Текст книги "Последняя битва"

Александр Тестов
Последняя битва

Мои мысли пришли ниоткуда,

Мои мысли ушли в никуда.

Так и быть, я оставлю покуда

Свою голову чистой как снег.

Вы в гавань войдете, увидев суда,

Что уходят куда-то отсюда,

Скажете тихо – ведь это судьба

Нас разминула навеки.

А было когда-то, когда-то все было,

Совсем все не так! Ведь было?!

И солнце вставало и медленно плыло,

И нам отдавало тепло!

Не надо, не порти словами, мой друг,

Того, что упало за огненный круг,

Не надо, не пачкай руками, мой враг,

Всего, что застыло меж нами.

Пролог

…Капитан милиции, старший следователь отдела, Иванов Александр Данилович, в сопровождении двух сержантов поднялся на смотровую площадку выборгской башни Святого Олафа. Был душный августовский день. Па́рило нещадно, но служба есть служба…

Ржавая металлическая дверь противно скрипнула, и все трое оказались на парапете с хлипкими перилами.

– Высоко… – устало выдохнул Иванов.

– И жарко, – утирая платком пот со лба, кивнул один из сержантов.

– Так па́рит, не иначе дождь будет, – согласился второй.

– Ну-с, приступим к осмотру, – немного отдышавшись, предложил капитан. – Что у нас тут?

– Смотрите, – один из милиционеров указал на лестничный пролет.

– Вижу, – отозвался капитан, – перила упали, директор музея говорила об этом…

– Ржавые, – предположил второй сержант.

– Может и так, – протянул следователь, – может, сами, а может, парни помогли…

– Нет, товарищ капитан, если бы они упали, то тела бы точно обнаружили!

– А тел и не было?!

– Нет, товарищ капитан – тел обнаружено не было. Совершенно точно.

– Точно?!

– Так точно!

– И протокол осмотра составлен по всем правилам, со свидетелями, – поддержал товарища милиционер.

– Видел я ваш протокол, – кивнул капитан, а сам, присев, стал пристально изучать перила. – Свидетели-то все из замка были?

– Так точно. Фестивальщики.

– Оно и понятно. Небось, похмельные?

– Как можно, товарищ капитан, – обиженно изрек один из сержантов, – выбрали самых трезвых.

Против воли следователь улыбнулся, искривив рот, словно от кислого-прекислого лимона. – Ишь ты, самых трезвых нашли, ну-ну…

«И то правда, – чуть остыв, подумал капитан, – не все же пьют… и курят тоже не все…»

Капитан продолжил изучать место происшествия. Сержанты стояли, плотно прижавшись спинами к каменной кладке, и с опаской поглядывали вниз. Александра Даниловича высота башни не тревожила, не было у него этой фобии, но была другая – вникать в мелочи, в крупинки.

– Кровь! – почти торжественно воскликнул он, уставившись на крохотное бурое пятнышко на самом краю карниза.

– Где? – в голос вопросили сержанты.

– Вот же. Ну, нет… совершенно точно это кровь!

Капитан присел, достал перочинный ножик и соскреб подозрительное пятнышко в пакет.

– Улика! – торжественно произнес он и убрал пакетик в карман, – экспертиза нам покажет…

– Как же мы во время осмотра пропустили, – посетовал один из сержантов.

– Вот-вот, – укоризненно покачал головой Иванов, – могли бы и повнимательнее присмотреться. Так, а это что?

Капитан встал и обратил свой взор на каменную кладку башни. Сержанты проследили за взглядом следователя.

– Как будто подпалина, – высказал догадку сержант.

– Так и есть! – ответил капитан, внимательно изучая подозрительный ожог на кладке.

Александр Данилович осторожно провел рукой по стене. Черный налет глубоко въелся в камни, в раствор, словно его подвергли длительной термической обработке.

– Как думаете, товарищи, на что это похоже?

Сержанты пожали плечами.

– Может, молния?

– Так точно, товарищ капитан, – подал голос другой милиционер, – гроза была недавно, и молнии били…

– Так-так, – следователь растопыренными пальцами принялся измерять ожог на стене, – примерно двадцать на сорок сантиметров… не много…

– Точно молния, товарищ капитан, – поддержал второй сержант, – и свидетели говорят, что молнии над самой башней били. Вот одна и угодила…

– Ты еще скажи, что и парней испепелила!

– Ну…

– Так испепелила, что и следы отсутствуют?

– Ну-у-у…

– Вот тебе и ну! Сразу троих испепелила?! – капитан извлек из чехла фотоаппарат и принялся фотографировать.

Сделав пару снимков вблизи, Иванов отступил назад.

– Отойдите, дайте места, – следователь навел на стену объектив и вдруг застыл.

Руки опустили фотоаппарат.

– Интересно… – протянул Александр Данилович.

– Что?! – в один голос спросили милиционеры, видя, как следователь уставился на кладку.

– Вы ничего не видите?

– Копоть!

– Подпалины…

Капитан мгновенно вскинул фотоаппарат и сделал подряд три или четыре снимка.

– А ну-ка с моего места посмотрите!

Они поменялись местами, аккуратно разойдясь на тесном пространстве смотровой площадки.

– Восьмерка! – воскликнул один из сержантов.

– Так точно, товарищ капитан, – цифра восемь.

И впрямь, на стене виднелась кривоватая, но вполне читаемая восьмерка, хотя и угадывалась она только с одного места, под углом.

– Молодцы, – похвалил Иванов, разглядывая на мониторе фотоаппарата только что сделанные кадры, – вот и я думаю… а что если изображение… хм-м… перевернуть?

Словно услышав команду, милиционеры склонили головы набок, меняя ракурс обзора.

– А если перевернуть, – повторил следователь, – получается…

– Так точно! – не дожидаясь выводов самого следователя, отчеканил бравый сержант.

– Да, – кивнул капитан, – так и есть… вот только что нам это дает?

Часть первая
Осколки льда

Не торопи меня – не надо!

Я сам устал от суеты.

Зверь в груди моей лохматый

Сидит и точит изнутри.

Он бес, он кровный враг,

Встающий по ночам.

Он ложь и черствый мрак,

Не внемлющий речам.

Глава первая
Что это было?

Зверь в тебе…

И зверь во мне,

Сидит и гложет раны…

Ни я, ни ты

Понять не можем,

Что будет скоро с нами.

* * *

Сигурд занял свое место в карауле, огляделся. Деревья… кусты… Все, в общем-то, было спокойно. Он глубоко вдохнул и тут же насторожился. Чье-то неловкое движение надломило сухую ветку, а затем справа затрещали кусты.

Сигурд мгновенно перевел копье в боевое положение, и в следующую секунду из кустов проломился аркуда[1]1
  Аркуда – медведь (древнерусский).


[Закрыть].

– Вот те на! Вот те здрасьте! – вырвалось из груди юноши.

Животное застыло, принюхиваясь и приглядываясь. Насколько мог судить юноша, мишка был в меру крупный и в меру упитанный, однако это нисколько не умаляло достоинств его пасти и когтей. Медведь изучающее смотрел на человека и, судя по всему, учуял, что человек тут не один.

Сигурд и сам понимал, что хоть товарищи и находятся всего в нескольких десятках метров, они вряд ли успеют вовремя. Да и густо растущие ели надежно скрывали его от остальных. Только если крикнуть. Но кричать юноша не стал. Он выжидал, крепко сжимая древко копья.

Молчаливое противостояние зверя и человека продолжалось недолго. Лесной хозяин поднялся на задние лапы и грозно зарычал, что-то ему явно не понравилось в облике человека.

Какими прыткими бывают медведи, Сигурд знал из «Мира животных», но чтобы до такой степени…

Зверь пролетел отделяющие его от человека десяток метров, как реактивный снаряд. Сигурд инстинктивно присел, выставив далеко вперед свое копье. Лесной обитатель, широко расставив когтистые лапы, обрушился на него всей своей массой. Из пасти медведя вырвался душераздирающий рык, и юношу обдало жаром его дыхания. В следующий миг он почувствовал, что наконечник копья вошел в тело хищника, пробив мохнатую шкуру. Сигурд надавил и услышал треск подламывающегося древка, и лапа хищника мощно саданула его по шлему. Еще секунду он стоял, уперев копье в землю, а затем стал приседать глубже. Зверь давил что было силы, прижимая человека к земле, и, казалось, совсем не замечал, что сам насаживает себя на копье. Все глубже и глубже…

Наконец, древко не выдержало и окончательно сломалось. Все же это было обычное боевое копье, а не охотничья рогатина, которая и толще в древке, и имеет более длинный и широкий наконечник, да и опять же поперечная перекладина…

Медведь обрушился на Сигурда. Юноша получил еще один увесистый удар по шлему и тут же почувствовал второй удар в бок. Когти вырвали клок кожаного доспеха и достали плоть, но Сигурд в азарте боя не почувствовал боли. Он успел ухватить левой рукой за глотку медведя, тем самым не давая тому пустить в ход зубы. Держал, упирался…

И все же они упали. Хищник всем весом придавил человека, все еще пытаясь достать того лапами. Борьба длилась еще секунду, а затем свободной правой рукой Сигурд чудом извлек нож и нанес несколько коротких ударов в горло. Кровь заливала ему лицо, а он продолжал с остервенением наносить удар за ударом….

Сигурд почувствовал, что сопротивление лесного хозяина ослабевает, и тогда он нанес решающий удар, пронзив снизу челюсть хищника.

Медведь глухо прорычал, выпустив из ноздрей обжигающий пар. Он резко отстранился от жертвы, вырвав из рук человека нож. Животное приподнялось, но лишь на долю секунды…

Широко раскинув лапы и издав победный рык, зверь рухнул всей своей массой вниз, собираясь умереть, но раздавить никчемного человека.

Сигурд был не в силах увернуться от падения. Молниеносно нащупав под рукой обломок древка, он выставил его перед собой как последнюю преграду. Тело медведя рухнуло, полностью накрыв собой Сигурда…

* * *

– Вставай, чего разлегся, – услышал он над собой голос десятника Ивара.

Сигурд с трудом разлепил глаза. Уже стемнело, и лишь отблески факела немного разгоняли мглу.

– Вставай, говорю.

– А-а-а…

– Вставай.

– М-мх…

Юноша попытался сесть, боль пронзила правый бок. Инстинктивно прижав ладонь к ране, Сигурд огляделся. Рядом с десятником стоял Асбьёрн и еще один воин с факелом.

– А где медведь? – как завороженный, вопросил Сигурд.

– Какой медведь, – не понял хёвдинг[2]2
  Хёвдинг – у скандинавов в раннем средневековье вождь, предводитель дружины, воевода.


[Закрыть].

– Нет тут никого медведя, – завторил ему Ивар, – ты чего?

Стиснув зубы, Сигурд поднялся на ноги.

– О, – воскликнул воин с факелом (Сигурд не помнил его имени), – да ты никак ранен.

Только теперь всем троим стала видна рана на боку юноши.

– Дай-ка взглянуть, – десятник наклонился и осмотрел рану, – медведь, говоришь…

– Да. Я… я его убил… кажется…

– А где туша? Ну-ка посвети.

Воин поднял факел выше.

Асбьёрн и Ивар внимательно изучили место недавнего боя.

– Ха, – скривил губы хёвдинг, – медведь и прям был. Но если ты его одолел, то не сам же он ушел.

– Не знаю, – признался Сигурд, продолжая зажимать рваный бок.

– Его надо перевязать, – заметил десятник и затем, едва заметно улыбнувшись, добавил: – а медведя надо в кустах посмотреть, может, он того… испугался нашего Сигурда и уполз в кусты помирать!

Хёвдинг не оценил юмор десятника.

– Чего оскалился? Следы есть, копье сломано, воин ранен…

– А туша?

На этот вопрос Ивар тут же получил ответ. Из темноты донеслась ругань.

– Ох, чтоб тебя….

– Кого это там носит? – грозно спросил Асбьёрн.

Послышались шаги.

– Это я, – и на свет факела из ночи шагнул Хаук.

– Ты чего бродишь? – сдвинул брови хёвдинг.

– Так это… приспичило.

– Приспичило ему…

– А там туша лежит, кажется, медведь, – изрек Хаук, почесывая затылок.

– Вот тебе и туша, Ивар, – обернувшись к десятнику, молвил Асбьёрн.

Хаук в это время заметил раненого Сигурда.

– Уж не ты ли медведя прибил?

– Ага…

– Ивар, Хаук, давайте Сигурда к костру и перевяжите его. И наших парней зовите, надо разделать – не пропадать же добыче…

* * *

Десятник взялся лично обрабатывать рану Сигурда. Осторожно снял с него кожаный доспех, распорол рубаху.

– Ну ты везучий, – заметил Ивар, – рана не такая глубокая. Он тебя всего двумя когтями достал… вот если бы всей лапой дотянулся, было бы хуже…

– Ага, повезло, – кивнул юноша, – жить буду.

– Ну ты везучий… – повторил десятник.

Он тщательно промыл рану, а затем извлек из поясной сумки пучок сушеной травы. На удивление Сигурда, десятник отправил траву себе в рот и принялся пережевывать. Процедура продолжалась несколько минут, а затем Ивар смачно сплюнул себе на ладонь темно-зеленную массу.

– Вот, сейчас приложим, остановим кровь, а потом зашьем.

Десятник скатал из массы шарик, предварительно хорошенько размяв ее в руках. Полученной мазью, словно пластилином, он залепил рану и туго перевязал чистой тряпицей.

– Полежи до утра. Кровь уймется, а посветлу зашьем рану.

– Благодарю, – кивнул Сигурд и устало растянулся на подложенном плаще.

Ивар тут же ушел, впрочем, как и почти все воины. У костра осталось только двое, кажется Хаук и Гисли, да еще девчонка, их провожатая – сжавшись в комочек, сидела подле сосны.

Однако отсутствовали они недолго, и вскоре все дружинники вернулись, неся большие куски мяса, ну и, конечно же, снятую шкуру зверя – главный трофей.

– Если жениться надумаешь, хорошая подстилка будет! – громко обратился к Сигурду хёвдинг.

Викинги заулыбались.

– Да я вроде пока не собираюсь, – вяло ответил юноша.

– Можно и плащ сделать, если для тебя не тяжеловат будет, – заулыбался Асбьёрн. – Тебе решать – твоя добыча.

С этими словами хёвдинг кивнул, и воины, подтащив шкуру медведя, сложили ее к ногам Сигурда.

Больше шуток в его адрес не последовало. Да и все до того произнесенные речи были скорее с нотками зависти, чем истинного сарказма. Еще бы, одолел лесного хозяина. И пусть мишка не слишком крупный оказался, но все же…

Поэтому воины с уважением поглядывали на Сигурда, и первый зажаренный на углях кусок мяса достался именно ему. Запах приготовленной пищи до того возбудил аппетит, что юноша съел мясо и не заметил. А под второй кусок пошел и мед из фляги, который оказался весьма кстати – хорошо.

Насытившись, Сигурд быстро уснул, а дружинники еще долго возились с мясом у костра и вполголоса обсуждали добытый трофей…

Во сне мысли Сигурда блуждали, как в лабиринте, кружа вокруг странного медведя. С чего это вдруг он напал? Ведь рядом находилось три десятка людей – это должно было спугнуть зверя. Ни ответа, ни слабой надежды на ответ во сне ему так и не пришло.

Что-то не так было с этим зверем. Мысль кружила, кружила… стоп! Глаза! Зеленые глаза! А у медведей бывают зеленые глаза? Такие зеленые – нет?! Или – да! Странно…

* * *

Проснувшись, Сигурд не помнил ни своего сна, ни своих вопросов, да и дело сейчас было поважнее…

Наутро, как и обещал Ивар, раны стали зашивать. Десятник извлек из сумки тонкую нить, скорее всего это была жила – из положения лежа Сигурд не очень-то и разглядел… Нет, определенно это – жила.

Десятник продел ее в костяную, слегка искривленную иголку.

– Готов? – спросил Ивар.

– Давай, – кивнул Сигурд и плотно сжал зубы.

Сняв повязку и убрав мазь, десятник приступил к операции. Одной рукой он с силой свел концы раны, а второй ловко проколол кожу. Размашистыми движениями Ивар вгонял иголку в плоть, сводя рваные концы вместе. Стегал широко, но надежно, а что до красоты шва, то про это Сигурд не думал. Главное, чтоб не разошелся в пути. А идти он был намерен с ними до конца, ну не возвращаться же, в самом деле, в борг. Считай только что отошли.

Сигурд сжимал зубы, но не проронил ни звука. От напряжения крупные капли пота катились по лбу, заползали в глаза.

– Ну вот – готово, – наконец изрек Ивар, закончив процедуру. – Теперь закроем швы.

Сигурда осторожно усадили и туго забинтовали.

– Пойдешь с нами? – спросил подошедший хёвдинг.

– Да, – устало выдавил юноша, – с вами…

Асбьёрн Весло одобрительно качнул головой.

– До полудня остаемся на месте, – распорядился хёвдинг, – не бросать же тут столько мяса.

Дружинники одобрительно зашумели. Костер вновь жарко запылал, пережигая поленья в угли.

– Жаль бросать шкуру, – устало выдавил Сигурд.

– Что так? – изумился Ивар.

– Не утащу…

– Поможем, – одобрительно подмигнул десятник, – что ж хорошему парню да не помочь, а?

Он обернулся к дружинникам, глазами ища поддержки. Воины тут же отозвались.

– Поможем…

– Мясом нас накормил – конечно, поможем.

– А то…

– Сигурд, я клыки возьму? – вдруг спросил один из молодых.

– Бери, – лениво махнул юноша рукой.

– А когти?

– Нет, ну ты посмотри, – рассмеялся десятник, – нашему юному Магнусу ложку ко рту не подноси, оттяпает вместе с ложкой и руку.

* * *

После полудня двинулись в путь. Шли небыстро, и не только из-за раны Сигурда. Местность для заморских гостей была дикая, неизведанная. Девчушка, понуро шагавшая впереди отряда, указывала дорогу до ближайшего поселения чудинов. Сигурд слышал, как хёвдинг расспрашивал ее. Судя по всему, выходило, что, даже не спеша, к вечеру они должны были выйти к Куйвоксе, откуда родом и была их провожатая.

Сигурд шел в конце колонны. Его заботливо освободили от тяжести щита и шлема. Так что из всего оружия на поясе висели только меч и нож. Нож, кстати, извлекли из пасти убитого им медведя и вернули владельцу. Обидно было бы потерять – хороший нож. Юноша осторожно приступал на правую ногу, дабы не беспокоить рану и свеженаложенные швы. Он больше налегал на левую, и со стороны казалось, ну прихрамывает боец немного – не беда.

Темнело. Октябрьское солнце устремилось вниз. Набежали плотные тучи, и мелкий дождик стал мочить лес.

Их приметили раньше, чем они ожидали. Трое быстроногих парней вынырнули из оврага, увидели незваных гостей и, побросав лукошки, стремглав унеслись в сторону. Их тоже заметили, но погони не учинили – зачем?

– Кажется, близко, – заметил шедший рядом с Сигурдом воин.

Через несколько метров отряд вышел на широкую тропу. Сомнений не оставалось, она должна была точнехонько привести их в Куйвоксу. Держась этой дороги, примерно через полчаса дружинники ярла[3]3
  Ярл – князь.


[Закрыть] Атли Косого вышли к поселку. Куйвокса оказалась небольшой деревенькой, дворов в двадцать, не больше. Местами ветхая, покосившаяся ограда, высотой всего в человеческий рост, не производила впечатления надежной защиты, скорее могла предохранить от дикого зверя, нежели от человека. Так подумалось Сигурду, когда он увидел поселение чудинов. Три десятка крепких воинов могли запросто прорваться через эту, с позволения сказать, преграду.

Даны подошли ближе. Ворота выглядели понадежнее. Одна массивная створка была, видимо, изготовлена совсем недавно и блистала в закате желтизной свежего тёса. Викинги все приближались. Оружие не извлекали, но вот щиты сняли из-за спин – мало ли что на уме у этих чудинов, еще стрелы начнут метать. Они уже видели, как на стенах появились люди, замаячили копья и рогатины. Они шли строем по трое, благо позволяла открытая местность перед поселением. Вепсы не стреляли и не окликали гостей – ждали.

Хёвдинг Асбьёрн Весло жестом остановил отряд на расстоянии броска копья от стены. Вышел вперед, оглянулся на своих и, широко размахивая длинными ручищами, решительно двинулся к воротам. Сигурд вышел из своего ряда и продвинулся во главу колонны – что там?

– Кто старший? – донесся до отряда голос хёвдинга, Асбьёрн говорил на словенском.

– Чего надо? – отвечали со стен тоже по-словенски.

– Я Асбьёрн – хёвдинг ярла Атли, хозяина Альдегьюборга…

– Не знаем такого! – прервали его выкриками чудины. – Что еще за Атли? Гутрум ярлом в граде был!

– В борге теперь ярл Атли с дружиною, а Гутрума вашего и след простыл, – многозначительно ответил хёвдинг.

Короткая пауза – и тишина. Сигурд видел, что жители Куйвоксы забеспокоились.

– Чего надо? – наконец спросил твердым голосом один из чудинов.

– Ярл Атли хочет взять вас под свою руку! Гутрум вам больше не подмога! – решительно изрек Асбьёрн.

Пауза. Тишина.

– И в знак дружбы ярл Атли отдает вам девку, что мы отбили у Гутрума, – хёвдинг повернулся к дружинникам и махнул рукой.

Тут же двое воинов приподняли девчонку за локотки и, словно она ничего не весила, почти бегом направились к воротам.

– Ваша девка – забирайте!

Чудины на стене загомонили – видимо, признали девушку. Даны отпустили ее у самых ворот и также бегом вернулись в строй. Створка ворот едва приоткрылась, и несколько пар рук буквально втащили девчонку вовнутрь.

– Кто старший? – вновь задал вопрос хёвдинг и, немного обождав, добавил: – добром говорить будем, или пусть разговаривают наши мечи, – он демонстративно откинул плащ и положил руку на рукоять.

– Откроют, – уверенно заявил Ивар, стоящий рядом с Сигурдом, – куда им деваться. Нас три десятка, мы разнесем это гнездо в мгновение ока. Как твоя рана?

– Вроде хорошо, – рассеянно ответил юноша, продолжая наблюдать за ситуацией у ворот. Он и сам не верил в то, что вепсы окажут сопротивление.

Снова пауза и тишина. И вот ворота медленно, словно нехотя, поползли в сторону. Из ворот вышел высокий мужчина и подошел к хёвдингу. Они говорили тихо, так, что Сигурд не слышал, о чем шла беседа, но по жестам вепса он понял, что тот приглашает данов в Куйвоксу. Через минуту Асбьёрн, не оборачиваясь, подал сигнал, и дружинники сдвинулись с места – приглашение принято!