Текст книги "Дрейф (сборник)"

– Гм… – промычал Павел, про себя гадая, что же имела в виду Веста. – Наверное, сегодня я слишком устал, чтобы обращать внимание на подобные нюансы. Не томи меня, о нектар моего сердца. Что же здесь такое… гм… ненормальное? Что ускользнуло от моего взора?

– Здесь восемь ключей, – объяснила Веста, слегка сердясь, что ее муж оказался таким невнимательным. – А нот сколько?

– Семь, если не ошибаюсь.

Павел ровным счетом ничего не понимал. К чему клонит Веста?! При чем тут ноты?!

Между тем его жена аккуратно стукнула молоточком по самому верхнему ключику.

«Дзиннннь!»

– Сережа мечтал о восьмой ноте. Он хотел совершить революцию в мире музыки, – тихо произнесла Веста. – И когда я слушала, как он играет, иногда ко мне закрадывалось понимание, что ему это почти удавалось…

«Ну да, – мысленно фыркнул Павел. – Закрадывалось к тебе понимание… Воображаю, что ты там себе представляла, с твоим-то слухом. Тебе не то что медведь на ухо наступил, он с тобой переспал, причем по всей Камасутре и несколько раз…»

– К сожалению, он не успел, – вздохнула она. Она положила серебрянный инструмент на место и повернулась к Павлу.

– Давай еще выпьем, Пася.

Он молча разлил по фужерам остатки шампанского.

– Там еще есть. И не только вино, – вспомнила Веста. – Может, ты хочешь чего покрепче, малыш? Есть виски, ром.

Павел искоса взглянул на жену.

– Мне нравится твое чувство юмора, – кисло улыбнулся он. – Шампанское и виски – оригинальное сочетание. Ты хочешь, чтобы меня развезло?

– Извини… Конечно, я круглая дура, – виновато произнесла Веста.

Они вновь протянули друг други руки, раздался мелодичный звон хрусталя, расплескивая пенистые капли вина. Шампанское еще не успело проникнуть в желудок Павла, как Веста, махом опрокинув фужер в глотку, жадно приникла к губам молодого мужа. Тот быстро чмокнул супругу, чуть отклонившись назад. Хватит с него лобызаний на этот вечер.

– Мы сегодня уже никуда не поплывем? – поинтересовался он, с некоторой опаской глядя на Весту, которая торопливо снимала с себя «ковбойку».

– Никуда, – пропыхтела она. – Мы переночуем здесь, а завтра тронемся дальше.

Закончив с рубашкой, она плюхнулась на диван, стаскивая спортивные штаны.

– Помоги мне с лифчиком, – попросила Веста. Она повернулась к Павлу бледно-рыхлой спиной, сплошь покрытой крупными родинками. Тот, скорчив физиономию, расстегнул застежку, на коже мелькнули багрово-вспухшие дорожки от тесных бретелек лифчика.

«Господи, дай мне силы…» – прикрыв веки, взмолился про себя он.

– Ты еще в джинсах? – удивилась Веста, обернувшись.

Нервно хихикнув, Павел расстегнул ремень. Громадные груди жены увесисто колыхались прямо перед его глазами, напоминая две авоськи со спелыми дынями. Или арбузами, что больше? Темно-коричневые чашки с крупными набухшими сосками бесстыдно тыкались чуть ли не в лицо.

«Дай мне силы, – повторил Павел. – Это не ты. Это… Иришка. Да-да, Иришка…»

Как завороженный – он разглядывал бледно-голубоватые вены, хаотичной паутинкой окружавшей тяжелые груди супруги.

– Выключи свет, – выдавил он, наконец справившись с джинсами.

– Ты не любишь ласкаться при свете? – кокетливо спросила Веста. – Ладно, можешь не отвечать. Я заметила, что ты стесняешься…

Поднявшись на ноги, она шагнула к выключателю. Совершенно некстати Павел обратил внимание, как Веста без тени смущения вытянула из бесформенно-отвисших ягодиц застрявшую полоску черных кружевных трусов.

– Давай не будем выключать все? – спросила она. – Хорошо?

Павел промолчал, и Веста щелкнула кнопкой.

Каюта погрузилась в полумрак, и единственным источником освещения осталось миниатюрное бра из ярко-алого стекла.

Матово-клюквенного света, которое источало бра, хватало лишь на полку с музыкальным сувениром в виде скрипичных ключиков, мерцающих в сумерках. До фотографии известного композитора скудный свет уже не дотягивался, и со стены на молодоженов пялилось мутное пятно с черными дырами вместо глаз.

– Пася, – тяжело выдохнула Веста, наваливаясь на Павла. – Я уже… успела соскучиться. Безумно хочу тебя, милый!

Пока она кряхтела, вылизывая его соски, Павел с силой зажмурился.

Это не Веста. Нет, нет никакой толстой жирной коровы, отвратительно воняющей потом и чесночным сыром. Рядом с ним его новая любовница Иришка, восхитительная шатенка с потрясными сиськами и сочными, как вишенка, губами. Она благоухает сладким ароматом тропических фруктов и вечерним бризом, она осыпает его поцелуями, и сейчас она… она… то есть они…

– Ну? Что же ты? – прошептала Веста. Она затеребила пальцами вялый пенис Павла, и он мучительно выдохнул.

«Давай, сучка. Клевая, сочная девушка… загорелая, с крепкими грудками… как теннисные мячики… упругими… с нежной… бархатистой кожей…»

Раньше с Вестой это срабатывало.

Однако теперь сознание Павла наотрез отказывалось рисовать образ сексуального партнера, и как он ни напрягал воображение, ничего не выходило. Вместо привлекательной молодой девушки перед его глазами маячила растрепанная голова сорокачетырехлетней обрюзгшей жены и ее огромные колыхающиеся сиськи.

«Авоськи с дынями, твою мать».

Собственно, так было и наяву.

– Давай… – услышал он ее голос.

Павел пытался «давать», пытался изо всех сил, но эрекции не было. Казалось, его маленький приятель впал в глубокую спячку, и все усилия Весты его расшевелить были бесплодны.

Провозившись еще минут пять, она села. Глубоко вздохнула, вытерла рот, после чего подползла к мужу.

– Это все вино, – оправдываясь, произнес Павел. – Завтра все будет иначе…

– Не знаю, – задумчиво откликнулась Веста. – Раньше ты выпивал намного больше, и у нас получалось даже два или три раза подряд.

– Извини.

Она молча рисовала пальцем невидимые узоры на впалой груди супруга.

– Мой цыпленок… Я люблю тебя, – наконец промолвила женщина. – И я хочу, чтобы между нами не было никаких недомолвок. Если между любимыми возникают какие-то вопросы, их нужно обсуждать. Нельзя загонять проблемы внутрь, правильно?

«Правильно, – угрюмо подумал Павел. – А ты, оказывается, еще и психолог».

– Весточка, я просто устал, – попробовал улыбнуться он.

– Я ни в чем тебя не виню, – примирительно сказала Веста. – Просто… понимаешь, для женщины очень важно понимание того, что она желанна. Желанна и любима.

Наружу рвался смех, рваный и истеричный, но Павлу усилием воли удалось сдержать его, затолкнуть обратно внутрь, как край рубашки, выбившийся на ходу из-за брюк.

– Ты меня любишь, Пася? – вдруг спросила Веста.

– Конечно, солнышко. Я люблю тебя, – тихо произнес он. – Люблю больше всего на свете, родная лапуля. Поверь.

Веста внимательно смотрела на него.

– Если бы я тебе не поверила, мы не поженились бы, – вполголоса ответила она. Наклонившись, она поцеловала его в лоб. Потом в нос, и в каждую щеку.

«Если она снова начнет лизать меня, я блевану», – в смятении подумал Павел.

– Ты умеешь хранить тайны, малыш? – внезапно спросила Веста, подняв голову. Он замер, наткнувшись на пронзительный взгляд ее громадных телячьих глаз.

– Я хочу кое-что рассказать тебе, – добавила она.

– О чем речь, дорогая, – напряженно засмеялся Павел. – Разве я давал тебе повод сомневаться во мне? Что это за секрет такой? Что-то вроде восьмой ноты, о которой мечтал твой брат?

Веста молчала, продолжая изучающе разглядывать мужа, и это ему не понравилось. Что она задумала?

– Что-то случилось? – посерьезнел он.

– Нет, ничего не случилось. Просто ты единственный, кто у меня есть. И кому я могу доверять свои проблемы.

– Проблемы? – удивленно переспросил Павел. – Что у тебя случилось?

Теперь рассмеялась Веста.

– Ты так отреагировал, как будто я тебя заставила голышом драить палубу, – усмехнулась она. Похлопав по тощему плечу Павла своей массивной рукой, она поднялась с кровати. Диван облегченно скрипнул, освободившись от стодесятикилограммового тела хозяйки яхты.

– Все в порядке, цыпленок. Всему свое время. А сейчас я в душ, – объявила она.

Павел кивнул со смиренным видом, но как только Веста вышла из каюты, лицо его приняло озлобленное выражение.

«Угу. Семь пятниц на неделе. Тайна, душ… Кстати, о душе. Тебе не мешало бы сполоснуться еще сегодня утром, грязная корова».

* * *

Войдя в душевую кабинку, Веста повернула кран. Кожу обожгла колкая ледяная струя, но женщина сознательно не стала включать подачу теплой воды. Стиснув зубы, она в неподвижности стояла под холодным душем, понуро опустив голову вниз. Наконец, когда ее кожа задубела и, покрывшись крупными пупырышками, начала отливать синевой, она выключила кран. Затем уставилась в небольшой квадратик зеркала, внимательно рассматривая собственное отражение.

– Пася, – шепнула Веста, пятерней взрыхляя мокрые волосы. – Мальчик мой… Неужели ты не знал, на ком женился?

Оставив в покое жидкую шевелюру, она скрестила руки, нерешительно потрогав мясистые, покрытые родинками плечи. Затем, словно стесняясь, осторожно пощупала отвисшие груди, коснулась пальцами коричневых сосков, которые напоминали два влажных чернослива. Заледеневшие от холодной воды, они онемели, потеряв всякую чувствительность. Потом ее ладони опустились на разбухший живот, испещренный растяжками и рыхлыми складками.

«Как у беременной», – неожиданно подумала Веста, и на ее пухлых губах появилась грустная улыбка.

Но она не была беременной. Хотя так мечтала о ребенке…

– Нет, – качнула головой Веста. – Пожалуй, даже у беременных животы в сто раз красивее, чем у меня…

Ее толстые пальцы заскользили дальше.

«Инвентаризация тела, ха-ха…»

Обросшие целлюлитом бедра, ножищи-колонны, на которых уже проклюнулись щетинистые волоски (а она только позавчера брила ноги), широкие, грубые ступни сорок четвертого размера с уродливо выпирающими шишками на больших пальцах… Как она ни терла пятки пемзой, через неделю они вновь покрывались заскорузлой коркой… может, дело в избыточном весе. А может, в неправильном питании, она читала где-то об этом.

Взгляд женщины вновь вернулся к зеркалу.

– Что здесь можно любить, Пася? – всхлипнула Веста. Она задрала голову наверх, словно выискивая ответ на потолке. – Что?! Ты извращенец?! Или слепой?! Хотя даже слепой может протянуть руку и пощупать!!

Она вытерла уголки глаз. Не хватало еще тут разреветься, прямо в душе.

– Или ты восхищаешься моим духовным миром? – едва слышно спросила Веста. – А, Пася? Моим образованием и интеллектом?!

Даже не вытершись полотенцем, она вышла из кабинки и, тяжело шлепая босыми ногами, направилась в каюту.

Увидев ее, Павел заискивающе улыбнулся.

– Милая, может, еще вина? – спросил он.

– Конечно, – через силу улыбнулась Веста. – Весь бар в твоем распоряжении, малыш. Я сейчас вернусь, нужно кое-что проверить в рубке.

– Я буду тебя ждать.

Выйдя на палубу, Веста несколько секунд завороженно смотрела в ночное небо.

«Несомненно, небо на море куда прекраснее, чем на суше», – подумалось женщине. Веста вспомнила, как о нем говорил Сергей:

«Вообрази себе невиданных размеров сверкающий бриллиант. Он закрыт от нас громадным океанским небом, похожим на бескрайнее одеяло, черное, как уголь. Я уж не знаю, господь бог или дьявол изнутри проткнул шилом дырки в этом одеяле. Звезды – не что иное, как бьющий из миллиона отверстий свет от драгоценного камня…»

Веста невольно улыбнулась. Он был романтиком, ее любимый брат.

– Мне очень не хватает тебя, Сережа, – вздохнула она.

Развернувшись, женщина направилась к рубке.

Вялый взгляд, скользнув по приборной панели, уткнулся в спутниковый телефон. Веста взяла его, «оживив» нажатием одной из клавиш. На экране появились значок пропущенных вызовов, и она озабоченно поджала губы.

– Кто ты и зачем я тебе понадобилась? – буркнула Веста, увидев, что номер был один и тот же. После секундного размышления она решила сама позвонить настойчивому абоненту и, утопив большой палец в кнопку вызова, прижала телефон к уху.

На третьем гудке в трубке послышался мужской голос:

– Веста?

– Кто это? – вместо ответа бесцеремонно спросила она.

– Ты быстро забыла меня. Я друг Сергея, Олег. Помнишь?

Веста скорчила на лице гримасу. Конечно, теперь она узнала голос, мгновенно вспомнив этого человека. И хотя ее брат тесно общался с Олегом, Весте он не нравился – мутный развязный тип, имеющий привычку совать свой крючковатый нос в чужие дела. Одно время он работал в уголовном розыске, затем был вынужден уволиться из-за какого-то компромата. Веста не знала, что могло быть общего у Сергея с этим неприятным типом, но дружили они много лет. После смерти Сережи он некоторое время пытался поддерживать с ней отношения, однако Веста под различными предлогами всячески избегала встреч с ним. Затем Олег и вовсе куда-то пропал.

И вот он снова нарисовался. Знала бы, что это он одолевал ее звонками, ни за что не стала бы ему перезванивать.

– Ты почему не брала трубку? – требовательно спросил Олег.

– Разве тебе есть до этого дело? – возмутилась Веста. – Я не обязана перед тобой отчитываться!

– Ты сестра моего лучшего друга. Я дал ему обещание, что буду оказывать тебе помощь, – смягчил тон Олег.

– Благодарю, не нужно. У тебя что-то есть ко мне? Если нет, я кладу трубку. У нас уже ночь.

– Оп. У нас, говоришь? Ты что, еще не вернулась из путешествия? Ты все еще в Хантли?

– Да, я еще в Новой Зеландии, – неохотно отозвалась Веста. – И имею полное право быть там, где мне заблагорассудится. Я не пойму, к чему все эти расспросы?!

– Я тебе сейчас все объясню, не кипятись. Последний вопрос. Ты с ним?

Веста закатила глаза, мысленно приказывая держать себя в руках.

– С кем?

– Ты с мужем? С Павлом Авдеевым?

– Олег, у нас свадебное путешествие, – отчеканила Веста. – Да, со мной мой муж. А ты думал кто? Папа Римский?

– Наверное, лучше бы с тобой был Папа Римский, – проигнорировал шутку Олег. – А теперь внимательно слушай. Я навел справки и узнал, что твой юный муженек – тот еще фрукт. Он был дважды женат, в 2011 и 2014 году, и обе его супруги сейчас мертвы. По официальной версии женщины скончались в результате несчастных случаев – первую сбила машина, а вторая просто не проснулась. Примечательно, что в первом случае виновника ДТП так и не нашли. Вторая умерла якобы от асфикисии. Задохнулась во сне, понимаешь? Обе тетки – вполне успешные и обеспеченные дамы. И, что немаловажно, намного старше твоего Павла. Ты догадываешься, к чему я клоню, Веста?

Она с силой выпустила воздух сквозь сжатые зубы.

– Ну продолжай, раз уж начал, – процедила она. – Послушаю на ночь сказку.

– Тебе мало? Могу продолжить. Твой Паша после смерти своих жен получил неплохое наследство.

– Он любит меня! – закипая, выкрикнула Веста. – И никаких жен у него не было! Я видела его паспорт, когда мы были в ЗАГСе!

– Наивная дурочка, – вздохнул Олег. – А дату выдачи паспорта ты видела? Он документы меняет как перчатки!

Ей показалось, что пол уходит у нее из-под ног. Во рту мгновенно стало сухо, язык превратился в шершавую мочалку, который нещадно царапал небо.

– Олег, ты все придумал, – с трудом выдавила она. – Хотя бы потому… потому, что я никогда не скрывала к тебе своего неприязненного отношения.

В трубке послышался язвительный смех мужчины.

– Да мне плевать на твое отношение ко мне, Веста. Я знаю, что ты меня терпеть не можешь. Но я это переживу, поверь. А самое главное – я дал слово Сереге. Насчет опеки над тобой. Да, во мне много говна, но свое слово я держу. И мне твой муженек, этот сопливый дрищ, сразу не понравился. Ты уже не обижайся, но задайся вопросом – что его так привлекло в тебе? У вас разница в возрасте шестнадцать лет!

– Паша меня любит, – упрямо повторила Веста.

– Очень смешно, – сказал Олег, но на этот раз голос его был серьезней некуда. – Заканчивай свой медовый месяц и поскорее возвращайся домой. У тебя есть домик в Хантли. Скажи, что у тебя дела по переоформлению недвижимости, а Павла отправляй домой. Кстати, он у тебя блядун. Наверное, ты даже не догадывалась? У него есть любовница, Ирина Шахова. Ей двадцать один год, их видели в одной уютной кафешке. Наверное, они обсуждали, как будут распоряжаться твоими деньга…

– Ты все врешь! – завопила Веста, перебив собеседника. – Врешь, врешь, врешь!!!

– У меня собраны доказательства, – спокойно проговорил Олег. – Среди которых есть запись телефонных разговоров. Когда ты вернешься в Москву, все улики будут в твоем распоряжении.

– Ты сволочь! Зачем ты позвонил мне?! – едва не рыдала женщина. – Чтобы нагадить мне в душу?!! Ты хочешь разбить мне жизнь!?

– Веста, этот крысеныш знает, что Сергей оставил тебе баснословное наследство, хоть это нигде не афишировалось. Неужели ты действительно считаешь, что он женился на тебе по любви? Тогда ты растеряла все мозги от переизбытка чувств. Извини, но ты давно смотрелась в зеркало?

– Пошел ты!..

Хрипло вскрикнув, Веста швырнула телефон на пол.

– Сука, – выдохнула она, тяжело дыша. – Грязная тварь!

Ее душили слезы.

Несколько минут она стояла в полном безмолвии, устремив невидящий взор в океан – сгорбившаяся, с оцепеневшим бледным лицом и влажными, наполненными горькой болью глазами. Устало-неуклюжая, громадная, печальная гора.

(… у меня есть доказательства…)

– Ничего у тебя нет, засранец, – прошептала женщина, выпрямляясь. – И в зеркало я смотрюсь каждый день. Можешь не напоминать, я знаю, как выгляжу.

Вздохнув, Веста нагнулась, и, подобрав телефон, поднесла его к уху. Ненавистно-раздражающего голоса уже не было слышно. Шаркая ногами, словно зомби, она поплелась на палубу.

Обвела спящий океан полубезумным взором.

(этот крысеныш знает, что Сергей оставил тебе баснословное наследство…)

Веста глухо застонала, обхватив виски руками. Казалось, голос Олега звучал теперь в ее голове, как встроенный радиоприемник, вновь и вновь повторяя отвратительные слова.

– Пася, – всхлипнула она. – Пася, ведь это не так! Ведь правда?

Веста посмотрела в сторону каюты. Интересно, Павел слышал, что тут происходило?

Вряд ли. Дверь в рубку была закрыта, каюта тоже заперта, снаружи плещутся волны…

* * *

– Все в порядке? – озабоченным голосом спросил Павел, когда жена вошла в каюту.

Веста криво улыбнулась:

– Абсолютно.

Увидев, что ее рука потянулась к выключателю, он попросил:

– Не надо. Достаточно света от этой красной фиговины на стенке.

Веста тяжело села на диван. Взглянув на «ковбойку», валявшуюся на полу, она подняла ее и небрежно накинула на плечи.

– Знаешь, пока тебя не было, я вспомнил один анекдот, – заискивающе начал Павел. – Приходит мужик к врачу. Так, мол, и так, ноги болят. Врач: «Женаты?» Тот: «Да». Врач: «Как часто сексом занимаетесь?» Мужик: «Ну, раз пять в день». Врач, офигевая: «Вы, наверное, верный муж и очень любите свою жену?». Мужик отвечает: «Ну, если честно, я еще секретаршу трахаю. Три раза в день». Врач еще больше охреневает: «Как?! У вас еще на любовницу остаются силы?!» Тот: «И не на одну. Кроме секретарши, у меня их три, и с каждой по очереди вижусь по вечерам». Врач ему говорит: «Что ж вы хотите? Поэтому у вас ноги и болят!» Мужик облегеченно вздыхает: «Ну слава богу, доктор. А я думал, это из-за онанизма…»

Веста хмыкнула.

– Да, весело. Анекдот с намеком?

Павел перестал улыбаться.

– Ты имеешь в виду…

– Ничего я не имею, – устало проговорила она. Двумя пальцами подняла с пола спортивные штаны, брезгливо поморщившись, как если бы держала за хвост дохлую крысу. – Не бери в голову.

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался Павел. – Я слышал какой-то шум снаружи.

– Я споткнулась и упала, – ровно ответила Веста. Она разжала пальцы, и штаны бесформенной тряпкой упали на пол. – Скажи мне, Пася. Только честно, не раздумывая. Ответишь?

– Конечно, не вопрос, – проговорил Павел слегка озадаченно.

– Ты был женат?

В сумерках блеснули глаза Весты. Она слегка наклонила голову, не сводя с него взгляда, и Павел непринужденно рассмеялся:

– Ни фига себе вопрос! Я ведь тебе на первом свидании еще сказал, что никогда не женился! И потом, ты видела мой паспорт!

Веста согласно кивнула:

– Видела. Но при чем тут паспорт? Его можно поменять. Я просто спросила тебя, был ли ты женат.

– Весточка, ты что, мне не веришь? – негромко спросил Павел. Он сел на диване, подобрав под себя худые ноги. – Что могло произойти, раз к тебе закрались какие-то подозрения?

Она раздраженно махнула рукой:

– Извини. Я полная дура. Не стоило мне…

Веста вытерла глаза.

– Знаешь, просто… нахлынуло как-то.

– Я люблю только тебя, – сказал Павел. – И выкинь всякие глупости из головы.

Он встал, подойдя к столику, на котором стояли наполненные фужеры.

– Давай лучше выпьем. За океан любви, на волнах которого порхают наши влюбленные сердца, – предложил он. – И за то, чтобы мы никогда не ссорились.

– Какой замечательный тост, – зачарованно прошептала Веста. Она протянула руку к фужеру, но Павел торопливо отодвинул его в сторону, проговорив:

– Нет, из этого пил я. Твой – вот он.

– Разве это имеет значение? – простодушно спросила она. – Я, например, не брезгую есть из твоей посуды!

Павел снова засмеялся.

– За сказанное! – торжественно объявил он.

Дзиннннь!

Широко открыв рот, Веста одним движением опрокинула содержимое фужера в глотку.

«Как мусоропровод», – проскользнула у Павла идиотская мысль, и, не удержавшись, он ехидно улыбнулся.

Веста икнула, вытерев рот. Кроме накинутой на плечи клетчатой рубашки на ней ничего не было, но похоже она совершенно не придавала этому значения.

– Пася! – вдруг позвала она. Помявшись, словно собираясь с мыслями. – А ты знаешь, что я богата, Пася?

– Богата? – переспросил Павел. – Кто бы сомневался. Не каждый смертный имеет дом в Новой Зеландии! Да еще и такую крутую яхту!

Веста снисходительно покачала головой, уперев мясистые кулаки в столик.

– Знаешь… раньше богатым считался человек, в котором много от Бога, – сказала она. – А те, у которых толстые кошельки, – просто коллекционеры. Но я не об этом. Я как раз о материальном достатке. Ведь после смерти Сережи я унаследовала все его имущество.

– В самом деле? – глупо спросил Павел, чувствуя, что его горло мгновенно пересохло. Он сделал глоток шампанского, с неприязнью отметив, как дрожат пальцы.

– В самом деле. И оно не ограничивается этой яхтой и скромным бунгало в Хантли, – ответила Веста. Она говорила с некоторым усилием, словно вытягивала каждое слово, как глубоко засевшую занозу.

– У Сережи есть дом в Испании. Кроме той четырехкомнатной квартиры, в которой живем мы с тобой, в Москве у него осталось еще две элитные «трешки», а в нескольких километрах от МКАД – трехэтажный особняк, – продолжила она. – Ты спросишь, как это все обслуживается? Ведь только на оплату коммунальных услуг всей недвижимости уходит порядка ста тысяч в месяц. Так, к слову – работая воспитателем в детском саду, в месяц я получаю тридцать две тысячи… Так вот, у Сережи были серьезные накопления в банках. Он получал хорошие гонорары за свои выступления, но всю жизнь был аскетом. Фактически, за счет этих процентов я погашаю все издержки, связанные с содержанием квартир и коттеджа. Хватает и на яхту. Есть люди, которые хорошо знали Сергея, и я доверила им ведение всех финансовых дел…

Их взгляды пересеклись.

– Знаешь, о какой сумме идет речь, Пася? – тихо спросила она.

Павел отрицательно помотал головой, стараясь выглядеть как можно безразличней.

– После смерти Сережи на его счетах осталось почти полмиллиона долларов, – спокойным тоном сообщила Веста, словно речь шла о содранной заусенце на пальце.

У него перехватило дыхание.

– Сколько?

– Если точно, четыреста девяносто восемь тысяч с копейками, – уточнила Веста. Помедлив, она снова спросила:

– Полагаю, у тебя сразу возник еще один вопрос? Мол, почему сестра известного композитора симфонического оркестра живет как монашка или затворница, одеваясь в простенькие платья и дешевые туфли? Почему не бросит работу в детском саду? Почему не обвешается золотом, не обзаведется молодым любовником, не путешествует по всему миру?

– Да, – хрипловато произнес Павел. – Именно это и пришло мне в голову. Я, если честно, в шоке… Почему?!

Веста глубоко вздохнула.

– Потому что я не получаю удовольствия от траты денег. До встречи с тобой я была одинока, и у меня не было желания путешествовать одной. К тряпкам и побрякушкам я равнодуша. А что касается работы… Я безумно люблю детей. Я люблю слышать их звонкий смех, люблю возиться с ними, играть в разные игры и рассказывать им истории…

Она подняла голову, в упор разглядывая Павла, который застыл истуканом, продолжая держать в подрагивающей руке наполовину опустошенный фужер.

– И я хочу, чтобы у нас был ребенок, Пася, – прошептала Веста. – Да, я уже далеко не девочка, мне сорок четыре. Но ведь бывали случаи, когда женщины рожали и в более позднем возрасте! Пася!

– О Господи… – пробормотал Павел, делая неуверенный шаг к жене.

Коровьи глаза, поблескивая, обволакивали его, затягивали, как в зыбкую трясину.

– Ты не обиделся? Что я не сказала тебе об этом раньше?

Он нерешительно положил свои ладони на необъятную талию супруги, и на мгновенье в его воображении возник громадный мешок из полиэтилена, доверху набитый теплой требухой. В голове, кроша черепную коробку, отбойным молотком долбилась одна-единственная мысль:

«Полмиллиона долларов. Полмиллиона долларов. Полмиллиона доларов»

Черт!

ЧЕРТ!!!

Да, он знал, что истинное состояние материального положения его супруги совсем иное, нежели образ ее жизни, но фраза о пятистах тысячах «зеленых» буквально оглушили его, расплющили, как колесо грузовика футбольный мяч.

– Нет, дорогая. Я не обиделся, – выдавил он, издав свистящий звук.

Только что раздавленный мячик-блин постепенно начал оживать, набирая воздух.

К Павлу потянулись влажные от слюны губы:

– Поцелуй меня.

Зажмурившись, он поцеловал и тут же отпрянул, словно перед ним блестел оголенный провод.

– Я сяду, – внезапно сказала Веста. – Душно что-то.

Она плюхнулась на диван, и, стянув с плеч рубашку, вытерла ею лицо:

– Уфф… ну и жара. У тебя голова не болит? Что-то на виски давит. Как будто тесную шапку надела.

– Наверное, это от качки, – предположил Павел. – Тебе принести что-нибудь, лапуля? Минералки? Или пива?

– Не надо. Я полежу, и все пройдет, – произнесла женщина и, расслабленно вытянувшись на диване, прибавила:

– Я люблю, когда ты меня называешь лапулей.

Павел присел на самый краешек, внимательно глядя на супругу.

– Ты, наверное, обалдел, да? – спросила Веста, широко зевнув. – Когда узнал про квартиры и банк…

– Да, ты умеешь делать сюрпризы, – кивнул Павел. – Это и есть твоя тайна?

Веста удивленно захлопала глазами:

– Тайна?

– Ты говорила, что хочешь поделиться со мной какой-то тайной, – терпеливо напомнил Павел.

– Ах, да.

Она снова зевнула.

«Мусоропровод, – мысленно повторил Павел, хладнокровно наблюдая за сонной женой. – Может в один заход полпалки «докторской» сожрать. Или биг-мак проглотить»

– То есть нет. Это, конечно, приятный сюрприз, – вяло проговорила Веста. Вид у нее был заторможенный, как у внезапно разбуженного человека после глубокого сна. – Деньги все любят, и ты в том числе… не обижайся… Что-то я заговорилась, ха! Но наследство – не тайна, нет.

– Дай я угадаю.

Павел сделал вид, что глубоко задумался:

– Может, ты все-таки беременна?

Веста глупо хихикнула, грузно перевернувшись на бок:

– Нет. Но обещаю, что ты узнаешь об этом первым…

Ее веки прикрылись.

– Веста, – тихо позвал Павел.

– Ну? – лениво отозвалась женщина, не открывая глаз.

– Ты спишь?

Она сонно мотнула головой, поджав под себя колонноподобные ноги. Громадные желеобразные ляжки были испещрены фиолетовыми прожилками.

– Я позабочусь о тебе, – шепнул Павел, аккуратно укрывая Весту белым шерстяным пледом. – И ты скоро уснешь.

– Пася, – пробормотала она. – Ложись… со мной.

– Шшш… Конечно, лапуля, – успокаивающе сказал тот. – Конечно, лягу. Рыбки уснули в пруду. То есть в океане. Короче, как в той песенке – «спи, моя радость, усни…»

Несколько минут он просидел в полной неподвижности, вслушиваясь в мерное похрапывание Весты.

Еще одна фишка, которую Павел терпеть не мог. Спать рядом с его тяжеловесной женой было равносильно тому, чтобы лежать с закрытыми глазами возле работающего трактора. Причем если обычно человек храпит в положении «на спине», то Веста храпела практически в любой позе, толкай или не толкай ее в бок.

– Ну вот, – тихо проговорил он, осторожно слезая с дивана. – Теперь ты будешь дрыхнуть до самого утра, моя многотонная прелесть. А может, ты никогда не проснешься.

Павел включил свет, натянул джинсы, после чего вынул из заднего кармана сотовый. В глаза сразу бросилось, что уровень сигнала мобильника был на нуле.

«Правильно, придурок» – подумал Павел раздосадованно. – «Мы посреди океана. Откуда здесь будет связь?! Опять лезть в Интернет?! Так не факт, что Багор онлайн…»

Он бросил взгляд на планшет, лежащий на столе, как неожиданно в голову мужчине пришла другая мысль.

Спутниковый телефон Весты.

Точно.

Она сама хвасталась, что по этой штуковие можно звонить чуть ли не из Антарктиды.

Павел быстро снял заднюю крышку мобильника, вынул аккумулятор, после чего выковырял сим-карту.

Мало ли что. Вдруг потом начнется официальное расследование, и его звонок с телефона Весты всплывет наружу? Он решил, что будет надежнее звонить со своей карты, тем более что она «левая». А мобильник жены всегда можно выкинуть в море…

– Надеюсь, ты еще не спишь, парень, – с надеждой проговорил Павел. – Ты мне сейчас очень нужен. Очень-очень.

На то, чтобы поставить на сотовый Весты свою сим-карту, ушло чуть более двух минут – проклятая крышка никак не желала защелкиваться обратно, и Павел едва не сломал ноготь. Наконец все было сделано, и он с замиранием сердца нажал на вызов. Вскоре он услышал грубый, донельзя знакомый голос:

– Привет, жених.

– Наконец-то, – выдохнул Павел. – Багор, я…

– Какого хрена вы делаете? – злобно спросили на том конце провода. – Я торчу тут уже почти сутки, придурок! Когда вы вернетесь?

– Не знаю. Послушай, я тебе уже написал, у меня форс-мажорные обстоятельства, – оправдываясь, сказал Павел. – Жирной манде захотелось романтики, и она потащила меня в море. Я даже не знаю, где мы. Тут кругом одна вода.

– Не знаешь? – переспросил Багор. – А она?

– Спит. Не парься, я дал ей кое-какое лекарство, и теперь рядом с ней можно в барабаны бить, она даже не пернет. У меня есть часов пять или шесть. Нужно что-то решать.

В трубке откашлялись.

– Честно, даже не знаю, что тебе предложить, Павлик, – наконец произнес Багор. – Мы с тобой договаривались, что все произойдет в Хантли, а сам все делаешь наперекосяк. Я ради тебя срываюсь из Даббо[6]6
  Город в Австралии (Новый Южный Уэльс)


[Закрыть], преодолеваю более двух тысяч километров, сижу в кустах, как полный мудак, а ты тем временем катаешься на яхте. Что теперь прикажешь делать?!