Текст книги "Люди Цусимы. Русские моряки в героической эпопее"

Цусимское сражение

Теперь необходимо было выбрать путь прорыва во Владивосток. Намечалось два варианта: пойти в Японское море кратчайшим путем через Корейский пролив или обогнуть Японию с востока и пройти во Владивосток Сангарским проливом либо проливом Лаперуза. Рожественский единолично принял первый вариант – через восточный Корейский пролив. На восток от Японии отправлялись вспомогательные крейсера, чтобы отвлечь внимание противника от основного маршрута эскадры.

1 мая эскадра двинулась в свой крестный путь. 12 мая утром транспорты «Ярославль», «Владимир», «Воронеж», «Метеор», «Ливония» и «Курония», конвоируемые вспомогательными крейсерами «Рионом» и «Днепром», отделились от эскадры и пошли в Шанхай. Адмирал изъявил им свое особенное удовольствие за службу. Но два военных транспорта – «Анадырь», «Иртыш» – и транспорт «Корея» с вольнонаемным экипажем при эскадре оставлены. Пошли с эскадрой также плавмастерская «Камчатка» и буксиры «Русь» и «Свирь».

В ночь на 14 мая, на 224-й день своего беспримерного похода, 2-я Тихоокеанская эскадра вошла в Корейский пролив. Японцы ждали русскую эскадру, но еще точно не знали о ее местонахождении. Им помогло соблюдение нашими госпитальными судами «Орел» и «Кострома» требований Гаагской конвенции, согласно которой эти суда должны ночью нести включенными все ходовые огни и никак не участвовать в военных действиях. Именно по этим огням японский корабль-разведчик «Синано-Мару» обнаружил эскадру в 2 ч 25 мин, и в 4 ч 40 мин командующий японским флотом адмирал Хейхатиро Того уже знал ее место и направление движения.

В Корейский пролив вошли и участвовали в Цусимском сражении 38 боевых кораблей и судов русской эскадры: броненосцы «Князь Суворов», «Император Александр III», «Бородино», «Орел», «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», «Император Николай I»; броненосцы береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин», «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин»; крейсера «Дмитрий Донской», «Адмирал Нахимов», «Владимир Мономах», «Аврора», «Светлана», «Олег», «Изумруд», «Жемчуг», «Алмаз», вспомогательный крейсер «Урал»; миноносцы «Бедовый», «Безупречный», «Блестящий», «Бодрый», «Бравый», «Буйный», «Быстрый», «Грозный», «Громкий»; транспорты «Анадырь», «Иртыш», «Камчатка», «Корея», буксиры «Свирь» и «Русь», а также два госпитальных судна – «Орел» и «Кострома».

В состав главных сил японского Соединенного флота входило 4 броненосца и 8 броненосных крейсеров. Кроме того, эскадру сопровождали 12 легких, 13 вспомогательных крейсеров и 64 миноносца разного класса. Сравнение главных сил русской и японской эскадр по формальному признаку (число орудий большого калибра) дало основание Рожественскому в приказе по эскадре от 26 апреля за № 229 подбодрить экипажи словами: «С присоединением отряда Небогатова силы эскадры не только уравнялись с неприятельскими, но и приобрели некоторый перевес в линейных боевых судах. У японцев быстроходных судов более, чем у нас; но мы не собираемся бегать от них и сделаем свое дело».

Издав этот приказ, адмирал, конечно, понимал, что 2-й Тихоокеанской эскадре, не имеющей опыта совместной боевой работы, с изношенными после 18 000-мильного перехода машинами и уставшими командами, предстояло вступить во встречный бой с отдохнувшим после Порт-Артура японским флотом, обладавшим немалым опытом борьбы с 1-й Тихоокеанской эскадрой. Русский флагман надеялся на мглу и туман, которые могли скрыть эскадру от японцев, но эта надежда не осуществилась, сражение было уже неизбежным – адмирал Того вышел из корейского порта Мозампо на пересечку курса русской эскадры.

Цусимское сражение состояло из дневного боя 14 мая 1905 года, продолжалось около пяти часов (с 14 до 19 ч по местному времени), атак русских кораблей японскими миноносцами в ночь на 15 мая и боев отдельных кораблей днем 15 мая. Позднее в литературе появилось множество схем эволюций сражающихся флотов, мы же здесь дадим одну из первых, составленную для книги Худякова «Путь к Цусиме», выпущенной в 1909 году.

Как видно на схеме, русская эскадра перед сражением была выстроена в две кильватерные колонны: левая – 2-й броненосный отряд с броненосцем «Ослябя во главе и корабли отряда Небогатова; правая, несколько опережая первую, – 1-й броненосный отряд, возглавляемый броненосцем «Князь Суворов» с адмиралом Рожественским. Транспорты и охраняющие их крейсера находились в хвосте эскадры. Мы рассмотрим здесь действия только главных сил обоих флотов, действия крейсеров и судьба транспортов будут описаны в отдельных разделах, посвященных каждому из кораблей.

В 13 ч 20 мин оба флота оказались в пределах прямой видимости. Еще до этого Того пересек путь невидимой пока русской эскадры с востока на запад, намереваясь напасть на слабый левый ее отряд, положение которого знал по сообщениям японских кораблей-разведчиков. Однако к этому времени Рожественский перестроил русскую эскадру в единый кильватерный строй с новейшими броненосцами впереди. Чтобы использовать всю силу бортового залпа японской эскадры и при этом находиться на флагманском броненосце «Миказа» во главе ее, Того осуществил последовательный поворот кораблей на 180°, известный в литературе как «петля Того». В результате обе кильватерные колоны противников оказались на сходящихся, а потом и параллельных курсах.

При таком положении большое значение имеет скорость противоборствующих эскадр. Преимущество в скорости позволяет поставить вражеский флот в невыгодное положение. Русская эскадра и была в такое положение поставлена, потому что максимальная ее скорость в бою составляла 9 узлов против 16 узлов японского флота. Почему такое различие? Здесь две причины: наличие в строю эскадры тихоходных транспортов, которые надо было охранять, и общая изношенность механизмов на всех кораблях эскадры.

Преимущество в скорости позволяло японцам все время опережать русскую эскадру, почти охватывая ее голову, при этом сразу несколько японских кораблей могли сосредоточить огонь на головном, флагманском корабле русской эскадры. Такой тактики японцы придерживались в течение всего боя 14 мая, и противодействовать ей русская эскадра могла одним маневром – отворачивая вправо от преследующей японской колонны. В результате русская кильватерная колонна в течение боя описала полный круг, вновь встав на курс, ведущий к Владивостоку.

В 13 ч 49 мин раздался первый пристрелочный выстрел левой носовой шестидюймовой башни головного броненосца «Князь Суворов» под командованием лейтенанта Бориса Арсентьевича Данчича. Вслед за этим «заговорила» вся русская эскадра. Цусимское сражение началось. Рожественский поднял флажный сигнал «Бить по головному». За первые 17 минут боя удалось поразить головной японский броненосец «Миказа» 19-ю снарядами крупного калибра… И что? По воспоминаниям участников боя, «Миказа» выглядел после этого как на параде, а вот первые же японские попадания в «Князя Суворова» привели на нем к крупным пожарам, которые не удалось потушить до самой его гибели около 19-ти часов.

Схема эволюций флотов в Цусимском сражении. Сплошная линия – 2-я Тихоокеанская эскадра, штрих-пунктирная – Соединенный японский флот, тонкие пунктирные – корабли, вышедшие из боевой линии вследствие повреждений и пожаров. Схема подготовлена профессором Императорского Московского технического училища П. Н. Худяковым для книги «Путь к Цусиме», 1908 год

Вот здесь мы подходим к коренному отличию применения артиллерии русской и японской эскадрами. Русская эскадра выпускала по японцам бронебойные снаряды. Такой бронебойный снаряд прошивал насквозь борта японских кораблей и вообще мог не взорваться из-за замедленной реакции взрывателя или даже его низкого качества, как показали исследования, проведенные после войны. Японцы же стреляли фугасно-осколочными снарядами, снаряженными так называемой «шимозой» (лиддит и мелинит в Европе). Конечно, фугасы броню пробить не могли, но они рвали небронированные надстройки, борта и развивали настолько высокую температуру взрыва, что горело все, что только может гореть.

Капитан 2 ранга Владимир Иванович Семенов из штаба Рожественского, бывший на «Князе Суворове» вплоть до эвакуации с него, с ужасом писал потом: «Стальные листы борта и надстроек на верхней палубе рвались в клочья и своими обрывками выбивали людей; железные трапы свертывались в кольца; неповрежденные пушки срывались со станков… А потом – необычайная температура взрыва и это жидкое пламя, которое, казалось, все заливает! Я видел собственными глазами, как от взрыва снаряда вспыхивал стальной борт. Конечно, не сталь горела, но краска на ней! Такие трудно-горючие материалы, как койки, чемоданы, сложенные в несколько рядов, траверзами, и политые водой, вспыхивали мгновенно ярким костром».

Взрыв «шимозы» давал еще и выброс удушливого дыма, отравлявшего людей, и оправиться они уже не могли. Эти факторы, кроме страшных ожогов, поражения людей осколками действовали еще и деморализующе на команды кораблей. Русские корабли погибали 14 мая в результате потери остойчивости при затоплении палуб водой через пробоины и при тушении пожаров, однако сами пожары оказались роковым фактором в Цусиме, не только выбивая людей, но и чрезвычайно осложняя боевую работу экипажей.

Кроме того, организация огня на русской эскадре была явно хуже японской, это не только признают все историки Цусимы, но и следует из объективных данных: по примерной оценке, процент попадания русских снарядов в японские корабли составлял 1,3, японцев в русские корабли – 3,2. Однако вернемся к ходу Цусимского сражения. Как было показано выше, японцы сосредоточивали огонь на головных броненосцах русской эскадры. В 14 ч 25 мин горящий броненосец «Князь Суворов» потерял управление и выкатился из строя вправо. Он вел эскадру в течение всего 36 минут от начала боя. Больше броненосец в строй не возвращался. К этому моменту находящийся на нем командующий вице-адмирал Рожественский был уже тяжело ранен осколками, проникшими в боевую рубку, и потерял сознание. Передать командование он, конечно, не успел, и вся эскадра до конца дня оказалась «без головы». Адмирал Фелькерзам, который должен был бы принять командование, умер от болезни за два дня до боя. Адмирал Небогатов, второй заместитель командующего эскадрой, этого не знал: факт смерти Фелькерзама от эскадры скрыли. Вели ее теперь командиры головных броненосцев или их офицеры, а может, даже и рулевые.

После выхода «Князя Суворова» из строя во главе эскадры оказался броненосец гвардейского экипажа «Император Александр III», но и он продержался только 25 минут – потеряв управление, он также выкатился из строя. Впоследствии броненосец, продолжая гореть, иногда возвращался в кильватерную колонну, но уже не лидером.

После 15 ч русскую эскадру возглавил броненосец «Бородино», который вел эскадру в течение 3 часов (!). Это оказалось возможным во многом потому, что в 16 ч 15 мин в результате маневров «Бородино» и наступившей мглы боевой контакт между русской и японской эскадрами был потерян. К 18 ч русская эскадра, описав огромный круг, вновь легла на курс норд-ост 23°, предписанный в распоряжении Рожественского.

В это же время, нагнав русскую эскадру, японцы продолжили ее расстрел. Был уже вечер, когда почти одновременно, с 19 ч до 19 ч 20 мин, от артиллерийского огня и японских торпед погибли все три новейших броненосца: «Князь Суворов», «Император Александр III», «Бородино», продолжая стрелять до последнего. Из их многочисленных экипажей спаслись единицы. Часть штаба и нескольких матросов снял с «Суворова» миноносец «Буйный». А с «Бородино» удалось выплыть только одному матросу – марсовому Семену Ющину. Экипаж «Александра III» погиб целиком. В дневном бою погибли также броненосец «Ослябя», вспомогательный крейсер «Урал», миноносец «Безупречный» и транспорт-мастерская «Камчатка».

Ночью оставшиеся русские корабли были атакованы японскими миноносцами. Жертвами их стали броненосцы «Наварин», «Сисой Великий», крейсера «Адмирал Нахимов» и «Владимир Мономах». Утром и днем 15 мая поврежденные в дневном бою 14 мая броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков», крейсера «Светлана» и «Дмитрий Донской» приняли неравный бой и были затоплены своими экипажами, так же как и миноносец «Громкий».

Оставшиеся от 1-го и 2-го броненосных отрядов: броненосец «Император Николай I», броненосцы береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин», мало пострадавшие в дневном бою, и вконец избитый, последний из новейших броненосцев «Орел» – всю ночь вел вступивший в командование контр-адмирал Небогатов. К этому отряду примкнул и крейсер «Изумруд».

Окружение отряда Небогатова утром 15 мая

Утром 15 мая над Японским морем установилась ясная погода, исключавшая возможность избежать встречи отряда Небогатова с противником. Около 10 ч пять русских кораблей оказались в кольце пяти боевых отрядов противника из 27 кораблей. Три отряда закрывали дорогу во Владивосток, два – охватывали с юга.

В 10 ч 15 мин с дистанции около 43 кабельтовых крейсер «Касуга» открыл огонь по «Императору Николаю I», вслед за ним начали стрельбу и другие японские корабли. Русские броненосцы успели сделать только три выстрела, как по единоличному решению контр-адмирала Небогатова на «Императоре Николае I» взвился сигнал о сдаче, набранный по международному своду. Броненосец застопорил ход и вскоре поднял белый флаг.

Броненосец «Император Николай I» сдается. Фото с японского корабля

Сигнал адмирала о сдаче отрепетовали броненосцы «Орел», «Генерал-адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин». А вот крейсер «Изумруд» под командованием капитана 2 ранга Василия Николаевича Ферзена, воспользовавшись своим быстрым ходом, прорвался сквозь японский боевой порядок, ушел на север и почти достиг Владивостока.

Небогатов, несомненно, был подавлен картиной гибели нашего флота и уж никак не рассчитывал одержать верх в сражении с 27 японскими кораблями. Оставалось одно: спасти две тысячи жизней от неминуемой и бесполезной гибели. Это, как сейчас говорят, гуманитарное решение, но ведь было и другое – точное следование статье 354 Морского устава, предписывающей уничтожить обреченные корабли. Небогатов выбрал первое решение. «Пожалел нас старик, пожалел», – говорили матросы сдавшихся кораблей.

А сейчас – итоги Цусимы. На дно Японского моря легли 20 кораблей (см. схему места гибели кораблей): 7 броненосцев, 5 крейсеров, 5 миноносцев и 3 транспорта. 5 кораблей оказались в плену: к 4 небогатовским кораблям присоединился и сдавшийся миноносец «Бедовый» с раненым адмиралом Рожественским на борту. Госпитальный «Орел» был захвачен японцами как военный приз. До Владивостока дошли крейсер «Алмаз», миноносцы «Бравый» и «Грозный». Крейсер «Изумруд» почти достиг Владивостока, но, опасаясь встречи с японцами у самой русской базы, направил корабль севернее, в бухту Владимир, где крейсер сел на камни и был взорван экипажем.

3 крейсера, 1 миноносец и 2 транспорта укрылись в нейтральных портах, где были интернированы. 1 транспорт и госпитальное судно и отправленные в самостоятельное плавание вспомогательные крейсера вернулись в русские порты.

Места гибели русских кораблей в Цусимском сражении

Теперь о людях. На 38 кораблях и судах, вошедших в Корейский пролив, находилось 14 334 человека. Погибли в бою, утонули и скончались от ран 5 045 человек: 209 офицеров, 75 кондукторов и 4 761 матрос. Таким образом, безвозвратные потери Цусимского сражения составили 35 % от полного личного состава русской эскадры. Были ранены, но остались живы 803 человека. В плен попало 6 013 человек. Ушли в нейтральные порты или дошли до Владивостока 3 281 человек.

Какими бы причинами ни объяснялось это небывалое поражение русского флота в бою, похожее не на бой, а на избиение (малая скорость эскадренного хода, плохая артиллерийская подготовка экипажей, несрабатывающие взрыватели снарядов и т. п.), абсолютным остается беззаветная преданность русских моряков воинскому долгу, чести и достоинству родного флота, несмотря ни на какие обстоятельства этого безнадежного боя.

Человеческая трагедия Цусимы заключается в том, что русские моряки, проявившие небывалый героизм, погибли абсолютно зря, не принеся своей смертью никакой пользы Отечеству. В следующих разделах книги герои Цусимы, о которых есть сведения, будут названы поименно, приведены их фотографии и главные вехи жизни. Все они за свою необычайную стойкость достойны благодарной памяти потомков, то есть нас с вами и будущих поколений русских людей.

Три «Цусимы»

Нет ни одного морского сражения России, о котором было бы столько написано, как о Цусиме. Это многочисленные воспоминания участников, попытки научного анализа хода сражения и причин поражения 2-й Тихоокеанской эскадры, наконец, официальная, еще дореволюционная история Цусимы, которой интересовались неоднократно и иностранные авторы, стремясь извлечь из уроков сражения выводы на будущий день. Публикации по этой теме не прекращаются и сейчас.

Но есть три книги о Цусиме, хотя и разноплановые в смысле предпочтений авторов, но, по большому счету, честные изложения событий участниками сражения. Именно они сформировали представления потомков о Цусиме и о моряках 2-й Тихоокеанской эскадры. По этим книгам тысячи молодых людей учились любить флот, и очень многие из них под влиянием талантливых авторов стали военными моряками.

Первая книга – это трилогия «Расплата», написанная на основании собственных дневников капитаном 2 ранга Владимиром Ивановичем Семеновым и изданная в 1906–1909 годах. Доблестный боевой офицер и талантливый писатель, Семенов был настоящим героем русско-японской войны, первое боевое крещение лейтенант Семенов получил во время военных действий в Китае в 1900–1901 годах при подавлении так называемого «боксерского» восстания и был пожалован за участие во взятии крепости Таку орденом Св. Анны 4 ст. с надписью «За храбрость». В Порт-Артуре командовал миноносцем, был старшим офицером на транспорте «Ангара», а затем и на крейсере «Диана», с которым участвовал в бою в Желтом море 28 июля 1904 года.

После боя 28 июля «Диана» пришла в Сайгон, где была интернирована. Оттуда Владимир Иванович направил вице-адмиралу З. П. Рожественскому, которого знал по службе в Учебно-артиллерийском отряде Балтийского моря, телеграмму: «В память старой службы прошу разрешения… прибыть на вторую эскадру. Невыносимо сидеть сложа руки, когда другие дерутся». На имя командира крейсера «Диана» пришел ответ: «Отправьте капитана 2 ранга Семенова Порт-Саид… Постарайтесь сделать скоро и негласно. Рожественский».

Переодевшись в штатское, Семенов проехал полсвета и сумел через Марсель, Париж и Берлин добраться до Либавы. Рожественский взял его в свой штаб с целью написания истории похода и возможного боя. Семенов отплыл со 2-й Тихоокеанской эскадрой на Восток в качестве начальника военно-морского отдела. Такой должности на эскадре не было, но адмирал Рожественский специально придумал ее для Семенова, своего сослуживца. Семенов участвовал в Цусимском сражении на броненосце «Князь Суворов», получил пять ранений и эвакуировался с него вместе с адмиралом Рожественским.

Владимир Иванович Семенов, начальник военно-морского отдела 2-й Тихоокеанской эскадры (на фото – капитан 1 ранга в отставке, после Цусимы)

Наблюдения Семенова позволяют восстановить основные этапы боя и, главное, являются свидетельством поведения и подвигов офицеров и матросов на флагманском броненосце «Князь Суворов». Произведение В. И. Семенова является одним из первых по времени и доступным для широкой публики изданием, которое сформировало в дореволюционном обществе представления о Цусиме.

Когда заметки печатались еще частями в газете «Русь», их называли «воспоминаниями». Автор же во введении к книжному изданию это справедливо опровергал: ««Расплата» не есть «воспоминания», а переданный в литературной обработке «дневник» очевидца, и в этом вся ея ценность, как исторического материала. Я вел этот дневник с 17 января 1904 г. до 6 декабря 1906 г. (и даже дальше) изо дня в день, а в дни особо знаменательные – из часу в час. Все, о чем я рассказываю, основано на записях, сделанных тогда же: часы и минуты записаны в самый момент совершавшегося события; настроение, господствовавшее в данный момент, непосредственно вслед за тем и отмечено; даже разговоры, отдельные замечания – и те заносились в дневник под свежим впечатлением».

Трилогия «Расплата» – ценнейший материал по истории Цусимы, это картина боя, не свободная от пристрастий автора, но тем она и интересна, передавая живые и четко определенные по времени впечатления его участника. «Расплата» выдержала до революции шесть изданий, переведена на девять иностранных языков. К сожалению, в советское время трилогия не переиздавалась, но в библиотеках и букинистических магазинах ее можно было найти, и все ревнители русской военно-морской истории о ней хорошо знали. Переиздание «Расплаты» состоялось только в 2008 году издательством «Гангут». Закончив «завещанное от Бога», Владимир Иванович умер 20 апреля 1910 года вследствие «недугов, от ран происходящих».

Вторая книга – роман «Цусима» Алексея Силыча Новикова-Прибоя. С 1899 по 1906 год он матрос и унтер-офицер Балтийского флота. В 1903 году был арестован за революционную пропаганду и, как «неблагонадёжный», назначен во 2-ю Тихоокеанскую эскадру на броненосец «Орёл» баталёром, в его ведении находились продовольственные запасы корабля; участвовал в Цусимском сражении, попал в японский плен.

Баталёр броненосца «Орел» унтер-офицер Алексей Силыч Новиков

В плену и после войны Новиков проделал колоссальную работу по опросу участников сражения, пользовался архивными материалами. На основании этих опросов и архивной работы и была написана книга. В ней представлены события на всех кораблях-участниках Цусимы, даны оценки командиров, офицеров и матросов. Написанная хорошим литературным слогом, увлекательная, она на много лет стала лучшим чтением у молодежи, интересующейся флотом; под ее влиянием многие молодые люди связали свою жизнь с военно-морским флотом.

Впервые книга Новикова была выпущена издательством «Федерация» в 1932–1935 годах. Однако в первом издании, вследствие явной социалистической ориентации автора, почти не было положительных отзывов об офицерах эскадры – сатрапах самодержавия, по его мнению. В газете «Красный Флот» первую версию романа подвергли жесткой критике, требовавшей кроме благоприятных отзывов о матросах еще и положительных характеристик морских офицеров, участвовавших в сражении.

В последующих изданиях Новиков частично исправил этот недостаток, но все равно его «Цусима» так и осталась взглядом на сражение нижнего чина – унтер-офицера, к тому же находившегося по боевому расписанию все время в лазарете броненосца «Орел». Но тем не менее роман дает достаточно полное и цельное представление о Цусимском сражении и роли в нем каждого корабля.

Советский писатель А. С. Новиков-Прибой

И вот здесь возникает вопрос, откуда унтер-офицер Новиков мог знать об общем ходе сражения и его развитии во времени, о маневрах эскадры, о тактико-технических элементах кораблей, о повреждениях их в бою и т. п.? Чтобы ответить на этот вопрос, поговорим о третьей книге в ряду классических и общепризнанных – о сочинении В. П. Костенко «На Орле в Цусиме», вышедшей в 1955 году, гораздо позже романа Новикова-Прибоя, но очень тесно с ним связанной.

Первая публикация заметок Костенко в виде его писем к отцу с похода относится к 1918 году. Полиевкт Иванович Костенко был в то время врачом железнодорожной станции Белгород и поспособствовал изданию писем сына в «Вестнике Южных дорог». К 1928 году В. П. Костенко подготовил обширный труд «В бездну Цусимы. Воспоминания моряка», описывающий и поход, и бой 2-й Тихоокеанской эскадры с подробным анализом событий и их критической оценкой. Книга уже значилась в каталоге Московского товарищества писателей, т. е. готовилась к изданию, но издана не была по причине ареста автора 27 декабря 1928 года.

Владимир Полиевктович Костенко, младший помощник судостроителя в год окончания Морского технического училища

В. П. Костенко по делу «Судотреста» был обвинен во «вредительстве», приговорен к расстрелу, который в последний момент заменили ссылкой в Соловецкий лагерь особого назначения. Однако скоро поняли, что судостроение потеряло хорошего специалиста, и Костенко определили в Особое конструкторское бюро, находившееся то в Харькове, то в Ленинграде, на работу его возили под конвоем. Тем временем его вторая жена Ксения Александровна Меранвиль де Сент-Клер осталась с малолетним сыном на руках и без всяких средств к существованию. Вот тогда и явился к ней А. С. Новиков, который Прибоем еще не был.

В. П. Костенко с сыном Михаилом, 1914–1915 годы

Алексей Силыч предложил купить у нее дневниковые записи Костенко, деваться женщине было некуда, и она согласилась. Это все рассказала автору дочь Костенко Наталья Владимировна. Вот откуда в «Цусиме» Новикова-Прибоя такое четкое изложение хода сражения, маневров флота, оценки повреждений кораблей и их действий в бою. Более того, аспирантка Белгородского педагогического института О. И. Осыкова отмечала в 1970 году: «При сравнении отдельных дневниковых записей Костенко со страницами «Цусимы» (Новикова-Прибоя. – А.У.) бросается в глаза не только фактическая, но и текстовая, стилистическая перекличка, «похожесть»». Она определила три пути использования писателем дневниковых записей Костенко: 1 – заимствование отдельных эпизодов полностью; 2 – внесение частичных изменений в используемый материал; 3 – коренная переработка материала. Таким образом, налицо и прямое заимствование, и творческая переработка. Однако сам Владимир Полиевктович, считавший Новикова-Прибоя своим другом, уже в конце жизни в разговорах с родными отмечал: «Пусть читатель сам разбирается, кто с кого списывал…» А если по-честному, на обложке новиковской «Цусимы» должны были бы стоять две фамилии: А. С. Новиков-Прибой и В. П. Костенко, пусть даже во вторую очередь.

Но как бы там ни было, все три книги – В. И. Семенова, А. С. Новикова-Прибоя и В. П. Костенко – навсегда останутся лучшими из доступных широкому читателю описаниями цусимской трагедии. Существуют и другие обобщающие работы, прежде всего, воспоминания врача В. С. Кравченко «Через три океана. Воспоминания врача о морском походе в русско-японскую войну 1904–1905 г.» и лейтенанта Г. Н. Таубе «Последние дни Второй Тихоокеанской эскадры». Из перечисленных работ и других дополняющих источников мы и будем черпать материал для характеристики людей Цусимы, подвиг которых бессмертен.