Текст книги "Кипчак. Книга 1. Последний из рода Ашина"

Опять меня несёт не в ту степь. Ха-ха. В степь меня как раз таки занесло. Но какие на фиг аланы с кимаками? С чего это я себя отождествляю с какими-то сари-куманами? Ведь это половцы, исторические враги русского народа. Тут же в голове появилась информация, что чуть ли не половина наших ханов в родстве с русскими князями, а ещё – что большая часть крещена по православному обряду. В степи моё имя – Алтан, то есть золотой, из-за цвета волос. А смоленская родня кличет меня Юрием. Вот такие враги. Медведь же иногда называет меня на местный лад – Юрче – и ржёт. Тот ещё подкольщик.

– Пять или шесть всадников, – спокойно говорю брату, который вскочил, выронив кусок мяса, и схватился за саблю.

Мы сидели и ели просто одуряюще вкусную зайчатину. Карча, не особо напрягаясь, подстрелил двух длинноухих, которых мы и запекли на углях. Дичи в степи столько, что я уже устал удивляться подобному изобилию.

Гостей сначала почуял Карабаш, но просто всхрапнул и принялся доедать свой овёс, насыпанный в торбу. Значит, нет причин для беспокойства. Затем уже я почувствовал или услышал далёкий топот. Интересное у меня здесь умение, или чит, позже надо в этом разобраться. Может, ещё какие-нибудь таланты откроются? Хотя ещё один навык, превосходящий большинство местных, у меня есть. Надо будет его испытать, как здоровье позволит. Брат тем временем прекратил метаться, посмотрел на меня осуждающе, сел на место и отломал кусок запечённого зайца.

– Тут, значит, половина орды всполошилась из-за нескольких молодых балбесов, – произнёс хрипловатый и насмешливый голос, – а они отдыхают и мясо жрут. И без нас?

Невысокий, но очень жилистый и резкий в движениях воин лет сорока спрыгнул с коня. На теле кожаная куртка с металлическими вставками. Сабля, кинжал, дубинка на поясе, прикреплённые к седлу два саадака и копьё. С другой стороны наверняка висит круглый щит и лук. Сколько всего оружия на говорившем – не знает никто. Мой дядька Бурче – тот ещё милитарист. Забавное у него прозвище. Вообще-то он Буре, то есть волк. Русы называют наш род бурчевичи, что переводится как «волки», оттуда и пошло дядино прозвище. Прямо сплошные серые хищники вокруг.

Самого родственника вообще лучше назвать одиноким волком. За образ жизни и не самый приятный характер. Он, даже по меркам степняка, перекати-поле. По молодости первая жена долго не могла родить и умерла в послеродовой горячке. Любил он её, так бывает и у местных. Молодой и талантливый воин пропал года на три. Решил мир посмотреть и повоевать. Булгары тогда чего-то не поделили с башкирами. В общем, дядька собрался пограбить стойбища собратьев-степняков за деньги хитромудрых торгашей. Порезвился, видимо, неплохо, так как привёз хороший хабар.

Вторую жену он тоже притащил из похода. После очередного выкидыша та родила ему сына Бике и умерла. Безутешный отец отдал мальчика на воспитание сестре и опять исчез. Так и жил дядька, пропадая в очередном походе и возвращаясь в родовое кочевье. Ещё он взялся за обучение нашей маленькой банды. Не все куманы являются воинами в классическом понимании этого слова. Пастух с луком никогда не сравнится в выучке с настоящим подготовленным профессионалом. Учиться воевать могли себе позволить дети ханов и их ближний круг. Ещё набиралась личная гвардия глав родов и орды. И обходилась она в немалую копеечку. Один составной лук или доспех чего стоят. А кроме того надо кормить овсом хорошего коня. Не на пастушьих же пони перемещаться одоспешенному воину? Есть ещё много мелочей, которые брал на себя сюзерен. Общую подготовку, конечно, получали все мальчики в своих семьях, но это было скорее мобильное ополчение. Плюс луком владели все, включая женщин и детей.

С детства у нас была стая мелких сорванцов, терроризирующих окрестности. Вместе дрались с соседними куренями и получали затрещины за проказы. Далее пришло время помогать своим семьям. Мы по-прежнему общались, но былая компания начала распадаться. Семья могла себе позволить учить меня воинской науке. У друзей было гораздо хуже, но на их обучении настоял дядька. Всё-таки пришлось взять на обеспечение несколько юных сорванцов. Заодно отец договаривался с семьями друзей, так как отнимал у них рабочие руки. Бурче смотрел на годы вперёд и поддерживал создание моего маленького отряда. Сейчас эти парни стояли за родственником и радостно скалились.

– Разделите с нами пищу, друзья!

– Умеешь ты, племянничек, выражаться, как какой-нибудь учёный муж, – хохотнул дядька и плюхнулся рядом.

Друзья тоже расселись вокруг костра, вынимая из мешков скромную снедь. Медведь тем временем начал снимать с вертела вторую тушку зайца. Парни сразу впились голодными взглядами в жареное мясо.

В нынешнем состоянии я особо не едок. Поэтому пью кумыс, который передал дядя, и рассматриваю своих ближников. Нам всем примерно по семнадцать-восемнадцать лет, насколько это можно посчитать у кочевников. Нет, у куманов есть даже свой календарь, что-то типа животного цикла. Но никто особо года не считает. Дети мрут со страшной силой, хотя и рождаемость высокая. Здесь не до отмечания дней рождения.

Рядом с дядей присел Тархан. Он считает моего родственника личным учителем и вообще всячески выказывает ему уважение. Высокий и гибкий, светловолосый. Разведчик от бога. Может распутать любой след и почуять засаду. Около Медведя разместился Буга Кутуз. Его имя переводится как Бешеный Бык. Такой же широкий в кости, как Карча, но гораздо ниже ростом. Темноволос и кареглаз. Обладает просто невыносимо упрямым характером. Страшен в ближнем бою, бьётся как берсерк. В рукопашной иногда может достать даже Бурче, хотя тот сильнейший рубака. Последним и самым молодым членом моей банды был невысокий Туду. Такой же тёмный, как его брат Буга, но с более спокойным нравом. Тоже силён в ближнем бою, но при этом отличный мастер засад, так как охота – его любимое увлечение. Может пролежать не шелохнувшись чуть ли не сутки, выслеживая зверя или врагов.

Надо ещё учитывать, что все мы – неплохие лучники. А чью-то руку, говорят, направляет сам Тенгри – это речь обо мне. И дядя вполне серьёзно тренировал последние годы нашу команду. Есть у нас ещё десяток парней, которые подтянулись чуть позже. Но это уже просто мои воины, а не ближний круг. Вот так мы и тренировались лет шесть. Понятно, что всем приходилось ещё помогать семьям, но нас целенаправленно готовили в воины. Раньше мы вообще были не разлей вода.

Только отец отправил меня с сестрёнкой на три года в Смоленск, будто почуяв приближающиеся неприятности. Я тогда очень переживал за друзей. Хорошо хоть по молодости лет ребята в битвах не участвовали, больше охраняли семьи и скот. Та ещё задачка в смутное время. В итоге им пришлось повоевать поболее некоторых. Но меня тоже неплохо готовили в далёком русском городе. Думаю, что я вернулся, став гораздо сильнее своих друзей, несмотря на их боевой опыт. Хотя я и всего два раза ходил в поход на ятвягов вместе с дружиной своей смоленской родни. Но об этом как-нибудь позже. Просто дрессировали меня все эти три года со страшной силой, что моим ближникам даже не снилось.

Серьёзный разговор оставили до вечернего привала. Парни разделили очередь дежурств, расседлали коней, отправив их пастись, и занялись своими делами. Костёр не разводили, поели холодное мясо с лепёшками. Меж тем дядя начал расспросы:

– Как вы так подставились, Алтан? Я же сам учил тебя и толстяка!

Со стороны Медведя раздалось возмущенное сопение.

Любил Бурче потроллить Карча. Тот не был жирным, просто плотным и ширококостным. Но постоянно вёлся на шутки учителя, чем доставлял тому искреннее удовольствие.

– У меня один ответ – нас ждали. Скорее всего, готовились украсть скот. Засаду я заметил поздно. Но удалось вступить в бой и хорошо проредить воров. А потом мы увели за собой преследователей, предупредив пастухов и охрану. Но потеряли троих – слишком много было врагов. Меня задели, когда я переплывал реку.

– Дожили, наш скот воруют крысы! – буркнул Медведь, но быстро сник под суровым насмешливым взглядом учителя.

Дядя обычно был немногословен и того же требовал от нас. И понятно, что самому говорливому доставалось больше всех.

– Странно это всё. Ощущение, что ждали именно тебя, – тихо произнёс Бурче и приказал: – Всем спать.

Дисциплина у нас на самом высоком уровне. Уже через пять минут все лежали на кошмах. Я сам не заметил, как провалился в сон.

* * *

Бесконечная выжженная равнина. Сухой и пыльный воздух буквально раздирает лёгкие. Тысячи всадников строились в ряды, исполняя приказы своих командиров. Перед ними был расположен огромный лагерь, где также шло построение огромных масс пехоты. Я парил над местностью, будто орёл.

Вдруг кто-то сильный оторвал меня от лицезрения войск и перенёс на землю, вернее, в какой-то вариант призмы, невидимой для окружающих. На белом коне сидел колоритный персонаж. Тёмно-русые волосы, выбивающиеся из-под шлема, роскошные рыжие усы и зелёные глаза на круглом монголоидном лице. А ещё эта подавляющая аура власти и природной силы. Хватка у воина, конечно, чудовищная, как бы он мне ключицу не сломал. Тот с удивлением смотрел на странного гостя и даже принюхивался, что выглядело забавно. Чем-то он напоминал Кота в сапогах из американского мультфильма. Только это был бешеный и злой хищник, который смотрел на окружающих как на жертв.

– А, волчонок! – проревел странный человек. – Значит, это ты здесь шпионишь? А добрый из тебя выйдет воин. Если не убьют.

Смех у степняка оказался неожиданно красивый и заливистый. Зубы были белыми и крепкими, что явно редкость для этой эпохи.

– Тебя ждёт трудный путь, судя по тому, что ты одарён благодатью Матери Волчицы! Значит, у нашего народа настали трудные времена и ей нужен помощник. Обычно мы справлялись сами!

Некоторое время собеседник молчал. В какой-то момент я почувствовал, что поддаюсь гипнозу и мне хотят залезть прямо в мозг. Неприятное ощущение длилось недолго, и вот передо мной опять усмехающееся лицо кочевника. Он произнёс весьма серьёзно, вперив свои зелёные буркалы мне в глаза:

– Не опозорь свою миссию и доверие Волчицы! Ты избранный и обязан смело нести свою ношу! Это говорю я, твой далёкий предок Бумын[15]15
  Бумын-каган – основатель Тюркского каганата (552 год) и его первый каган. Вождь племени Ашина.


[Закрыть]. Именно мои войска уничтожили проклятых жужаней, двести лет наводивших ужас на степь и окружающие страны. Только я смог отнять у них титул Кагана. И Ашина сейчас правят всеми племенами от Алтая до большого моря на востоке. Но теперь моему народу угрожает более сильный и коварный враг, – воин повысил голос, показывая в сторону неприятеля, – проклятые Вэй никак не успокоятся. Я сорок раз ходил на них войной. Двадцать из них побеждал и столько же проигрывал. Сегодня я уничтожу этих муравьёв, и тюркуты станут хозяевами всех окружающих земель! А эти черви будут платить мне дань, присылать своих принцесс в качестве наложниц и всячески унижаться, пытаясь спасти свои никчёмные жизни!

Каган вдруг замолчал и задумался. Но через минуту притянул меня к себе и прошептал:

– Никогда не показывай свой страх! Помни, из какого ты рода! Не смей опозорить поколения своих предков! Лучше откажись, Волчица поймёт. Я же вижу, что всё это противно твоей сути. Ты больше книжник и законник, хотя воинскому ремеслу тебя обучили знатно. А если возьмёшься за дело, то доведи его до конца, чего бы это ни стоило, или умри. Всё тлен, кроме жизни нашего народа!

Резкий толчок – и я опять парю над будущей битвой. Как на схеме, наблюдаю за перестроениями кочевников и ровными рядами их противников. Рой стрел, стремительная атака, и всадники врубаются в дрогнувшие порядки пехоты. Вторым темпом сам Бумын буквально сметает плотные ряды китайцев и с помощью закованных в железо всадников оказывается во вражеском лагере. Жуткая резня и неразбериха. Хохочущий каган, разрубающий пополам какого-то человека в странной шляпе. Разбегающиеся в панике люди, недавно демонстрировавшие непоколебимость. И всадники, рубящие и колющие бегущих. Жуткое зрелище для моего цивилизованного мозга.

* * *

Открываю глаза и натыкаюсь на внимательный взгляд дядьки.

– Ты ворочался и даже стонал.

– Это просто сон! Только какой-то совсем яркий и живой. Ещё и голова болит.

Что это было? Основатель Тюркского каганата и его признание меня избранным? Этого мне ещё не хватало. Но образ безумного воина с золотыми усами, как сквозь масло прорывающегося через многочисленные ряды китайцев, преследовал меня целый день.

– Дядя, – мысль посетила меня недавно, – а что у нас с доспехами? Ты сам налегке, парни вообще в халатах!

– Решил наконец-то озаботиться бронёй для ближников? Я тебе сколько раз говорил, что надо ребят нормально снарядить и готовить. Воевать в куяке[16]16
  Куяк (от монгольского «хуяг» – доспех) – общее название восточных и русских доспехов бригантинного типа.


[Закрыть] – это тебе не в халате саблей махать. Да и искусство битвы в строю надо начинать изучать. Индивидуально вы готовы неплохо, а в едином строю – просто сброд. Но есть у меня для вас подарки, балбесы.

Народ радостно оскалился. Бурче слов на ветер не бросал, значит, что-то подготовил.

Насколько я понял, речь идёт о ламинарном доспехе. В степи латной конницы европейского варианта не бывает. Может, есть отдельные отряды, но не видел. У меня есть целых два комплекта настоящих куяков. Один подарен отцом, второй – смоленской роднёй. Ребятам такое не по карману. Цена для простого воина просто неподъёмная. Чтобы получить такую броню, надо наниматься к ханам или брать трофей в бою. С учётом нынешнего положения дел в степи – вещь разумная, но неосуществимая. Так прямо и подпустят тебя к себе одоспешенные воины. Здесь ты скорее жертва, а не охотник. Благо с луками и другим оружием у нас порядок. Я снаряжал ребят, пока позволяли доходы семьи.

Глава 2

Голова сегодня не болела. В передовой дозор меня не отправляли, и появилась возможность подумать над сложившейся ситуацией. То, что я попал как в прямом, так и переносном смысле, понятно. Просто принимаю это как данность, хотя сердце периодически ноет и мысли тянут меня домой. Но я старательно давлю эмоции, благо хватает впечатлений, которые неслабо меня встряхивают.

Если брать нынешнюю ситуацию, то попал я в тело Алтана Ашина[17]17
  Ашина – знатный род правителей тюркских каганатов в VI–VIII вв. В эпоху хунну Ашина составили основу древних тюрок. Лингвистически нетюркское имя, Ашина, обозначавшее клан, вероятно, происходит от одного из иранских языков Центральной Азии и означает «синий», kök на тюркском языке, цвет, идентифицируемый с востоком, откуда происходит название кук тюрки. Главная часть навершия на Бугутской стеле VI века – изображение волчицы, легендарной праматери рода Ашина. Тюркская генеалогическая традиция свидетельствует, что Ашина было родовым именем матери основателя племени.


[Закрыть] – потомка великого рода степных правителей. И один из последних его представителей, судя по намёкам Волчицы. Внутри головы вдруг раздалось слабое фырканье, и будто лёгкое пёрышко пробежалось по волосам, ласково меня поглаживая. Мистика ещё эта, ставшая уже привычной.

Моя семья является прямыми потомками Юкук Ирбис-Дулу хана из племенного союза дулу, вечно грызшихся с нушиби, которые также претендовали на власть в Тюркском каганате. Предок был боевым и беспокойным товарищем. Начал завоевание Средней Азии, но при штурме Самарканда его предали. Этим сразу воспользовались нушиби, и хану пришлось бежать с верными людьми. Впоследствии небольшая орда кочевала на запад, завоёвывая земли на своём пути.

После распада Тюркского каганата наша многочисленная семья оказалась в Хазарии. Жилось предкам там неплохо. Лидеры клана особо своё происхождение не выпячивали, ибо опасно это. Разного разбора безродные ханы, пробиравшиеся на вершину власти, весьма ревниво реагировали на императорскую семью – если мерить Ашина европейскими мерками. Да и вырезали наш род на протяжении веков. Но в Семендере мы были в почёте. Даже легендарная регентша Парсбит была из наших. Ханы и каганы с радостью женились на девушках Ашина. Кровь не водица, и породниться с таким родом – большой престиж.

После переворота в Хазарии, когда власть захватили торгаши, а сумасшедший Обадия перешёл в иудаизм, многое изменилось. Государство искусственно разделили изнутри, и его уничтожение стало вопросом времени. Наш род всё так же служил, ходил в походы и богател, но старательно не лез в политику.

В итоге каганат пал под двойным ударом новых хозяев степей – печенегов – и старых врагов, русов. Далее два гегемона надолго сцепились между собой, полностью разрушив сложившийся расклад в междуречье Дона и Волги. Надо сказать, что это была стратегическая ошибка князя Хельга, больше известного как Олег. Его заблуждение довёл до логического конца уже Святослав, окончательно разрушив Хазарию. Подгадили сами себе, уничтожив буфер, который долгие годы сдерживал экспансию кочевых племён с востока, периодически их перемалывая. Да и ненасытным арабам часто доставалось от хазарской конницы, продвижение которых они и остановили.

Наша семья меж тем занялась коневодством. Кто-то из предков принял разумное решение. Хороший боевой конь – редкость даже в степи. Суровые природные условия, трудность селекции, необходимость особой кормёжки, защита стада и многое иное было тому причиной. Но мы преодолели все преграды и стали поставлять скакунов всем соседям. Как-то постепенно род сблизился с очередными хозяевами Великой Степи – кипчаками, которых на Руси принято называть половцами. Юмор ещё в том, что мы, носящие имя «волк», вошли в племенное объединение Буре или Боре, в зависимости от произношения. Борчевичи или Бурчевичи, как их называют на Руси. И переводится оно как «волки». Само племя относилось к орде сари-куманов и было одним из сильнейших в степи.

Всякое случалось за два века. Бывало, род возвышался или почти угасал, но мы выжили. Так же занимались коневодством, воевали, в том числе с Русью, с которой и роднились. А потом всё рухнуло в один день. С юга пришёл безжалостный враг и начал методично уничтожать разрозненные кочевья, активно привлекая в свои ряды местную бедноту и разбойников. Их использовали в качестве слуг и живого щита, о чём предатели, надеявшиеся на лёгкую поживу, узнавали позднее. Куманы собрали несколько орд, обратились за помощью к русским князьям, но в итоге потерпели сокрушительное поражение.

Да, это была историческая битва на Калке. Сражение, которое решило судьбу огромного региона, став предвестником уничтожения ряда стран и исчезновения половцев. Моего нынешнего народа, составной частью которого я решил себя воспринимать. Волчица или погружение в воспоминания Алтана тому виной, но я изменился. Наверное, свою роль сыграло повышенное чувство ответственности, как же, я теперь Избранный. Может, виной тому мой природный романтизм, который мама называла повышенной мечтательностью или просто дурью.

Не важно. На дворе весна 1225 года. Куманам и Руси угрожает смертельная опасность. Простой русский парень из двадцать первого века, не обладающий особыми знаниями и навыками, кроме образования управленца, получил задание. Надо остановить военную машину, которая на протяжении двадцати лет планомерно захватывает мир, уничтожая сильнейшие государства. За мной пятёрка отважных воинов, послезнание и принадлежность к великому некогда роду. Против – Империя с сотней тысяч воинов, миллионами подданных, разветвлённой разведкой, опытом многочисленных выигранных битв, ресурсами десятков покорённых стран и феноменальной организацией внутреннего устройства. Неоднозначный расклад.

– Я принимаю вызов! Ты слышишь меня, Мать Волчица? – шепчу своё решение, будто пытаюсь убедить себя в правильности этого сумасшедшего шага. – Я сделаю всё, что смогу, или умру!

Опять это ощущение мягкой шерсти и тёплого носа. Волчица приняла клятву, и обратного пути нет. Здесь я чувствую, что начинаю заваливаться с коня и проваливаюсь в темноту.

– Не пугай нас так, – слышу обеспокоенный голос Медведя, как только открываю глаза. – Если бы не твой зверь и дядя, то ты хорошо приложился бы о землю. Тебе голову напекло, наверное, да и отлежаться надо было. Как себя чувствуешь?

Лежу в небольшой рощице. На голове мокрый кусок ткани. Чуть вдали дядька что-то внушает сидящим кружком ближникам. Аккуратно сажусь и тянусь к бурдюку с водой. Айю явно наполнил его из местного родника, так как жидкость холодная и неимоверно вкусная.

Не сразу понимаю, но что-то во мне изменилось. Нет, состояние здоровья прежнее, разве что прошла головная боль. Такое ощущение, что я получил доступ к виртуальной библиотеке. Если быть точным, то это аналог родовой памяти. Знания моих предков, правивших великими государствами, побеждавшими в сотнях битв и интриговавших против сильных врагов. Пробегаюсь по недавнему видению, и в голове сразу возникают многие детали, о которых я просто не мог быть в курсе. Ну не учат в двадцать первом веке располагать засадные полки, подкупать вражеских чиновников или пытать пленных. Не то чтобы я получил память сотен людей – просто могу черпать достаточно большие объёмы информации, которая ранее была мне неведома. Вернее, они сами приходят в голову. Листать воспоминания предков, как книгу, я не могу.

Возвращаюсь к реальности и долго смотрю на степь, покрытую летней хмарью.

– Спасибо! – шепчу ещё раз и обращаюсь к Карча: – Я готов к пути. Едем!

– …Вот потому мы отправили тебя с сестрой в Смоленск к вашему двоюродному деду Мстиславу. Заодно я попросил побратима своего Никиту присмотреть за тобой и продолжить твоё воинское обучение.

При упоминании грозного сотника рука непроизвольно почесала ключицу, по которой тот горазд был пройтись палкой. Обучение у него было такое. Бурче понял меня и заржал, показав крепкие жёлтые зубы.

Если верить рассуждениям дяди, то на наш род идёт планомерная охота. За последние пять лет погибли почти все мужчины, да и женщинам с детьми досталось. Одни за другими случались нападения на пастбища, засады, просто странные исчезновения. Мой отец выжил на Калке, но попал в засаду рядом с кочевьем. Да и меня чуть не убили просто в рядовой поездке, хотя территория наших кочевий сейчас усиленно патрулируется.

– Дядьку Тамая не трогают, – пытаюсь возразить я.

– Да кому нужен этот трусливый пастух! – начал заводиться Бурче. – Живёт среди своих коней и ни о чём слышать не хочет. А ведь когда-то он был неплохим воином.

Старший брат отца, скорее всего, так решил сохранить свою семью. Коней он выращивает отличных, хотя монголы изрядно его ограбили, уведя часть стада. Потому дядьку особо не трогают, он всем полезен. Его дети тоже какие-то странные. Добровольно низвели себя в местной иерархии на уровень ниже, не захотев стать воинами. Тревожные времена настали в степи.

В пути мы пробыли ещё два дня. Дядя не задавал быстрый темп, явно оберегая моё здоровье. И вот мы дома. Окрестности Шарукани вызывали странные ощущения. С одной стороны, уничтоженный два года назад монголами город быстро восстановился. С другой – чувствовалась во взглядах людей какая-то обречённость. Или это я себе напридумывал? Хотя нынешнее число жителей не идёт в сравнение с тем, что было до нападения восточных врагов. По словам Бурче, население сократилось раза в три. Но народ начал постепенно возвращаться и обустраивать свой нехитрый быт.

А ещё я грешен, так как ранее не слышал, чтобы половцы жили в городах. Оно и немудрено. На берегу Северского Донца первыми поселились ясы, как более продвинутое племенное объединение. Это уже потом пришла орда Сарыкана и сделала удобное место своим зимним становищем. Заодно дали поселению новое название в честь хана, которое позже трансформировалось в нынешнее. Но сейчас значительная часть каменных и деревянных домов разрушена. Хотя за мощным тыном велось интенсивное строительство. Работал порт с многочисленными пристанями и складами. Вокруг же располагался бесконечный палаточный лагерь. Вернее, юрты шли вперемежку с шатрами, шалашами и землянками. Эдакий табор, но на несколько квадратных километров. Запахи тоже были на любой вкус – от готовящейся пищи до откровенной гнили.

Жилище нашего рода располагалось севернее, примерно в паре километров от городка и пятистах метрах западнее реки. Здесь объединились несколько больших семей. Рядом с вместительным деревянным домом, чудом уцелевшим после нападения, образовался небольшой посад из юрт и кривоватых мазанок. Капитальное строение было окружено хитрым тыном с вкопанными кольями и ловушками. С ходу преодолеть его невозможно. Все временные жилища стояли строго по плану и были огорожены невысоким палисадом.

По лагерю сновали женщины, занимающиеся своими делами. Я заметил пару секретов, где дежурила охрана, состоящая из юнцов. Мужчин в становище сейчас почти нет. Лето – надо пасти скот, защищать свои пастбища, да и торговлей наш курень не брезгует. Отец вообще в своё время создал весьма грамотный проект. Кроме скотоводства наши люди начали ловить и коптить рыбу. Есть огороды, посадки овса и фруктовые деревья. Скакуны на подножном корму не растут, поэтому свой запас фуража – вопрос принципиальный. Ещё мы держали кур и уток. Плюс к нам присоединилось несколько семей разнообразных мастеров. Вот такой винегрет. Надо к тому же учитывать, что большая часть куреня – отнюдь не куманы. Так что у нас ещё и полный интернационал.

Реальный хозяин небольшого поселения – я. Но сейчас главой является мой родственник Баял. Очень грамотный управленец и серьёзный такой мужчина лет сорока пяти. Так как мне пришлось долго отсутствовать, то сложившаяся ситуация всех вполне устраивает и нет смысла её менять.

Есть у нас свои кузнецы, гончары, шорники, бондари и иные мастера. Ремесленники в основном из русов, булгар и ясов. Ещё мурома, буртасы, черемисы, эрзя и представители иных племён. Они же обрабатывают землю. Народ знает, что Баял не обманывает, и постепенно тянется к нашему посёлку. Многие потеряли всё после нападения, кто-то переселился из других становищ или русских земель. Сейчас в степи полная неопределённость и с едой беда, вот народ ищет, куда прибиться. В Киевской Руси постоянная свара, поэтому простой люд бежит от войны даже к нам.

У ворот мы встретили двух молодых парней, которые радостно сообщили, что едут менять охрану одного из наших стад. По дороге народ радушно приветствовал наш отряд и встречал меня улыбками: чувствовалось, что Алтана здесь любят.

Спрыгиваю с коня и с удовольствием разминаю затёкшее тело. Осматриваю двор, по которому бродят наглые куры и степенные утки. Вдруг дверь дома-терема распахивается, и оттуда вылетает самый настоящий вихрь.

– Алтан! – У меня на шее повисла радостно визжащая девочка лет тринадцати. – Я так испугалась, когда ты не вернулся и пришли слухи о нападении!

Сестрёнка – радостно отозвалось в душе. Единственный родной человек на этом свете. Голубые глаза, тёмно-рыжие волосы, немного резковатые кавказские черты лица и шикарная улыбка. Чую, что года через два-три зачастят к нам сваты. И я просто обязан сдержать данную волчице клятву, в том числе ради Шамал, чьё имя переводится как «ветерок». Вообще-то в крещении она Софья, но обычно мы это имя не употребляем.

– Ну, идём! Чего стоишь? Как раз скоро будет готова еда! – Под смех парней сестрёнка потащила меня к усадьбе.

Друзья попрощались и разъехались по своим домам. Дядя живёт с нами, но во флигеле. Я быстро отвёл Карабаша на конюшню, расседлал и поручил его мелкому парнишке, ухаживающему за лошадьми. У половцев так не принято. Конь – животное почти сакральное, и воин должен сам за ним ухаживать. Но я здесь человек непростой и имею право на некоторые поблажки. Сестрёнка тем временем чуть ли не подпрыгивала от нетерпения, но молча ждала, когда я закончу обихаживать боевого друга. К конюху Карабаш относился хорошо и считал своим личным слугой. Разрешал тому расчёсывать гриву с хвостом и вообще вёл себя прилично.

А ничего так. Не палаты, но вполне классический двухэтажный терем. Мы с сестрёнкой, двоюродной тётей и парой служанок занимаем левое крыло второго этажа. Здесь три комнаты, кухня, обеденный зал и достаточно большая кладовка. Надо потом в неё нырнуть и посмотреть, что там есть интересного. Знания от прежнего хозяина тела продолжают загружаться блоками и весьма беспорядочно. Про хранилище семейных ценностей и полезных вещей помню, а что там внутри – не знаю.

Остальную часть дома занимают пять семей. По возвращении с Руси я не стал жадничать и разместил под своей крышей родню с наиболее полезными людьми. Рядом в пристройке жила охрана и Бурче. Тот вообще в быту был скромен и мог спать хоть на земле.

С удовольствием поел жареного мяса с лепёшками, запил ароматным отваром и слегка осоловел. Сестрёнка же атаковала меня бесконечными вопросами. Сначала я в общих чертах описывал произошедшие события, но любопытный бесёнок требовал больше деталей. Так что пришлось призвать на помощь тётку Эсин, которая урезонила разошедшуюся непоседу. Быстро помывшись в специальном сарайчике, едва добрёл до спальни и тут же провалился в сон.

После ранения, долгой дороги и неудобных ночёвок хотелось поспать подольше. Думал, проваляюсь до обеда, но куда там. Шум со двора, издаваемый многочисленными жителями усадьбы, не давал нормально понежиться на топчане с самым настоящим матрасом и бельём. Понятно, что есть большие отличия от моего времени. Та же простыня была из более грубой ткани, может, льна или другого материала. А матрас оказался набит соломой, но цивилизация, однако! Это всё пошло от моей матери, которая привезла подобные диковинки из Смоленска.

Дел на сегодня запланировано немало, поэтому надо вставать. Спустился во двор, сделал свои дела в очень похожем на деревенский туалет строении и решил немного размяться. После зарядки и умывания поднялся в обеденный зал, где меня уже ждал завтрак. Сестрёнка поставила на стол деревянную тарелку с подогретым мясом и варёными яйцами, наполнила большую пиалу каким-то взваром и уселась напротив. Сегодня Шамал была образцовой пай-девочкой, и только с трудом сдерживаемая улыбка выдавала наигранность этого образа. Чую, что скоро меня опять завалят вопросами.

Так и получилось. Долго молчать сестрёнка не могла или не умела. Атака началась по дороге на конюшню, откуда уже пару раз раздавалось недовольное ржание. В итоге я сдался и стал отвечать на новую порцию вопросов. Девочку интересовало буквально всё, начиная с нападения на наш отряд и заканчивая тем, что я ел, когда лежал в роще. Здесь ещё недовольный Карабаш попытался цапнуть меня за плечо, но получил лёгкий удар по ноздрям. Подбежавший мальчик принёс седло, и я начал седлать своего четырёхногого друга. Надо будет совершить прогулку, детальнее осмотреть окрестности, заодно выгулять коня.

– Я с тобой! – непререкаемым тоном заявил маленький тиран. – Сейчас Бузлар подготовит мою Ромашку, а я пока переоденусь.

Сестрёнка метнулась в дом, а упомянутый мальчик пошёл в соседнее стойло. Ромашка – это кобылка Шамал, получившая прозвище за свой окрас, напоминающий этот полевой цветок. Хотя рисунок на крупе лошади в моё время назвали бы яблочным. По мне, так он ближе к одуванчику.

– Балуешь ты её… – Дядя, как всегда, подошёл незаметно. – Носится как пацан вместо того, чтобы заниматься женскими делами. Эсин с ней не справляется, хоть и пытается.