Текст книги "Схватка вслепую"

Глава 8
Первая казнь

И тех трех сотрудников посольства, которых похитили непосредственно в посольстве, и тех, кого похитили из машины, привезли в одно и то же место. Собственно, похищенные не знали, куда их везут, не имели они представления и о том, сколько всего посольских сотрудников было похищено. Тех троих, которых похитили в посольстве, везли отдельно от тех, которых похитили из машины.

Вначале привезли и затолкали в какое-то помещение тех, кто был похищен из машины. Помещение было с низким потолком, глиняным утрамбованным полом, узкими окнами с решетками на них и несколькими металлическими кроватями. Никто пленникам ничего не сказал, их похитители захлопнули дверь и ушли, заперев снаружи дверь на замок.

– Кто-нибудь может толком объяснить, что случилось? – спросил один из похищенных. Это был мужчина средних лет, в посольстве все звали его Николаем Матвеичем.

– А что тут объяснять? – усмехнулся водитель посольства, и его усмешка получилась беззаботной и легкой. Шофера звали Никитой. – Все тут ясно-понятно. Нас похитили. Должно быть, бандиты. Какой-нибудь местный батька Ангел со своими архаровцами. Вот и все объяснение.

– Но зачем? – с недоумением спросил третий похищенный – Алексей Алексеевич.

– Думаю, скоро они нам это объяснят, – сказал водитель. – Наверняка устроили какую-нибудь провокацию супротив нашего посольства. А если точнее, то против всего Советского Союза. А мы, значит, что-то вроде разменной монеты.

– Но ведь это же незаконно! – воскликнул Алексей Алексеевич.

– Ну, у батьки Ангела всегда было свое собственное представление о законах, – пожал плечами водитель. – А вообще, мне хочется пить. Все-таки жарковато в здешних апартаментах.

Он подошел к двери и принялся в нее тарабанить – вначале кулаками, а затем и ногами. Вскоре с обратной стороны заскрежетал замок, и дверь распахнулась. На пороге застыл вооруженный бородатый тип – на этот раз без маски. За его спиной маячили еще две физиономии.

– Мы хотим пить, – сказал шофер. – Пить, ты меня понимаешь, рожа?

Бородатый субъект, по всей видимости, ничего не понимал, и тогда шофер выразил свою просьбу жестами. Бородач ухмыльнулся и произнес несколько отрывистых слов. Те двое, которые стояли сзади, тотчас же куда-то ушли и вскоре вернулись с большим кувшином, через край которого плескалась вода.

– Так-то лучше! – проворчал шофер. – Стражники, мать вашу…

Стражники поставили кувшин посреди помещения и ушли. Снаружи опять заскрипел, закрываясь, замок.

– Вода в плену – первейшее дело! – сказал водитель. – Пейте, братья-славяне…

Так зачастую бывает: тот, кто в обычной жизни неприметен и, что называется, второстепенен, иной раз в экстремальных ситуациях мигом выбивается в лидеры. Дело здесь не в должности и не в общественном положении, а в психологии. В крепости души, если выражаться высоким штилем. Так вот: в этом запертом помещении и в непонятной, томительной и тревожной ситуации лидером стал посольский шофер Никита. Все получилось само собою, без всяких дискуссий и голосований.

Напившись, пленники затихли. Говорить им не хотелось, да и о чем было говорить? Им оставалось одно – ждать дальнейшего развития событий. Ждать, когда те, кто их похитил, разъяснят им, для чего они это сделали и что от пленников требуется.

Ждать им пришлось недолго. Примерно через полчаса дверь опять распахнулась, и в помещение втолкнули еще троих людей. Еще троих сотрудников советского посольства, точнее говоря.

– Вот те на! – удивленно произнес водитель. – Знакомые все лица! А вы-то каким путем сюда угодили?

Трое новых пленников были удивлены не меньше уже находившихся в помещении людей. Какое-то время они молча смотрели на своих товарищей по несчастью, а затем один из них, скривившись, сказал:

– Нас похитили. Прямо из посольства…

– Вот как! – Шофер покрутил головой. – Прямо из посольства! Это что же, ворвались в посольство, и того?..

– Примерно так, – ответил один из вновь прибывших пленников.

– Ну, дела! – развел руками шофер. – Это что же получается? Батька Ангел вышел на тропу войны против всего Советского Союза! Просто-таки неслыханные дела!

– Какой такой батька Ангел? – удивленно спросил один из новых пленников.

– Местного разлива, – усмехнулся шофер. – Много их ошивается в этой несчастной стране… Разве вы сами того не знаете? Вот один из них нас и пленил.

– Вот как – батька Ангел… – произнес кто-то из пленников.

– Ну не ливанские же официальные власти! Это бы означало просто-таки объявление войны нашему государству. По международным-то законам… Или я не прав?

– В принципе, прав, – ответил кто-то из пленников.

– Ну вот, – сказал шофер. – Объявление войны… Думаю, это славному ливанскому царству не интересно и вообще без надобности. Значит – батька Ангел. Или как там его кличут на местном наречии? Хотя какая разница, как его кличут на самом деле? Батька Ангел – он и есть батька Ангел. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Но для чего это ему надо? – спросил кто-то из новых пленников.

– Этот вопрос мы уже обсуждали, – усмехнулся шофер. – И пришли к единогласному выводу, что скоро нам все объяснят. Если уж они пошли на такое беззаконное дело… Ба! Да ты, браток, никак ранен? – спросил водитель у одного из новых пленников. – Это как же так получилось?

– Оказал сопротивление, когда меня пытались скрутить, – невесело ответил пленник. – Уложил двоих ударом в челюсть, а третий – выстрелил… Больно…

– Ну-ка, дай гляну! – решительно произнес водитель.

– Ты что же, специалист? – спросил раненый.

– Точно, специалист! – ответил водитель. – Почти профессор медицины… Ну-ка, снимай штаны и ложись на кровать. Будем делать осмотр и первичные процедуры. Погоди-ка! – Он снял с себя рубашку и постелил ее на голые пружины, оставшись в майке. – Так будет лучше. А теперь разоблачайся и ложись. Всем прочим отойти от окна – мне нужно больше света! Зовут-то тебя как?

– Андреем, – ответил раненый.

Водитель склонился над раной, всмотрелся в нее и присвистнул.

– Дело-то безрадостное, Андрюха, – удрученно произнес он. – Пуля застряла где-то внутри… Выходного отверстия нет. Нога покраснела и опухла. М-да… Ты как себя чувствуешь? Сильно болит?

– Терпимо, – ответил раненый. – Вот только знобит. И еще кружится голова.

Водитель снял с себя майку и разорвал на несколько лоскутов. Один лоскут он смочил в воде и аккуратно обработал рану. Другим лоскутом, побольше, перевязал раненому ногу.

– А теперь полежи, – сказал он. – И постарайся не тревожить рану. Не знаю, как это у тебя получится, но все равно – постарайся.

– Спасибо, – слабо улыбнулся Андрей. – Попить бы еще…

– Это мы мигом! – отозвался водитель и подал раненому кувшин с водой.

Тот попил. Водитель ему посоветовал:

– Попробуй уснуть, если сможешь…

Вскоре раненый и вправду задремал.

– Как он? – тихо спросил кто-то из пленных.

– Если честно, то хреново! – мрачно произнес водитель. – Помощь ему немедленно нужна. Потому что дурная у него рана – насколько я вообще разбираюсь в ранах. А мне их видеть доводилось…

– Ну так давайте позовем охранников! – предложил кто-то. – Растолкуем им, что к чему. Скажем, что нужен доктор…

– Сказать, конечно, можно, – с сомнением произнес водитель. – Да вот только… А, ладно! Попробуем!

Он поднялся с места и решительно направился к двери. Но тут дверь, проскрипев, отворилась сама, и на пороге показались все те же трое охранников. У одного в руках были несколько круглых лепешек. Он положил лепешки прямо на пол, отошел к двери и застыл.

– Спасибо за хлеб-соль, – усмехнулся водитель. – Добрые вы люди… А только нам еще нужен доктор. Доктор, понимаешь? Не понимает, рожа! – оглянулся он на товарищей. – Или делает вид, что не понимает… Доктор нам нужен слышь, ты, басурманин! Вот – смотри.

Он подошел к койке, на которой лежал раненый, и указал на него рукой. Вначале – на раненого, а затем – на перевязанную ногу и на рану, из которой сочилась кровь.

– Раненый он, понимаешь? – сказал водитель. – Пулей. Ты же его и ранил, харя! Или, может, такие же, как и ты. Зови доктора!

Кажется, на этот раз охранник понял, что от него требует плененный водитель. Он не сказал ничего, лишь выразительно глянул на двух своих помощников, и все они тотчас же вышли из помещения.

– Ну, дело сдвинулось! – сказал кто-то из пленных. – Сейчас должен явиться лекарь. Если, конечно, он у них вообще имеется…

Однако никто не появился. Закончился день, наступил вечер, за ним – ночь. Ночью в помещении стало совсем темно – света не было. Впрочем, все же вскоре слегка посветлело – сквозь оконце стал пробиваться лунный свет. Самой луны из помещения видно не было, лишь ее рассеянные отблески проникали сквозь окно и освещали помещение призрачным светом.

– Ну, хоть так… – проворчал водитель. – Вот что, братцы. Придется нам установить дежурство. Будем наблюдать за Андрюхой. За раненым… Кажется, ему совсем худо… Первым дежурю я. Затем – все прочие по очереди. Не придет, думаю, лекарь. Иначе давно бы уже явился. Такие вот дела…

Ночь выдалась беспокойная. Пленников томила неизвестность и неопределенность, а вдобавок – раненому стало хуже. Кажется, он даже несколько раз терял сознание. А доктора все не было, да и вообще в помещение никто не входил. Лишь где-то за дверью то и дело слышались чьи-то шаги, то приближаясь, то удаляясь. Да еще – несколько раз раздавались чьи-то невнятные, едва различимые голоса – вот и все.

Пришли лишь ранним утром. Заскрежетали замки и засовы, распахнулась дверь, в помещение вошли все те же трое охранников. Один из них подал молчаливый знак, двое других подошли к раненому и подняли его с постели. Раненый был в сознании, он даже отстранил от себя руки охранников и самостоятельно поднялся. И даже при этом улыбнулся.

– Наверно, в госпиталь, – сказал он. – А то куда же еще?

Остальные пленники думали так же. В самом деле, куда еще можно вести раненого? Только в госпиталь. А то, что это случилось ранним утром, так что ж? Наверно, именно в это время прибыл лекарь. Или похитители договорились отвезти раненого в какой-нибудь госпиталь. Ничего, все нормально.

Дверь со скрежетом затворилась, и какое-то время в помещении было тихо. И за пределами помещения также было тихо. А затем где-то неподалеку вдруг раздались три выстрела и короткий крик.

– Что это? – почему-то шепотом спросил кто-то из пленников.

– Выстрелы, – ответил другой пленник. – Три выстрела… И как будто кто-то упал. Как будто кого-то застрелили теми выстрелами…

– Кого застрелили? – спросил кто-то. – Почему? Ранним утром…

Никто ничего не ответил на эти короткие встревоженные вопросы. Не ответили потому, что у каждого возник на них невольный и страшный ответ. Только что из помещения увели их раненого товарища. И почти тотчас же невдалеке раздались выстрелы и короткий предсмертный крик. Неужели?.. Нет-нет, этого просто не может быть! Это всего лишь случайное совпадение! Кто и по какому праву мог убить сотрудника советского посольства? Тем более раненого? Да пускай даже и не раненого – какая разница? За что его убили? Что вообще происходит?..

Никто ничего не говорил вслух, потому что это были страшные вопросы. К тому же и ответа на них не было, а если он и угадывался, то это был страшный, несуразный, бессмысленный ответ… Лишь водитель Никита встал, подошел к койке, где еще совсем недавно лежал раненый Андрей, взял свою рубаху, судорожно скомкал ее. Кажется, он отчетливее всех понимал, что случилось на самом деле.

– Батька Ангел… – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Да, батька Ангел…

Глава 9
Ответное письмо

И в самом деле – случилось непоправимое горе. Был убит раненый сотрудник советского посольства Андрей. Ранним утром его вывели из помещения и тут же, неподалеку, убили тремя выстрелами. Причем не просто убили – весь процесс убийства, а вернее, казни снимали на фото.

Так распорядился Кассаб, который возглавлял террористическую организацию «Орлы пустыни». Минувшей ночью ему принесли письмо – ответ советского посольства. И это письмо Кассабу не понравилось. Ему показалось, что посольство затеяло с ним игру. Посольство запросило целый месяц на размышление и улаживание каких-то дел – это Кассаба никак не устраивало. Он не мог ждать целый месяц, для него это был просто-таки непомерный срок. За месяц могло случиться все что угодно. Вдруг этот месяц советское посольство потратит на то, чтобы придумать и осуществить против Кассаба какой-нибудь коварный план?

К тому же Кассаба торопили. Его торопили те, кто стоял за его спиной. За его спиной стояли очень серьезные люди. Они обещали Кассабу большие деньги, если он в точности выполнит все их поручения. И наоборот, грозили неминуемой расправой, если он этих поручений не выполнит.

Но дело даже было не в этих людях. Что люди, что деньги? Денег Кассаб мог раздобыть и без этих людей. И их угрозы также Кассаба не слишком страшили. В конце концов, в его подчинении – несколько сотен вооруженных и преданных ему людей. А потому – что могут сделать те, кто ему угрожает? Те, кто ему угрожает, – они пришельцы, они живут далеко от Ливана, за океаном. Они в Ливане – чужие. А Кассаб здесь – свой. Он здесь родился и вырос, это – его земля. И она его защитит. И земля его защитит, и подчиненные ему люди. Он на этой земле хозяин. У него далеко идущие планы и цели. И он обязательно достигнет намеченных целей. И никакие люди, живущие за океаном, ему в этом не помешают и его не испугают.

Та игра, которую затеяли люди из-за океана с советским посольством – это, можно сказать, вовсе не их игра, а игра самого Кассаба. А если это его игра, то и играть он будет по своим собственным правилам. Вот люди из-за океана велели ему ни в коем случае не убивать плененных сотрудников советского посольства. Дескать, это не по правилам и нарушает какие-то законы. Плевать Кассабу на правила и законы, у него свои законы и правила! Он – Кассаб, а кто они, эти люди? Понадобится, так он и против них применит свои собственные законы и правила!

Да, Кассабу не понравилось письмо советского посольства, которое он получил в ответ на свое собственное письмо. Он не мог ждать целый месяц. Он хотел поторопить советское посольство. Он знал, как это можно сделать. Решение возникло само собою, вдруг – как только ему доложили, что среди пленных имеется раненый. И он распорядился казнить этого раненого, чтобы с ним не возиться. А процесс казни заснять на фото, и эти фото с ответным письмом отправить советскому посольству. И сделать приписку, что то же самое случится и с другими похищенными, если его, Кассаба, вздумают водить за нос. Уж тогда-то, несомненно, посольство зашевелится!

Но была здесь и проблема. Она заключалась в том, что без согласия своих кураторов Кассаб отправить ответное письмо не мог. Просто потому, что его надо было написать на русском языке, а ни сам Кассаб, ни его люди русского языка не знали. Значит, нужно было просить помощи у кураторов, а Кассаб этого делать не хотел.

Поначалу он не видел выхода из положения, но затем его осенило. Он напишет письмо на арабском языке! Ведь советский посол обязан знать арабский язык. Точно! Он так и сделает. И тогда не надо будет просить помощи у заокеанских людей. Тогда никто не станет указывать Кассабу, что ему делать!

Так он и поступил. Он собственноручно написал письмо, вложил в конверт фотографии и дал распоряжение с наступлением ночи доставить письмо в прежнее место – положить его под покривленный каменный столб у развалин старой мечети, что на восточной окраине Бейрута. И стал ждать ответа. В том, что ответ последует и будет он скорым, он ничуть не сомневался. Быть того не может, чтобы на такое письмо не было скорого ответа…

Однако еще до того, как получить ответ от советского посольства, у Кассаба произошла некая встреча, а вслед за ней и серьезный разговор. В принципе, и эту встречу, и разговор следовало ожидать. Как говорится, таковы были правила игры. Они были написаны вовсе не Кассабом, но он был обязан им следовать и неукоснительно их исполнять. Да вот только казнь раненого сотрудника советского посольства не соответствовала упомянутым правилам, это был поступок, который, что называется, выходил за пределы дозволенного, и потому те, кто написал правила игры, переполошились.

А случилось вот что. Спустя четыре часа после того, как Кассаб отправил письмо с фотографиями советскому послу, к нему прибыли два человека в военной форме, но без знаков различия. Ночь близилась к концу, вот-вот должен был заняться рассвет. Джип, в котором сидели два таинственных человека, на большой скорости подрулил к резиденции Кассаба – отдельно стоящему большому зданию на окраине Бейрута – и резко затормозил. К машине тотчас же подбежала вооруженная охрана.

– Нам нужен Кассаб! – по-арабски произнес один из подъехавших. – Да побыстрее!

Сказанные слова не были просьбой, они, судя по тону, были приказом. Должно быть, часовые знали, кто эти люди в джипе, и знали также, что они имеют право отдавать приказы. Но все же часовые попытались воспротивиться – Кассаб велел им охранять его покой. Не дождавшись ответа от часовых, оба приехавших вышли из машины, один из них грубо оттолкнул часового и, ничего не говоря, вошел в помещение, где спал Кассаб. Второй приехавший так же молча отправился вслед за ним. Часовые с растерянным видом остались на месте.

Должно быть, приехавшие прекрасно знали, где спит Кассаб. Они подошли к дверям – здесь также находились два часовых. Ни слова не говоря, один из приехавших отстранил часового, а второй ударом ноги распахнул дверь. Судя по всем этим движениям, приезжие были изрядно рассержены и даже встревожены.

Кассаб спал не один, рядом с ним лежала молодая женщина. Она проснулась первой и испуганно вскрикнула, завидев неожиданных посетителей. От ее крика Кассаб также проснулся и резко потянулся рукой к изголовью – там у него хранился пистолет.

– Убери руку, Кассаб! – прикрикнул один из вошедших. – Все равно не успеешь…

Кассаб замер, встряхнул головой и всмотрелся в нежданных гостей. Он их узнал.

– А, это вы! – хриплым ото сна голосом произнес он.

– А ты ожидал кого-то другого? – спросил один из гостей.

– Я никого не ожидал в моей спальне! – недовольно ответил Кассаб. – Тем более ночью. Для деловых встреч есть день.

– Ну надо же! – со злобной насмешливостью произнес один из гостей. – Для деловых встреч! Может, ты нам еще прикажешь сотворить перед тобой восточные реверансы и извиниться за вторжение? Ну, так скажи это, и мы, может быть, исполним твои пожелания!

– У нас безотлагательное дело, – произнес второй гость. – Так что не до восточных церемоний. Скажи своей подружке, пускай убирается. Нам надо поговорить.

Кассаб взглянул на женщину. Она тотчас же вскочила с постели и, прикрываясь покрывалом, выскользнула за дверь. Оба гостя проводили ее насмешливым взглядом.

– Ты бы тоже оделся, – хмыкнул один из гостей. – Не с голым же с тобой разговаривать.

Кассаб послушно накинул на себя кое-какую одежду. Он начинал понимать, для чего к нему в спальню среди ночи прибыли эти двое. Предстоял серьезный разговор, но Кассабу казалось, что он готов к этому разговору.

– Может, пройдем в другое помещение? – предложил он. – У нас не ведутся серьезные разговоры в спальне. Спальня – она для другого…

Ночные гости ничего на это не ответили. Один из них уселся в кресло, другой остался стоять, ритмично покачиваясь с пятки на носок, а затем – в обратном направлении. Он был как заведенный маятник, и было похоже, что Кассабу эти покачивания не нравятся. Они ему не нравились, потому что ему приходилось невольно наблюдать за ними, и это мешало ему сосредоточиться. Впрочем, возможно, именно по этой самой причине и раскачивался ночной пришелец. И если оно так, то разговор и вправду предстоял серьезный.

– Я вас слушаю, – сказал Кассаб. – И перестаньте раскачиваться! Это меня раздражает!

Пришелец ухмыльнулся и закачался с еще большими амплитудами.

– Говорите, что вам надо. – Кассаб злобно покосился на качающегося гостя.

Какое-то время оба пришельца молчали – они явно выдерживали психологическую паузу. А затем один из гостей сказал:

– Значит, ты уже отправил письмо советскому послу?

– Да, – коротко произнес Кассаб.

– Письмо на арабском языке и с фотографиями, – сказал второй гость. – На которых в подробностях изображен процесс казни представителя советского посольства. Это так?

– Да, – ответил Кассаб, помолчал и спросил – в его голосе ощущалась почти детская наивность: – Но откуда вы это знаете?

– Мы знаем не только это, – усмехнулся первый гость. – Мы знаем гораздо больше. Мы знаем даже то, что еще не случилось. Но непременно случится благодаря твоему поступку.

– Я вас не понимаю, – теперь Кассаб говорил надменно. – Не надо изъясняться со мной загадками!

– А это никакая не загадка! – сказал второй гость, не переставая раскачиваться. – Это самая настоящая разгадка! Вот что печально.

– Я не понимаю, – повторил Кассаб.

– А вот мы сейчас все тебе растолкуем. – Второй гость закачался еще сильнее. – Со всеми подробностями.

– Кто тебе позволил убивать сотрудника советского посольства? – спросил первый гость. – И тем более отправлять послу фотографии?

– Мне не нужно ничье позволение! – резко ответил Кассаб. – Я сам решаю, что мне делать!

– Вот как! – насмешливо произнес первый гость. – Значит, ты решаешь сам? Ты стал самостоятельной фигурой! Давно ли?

На это Кассаб ничего не ответил, лишь горделиво вскинул голову.

– Кажется, у нас был договор, не так ли? – произнес первый гость. – Припоминается, мы оговорили в нем все возможные моменты и нюансы. Припоминаю также, что ты обещал ничего не предпринимать без согласования с нами. Было такое? Я правильно говорю?

– Здесь – моя земля и моя страна! – гордо сказал Кассаб. – И я сам буду решать, что мне делать и как поступать! А вы здесь – чужие! Не вам меня учить!

– Ты только глянь! – с искренним изумлением произнес второй гость и даже перестал раскачиваться. – Он заговорил лозунгами. Майк, как это тебе нравится?

– Да он, никак, метит в вожди ливанского народа! – насмешливо произнес гость, которого назвали Майком. – В президенты! В диктаторы! Боб, ты все понял? Он намерен стать вождем – на наши же деньги!

– Можете забрать ваши деньги, – сказал Кассаб. – И убирайтесь вместе с вашей помощью! Справлюсь и без вас!

– Вот как! – Изумлению Боба, казалось, не было границ. – Майк, ты, случайно, не знаешь, какая муха укусила нашего друга Кассаба? А ведь укусила, не иначе! Ведь до сей поры он казался вполне вменяемым и разумным человеком! Во всяком случае, понимал, кто здесь играет на саксофоне, а кто танцует под музыку. И вот на тебе… Опасная, должно быть, эта муха. А вдруг и нас с тобой она укусит! И что будет тогда?

Майк вдруг отбросил всю свою ироничность и уставился на Кассаба злым, внимательным взглядом. Смотрел он долго и пристально – так, что Кассаб в конце концов не выдержал его взгляда и отвернулся.

– Вот что я тебе скажу, друг мой Кассаб! – заговорил наконец Майк. – Не быть тебе вождем ливанского народа! Точно! Потому что ты – покойник! Ты пока этого не понимаешь, но скоро, думаю, поймешь. Ты – покойник. А покойники вождями не бывают. Вот так-то…

– Я вас не боюсь, – скривившись, ответил Кассаб.

– А мы тебя и не пугаем, – вступил в разговор Боб. – Мы тебе разъясняем. Возможно, ты и не поймешь наших разъяснений, ну да это уже твои проблемы. Но мы все равно попытаемся тебе растолковать…

– Ты не должен был убивать сотрудника советского посольства, – сказал Майк. – Ни в коем случае! И тем более отсылать послу фотографии казни. Ты просто не понимаешь, что ты натворил!

– Мне не понравилось их ответное письмо, – угрюмо произнес Кассаб. – Мне показалось, что они решили меня обмануть. Выиграть время. И я решил их поторопить. Я решил им объяснить, что со мной играть не нужно. Думаю, теперь они будут сговорчивее.

– Дурак! – скривился Майк. – Какой же ты дурак!

– Я не привык… – начал было Кассаб, но Майк его перебил:

– А нам плевать, к чему ты привык! Сказано тебе – ты дурак! Потому что ты совершил непростительную глупость. Знаешь ли ты, что по международным законам означает убийство сотрудника иностранного посольства? Тем более – демонстративное убийство? Вижу, что не знаешь… Ну так я тебе растолкую. Это повод к войне, не больше и не меньше. К большой войне. С русскими!

– Здесь и без того идет война, – возразил Кассаб.

– Ну, это еще не война, – махнув рукой, насмешливо сказал Майк. – Вот если придут русские, тогда это будет настоящая война! А пока – это нечто вроде воскресного семейного пикника на лужайке! Ты знаешь, как умеют воевать русские? Ничего, узнаешь… Скоро они сюда придут.

– Думается, они уже пришли, – дополнил слова коллеги Боб. – Русские всегда приходят, если их обидеть. И очень часто они приходят неслышно и незаметно. Оттого мы и говорим, что ты – покойник, – Боб выразительно посмотрел на Кассаба.

– Я буду сражаться и с русскими! – резко произнес Кассаб. – Я не боюсь никого – ни вас, ни русских!

В ответ Боб и Майк лишь переглянулись. Молчание длилось долго, затем Боб поднялся с кресла, а Майк перестал наконец раскачиваться.

– Что ж, – вздохнул Боб, обращаясь к Кассабу. – Ты сам себе выбрал свою смерть. Сражайся… Но на нашу помощь не рассчитывай. Мы – пас.

Не сказав больше ничего, оба ночных гостя вышли из спальни Кассаба, уселись в свой джип и тронулись с места. Уже изрядно посветлело, дорога, петляющая между холмами, была хорошо видна. Какое-то время они ехали молча, затем Майк спросил у Боба:

– И что будем делать?

– А что тут поделаешь? – скривился Боб. – Кассаб все уже сделал… А потому самое разумное, что мы можем сделать, – самоустраниться от этого дела. Уйти как можно дальше – чтобы никто не мог и предположить, что мы ко всему этому причастны, и никогда больше не иметь ничего общего с этим дураком Кассабом. Это надо же такое удумать – убить сотрудника посольства, да еще и отчитаться в этом перед посольством! Вот так и начинаются войны… Нет уж, будем держаться от Кассаба как можно дальше.

– Достанется нам за провал операции, – вздохнул Майк. – Ладно, если просто отправят в отставку. А то ведь – как знать? На эту операцию наше начальство возлагало большие надежды!

– Ничего, как-нибудь выкрутимся! – не слишком уверенно сказал Боб. – Впервые, что ли? Кто вообще останется, если за каждый провал отправлять в отставку? Сколько их было, таких провалов – а вот же, мы с тобой по-прежнему на плаву… – Боб умолк и какое-то время сосредоточенно вертел баранкой, но потом не выдержал и в сердцах произнес: – Чтоб тебя взял твой шайтан – ближайшей же ночью! И уволок тебя на самое дно преисподней!

Эти слова, без сомнения, относились к Кассабу. Майк внимательно их выслушал, и загадочная ухмылка появилась на его губах.

– А может, все не так и плохо, – сказал он. – Во всяком случае, я вижу в этой ситуации кое-что положительное.

– Что ты имеешь в виду? – глянул на него Боб.

– А вот что, – стал пояснять Майк. – Пускай этот дурак Кассаб играет по своим правилам. Пускай поиграет! А мы понаблюдаем со стороны. А вдруг у него что-то и получится? Ведь как знать… Вряд ли русские начнут войну по такому поводу. Повод – это повод, а война – это война. Война – это совсем другое… Так вот. Вдруг они и вправду пойдут на поводу у Кассаба, чтобы спасти своих людей?

– То есть уговорят сирийцев вывести свои войска из Ливана и прикроют свое посольство в Бейруте? – хмыкнул Боб. – Чушь все это…

– Скорее всего, так и есть – чушь, – согласился Майк. – Ну а вдруг? В конце концов, что мы теряем? Наше дело сторона – мы в этой игре просто наблюдатели. Тем более что мы вообще не имеем понятия, как может обернуться дело. А вдруг оно обернется какой-нибудь неожиданной, выгодной для нас стороной? Сам знаешь – логику русских понять трудно. А потому как знать – может, мы и поймаем свою рыбку в такой взбаламученной воде?

– Что ж, может, ты и прав, – пожал плечами Боб.

Их машина, петляя между холмами и вздымая тучи пыли, все дальше удалялась от Бейрута. Боб и Майк ехали в сторону американской военной базы, расположенной в пятидесяти километрах от ливанской столицы.

* * *

Письмо в резидентуре получили в ту же самую ночь, как Кассаб его написал и отправил. Прочитав письмо и рассмотрев фотографии, резидент тотчас же поднял по тревоге всех трех своих помощников. А когда они собрались, он молча протянул им исписанный лист бумаги и фото.

– Вот, значит, как… – сказал один из помощников, и в его голосе слышалась растерянность.

– Да, именно так, – жестко произнес резидент. – А потому будем решать, что нам делать дальше. Решать немедленно! Потому что…

Он не договорил, да в этом и не было надобности. Что могло быть дальше, понятно было и без слов. Дальше в любой момент Кассаб мог расправиться с любым другим похищенным. А то и со всеми сразу – как знать.

– Надо срочно уведомить посла, – предложил кто-то из помощников.

– Да, конечно, – согласился резидент.

Посол прибыл очень скоро. Резидент молча протянул ему письмо с фотографиями, посол так же молча прочитал его и, горестно скривившись, рассмотрел фотографии.

– Это Андрей Спиридонов, – сказал он. – Хороший был человек. Я с ним вот уже восемь лет…

Целых, наверно, пять минут все молчали. Это было не просто молчание, это была своего рода тризна по погибшему человеку.

– Ладно! – хлопнул ладонью по колену резидент. – Молчанием дело не поправишь! Что будем предпринимать?

– Со своей стороны, – сказал посол, – я свяжусь с сотрудниками в Москве. Объясню им…

– И что, по-вашему, предпримет Москва? – спросил резидент.

– Я не знаю, – пожал плечами посол. – Впрочем… Думаю, никаких громких и масштабных эксцессов вроде войны не последует. В конце концов, это же не ливанское правительство похитило людей и убило Андрея… Это – какой-то Кассаб. А их сейчас в Ливане много – всяких Кассабов и ему подобных…

– Чем в этой ситуации нам может помочь ливанское правительство? – спросил резидент.

– Этого я тоже не знаю, – ответил посол. – Но предполагаю, что немногим. Вы не хуже моего знаете, какова сейчас обстановка в стране. Правительство почти не контролирует ситуацию, оттого-то их столько и развелось, этих самых Кассабов. Вряд ли правительство пошлет войска или полицию, чтобы освободить наших людей.

– Наверно, это и хорошо, что не пошлет, – сказал один из помощников резидента. – Это, знаете ли, дело опасное. Кассаб обязательно узнает о готовящемся штурме и предпримет меры. Например, уведет пленников куда-нибудь подальше или просто убьет их всех разом… Нужно понимать, что мы имеем дело с неадекватным типом, – помощник указал на фотографии. – Так что какой уж тут штурм? Тут надо действовать как-то иначе. Тоньше, я бы сказал.