Текст книги "#Мемориз"

Ухажёр

Весь день ко мне в Skype долбился мужик из Пакистана. Звонил, в чат лез, уговаривал поставить веб-камеру. На прямой вопрос «чего надо?» уклончиво отвечал, что потом скажет, но намерение организовать что-то на половую тему было очевидно.

Я терпел, отвечал односложно. Мужик не унимался.

Всё кончилось подобающим конфузом, когда он уже собирался, по его словам, уходить домой. В вольном переводе дело было примерно так:

«Мужик (М): Ну, пока, мне домой пора.

Я: Пока.

М: Можно я скажу «Салам»?

Я: Конечно.

М: Салам.

Я: А почему ты спросил разрешения?

М: Ну, я немного запутался. Ты, все-таки, еврей, а я мусульманин.

Я: Ты так говоришь, будто это автоматически делает меня исламофобом.

М: О, спасибо. Я очень оценил…

Я: *смайл*

М: Ты, наверное, очень либеральная женщина.

Я: (*ой…*) Во-первых, я мужчина. Во-вторых, не такой уж и либеральный.

М: Ох, очень жаль. Ну, пока».

И исчез навсегда.

После этого случая я всё-таки заполнил в профиле «скайпа» графу «пол».

Не помогло.

Как турки начистили нам боты

В Стамбуле полно чистильщиков обуви. Они бы непременно попадались на каждом углу, если бы все углы не были заняты продавцами жареных каштанов. Мы долго на такую экзотику дивились, и всё прикидывали, что будет с нашими ботами, если их начистить, но денег жалели.

И вот однажды идём, никого не трогаем, а дорогу нам перебегает мужик с чистильными причиндалами наперевес. И, словно Золушка туфельку, теряет на бегу щётку. Мы, конечно, давай кричать:

– Золушок… тьфу, блин… Мужик! Щётку обронил!

Он назад кинулся, подобрал инвентарь, долго говорил мерси, а потом взялся нас обслужить. Увидев такое дело, из воздуха материализовался второй чистильщик и кинулся обслуживать Анку. Попутно состоялся приличествующий случаю разговор:

– А вы откуда? Израиль? О, шалом! Туристы или по делу? По делу? Приехали делать с нами бизнес! О-о-о!

Турки вообще при намеке на «бизнес» начинали биться в экстазе и бросались делать дружбу народов. Эти не были исключением.

– А у меня, вот, дети в больнице. Пришлось приехать в Стамбул, чистить обувь, – пожаловался Золушок, орудуя губкой. И ещё жестами объяснил, что у них проблемы с ногами, причем так выразительно, что представилось нечто вплоть до ампутации. Я уже было сквасил сочувствующую мину и попытался прикинуть, сколько он под это дело попросит накинуть, но тут всю малину испортил второй мужик, который на заднем плане вещал Анке:

– …в больнице …глаза лечим …дети …глаза …Стамбул, чистить обувь…

Хмм… Какое совпадение! Интересно, если я обращусь к третьему чистильщику, у него тоже дети окажутся в больнице? Что-то подсказывало, что да. Наверное, им прямо в больнице инвентарь выдают…

Тут дело дошло до вопроса «почём?».

– Нуу… – протянул Золушок, – 25—35.

«Долларов что ль? Ой, как неловко» У меня в кармане было около 5 долларов в местных деньгах.

– Вот, – говорю, – всё что есть.

Тут мужики загалдели на непонятном английском, из которого я понял только «менять деньги». То ли требовали бежать в обменник и менять баксы, то ли сдачи не было. Переговоры длились минут 5, пока они не поняли, что больше не получат. Тогда я высыпал всю мелочь в лапу золушкового приятеля и начал удаляться.

– А мне? – протянул руку Золушок.

– А ему? – обратился я к приятелю. – Ему-то дай половину.

Но тот внезапно перестал понимать по-английски, и добиться с него толку не удалось. На сем мы расстались. Чистильщики жали руки и кричали виват, а мы, стыдясь, что не доплатили, кинулись наутёк. За спиной у нас сначала вполголоса, а потом всё громче поднималась ругань: то ли Золушок пытался добиться своей половины, то ли они хором сетовали на жадных клиентов, то ли ещё чего.

Постыдившись немного, мы стали выяснять у местных, почем на самом деле стоит прокатиться. Любой встречный турок в ответ на нашу пантомиму, изображающую чистильщика, мог запросто показать, где сидит ближайший Золушок, но после вопроса «сколько это стоит», его голова немедленно превращалась в тыкву. В хэллоуинскую. То есть на лице намертво каменела зубастая вежливая улыбка, глаза делались круглые, и никакого представления о числительных.

На следующий день я поделился впечатлениями с товарищем, который тоже был в Турции. Тот стал ржать и сказал, что им тоже боты чистили. Причём, мужик тоже перебегал им дорогу и обронил щётку. И дети у него тоже, как несложно догадаться, в больнице. Но они сторговались на 3 доллара.

Про полицию Франкфурта

Полиция во Франкфурте впечатлила своей огромностью. Это выглядело как поставленный на попа спальный гарнитур: малютка в метр девяносто ростом, вокруг три амбала на голову выше него и в плечищах как двуспальная кровать. В брониках и с автоматами для полноты испуга. Все очень бдительные.

Я отдыхал в тени одного из них, засмотревшегося на девочек за стойкой, пока мои товарищи проходили личный досмотр: пиджак-ремень снять, из карманов всё вынуть, через Врата пройти, а там сотрудник одного с тобою полу делает тебе плотный петтинг сквозь одежду.

Один сотрудник как раз увлекся и решил перейти к массажу ступней. Во всяком случае, велел кому-то разуться. Я после недели в Штатах говорил сначала на английском, а потом на всём остальном и при виде такого сервиса привычно сказал по-иноземному «WOW!». Амбал тут же забыл про девочек, засёк куда я смотрю и надолго сделал в том направлении стойку.

Тут-то я и обнаружил, что на задней, так сказать, стенке нашего шкафа сохранилась часть заводской упаковки – кусок скотча в четверть ладони размером. Вот я ему и сказал с безопасного расстояния на дурном английском:

– Сэр, у вас на штанах скотч, – и указал в пострадавшую точку.

– ??? – откликнулся он.

– Минутку, – сказал умный я, обошел с фланга (он грамотно стоял так, что со спины не подкрадёшься), отлепил от его задницы кусок скотча и предъявил, чем сумел заинтересовать уже весь патруль в полном составе.

И вот стою я меж них словно в четырёх стенах, улыбаюсь как идиот, а в руке скотч. Потому что если ты настолько одарён, что подходишь к полицейскому сзади и тянешь руку на уровне пояса с кобурой и дубинкой – лучше никаких движений потом не делать совсем. Дышать тоже лучше через раз. Надо дать им время на сообразить, что бить тебя уже поздно, ты уже больной на голову.

Скороговорки

Решил я однажды превозмочь свой первобытный ужас перед публичными выступлениями. Конечно, думал я, пещерные предки не дураки были, знали, что внимание публики лучше лишний раз не привлекать, а то засветят в лоб обглоданным мослом со всей первобытной дури – и вот тебе гонорар, вот тебе признание. Однако, нас разделяет пропасть эволюции, нынче если и кидают, то чем помягче, можно рискнуть. Нашёл по объявлению преподавательницу сценического искусства на расстоянии неспешной пешей прогулки от дома и стал под мудрым руководством превозмогать.

Два занятия ушли на то, чтобы убедить меня в том, что даже я способен выступать перед публикой и уцелеть. На третьем занялись постановкой дикции. Сенсей Катя дала мне домашнее задание – скороговорки вслух перед зеркалом читать, отслеживая правильность движения лицевых мышц.

А где я скороговорки возьму? В Интернете, конечно! Скачал готовый файл, кинул на принтер, распечатку взял уже только перед занятием.

Встал, читаю выразительно. Начало вполне приличное: Клара-кораллы, трава-дрова…

И тут!

«Сняли с Надежды цветные одежды,

Без одежд Надежда не манит как прежде»

Казалось бы, что тут такого? А вы представьте себя человеком застенчивым, но с развитым воображением, который до сих пор недоумевает, как он так ухитрился жениться… И перед Надеждой, опять же, неудобно. Как войдёте в образ – валяйте к зеркалу и повторите это вслух несколько раз. Следя за правильностью движения лицевых мышц.

Но я такой встал, силу воли наморщил и озвучил. Почти без запинки. Трижды. А потом, гордясь собой и смахивая со лба холодный пот читаю дальше и…

«Невелик бицепс у эксгибициониста.»

Вот тут я сломался. Тут я взвыл и позорно бежал на кровать биться челом о подушку, приговаривая: «Невелик… Невелик бицепс… ыыы»

И нет бы смолчать, как положено человеку застенчивому, но нет, к тому моменту я уже был вполне сформировавшимся блогером и наплакался сдуру в интернет. Народ пришёл в комменты и радостно подверг сопереживанию. Накидали ещё скороговорок.

– На бильярде лбом либо битой по балде били белобандитов.

– Повадился дебил бодибилдингом заниматься.

– Шепелявый Саша шлёт слэш шелудивой анимешнице Маше.

И так далее…

С сенсеем Катей мы расстались.

Приключения с газовой плитой

Купили мы однажды газовую плиту подержанную. Старая пришла в негодность весьма необычном способом: внезапно взорвалось и разлетелось мелкими дребезгами стекло духовки. Рядом никого не было и никто ею не пользовался много часов. До сих пор неизвестно, как это произошло.

Помочь привезти обновку вызвался Борька. И стали мы её везти. Я скейт взял с собой, поскольку выяснилось, что бытовую технику на скейте перетаскивать удобно, маневренно и комфортно. Особенно если сравнивать с тем, как ты её, неудобную и неохватную, тащишь, а она тебе руки режет рваными ржавыми краями основы.

Перед самым выходом приспичило мне ещё и апельсинку прихватить, чтобы на ходу съесть. У Борьки в машине мусорного ведра не было. И возле дома, куда мы приехали за плитой – тоже. Я – в подъезд. Там тоже нет. Тут я так прямо и заметался по окрестностям: в одной руке скейт, в другой – горсть апельсиновых корок.

Борька сначала молча терпел, а потом стал варианты предлагать, куда корки деть, но ни один из них меня не устроил.

Вдруг смотрю: коробка на тротуаре. Бесхозная, с явным мусором. Кинулся к ней. Но рядом сидела какая-то вредная бабулька, которая решительно мои поползновения пресекла.

Тут я сдался: оставил ненужный пока скейт на первом этаже, а сверху корки пристроил, до выяснения.

Вытащили плиту, поставили на скейт, подкатили к машине. Борька пока двери-капот открывал – отвлекся. Я же, снова имея в руке те апельсиновые корки, заозирался. И с радостью обнаружил, что вредной бабки на месте нет, доступ к коробке открыт. Кинулся к ней, пока свободно.

На полпути слышу сзади этакий шум и возню, оборачиваюсь… Скейт-то узкий! Лишённая опоры плита рухнула, с грохотом изрыгая на тротуар противни. Она ещё хотела упасть стеклянной дверцей духовки вниз, явно с целью разнести её в те же мелкие дребезги, но тренированный на звук Борька оказался на высоте и прямо на лету её поймал. От оценки моих действий он воздержался, однако, противни попросил собрать голосом несколько напряженным.

Погрузили. Привезли. Тут Борька и говорит: «Сдвинь переднее сиденье подальше вперёд, да сложи, чтобы не мешало». С первым я справился, а вот со вторым заминка вышла: всё никак не мог ручку найти и дёргал не за то. Тогда напарник мне на помощь пришёл и дернул за то. А я всё ещё головой в салон торчал и продолжал дёргать за какое-то не то. Вдруг чую: в голову стремительно летит. А у меня ж тоже реакция! Увернулся. Только пространства для маневра там пять сантиметров было, потому увернулся я головой в стенку салона. Даром что он изнутри мягким обит – всё равно потом жалел, что увернулся, ведь спинка сиденья всяко мягче.

Тут я так тихо говорю: «Боря…» И это единственное слово выразило целый абзац.

Прикатили, поставили. Подключаем. Я рассекатели на горелки устанавливаю, Борька руки моет и рассказывает как мы плиту везли, а Аня пьезоэлементы проверить взялась. Вот так оно и было: я как раз эти железки к гнезду поднёс, примериваюсь. И тут по ним, а через них мне в руку – бац! – дуговой разряд!

Абзац спустя я смог со всей уверенностью отрапортовать, что пьезоэлементы, несомненно, работают. Все четыре, как я успел заметить. А Борька деликатно высказал предположение, что может оно не закончилось и не избавиться ли нам от этой плиты, пока не поздно.

Но мы решили рискнуть и оставить. Пока, вроде, больше жертв нет.

Задохлики

В универе на физкультуре всех математиков разделили на две группы – легкоатлетов и боксёров. Возможно, человеку, живущему в плену предрассудков, химера вида математик-боксёр покажется смешной, но это проходит после первого нокаута. Там попадались изрядные умельцы, внешне никак не отличающиеся от типичного ботана.

Существовала и третья группа – ослабленного здоровья, в которую попали физически ущербные бедолаги. Нет, все тощие сутулые очкарики как раз попали на бокс. А в третью группу, которую не чинясь именовали «задохликами» попали Рома, Серёга, Андрей и я.

Рома с помощью тяжёлой атлетики боролся с пивным животом без отказа от собственно пива. В результате живот остался, но он всё время ходил чуть ссутулясь из-за накачанной в верхней части тела мышечной массы. Чтобы посмотреть на кого-нибудь не исподлобья ему приходилось широко поводить плечами назад, чтобы откинуть всё это мясо, и специально поднимать голову. Добрейшей души человек, он был сыном бандита, жил в не самом спокойном районе и был очень близорук, отчего взгляд имел неприветливый. Очки лишь самую малость смягчали впечатление, и незнакомые люди поначалу нервничали.

Серёжа был клинический битломан, фанат Чехова и Фихтенгольца. Он более системно подходил к тяжёлой атлетике, был прокачан равномерно и поднимал больше, чем весит, несколькими разными способами. Интеллигентнейший человек и талантливый математик, он впадал в неистовство при упоминании Пола Маккартни и мог долго, не повторяясь, клясть его за претензии на авторство песен «битлов», за то, что не пришёл на похороны Леннона и ещё по целому ряду не менее важных вопросов. И – что самое удивительное – он делал это без единого матерного слова.

Андрей был ботан из местных, потомок многих научных сотрудников и других интеллигентных людей. Некоторые считали его мажором, но если это было и так, то он очень хорошо маскировался. Он не был спортивным. Он был просто крупным и обладал поистине зловещим смехом. Мне всегда было интересно посмотреть, что это будет за махина, если тоже начнет качаться.

Я при росте 186 и весе 72 был в группе единственным настоящим задохликом, ибо спортом пренебрегал и был на общем фоне мелковат.

Возиться с доходягами никто не хотел, но для порядка нас определили заниматься в одном зале с девочками. В задних рядах, чтобы не мешали. Гонять и заставлять нас, болезных, было нельзя. Даже зачёт ставили за посещаемость. Ну, или за реферат, если злостный прогульщик.

Всю разминочную часть занятия группа символической физкультуры созерцала попки и обозначала участие в процессе путем вялого помахивания конечностями, часто останавливаясь на передохнуть. А потом, когда все шли упражняться, дохляки шли качать пресс, приседать друг с другом на плечах и играть в «картошку» четырёхкилограммовым набивным мячом, время от времени попадая в гимнасток.

И если со мной все понятно, то явление остальных в группе фальсификации физической культуры наверняка вызывает у вас недоумение. А секрет прост. Все мы попали туда из-за сильной, в 5—6 диоптрий, близорукости.

Про салфетки

Вот как с этими людьми жить?

Вчера пришла ко мне девушка посоветоваться по профессиональным вопросам. Вполне невинное происшествие. Но ведь у нас нельзя, чтобы просто так. Нам же ж надо чтоб нескучно.

В зале серьёзно не поговоришь. Там гости. Сашка в стотысячный раз ковыряется в электронике анкиного кресла-мотороллера, но ужином она за это кормит почему-то Леона. Рядом с ними Лёха чинит хлебопечку. То есть, уже две. Одну чинит, другую просто разобрал и применяет к ним инженерную мысль под глумливые замечания присутствующих, вокруг суетятся кошки и дети. А гостья неподалеку от эпицентра чай пьет и – по выражению лица не понять, но возможно уже прикидывает, где в этой психушке пожарный выход. Короче, конструктива в такой обстановке не жди.

Ладно, говорю ей, ты чай допивай, да поднимайся ко мне в кабинет. Там поговорим. И до поры уполз к себе на компьютере играть.

Через минут десять слышу: поднимается. А вослед ей поток словоизвержений: ты там осторожнее с ним, не ровен час накинется, а от него дети бывают, чтоб ты знала. И прочая жеребятина. Я решил не снисходить до комментариев. Подумаешь – человек пришёл на профессиональную встречу в халате и босиком. Это не повод для фривольных домыслов. Я тут живу, в конце концов. И переодеваться мне лень.

Сели, общаемся. И всё время разговора преследует меня этакий характерный запах. Опустил очи долу, пригляделся – и впрямь кто-то в кошачий навоз наступил и поналаптил мне в кабинете. И креслом раскатал еще. Неловко мне стало. Открыл дверь, ору:

– Даниель, принеси, пожалуйста, влажные салфетки.

Как там внизу грянуло! Чудо просто, что их не поубивало лохмотьями опадающей штукатурки. Это ж надо было так хором заржать! Толпа придурков. Они ещё минут десять не могли ужинать, разбирать и чинить, только истерически повизгивали и взгогатывали. Подумаешь – человек в халате заперся в кабинете с женщиной и уже просит влажные салфетки.

Разговор, как ни странно, состоялся до конца. Да и навоз я между делом вытер. Но обиду затаил.

Ушла девушка. Сижу, рассказ сочиняю. Вдруг слышу: внизу лязгнуло, и Лёха сладострастно взвыл, ущемлённый чем-то в недрах хлебопечки под гогот и аплодисменты присутствующих.

Мой ход! Я подскочил, цапнул злосчастную пачку и с криком «Бегу, бегу! Лёха, вот уже салфетки. Лови!» сравнял счёт, чем снова надолго вывел всех из строя.

Вот как с такими людьми жить? Одно хорошо: на походах в цирк много экономим.

Гаврила в доноры подался, был у Гаврилы…

…отличный генетический материал на раздачу.

Решил я попробовать себя в качестве донора спермы. Идея показалась мне необычной. То есть, как это получается – бывало, совсем от одиночества издергаешься, ну, или просто из любви к искусству, но всё равно задаром. А тут – за деньги предложили.

Опять же, человек я надежный, проверенный, дети выходят исключительно отличные. С генетикой порядок, вредных привычек нет, вторая академическая степень и вообще умный.

Когда всё это выяснилось, пригласили меня на пробы. В регистратуре сказали, что я милый, дали баночку и велели идти за шторку с надписью «комнаты 1—3».

Комнаты 2 и 3 оказались заняты. Подёргав для верности ручки запертых дверей (как потом выяснилось, это тревожит доноров и сбивает их с ритма), я занял комнату номер 1. Было там как-то неуютно. Стеллаж, ломящийся от упаковок с бумажными салфетками и ведро с лабораторными стаканчиками – это понятно. Компьютер – тоже само собой разумеется, хотя мышка справа и пароль почему-то не дали. Но всё равно, остальное как-то не приспособлено совсем. Однако, делать нечего, заперся и честно попытался извлечь генетический материал.

Ощущение какой-то неправильности происходящего всё нарастало, пока, наконец, не переросло в уверенность. Я быстро привёл себя в порядок, открыл дверь и осмотрелся. И только тут заметил на двери табличку «Склад. Посторонним вход воспрещён!»

Карьерная веха

Этот неловкий момент, когда на корпоративе с ночевкой выбираешь из совершенно практических соображений (не пьёт, не употребляет вещества и не храпит) ночевать в одной комнате с начальником.

А на месте выясняется, что кровать двуспальная.

Теперь я могу всем рассказывать, что спал с начальником.

Про заготовку комаров

Среди пионеров ходили слухи, что можно собрать в лесу лекарственные травы и сдать в аптеку за деньги. Все знали об этом от пацана, который знает пацана, друг которого так зарабатывает кучу денег.

Ну, не с трав, по правде говоря. Травы – так, копейки. На самом деле, он сдавал в аптеку сушёных комаров. 100 рублей стакан. Целых сто рублищ! Он умел ловить комаров, не расплющивая их при этом. Сплющенные, не помню уже по какой причине, но не котировались. Не то сок вытекал, не то просто сплющенных на стакан больше надо было.

Так что он ловил комаров не сминая, отрывал им носики и складывал в отдельный стакан. О, за стакан комариных носиков в аптеке давали тысячу рублей! ТЫСЯЧУ!

На этом месте пионеры не выдерживали и бежали ловить комаров, дилетантски сплющивая их при этом, долго искали у лепёшек носик, после чего кидали в стакан к другим таким же лепёшкам и потом долго, с грустью, в него смотрели.

Сны

– Ты мне снилась под утро

– ТАК ВОТ КТО У МЕНЯ ВО СНЕ КОШЕЛЕК СПЁР!

– Это чтобы ты не думала, что мужчинам нужен только секс

– О-о, это ты меня с кем-то путаешь

– Это я борюсь со стереотипами. На самделе всё прилично было. Даже когда ты целоваться полезла, оказалось, что это жена.

– Со мной бывает. иногда лезу целоваться, а потом превращаюсь в жену. Вон хоть мужа спроси.