Текст книги "Они поклялись победить"

Но на самом деле причина неуязвимости чеченского танка была в другом: в ведении массированного огня из пушки и пулеметов. Гранатометчики вынужденно меняли позиции, отходя от здания. А танк все стрелял. Голубятников принял решение, схватил автомат, выбежал из помещения командного пункта и крикнул связисту сержанту Выдрину:

– За мной!

Спустился со второго этажа, выскочил на улицу, перебежал в соседнее двухэтажное здание, где находился командный пункт командира 8-й парашютно-десантной роты. Комбата встретил Стрельцов.

– В чем дело, старший лейтенант? – спросил Голубятников. – Почему вражеский танк, прямой наводкой спокойно расстреливающий твои позиции, до сих пор не уничтожен?

– Да чертовщина какая-то происходит с этой «коробкой», товарищ подполковник, – ответил Стрельцов. – Парни бьют из гранатометов, и все без толку. Хорошо еще, что потерь у нас нет.

– Пока нет! Но они будут, и немалые. Подойдет еще пара «гробов», вот тогда они устроят нам веселую карусель… Гранатомет мне, быстро! И бойца с выстрелами!

– Что, сами пойдете на танк?

– Нет, буду ждать, пока ты прочухаешься.

– Тогда вместо бойца я пойду!

– Не понял приказа?

– Понял!

– Так не стой истуканом! Выполняй!

Стрельцов выбежал из комнаты.

Голубятников взглянул через щель между мешков с песком на улицу. Чеченский Т-72 продолжал стоять на прежней позиции и бить по зданию бывшего Управления вокзалов, круша третий этаж. Стрельцов, вернувшись с гранатометом и солдатом, державшим в руках сумку для снарядов к РПГ-7, доложил:

– Ваше приказание выполнено, товарищ подполковник.

Комбат посмотрел на солдата:

– Черемисов?

– Так точно!

– Степан?

– Так точно!

Командир батальона знал всех своих подчиненных.

– Пойдем, Степан, жечь танк!

– Я понял!

– Боишься?

– Так точно!

– Хорошо, что правду сказал. Не бойся, прорвемся!

– Так точно, товарищ подполковник!

Голубятников повернулся к ротному:

– Прикрывай нас. Гранатометчикам усилить огонь!

– Где вы будете находиться? – спросил Стрельцов.

– Недалеко, перед зданием, за забором. – Комбат взглянул на солдата: – За мной, десантура!

– Мне тоже с вами? – спросил связист.

– Нет! Оставайся у Стрельцова, я сюда вернусь… если вернусь.

Комбат с помощником выпрыгнули через окно первого этажа к забору, сохранившемуся в ходе танковой атаки, и залегли за дощатой изгородью. Голубятников, автоматом выбив доски, привел в готовность гранатомет. Прицелился. Танк как на ладони. Выстрел! Кумулятивная граната прошла выше башни в каких-то сантиметрах. Одновременно ударил танк. Его снаряд снес крышу двухэтажного здания. Наводчик или командир танка увидел, откуда по танку была пущена граната. Ствол орудия стал опускаться вниз.

– Рвем отсюда, Степа! – крикнул Голубятников. – К зданию КНП. Мухой!

Подполковник и рядовой рванули к соседнему зданию. Танк выстрелил, снес забор. Голубятников упал перед проемом заборчика здания КНП, рядом с ним рухнул Черемисов.

– Гранату, солдат!

В ответ виноватое:

– А нет гранат, товарищ подполковник!

Голубятников повернул к бойцу голову:

– Как это нет?

– Так я и выстрелы, и автомат свой на той позиции оставил…

– Ну не твою мать?! И что прикажешь делать? Из моего автомата поливать броню танка? Пока он нас не зарыл в землю или не размазал по стене?

– Я щас!

– Куда?

Но солдат уже бросился обратно к первой позиции. Из танка по нему ударил пулемет. В ответ по танку открыли огонь гранатометчики Стрельцова. И вновь их заряды легли рядом, но не в цель. Но командир вражеского танка, видимо, понял, что пора уходить. Или подходили к концу снаряды, или надоело играть со смертью. Подобное необъяснимое везение долго продолжаться не могло. Механик-водитель дернул танк метра на два назад. В это время, чуть не навалившись на комбата, рядом с Голубятниковым упал запыхавшийся Черемисов:

– Вот!.. Вот граната, товарищ подполковник!

Комбат быстро зарядил гранатомет, вскинул на плечо РПГ-7, прицелился, нажал на спусковой крючок. И на этот раз заряд попал в танк – прямо под башню! Отползавший назад Т-72 встал. Но обычного разрыва внутри танка не последовало; он не взорвался и даже не загорелся.

Солдат повернулся к комбату, в его взгляде читалось недоумение. Да и у Голубятникова было такое же выражение лица.

– Почему он не взрывается, товарищ подполковник?

– А хрен его знает! Сваливаем!

Офицер и рядовой вскочили, чтобы забежать за здание, но не сделали и трех шагов, как сзади прогремел взрыв. Голубятников остановился, Черемисов врезался ему в спину. Оба обернулись. Танка как такового больше не существовало: гусеницы и катки разбросаны по сторонам, башня сорвана. Голубятников, смахнув с лица неожиданно выступивший пот, сказал:

– Ну вот и все! Довыеживались, козлы горные! Сделали мы его, Степа, понял?

– Так точно!

– Где мой автомат?

– У вас!

– А твой?

– Вот он, у меня!

– Да? Ну, тогда пулей к Стрельцову, пока под снайперов не попали.

До командного пункта командира 8-й роты добрались без происшествий. Стрельцов, встретив комбата, воскликнул:

– Лихо вы его, товарищ подполковник!

– Лихо, говоришь? А то, что после попадания гранаты под башню танк не взорвался, видел?

– Видел.

– Почему он не взорвался сразу?

– Не знаю! Но рванул же? А сразу, не сразу – какая теперь разница?

– Ладно, проехали… А что-то я канонады от гостиницы не слышу?

В этот момент в комнату вошел связист с радиостанцией:

– Товарищ подполковник, вас вызывает командир разведывательной роты!

– Аркан! – ответил комбат.

– Я – Вьюга! Танк, бивший от гостиницы, ушел с позиции. Судя по удаляющемуся рокоту работы двигателя, пошел к Дому Дудаева.

– И где же их танковая рота?

– Не могу знать!

– Вот и я не знаю. По мордам мы чеченам неплохо дали. Но, думаю, теперь они озвереют еще больше. Готовь новые позиции ПТУРов, снимай с БМД столько установок, сколько потребуется. В следующий раз они под РПГ-7 не полезут, будут долбить с дальних позиций. Только ПТУРами и сможем что-то сделать. Как понял?

– Вас понял, Аркан!

– Отбой!

Голубятников вызвал остальных командиров подразделений:

– Стрела-10, я – Аркан! Доложить обстановку! – Выслушав доклады, передал приказ, отданный командиру разведывательной роты, добавив: – Усилить наблюдение за подходами к плацдарму. Особенно на дальних подступах.

Передав гарнитуру связисту, Голубятников присел на стул, достал пачку сигарет, закурил. Выпустив облако дыма, посмотрел на Стрельцова:

– Ну, что, Юра, держимся?

– А куда ж мы денемся, товарищ подполковник?

– Держимся! И хрен собьют нас отсюда духи.

– Так точно. Не собьют!

Голубятникову неожиданно захотелось поговорить с женой. Услышать любимый голос, ласковые слова. Это, наверное, была ответная реакция организма на пережитое напряжение, усталость. Он затушил в консервной банке окурок, спросил у Стрельцова:

– Тебе задача понятна?

– Так точно!

– А как тихо вдруг стало, заметил?

– Да. Хреновая тишина. Перед бурей!

– Ну, сегодня духи вряд ли высунутся – темнеет. Да и время, чтобы зализать раны, им требуется. Отдых. Сегодня они в атаку больше не пойдут. А вот завтра… Но гадать не надо, завтра будет завтра. Танк на Черемисова запиши. И к награде парня представь. За «коробку» второй орден получит! Я к себе.

Вернувшись на КНП, Голубятников застал там начальника штаба и корректировщика. Связист развернул радиостанцию.

– У нас сейчас какой пароль действует? – спросил комбат у Кувшинина.

– «Семерка», но через двадцать минут сменим на «пятерку». Ты куда-то собрался, командир?

– Да, воздухом свежим подышать. А то душно у нас.

– Какой, к черту, тут свежий воздух? Гарь, дым…

– Ветром снесет.

– Ничего не понимаю!

– Поймешь, Серега! Связывайся с ротными, уточняй обстановку, собирай данные о потерях.

– По духам сейчас это сделать невозможно – ну, кроме двух уничтоженных танков, а у нас потери – четверо раненых.

– Даже так? Что ж, могло быть гораздо больше… – Святослав повернулся к связисту: – Выдрин, соедини меня с Павленко!.. Титан! Я – Аркан!

– Я – Титан, только сам собирался связаться с тобой. Доложи обстановку.

– Если разрешите, доложу в штабе дивизии.

– Не понял?

– Да дела у меня в парке. Разрешите на час-полтора покинуть место дислокации основных сил батальона.

– Ну, если дела, разрешаю.

– Благодарю! Около 18:30 зайду в штаб.

Переговорив с полковником Павленко, Святослав посмотрел на часы – 17:10.

– Как быстро время пролетело! Да, а что у нас насчет воды?

– Водовозка с охраной готова! – сказал Кувшинин. – Но бой-то только что закончился. Не спешат тыловики.

– Я потороплю! Напомни, как вернусь, – мне сегодня еще с местными, что в подвале сидят, встретиться надо.

– Напомню.

– И еще: подойдет вода, в подвал литров двести спусти! Старики, дети там… Значит, пароль у нас «пятерка»?

– Да, с 17:00 и до 18:00 «пятерка». А вы что, пешком в парк пойдете?

– Я еще жить хочу. На БТР поеду, но до него через пост пройти надо. Обратно подъеду прямо к дому часов в восемь, если командование не задержит.

Пароль действовал в зоне ответственности батальона и был придуман подполковником Голубятниковым еще во время службы в Афганистане. Определялась любая цифра, в данном случае – 5. И если часовой называл, скажем, цифру 3, то проходящий пост военнослужащий должен был назвать цифру 2, в сумме получалось 5. Пароль и отзыв назывались верно – значит, через пост шел свой.

Голубятников вышел из здания. Жидкий туман вновь опустился на привокзальную площадь; было слякотно, грязно, мерзко. Комбат, подняв ворот камуфлированной утепленной куртки, направился к месту стоянки своей командно-штабной машины. Как Святослав и ожидал, часовой остановил его окриком:

– Стой! «Двойка»!

– «Три»!

– Проходи.

Часовой принял положение «смирно», завидев командира батальона. В обычных условиях он не должен был вести переговоры с комбатом, да и с кем бы то ни было, без разводящего, начальника караула и его помощника и без передачи поста к охране и обороне другому караульному. Но здесь, на войне, все было гораздо проще и понятней.

– Как служба, Глотов? – спросил молодого парня Голубятников.

– Нормально, товарищ подполковник, – ответил часовой.

– Снайперы не достают?

С наступлением темноты возобновился снайперский огонь противника.

– Никак нет! Сюда они не стреляют. Разве какая шальная пуля залетит…

– Вот шальная чаще всего и убивает. Ты будь осторожен. На открытой местности не рисуйся, охраняй вверенный тебе пост из укрытия.

– Я так и делаю, товарищ подполковник!

– Молодец!

– Вопрос разрешите?

– Давай, только быстро.

– Я быстро! Батальон сегодня много людей потерял?

– Нет. И это все! Неси службу бдительно. Юг у нас прикрыт, но и оттуда могут просочиться духи…

В 17:30 БТР подполковника Голубятникова вошел в Парк культуры и отдыха имени Ленина и встал у штаба воздушно-десантной дивизии. Комбат тут же прошел к радиорелейной станции. Его встретил начальник радиостанции, представился:

– Капитан Рокотов.

– Подполковник Голубятников.

Капитан посмотрел на подполковника с уважением:

– Так это вы держите привокзальную площадь?

– Мы, а что?

– Слышал, сегодня духи провели танковую атаку?

– Было такое дело.

– Наверное, несладко пришлось? Ваша батарея беспрерывно вела огонь…

– Несладко пришлось чеченам – из трех танков мы сожгли два. Третий свалил.

– Не слабо! А у вас ко мне какое-то дело или просто так зашли?

Голубятников присел на стул у пульта:

– Дело, капитан. Мне нужна связь с Рязанским полком, это можно организовать?

– Попробую! Недавно командир с Тулой разговаривал.

Начальник станции колдовал над аппаратурой с минуту, затем протянул трубку Святославу:

– Рязань на проводе!

– Кто на связи? – спросил Голубятников.

– Дежурный по полку капитан Иванов.

– Андрей? Голубятников!

– О! Здравия желаю, товарищ подполковник. Наслышаны о ваших подвигах и о представлении к высоким наградам – тоже. Кое-что Раневич рассказал. О вас в гарнизоне чуть ли не легенды складывают.

– Все это разговоры, Андрюша. Воюем как положено. Ты мне вот что скажи: можешь узнать, Галина, супруга моя, сейчас в части?

– Днем видел, заходила к командиру полка.

– Зачем – не знаешь?

– Нет. Сейчас попробую узнать… Что передать, если найду или дома застану?

– Поговорить с ней хотел.

– Понял! Сделаю все, что от меня зависит. Вы где-то полчаса обождите, а я тут все узнаю. Если что, с квартирой свяжу.

– Погоди! – Голубятников повернулся к начальнику станции: – Капитан, мы через полчаса вновь связаться с Рязанью сможем?

– Думаю, сможем.

– Думаешь или сможем?

– Должны!

– Хорошо! – И в трубку: – Добро, Андрей, до 18:05! Ты уж постарайся.

Святослав вернул трубку Рокотову:

– Ты начни вызывать Рязань в 17:50. Если требуется разрешение, получим разрешение.

– Э, да ладно, товарищ подполковник! Обойдемся и без разрешений.

– Ну, давай! А я пройду пока к своим артиллеристам. В 18:00 буду здесь.

Командир третьего усиленного батальона 137-го гвардейского парашютно-десантного полка прошел к батарее САО-2С9. Вошел в палатку капитана Селина (поднялся в командно-штабную машину артиллеристов «Реостат»). Там же находился и майор Кулик. Они поднялись из-за столика. Голубятников пожал офицерам руки.

– Не ожидали вас, товарищ подполковник! – сказал Селин.

– Командир должен быть где, капитан?

– Впереди!

– Нет, Саша, командир должен находиться там, где посчитает нужным находиться. Как у вас с боеприпасами?

– Порядок! Боеприпасов хватает.

– Значит, так: где у вас закодированный план плацдарма и прилегающей к нему местности?

– Минуту!

Капитан Селин разложил лист.

– План города, другого так и не получили.

– И этот сойдет. Смотрите, боги войны: танки выходили на позиции вот здесь, здесь и здесь. Те, что пошли на батальон, использовали эту улицу и эту. Третья «коробка», что доставила много хлопот разведчикам, так и оставалась у строящейся гостиницы «Кавказ». Завтра духи наверняка повторят танковую атаку – при условии, естественно, что у них остались для этого силы и Дудаев не отказался от идеи сбить нас с плацдарма. Но это вряд ли – я имею в виду, вряд ли отказался. Впрочем, и танков у них может быть немного, а БТРы или БМП нам не страшны. Но будем исходить из того, что завтра духи повторят танковую атаку. И пойдут они теми же путями. Думаю, что прежнюю позицию займет и ушедший сегодня танк. Нам его не достать; следовательно, с утра вам следует пристрелять район гостиницы.

– Он пристрелян, – ответил Селин. – Но для контроля пару мин туда бросим.

– В дальнейшем бить по тем же секторам, что и сегодня. При необходимости через корректировщика я уточню задачу.

– Ясно!

– Выпить немного после боя тяжелого не желаете, Святослав Николаевич? – спросил майор Кулик.

– Нет! И вам запрещаю. Никакого спиртного. Кстати, откуда водка?

– Спирт! У соседей разжились.

– Вы у меня смотрите тут! Никакого спирта, понятно?

– Конечно! Нет так нет, какие проблемы? Просто иногда расслабиться не мешает…

– Расслабимся! Вот вернемся в Рязань, там и расслабимся.

– Когда это будет? Война нешуточная разгорелась. И потушить пожар будет ой как нелегко.

– Всякий пожар рано ли поздно локализуется и гасится. И мы будем гасить его столько, сколько потребуется.

– И это только Грозный! Часть Грозного…

– Ничего. Духи начали присылать парламентеров, и это говорит о том, что силы у них далеко не безграничны. Уверен, скоро наступит перелом, и от обороны мы перейдем в наступление. Подобный бардак долго продолжаться не может. Вам по задаче все понятно?

– Так точно, товарищ подполковник! – ответил Селин.

– Ну, давайте, я в штаб, потом к себе на площадь.

Глава 3

Голубятников прошел к радиорелейной станции, встретил заместителя командира дивизии по тылу. Тот сказал, что водовозка в сопровождении двух БМД пошла к вокзалу.

– Хорошо! – кивнул Святослав. – Колонну встретит начальник штаба батальона.

Зампотыл скрылся в темноте парка, Святослав поднялся к Рокотову. От входа спросил:

– Ну, что у нас с Рязанью, капитан?

– Есть связь с Рязанью, товарищ подполковник. Вы говорите, а мы с помощником выйдем, покурим на улице.

Капитан и сержант вышли. Голубятников сел за пульт, поднял трубку:

– Алло! Это Голубятников!

– Капитан Иванов, – ответил дежурный по полку. – Ваша супруга рядом со мной. Передаю трубку.

Боевой комбат неожиданно почувствовал волнение. Но вот раздался голос жены, и теплая волна тут же накрыла его:

– Слава, родной, здравствуй!

– Здравствуй, Галя!

– Ну, как ты там?

– Нормально!

– По СМИ черт-те что передают…

– Не обращай внимания. У меня все нормально. Как ты?

– Да что я? Здесь все как всегда. Там тяжело?

Голубятников не стал лгать:

– Да. Но ты же знаешь, мы везде прорвемся.

– Знаю! Как же мне плохо без тебя…

– И я скучаю, хотя на это не так много времени.

– Понимаю. Я с тобой, Слава.

– Об этом мне всегда напоминают твои сережки. Кстати, они не раз спасали меня.

– Береги себя!

– И еще, Галь: твои слова насчет звезды оказались пророческими.

Галина прибыла на Кавказ вместе с мужем, но затем по решению командования все женщины были отправлены домой. Улетела и она, оставив Святославу сережки как талисман, а он отдал ей три звездочки с погон кителя. Четвертая звезда подполковника оторвалась, и тогда Галя как бы в шутку сказала, что четвертой, значит, будет Звезда Героя.

– Серьезно?

– Да! Меня и еще четверых офицеров батальона представили к званию Героя России, а весь остальной личный состав – к ордену Мужества.

– Про ордена я слышала, здесь говорили об этом, а вот Герой… Поздравляю, Слава! Ты заслужил это звание.

– Дадут ли? Если помнишь, меня к Герою еще в Афганистане представляли.

– Это не важно! Главное, чтобы ты вернулся.

– Я вернусь! Обещал ведь – значит, вернусь.

– Слав, письма, что взяла, улетая, отправила по адресам, раздала здесь в полку, пусть ребята не беспокоятся.

– Хорошо, я передам им это. Дежурный по части сказал, что ты днем к Серебрянникову заходила?

– Заходила. На тебя приказ пришел – о назначении начальником штаба полка в Омск. Спросила у Серебрянникова: как насчет твоего назначения? Тот ответил, что, пока идет война, никаких перемещений не будет. Но самое интересное, мне начфин шепнул, что командир полка лишил тебя премиальных за прошлый год. Тринадцатой зарплаты.

– Лихо! – усмехнулся Голубятников.

– Вот и я ему высказала: ты в тылу отсиживаешься, а муж на войне. Батальон к наградам представляют, а ты премиальных лишать?

Святослав рассмеялся:

– Высказалась, значит, командиру полка?

– Да.

– Вот, значит, что за шум в штабе был… И как он отреагировал на твои слова?

– Рот открыл и смотрит, глаза выпучив. Ну, я ему еще пару ласковых слов бросила, хлопнула дверью и ушла.

– Теперь жди неприятностей.

– Да нет… У столовой догнал заместитель начальника штаба, сказал, Серебрянников приказал передать: вопрос по тринадцатой зарплате решен. Могу, мол, получить деньги. Я вернулась и получила. В момент ведомость выписали, прежний приказ аннулировали, новый состряпали.

– Оперативно.

– ЗНШ сказал, надо бы мне извиниться перед командиром, я ответила – обойдется. Извинюсь, когда муж вернется.

– Понятно! Представляю, каково было с тобой беседовать Серебрянникову.

– Да и черт с ним!

– Галь, у меня не осталось времени, надо идти к командиру на доклад. Пора закругляться!

– Ты, главное, Слава, береги себя и помни, всегда помни: я люблю тебя и жду! Ты у меня сильный, все выдержишь. Но очень прошу, береги себя!

– Я тебя тоже очень люблю, Галя, если можно любить «очень». Будет возможность, еще позвоню, а нет – напишу письмо. Вот успокоится немного обстановка, и напишу.

– Буду ждать!

– Целую тебя, родная, до свидания!

– До свидания, любимый!

Закончив переговоры, Голубятников взглянул на начальника радиорелейной станции:

– Ну, вот и все, поговорили! А что ты такой грустный вдруг стал, капитан?

– Завидую я вам, товарищ подполковник, – вздохнул тот. – По-хорошему завидую. Дома жена любящая ждет. А у меня?

– Что у тебя? Нет, если не хочешь, не говори.

Рокотов махнул рукой:

– Не получается у меня семейная жизнь. И женились вроде по любви, и дочь родили – ей сейчас два года. А все не то. Нет меж нами чего-то главного. Того, что есть у вас.

– Я тебе вот что скажу. Жизнь, она все расставит по местам. Вот я со своей супругой в Афгане познакомился. Казалось бы, обычный походно-полевой роман. Встретились – разбежались. Ан нет. Любовь пришла, настоящая. С тех пор вместе. Она у меня в батальоне служит и сюда со мной прилетала. А когда приказ об отправке всех женщин домой пришел, не хотела улетать. Но приказ есть приказ! Так что и у тебя все устаканится. Ты еще такой молодой!

Начальник станции пожал плечами:

– Может, и устаканится. Спасибо вам, товарищ подполковник.

– Мне-то за что? Это тебе спасибо.

– Не за что. Обращайтесь, если надо будет. Для вас сделаю все возможное.

Комбат вышел из капонира, прошел к бывшему ресторану «Терек», в подвале которого размещался штаб воздушно-десантной дивизии. Ровно в 18:30 он вошел в кабинет комдива и доложил:

– Товарищ генерал-майор, подполковник Голубятников.

Комдив улыбнулся:

– Да вижу, что Голубятников. Проходи, герой, присаживайся. Хочешь курить – кури.

Святослав разделся, присел за стол в углу комнаты:

– Спасибо, накурился до тошноты.

– Ну, тогда рассказывай, как дрались против чеченов.

– Дрались как положено. Все ранее занятые объекты удержали; атаки, включая танковую, отбили. Из трех «коробок» две сожгли. Потери: один убитый, восемь раненых, один контуженый; семерых отправили в тыл, в том числе взводного 9-й роты старшего лейтенанта Дубчака. Командование взводом принял заместитель по воспитательной работе.

– Замполит? – удивился генерал.

– Так точно, майор Холодов, Александр Васильевич.

– Это ты его отправил в роту?

– Нет. Сам изъявил желание заменить взводного.

– Как же ротный капитан будет командовать взводным майором, по штату одним из заместителей комбата?

– Так же, как и штатным командиром взвода. Ротный и замполит по жизни друзья, между ними полное понимание.

– Да-а-а… Подобное впервые в моей практике. Хотя чему удивляться? Твой батальон сам по себе уникален. Продолжай!

– Двое – раненый и контуженый – остались на позициях.

– Молодцы! День практически беспрерывного боя – и один погибший? Это показатель. Как тебе удалось так подготовить личный состав? У других дела идут хуже.

– Могли подготовиться еще лучше, но некоторые военачальники не дали. Ну да что теперь об этом…

Комдив прошелся по кабинету:

– Дудаев взбешен упорством твоего батальона. Недавно один чечен из его ближнего окружения к нам переметнулся; рассказал, как Джохар разнос своим командирам устраивал. Грозил расстрелять, если не собьют десант с привокзальной площади.

– Значит, придется ему расстреливать всех полевых командиров. Мы позиций не оставим!

– У чеченов большие потери?

– Большие. Атакующие силы всегда несут бо́льшие, нежели обороняющиеся, потери.

– Да, спесь ты с них сбил. А то после разгрома батальонов мотострелковой бригады чечены возомнили о себе слишком много. Решили, что и дальше будут так же безнаказанно и успешно громить части регулярной армии. Ан нет. Получили по мордам. Но в покое твой батальон не оставят. Разведка докладывает, что в центре города чечены проводят перегруппировку сил. Значит, с утра вновь навалятся на твой батальон.

– Мы готовы к этому, – спокойно ответил Голубятников.

– Что готовы, это хорошо, но силы батальона ограниченны…

– Надеюсь, ваши подразделения, что стоят южнее, помогут при необходимости?

– Помочь-то, конечно, помогут. Но у них своя задача. Поэтому я решил усилить батальон.

Святослав посмотрел на генерала:

– Появились резервы?

– Без них никуда. В общем, я придаю тебе неполную роту 21-й десантно-штурмовой бригады. Точнее, два взвода под командованием капитана Уханина. Он ждет у начальника штаба. С ротой вернешься на плацдарм. Усиление, конечно, невесть какое, тридцать три человека, но бойцы обстрелянные, подготовленные.

– Для меня и отделение – усиление… Один вопрос, товарищ генерал-майор. У вас есть разведданные по технике духов? В первую очередь меня интересует наличие у Дудаева танков. Через парламентера он грозил бросить на батальон 10 «коробок», полноценную танковую роту; в бой же чечены ввели только взвод, три Т-72. И они помотали нам нервы. Каковы реальные силы Дудаева?

– Да ни хрена, кроме данных собственной разведки, о которых я тебе уже говорил, у меня нет. В этом-то и проблема. Мы не можем планировать в полной мере действия подразделений, не зная, с кем и где они столкнутся.

– А что разведка ГРУ?

– Работает. Разведчики не сидят без дела, но пока малоэффективно. Их тоже понять можно: центр забит духами, техника постоянно в движении – идет то на запад, то на восток. Маневрируют чечены.

– Ясно. Что ж, будем, как всегда, действовать по обстановке!

– Придется, Святослав Николаевич. Да, воду к тебе отправили. На ближайшие дни эту проблему сняли, а дальше будем думать. Без воды подразделения не оставим.

– Если бы только войска нуждались в воде… – вздохнул Голубятников. – А то ведь в подвалах полно мирного населения: женщины, старики, дети… У меня на КНП человек сто прячется. И мы для них единственный шанс на спасение.

– Да, тоже проблема… Но ничего, безвыходных положений не бывает. Прорвемся, подполковник.

– Прорвемся! Но до прорыва надо обеспечить население и пищей и водой.

– Обеспечим… Что за война! Чеченцев защищаем от чеченцев. Превратил Дудаев республику в клоаку. А еще независимости требует. Да если дать чеченцам независимость, они же за сферы влияния друг друга перестреляют! Сами себя как нацию уничтожат… А до этого весь Кавказ взорвут. Черт-те что происходит! Но об этом в Кремле должны были раньше думать. А теперь приходится разгребать политическое дерьмо. Но не политикам, а нам, военным. Ладно… что-то я разговорился. У тебя ко мне вопросы есть?

– Никак нет!

– Тогда давай ступай к начальнику штаба, он передаст тебе роту ставропольцев, и двигай с ней на привокзальную площадь. Будет возможность – еще подброшу войск.

– Благодарю!

– Удачи тебе, Голубятников, и до связи!

Голубятников прошел в соседнее помещение. Там находилось человек десять офицеров, прапорщиков, контрактников. Начальник штаба пожал Голубятникову руку, представил молодого капитана:

– Командир 9-й роты 21-й Ставропольской десантно-штурмовой бригады капитан Уханин, Дмитрий Андреевич.

Капитан козырнул.

Полковник указал на Святослава:

– А это – командир уже ставшего легендарным третьего усиленного батальона 137-го гвардейского Рязанского парашютно-десантного полка подполковник Голубятников, Святослав Николаевич. Представлен к званию Героя России.

– Я слышал о подвиге батальона и о комбате слышал, – сказал капитан. – Почту за честь служить вместе.

– Земляк, значит? – улыбнулся Святослав.

Начальник штаба и командир придаваемой роты переглянулись. Уханин спросил:

– В смысле, земляк?

– В прямом, капитан. Ты о селе Татарка Шпаковского района слышал?

– Конечно! Большое село, практически пригород Ставрополя. До города где-то километров пять.

– Верно. Там я родился, рос, учился, пока не поступил в училище.

– Понятно!

– Значит, у тебя два взвода?

– Так точно! И два взводных. Всего тридцать три человека.

– Хорошо! Усиление своевременное. Занятый нами плацдарм постоянно подвергается атакам духов, ты и твои ребята будете весьма кстати. Где размещен личный состав?

– Здесь, рядом со штабом!

– Ну что ж, выдвигаемся к привокзальной площади? – Голубятников повернулся к начальнику штаба дивизии: – У вас ко мне ничего не будет?

– Да нет. Кувшинин сбросил информацию по результатам дневных боев, доложил о запасах боеприпасов. Все вопросы мы с ним решили.

– Добро, тогда мы уходим!

– Счастливо!

На плацдарм подполковник Голубятников вернулся с двумя взводами 9-й роты 21-й десантно-штурмовой бригады. Оставив личный состав во внутреннем дворе, комбат с ротным приданного подразделения поднялся на командно-наблюдательный пункт батальона. Там находились подполковник Юрченков, майор Жураев, майор Кувшинин, заместитель командира по вооружению майор Корсаров и особист полка майор Лифанов. Голубятников представил прибывшего с ним офицера:

– Это капитан Уханин Дмитрий Андреевич, командир приданной батальону роты Ставропольской бригады.

Уханин пожал руки старшим офицерам. Комбат обратился к начальнику штаба майору Кувшинину:

– Сергей Станиславович, в роте Уханина два взвода. Я решил разместить их в здании командно-наблюдательного пункта, а то у нас здесь КНП и оборонять при необходимости практически некем. У Кошерева людей взять не можем – он и так держит обширный район, и из других рот забрать бойцов тоже нельзя. Свои задачи они выполняют, усиления кардинально не требуют, так что покажи капитану, где разместить личный состав. Необходимо прикрыть все возможные подходы к КНП.

– Есть, командир!

Начальник штаба взглянул на ротного бригады:

– Идем, капитан!

Офицеры вышли. Голубятников даже не предполагал, насколько своевременно и верно он определил место размещения приданной роте. Это выяснилось буквально через несколько часов.

– Может быть, отужинаем, господа офицеры? – предложил Юрченков. – У нас и коньячок разливной под тушенку, и соленья имеются!

Личный состав батальона, находясь на позициях обороны, горячей пищи не получал. Питался сухим пайком и продуктами, а также всевозможными заготовками местного населения, обнаруженными в занятых домах.

– Накрывайте на стол! – ответил Голубятников. – Я спущусь в подвал, посмотрю, как наши местные, переговорю с ними и вернусь. Тогда, Глеб Борисович, можно будет и поужинать.

– К местным можно и с утра спуститься, – сказал Юрченков.

– А ты уверен, что с рассветом боевики не втянут нас в бои? И потом, я обещал.

– Ну, раз обещал, то надо идти. Мы приготовим здесь все.

Голубятников прошел в подвал. Время было 21:20. Люди не спали, исключая маленьких детей, которых в подвале было достаточно много. Население с началом активных боевых действий семьями бросало жилища, захватив только самое необходимое, и уходило в подвалы, под защиту российских войск. К нему подошел бывший учитель:

– Добрый вечер, товарищ подполковник! Вот посмотрите, как мы живем, если это можно назвать жизнью.

Люди смотрели на подполковника. Голубятников произнес:

– Благодарите Дудаева за все, что он сделал для своего народа.

В подвале находились люди многих национальностей, в том числе и чеченские семьи.

Бывший учитель согласно кивнул:

– Да! Кто бы мог подумать, что жалкая горстка никчемных политиков, чей смысл жизни заключается только во власти ради денег и денег ради власти, превратит в общем-то неплохую страну в ад…

– Плохо жилось при Дудаеве? – спросил Голубятников.

Из угла ответил пожилой уже мужчина с седой бородой:

– Я чеченец, офицер. Жил недалеко отсюда, в частном секторе, вот, – он указал на изможденную женщину, – с женой. Служил давно. И был у меня в полку друг, Николай Ладырин. Три года в одной казарме провели. Он детдомовский, окончил ПТУ – и в армию. Куда ему было податься после армии? Предложил поехать со мной в Грозный. Поехал. Здесь женился, семьей обзавелся. Было у него двое детей, мальчик и девочка. Поздние дети. Теперь Василию 32 года, Елене 28… было. В 94-м году. Их дом стоял рядом с нашим, дружили семьями. Василий уехал в Россию, куда-то на Север, Лена осталась. Красивая была женщина. Как-то летним теплым вечером на улице появились гвардейцы Дудаева. Кто-то из них, видимо, знал Елену, она работала воспитателем в детском саду. Бандиты – иначе их не назовешь – вошли в дом Николая, вытащили Лену во двор, сорвали с нее одежду. Николай с женой бросились защищать дочь, их расстреляли. Из автоматов. Прямо у меня на глазах. Я, услышав шум, пошел к соседям. Видел, как старший гвардеец стрелял в Николая и Марию. Я закричал: «Что вы делаете, подонки?» Ко мне подошел гвардеец и сказал: «Не кричи, старик. Русским на нашей земле делать нечего. Теперь их дом – твой дом. В Ичкерии будут жить только чеченцы». А во дворе бандиты насиловали Елену. Я ударил гвардейца, он ударил меня. Я потерял сознание. Когда очнулся, гвардейцев не было. У крыльца лежали Николай и Мария, а на топчане – изуродованное тело Елены. Она тоже была мертва. Придя в себя, пошел в отделение милиции, оно было на проспекте. Милиционеры выслушали меня, отправили к дому Николая машину. Увезли трупы – и все! Никакого дела, никакого следствия. Я пошел к начальнику милиции. Он спросил, чем я недоволен: ведь теперь у меня два дома, имущество соседей… И тогда я понял: к власти пришли убийцы, бандиты. Правды больше не добиться, а как жить во лжи? Вот так, командир! Рядом со мной сидит Иса. Он жил в пятиэтажном доме, у него другое мнение насчет всего происходящего.