себя в руках. Хотя это было сложно, ведь с каждым метром усиливался отвратительный запах гниющей плоти. Трупы в петлях, гора мертвецов рядом с ними разлагались не первый день, отчего на несколько метров вокруг стоял тошнотворный смрад. Но выбора у разведчиков не было, сейчас пятачок с жертвами фашистов был спасением. Запах и ужасный вид тел, разваливающихся от жары на куски, пугал немцев, все проезжающие мимо старались даже не поворачивать голову в сторону ужасной картины. Солдаты и офицеры не решались задержать взгляд, вздрагивали при виде вытянувшихся тел и брезгливо зажимали носы, про себя ругая команду СС, которая, как обычно, устроила показательное массовое убийство, не заботясь о том, чтобы закопать трупы.

Шубин полз все медленнее, оставалось буквально десять метров до мертвых тел, и он понимал, что не сможет вплотную приблизиться к ним. Слишком ужасным было зрелище, от которого выворачивало внутренности, сознание туманилось, и ничего не было в голове, кроме одного – желания отомстить, броситься на толпу людей в немецкой форме и бить, раздирать их руками, убивать. Ведь среди повешенных были одни старики и дети, Шубину хватило одного взгляда, чтобы понять это. Капитан отвел взгляд и сосредоточился на площадке у моста, где фыркали машины. В свете фар Глебу было отлично видно, как несколько офицеров распределяли поток идущей техники в разные стороны. Грузовики с ящиками оставались рядом с переправой, из них солдаты уже начали выгружать груз с надписью «Minen», а другой поток с сотнями солдат, сидевших в кузовах под зелеными тентами, двинулся вдоль темных домов поселка. Рядом с мостом несколько человек орудовали топорами, обтесывая бревна, чтобы уложить их потом во второй слой на опоры моста. Шубин наклонился к уху Воробьева, хотя шум был такой, что можно было не бояться, что их услышат:

– Хотят усилить переправу для прохода тяжелой техники. Придется задержаться здесь, пока весь состав не прогонят. Ты считаешь ящики с минами, а я – грузовики с личным составом.

Колька молча кивнул в ответ, а сам то и дело косился на мертвых, ему все чудилось, что среди гниющих останков есть кто-то живой. От ветра шевелились волосы, раздувались обрывки одежды, и Коле казалось, что в куче притаился выживший ребенок, соседский мальчишка или девочка, с которыми он играл и бегал по полю вдоль реки три года назад. Он отгонял от себя эту мысль и снова надежда огоньком теплилась внутри: «Ведь ты так же когда-то выполз из общей могилы живой. А вдруг и здесь кто-нибудь выжил, и теперь ему нужна помощь. Надо спасти, доползти, помочь выбраться». И тут же скрепя сердце Коля с усилием воли отводил взгляд: даже если кто-то и выжил, он не сможет сейчас ему помочь, нарушить приказ командира группы, не выполнить боевое задание.

Неожиданно воздух разорвал оглушительный треск, марш грузовиков по мосту замедлил стремительный проезд группы мотоциклов, где на черных седлах восседали несколько десятков эсэсовцев. Прибывшие спешились на пятачке за мостом и один из группы предъявил документы, потом резко закрутил головой и ткнул пальцем в кучу мертвых тел. После его возмущенного восклицания один из рядовых кинулся с канистрой в руках к наваленным мертвецам и принялся щедро поливать их бензином. Шубин сразу сообразил – сейчас тела будут сжигать безо всякого захоронения, и в свете пламени разведчики рискуют быть обнаруженными. Он выждал, пока солдат обошел кучу, встал к ним спиной, резко дернул Воробьева за рукав – за мной. Пока немецкий рядовой выполнял приказ, поджигал спичку, они стремительно принялись перебираться чуть правее. Быстрее, быстрее! Земля вдруг пошла под уклон – ложбинка! Разведчики еле успели вжаться в небольшое углубление, как вспыхнул и загудел столб пламени. Свет от костра осветил все на несколько метров вокруг, воздух наполнил тошнотворный сладковатый запах горящих трупов. Шубин с облегчением выдохнул: за несколько секунд прямо на глазах у десятков фашистов им удалось скрыться. А Коля опустил лицо вниз, не в силах смотреть на горящую гору. От жара тела и одежда зашевелились, вздрагивая, словно живые, и теперь он мучился от чувства вины, что не кинулся на помощь ребенку или старику, допустил его гибель в траурном костре.

Командир легонько толкнул Воробьева:

– Надо двигаться дальше следом за грузовиками, найти их стоянку. Мы сможем незаметно пройти огородами?

– Да. – Голос Колин звучал глухо, темнота скрыла его слезы, которые выступили от горького отчаяния.

Переборов себя, Воробьев ловко пополз вперед, выбирая мысленно дорогу вдоль центральной улицы, все-таки он помнил все закоулки и изгибы улиц до последней ямки, до каждого изгиба. Разведчики свернули за низенькую избушку, тут Воробьев махнул рукой:

– Дальше одни огороды на пару километров, совхозные делянки.

Шубин приподнял голову, оглянулся – параллельно дороге шла череда руин из сожженных домов, а значит, можно не бояться, что их заметят, и двигаться быстрее.

Теперь разведчики передвигались в полный рост. Они шли все быстрее и быстрее, лишь иной раз пригибаясь, чтобы не попасть в свет фар, когда грузовики, что ехали параллельно, делали повороты. Коля шагал впереди командира, указывая путь, при этом парнишка изо всех сил старался унять страшную боль, которая заполнила грудь. Он не был в родном поселке с тех пор, как сбежал из немецкого плена, и теперь с каждым шагом понимал – от Ракитного и его жителей ничего не осталось, лишь черные пепелища там, где раньше стояли избы, да гора трупов его односельчан. Фашисты превратили его родное селение в выжженную смертью голую землю.

Они с Шубиным подобрались очень близко к небольшой площадке, где солдаты спускались из кузовов прибывших грузовиков и, переговариваясь, начинали обустраиваться на окраине села под открытым небом. Судя по количеству инструментов – лопат, топоров, – немцы планировали развернуть здесь стройку разветвленной системы военных укреплений.

Военные даже не догадывались, что буквально в десятке метров за ними наблюдают советские разведчики. Половина из прибывших принялась за рытье глубоких траншей под систему окопов и дотов, остальные начали разводить костры, растаскивать и укладывать металлические балки, проволоку и другое необходимое для строительства оснащение. Два человека с офицерскими погонами возились с колышками, видимо, проводя разметку.

Шубин прошептал парню прямо в ухо:

– Считай технику, личный состав, а я сейчас двинусь к левому флангу, постараюсь запомнить схему разметки.

Он пополз вперед, рассматривая через густую траву двух человек, которые возились с колышками. Шубин наблюдал за немцами, которые, как он понял, были военными инженерами, целый час. Они, то и дело подсвечивая фонариком большую карту, устанавливали столбики, по которым потом будет вестись строительство блиндажей. Воробьев же в это время сосредоточенно считал сначала машины, а потом солдат.

Когда Шубин вернулся, то указал на посеревшее небо:

– Скоро рассвет, пора уходить. Проверить, как там Злобин, и потом нужно найти место, где можно укрыться днем.

Тем же путем, что они пробрались к стоянке немецкой техники, разведчики вернулись обратно к реке.

Глава 4

Возле места, где они оставили свои вещи, их уже ждал дрожащий от холода Злобин. Мокрый с головы до ног переводчик приплясывал на месте, пытаясь согреться после холодной речной воды.

Пока разведчики в паре обследовали дислокацию немецких сил в селе, Авдей провел много времени в холодной воде. Ему удалось подплыть почти к опорам моста, но там грохот от топоров перекрывал все звуки. Поэтому разведчик вернулся обратно на несколько метров до мелководья, где распластался лягушкой между береговой порослью.

Несколько часов в холодной воде прошли не зря. Сержант пересчитал каждую единицу техники. А когда двое солдат спустились с ведрами вниз за водой, он рискнул, бесшумно скользнул в воду, подкрался к ним в гуще камышей и смог подслушать разговор фрицев.

Только на рассвете он вернулся назад: снова проплыв под водой, дыша через трубочку из камыша.

Шубин стянул свою гимнастерку, отдал дрожавшему от холода товарищу.

– Раздевайся быстрее, давай растирай тело сухим, – приказал он, а потом кивнул разведчику, чтобы тот сообщил полученную информацию.

Злобин отрапортовал:

– Товарищ капитан, задание выполнено. Через переправу прошла группа мотоциклистов в количестве тридцати человек, два десятка грузовиков с личным составом, десять единиц зенитной артиллерии «Рак» вместе с расчетом, двенадцать пулеметных установок. Сейчас немцы ведут строительные работы, укрепляют мост, думаю, планируют пустить более тяжелую технику. Смог услышать разговор двух рядовых, они из строительных войск, их прислали сюда с западного направления по железной дороге для участия в строительстве. Запланировано за две недели возвести укрепления.

Шубин кивнул, забрал у Авдея мокрое белье и, пока товарищ растирался досуха его гимнастеркой, принялся выжимать одежду.

– Молодец Авдей, много сведений собрал. Сейчас надо найти убежище на день, ночью снова будем наблюдать, чтобы отследить все силы, которые сюда прибудут.

Авдей в ответ тряхнул влажным чубом, после долгих часов в воде он еле держался на ногах от усталости. Коля тоже готов был рухнуть рядом на голую землю – длинная ночь и тяжелые впечатления лишили его последних сил. Шубин предложил:

– Давайте поднимемся вверх по течению, от моста чуть дальше будет безопасно. Сделаем из веток небольшой настил для маскировки и тогда сможем немного поспать.

Командир разведгруппы понимал, что его бойцам срочно нужен отдых, поэтому первый вскинул два вещмешка за плечо и махнул рукой:

– За мной, – и пошел вперед. Глеб и сам от усталости двигался через силу, тело с трудом слушалось его.

«Сейчас ребята поспят, надо продержаться два часа. Окунусь в воду, чтобы взбодриться», – уговаривал он сам себя на ходу. Неожиданно командир остановился так резко, что Авдей врезался в его спину. Взмах рукой – и разведчики бесшумно опустились к корням дерева, скрывшись за густыми ветвями. Невысокий человечек с редкой рыжей шевелюрой с наслаждением отфыркивался в реке, по которой стелилась утренняя туманная дымка. Он не заметил разведгруппы, так как с удовольствием уходил под воду с головой, а потом шумно отплевывался, восторженно выдыхая:

– Оооо wie gut! Wasser![2]2
  «О, хорошо!» (нем.)


[Закрыть]

Шубин в это время лихорадочно соображал, как им действовать дальше. «Он пришел просто освежиться и сейчас уйдет», – подумал он. Наверх по склону вели вырытые в земле ступени, которые немцы, стоявшие в деревне не первый год, видимо, устроили специально, чтобы облегчить спуск к воде для купания. А разведчики, потерявшие от усталости бдительность, их не сразу заметили. Теперь оставалось лишь затаиться, дожидаясь, когда немец закончит свои водные процедуры.

Рыжеволосый выбрался из воды, отряхнулся и принялся натягивать на мокрые ноги нательное белье. Шубин с облегчением выдохнул – противник не заметил их присутствия, все-таки они не на передовой, и здесь немцы не вздрагивают от каждого шороха, а могут вот так расслабленно освежиться в прохладной реке после душной ночи. Но свои штаны немец надеть не успел, сбоку от Шубина мелькнула черная тень. Неожиданно для всех Коля Воробьев с размаху прыгнул на фашиста. От удара худого мальчишеского тела тот упал, неловко задергал руками, пытаясь сбросить с себя худосочного мальчишку. Но Николай словно обезумел: он молча вцепился в горло лежащего врага, сдавил его сильными пальцами и не сводил остекленевшего взгляда с багрового перекошенного лица.

Следом кинулся Злобин:

– Коля, Коля, ты что, остановись! Тише, перестань, ты нас выдашь!

Он попытался оторвать Воробьева, но безуспешно, тот остервенело душил дергающегося в судорогах немца.

Действовать надо было мгновенно, чтобы не допустить провала операции. Шубин подскочил к Воробьеву, оплеухой сбил парня на землю и тут же поймал мечущуюся голову немца за рыжие волосы и запихал в жадно открывшийся рот пучок осоки. На попытку мужчины встать ответил жестким ударом, который рассек фашисту бровь, бросил Злобину:

– Переведи ему, пускай молчит, тогда сохраним ему жизнь.

Авдей торопливо забормотал на немецком, в то время как Глеб стягивал руки пленного его же кителем. Рядом топтался ошарашенный Воробьев, он смотрел удивленно, будто сам не понимал, как сделал такое. В другом месте Шубин устроил бы парню хорошую выволочку за незапланированное нападение, но не сейчас. Сдали у юного разведчика нервы, бросился на случайного офицера, а судя по кителю, невзрачный рыжий пузан – оберлейтенант СС, теперь уже ничего не поделать. Они все равно планировали брать языка, чтобы получить сведения о происходящем в выжженном Ракитном, и пускай вот так, нелепо и непродуманно, но все же языка взяли. Изменить случившееся командир группы сейчас не сможет, остается только исправлять ошибки молодого напарника как можно быстрее. Шубин тихо приказал:

– Тащите его быстрее подальше отсюда. Надо его допросить в спокойном месте. – Он почти швырнул немца в руки Воробьева. – Давай помогай.

Они вдвоем подхватили эсэсовца и торопливо поволокли от спуска на холме. Злобин собрал разбросанную одежду немецкого офицера и поспешил за товарищами. По пути Воробьев пришел в себя и его начало трясти от осознания своей ошибки. Парень с ужасом и мольбой взглянул на командира:

– Товарищ командир, простите, я… я как его лицо увидел, у меня… как вспышка в голове, будто гранату взорвали. Это он, тот самый офицер, который командовал расстрелом людей из нашего поселка. Это он! Простите, я… я… не смог… я убить его хотел, отомстить. Он же тысячи людей и детей и… он командовал, рукой махал, и солдаты стреляли.

Шубин видел, как худо мальчишке от возвращения в мертвую деревню, не выдержали его нервы столкновения с прошлым. Только времени помочь мальчишке совсем не было. Они в слишком опасных условиях – прямо под носом у врага, когда даже неосторожный крик может привлечь лишнее внимание и привести к рассекречиванию всей группы. Здесь не до нотаций, да и он сам, как командир разведгруппы, виноват, что вовремя не обратил на парнишку внимания. Нужно было сказать ему хотя бы пару слов или не брать с собой на вылазку к домам. Ведь должен был понять, как трудно тому вернуться в родной поселок и увидеть, что с ним стало. Все, что он любил, было погублено, сожжено. От такого у взрослого сдадут нервы, а тут совсем мальчишка. Поникший Коля Воробьев махнул вверх, где складка местности нависала губой с берега:

– Вон там можно укрыться, там большое углубление. Настоящая пещера, мы с ребятами там играли в индейцев.

Шубин подхватил дергающегося немца под руки и поволок наверх. Разведчики нырнули все вместе под длинные свисающие травянистые стебли и оказались в полумраке небольшой пещеры. Глеб наконец отпустил тяжелое тело и рухнул на землю, чтобы хоть немного перевести дух. Измотанные ночной вылазкой, они теперь были лишены отдыха, Коля своим необдуманным поступком нарушил все их планы. Отдышавшись, Шубин заговорил:

– Воробьев, на наблюдение, Авдей, переводи. Надо его срочно допросить.

Что будет после допроса, он промолчал. От немца надо будет избавиться, пустив в расход, чтобы не тащить языка через всю оккупированную территорию до своих позиций. Шубин владел немецким языком – поднаторел во время операций, но не в совершенстве. Переводчик был сейчас ему полезен, чтобы не упустить ни одной важной детали, поскольку от страха пленники часто начинали говорить слишком быстро, путаясь, отчего Глебу тяжело было понять, что рассказывает захваченный информатор.

Немец заговорил первым сам, залопотал испуганным шепотом, как только у него вынули изо рта кляп. Злобин тут же перевел:

– Он просит сохранить ему жизнь на любых условиях. Готов рассказать все что угодно. Он многое знает, он офицер СС. Просит отпустить его живым, клянется своей матерью, что будет молчать, никому про нас не расскажет.

Капитан кивнул:

– Да, мы отпустим его, после того как расскажет, откуда он прибыл и для чего. Имя, звание, номер части.

Кажется, немец понял его и без перевода, так хотелось ему выжить в плену у русских, и торопливо начал рассказывать важные сведения:

– Меня зовут Альберт Вассер, оберлейтенант подразделения СС. Мы сопровождаем танковое подразделение. Его перебрасывают на Южное направление сюда в Ракитное для подготовки усиленного рубежа. Наша группа двигается впереди на мотоциклах, производя разведку местности и курируя подготовку переправы. Меня отправили, потому что я знаю местность, наступал в этих местах.

«Наступал, а потом бежал отсюда и снова явился, потому что считает себя здесь хозяином», – с ненавистью про себя подумал Глеб, но вслух лишь спросил:

– По мосту пойдут танки? Сколько?

– 48-й танковый корпус, в нем двести пятнадцать тяжелых машин.

Разведчики переглянулись, Шубин уточнил:

– Где будет расположение корпуса, в Ракитном?

Немец покачал головой:

– Нет, здесь будет пролегать линия фортификации. Сначала водная преграда с разрушенными переправами, потом линия блиндажей и минных полей, а дальше тяжелая техника и артиллерия. Их расположат в лесном лагере, в трех километрах севернее поселка. Солдаты начнут готовить просеку в лесу, по ней пойдут машины.

Шубин вспомнил расположение населенных пунктов на карте, получается, что сердце цитадели – мощная техника – будет в окружении двух усиленных линий, которые сейчас оборудуют в деревне Белая и Ракитное. Поэтому последних оставшихся в живых жителей уничтожили как лишних свидетелей готовящейся секретной стройки оборонительных укреплений. Он уточнил у эсэсовца:

– В соседней деревне тоже идет строительство укреплений?

Немец кивнул:

– Да, корпус прибудет по железной дороге и со станции направится в поселок. Я могу нарисовать схему расположения, где будут находиться танки. Специальная линия из эскарпов под танки, чтобы вести оборону, если Красная армия сможет прорваться через окопную цепь.

Шубин немного помедлил, слишком уж немец сговорчивый, но сказать ничего не успел, Авдей уже сунул прутик пленному в руку:

– Вот здесь на земле рисуй.

В проеме мелькнула голова Коли, он взволнованно прошептал:

– Там, кажется, немцы подняли тревогу, кричат по всему берегу. Цепь идет из солдат.

Шубина как молния пронзила догадка: они оставили следы на влажной земле, когда тащили немца! От усталости совсем позабыли о такой важной улике, и теперь немцы, обнаружив пропажу офицерского чина, идут по их следу. Он повернулся в сторону фашиста. Рыжеволосый теперь не был бледен от страха, а смотрел на советских разведчиков исподлобья. Глеб сразу же понял – он тянет время специально, в надежде, что его найдут. Трое разведчиков против десятков вооруженных автоматами эсэсовцев не выстоят и нескольких минут. Шубин чувствовал, как у него пульсируют нервы. Ошибка за ошибкой, они на грани провала операции. Разведчик потянулся к ножу, висящему на поясе, и немец, вдруг звериным чутьем почуяв близкую смерть, кубарем кинулся ему под ноги, сбил на землю и ринулся бежать. Раздался выстрел! Эсэсовец споткнулся, упал, прокатился несколько метров по земле и застрял, повиснув между тонких ивовых стволов. Разведчики на несколько секунд застыли в растерянности, Коля Воробьев сжимал рукоятку своего пистолета.

– Он чуть не сбежал, потому я выстрелил, – сказал он.

Шубин был в отчаянии – снова они допустили промах. Сейчас сюда на звук выстрела придут немцы, несколько минут – и отряд погибнет, не выполнив задания. Генерал Ростов не дождется их возвращения и не узнает, что немцы сооружают на этом участке мощную защиту. Вдруг Злобин толкнул командира в плечо:

– Уходите, уходите быстрее в поселок. Я останусь здесь, встречу немцев как надо, – мужчина выдернул из ножен нож, в другую руку взял пистолет. – Мне нужна только граната, одна граната. Я задержу их, у вас будет четверть часа.

Шубин все понял: сержант, так искавший смерть, решил именно здесь и сейчас пожертвовать своей жизнью, чтобы остальные получили шанс на спасение. Злобин был готов погибнуть, ведь тогда его товарищи смогут вернуться назад и доставить важные сведения. Авдей уничтожит всех, кто попадется ему на глаза, дав напарникам возможность скрыться, а потом погибнет из-за численного перевеса соперников. Злобин дернул подбородком, лицо его заострилось после принятого решения:

– Давай, Глеб, не думай. Я не подведу, в руки немцев не дамся. Фрицы решат, что я здесь был один, пытался взять языка и не вышло. Уходите быстрее!

Шубину хотелось сказать что-то товарищу, обнять на прощание, невыносима была эта мысль – вот так бросить его на растерзание десяткам фрицев. Но опытный разведчик понимал, что эта жертва необходима, чтобы исправить все ошибки, которые они допустили. Поэтому только бросил напоследок:

– Авдей – ты герой, я расскажу о твоем подвиге всем! – и бросился бежать чтобы было сил, по пути с досадой подтолкнув вперед Колю.

А оставшийся в одиночестве разведчик шагнул назад в пещеру и затаился, готовый отправить на тот свет как можно больше немцев, как только они появятся. Мысль о смерти не пугала его, он чувствовал себя мертвым уже давно, с тех пор как прочитал в письме от соседей о смерти жены и дочерей. Просто теперь пришло время долгожданной мести, которую он так долго ждал. Каждый выстрел и удар ножа будет фашистам ответом за то, что напали на Советский Союз, сгубили его семью, уничтожили его мирную жизнь.

Коля Воробьев, совсем растерянный от своих проступков и от усталости, не понимал, что ему делать дальше. Поэтому Шубин похлопал рядового по спине, чтобы привести в чувство, и скомандовал:

– Двигайся за мной! Надо найти укрытие, быстрее!

Слева внизу голоса немцев раздавались все отчетливее, хотя разведчики их уже не видели. Вот раздался выстрел и выкрикнул голос на немецком, следом еще выстрел, потом снова крики, грохот автоматной очереди. Авдей Злобин, скромный герой, вступил в неравный бой.

Под звуки развязавшего боя разведчики выбрались на берег и залегли в траве. Куда двигаться дальше? Шубин ткнул пальцем в крайний разрушенный дом:

– Там есть подпол, чтобы спрятаться?

Колька нахмурил лоб: крайний дом был бабушки Прасковьи, которая изготавливала на продажу лечебные настойки в деревянных бочках и крошечных запыленных бутылочках. Он вспомнил, как маленький бегал за лекарством от кашля для сестер и помогал старушке, придерживая крышку погреба в предбаннике, где та хранила свое богатство. Поэтому уверенно указал на маленькую постройку, что чудом сохранилась на клочке земли:

– Да, вон там в бане есть погреб, это точно.

– Тогда туда ползком. – Командир первый шустро зашевелил локтями и ногами. Они двинулись по широкому полю с одуванчиками, укрываясь за высокими кочками. Как можно быстрее, вперед, вперед! Позади ухнул взрыв, в воздух взметнулась фонтаном земля и ветки – Авдей Злобин подпустил как можно ближе к себе ораву фашистов, а потом рванул чеку гранаты, уничтожив и себя, и своих врагов. Глеб мысленно поблагодарил товарища за геройский поступок. По возвращении на свою территорию он доложит в штабе о его подвиге.

По дороге и от моста бежали к месту взрыва остальные солдаты, немецкий пост гудел, как взбудораженный улей. Общая суета была разведчикам на руку. Пока немцы разгребали завалы, растаскивали тела, Воробьев и Шубин успели добраться до огорода бабушки Прасковьи. Здесь они сначала по очереди перебежали за собачью будку, а потом к двери бани. Глеб зажал в кулаке нож и толкнул дверь – нет ли кого внутри. Но на широкой скамье была аккуратно свернута форма, подушка и тонкое одеяло, а на столе, сооруженном из ящиков, лежала кипа бумаг. Очевидно, кому-то из офицерских чинов выделили отдельное удобное пространство для проживания. Остальные вещи были плотно упакованы в трех чемоданах, на полу валялся измятый китель. Все говорило о том, что недавно прибывший офицер собирался переодеться или отдохнуть, но из-за поднявшегося переполоха кинулся в одном белье к месту происшествия.

Колька поддел ножом край дощечек, откинул люк, который было почти не видно в деревянном полу из-за оторвавшегося кольца:

– Сюда! Быстрее!

Они спустились по крепким ступеням в прохладу подпола, и Воробьев опустил люк над головой. Как раз вовремя! Наверху затопали тяжелые сапоги, кто-то прогудел басом, и в ответ раздался более тонкий голос:

– Jawohl, меin General!

Шубин понял, что они нашли себе укрытие прямо в постройке, где германский генерал организовал себе личный кабинет. Высокий чин прибыл, скорее всего, наблюдать за строительством новой линии укреплений. И даже не успел разместиться, как советские разведчики уже преподнесли ему неприятный сюрприз.

Шубин прислушался, хотя наверху почти ничего не происходило. Генерал, скрипя досками, прошелся по комнате, его ординарец то и дело сновал туда-сюда. Он принес полное ведро воды, и, судя по фыркающим звукам, его командир начал утренние водные процедуры. Хлюпал ковшик, плескалась вода, через щели просачивались капли в подпол, но до Шубина это все доносилось будто издалека. Он был истощен от усталости, Воробьев рядом тоже еле сидел, то и дело сонно роняя голову набок. Если они не отдохнут, то не смогут выбраться из этой ловушки, а должны это сделать – обойти охрану и добраться до своих, ведь не зря погиб ради их разведоперации Авдей Злобин!