Текст книги "Люди Цусимы. Русские моряки в героической эпопее"

Ушедшие в бездну

Какая бы судьба ни была у моряков до Цусимы и после нее, если они, конечно, остались живы, всех их связывает одно – принадлежность к родному кораблю. Имена их навсегда связаны с гордым именем на борту своего корабля: на нем моряки совершали подвиги мужества и вместе с ним погибали. Поэтому рассказ об их судьбе пойдет отдельно по каждому кораблю, участвовавшему в Цусимском сражении. И первыми в нашей памяти встают те корабли, которые погибли вместе со всем экипажем.

Броненосец «Князь Суворов»

Броненосец «Князь Суворов»

Этот флагманский корабль под сосредоточенным огнем вел эскадру в течение всего 36 минут от начала боя. Выкатившись из строя вправо с огромными пожарами, он уже больше в кильватерную колонну не возвращался и погиб от японских торпед вечером 14 мая. Около 17 ч миноносец «Буйный» сумел снять с «Суворова» тяжелораненого адмирала Рожественского, некоторых чинов его штаба и нескольких матросов. Все остальные члены экипажа, бывшие в сражении, вместе с броненосцем легли на дно Японского моря. Лейтенант броненосца «Сисой Великий» А. В. Витгефт так свидетельствует об увиденном незадолго до гибели «Суворова»: «…Я ужаснулся: неужто эта груда железа без труб, без мачт, вся объятая дымом и пламенем, – все, что осталось от броненосца! Средняя 6-дюймовая башня почти лежала на боку, но кормовая 6-дюймовка единственная время от времени давала выстрелы по направлению неприятеля. Это заставило сразу меня преклониться перед таким исполнением долга, перед храбрецами, явно обреченными на гибель, на развалинах горящего корабля продолжавшими под градом неприятельских снарядов стараться навести посильный вред неприятелю!»

Члены кают-компании броненосца «Князь Суворов» и чины штаба эскадры 17 сентября 1904 года, Ревель (фото Э. Я. Квара). Сидят в 1-м ряду (здесь и далее – слева направо): мичман, князь Церетели, мичман Кульнев 1-й, мичман Жуковский. Сидят во втором ряду: лейтенант Леонтьев 1-й, лейтенант Владимирский, капитан 1 ранга Игнациус, капитан 2 ранга Кладо, капитан 2 ранга Македонский 2-й, ст. врач Надеин, капитан 2 ранга Македонский 1-й. Стоят в 1-м ряду: мичман Головнин 2-й, мичман Шишкин, мл. врач Матавкин, лейтенант Данчич, лейтенант Вырубов 1-й, лейтенант Свенторжецкий, полковник Филипповский, лейтенант Орнатов, лейтенант Редкин, капитан Вернандер. Стоят во 2-м ряду (выше остальных): прапорщик Курсель, поручик Федюшин, полковник Берсенёв, лейтенант Богданов. Поименованы только те лица, которые точно идентифицированы.

Дальнейшее повествование о судьбе экипажа «Суворова» будем вести в соответствии с показаниями хронографа событий на броненосце – капитана 2 ранга В. И. Семенова. Свои наблюдения и впечатления он изложил во втором томе трилогии «Расплата» – «Бой при Цусиме». Находясь на борту «Князя Суворова», Владимир Иванович остался жив: тяжело раненый, он сошел на борт «Буйного», и во многом поэтому мы знаем о событиях на «Суворове» и о героическом поведении его экипажа. Умер Семенов очень рано – ему было всего 42 года. В Пасхальную ночь на 20 апреля 1910 года он скончался от последствий полученного в Цусиме ранения – маленького осколка, засевшего в лёгком. Его похоронили на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры Петербурга, рядом с могилой вице-адмирала З. П. Рожественского. В советские годы обе могилы были уничтожены.

Первым среди офицеров «Князя Суворова», конечно, заслуживает упоминания командир корабля капитан 1 ранга В. В. Игнациус.

Капитан 1 ранга В. В. Игнациус, командир броненосца «Князь Суворов»

22 октября 1901 года Василий Васильевич Игнациус был назначен командиром 8-го флотского экипажа и эскадренного броненосца «Князь Суворов». Значит, в Цусиму он пошел, досконально зная свой корабль, но и убежденно считая, что ему и всей эскадре уготована неизбежная гибель. Тем не менее активно участвовал в подготовке кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры, получив за организационные усилия орден Св. Владимира 3-й ст. Старый опытный моряк, он был ограничен в своих действиях, т. к. «Суворов» был флагманским кораблем, и все решения о его движении исходили от адмирала Рожественского, которые Игнациус и исполнял. Но, видимо, этого было мало такому энергичному человеку, как Василий Васильевич, и он устремляется на боевые посты броненосца, воодушевляя экипаж на борьбу с повреждениями. Ничего подобного на других кораблях эскадры не было: место командира корабля в боевой рубке. Раненый в голову во второй раз, Игнациус, не слушая докторов, бросился в среднюю батарею с криком: «За мной молодцы! На пожар! На пожар! Только бы одолеть пожар!» Там он и погиб от очередного снаряда. Останки командира так и не нашли.

Василий Васильевич был не только морским офицером, но и прекрасным художником, посвятивший свой талант изображению кораблей парового флота.

Клипер «Разбойник», рисунок В. В. Игнациуса

Первой жертвой из офицеров на «Суворове» стал флагманский артиллерист эскадры полковник КМА Ф. А. Берсенёв. Через 13 минут после начала боя в боевой рубке осколками убило сигнального кондуктора Кандаурова, затем ранило у дальномера старшего артиллериста броненосца лейтенанта Владимирского, его и заменил полковник Берсенёв, но тут же был сражен наповал осколком в голову… Превозмогая боль, лейтенант Петр Евгеньевич Владимирский вновь стал на дальномер.

Полковник КМА Ф. А. Берсенёв, флагманский артиллерист 2-й Тихоокеанской эскадры

Федор Аркадьевич Берсенёв родился 5 марта 1861 года в городе Мышкине Ярославской губернии, закончил Морское техническое училище в Кронштадте как флотский артиллерист, служил на канонерских лодках на Балтике и на Дальнем Востоке. В 1885 году на клипере «Абрек» участвовал в гидрографических работах в Охотском море. Его именем названы мыс и бухта в Охотском море. В 1901 году был произведен в чин подполковника Корпуса морской артиллерии. В этом же году Федор Аркадьевич совершил благородный поступок, требующий гражданского мужества: он лично предотвратил расстрел рабочих Обуховского завода специально присланными для их усмирения матросами. В начале 1900-х годов Ф. А. Берсенёв служил под началом З. П. Рожественского в Учебно-артиллерийском отряде Балтийского моря. Отсюда и выбор его в качестве флагманского артиллериста 2-й Тихоокеанской эскадры.

Андрея Павловича Македонского между собой называли «Базиль», видимо, по каким-то ассоциациям. Старший офицер корабля по боевому расписанию возглавляет партии пожаротушения, чем и занимался капитан 2 ранга А. П. Македонский. Возгораний на корабле было много, и одно из них, на шканцах, стало для него последним. Осколками крупнокалиберного снаряда ему оторвало ногу выше колена, был залит кровью китель и от других ран. На носилках Македонский был уже без сознания, так и скончался, не приходя в себя. Это была вторая среди офицеров жертва артобстрела. Его обязанности по тушению пожаров немедленно принял на себя капитан 2 ранга В. И. Семенов.

Капитан 2 ранга А. П. Македонский, старший офицер

Первый японский снаряд, по свидетельству мичмана Демчинского, попал во временный перевязочный пункт, устроенный врачами в верхней батарее у судового Образа. Там же находился и корабельный священник – отец Назарий. По воле случая, оба врача не пострадали, а вот о. Назарий был сильно ранен. Поражает мужество этого невоенного человека и стойкое выполнение своих обязанностей, несмотря на тяжелые раны.

Передаем слово В. И. Семенову: «Когда к нему, сраженному целым градом осколков, бросились доктор и санитары… он отстранил их, приподнялся и твердым голосом начал: "Силою и властью…", – но захлебнулся кровью, подступившей к горлу, и торопливо закончил: – "…отпускаю прегрешения… во брани убиенным…", – благословил окружающих крестом, которого не выпускал из рук, и упал без сознания».

Гибель и раны от артиллерийского огня и пожаров пошли нескончаемой чередой. Врачи броненосца самоотверженно работали, перевязывая раненых и делая операции. Долго ли – история не сохранила сведений, известно только, что они оба погибли вместе с броненосцем.

Надворный советник А. М. Надеин, старший врач

Александр Митрофанович Надеин, сын генерал-майора, родился 21 октября 1872 года. Окончив Императорскую Военно-медицинскую академию, служил на Дальнем Востоке до конца 1900 года (пароход-ледокол «Надежный» во Владивостоке, транспорт «Тунгуз», канонерская лодка «Кореец» и другие суда в составе эскадры Тихого океана). Назначенный на эскадру адмирала Рожественского старшим врачом на броненосец «Князь Суворов», он надеялся благополучно добраться до Владивостока, чтобы быть ближе к своему отцу – защитнику Порт-Артура.

Аполлоний Михайлович Матавкин родился 11 декабря 1873 года в Петербурге. В 1899 году закончил с отличием Императорскую Военно-медицинскую академию. Служил в Морском ведомстве младшим ординатором Николаевского морского госпиталя в Кронштадте. В 1903 году назначен младшим врачом 4-го флотского экипажа, плавал на судах Минного, Артиллерийского и Кадетского отрядов. В 1904 году получил степень доктора медицины, диссертация его посвящена глазным болезням. По собственному желанию был назначен младшим врачом на броненосец «Князь Суворов», на котором и погиб, оставив вдову с тремя малолетними детьми.

Если штаб и палубная команда броненосца, занятые боевой работой, ежеминутно рисковали своей жизнью, многие были ранены и убиты, то машинная команда, или, как их называли, «духи», находилась в относительной безопасности от артиллерийского обстрела. Дело в том, что на время боя люки котельного и машинного отделений наглухо задраивались, чтобы под броневой палубой сохранить сердце корабля и обеспечить его движение – машины, котлы и обслуживающую их команду. Там не было осколков, всепожирающего огня пожаров, но и выхода тоже не было… до самого конца.

Коллежский асессор A. М. Матавкин, младший врач

Машинисты и кочегары «Князя Суворова» находились под командой исполняющего должность старшего механика капитана Корпуса инженер-механиков Бориса Викторовича Вернандера, человека с большим опытом плаваний, бесконечно преданного своим машинам и механизмам. В письме своему брату гардемарину Алексею, приверженцу парусных кораблей, Борис пишет: «Из писем твоих я вижу, что ты уж очень нападаешь на машину и пары, и намерен защищать их… Я не говорю, что моряк не должен любоваться на красивый вид судна под всеми парусами… но паруса в настоящее время имеют только воспитательное значение… что же касается „стука, сотрясения и запаха“, то это уже бабьи нервы, недостойное качество моряка».

Капитан КИМ Б. В. Вернандер, и.д. старшего инженера-механика

Окончив в 1894 году Морское техническое училище, Борис Викторович Вернандер служил младшим инженером-механиком на крейсерах «Джигит» и «Россия», а в 1900 году был командирован в Киль и Штетин для наблюдения за постройкой в Германии крейсеров «Аскольд», «Богатырь» и «Новик». В конце 1902 года Вернандер подает рапорт об увольнении с флота и устраивается на Балтийский завод, где в это время строился броненосец «Князь Суворов». Доскональное знание механизмов нового броненосца и решило его дальнейшую судьбу: 19 июня 1904 года Вернандера, как поступившего во флот из запаса, вызывают в Морской штаб и объявляют о назначении исполняющим должность старшего механика «Суворова»… Из писем его к матери известно, что Борис Викторович не испытывал желания идти в поход, но подчинился необходимости и со свойственным ему чувством ответственности принял машинную команду броненосца.

«По своему назначению механик не воин. Его область – машины, цифры, формулы, расчеты… Механик должен обладать мужеством пассивным. Он должен забыть о бое… исполняя с пунктуальной точностью все приказания сверху. Он должен примириться с мыслью, что его машинное отделение станет для него гробницей; и под грохот рвущихся котлов и рев пара он опустится навсегда в водную могилу» (из книги «Путь в Цусиму» профессора Московского Императорского технического училища П. К. Худякова).

Именно это и произошло с многочисленной машинной командой «Князя Суворова», и «Бог веси», как они умирали – сразу, «под грохот рвущихся котлов», или вдыхая остатки воздуха в ушедшем на дно броненосце. Но свой воинский долг они выполнили: известно, что героический броненосец управлялся машинами и имел ход до самого своего конца… Такая же судьба была у машинных команд двух других погибших новейших броненосцев – «Императора Александра III» и «Бородино».

В шестом часу вечера «Суворов» со сбитыми мачтами и трубами продолжал гореть, имел ход, но управлялся лишь машинами и продолжал стрельбу из единственного действующего орудия. Около него для снятия с поврежденного корабля командующего и штаба должен был неизменно находиться миноносец «Бедовый», но он куда-то «пропал» в самый нужный момент.

К счастью, мимо «Суворова» случайно проходил миноносец «Буйный» под командой капитана 2 ранга Н. Н. Коломейцова. Увидев безнадежное состояние броненосца, Коломейцов принял решение эвакуировать командующего и штаб эскадры. Подвиг Коломейцова мы опишем потом, а сейчас скажем только, что всю команду броненосца он снять никак не мог: на борту «Буйного» помимо собствен ного экипажа находились 204 человека, спасенных с броненосца «Ослябя».

На борт миноносца удалось с большим трудом переправить тяжелораненого вице-адмирала З. П. Рожественского, 6 чинов его штаба и 16 нижних чинов броненосца. По традиционной версии, от кают-компании «Князя Суворова» к этому моменту остались в живых и еще не раненых всего три человека – лейтенанты Николай Иванович Богданов, Петр Александрович Вырубов и прапорщик по морской части Вернер Иванович Курсель. Коломейцов предложил им также спуститься на борт «Буйного», но они наотрез отказались, только и кричали: «Отваливайте скорее! Не утопите адмирала!». Богданов, как старший из лейтенантов «Суворова», к этому времени принял командование над броненосцем и не мог его покинуть. Вырубов и Вернер присоединились к нему из солидарности. Это безусловный подвиг, заслуживающий благодарной памяти.

Лейтенант Н. И. Богданов, старший минный офицер, последний, принявший на себя командование кораблем

Лейтенант П. А. Вырубов, младший минный офицер

Богданов и Вырубов были опытными моряками, к тому же получившими боевое крещение в Китае в 1900–1901 годах. Богданов участвовал в штурме укреплений Таку на канонерской лодке «Гиляк», был ранен в лицо шрапнелью. Вырубов в течение четырех месяцев сражался на сухопутном фронте в составе морского десанта и даже побывал в Пекине. Оба моряка получили заслуженные боевые награды. В 1910 году были опубликованы интереснейшие письма Вырубова к отцу под названием «Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою».

Прапорщик по морской части В.И. фон Курсель, вахтенный офицер

Курсель был тоже опытным моряком, но торгового флота, призванным на время войны. Тем более вызывает глубокое уважение его решение остаться и вообще поведение во время боя. Последние выстрелы из кормового каземата «Суворова» производились именно под командой прапорщика Курселя. В. И. Семенов так говорит о нем: «…Курляндец родом и общая симпатия всей суворовской кают-компании… на своем веку он столько видел и пережил, что никогда не терял душевного равновесия… я смотрел на него и думал: вот если бы целую эскадру укомплектовать людьми с такой выдержкой».

Но были еще два человека из штаба Рожественского, которые также отказались спуститься на борт «Буйного», хотя их до сих пор не числили добровольно оставшимся. Это младшие флаг-офицеры мичман князь Георгий Ростомович Церетели и лейтенант Алексей Николаевич Новосильцев.

Церетели был ранен самым первым на корабле, около 14 ч, но по характеру не очень тяжелого ранения вполне мог быть эвакуирован. Тем не менее мичман отказался уходить с корабля.

Мичман князь Г. Р. Церетели, младший флаг-офицер штаба Рожественского

Лейтенант А. Н. Новосильцев, младший флаг-офицер штаба Рожественского

Вся предыдущая служба Алексея Николаевича Новосильцева, окончившего Морской кадетский корпус, связана с гидрографическими работами: участвовал в описи Печорского залива Баренцева моря, произвел триангуляцию пролива Маточкин Шар на Новой Земле. Его именем названы острова в Карском море и в проливе Карские Ворота. В Цусимском сражении был ранен в грудь, осколком снаряда оторвало часть руки. Есть сведения, что, несмотря на тяжелые раны, оставался в сознании и отказался от эвакуации на «Буйном».

Таким образом, не три, а пять офицеров «Суворова» добровольно выбрали свою героическую судьбу.

Японский источник так описывает последние минуты «Суворова»: «В сумерках наши крейсера увидели «Суворова», одиноко стоявшего вдали от места боя, с сильным креном, окутанного огнём и дымом. Бывший при наших крейсерах отряд миноносцев капитана-лейтенанта Фудзимото тотчас же пошёл на него в атаку. «Суворов», весь обгоревший и ещё горящий, выдержавший столько попаданий, расстреливавшийся всей эскадрой, имевший только одну случайно уцелевшую пушку на корме, всё же открыл из неё огонь, выказывая решимость защищаться до последнего момента своего существования, пока плавает на поверхности воды…»

Японские миноносцы, пошедшие сначала в атаку с кормы, должны были отступить под выстрелами орудия, которым управлял прапорщик Курсель, но затем они зашли с носа, где у «Суворова» не было ни одной исправной пушки. Около 19 ч торпедированный японскими миноносцами броненосец «Князь Суворов» пошел ко дну, унося с собой уже убитых и еще живых.

Броненосец «Князь Суворов» в конце боя

Вместе с кораблем погибло 38 офицеров, 16 кондукторов и 871 нижний чин. Вот фотографии погибших офицеров «Князя Суворова», которые удалось отыскать сверх помещенных выше, и главное, что о них известно.

Лейтенант В. П. Зотов, старший штурманский офицер

Владимир Петрович Зотов закончил Морской кадетский корпус, а затем и Николаевскую морскую академию по Гидрографическому отделению. На основе наблюдений в 1888–1889 годах опубликовал статью в Морском сборнике «Объяснительная записка к новой карте изогон Балтийского моря». В 1900–1901 годах в экспедиции полковника Ф. К. Дриженко исследовал озеро Байкал, проделав триангуляцию его берегов. Не раз рисковал своей жизнью, взбираясь без страховки по отвесным скалам. Хорошего гидрографа-исследователя потерял флот.

Лейтенант Анатолий Анатольевич Редкин закончил математический факультет Санкт-Петербургского университета, поступил вольноопределяющимся на флот и окончил Морскую академию. В 1904 году по личной просьбе был назначен в состав 2-й Тихоокеанской эскадры. Однако 23 августа 1904 года получил предписание отправиться в командировку в Тулон, где впоследствии он поступил в распоряжение командира госпитального «Орла» капитана 2 ранга Я. К. Лахматова. На броненосец «Князь Суворов» же Редкин был зачислен приказом Рожественского № 132 от 22 октября 1904 года, когда госпитальный «Орел» присоединился к эскадре. Командир кормовой 6-дюймовой башни правого борта. Погиб при тушении пожара левой кормовой 6-дюймовой башни.

Лейтенант А. А. Редкин, вахтенный начальник

Мичман Д. С. Головнин, вахтенный офицер

Дмитрий Сергеевич Головнин – мичман Царского выпуска Морского кадетского корпуса января 1904 года, командир носовой 12-дюймовой башни броненосца. Из письма его матери Елены Александровны: «…Когда начался ужасный бой, нос корабля пылал в огне, задохлись в башне все! Мученическою смертью погиб!» Мичман Головнин, пожалуй, самый именитый по происхождению среди офицеров «Суворова». Свою родословную Головнины ведут от самого Рюрика, и Дмитрий Сергеевич относится к 35-му колену этого знаменитого рода и считается 26-м моряком в роде Головниных. Самым известным потомком Рюрика из моряков для нас является Василий Михайлович Головнин, командир шлюпа «Диана», попавший в плен к японцам и впервые описавший их закрытую для европейцев страну. В современной семье Головниных Василий Михайлович и сейчас зовется «дядя Вася»… Сохранились письма Дмитрия Сергеевича с похода домой, в них – сплошные угольные погрузки. Вот такие впечатления младшего офицера от всего похода.

Лейтенант Е. В. Свенторжецкий, старший флаг-офицер Рожественского, (фотография 1903 года, когда он служил на Черноморском флоте)

Евгений Владимирович Свенторжецкий имел репутацию одного из наиболее способных офицеров походного штаба Рожественского. По влиянию на своенравного адмирала с ним сравниться мог только капитан 2 ранга В. И. Семенов. Е. В. Свенторжецкий еще в 1899 году, будучи старшим артиллерийским офицером крейсера «Россия» во Владивостоке, разработал инструкцию «Приготовление к бою, план организации управления артиллерийским огнем и боевые расписания крейсера „Россия“». Инструкция была передовой для своего времени, Рожественский разделял ее положения, но не мог простить Свенторжецкому его взглядов на предстоящее сражение. В письме своему знакомому П. М. Вавилову, младшему делопроизводителю Главного морского штаба, Свенторжецкий писал из Носси-Бе: «В этом сражении из-за недостатка тактической подготовки мы понесем немало потерь, которые увеличатся при прорыве мимо Цусимы».

Ожидания лейтенанта оправдались с лихвой. Есть предположение, что Свенторжецкий, предчувствуя позорное поражение, покончил с собой раньше Цусимы. Иначе как объяснить, что в «похоронке» на его имя, единственной среди известных других, указано: «утонул», а не «считается погибшим». Кроме того, в описании боя В. И. Семеновым имя Свенторжецкого, его хорошего знакомого и известного на корабле человека, упоминается всего один раз, еще до боя, а дальше – ничего. Куда он пропал? Поневоле поверишь.

Поручик КИМ П. С. Федюшин, младший инженер-механик

Павел Степанович Федюшин родился 28 июня 1880 года в Ельце. Закончив гимназию с золотой медалью, поступил в Императорское Техническое училище в Москве. Еще до окончания курса подал прошение о зачислении его на флот для отбывания воинской повинности, в результате чего был назначен на броненосец «Князь Суворов» младшим инженером-механиком. В бою разделил участь всей машинной команды.

Сохранились и фотографии других людей с «Суворова».

Полковник КИМ Леонид Николаевич Стратонович, и.д. флагманского инженера-механика

Лейтенант Петр Илларионович Орнатов, ревизор

Мичман Михаил Сергеевич Краевский, младший штурманский офицер

Мичман Николай Ильич Кульнев, младший артиллерийский офицер

Мичман Борис Николаевич Шишкин, вахтенный офицер