Текст книги "Смерть в твоих глазах"

– Те, что были, снял.

– Займись стенкой в гостиной.

– Все сделано, осталась кухня.

– Быстро же ты работаешь!

– Так не в стажерах обретаюсь.

Воронов предложил Бестужевой пройти в гостиную. Она достала из секретера шкатулку, открыла массивную крышку и вновь вскрикнула, со страхом переведя взгляд на следователя.

– Что-то не так, Лариса Константиновна?

– Сережиного кольца нет, – прошептала Бестужева.

– А брошь, деньги?

– Они на месте, а кольца нет!

– Может быть, вы переложили его в другое – место?

– Нет! Кольцо лежало здесь.

Эксперт взял шкатулку и отнес ее на кухню, где разложил свой чемодан.

– Что все это значит, Валерий Андреевич? – опустившись в кресло, проговорила Лариса.

– Я бы тоже хотел знать ответ на ваш вопрос. Квартиру вскрывали. Это нетрудно. Но вор взял только кольцо вашего мужа, оставив деньги и более дорогую брошь, да и сама шкатулка – ручной работы, тоже стоит наверняка не копейки. У вас есть дорогие вещи?

– Шуба норковая, в шкафу. Больше ничего, ну, еще сапожки из Италии друзья привезли, но они стоят в прихожей.

– Шуба на месте, – подойдя к шкафу, сказал следователь.

В это время в гостиную вернулся Верейко и поставил шкатулку на стол.

– Ничего. Вообще никаких отпечатков, нигде, даже на смятой сигаретной пачке.

– Что же мы имеем? – нахмурил брови Воронов. – Неизвестный вор в отсутствие хозяйки, хорошо ориентируясь в квартире, вскрывает дверь, проходит в гостиную, открывает секретер и берет обручальное кольцо пропавшего без вести Сергея Бестужева, мужа Ларисы Константиновны.

– Вор знал, что лежит в шкатулке, – уверенно заявил Верейко.

– Да, знал. Значит, он берет кольцо, проходит на кухню, бросает в ведро пустую пачку сигарет, которые в окружении Ларисы Константиновны не употребляют. При этом профессионально убирает все отпечатки. Уверен, что и следы тоже. Встает вопрос: что же это за вор? Зачем ему обручальное кольцо пропавшего офицера, а главное, для чего он оставляет пустую пачку сигарет?

– Может, сигареты – своеобразная визитная карточка вора? Подобным в криминале грешат не так уж редко. Типа, смотрите, менты, здесь был я. А кто я, попробуйте узнайте, если ума хватит, – предположил Верейко, – на этом позже и сгорают. Но что-то я не помню, чтобы в Москве в качестве воровской метки использовали пустую пачку сигарет. Да и вор, по сути, не взял ничего. Даже поймав его, за одно кольцо и незаконное проникновение в жилище без причинения какого-либо ущерба на отсидку не отправишь. Условным сроком отделается. На хрена, извините, – спохватился эксперт, вспомнив о присутствии в гостиной женщины, – тогда какие-то метки оставлять?

– Знаете, – вдруг произнесла Лариса, – а ведь Сережа курил в основном «Яву»!

– Сергей? Ваш муж? – взглянул на нее следо-ватель.

– Да! Господи, что происходит?

– Вы не волнуйтесь, Лариса Константиновна. Мы во всем разберемся.

– А если он вернулся?

– Но тогда он пришел бы открыто, заранее предупредив о своем возвращении, дабы не вызвать у вас шок. Пришел бы с цветами, шампанским.

– Если… если только у него нет причин скрываться.

– Да, – кивнул Воронов и тут же спросил: – А какие Сергей дарил вам цветы?

– Знаете, возможно, это прозвучит зловеще, но Сергей всегда дарил мне гвоздики. Да, да, он любил бордовые гвоздики.

В гостиной повисла гнетущая тишина. Поэтому трель городского телефона, автоматной очередью разорвавшая эту затягивающуюся тишину, заставила вздрогнуть даже видавшего всякое следователя Воронова.

Глава 4

Бестужева бросилась к телефону:

– Алло!

– Лар? – услышала она голос Плаксиной. – Ты еще дома?

– Да!

– А на часы не смотришь? Или там все серьезно?

Лариса взглянула на часы – 13.40. Почти час пролетел, как одно мгновенье.

– Я выезжаю. О домашних проблемах поговорим позже. Помощник председателя партии не звонил? Обычно он подтверждает приезд шефа.

– Нет, пока не звонил.

– У тебя все в порядке?

– А разве может быть иначе? Ты давай, выезжай, с ментами можно и завтра встретиться, а Борисов до окончания выборов вряд ли появится.

– Сказала же, еду! – Она положила трубку на аппарат и повернулась к следователю: – Мне срочно необходимо ехать в офис.

– Да, конечно. В принципе, и у нас к вам на данный момент вопросов нет. Зато есть много информации для размышления.

Воронов отвез Бестужеву в офис партии и с экспертом вернулся в Управление.

Лариса же с ходу начала осматривать помещение. К ней подошла Плаксина в новом, обтягивающем фигуру платье и с уложенными в прическу воло-сами.

– Ты что, успела и домой съездить, и в парикмахерскую сходить? – удивилась и Лариса.

– Нет, подруга, все свое я держу при себе. Только переоделась, Борисов же едет, а волосы уложила сама.

– Ты, оказывается, мастер на все руки?

– А ты думала!

– Так, почему в холле нет портрета президента?

– Он в кабинете. Здесь портрет будет смотреться неуместно. Символика партии на месте, дипломы, фотографии мероприятий, рекламный материал для гостей.

– Ролики о проведенных в июне митингах, пикетах, выступлениях на телевидении и в печатных СМИ готовы?

– Естественно. Флешка в твоем компьютере.

– Минералка, вода, кофе?

– Да все на месте, все куплено, даже коньяк и виски.

– Это, по-моему, лишнее.

– Как знать, Лара, может, господин Борисов пожелает помянуть своего трагически скончавшегося советника? Понятно, что до нашего Славика ему дела нет, а советник – другое дело.

– Ладно, держи наготове спиртное.

– Оно в холодильнике. Там же фрукты, лимоны.

Лариса осмотрелась. Все было готово для приема председателя политической партии «Великая Россия».

– Сотрудников правления проверила лично, – добавила Плаксина. – Всех проинструктировала, как вести себя в присутствии Борисова, – лишнего не болтать и вообще помалкивать, пока он сам не задаст вопроса.

– Хорошо. Ой, погоди, у нас же стоянка перед центральным входом забита. Следователь с трудом втиснулся, чтобы высадить меня. Давай-ка всех на улицу, и пусть отгоняют свои машины куда угодно. Перед входом выставить двух охранников.

– Вот это я упустила, но исправлюсь.

Через час площадка перед офисом была чиста. Два крепких охранника, несмотря на жару, одетых в строгие черные костюмы, с присущим только им строго-бестолковым взглядом исподлобья, истуканами стояли у лестницы, как по команде поворачивая бритые головы в одну и ту же сторону и контролируя ситуацию с портативными радиостанциями в руках.

Помощник председателя партии Алексей Дмитриевич Серданов, в прошлом генерал ВДВ, позвонил в 14.50.

– Лариса Константиновна?

– Да, Алексей Дмитриевич. Здравствуйте.

– Здравствуй, мы будем у тебя ориентировочно, сама понимаешь, пробки, а через них даже с мигалками пройти не так просто, в 15.10–15.20.

– Я поняла, Алексей Дмитриевич.

– У тебя все готово?

– Да!

– Это хорошо. Скажу по секрету, Александр Сергеевич намерен лично переговорить с тобой. И это главная цель визита председателя партии в местное отделение организации. Так что подготовься к разговору.

– Я ко всему готова.

– Что мне в тебе всегда импонировало, так это категоричность и уверенность в себе. Так и держи. До встречи.

– До встречи, Алексей Дмитриевич!

– Серданов звонил? – поинтересовалась Алла.

– Да, они едут, будут ориентировочно в 15.10–15.20.

– А сейчас без десяти три. Пойдем на выход?

– Рано. Ты еще раз обойди сотрудников, а я включу компьютер в кабинете.

– Давай.

Бестужева зашла в кабинет и застыла на пороге, увидев на столе шикарный букет из алых роз.

– Этого мне еще не хватало, – разозлилась она и позвала секретаршу: – Кто принес букет, Ольга?

– Коростылев.

– Ему что, больше делать нечего? Или он не помнит, что у нас траур, Славу еще не похоронили?

– Я ему то же самое говорила, но бесполезно. Любит он вас, Лариса Константиновна.

– Что? Любит? И откуда тебе это известно?

– Он сам говорил.

– Что именно?

– То, что любит, поэтому и работает в правлении водителем за гроши, хотя отец предлагал ему возглавить крупный бизнес в Подмосковье.

– Сколько ему лет-то? Двадцать пять?

– Как и вам. А что? Гена отличный парень. Характер не вздорный. Отец богатый, да и у него самого собственная квартира в центре и дом где-то рядом с МКАДом, не помню, где именно. Если бы мне такой мужчина предложил руку и сердце, я бы ни секунды не сомневалась.

– Согласилась бы?

– Тут же.

– Понятно. Убери цветы.

– А куда?

– В урну!

– Но этим вы обидите Гену.

– За что ты, Лара, хочешь обидеть нашего Геннадия? – раздался от двери голос Плаксиной.

– Букет видишь?

– Вижу. Он, что ли, принес?

– Он!

– Красивый жест. Радуйся. Просто не ко времени, но все равно приятно.

– Скажу больше, Аля, оказывается, Геннадий, ко всему прочему, еще и влюблен в меня. И, судя по букету, намерен добиваться расположения и впредь.

– Он тебе сам признался в любви?

– До этого, слава богу, дело пока не дошло. Ольге говорил о своих чувствах.

– Ну, а ты?

– Я замужем! И закончим этот разговор. Ольга, я же сказала, букет в урну, и мне без разницы, обидится Геннадий или нет. Я еще поговорю с ним. А ты, Аля, привлеки-ка его лучше к похоронам Славика!

– Так мы все агентству ритуальных услуг проплатили. И тебе без машины нельзя.

– Ладно. Оля, забирай букет и сиди в приемной. Кстати, поправь прическу и не забудь поздороваться с председателем партии.

– Да, конечно.

Взяв букет, секретарь покинула кабинет, а Лариса включила компьютер и вывела на монитор заставку флешки.

– Вот так! Теперь можно, не теряя времени, пустить ролики. Ну, что, пора на улицу?

– Да, – поправив перед зеркалом прическу, ответила Плаксина.

Женщины вышли к лестнице, а охрана встала у дороги, чтобы на время перекрыть движение транспорта. Отправленный для наблюдения охранник доложил по станции:

– Кортеж Борисова идет к нам.

– Ребята, перекрывайте движение! – крикнула охранникам Алла.

«Майбах» в сопровождении двух «Мерседесов-500» остановился напротив центрального входа в офис в 15.30. Телохранитель распахнул перед Борисовым дверцу, и председатель партии вышел из лимузина. К нему тут же подошла Бестужева:

– Добрый день, Александр Сергеевич, мы все рады видеть вас в нашем отделении.

– Здравствуй, Лариса Константиновна. А вот день, добрым его вряд ли назовешь. Я с утра ездил на квартиру Себенко, то, что с ним произошло, необъяснимо и ужасно. Но мы еще поговорим об этом, ведите в свои пенаты, посмотрим, как готовитесь к выборам.

Бестужева пропустила председателя вперед. Борисов слегка кивнул улыбающейся Плаксиной и прошел в здание. Состоянием офиса он остался доволен.

– Что ж, потрудились вы на славу, в вашем округе, по последним данным опроса общественного мнения, наша партия прочно удерживает второе место. Вам удалось обойти даже коммунистов, традиционно набиравших здесь более двадцати процентов голосов, это хороший результат. Уверен, вы сможете удержать его.

– Сможем, если в избиркоме подсчет голосов пройдет честно.

– Не думал, что ты так наивна, Лариса, – усмехнулся Борисов. – Когда и где подсчет голосов проходил честно? Другое дело, договориться с избиркомом. Но это уже проблемы Политсовета. Где твой кабинет?

– Вторая дверь слева – приемная.

– Пойдем туда, поговорим наедине.

– Я к вашим услугам.

В кабинете Лариса вежливо предложила:

– Кофе? Чай?

– Нет, Лариса, если только холодной минеральной воды.

Она позвала секретаря, и та тут же внесла поднос с бутылкой минералки и стаканом.

Борисов отпил несколько глотков и довольно крякнул:

– Хорошо! Жарко сегодня.

– Лето ведь!

– Да, лето. Время отпусков для нормальных людей. Я вот о чем хотел поговорить с тобой, Лариса. Насколько мне известно, Себенко приезжал сюда накануне гибели.

– Да, Александр Сергеевич.

– И что он хотел? Я имею в виду, какова была цель его приезда?

– А разве он выполнял не ваше распоряжение? – удивленно посмотрела на него Лариса.

– Если бы мое, то я не задавал бы тебе подобных вопросов.

– Странно. Себенко уверял, что действует от вашего имени.

– Ближе к теме, пожалуйста.

– Сергей Владимирович, царство ему небесное, сказал мне, что партии удалось привлечь к выборам известного нефтемагната Гриневича.

– Я провел ряд встреч с Эдуардом Львовичем, и он действительно согласился спонсировать партию.

– Ну, вот, значит, вам все известно.

– Лариса Константиновна, мне известно лишь то, что Гриневич принял решение об оказании нам солидной финансовой поддержки. Как это связано с приездом к вам Себенко, я не знаю, а посему и хочу выяснить, что хотел от вас трагически погибший Александр Сергеевич.

– Себенко сказал, что Гриневич взамен пожертвований требует место депутата в Мосгордуме, – пересела ближе к столу Бестужева. – Я хотела позвонить вам, но советник сообщил, что это бесполезно, что вы в Швейцарии, на вилле нефтемагната.

– Это Себенко так сказал?

– Да. И еще то, что я должна снять свою кандидатуру в пользу Гриневича, за что мне будет выплачена сумма в миллион евро и оказана материальная поддержка на следующих выборах в областную – думу.

– Вот как? Ловко.

– Так вы не давали Себенко на этот счет никаких распоряжений?

– Нет! И в Швейцарии я не был.

– Тогда как объяснить его поведение?

– Хоть и не принято говорить плохо о покойниках, но Сергей Владимирович явно зарвался, – вздохнул Борисов. – Он хотел продать место в думу от вашего округа. И если взял деньги, то Гриневич обязательно попытается вернуть их.

– Но как? Ведь Себенко мертв?

– У него остались недвижимость, крупные суммы на различных счетах. Наследница – супруга, с нее и спросят. Но это не наше дело. Я не могу понять, почему его убили? Но то, что к этому нефтемагнат не причастен, очевидно. Должников не убивают. Тебя следователь допрашивал?

– Официально – нет. Приглашал на беседу.

– У следствия есть версия, почему был убит мой советник?

– Странно, что вы задаете подобные вопросы. Вы, с вашими связями, могли напрямую выйти на самых высоких чиновников в МВД, Следственном комитете, прокуратуре и получить любую интересующую вас информацию.

– Мог бы, – утвердительно и с некоторым самодовольством ответил Борисов. – Но сейчас мне нельзя впутываться в эту историю. Пронюхают журналисты, поднимут шум, который щедро оплатят конкуренты, и наш рейтинг, Лариса Константиновна, стремительно полетит вниз.

– Следствие в любом случае пожелает встретиться с вами.

– Естественно, но, скажем так, в закрытом ре-жиме.

– Понятно! Нет, у следствия нет никаких версий, по крайней мере, следователь не озвучил их. По-моему, убийство нашего лидера молодежного движения и вашего советника вряд ли удастся раскрыть. Уж как-то без особого энтузиазма беседовал со мной следователь, задавая вопросы, вообще не имеющие отношения к трагедии.

– А о чем конкретно тебя расспрашивал следо-ватель?

– Боюсь, Александр Сергеевич, не вспомню, потому что вопросы были какие-то расплывчатые.

– А что за следователь с тобой беседовал?

– Воронов! Валерий Андреевич Воронов, по-моему, капитан по званию.

– Кем он интересовался больше, Себенко или вашим лидером молодежного движения?

– И тем, и другим практически в равной сте-пени.

– Мне доложили, что оба были убиты одним и тем же способом?

– Да, следователь говорил об этом.

– И какая же связь между ними? Кто он, ваш лидер молодежи?

– Корнеев Вячеслав Анатольевич.

– Не слышал. Он был знаком с Себенко?

– Ну, этого я знать не могу. Внешне и в офисе это не проявлялось, а что могло быть во внеслужебное время, не знаю. Но, думаю, лично Корнеев вашего советника не знал. Скажите, Александр Сергеевич, а почему вы задаете мне подобные вопросы?

– А ты разве не поняла?

– Признаться, нет!

– Я хочу понять, что стоит за этими убийствами. Двух таких разных по положению, но объединенных членством в одной партии и способом убийства людей?

– Может быть, они стали жертвами маньяка? Судя по тому, как были убиты Корнеев и Себенко, исключать этого нельзя.

– Маньяк? – задумчиво посмотрел на Бестужеву Борисов: – А ведь ты права, Лариса Константиновна, это мог быть маньяк. Один из тех, что периодически появляются в Москве. А что по этому поводу думает следователь?

– Он тоже не исключает того, что убийство мог совершить психически больной человек.

– А он не глуп, этот Воронов. Версия с маньяком устроит всех: и следствие, и нас, политиков. Не устроит только тех, кто действительно стоит за убийствами.

– Значит, вы сами не верите в маньяка?

– Я реалист, Лариса, – улыбнулся Борисов. – Конечно, возможно, что Себенко и Корнеева убил маньяк, но, думаю, против нас начата предвыборная война, и противник решил сразу нанести нам сильный удар.

– Но с какой целью?

– Сейчас, Лариса Константиновна, банальным шантажом, угрозами, попытками подкупа с политического поля конкурентов уже не убрать. Против всего перечисленного есть сотни способов эффективной защиты. Совсем другое дело – посеять в руководстве партийной организации и самом Политсовете панику. Страх, если хочешь. И убийства с особой жестокостью способны парализовать всю избирательную кампанию. Если руководство, кандидаты в депутаты еще устоят, им есть за что бороться, то рядовые сотрудники региональных и местных организаций рисковать не станут. А без них мы ничего не сделаем.

– Но какая современная политическая сила способна на такое?

– Любая! – спокойно и кратко ответил Борисов.

– Но это же страшно, Александр Сергеевич.

– Ничего не поделаешь, Лариса. Человечество, как составляющая и не самая лучшая часть природы, жило, живет и будет жить по ее законам. Законам природы, которые сводятся к одному – выживает сильнейший. Люди никогда не были и не будут равны. Ты не задумывалась, почему некоторые успешные, обеспеченные бизнесмены вдруг подаются в политику? Казалось бы, зачем им это, и так все есть?

– Не задумывалась. И почему же?

– Потому что деньги – это всего лишь инструмент для достижения других, более высоких целей. Потому что им нужна власть. Давай возьмем конкретный пример. В советское время жил и работал в каком-нибудь научно-исследовательском институте умный, способный, амбициозный молодой человек. Он много работал, лелея надежду подняться по карьерной лестнице. Но система осаживала его. Знай, мол, сверчок, свой шесток, должности повыше есть кому занять. И человек мирился с этим. Работал, получал грошовую зарплату, но мечты своей не оставлял, яростно ненавидя тех, кто не дает ему подняться, получить то, чего он по праву заслуживает. И вдруг система рушится. Появляется свобода. Те, кто смирились со своим второстепенным положением, бедствуют, не имея ни сил, ни желания бороться. А наш молодой человек, напротив, быстро ориентируется в ситуации и открывает для начала небольшое, но собственное дело. Ум, способности, трудолюбие, а главное, цель, что перестала для него быть недостижимой, делают свое дело. Молодой человек добивается успеха. Проходят годы, и он уже крупный бизнесмен, у него большие деньги. Цель достигнута. А дальше что? Все есть: и дома, и счета, и яхты, и самолеты. Он же привык к борьбе и уже познал вкус власти над своими подчиненными. Это рождает в нем другую цель, а именно, используя заработанный капитал, заполучить власть не над узким кругом своих работников, а над целым слоем всего общества. Власть манит его, сама мысль о ней не дает покоя. И нашему уже не совсем молодому, но еще весьма активному человеку теперь нужны не деньги, ими он пресытился, ему нужно нечто иное – возможность безгранично повелевать, властвовать, решать судьбы людей, которые для него превратились из личностей в стадо. Такую возможность дает власть. И он платит огромные деньги, лишь бы добраться до нее. Он – человек цели и для достижения ее готов идти по трупам. Он и идет по трупам. Если кто-то мешает, решение одно – убрать. Кто-то пытается составить конкуренцию – решение то же. Человек одержим властью. Он болен ею, как нар-коман.

Бестужева прервала затянувшийся монолог председателя партии:

– Но наступит момент, когда этот человек достигнет цели и получит власть. Не надоест ли она ему так же, как и деньги? И как он будет жить дальше, не имея очередной цели?

– Ну, почему нет? – усмехнулся Борисов. – Цель есть всегда. В нашем, образном, случае этой целью может стать единоличное правление всем обществом. Думаю, именно так становятся тиранами. Но что-то мы слишком увлеклись, давай-ка опускаться на землю.

– Да, Александр Сергеевич, на земле оно как-то привычней.

– Ты подала хорошую идею – запустить в разработку правоохранительных органов версию кровавых дел маньяка. И данная версия не только не повредит нам, но, как бы ни неуместно это звучало, сыграет на нашей стороне.

– Каким образом?

– Допустим, в СМИ просочится информация о том, что наши политические конкуренты, не желая вести честную борьбу, так как понимают, что честная борьба приведет к неизбежному поражению, решили пойти на крайние меры – на физическое устранение влиятельных и пользующихся авторитетом в обществе членов партии. И пример тому – действия маньяка, человека психически больного, которым наши конкуренты умело манипулируют. Конечно, серьезные люди воспримут это как дешевку, полный бред, откровенную глупость. Но… наш электорат – это обычные москвичи, люди, желающие жить лучше. Они не станут ломать головы, правда ли помещена в средствах массовой информации или бред. Убийство налицо? Налицо. Жертвы маньяка – члены нашей партии? Нашей! А за что нас убивают? За то, что мы предлагаем совершенно иной путь развития общества, который наконец-то позволит простым людям почувствовать, что перемены в лучшую сторону – не пустые обещания, а реальность. Но только в том случае, если к власти придем мы. Партия «Великая Россия». Ты поняла ход моих мыслей?

– Да, Александр Сергеевич.

– И первое, что надо сделать, это завтра провести пышные похороны наших погибших товарищей.

– У нас по Корнееву все уже решено и оплачено.

– Это ничего. Этим займутся компетентные в данных вопросах люди. Мы объединим похороны, выведем на них тысячи людей, членов партии и их семьи. Подвезем народ из Подмосковья. Устроим большой траурный митинг. Привлечем телевидение. Я дам интервью, возможно, организуем пресс-конференцию. И с правоохранителями я решу вопрос по версии маньяка. Пусть ищут его.

– Но настоящий убийца будет при этом оставаться на свободе? – слегка растерялась Лариса.

Борисов бросил на нее холодный расчетливый взгляд:

– Во-первых, Лариса Константиновна, ты сама предположила, что убийцей может быть маньяк. И это действительно возможно. Во-вторых, если убийца – не маньяк и преследует другие, не политические цели, то на свободе он будет находиться недолго. Время предвыборной кампании. После нее, обещаю, я сделаю все, чтобы бросить на его поимку лучшие силы московской полиции. Ну, а если маньяк или кто-то иной, причастный к смерти Корнеева и Себенко, убьет еще кого-то, то… война без потерь не бывает, и кому, как не тебе, уважаемая Лариса Константиновна, лучше других знать об этом.

– В этом вы правы, Александр Сергеевич.

– Извини, что напомнил о твоей личной тра-гедии.

– Ничего. Я о ней не забываю.

Председатель партии поднялся, прошел к окну.

– Теперь о делах насущных, Лариса Константиновна. После похорон проводишь Совет отделения. Повестка прежняя. Совет должен рекомендовать тебя на выдвижение кандидатом в гордуму, этот вопрос будет обсуждаться на общегородской партийной конференции. В общих списках ты займешь третье место, практически гарантирующее тебе прохождение в думу. Но и по одномандатному округу ты должна взять не менее двадцати процентов. Финансовую поддержку я обеспечу. Остальное все у тебя есть. А дальше, уже имея фракцию в гордуме, будем работать на наших избирателей. Трудиться не покладая рук.

– Я готова.

– Не сомневаюсь. Наш разговор прошу считать конфиденциальным.

– Конечно, Александр Сергеевич.

– Так, похороны. У тебя кто занимается Корнеевым?

– Председатель правления и привлеченные ею лица.

– Председатель правления – это миловидная женщина, что вместе с тобой встречала меня?

– Да! Алла Владимировна Плаксина.

– Пусть передаст дела Серданову.

– Хорошо!

– Ну, тогда поеду. И помни, я надеюсь на тебя.

– Благодарю.

Бестужева проводила председателя партии до лимузина. Все уехали, кроме помощника Борисова. Когда кортеж скрылся за углом, он подошел к Ларисе:

– Долго вы беседовали с шефом, Лариса Константиновна!

– Да? А я не заметила, как время пролетело. Вы остались, чтобы принять дела по похоронам Кор-неева?

– Точно так! Кстати, где ваш председатель правления?

– У себя в кабинете, наверное. Пойдемте, я сведу вас.

Поднимаясь по лестнице, помощник спросил:

– Извините, Лариса Константиновна, о муже ничего не слышно?

– Нет! – вздрогнула от неожиданности Лариса. – А почему вы спрашиваете об этом?

– Вы так нервно восприняли вопрос! А почему спрашиваю? Потому, что еще пять лет назад я не ходил в помощниках политического деятеля, а командовал соединением воздушно-десантных войск на Северном Кавказе. И мне не безразлична судьба офицера, пропавшего без вести.

– К сожалению, о Сереже нет никаких вестей.

– Вы в Министерство обороны обращались?

– Проще сказать, куда я не обращалась. Везде одно и то же – старший лейтенант Бестужев числится пропавшим без вести.

– Понятно. Я постараюсь вам помочь, правда, не обещаю, что помощь окажется результативной.

– И как вы это сделаете?

– Бывший мой командир полка сейчас занимает высокую должность в кадровом управлении министерства. Он сделает все возможное, дабы прояснить ситуацию. Сделает то, что не считают нужным делать другие.

– Буду весьма благодарна вам.

– Мне показалось, вы знаете о муже больше, чем говорите, – вдруг внимательно посмотрел на Ларису Серданов.

– Вам это действительно показалось. А вот и председатель правления, не сидится в кабинете.

Навстречу им из кабинета вышла Плаксина.

– Ларис? Ой, пардон! – Она не сразу узнала Серданова, считая, что все высокопоставленные чины партии уехали вместе с председателем.

– На ловца и зверь бежит, – улыбнулся он.

– Зверь? О чем это вы?

– Да что вы все такие нервные? Видимо, прав был Борисов, опасаясь, как бы убийства не вывели вас из строя. Поговорка есть такая.

– А? Ну да, конечно, извините.

– Не за что извиняться, Алла Владимировна. Мне надо решить с вами вопрос о похоронах Корнеева.

– Но он уже решен. Агентство ритуальных услуг сделает все в лучшем виде. Место на кладбище заказано, все проплачено.

– Алла Владимировна, – вступила в разговор Бестужева, – председатель партии решил провести похороны Славы и Себенко одновременно.

– Это в смысле показательно?

– Можно сказать и так. Поэтому все бумаги, что составили с агентством, передай Алексею Дмитриевичу. И оповести срочно всех членов организации, чтобы по возможности пришли на похороны. Молодежное движение вывести в полном составе.

– А куда людям приходить, если неизвестно, где начнутся похороны?

На этот вопрос ответил Серданов:

– Пусть подходят к центральному офису партии. Там их будут встречать и направлять далее по назначению.

– Ясно! Сделаем.

– Тогда я оставлю вас? – спросила Бестужева.

– Да, конечно, занимайтесь своими делами, Лариса Константиновна.

Помощник председателя партии и председатель правления местного отделения прошли в кабинет Плаксиной, а Лариса отправилась к себе. Идя по коридору, она почувствовала вибрацию своего сотового телефона, означавшую получение SMS, но включать телефон не стала. В приемной опустилась на стул напротив секретаря.

– Что-то я, Оля, устала сегодня!

– В последние дни у нас не офис, а Дом советов какой-то. Сделать кофе? С коньяком? А, Лариса Константиновна? Усталость как рукой снимет.

– На себе пробовала?

– Да! Но не на работе. Дома, вечером. Чашечку выпьешь, и так спокойно становится.

– Тебе покой противопоказан, Оля.

– Почему?

– Тебе с женихами вечера надо проводить.

– Кто бы говорил? Намного ли вы старше?

– Не забывай, я замужем.

– Вот и я хочу так, как у вас. Чтобы по любви и на всю жизнь.

– А сама мне Коростылева сватала!

– Я не сватала. Я только сказала, что он влюблен в вас.

– Жаль, что не в тебя.

– Что поделать? Сердцу не прикажешь! Так как насчет кофе?

– Давай, только коньяка чуть-чуть!

– Одна чайная ложка! Проверено.

Выпив кофе с коньяком, Бестужева вспомнила об эсэмэске. Включив телефон, обратила внимание на номер отправителя, он был ей незнаком. Открыла сообщение и почувствовала, как холод сжимает сердце. На дисплее светилось: «Жизнь в страданиях имеет конец, страдания в жизни бесконечны». Она уронила чашку.

– Лариса Константиновна, что с вами? – воскликнула Оля. – На вас лица нет.

– Ничего, Оля, ничего, вот работы тебе подкинула, чашку разбила, – постаралась взять себя в руки Бестужева.

– Это ерунда, а посуда бьется к счастью.

– Ты в это веришь?

– Во что-то же надо верить!

– Ты права. Я в кабинет, вызови ко мне Плак-сину.

– Минуту, Лариса Константиновна.

Бестужева вошла в кабинет, села за стол, положив перед собой сотовый телефон. Вскоре появилась Алла и чуть не с порога заговорила:

– Что случилось, Лара? Ольга сказала, что ты едва сознание не потеряла.

– Посмотри сообщение, что пришло полчаса назад, – показала на телефон Лариса.

– Ничего не поняла, – произнесла Алла, прочитав странную фразу. – «Жизнь в страданиях имеет конец, страдания в жизни бесконечны». Это, наверное, чья-то глупая шутка.

– Я так не думаю.

– Ты по номеру, с которого было отправлено сообщение, звонила?

– Нет. Как-то не подумала об этом.

– Сейчас проверим, кто это ерундой занимается. – Плаксина набрала номер отправителя SMS, но в ответ услышала стандартное – телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. – Не отвечает. Надо этот номер следователю скинуть.

– Зачем? Чтобы он засмеял меня? Мол, стала каждого шороха бояться. Скорее всего, это наши политические противники работают. Противостояния с конкурентами не избежать, вот оно и началось.

– Возможно, – согласилась Плаксина. – В офисе порядок, ты же выглядишь неважно. Ехала бы домой? Примешь душ, отвлечешься ото всего.

– Знаешь, Аля, может, это и прозвучит глупо, но я боюсь ехать домой, боюсь зайти в квартиру, а о том, чтобы остаться там на ночь одной, даже не – думаю.

– Я бы пригласила тебя к себе, но у меня, ты знаешь, как раз сегодня начался ремонт. Сколько планировала, наконец, решилась. Сама думаю, где снять квартиру.

– Так поживи у меня!

– А со мной бояться не будешь? – усмехнулась Алла.

– С тобой – нет. По крайней мере, не одна.

– Но у меня есть парень, Лара, отстой, конечно, полный, но в сексе неподражаем. Не думаю, что ты будешь в восторге, видя каждый вечер у себя дома его рожу.

– Ты не порвала еще с Анатолием?

– Рвала, да он опять напросился в сожители. Приняла, и с ним не ахти, а без него еще хуже.

– Как ты можешь ложиться в постель с этим неопрятным альфонсом? Он хоть душ перед сексом принимает?