Текст книги "Как я предал вашу маму"

Два человечка

Два человечка, он и она, жили на свете не зная друг друга. У каждого была своя жизнь, свои мечты и планы, каждый шёл своей тропинкой намеченной судьбой. У каждого она была своя, эта самая судьба. И на внутренний вопрос, кто я? Каждый мог ответить, я это Я.

Тропинки вели их вперёд. Петляя вправо и влево, то поднимаясь в гору, то вдруг резко спускаясь, но всегда вперёд. Сквозь чащи и заросли невзгод, колючие кусты несчастной любви, спотыкаясь об обиды и предательства, согреваемые редкими лучами счастья, они шли вперёд.

Иногда их тропинки пересекались с другими, чужими тропами, дорогами и даже шоссе. Просто пересечения, случайные перекрёстки.

Им было суждено встретиться, этим двум человечкам. Просто, однажды, нечаянно встретиться. Их тропы вдруг слились в одну и дальше они пошли вдвоём, рука об руку, два человечка, он и она.

Они встретились в ночном клубе, просто увидели друг друга, он увидел её, она его. Всего один взгляд меняющий жизнь. Жизнь двух человечков. Их окружала сотня тел, лиц и судеб, но они видели лишь друг друга той ночью. Существовали лишь они двое. Кто, как и зачем свел их тропки в ту ночь вместе и соединил, они не знали. Для них главное, что были они теперь вдвоём, перестали быть одинокими странниками.

Поначалу их тропа была узкой неудобной, казалось слишком тесной для двоих путников. Но они шли вперёд и не просто учились быть вдвоём, а старались помогать, поддерживать друг друга на общем пути. Учились идти вдвоем в одном направлении, одной дорогой. Это был их путь, путь двух человечков. Я, превратилось в МЫ.

Их тропа превратилась в дорогу. Самую настоящую дорогу, со своими правилами, по которой мало идти, её нужно строить. Строить самим, прокладывать путь дальше. Мосты, перекрёстки, остановки, дальше дорога зависела лишь от них. И они строили. Сбивая руки в кровь, порой падая от усталости, они прокладывали свой путь.

Первый поцелуй, первая ссора, их первая ночь, они строили свою дорогу участок за участком, по метру продвигаясь вперёд.

Просто мы, превратилось в МЫ СЕМЬЯ. Их стало четверо, дорога становилась все шире, они сами с усердием делали её такой, обустраивали. Их любовь, их путь подарили дороге ещё двух шедших теперь рядом путников. Двух маленьких человечков.

Их путь становился все радостнее, все счастливее, все комфортнее. Вчетвером они не замечали километров, весело продвигались вперёд по уже превратившейся в шоссе дороге, стараясь соблюдать правила и не попадать в аварии.

Они строили семью, свою семью. Он, она и дочки-двойняшки. Четыре человечка. Казалось им все нипочем. Они строили свою семью, со своим счастьем, своими ошибками, своими ночами и солнечными днями.

Но однажды случилось то, к чему их семья оказалась не готова. Она засомневалась. В правильности пути, в верности направления. Ей вдруг стало казаться, что другие дороги лучше, там прочнее покрытие, там выше скорость и нет ограничений. Ей хотелось лететь по шоссе на полном газу, уходить в неуправляемые заносы, рисковать. Ей казалось, что в её жизни ещё есть нерастраченные силы и она может двигаться с большей скоростью чем предписывали правила. Попутчики мешали ей, они тормозили её, не давали вырваться вперёд. Они гасили появившуюся жажду скорости.

Они вдруг заметались по дороге, перестраиваясь из ряда в ряд, нарушая правила, искали остановки, передышки. Входить в повороты становилось все труднее. Она рвалась вперёд, на другое, новое шоссе. Он пытался обустроить привычный, их семейный путь. Она пыталась вернуть своё свободное Я. Он искал шанс сохранить их МЫ.

В панике они проскочили перекрёсток на красный свет, упустили из вида предупреждающие знаки. На крутом вираже их выбросило с главной дороги на обочину и обратного пути не было.

На опустевшем шоссе осталось двое. Двое забытых, преданных родителями, не знающих дороги и правил путешественников. Два маленьких человечка. Итог ИХ трудного пути.

День рождения смерти

Пока я выгружал пакеты с продуктами из багажника, Олеся рассчиталась с таксистом. Была уже почти полночь, ехать в гипермаркет на ночь глядя была её идея. Я долго не соглашался и сопротивлялся променаду за покупками, я вообще не собирался в ближайшее время покидать квартиру, когда хочется сдохнуть не до шопинга. В моих планах было просто лежать и продолжать пытаться убить себя подручными средствами, алкоголем. Олеся приводила множество, как ей казалось, веских аргументов, пустой холодильник, отсутствие в квартире даже хлеба, просто нужно прогуляться и проветриться наконец. Ни хлеб ни любые другие продукты мне на хрен были не нужны, я согласился только после угроз доставать меня и выносить мозг до тех пор, пока мы все-таки не смотаемся в магазин. Проверять шутит она или нет я не стал, и мы поехали.

Сначала мы заехали в кафе и поужинали. Мне есть не хотелось абсолютно, алкогольное отравление убило аппетит напрочь, хотелось только пары бокалов пива, подлечить пытающуюся взорваться голову. Но моя неугомонная спутница и тут проявила упрямство и заставила заказать еще и, хотя бы салат. В итоге мы съели по цезарю, я с курицей, она с креветками, я заправился наконец пивом, легче голове кстати не стало, а Олеся выпила зеленого чая. Она не переставала меня удивлять.

Затем мы целый час бродили по огромному ангару, называемому гипермаркетом, совершали покупки. Олеся по-хозяйски сновала между стеллажей выбирая нужное, а я покорно катил вслед за ней тележку. Первым делом мы конечно посетили продуктовый отдел, это и было нашей основной целью. Олеся отбирала нужные продукты, тщательно проверяя срок годности на каждой упаковке и складывала все в тележку, периодически интересуясь моими предпочтениями в еде. Основным критерием при отборе продуктов была простота и легкость в приготовлении. Что бы мне не пришлось при необходимости заморачиваться с готовкой. Вообще я люблю и умею готовить, делаю это очень даже неплохо, просто сейчас у меня был сложный период в жизни. Маленькая смерть-период, когда обычно только пьют, а не готовят. Поэтому Олеся и отбирала именно такие продукты, ничего лишнего.

Посетить отдел алкоголя не удалось, в Мурманске приобрести горячительное можно только до девяти, да и Олеська всем видом показала, что против приобретения какой либо выпивки. Ну и ладно, коньяк у меня еще был в запасе.

Уже по пути на кассу, Олеся напомнила мне о том, что чайник у меня в квартире накрылся медным тазом и я собирался приобрести недорогую замену усопшему в виде термопота. Пришлось разворачивать тележку и возвращаться в гущу стеллажей, искать отдел бытовой техники.

Со стороны мы не представляли из себя ничего необычного. Стандартная молодая пара совершает покупки, обычнейшая картина. Олеся как заправская жена тщательно выбирала необходимые продукты, попутно вспоминая, что требуется, укоризненно качала головой если я вдруг пытался взять то, что она считала необязательным. А я, как и все мужья понуро катил за ней тележку с продуктами. Самая обычная среднестатистическая семья.

Вся нелепость и сюрреализм ситуации были в другом. Мы не были мужем и женой, не были друзьями или родственниками, мы и парой то не были как таковой. Если бы тогда у нас спросили кто мы друг другу и мы ответили честно, как есть, нам никто не поверил бы. Я и сам думал раньше, что такого не может случиться в принципе ни с кем, ну только если в какой-нибудь грустной комедии, но это не считается. Дело в том, что Олеся была проституткой, а я был её клиентом, когда мы познакомились. Вот такая правда.

Олеся была проституткой, девочкой по вызову. Я заказал её в свой тридцать четвертый день рождения, двадцать третьего апреля, в три часа дня. Заказал не как подарок для себя любимого, не для удовольствия и удовлетворения сексуальных желаний. Заказал даже не для себя. Для жены. Точнее для мести своей жене.

В день рождения, я пил уже с утра, так, что прошел он глубоком тумане. В тот день я узнал об измене жены. Я и раньше догадывался, был практически уверен в том, что она мне не верна, но в тот день я получил подтверждение. От её же любовника.

Он сначала испуганно лепетал, пытаясь убедить меня, что это какая-то нелепая ошибка, но сознаваться пришлось. Затем он слезно просил прощения, убеждал, что был не в курсе о том, что Светлана Валентиновна замужем и вообще, это её инициатива, это она его бедолагу соблазнила, а он не очень-то, и хотел. Этим он взбесил меня еще больше. Я не собирался устраивать разборки, мне просто нужна была правда. Светку жену даже жалко стало. Могла бы хоть мужика нормального в любовники выбрать, достойного. Мало того, что водитель с её работы, вульгарнее служебного романа не придумать, так еще и кинул её, подставил сразу как жареным запахло. Дура баба, дура…

В общем день рождения начался так, что я запил с самого утра. Отправился в магазин, накупил коньяка и пива, приготовил легкую закуску на скорую руку и благополучно запил.

А дальше мой воспаленный ревностью, обидой, злостью и соответственно выпитым коньяком мозг родил идею мести. Измена за измену. Дурацкий идиотский план, что еще могло появиться в голове пьяного и злого человека, заключался в следующем, жена возвращается с работы и застает в нашей постели другую женщину. И не просто женщину, а женщину в сто миллионов раз красивее и сексуальнее жены. Я очень хотел сделать ей больно.

План я придумал, но сразу возникла проблема с его осуществлением. Таких знакомых женщин у меня не было. Не было красивее жены, не было сексуальнее, не было даже тех, кого можно просто застать в моей постели. К измене я как-то не готовился, ни сейчас ни в каком-либо будущем не планировал изменять жене, любил я её, дурак.

Проблема решилась быстро. Я вдруг вспомнил, что по работе общаюсь с владелицей, скажем так, массажного салона. Так по крайней мере указывалось в её визитной карточке. Ничего такого, чисто деловые отношения, она обслуживала у меня свою старенькую Митсубиши. В общем через пять минут я уже звонил и заказывал себе девочку. Самую красивую, самую сексуальную, самую шикарную. Они приехали в три часа дня, за час до прихода жены, как я и просил. Так мы и познакомились с Олесей.

Олеся была красива, действительно красива. Полностью и абсолютно в моем вкусе. Среднего роста, блондинка, стройная фигурка, маленькая грудь и самое главное потрясающе красивые глаза. На мгновение мне показалось, что она напоминает мне кого-то. На ней была белая блузка, и темный брючный костюм, этакая сексибизнесвумен или учительница.

– Здравствуйте! —еле слышно поприветствовала она меня, когда я забирал её из машины.

Я не ответил, заплатил «мамочке» за два часа работы и повел Олесю в квартиру.

– Проходи, располагайся. —показал я ей жестом руки на диван в большой комнате, когда мы вошли в квартиру, – Пить, что нибудь будешь? Есть коньяк и пиво. Тебя как зовут, кстати?

– Олеся. Если можно, чай.

– Окей, Олеся, чай так чай. А я продолжу бухать с твоего позволения.

– Да конечно. —спокойно сказала она, – Лена сказала у вас сегодня день рождения, поздравляю.

– Слушай, а у вас так принято с клиентами, на вы общаться? —спросил я наливая себе очередную порцию коньяка.

– У нас?

– Ну, в смысле у проституток. Извини если обидел.

– Да нет ничего, я не обижаюсь. Проститутка есть проститутка. А на вы мне проще начинать общение с новыми людьми особенно если они меня старше. Извини если обидела. —она улыбнулась.

– Молодца! —я впервые за день рассмеялся, – Уела.

Вдруг ожил лежавший на журнальном столике мобильник и известил меня о поступившем сообщении. Поздравление с днем рождения, первое за день и как потом окажется единственное. С незнакомого номера и без подписи. Точнее подпись была. Твой Ангел. Именно по ней я сразу понял от кого это сообщение. Это была она, моя Фиалка. Человек, которого я много лет назад обидел сильнее всех в своей жизни, которому сделал очень больно, чувствами которого играл и использовал, меня поздравил лишь он. Так паршиво и тоскливо мне не было никогда, сердце завыло раненым волком.

Она осталась там, в Петрозаводске. Я играл её чувствами, знал, что она любит меня и играл. А она терпела. Терпела и ждала. Тогда я не думал об этом абсолютно. Фиалка была всего лишь одной из десятка девушек в моей записной книжке, маленьким нежным цветком из большого букета. Она знала и терпела. Стерпела даже когда я всё прекратил раз и навсегда, когда встретил свою будущую супругу. Свою Светланку. Стерпела и продолжила любить и ждать, я знаю. Вот и сейчас, безумно теплое поздравление, единственное поздравление. И подпись, Твой Ангел. Теперь я знаю, как может больно сделать тебе твоя же любовь. Прости меня, мой Ангел.

Я залпом опрокинул в себя рюмку коньяка, отломил кусок шоколада от лежавшей на столике плитки и тоже отправил в рот. Затем открыл ноутбук и включил музыку, первое, что попалось, не выбирая. По комнате сразу разлилась потрясающей красоты мелодия, которая по своему трагизму как никакая другая подходила сейчас под моё внутреннее состояние.

– Седьмая симфония. —еле слышно сказала Олеся, улыбаясь, – На мой взгляд, самая лучшая вещь Бетховена.

– Ты какая-то странная проститутка.

– Музыкальная школа. – она мило улыбнулась, – А ты, много общался с проститутками?

– Нет, ты первая у меня если честно. Просто как-то по другому все представлялось. Ты ломаешь все мои представления о вашей профессии.

– Ты имеешь, что-то против?

– Против чего? – не понял я вопроса.

– Нас, проституток. Меня, например…

– Нет. Я против шлюх.

Она вдруг как-то очень зло засверлила меня своими прекрасными глазками. Так зло, что мне захотелось сгореть от стыда, провалиться сквозь землю и просто сдохнуть одновременно. От её взгляда я на мгновение даже протрезвел.

– Я не шлюха, ясно? Я прямо сейчас отдам твои деньги, и ты извинишься, урод!

– Притормози. – я решил объясниться, – Я не называл тебя шлюхой, вовсе нет. Извини. Проститутка и шлюха это разное, абсолютно разное. Я нормально отношусь к тому чем ты занимаешься, это работа. А вот шлюх не понимаю и презираю. Разница в том, что проститутка работает, а шлюха просто ебется с кем попало, вот так. Вот, например, жена моя-оказывается шлюха, сестра её-шлюха. Для них измена ничего не значит. Как их назвать? Шлюхи. Измена позорнее проституции, я считаю, как ты её не оправдывай. Если бы я ей изменил, я был бы шлюхой. И у меня было много шансов, много возможностей ей изменить, но ведь нет, ни хрена. Я настолько люблю и уважаю её, блять, что даже сейчас, зная, что она мне не верна, я не могу, сука, переступить через свои чувства. Я люблю эту тварь и не хочу, не могу ей изменить. Мы пока еще семья, а я семью с этим человеком строил не для того, чтобы ей изменять с кем попало.

Меня явно понесло, словарный понос, вызванный злостью, обидой и алкоголем, выплескивался на мою гостью. Остановиться было невозможно, и я рассказал ей все. Абсолютно всё и даже больше. Про себя, про жену, что узнал о её служебном романе с водителем в поликлинике, про её сестру, бесцеремонно влезающую в нашу семью, обо всем. Поток ругательств, пьяной злобы, ненависти и… любви к жене.

Олеся молча слушала мои пьяные словоизлияния. Мне видимо нужно было сейчас с кем-то поговорить, высказаться. Мне не нужны были советы или сочувствие, вовсе нет. Мне нужен был слушатель. Так получилось им оказалась проститутка.

Она молча сидела и выслушивала весь поток ругательств, злобы и обиды который я не мог сдержать. И вдруг спросила, глядя мне прямо в глаза, прожигая светом своих синих алмазов:

– Ты любишь её?

– Да. – не раздумывая ответил я, – Люблю, не смотря ни на что люблю. И ощущение, что с каждым годом, днём, каждой секундой всё сильнее люблю. И знаю, что буду любить. Буду.

Я налил коньяка себе в рюмку, резко до краёв и залпом выпил.

– Знаю, что все закончилось, знаю. И надо бы как-то постараться забыть, заглушить свои чувства, а не могу, бля. Никак не могу её не любить, хоть ты тресни. Знаю, что она меня не любит, давно уже не любит. Пытался как-то все вернуть, надеялся. А потом устал, она так и не смогла меня полюбить, увы. – я снова наполнил рюмку и продолжил, – Она просто позволила мне любить себя и мне этого было достаточно. Но любви одного не хватило на двоих видимо. И знаешь, я ни хрена не жалею, вот ни сколько. Даже если бы мне тогда, девять лет назад, сказали, чем всё закончится, как хуево и больно будет, я бы всё равно не отказался от неё. Время с ней это лучшее, что было у меня в жизни, честно.

Я выпил.

Я выговорился, но легче не стало. Да и не искал я облегчения, я думал лишь об одном, что дальше? Что, сука, дальше? Только этот вопрос стучал в голове, бил колоколом.

Надо девчонку отправлять, скоро жена придёт. Не буду я ей изменять, придумал херню тоже. Как же хочется сдохнуть. Без неё, без моей Светланки мне не нужно ничего.

Я вдруг понял, всё понял. Или показалось, что понял. Я люблю человека которого нет. Её давно уже нет моей Светланки. Она умерла. Я любил человека, которого когда-то узнал, принял, впустил в свою душу. И она там жила, жила памятью, той моей любимой Светланкой. Я любил лишь образ, который не мог забыть. Я виноват, чертовски сука виноват, что упустил тот день. День, когда она умерла. Прости меня, любимая, я виноват.

Олеся неожиданно прервала моё падение в пропасть тяжких размышлений, в которую меня тянули обида с алкоголем.

– Простишь? – спросила она вдруг меня, – Сможешь её простить?

– Не знаю. – я задумался, – Хотел бы, очень хотел бы простить. Но знаю, что не смогу. Если бы она поговорила со мной, сказала, что любит другого, я бы понял и отпустил, отпустил её. Психовал бы конечно, но отпустил, я люблю её и хочу, чтобы она была счастлива. Если она счастлива с другим, я бы это принял, пусть так. Сам не дал ей счастья, пусть другой, лишь бы ей было хорошо. А вот предательства принять не могу. И не прощу, хоть и очень хотел бы простить.

– А жить с этим сможешь?

– Вряд ли. – я знал, что не смогу, – Да и как? Попытаться можно, но рано или поздно это всплывет и все равно не даст нашей семье жить спокойно, будет медленно убивать.

Она вдруг задумалась о чем-то.

– Вам надо попытаться, дать семье шанс, попробуй жить с этим несмотря ни на что. Ради ваших дочек. Дайте им шанс на семью. Не прощай раз не можешь, да и нельзя прощать измену женщине. Прощая её, ты показываешь свою слабость, а вот этого уже она же тебе и не простит. Женщины не прощают мужскую слабость. Просто попробуй с этим жить, забыть, что ли.

Мы оба замолчали. Я обдумывал её слова, казалось бы, правильные даже слова, она просто сидела и смотрела на меня, размышляя о чём-то своём. Тягучая тишина вползла вдруг в комнату.

– Бля, я проститутку вызывал, а не психолога.

– И там и там оплата почасовая. —рассмеялась Олеся, тоже поняв нелепость происходящего.

Потом вдруг опомнившись посмотрела на часы и встала.

– Пойду я. – сказала она, наклонилась и чмокнула меня в щеку, – Жена твоя скоро придёт с работы, пойду.

– Давай.

Я уже давно отказался от своего замысла, не буду я изменять жене, не дождется. И прощать не буду.

Уже в дверях Олеся вдруг повернулась и сказала:

– Не накосячь. Пожалуйста, не накосячь. Не делай глупостей.

И ушла.

Вот так мы познакомились. Я не думал, что увижу её еще раз.

Я все-таки накосячил в тот день. Когда жена вернулась с работы у нас конечно же случился скандал вселенского масштаба, она забрала детей и ушла к своим родителям. Прощать измену я ей не собирался. Помнится, все это с трудом, было выпито уже очень много к тому времени, да и увидев её, злость накатила с неимоверной силой, сдержать себя шансов не было. Моя Светланка умерла, а этот человек был мне чужой, совсем чужой. Так мой день рождения и стал днем смерти нашей семьи.

Я запил. Не знаю сколько я пил, день, два, счет времени был потерян и искать его я не собирался. Напивался, засыпал, просыпался, вновь напивался. Упасть вниз очень легко, а когда потерял хоть какой-то смысл цепляться и карабкаться вверх, вообще проще простого. Вот я и падал.

А потом позвонила она. Сквозь тяжелый алкогольный сон, я вдруг услышал звонок телефона. С трудом нащупал его под диваном и нажал кнопку ответа.

– Привет! —это была Олеся, – Накосячил?

– Ну да… Ещё ка.

– Так и знала. Можно было не спрашивать. На твоем месте десять из десяти наломали бы дров. Совсем всё плохо?

– Если разбираться, то хочется сдохнуть.

– Ясно. Сейчас приеду. —сказала она тоном, не принимающим возражений.

– Если ты по работе, то её здесь нет ты же знаешь…

– Дурак ты, считай, что я в отпуске. —засмеялась она и положила трубку.

Пока я выгружал пакеты с продуктами из багажника, Олеся рассчиталась с таксистом, затем взяла коробку с купленным все-таки термопотом и мы поднялись в квартиру. Потом она разбирала покупки, методично отправляя продукты то в холодильник, то в навесной шкафчик, а я достал из заначки бутылку коньяка, две рюмки и уселся за стол.

– Подожди секунду, – с легким укором в голосе сказала она, увидев мои приготовления, – Закусить хотя бы сделаю по-быстрому.

Она открыла холодильник и через минуту передо мной стояла тарелка с кружочками колбасы и ломтиками сыра. Она помыла руки и села рядом со мной.

– Знаешь, – вдруг начала она задумчиво, – Я решила уехать.

– Куда? —спросил я, открывая коньяк.

– К бабуле, в деревню под Вологдой. Не хочу в Мурманске жить больше, не принимает меня этот город, не сложилось у нас с ним.

Она грустно улыбнулась и взяла протянутую рюмку, наполненную коньяком.

– Когда поедешь?

– В воскресенье думаю. Так, что ещё два дня буду мешать тебе сдохнуть.

– Зачем уезжать? —я спрашивал просто так, я знал почему она решила уехать, – Думаешь там получится?

– Не знаю. —она пожала плечами, – Если бы мы могли знать, что и как будет дальше в жизни наперед, то не попадали бы во всякое дерьмо.

Мы выпили, молча, не чокаясь, каждый за своё. А потом вновь переместились в комнату на лежавшие на полу одеяла и просто разговаривали. Разговаривали казалось бесконечно и не могли наговориться.

Уже сквозь сон я вдруг почувствовал, как её губы и руки пытаются разбудить моё тело. Я не стал сопротивляться, не видел смысла. Мне больше некому было бояться изменить. Я притянул Олесю к себе. Две маленьких синих планеты, сквозь пелену слез одарили меня своим светом. Силы иссякли лишь к утру, и мы уснули. У нас в запасе оставалось еще два дня.

Нас ждала другая, новая жизнь. Мы не знали какая, где и с кем. Если бы мы могли знать, что и как будет дальше в жизни наперед, то не попадали бы во всякое дерьмо. Но мы к сожалению, не знали.