Текст книги "Бесноватый цесаревич 2"

Публика начала постепенно расходиться. Мы же засели с активом фонда и некоторыми присоединившимися гостями, за обсуждение будущего комплекса в Царицыно. Секретарём нашего заседания был Салтыков, а наиболее дельные советы по хозяйственной части, как всегда, давали старшая Браницкая и Головина. Варвара привлекала внимание новым нарядом, если есть чего показать, а муж не ценит, то почему бы и нет. В общем, вечер тоже прошёл очень продуктивно. Гости разошлись ближе часам к восьми. Мы же отужинали в семейном кругу и ещё долго обсуждали турнир, будущий комплекс и вообще говорили ни о чём. Всё-таки атмосфера в присутствии Павла сильно давит. И не сказать, что он не чужд веселья или неинтересный собеседник. Просто невозможно предсказать его реакцию на любое, даже безобидное слово. Это очень сильно утомляет, сам не заметил в каком напряжении я был в последние несколько дней.

Глава 3

23 апреля 1797 года, Российская Империя, Москва

Павел так кричал, что я испугался за его душевное здоровье. Честно говоря, не ожидал такой истерики. Ещё и обрызгал меня слюнями с ног до головы. Но я стоял навытяжку и стойко переносил, пока он перебесится. Уже не пытаюсь вставить хоть слово в своё оправдание, в ответ слышу только «молчать», «как ты смел», «заговор» и так далее. Через пару минут Император успокоился и начал ходить по кабинету, периодически останавливаясь и заглядывая мне в глаза. Чего он там хотел увидеть? Может раскаяние? Но чего нет, того нет.

Пока Павел не успокоился, мысленно возвращаюсь к вчерашней встрече, которая и стала предметом такой неадекватной реакции.

Нескучный сад – это не Царицыно, но добираться туда из Лефортово часа полтора, если не больше. Выехал сразу после завтрака, примерно часов в восемь. Не стал брать большое сопровождение, ограничился тройкой конногвардейцев, братьями и Ильиным. А ничего так, неплохо устроился граф. Усадьба мне сразу понравилась, да и приходилось бывать здесь в прошлой жизни.

Граф и его дочь встречали меня на ступеньках, застеленных коврами. После короткого приветствия прошли во дворец. Ожидаемых гостей ещё не было, я специально приехал пораньше, чтобы пообщаться с Орловым. Вернее, мне нужно было пообщаться с ним в менее официальной обстановке, заодно ещё раз убедиться, что не зря мой выбор пал на этого человека.

Сидим, пьём чай и обсуждаем перипетии турнира, который стал самой настоящей сенсацией для московского высшего света. Нахваливаю успехи Анны в шашках, что явно нравится юной графине и ещё сильнее её отцу.

– Анна Алексеевна, расскажите, где вы так хорошо научились играть в шашки? Ведь новые правила вышли совсем недавно, и ваши соперники имели большее преимущество.

Анна порозовела от комплимента и с улыбкой ответила:

– Мне самого детства нравится эта игра. Я также играю в шахматы, но шашки моя любимая забава. А новые правила привезла моя тётушка Екатерина Алексеевна, которая навестила нас недавно. Она тоже большая любительница шашек и поведала про предстоящий турнир.

– Вы бы знали, сколько партий мне и ещё многим людям пришлось сыграть с Анной, осваивая новые правила, – выдал свою дочь граф.

В таком дружеском стиле и общались в ожидании гостей. Гости не опаздывали и уже через час после моего приезда все были в сборе.

А компания действительно была очень интересная. Изначально я хотел встретиться исключительно с Николаем Шереметевым[29]29
  Граф Николай Петрович Шереметев (1751–1809) – глава рода Шереметевых, сын графа Петра Борисовича; покровитель искусств, меценат; музыкант. Один из богатейших людей в Российской империи (владелец около 200 тысяч душ, обширных земельных владений и многомиллионного состояния). Обер-гофмаршал (1796), обер-камергер (1798), действительный тайный советник, сенатор, директор Московского дворянского банка, основатель Странноприимного дома в Москве и Невской богадельни в Петербурге. 6 ноября 1801 года он женился на своей крепостной актрисе П. И. Жемчуговой-Ковалевой, которой ещё в 1798 году дал вольную.


[Закрыть] и Павлом Демидовым[30]30
  Павел Григорьевич Демидов (1738–1821) – учёный натуралист, действительный статский советник, меценат, основатель Ярославского училища высших наук. Внук Акинфия Никитича Демидова (1678–1745), сын Григория Акинфича (1715–1761)


[Закрыть], по той простой причине, что помнил эти имена и знал, чем они прославились своей благотворительной и общественной деятельностью. В разговоре с Орловым мельком упомянул, что хотел бы встретиться с данными вельможами, как одних из самых влиятельных в Москве. Но у Алексея Григорьевича было своё мнение на этот счёт, вот теперь сидим в большой компании и приглядываемся друг к другу. На меня смотрела сама история страны через представителей фамилий, которые были хребтом монархии многие годы. Гости не походили друг на друга, но что-то незаметное сближало их, но точно не одежда с обилием орденов. Похожи они были уверенностью в себе и стоящими за ними кланами и связями. Я уж молчу про финансовые возможности.

Вяземский[31]31
  Князь Сергей Иванович Вяземский (1743–1813) – сенатор из рода Вяземских, заведовавший в 1780–1793 гг. государственными доходами Российской империи. Действительный тайный советник.


[Закрыть], Гагарин[32]32
  Гагарин, Иван Сергеевич (1752–1810), масон, офицер флота; женат на княжне Марии Алексеевне Волконской. Вместе с графом Алексеем Орловым участвовал в похищении и препровождении в Петербург из-за границы княжны Таракановой. Владел усадьбой в Армянском переулке. Принимал участие в восстановлении после пожара Меншиковой башни.


[Закрыть], Голицын[33]33
  Князь Сергей Михайлович Голицын (1774–1859) – яркая личность грибоедовской Москвы, владелец и устроитель усадеб Кузьминки и Гребнево, прозванный «последним московским вельможей». Действительный тайный советник 1-го класса, был удостоен всех высших российских орденов.


[Закрыть], Долгоруков[34]34
  Князь Иван Михайлович Долгоруков (1764–1823) – русский поэт, драматург, мемуарист из рода Долгоруковых. Тайный советник (1802–1812), владимирский губернатор.


[Закрыть], Строганов[35]35
  Барон, затем (1761) граф Александр Сергеевич Строганов (1733–1811) – русский государственный деятель из рода Строгановых: сенатор, обер-камергер (1797), действительный тайный советник 1-го класса, президент Императорской Академии художеств. Крупнейший землевладелец и уральский горнозаводчик; коллекционер и благотворитель. С 1784 г. петербургский губернский предводитель дворянства.


[Закрыть] и на закуску основатель МГУ Шувалов[36]36
  Иван Иванович Шувалов (1727–1797) – русский государственный деятель, генерал-адъютант (1760), фаворит императрицы Елизаветы I Петровны, меценат, основатель Московского университета и Академии художеств. Обер-камергер (1778), действительный тайный советник (1773). Графского титула он (в отличие от своих двоюродных братьев) не имел.


[Закрыть], ничего себе сборище для нашей тайной вечери. Ещё всех присутствующих объединяла тяга к разного рода нестандартным увлечениям – от литературы до ботаники. Они и погулять были не дураки, но, к своей чести, жертвовали немало на благотворительность и не были трутнями. Люди увлечённые, которые не терпели праздности, такие мне и необходимы. Именно этим граф обосновал свой выбор.

– Господа, я попросил уважаемого графа собрать людей, которым небезразлична в первую очередь культура и искусство. И ещё мне бы хотелось, чтобы умные и главное небесталанные люди объединили свои усилия в деле просвещения. Усилия государства – это хорошо, но ему необходимо помогать.

При этих словах старик Шувалов сразу подобрался, вот кто совершил просто огромные деяния на ниве развития образования и культуры в Империи. Он и сейчас был главной Академии Наук, хотя многим не нравилась тамошняя атмосфера.

– И что же вы от нас хотите, Ваше Высочество? – иронично спросил Шереметев.

– Я хочу, чтобы каждый из вас задал себе вопрос. Какое из ваших деяний вспомнят потомки, предположим лет через сто?

Публика была действительно озадачена. Только Шувалов еле скрывал самодовольную улыбку. Ничего, будем спускать его небес на землю.

– Вы наверняка уже вошли в историю, Ваше Высочество. Ещё бы, «изобрести» две такие удивительные игры, – всё продолжал свои насмешки граф.

Ох, зря нарывается этот типа просвещённый деятель с самым большим количеством рабов в Империи. Но пока демонстративно не буду обращать на него внимание, пусть позлится.

– Из всех здесь присутствующих, безусловно, неординарных и одарённых личностей, через сто лет вспоминать будут только графа Орлова-Чесменского, – теперь уже Алексей Григорьевич приободрился, – Вот только сражений и славных побед у нашей армии в будущем будет немало. И Чесменская виктория станет выглядеть не так ярко, как триумфы современников. А вот орловских рысаков будут вспоминать добрым словом благодарные дворяне, тяжеловозов купцы, за тягловых лошадок графа добрым словом вспомнят простые мужики.

Нужно было видеть изумление на лицах присутствующих. Я с трудом сдержал улыбку, зато Орлов рассмеялся совершенно искренне и от души. Гагарин и Демидов тоже поддержали графа после небольшой паузы.

– Вы не обижайтесь, Иван Иванович, ваши заслуги в развитие науки и образования бесценны, – обращаюсь к Шувалову, – Но в историю ваша фамилия войдёт благодаря вашему кузену, создателю единорога. Разве что Университет назовут вашим именем, тогда и вы останетесь в веках. Людская память коротка и избирательна, ей нужно либо постоянно напоминать, либо оставить неоспоримые материальные подтверждения заслуг исторической личности. Также будет с военными победами. Это сейчас мы помним про славных военачальников Петра Великого и одержанные ими виктории. Но они уже не так ярки, по сравнению с достижениями генерал-фельдмаршалов Румянцева и Суворова. А в гражданской жизни гораздо сложнее оставить свой след, чтобы его помнили в веках.

Здесь уже было не до улыбок, гости с хозяином дворца призадумались. Первым молчание нарушил Шувалов.

– Возможно, вы правы, Ваше Высочество. Только никак не пойму, зачем мы здесь и к чему этот разговор?

– Причина проста – все люди, находящиеся в данной комнате, делают многое для нашей державы. И практически все выделяют немалые средства на благотворительность. Я предлагаю вам объединиться и начать действовать сообща. Заодно привлечь к этому богоугодному делу других неравнодушных людей Москвы и Империи в целом.

– Наверное, вы предлагаете начать жертвовать в фонд, который находится под вашим патронажем? – всё никак не мог успокоиться Шереметев.

– Я предлагаю всем присутствующим и людям, которые к вам присоединятся, оставить свой след в истории страны или некоторых городов. Наш фонд – это совсем другое. Ему не нужна ничья помощь, он создан на условиях самоокупаемости. Если, кто-то захочет узнать о нём больше, то обращайтесь к Елизавете Алексеевне и моей супруге, думаю, с вами поделятся опытом. Сейчас речь о другом. В Империи катастрофически не хватает школ, больниц, ремесленных училищ, библиотек, типографий и театров. Про публичный театр для всех сословий не приходится даже мечтать. Государство выделяет деньги на открытие новых заведений, но этого мало. К тому же деньги не поступают в нужном количестве, строительство затягивается, да и воруют, как без этого.

– Это что же? По-вашему, нужно ставить спектакли для смердов? А много ли они поймут? Или надо посадить суфлёра, который будет переводить с французского на русский? – опять включил свою шарманку Шереметев и неестественно рассмеялся.

Из всего перечисленного этот театрал услышал только про публичный театр. Может ему так удобнее жить?

– Ещё хотел донести до вас одну идею, которая применяется в нашем фонде. Деньги нужно расходовать рационально, объясняю о чём речь. Приведу в пример больницу, которую сейчас строят по завещанию князя Голицына[37]37
  Князь Дмитрий Михайлович Голицын (1721–1793) – русский дипломат, на протяжении 32 лет представлявший интересы Екатерины II при дворе Габсбургов в Вене. Учредитель московской Голицынской больницы, названной его именем. Владелец и устроитель имения Галлицинберг.


[Закрыть]. Усопший завещал девятьсот тысяч рублей для строительства бесплатной больницы на сто пятьдесят коек, с обязательным условием лечения людей всех сословий. Это, безусловно, благородное деяние. Вот только за три года построена только часть здания. Я не слышал, чтобы в завещании Дмитрий Михайлович указал построить непременно дворец. На деньги, которые оказались у распорядителя, за два года можно было построить четыре больницы в разных концах Москвы, закупить лекарств и врачебных инструментов на десять лет вперёд. Ещё хватило бы денег, на оплату обучения десятка студентов из бедных семей, с условием работы в этих самых заведениях. Архитектор Казаков с братом покойника уже три года строят какой-то шедевр, забыв о самой сути завещания. Они не понимают, что десятки или сотни людей умерли за это время без врачебной помощи, о которой думал покойный князь.

С такой стороны на благотворительность в этом времени ещё не смотрели. Русская аристократия уж точно. Помпезность, пускание пыли в глаза, желание показать себя самым что ни есть благообразным и заботливым, а по сути – обыкновенные понты. Даже скептик Шереметев задумался, а ведь он далеко не дурак, раз десять лет возглавлял Дворянский банк. И здание НИИ им. Склифосовского моего времени построил именно он на свои деньги. Просто апломб и зависть к успеху нашего турнира, не дают ему вести беседу в конструктивном ключе.

– Знаете, Ваше Высочество, у вас очень необычный взгляд на вещи, которые другие люди воспринимают исключительно однобоко. А что бы Вы посоветовали мне? Я, например, увлечен химией и минералогией? – задал вопрос, молчавший до этого Демидов.

– Откройте независимую кафедру химии в Университете, чтобы студенты обучались по максимально облегчённой программе. И не только химии, возьмите под своё крыло факультет естественных наук. Это не значит, чтобы студентам было легко, – уточняю, видя недоумение Демидова, – Надо разработать программу, с минимумом предметов, которые не пригодятся будущим химикам, минералогам и прочим естествоиспытателям. Например, греческий язык, философия, история или что там ещё впихивают в головы этих несчастных. Образование должно быть специализированным. Умный человек сам дополнительно расширит круг своих знаний просто для того, чтобы не выглядеть невеждой в глазах образованной публики. А всякой бестолочи, можете вдалбливать хоть греческий, хоть арамейский, всё равно на выходе толку не будет.

Демидов задумался. По словам Браницкой, он действительно был увлечён наукой и был автором каких-то трудов. Надо будет установить с ним более тесные контакты. Поддержка такого человека лишней не будет. Приглашу его как-нибудь в КБ к Кулибину, когда оно заработает хотя-бы на десятую часть от своего потенциала.

– Скажите князь, – обращаюсь к Долгорукову, – считаете ли вы уместным, что во всей Империи нет публичного театра для всех сословий? По моему скромному мнению, нынешнее театральное искусство имеет мало отношения к русской культуре. А более половины представлений даётся на иностранных языках. Мы вроде в России живём, а не во Франции или Италии.

– Я сам пишу, как вы, наверное, слышали. И частично поддерживаю ваше негодование. По поводу публичного театра у меня нет никакого мнения, а вот хороших спектаклей на русском языке очень мало.

Мне понравился Долгоруков. Невысокий, худощавый, с правильными чертами лица и приветливым взглядом. Браницкая охарактеризовала его как человека умного, честного и принципиального, не лишённого литературного таланта. Не часто среди характеристик высокопоставленных чинов, можно услышать про честность. При Екатерине взятка не считалась преступлением, могли отстранить совсем уж обнаглевшего, но не более того. А может, убирали тех, кто не делился? Опять провожу параллели с моим временем и нахожу много общего. Критерий отбора чиновников прямо списан с екатерининских времен – пусть ворует, главное верный и заносит долю кому нужно. Хотя сейчас порядочных людей во власти несравнимо больше. Просто взятка не считается чем-то неприемлемым. Не знаю как насчёт откровенных предателей, пока не встречал. Но, например нынешние генералы больше знамениты своими победами над неприятелем, чем закупкой золотой капусты.

– Насколько я знаю, вы перевелись в Москву из Пензы. Предлагаю вам присоединиться к нашему фонду, который получил право пользоваться усадьбой Царицыно. Ещё покойная Императрица хотела организовать там театр, и для этого был построен отдельный дворец. Найдите единомышленников и попробуйте организовать русскую труппу. Я бы вам посоветовал не только театральные постановки, но создать хор русской народной песни. Или найти людей, которые искренне увлечены русским пением.

Долгоруков просто кивнул. Наверняка всё продумает и если даже не создаст хор, то присоединится к нашему проекту и окажет большую пользу театру.

– И в заключение, хочу обратиться в первую очередь к жителям Москвы. Вы уже знаете о разговоре, который состоялся в присутствии Императора и губернатора Измайлова. Если главные люди города не начнут делать его чище и удобнее, то никто не будет этим заниматься. Почему в Дворянском собрании вам не договориться между собой и разделить обязанности? Вы тратите сотни тысяч рублей на салюты, карнавалы и прочие маскарады, но при этом живёте на своих сказочных островках, окружённые грязью и смрадом. Неужели тяжело создать собственные фонды и начать мостить улицы, вывозить мусор с нечистотами, помочь городским властям организовать современную полицейскую службу и пожарную охрану. Если не знаете как, то летом присылайте видоков в Новгород. Тамошний губернатор серьёзно занялся решением как раз этих вопросов. Узнаете, что у него получится. Глядя на дворян, начнут помогать купцы, для них это станет вызовом со стороны знатных фамилий.

– Первый театр для смердов тоже будет открыт в Новгороде этим летом? – продолжил язвить Шереметев.

Я хотел дать ему шанс. Не с руки мне сейчас ссориться с таким персонажем. В данное время – это один из богатейших или самый богатый человек в стране. Более того, граф действительно много сделал и ещё сделает для Москвы.

– Ваше сиятельство, никто в Империи так хорошо не разбирается в смердах и прочих холопках как вы, – судя по тому, как дёрнулся граф, намёк он понял, – Отвечаю на ваш первый вопрос – чего же мне нужно. Добиваюсь я простой вещи, чтобы вы задали себе вопрос. Граф Шереметев мечтает войти в историю как главный рабовладелец своего времени и барин-самодур, который отнимает детей у крестьян и делает из них игрушки на потеху публике? А может он видит своё предназначение оставить потомкам память о странном мезальянсе, дабы восторженные барышни рыдали над этой слезливой историей? Или глава старейшего русского рода, имеющий общего предка с правящей династией, желает остаться в веках как человек, действительно много сделавший для нашей державы и русского народа?

Это был удар под дых и одновременно пощёчина. Граф был бледен и буквально прирос к креслу. Все присутствующие заинтересованно посмотрели в его сторону. Роман с крепостной актрисой у Шереметева начался не вчера. Наверняка в обществе о нём знали, но о своём желании жениться граф вряд-ли кому-нибудь говорил.

– Спасибо за уделённое внимание, мне надо ехать, – встаю и выхожу из комнаты.

Граф Орлов последовал за мной. Мы остановились уже на улице. Я развернулся к Александру Григорьевичу.

– Прошу прощения за несдержанность. Иногда сам не понимаю, что на меня находит. Зря наговорил графу лишнего, но он меня спровоцировал, – Орлов понимающе кивнул, – У меня есть ещё к вам несколько просьб или предложений, смотря как посмотреть.

Делаю знак Ильину, и он быстро приносит запечатанные пакеты из возка. Я передаю документы заинтересованному графу.

– Вы, наверное, слышали, что несколько лет назад, по приказу князя Потёмкина в Новороссии были произведены изыскания полезных ископаемых и минералов? – при упоминании старого врага, граф недобро усмехнулся, – Профессор Ливанов не только провёл поиски, но и обнаружил огромные богатства. Нет, это не золото или серебро, но не менее важные минералы. В первом пакете описание огромного месторождения каолина и других минералов, необходимых для производства фарфора. Оно расположено у речки Казённый Торец, карта прилагается к документам. Там указано расположение залегания глины и месторождения угля, необходимого для работы завода. Мой управляющий, человек больших талантов, написал проект, как быстро и без лишних потерь организовать работу в этой местности. Во втором пакете описание колоссального месторождения соли недалеко от реки Бахмут. По словам Ливанова, невозможно даже примерно рассчитать запасы, залегающие под землёй, речь идёт о многих сотнях тысяч пудов. Ранее там пытались наладить производство, но оно было заброшено. В пояснениях управляющего также есть проект по организации завода и способы доставки топлива, которое можно добывать всего в нескольких верстах от месторождения.

По мере того как Орлов понимал, что я ему передаю, усмешка сменилась крайней степенью удивления. Я же продолжил.

– В третьем пакете самое вкусное, но вместе с тем самое сложное и требующее огромных затрат. Это подробная карта с указанием огромных залежей железных руд и угля недалеко от реки Кальмиус. Если правильно организовать производство, то этот завод может стать самым крупным в Империи.

– Зачем вы мне всё это говорите и передаёте документы? – лицо графа было очень серьёзным.

– Алексей Григорьевич, посмотрите вокруг и особенно со стороны на свою жизнь. Я понимаю, что слышать осуждение от такого молодого человека вам покажется нелепым. Граф Орлов-Чесменский много сделал для Империи и имеет право жить, как он считает нужным. Но я вижу, что вы ещё полны сил и не утратили хватки. Так почему не попросить вас заняться столь важным для Империи проектом вместо того, чтобы праздно проводить дни в Москве? Вы сейчас в опале, но вам не запрещают посещать другие города Империи. И очень хорошо, что не уехали за границу вместе с дочерью. Ваш конный завод работает и является лучшим в России. Почему не попробовать организовать новый завод и войти в историю с другой стороны? Мне кажется Орловка хорошее название для будущего города. Город, в котором лет через сто будут жить сотни тысяч людей. И они будут гордиться, что его основателем стал один героический граф.

– У меня такое ощущение Константин Павлович, что вам явился и направляет ваши мысли не Архангел Михаил, а сам Князь Тьмы. Чур, меня, – Орлов троекратно перекрестился, – Но я согласен, даже если вы приведёте меня в ад. От такого просто невозможно отказаться. Только у меня нет никаких познаний в глине и металле.

– Мне приятно, что вы согласились. И не беспокойтесь, никакие высшие силы не указывают мне путь. Давайте не будем спешить, сначала вы внимательно изучите все записи и подумаете. В первую очередь о том, кому можно поручить проекты. Я рекомендую вам ограничиться одним из них, потянуть всё будет тяжело физически и финансово. И вообще, по металлургическому заводу, имеет смысл создать акционерное общество, может, с участием казны. Нужно не только построить завод. Необходимо проложить дороги, организовать снабжение продовольствием и товарами, построить порт и много всего. Без государственного участия проект займёт больше времени и добавит дополнительные затраты. Я постараюсь переговорить об этом с отцом, но лучше действовать через брата. Александр найдёт нужное время и правильные слова для Высочайшего одобрения.

– Спасибо, вам Константин Павлович. В первую очередь за то, что отговорили меня ехать за границу и заступились перед Императором. Давно не видел свою дочь такой счастливой, как в последнее время. Не думаю, что на чужбине Аннушка была бы так увлечена и радостна. И второе, благодарю вас за предложение по заводам. Вы правы, я действительно не могу найти приложение для своих сил. А это дело, которое принесёт большую пользу Империи. Я внимательно рассмотрю документы и найду нужных людей с необходимыми капиталами.

– Мне очень приятно, что вы приняли это предложение. С поиском нужных людей постараюсь вам помочь. У меня есть небольшая просьба, не откажите в маленькой прихоти.

– Готов выполнить ваше пожелание.

– Отправьте обратно в Бессарабию ваш цыганский хор и вообще весь табор. Не нужно вводить моду на песни этого сомнительного народа. Пусть живут в Бессарабии и нечего им делать в России. Лучше заведите себе русский хор или каких-нибудь татарских плясунов с черемисскими скрипачами, – решил я слегка пошутить.

– Хорошо, Ваше Высочество, цыган отправлю обратно. Но черемисские скрипачи…

Давно я так не смеялся, с трудом удалось удержаться, пока возок не отъехал от дворца метров на двадцать. Уж очень нелепое было лицо у старого вояки.

Но сейчас мне не смешно. Какой-то доброжелатель вчера успел донести Императору, что я пытался организовать чуть ли не заговор. Если учесть, что среди моих собеседников было несколько людей, находящихся в опале, то встреча выглядела подозрительно. Надо было предупредить Павла, что будет более расширенный состав и после неё сразу ехать с отчётом в Петровский. А я поехал в Головинский дворец, где и остался с ночёвкой. За ночь Император себя основательно накрутил, навыдумывал всякой чуши и только ждал меня, чтобы обрушить своё негодование. Расслабился я в последнее время. Думал, что удалось восстановить с Павлом нормальные отношения. Поэтому старался не лезть с советами, разве что в Царицыно не сдержался. Всё время забываю о его неуравновешенном и мнительном характере. Теперь не знаю, как буду выкручиваться. Встреча с таким количеством сомнительных товарищей, да ещё в усадьбе опального Орлова – это даже не просчёт, а самый натуральный провал.

Наконец Император успокоился или вспомнил, что ему не пристало так себя вести. Некоторое время он смотрел в окно и, не оборачиваясь, произнёс:

– Я устал от твоих выходок Константин. Мне докладывали, что в Новгороде ты ведёшь себя достойно и справно несёшь службу. Но как только я начинаю верить, что мой сын становится похож на себя прежнего, так сразу следует очередное разочарование. Что ты можешь сказать в своё оправдание?

– Только то, что не предупредил вас о большем количестве гостей. Я попросил графа Орлова собрать неравнодушных к культуре и искусству людей. Кто же знал, что половина из них сейчас в опале?

Павел обернулся и быстро подошёл ко мне. Опять играем с ним в гляделки. Я делаю максимально отстранённое лицо и смотрю ему на переносицу, он первым отводит взгляд.

– Зачем тебе вообще нужна эта встреча?

– Деньги, – отвечаю.

Павел сел на стул и сделал мне знак тоже садиться.

– Мне уже надоело разговаривать с тобой о деньгах. Но причём здесь эти бездельники? Дворяне должны служить своей стране, а не плясать на балах и предаваться неге. Для того и был издан указ о возвращении наказаний, слишком они разбаловались.

Вот зачем возобновлять телесные наказания после стольких лет с момента их отмены? К чему лишний раз злить большую часть служивого сословия? Есть более доходчивые средства убеждения – штрафы, забривание в солдаты, ссылка вместе со всей семьёй и конфискация имущества. Естественно, что Павлу я сказал другое.

– Я полностью поддерживаю ваши указы по телесным наказаниям и барщине, так же как манифест Екатерины, запрещающий записывать в полки младенцев. И конечно обязанность всех военных и гражданских лиц находиться на службе. Но есть несколько деталей, которые сподвигли меня на встречу. После манифеста о дворянских вольностях Петра III, царство ему небесное, – я показательно перекрестился, Павел последовал за мной, – Многие знатные фамилии начали возвращаться в Москву. Десятки, если не сотни всех этих Голицыных, Трубецких и прочих Юсуповых. Они вдохнули в город новую жизнь, что не так уж и плохо. Заодно старые рода привезли с собой не только холопов, но и деньги. Увеличился торговый оборот и ещё что-то по мелочам. Но они относятся Москве как к какой-то даче. Город в ужасном состоянии, кроме дворянских дворцов и усадеб. В Москве практически нет крупных мануфактур и иных производств. Деловая жизнь ограничивается нескольким торговыми рядами. Всё остальное завозится из-за границы. Деньги же должны вкладываться в дело, а не лежать по сундукам и тратиться на всякую мишуру.

– И для чего тебе понадобились вчерашняя встреча? – Павел вроде успокоился, судя по тону.

– Очень просто. Я предложил самым знатным и богатым фамилиям Москвы направить все свои силы на благоустройство города и благотворительность. Школы, больницы, бани, библиотеки и театры. Стоит только начать одному и остальные захотят переплюнуть соседа. Пока московская аристократия увлечённо пытается обойти друг друга в этих богоугодных делах, у них меньше времени на разные каверзы и заговоры. Пусть лучше прилагают свои силы на благотворительность, а мы будем подстёгивать их через газету. Мол, в таком-то городе открыли школу или училище, а в Москве её до сих пор нет. Глупо и по-детски? Согласен. Но ничего умнее я пока не придумал. Они всё равно тратят и будут тратить деньги на богоугодные дела, здесь они молодцы. Я постарался направить их в более практическое русло и объединить свои усилия. Также я предложил графу и его знакомым, несколько интересных проектов по организации мануфактур и заводов.

– Это хорошая затея, сын. Но я слабо в неё верю. Впредь прошу тебя сообщать о своих начинаниях, если речь идёт о знатных фамилиях.

– Отец, я хотел бы встретиться с некоторыми заводчиками и купцами. Будем обсуждать идеи развития разных механизмов.

– С этими встречайся, от них я не вижу никакого зла Империи. Ступай.

Выхожу из кабинета и понимаю, что опять прошёл по краю. Вопрос даже не в том, что я перенервничал. Нет, чувствовал себя абсолютно спокойно. А вот хрупкая конструкция из изменений, которая только начала обретать предпосылки для устойчивости, могла сегодня рухнуть. И это напрягало меня больше всего. Хорошо, что Павел не запросил подробностей про встречу с промышленниками. На самом деле, в планах было две встречи. Одну я искал сам, а вот со второй ко мне неожиданно обратились ну очень интересные персонажи. Но это всё чуть позже, пока надо разобраться, кто это у нас такой быстрый. О, на ловца и зверь бежит. Буквально в десяти метрах от кабинета Императора, встречаю Кутайсова, который выглядывал из-за угла. Хватаю этого попугая за пояс и волоку в уголок, подальше от лишних ушей. Обернулся, солдаты караула скосили глаза, но никаких действий не предпринимают. Эта пародия на дворянина, что-то попыталась проверещать, но после моего тычка в брюхо, хрюкнула и заткнулась. Прижал к стене бывшего брадобрея, а ныне чуть ли не вершителя судеб Империи и ласковым голосом спрашиваю:

– Судя по бегающим глазкам и тому, что подслушивал, это ты нажаловался отцу. Можешь не отвечать, я и так всё вижу. У меня другой вопрос, кто принёс тебе новость о встрече?

– Да как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне и вообще отпустите меня, – начал возмущаться и пытаться вырваться Кутайсов.

– Миша, дай мне нож. Будем делать операцию на нос одному слишком много возомнившему о себе турецкому выблядку. Уж слишком клювик у него длинный, суёт его, куда не следует, – обращаюсь к Игнатову, который обычно далеко от меня не отходит.

Неплохой такой стилет у моего охранника. Честно говоря, я бы не смог начать резать человека. Но Кутайсов, что-то увидел в моём взгляде и отнёсся к моим намерениям очень серьёзно.

– Вы не посмеете, – тоники голосом запищало это подобие человека.

Было видно, что товарищ поплыл. Для надёжности я поднёс лезвие к его волосатой ноздре. Мне показалось или запахло мочой, но сейчас не до таких подробностей. Я сверлил взглядом брадобрея, который был уже в полуобморочном состоянии.

– Жеребцова, – выпалил Кутайсов, – Мне неведомо, откуда она узнала о вашей встрече. Вчера сама приехала и рассказала подробности.

А ведь этот опарыш действительно напрудил в штаны. Вот что значит носить белые обтягивающие лосины. Хорошее такое жёлтое пятно ещё и увеличивающееся в размерах. А был бы в чёрных джинсах, никто бы инее заметил. Шутка.

– Спасибо, вам Иван Павлович. Вы даже не представляете, как мне помогли. Приятно иметь дело с таким умным и понимающим человеком как вы. Мы же теперь с вами друзья? – спрашиваю самым ласковым тоном Кутайсова.

Оппонент быстро закивал, а пятно на штанах стало ещё больше. Главное, чтобы сзади не появилось коричневое, вот будет конфуз. Отпускаю брадобрея, аккуратно поправляю его камзол, стараясь не смотреть ниже и не засмеяться.

– Прикройтесь, Иван Павлович и идите в свои покои. Вам нужно привести в порядок гардероб, а также ваши мысли. И запомните, мы теперь с вами лучшие друзья. А друзья не должны расстраивать друг друга.

– Он не простит такого унижения, – ближе к моим комнатам произнёс Игнатьев.

– Знаю, но будет бояться ещё больше. У меня нет друзей в окружении Императора, и я не жду от них ничего хорошего. Пакостить и жаловаться отцу они будут всегда. Если попытаются нагадить по-настоящему, то ответ последует соответствующий. Думаю, Кутайсов станет примером для других, что я ещё не проникся всеобщим человеколюбием и лучше меня оставить в покое. Прикажи подавать возок, мы выдвигаемся в Лефортово.

Интерлюдия 1

После того как Константин ушёл, гости остались ждать Орлова. Никаких разговоров не вели, к тому лакеи принесли вино, и вся компания принялась дегустировать отменную продукцию европейских виноделов, хранящуюся в погребах графа. Через некоторое время зашёл чем-то озабоченный хозяин дворца и занял своё место. Лакей быстро подал графу бокал красного и отошёл в угол. Первым молчание нарушил Шереметев.