Текст книги "Черное пламя"

Конечно, не всё время было столь уж нудным, как я описал. Случались и весёлые моменты.

Где-то через неделю после старта я нежданно-негаданно обнаружил Колобка возле кровати – это чудо само нашло меня, пролетев сквозь весь корабль. Видимо, ребёночку стало скучно, и он решил погулять.

Успокоив профессора, который вскоре мне сам позвонил, я повёл шарик на экскурсию, по недомыслию выбрав для начала лётную палубу, казавшуюся мне самым значимым местом корабля.

Малыш освоился, начал отлетать от меня, проходя сквозь стены и стараясь изучить буквально каждый предмет по пути. Вёл он себя точь-в-точь как маленький ребёнок, всё пробующий на зуб. Зубов у энергоида не имелось, вместо этого он проверял предметы на проходимость, весьма упорно пытаясь пролетать сквозь них, залетая в каждую дверь по пути.

На лётной палубе мы немного погуляли, пройдя из конца в конец огромное помещение. Нет бы на этом закончить и отправиться куда-нибудь ещё, благо интересного на корабле уйма. Чёрт меня дёрнул показать Колобку штурмовик. Именно этот «прекрасный» момент выбрал мой несносный друг, чтобы начудить.

Для начала он по привычке попытался пролететь сквозь обшивку «терминуса». Не тут-то было – жёлтый энергетический шар превратился в блин и растёкся по чёрной броне. Зрелище оказалось презабавным и заставило меня усмехнуться. Привык, видишь ли, летать, стенок не замечая, может, теперь поумнеет. Пора бы знать, что не всё в жизни бывает по нашему хотению.

Пока я таким образом философствовал, малыш заново собрался в шар, вытянул щуп и потыкал им черную поверхность, отлетел, а потом… Потом я даже не понял, что произошло, но веселиться резко расхотелось. Колобок подплыл к кабине, сменил цвет на изумрудный и пролетел внутрь.

Первое, что пришло на ум – он таки нашел способ просочиться сквозь многослойное броневое покрытие, не причинив тому вреда. Как бы не так. Резко запылавшие красным схемы состояния корабля и раздавшийся гул тревоги не оставили никаких сомнений в серьёзности инцидента.

Подойдя ближе (а что оставалось?), я малость офигел. Да ладно, какое там малость. В обшивке супернадёжной боевой машины зияла десятисантиметровая сквозная дыра. По идее, в случае подобного повреждения, активная броня оперативно закрывала пробоину, но «терминус» стоял на консервационном постаменте в отключённом виде.

Я получил редкую возможность полюбоваться многослойным пирогом, который представляла из себя броня «терминуса». В разрезе. Верхний активный слой, абсорбирующее напыление, энергопласт, несколько тонких прослоек непонятного назначения, внутренняя обшивка кабины, короче, четыре сантиметра сверхпрочного композита были не просто расплавлены, а исчезли напрочь.

Тестовая система не только зафиксировала повреждения, но и вызвала дежурную смену техников для устранении поломки. Ой что сейчас будет.

– Малыш, быстро сюда!

Послушался как миленький, видимо, почуял, что на этот раз шалость с рук не сойдёт. Вылез из проделанного отверстия колбаской, снова сформировался в шарик и невинно завис у меня над плечом. Идиллия. Я иногда думаю, что он если не телепат, то эмоции читает запросто.

Что сказали техники и примчавшийся на срочный вызов сначала мастер смены, а затем и зам. командира, приводить не буду, скажу только, это было неинформативно, содержало неуставную лексику, зато шло от всего сердца. Сначала нас вообще хотели выгнать из ангара и отправить на камбуз (да, повар у нас тоже был). Но потом как-то нежданно нагрянули учёные, произвели осмотр повреждения, посовещались, притащили грузовую платформу с двумя тоннами оборудования и… попросили проделать ещё одну дырку в пострадавшей кабине.

Тут уже наша Антонина Сергеевна взбеленилась и высказала всё, что думает об особо умных научных деятелях, криворуких кадетах и зверинце на борту, за что незамедлительно была поименована тормозом прогрессивной мысли (дословно) и тираном местного значения.

Страсти накалялись, но в какой-то момент вызов профессора Весенина прервал грозящий перейти в руко– и прибороприкладство спор. Затем подключился Умник, и вскоре я уже пытался убедить Колобка проделать ещё одно отверстие в специально пожертвованном для важной цели листе энергопласта.

Учёные были в полном экстазе. Оказалось, что малыш каким-то методом опроверг сразу несколько теорий, вызвав спонтанное разрушение материальной структуры физического тела и её переход в энергетическое состояние (попросту, аннигиляцию).

Я прикинул объем материи из отверстия и поинтересовался, отчего мы ещё живы. Мне объяснили, что в этом и заключается парадокс – материя распадалась, но сама энергия при этом куда-то делась. Слышали, да? Энергия «куда-то» делась.

Привезли ещё несколько тележек с аппаратурой, заняв две соседних лётных площадки. Лев Петрович, пришедший на шум, поглядывал на меня очень недобрым взглядом, но ничего не сказал. Умный наш шеф, он-то сразу понял, что остановить руководителя научной секции сейчас можно только заперев того на гауптвахту.

К концу дня я уже был порядком измотан, а малыш попросту отказался работать дыроколом, нахохлившись и начав постреливать несильными разрядами электричества во всех подряд. Лишь Марину к себе подпустил, притушив сияние заранее и притворяясь выжатым лимоном. Наша любительница всего живого мгновенно забрала наглую свиняку к себе в каюту, окружив заботой и лаской. Аж завидно стало.

Но самое главное мы уже выяснили – энергия уходила в гиперпространство без всякого перехода и спецэффектов. Как это происходило, учитывая наше местоположение, ума не приложу. Позже стала ясна и причина происходящего – особое состояние энергетического поля приводило к прямой трансформации материи в первичную энергию. А поскольку все атомы состоят из частиц, которые фактически энергия и есть, то любой предмет, попавший в пределы действия феномена, исчезал. То же касалось и любых силовых щитов, которые в таком состоянии малыш попросту не замечал, правда, тратил на эти фокусы много сил и несколько часов потом восстанавливал запасы энергии.

Сулил феномен новый виток в развитии гипертеории, что потенциально могло дать людям в руки метод безпортального проникновения в гипер. А ради такого можно не то что одну дырку, весь «Ломоносов» в сыр смело превратить – слова никто не скажет.

Хотя это как сказать. Мне с друзьями это обещало уплотнение графика тренировок (чтоб бездельем не маялись) и самостоятельное восстановление повреждённого «терминуса», включая его разбор (мама, роди меня обратно).

Со второй недели путешествия началась практика в отряде пехоты. Вот чего мне точно не хотелось, так общаться с этими перекачанными обезьянами, но план занятий предусматривал работу с ними. А план – это наше всё, как говорили в старину.

Расскажу то немногое, что мне было известно о структуре пехотного подразделения, проходящего службу на «Ломоносове». Всего оно состоит из шести отделений: четырёх пехотных, тяжёлой поддержки и технического. Каждое пехотное в свою очередь из восьми бойцов под командованием сержанта. Техническое отделение насчитывало семь техников и два автоматических ремонтных модуля. Ещё двенадцать человек составляли экипажи четырёх танков отряда тяжёлой поддержки. Впрочем, «мастодонт» танком назвать было трудно.

Двенадцатиметровая овальная гравиплатформа, напичканная средствами защиты и мощным вооружением. Система ПВО на основе четырёх волновых индукторов и ракетного зенитного комплекса. Основное орудие – фазовый преобразователь, восемь тяжелых ракет «сай» с нестабильным энергокристаллом второго класса в виде боевой части. Добавим генератор направленного гравимагнитного поля, способный прикрыть щитами пехотное отделение сопровождения и мы получим боевую машину, пара которых вполне способны уничтожить эсминец прямо из гравитационного колодца планеты. А это задачка потруднее, чем сровнять с землёй мегаполис.

В помещение пехоты я входил с некоторой опаской. Но командир десантной группы, Ёто Накамура, встретил нас абсолютно равнодушно. Вот уж кто настоящий самурай – по его лицу невозможно было прочесть ничего, но при взгляде на миниатюрного японца даже у меня холодок пробежал по спине.

– Группа стажёров прибыла для прохождения боевой подготовки!

Доклад Михаила, вызвавший несколько смешков из толпы занимающихся на тренажёрах вояк, не произвёл особого впечатления на командира. Он вежливо, с приклеенной улыбкой, поздоровался, сразу направив нас во второе отделение, командиром которого служил сержант Горин.

Тот радоваться не стал, а смотрел на нас, как на… Нехороший такой взгляд, больше подходящий повару дорогого ресторана, стоящему перед садком с утками и выбирающему одну для особо любимого клиента.

Поскольку явились мы в тренировочный комплекс ранним утром, нас построили, после чего заставили вместе со всем отделением пройти полосу препятствий, специально выращенную корабельным компьютером для тренировок боевых групп.

Занятия в Академии ни в какое сравнение не шли с происходящим на борту «Ломоносова», – так нас ещё никто не гонял. Забыл сказать, сержант вдобавок переключил локальное поле гравитации на полтора же.

Поначалу мне как-то удавалось скрывать свои возможности, но матёрого вояку, выдрессировавшего не одно поколение новобранцев, обмануть нереально. Внимательно понаблюдав, как быстро и без особых усилий мне удаётся преодолевать все препятствия, он не поленился изучить данные мониторов состояния организма, а затем вызвал медкарту.

Горин дождался, пока я первым пройду полосу препятствий до конца, после чего с довольной улыбкой законченного садиста послал меня на крайнюю справа дорожку (куда выдали сразу трёхкратную силу тяготения), проходить все этапы упражнения заново.

Я уже как-то упоминал, что после модификации стал тяжелее и весил к настоящему моменту уже за семьдесят, так что меня перестановка точно не порадовала, но я сжал зубы и справился.

После двух часов издевательств, когда мы буквально проклинали всё на свете, объявили пятнадцать минут перерыва. Ребята хоть и пришли последними, но вполне достойно себя показали, на меня же бойцы смотрели даже с некой долей уважения, ещё бы, с тройной нагрузкой попробуй попрыгай.

Когда мы чуть отдышались и обсохли, началось самое интересное – нам продемонстрировали возможности энергомеханического боевого комплекса «Витязь-3М».

– Повезло вам, ребята, – произнёс присевший рядом на скамейку парень.

Он выглядел самым молодым из всех, едва ли старше Мишки. Но я не обольщался – генная пластика и прочие процедуры могли сделать женщину из мужчины (в смысле так, что он, или уже она, могли нормально родить ребёнка), не то что омолодить.

– Мы подобные костюмчики только месяц как начали на базе изучать, но эти – нечто невообразимое.

Парень явно был разговорчивым, и постепенно мы вытянули из него некоторые подробности, благо уровень нашего доступа позволял. Иначе с расспросами можно было запросто угодить в нежные руки УВР.

Главной особенностью силовой брони стало наличие полноценного вирт-интерфейса и гравимагнитного генератора.

Обычные генераторы имели возможность создавать направленные гравитационные волны, что и послужило причиной повсеместного развития этой технологии. Они стали компактными, удобными, на их основе осуществлялась связь, создавались атмосферные поля и так далее. Но гравимагнитный генератор – это нечто совершенно иное. О подобном я даже не слышал, ведь бытовой блок вирта весит больше восьмидесяти кило, гравигенератор вообще под триста, и как стало возможным всё это объединить в одно устройство, я не представлял. Но инженерам это удалось.

Не нужно быть гением для осознания всех получаемых преимуществ. Боец сразу становился в несколько раз быстрее, получал полевую защиту, возможность летать и гораздо более мощное вооружение.

Работало это так. В вирте компьютер фиксировал команду мозга бойца, допустим, поднять руку, и тут же отдавал сигнал силовому каркасу выполнить движение конечности с соответствующей быстротой.

Гравигенератор при этом синхронно изменял вектор движения руки, таким образом не было ощущения, что боец внутри болтается, как кукла на верёвочках. Благодаря отлично настроенной работе всех компонентов, любое движение в реальном мире производилось с той же скоростью, что и в вирте. Проще говоря, реальная скорость бойца повышалась в несколько раз.

Уследить во время демонстрации за отдельными движениями Ёто Накамуры и сержанта Горина, демонстрировавших искусство боя без оружия, стало нелёгкой задачей даже для меня. Остальные наблюдали два смазанных вихря, сталкивающихся на тренировочном круге, закрытом в целях безопасности энергетическим куполом. Если бы противник в момент инцидента на Эдо был экипирован подобным оборудованием, то у меня не осталось бы никаких шансов на победу.

Моё мнение о необходимости обучаться ментальным техникам в Академии, и так не особо высокое, упало ещё на порядок. Какие там молнии, уплотнения ауры, невидимость и прочее колдунство. Только гравиформа Даяны имела призрачные шансы противостоять демонстрируемым новинкам. Я же и подумать не успею о ментальном ударе, как меня просто порвут на части голыми руками.

Ладно, не голыми, разница-то не принципиальная. Определённо, при наличии подобных технологий потуги вырастить из человека что-то равное по возможностям казались смешными и лишёнными даже доли логики. Эволюция – это тысячелетия, а учёные за полвека превзошли достижения матушки природы. Эх, не будем о грустном, давайте я лучше про «витязя» ещё расскажу.

Максимальное боевое ускорение силовой брони равнялось пяти, быстрее не выдерживала энергетика, кроме того, следовало позаботиться об эффективном расходе пси-индекса. Наземный бой длится куда дольше космической схватки двух истребителей, нужно экономить и гибко переключаться между режимами темпа.

Но самое вкусное приберегли напоследок. Махание ногами и кулаками – это, безусловно, весёлое развлечение. Где-то было сказано, что драка – удел быдла, а воины – убивают. И боевой комплекс всячески тому способствовал. Пожалуй, от космического истребителя он отличался только невозможностью долго летать, всё остальное в него встроили.

Каждая рука оснащена плазменным орудием, которое в зависимости от необходимости могло вести огонь в трёх основных режимах. Во-первых, микрозарядами на близкой дистанции, выпуская до полутора тысяч огненных капель в минуту. Фокусировка при этом регулировалось от непрерывного луча до сорокапятиградусного конуса.

Во-вторых, ускоритель размазывал шар плазмы в тонкий луч, который с шести километров проделывал двухсантиметровое отверстие в метровой толщине каменной стене. В снайперском режиме темп огня составлял всего один выстрел в секунду, но при этом можно было вести цели отдельно для каждой руки, что позволяло в режиме ускорения выбивать с дальнего расстояния до сотни единиц живой силы противника в минуту при практически стопроцентной эффективности огня.

На закуску всегда имелась возможность накопить плазменный шар побольше и без затей шарахнуть им по цели, получив в результате её в виде отменно прожаренного шашлыка. Ну, или облачка пепла, в зависимости от защищённости.

Два модульных отсека в плоском ранце на спине вмещали дополнительное вооружение, необходимое для выполнения боевой задачи. На выбор – несколько типов ракет (ударные, зенитные), системы направленной полевой защиты, помехопостановщики, грависвязь и многое другое. Каждый пехотинец в команде выполнял свою задачу, поэтому на поле боя отделение жило как единый организм. И я очень не завидую неприятелю, столкнувшемуся со спаянной командой подобных бойцов.

В процессе занятий мы более-менее освоили новую технику, научились управлять «мастадонтом», что не составило ни малейшей трудности. Подумаешь, что нам любой наземный бой после столкновений в трёхмерном пространстве. К окончанию двухнедельного курса я стал лучше понимать космических пехотинцев. Удивительно, но моё мнение об этих людях значительно улучшилось.

Они не были «плохими», как я ранее считал, просто сама суть их службы предполагала совершенно иное отношение к жизни. Они – воины, которых учили убивать врага лицом к лицу. Это не то же, что нажать кнопку и смотреть на погасшую цель, это кровь, страх, смерть товарища на твоих руках, его последний вздох. Поэтому вся пехота будет оценивать вас по иной шкале ценностей.

Им плевать на заслуги, деньги, звания, им интересны ваши реальные способности, от которых зависит жизнь товарищей. Чтобы добиться их уважения, нужно доказать, что ты этого достоин. Поэтому все пехотинцы и казались мне одинаково тупыми обезьянами, просто я им был совершенно не интересен и воспринимался скорее как нейтральная цель, нежели как человек. Но внутри своего круга это были совсем другие люди, не винтики военной машины, а личности, обладавшие индивидуальными чертами характера, со своими мыслями и надеждами. Они умели смеяться и шутить, пусть грубо, – специфика работы у них такая.

Нам удалось стать для этих воинов своими, и сразу же изменилось отношение. Теперь мы были для них не целями, а молодыми и неопытными соратниками, которых они готовы защитить, даже ценой собственной жизни.

Не вижу особого смысла останавливаться на подробностях и вываливать тонны текста, но нас научили таким вещам, о которых ни в одном учебном пособии не написано, ибо этот опыт уникален. Его можно либо перенять у старших товарищей, ну или заработать своим потом и кровью, нам подошёл первый вариант.

В конце мне было даже жаль, что семь дней так быстро пролетели, я втянулся, понравились ежедневные физические нагрузки, и я дал обещание по возможности чаще посещать расположение отделения.

Гравитационная аномалия

Разведывательный зонд неизвестной цивилизации, заинтересовавшийся странными показателями гравитационных сканеров, уже шестьдесят циклов ползает по окраине сферы охвата, задействовав примитивные системы маскировки.

Интеллект уже всерьёз задумался о целесообразности попытки контакта со столь недоразвитыми существами, но жизненные показатели экипажа не оставляли особого выбора. Контактировать же с другой формой местной жизни не хотелось, слишком много примитивной агрессии проявляли странные чужаки.

Но что делать с этим зондом. Уже использованы все виды связи, доступные в нынешнем состоянии, но космический аппарат их упорно игнорирует. Не может же быть, что он не оснащён сенсорами, иначе на кой он вообще нужен? Тратить остатки невосполнимой массы на что-то более действенное не хотелось. А придётся. Попробуем вот так.

Неяркая белая вспышка на миг осветила пространство, заставив фотонные усилители разведчика переориентироваться в нужную сторону. Ещё раз, и ещё. Всего девять раз сработали пространственные аннигиляторы, вызывая в космосе солнечную бурю, видимую с расстояния в миллионы километров. Уже во время четвёртой зонд задействовал гравитационный привод и медленно двинулся в сторону источника сигналов. Наконец-то.

Сочтя работу выполненной, мозг отключил все активные системы корабля, вновь превратившегося в стылую безжизненную оболочку, спящую до времени.

Глава 4

Нет ничего труднее, чем ждать и догонять – верно подмечено. Всевозможные гипотезы и предположения о цели экспедиции с громким жужжанием роились в мыслях всего экипажа. Возникало чувство, что люди вокруг как минимум половину свободного времени посвящали обсуждению этой животрепещущей темы, пытаясь всеми правдами и неправдами разузнать подробности. Однако начальство стойко держало оборону, информацией никого не баловало, а на все вопросы имело вполне ожидаемый ответ, мол, прилетите – узнаете, а пока хватит болтать, пора чего-нибудь поработать. Оставалось погрузиться с головой в будни огромного корабля, мчавшегося по неведомым тропкам обратной стороны мира.

Основной работой для группы младшего ненаучного состава, то бишь для нас, стажёров, оставалась учёба. Каждому дали в напарники матёрого инструктора, призванного вдалбливать в пустые головы все тонкости избранной профессии. Да уж, знал бы я раньше, каково это на самом деле – быть боевым пилотом. Такое ощущение, что командование задалось целью не только проверить наш предел растяжения, но и сделать из нас асов за период полёта.

По большому счёту мало кого из лётной группы интересовали наши всесторонние научные познания. Даже начальство, которое должно было курировать процесс усвоения материала, снисходительно спускало не освоенные по причине недостатка времени ксенодисциплины. Зато когда дело касалось основных специальностей – пилотирования, тактики, матчасти и прочих премудростей, молодое поколение без лишних разговоров брали в ежовые рукавицы.

Лишь только удалось справиться с теорией, как в качестве практики нас на полном серьёзе заставили разобрать и собрать «терминус». Убейте, не пойму, на кой нам это сдалось, чай не техники-ремонтники, но куда нам спорить с Антониной Сергеевной. В принципе, при участии компьютера и многоточечных силовых захватов выполнить задание было делом достаточно простым, вот только компьютер вдруг «сдох». Кстати, речь шла о ремонте того самого испорченного Колобком штурмовика, подвергшегося неосознанному эксперименту моей карманной шаровой молнии, что наводило на грустные размышления о мстительности командира.

За дело принялись рьяно, с полной самоотдачей. Утро, завтрак, настроение на максимуме, самое то потрудиться.

Всё же не зря я на свалке половину жизни провёл. К концу второй вахты удалось демонтировать все возможные для этого компоненты, в связи с чем возник небольшой стопор. Недолго думая, мы уселись тут же, облокотившись на то, что некогда было штурмовиком. Устроенный в тесном кружке мозговой штурм на тему, чего бы еще такого открутить, к счастью, не повлёк за собой дальнейшее издевательство над «терминусом». Не потому, что идей не родилось, просто нас наконец остановили.

Когда прибывший старший техник узрел плод усилий трёх стажёров, в общем, его переклинило. Я как-то не понял, а нам не разъяснили, что требуется всего лишь обозначить метод отсоединения основных модулей машины, мы же несколько увлеклись.

Все элементы брони аккуратной кучкой покоились рядом с остовом, больше напоминавшем скелет древнего динозавра. Кабина отсоединена, все приборы сняты, частично размонтированы и сложены каждый по порядку на белом покрытии пола. С другой стороны сиротливо лежали разряженные накопители, двигательная установка, гравигенератор, энергоячейка и прочие агрегаты, в свою очередь разобранные до винтика. Хорошо ещё вооружение предусмотрительно демонтировали заранее, и правильно – нам только дай в ракетных установках покопаться. А что, дурное дело нехитрое.

Механик вышел из шокового состояния, прекратил издевательство над несчастным штурмовиком, отдав команду компьютеру на сборку. Надо же, Умник сразу пришёл в себя. Сразу выяснилось, что сложены детали не в правильном порядке и часть из них (список из восьми пунктов) бесследно исчезла. При этом даже мозг корабля затруднялся ответить, куда три стажёра с герметичного ангара могли деть «верконовый демодулятор ч.1/2 малый», весом в три килограмма, поскольку не наблюдал за разборкой по команде начальства.

Пришлось заказывать недостающее со склада, и только тогда захваты сноровисто приступили к нелёгкому труду по превращению груды хлама в боевую машину. Мы даже поспорить успели – соберёт или нет?

Собрал на наше счастье. А запчасти, кстати, так и не нашли, что вошло в легенду корабля. А трёх недоучек больше не подпускали к ремонту сложной боевой техники, во избежание, так сказать.

Как минимум четыре часа в день посвящалось физической подготовке и развитию внутренней энергетики. Никаких скидок на возраст и опыт. Занятия проводились общим порядком в весьма жёсткой манере, когда резерв иссякал полностью, после чего мы приходили в себя уже в ячейке регенератора. Но никто не жаловался, поскольку остальные занимались точно так же. Ничем, кроме запредельных нагрузок растормошить организм невозможно. На вопрос «зачем?» (ведь и так наш пси-индекс был очень высок) терпеливо объясняли, что если дар не развивать и не стремиться стать сильнее, то постепенно можно его потерять. Во все времена лень и замена оригинала суррогатом ухудшали конечный результат. Поэтому только тренировки на грани помогали самосовершенствованию. Применяемая же в Академии проверенная методика занятий казалась местным садистам тепличной и не могла привести к должному результату.

– Вы поймите, малыши, – рассказывал Андрей «Архонт», один из самых опытных пилотов эскадрильи, – ваши природные данные, они важны, но теория опыт не заменит, его нужно зарабатывать. Вот взять тебя, Васька. Ты когда крутишься на тренажёре, постоянно забываешь скидывать темп. Сколько раз тебе про это говорили.

Сидим в комнате отдыха, наслаждаясь покоем после только что выполненного виртуального вылета. Ох и задали нам перцу. На сей раз пришлось вести сражение в плотном окружении, когда удар может последовать с любого направления, и требуется филигранно точно сохранять строй, следить за своим сектором, не забывая изредка присматривать за напарниками. Это уже дико сложно, так вдобавок и боевую задачу неплохо бы выполнить, да ещё и в ограниченное время.

Симуляция относилась к категории сложности А, была предназначена для ветеранов флота и в который раз не давалась нашей тройке. Если бы мы не видели, как остальные пилоты выполняют то же самое задание, а командир с Антониной Сергеевной вообще вдвоём походя рубанули ракетную платформу – основную цель, – ни за что не поверили бы в возможность справиться с этим кошмаром.

– Но ведь нужно за всем следить, противник, напарники, связь, удаление и ещё сотня всего… – попытался за всех оправдаться я.

– А скажи-ка мне, нафига тебе самому всё это делать? – перебил Андрей. – Я копался в твоих настройках и не нашёл половины используемых в реальных схватках команд автоконтроля. А почему, понимаешь?

Вопрос был риторическим. Теорию командного управления и оптимизации мы все проходили и о предмете беседы имели представление. Но послушать ветерана, доходчиво, на примерах объясняющего нюансы, стоило всех занятий в академических классах.

– Зачем тебе самому контролировать построение? Оставь это на прикрывающих вас пилотов, пусть у них голова болит. Михаил в вашей группе тактик, вот он и должен управлять перемещением головных машин ордера, принимать решения атаки и следить за хвостом.

– Но как это, я в кабине, а управляет мною сосед. А если он не успеет среагировать.

– Вот! – Андрей поднял вверх указательный палец. – Это проблема всех дуэлянтов.

Последнее слово было произнесено с долей раздражения.

– Заруби себе на носу, сделай татуировку, как угодно, но уясни – если летишь в группе, то ты не одиночка. Воюет звено, а не один человек, и напарнику нужно доверять больше, чем самому себе. А начнёшь выбиваться из построения – подставишь и себя и других. Может быть, они успеют, в силу способностей, справиться с ситуацией, но всего скорей у тебя вскоре появятся новые партнёры. Кроме того, не забыл, что в кабине имеется и связь с базовым носителем и собственный компьютер, который умеет подстраиваться под ситуацию. Почему ты не отдашь контроль темпа автоматике?

– Пробовал – не получилось. Комп постоянно снимает ускорение не вовремя. Да и индекс вроде как позволяет в ручном режиме работать. Так эффективнее.

Последнее утверждение явно было лишним, поскольку вызвало ехидную усмешку и заставило собеседника поднять брови вверх.

– Да ну? Правда? А давай проверим, – после чего Андрей произнёс куда-то в сторону: – Умник, будь добр инцидент на Сангории, запись 4578.

Пространство над столом заполнило трёхмерное поле, демонстрирующее начало моего первого боевого вылета против корн. Ребята уже это видели, давным-давно выразили своё восхищение, но я даже не предполагал, как ещё можно интерпретировать схватку, принёсшую на мой счёт три уничтоженных средних цели.

Для начала Андрей поинтересовался, за каким лешим я не использовал маскировку «беркута», а полез в открытый бой. Мои потуги отбрехаться сложностью ситуации и необходимостью спасти экипаж патруля, у которого резерв к тому времени иссяк, привели лишь к наглядной демонстрации надлежащего использовании всех возможностей разведчика.

В варианте, продемонстрированном Архонтом, Тень применила сквозное маскирующее поле, пилоты обменялись данными о синхронизации атаки, после чего разведчик переместился к сражавшимся и совместно, буквально двумя ударами справилась с рейдером.

Затем, взяв контроль за системой уклонения истребителей и вписав их в свой алгоритм противодействия, три корабля совместно атаковали пару корн. После этого безо всяких прыжков в течение четырёх минут первый корн был выведен из строя массированным ракетным пуском и тройным ударом носовых орудий, а второй остался беззащитным после нейтрализации основного вооружения точным отстрелом управляемых плазменных зарядов и сдался.

Итог схватки – сохранение всех трёх машин, три же призовых энергоячейки, расход ментального индекса пилота «беркута» половина вместо девяти десятых, как было в моём случае. И Андрей, что примечательно, даже не стал выпускать автоматические дроны с непонятным названием, сохранив их на корабле.

– Ладно, – сжалился надо мной ветеран, – сработал ты как мог, задачу выполнил. Да и куда без опыта, на одних лишь игровых рефлексах, брать контроль над группой. Кто другой вряд ли бы вообще вытянул ситуацию, так что молодец. Но к чему стремиться, надеюсь, вы уяснили, и зачем вас командир гоняет, понимаете. А раз так, допивайте свой чай и пойдём снова в виртуалку, у меня мысль пришла, свежая.

Всё это отлично работало – ребята сразу потянулись вверх. А вот мой пси-индекс рос крайне медленно, зато развивалось умение им эффективно пользоваться, что положительно сказалось на реакции и времени работы в темпе.

Научные деятели тем временем занимались научными деяниями, как им и положено. По пути они время от времени третировали Колобка и меня (да-да, добрались-таки). В основном это была заслуга сестрёнки. Ей ни с того ни с сего пришла в голову гениальная идея, будто бы корабельное медоборудование послужит с гораздо большей пользой, ежели засунуть в него любимого брата. Что она и проделывала.

Когда я попробовал сослаться на рабочее расписание, сестра выпросила меня у моего же начальства, всегда готового оказать услугу медикам, да ещё и таким симпатюлям. Ну а там и учёные не смогли пройти мимо такого занимательного объекта для изучения.

Пришлось от всех прятаться. Не знаю, как друзья, но лично я весь корабль исходил вдоль и поперёк, побывал даже в рубке, куда был допущен с целью ознакомления, а вдруг придётся порулить, а мне не сообщили, куда бежать в случае чего и что нажимать. Ладно-ладно, знаю, что шансы нулевые, но чего не помечтать-то?