Текст книги "Смертный приговор с отсрочкой исполнения"

Мы продолжаем существовать

У Тони возникают различные осложнения: то ноги отнимутся, то она упала в ванной в обморок и набила шишку на лбу, то вдруг сердечный приступ – пульс 110—120 оказался у нее.

Сегодня, 27 февраля 2018 г., утром при попытке встать после сна к телефону была парализована дикими болями в позвоночнике. Сейчас лежит, обездвиженная этими болями и с пульсом 110. Аппетита нет. В общем, в 2018 году исполняется 90 лет. Вот это да!!!

Но мне что надо. На работу хожу один раз в месяц на научные советы, лекции не читаю. Казалось бы, чего тебе – сиди спокойно; так нет, все время приходится бегать в разные концы Москвы.

Сломалась нижняя челюсть. Треснула пополам. Поехал в свою зубопротезную поликлинику – ехать 1,5 часа от нашей улицы Дыбенко до Красносельской. Врачи посмотрели и сказали – новую челюсть будут ставить после того, как выдернут два последних зуба. Выдернул один, через два дня надо ехать выдирать второй. А челюсть можно ставить через три недели после удаления зубов.

По плану поехал на третий укол в живот препарата КОСОДЕКС – от рака. Это в район метро «Войковская», ехать недолго. Врач сказал, что я должен сделать полный анализ крови в своей поликлинике. Поехал, сделал, ехать 1,5 часа, это около метро «Спортивная», теперь через два дня надо ехать за результатами анализов, а потом к онкологу в онкодиспансер. Так что впереди три поездки.

Самочувствие «средней хреновости», но вот с тросточкой передвигаюсь, изучаю географию города Москва. После издания в 2017 году своей автобиографии – «Путешествия по жизни в науке» (М., издательство «Алгоритм», 2017, 400 с.), готовлю к пятому изданию свою любимую монографию «Кто мы, русские, и когда мы возникли?». Интересное, непонятное это дело.

Вот издал первое издание. Удовлетворение полное, пока не почитал сам свое творение. Почитал и за голову схватился – сколько неучтенных явлений и событий! Трудился в поте лица, все учел, издал второе издание. Удовлетворение полное. Пока сам не почитал и за голову вновь взялся: сколько недоработок! То же самое с третьим изданием; работаю над подготовкой четвертого издания. Уверен, что теперь все будет учтено. Посмотрим, когда выйдет и почитаю сам. Удивительная это книга. Историей Руси публика интересуется, и все три части раскупают за полгода.

А вот с юмором у народа хуже. Моя книга «Юмор в науке, истории и жизни» третий год лежит на складе, и продано только 30%.

С работы приглашали на торжественный митинг. Осталось нас, настоящих ветеранов ВОВ, всего 3 человека. Но к нам пристроили еще каких-то ветеранов человек семь. Построили всех на эстраде в большом зале, заполненном до отказа студентами и преподавателями. Торжественно поименно поздравили, вручили букеты цветов, памятные красивые значки «100 лет Красной Армии», поздравительные открытки, премии по 3 тысячи рублей. Все очень приятно.

Но вот 26 февраля 2018 года. Тоня второй раз упала, выходя из ванны, разбила голову. Я подбежал, а она лежит на полу и весь пол в крови. Разбила себе висок.

Что делать?!. Бежать вызывать скорую помощь? Жуткое состояние. Тонечка лежит без движения.

Однако через некоторое время она попыталась встать и пойти. Я взял ее и донес до постели. Тут ей позвонили с работы, и она смогла описать свое состояние: невозможность стоять и сердцебиение – пульс 120. Ее коллега, профессор Иванова Галина Евгеньевна, тут же определила: «У вас ИНСУЛЬТ, лежите, завтра вас госпитализируем».

Утром приехали 2 врача-ординатора: мужчина Василий и девушка Аня. Тоню мы собрали и вместе со мной отвезли в клинику скорой помощи им. Склифосовского. За 2 часа ее обследовали и положили на 8 этаж в палату 805. Все это время ее фактически от одного исследования до другого переносил Василий – он врач. Меня в приемный покой не пустили.

Пришел домой.

Да… У Тони тяжелый инсульт с угрозой для жизни. Вот это жизнь… У меня РАК, у жены инсульт. Впереди одно утешение: «И они умерли в один день». Такие вот мысли в 88 лет.

В Склифосовском, в «интенсивной терапии», ее чуть-чуть восстановили и затем еще на 14 дней отправили в центр реабилитации. Это за метро «Выхино», поселок Некрасовка, очень далеко.

Она позвонила. Всё враки: речь и рука не парализованы. Сообщила, что ей хорошо в одноместном номере. И опять тот же Василий, он же и машину водит, ее доставил и был с ней при ее размещении. Большое спасибо ему и Галине Евгеньевне Ивановой: Василий – это ее сотрудник.

Жду, как будет реабилитация. Тоня позвонила и попросила привезти ей нарезку варено-копченой колбасы.

Один из моих учеников (ему 79 лет) Олег Цвылев, сказал, что он хочет ее навестить. И отвез ей и колбасу, и что-то еще от себя. Спасибо ему.

Биологическое притяжение к прошлому

Со временем, чем больше становлюсь я «старче», тем более просто биологически тянет меня в прошлое. Просто чувствую, как я в эвакуации в деревне длинными зимними вечерами сидел рядом с мамой на кухне у теплой русской печи. Как бы сегодня я хотел задать ей массу вопросов о том, что знала она, например, о ее отце, моем деде, – Николае Троицком, священнике в селе Растригино. Знаю, что он умер до революции и не видел, как разобрали его церковь по принципу: «идет добыча кирпича по заветам Ильича».

Какое детство было у моей матери? Я специально ходил смотреть на убогое сооружение – овощехранилище из церковных кирпичей моего деда. А что он был за человек, мой дед?

Очень тянет меня в родной дом моей мамы в деревне Растригино, в котором я пробыл в 1941 г. по пути к месту работы мамы, и наша жизнь в 1941—1945 гг. в деревне Гостинино. Вот туда просто влечет, чтобы поглядеть на тот дом, в котором мы прожили 4 года, и на тот огород, который я копал в 1941—45 гг. Те дома в сердце России, во Владимирском княжестве, тогда сохранились ли?

Конечно, это общий недостаток молодежи – не задумываться и не интересоваться жизнью предков. Это тогда. А теперь очень интересует. А спросить, поговорить уже не с кем.

И я абсолютно ничего не знаю о втором моем деде – со стороны отца. У меня только есть одно письмо от матери отца – моей бабушки, в 1930 г. Где она просит отца сообщить ей о моем здоровье. Очень хочется поглядеть на ее дом в Моршанске, сохранился ли он? Странно, что я никогда не спрашивал у отца о его семье, о его детстве. Теперь об этом очень жалею.

Собираюсь все-таки посетить нашу дачу в Подмосковье под Истрой, в деревне Еремеево. Мы прожили там с 1993 по 2007 год. Евгений, сосед, которому мы продали дачу, сообщает, что посаженный мной кедр вырос до 5 метров и на нем появились шишки, а сосна, которую я посадил, стала самым высоким деревом в деревне. Что стало с яблоней, антоновкой, которая давала по 5—6 ведер замечательных яблок?.. Очень хочется посидеть на земле, которую я копал, на которой собирал урожай почти 15 лет. Все-таки земля притягивает и на второй родине.

Теперь только воспоминания:

 
«И жизнь как чудное видение
Промчалась за одном мгновение
На фоне миллиардов лет».
 

Вдруг как живая предстает передо мной моя первая жена – Эмма, красавица, брюнетка с метровой косой, и улыбается мне. Как вернуть это мгновение? Как хочется повернуть ход событий!.. Боже, ну как же мы не ценили жизни, когда были молодыми. А в действительности:

 
«Есть только миг между прошлым и будущим,
Есть только миг, за него и держись…»
 

Этот вот миг называется жизнь.

А больше всего хотелось бы обнять маму и поцеловать ее, и ничего не говорить… Как я благодарен ей за все, что она для меня сделала.

Вот и брат мой Лев – сейчас тяжело болен, больше лежит и не ходит, написал воспоминания о ней, нашей маме, Журавлевой-Троицкой Антонине Николаевне из деревни Растригино Владимирской области.

Лев Журавлев. Портрет мамы

Как теперь жить? Сын смотрит на портрет покойной матери, висящий на стене комнаты. На фотографии красивая женщина лет 25. Густые темные волосы волнами, ниспадающие вниз. Большие глаза, небольшой носа, чувственные губы. Поповна, дочь сельского священника, гимназистка, сельская народная учительница. Говорят, она хорошо пела под гитару старые романсы. Но сын никогда уже не помнил ее такой молодой, красивой. Помню ее рано и сильно постаревшей, седой, с морщинистом лицом, с добрыми лучистыми глазами, слегка сгорбленную, всегда бедно одетую. Тяжелая жизнь, пятеро детей, смерть двоих, война, муж-хулиган – рано состарили её.

Сын смотрит в глаза на фотографии – и вдруг они как будто ожили. Между глазами мамы и глазами сына протянулись какие-то нити, возникли непонятные токи. Они проникли в мозг сына, по всему телу пробежала мелкая дрожь. И по этим нитям потекли слова: «Мужайся, сынок! Не падай духом! Вспомни, какие трудности мы перенесли, но ничего, выжили». И сын вспомнил. Война. Эвакуация. Деревня. Мама работает учительницей в сельской школе. Встает каждый день затемно, затопляет печь, выгоняет коз в стадо. Затем печет лепешки из высушенной и толченой в ступке картофельной шелухи, кормит ими нас, детей, и бежит в школу. После школы вместе со старшим братом – на огород. А затем, вечером, засыпает над ученическими тетрадками. Как она умудрялась кормить троих детей?.. Хорошо, что помогал колхоз, обеспечивал бесплатными дровами. Но их надо было еще наколоть, что с удовольствием уже мог делать старший брат. Летом она наравне с женщинами-колхозницами работала в поле, зарабатывая трудодни. Сын помнит это жаркое лето 42-го года. Цепочку согнувшихся женщин с серпами в руках, которые жали стебли ржи, ловко закручивая их в снопы. Мальчишки и мой старший брат лет 14 складывали их в копны.

В полдень, когда солнце становилось невыносимым, все ложились в тень и отдыхали, прикрывшись от насекомых платками. Или на пахоте, когда один из этих ребят шел за плугом, который тащила лошадь, и за ними женщины, впрягшиеся в борону, как бурлаки на известной картине, и среди них мама. Это запомнилось ему на всю жизнь и выработало у него стойкое уважение к трудовым женщинам. Вот именно они выиграли войну.

Как немцев от Москвы отогнали, мы в конце 44-го года вернулись. Но в Москве жизнь была не легче. Поэтому, когда отца направили служить в военный авиационный учебный полк в Сибирь, он взял меня с собой.

Жизнь прекрасна, но ее законы жестоки. А в Москве по улицам провели колонну немцев, взятых в плен Белоруссии при их окружении армией Рокоссовского.

На заботы потомков надеяться не приходится

Были же люди! А теперь только могила. Вот и моя могила находится на Ваганьковском кладбище.

Как войдете, так по главной аллее до конца, это 1—2 километра. Далее направо примерно 150 шагов и справа, в третьем ряду – огромная, двойная, углом, серая гранитная глыба. И в ней мой портрет, который я заблаговременно врезал к своему семидесятилетию. Там же портрет матери, Журавлёвой-Троицкой Антонины Николаевны, и отца, Журавлева, Ивана Ильича, а также моей первой жены красавицы Эммы Владимировны и сестры Розы Ивановны. Площадь плиты большая, и там вполне уместятся портреты и жены Тони, и брата Льва Ивановича Журавлева, которые живы, но находятся в тяжелом состоянии. Хорошо, что я предусмотрел такой памятник. Тут всем родственникам место для портретов хватит. Теперь я вижу, что правильно врезал свой портрет заживо. Вряд ли кто-нибудь будет посещать мою могилу после моей смерти. Да и хоронить-то меня будет некому. 24 кандидата, защитивших диссертацию, – неизвестно где, близко вокруг меня их нет. О трех докторах наук, моих учениках, вообще ничего не слышно.

Такая же история и с великими людьми, похороненными на Ваганьковском кладбище. Стоит посетить их могилы: Климент Аркадьевич Тимирязев; Сергей Есенин; Владимир Высоцкий; художник Шишлов; Демихов, много знаменитых спортсменов и артистов.

В общем, на Ваганьковском вспомните большую часть истории России. Стоит посетить и найти мою могилу. Она нестандартная, к тому же это и спортивная задача.

И почти все эти могилы заброшены, даже могила К.А. Тимирязева, хотя его именем назван самый большой сельскохозяйственный вуз – Тимирязевская с/х академия. Я уже предлагал их ректору и председателю месткома учредить традиционное посещение могилы в дни рождения и смерти К.А. Тимирязева. Пока результатов не вижу. А меня если кто-нибудь будет вспоминать и посещать, так это друг Любовь Яковлевна Жаркова, к который я в течение 40 лет ежегодно по 1—2 раза в год ездил в Саранск на улицу Терешковой. Она моложе меня на 18 лет, а после нее обо мне никто и не вспомнит.

Отчаяние

Это состояние, когда надо что-то делать, надо обязательно делать, а ты видишь, что ничего сделать не можешь, ничего, ибо перед тобой стена. И ты понимаешь, что эту стену ты не пробьешь.

Такое состояние, состояние отчаяния, у меня впервые. Рак это стена, как бы кто бы с ним не боролся, он выигрывает. После 2-х лет борьбы с помощью медицины нашей и всей Европы скончался наш великий певец Хворостовский.

Передо мной газета «Комсомольская правда» от 19 марта со статьей: «Олег Табаков 5 лет боролся с раком». И что? Все-таки рак победил, и большой артист Табаков погиб… А у него, как и у меня, был рак простаты. Сколько мне осталось жить, я даже предположительно определить не могу. Рак у меня диагностировали 5 декабря, в конце 2017 года. В четвертой стадии. А когда у меня возник, сколько лет я с ним уже ходил? Этого врачи мне сказать не могут. А в анализе написано: аденокарцинома занимает 50% площади биоптата.

Так что получается: определенность – я точно скоро умру от рака, но когда – неопределенно.

Определенная неопределенность

И мысли… как это меня не будет. Ничего не буду видеть, слышать, чувствовать и даже нюхать. Ничего. И куда же денется весь этот внешний мир… Его что, не будет? А он будет, но не будет меня. И кончится все только для меня! Как это?! Поневоле начинаешь думать о религии, хотя все равно ее не воспринимаешь.

А что остается. Вот от великого Хворостовского останется его голос. Его не перекроют столетия. А вот что останется от больших артистов – Табакова; вот только что скончался большой артист Анофриев… Да их забудут сразу после раздела их имущества. Так у Табакова – три квартиры и 22 миллиона наличных. Большой артист. Слишком их много, больших артистов.

Передо мной еще один номер «Комсомольской правды» с описанием больного, у которого рак простаты… и у меня рак простаты. У него неоперабельный рак, и у меня неоперабельный рак. И вот врачи ему сказали: жить вам не больше четырех месяцев. А мне врач упорно отказывается отвечать на этот вопрос. Ошиблись врачи: тот больной прожил два года. Хворостовский – два года, Табаков – семь лет. То есть спасения нет. Я в отчаянии. Врачи в один голос успокаивают: «Не волнуйтесь, с вашим раком долго живут. Вполне успеете умереть от других причин». Утешили.

Мое наследство в науке

Что после меня останется? Вопрос прямо или косвенно мучает любого живого. Конечно, не хочется уходить в черную бесконечность, чтобы не быть, ничего не видеть, ничего не чувствовать. Но, увы, поскольку это неизбежно, то и возникает этот вопрос: останется ли от меня след на земле, то есть – зачем я жил?

А следов может быть два:

1. Дети, внуки – это живая бесконечность.

2. Что-то созданное тобой, материальное или научное. Ну, построить, например, пятое транспортное кольцо вокруг Москвы.

И тут, мне кажется, от меня кое-что останется в науке.

А вот что:

1. Все-таки я вместе с Б.Н. Тарцовым открыл новое физическое свойство – физическое поле животных и человека: «свечение тканей животных и человека». Не знали этого до нас.

Новое физическое явление – это Нобелевская премия. Однако в России, русских на такую премию не выдвигают, ну и пусть. Свечение ткани означает, что в наших тканях функционируют активные соединения: электронное возбужденное состояние – ЭВС. Есть свечение, есть ЭВС; если ЭВС – будет свечение. И это основа новой области биологии, которую я оформил в своей монографии: «Квантовая биофизика животных и человека» (М., издательство «Бином», 2011). Это открытие не умрет, хотя благодарные коллеги-ученые и не будут меня упоминать – цитировать. Даже при официальном признании этого открытия: «… впервые обнаружили сверхслабое свечение тканей и гомогенатов тканей животных видимой области спектра».

2. В медицинской и биологической литературе только ленивый не применяет термин «антиоксиданты». Теперь это явление и термин уже никогда не исчезнут из науки. И тут коллеги-соотечественники не упоминают Журавлева, открывшего свойства наших тканей тормозить свободно-радикальное окисление, то есть антиокислительные способности, в 1961 г.

Я создал учение о биоантиокислителях, которое изложил в монографии «Антиоксиданты», издательство «Белые альвы», 2014 г., 304 стр.

3. В 1969 г. я предложил теперь не очень распространенную «свободно-радикальную» теорию старения.

4. Совместно с моим аспирантом А.П. Цвылевым мы открыли еще один физический эффект. Это свечение воды, в сотни раз преобразованной в воде стоячей ультразвуковой волны под влиянием терапевтических интенсивностей ультразвука. Вода вдруг светится – горит, и достаточно ярко. И опять монография: «Ультразвуковая свечение» (М., 1977 г. и 2005 г., 278 стр.). Физические явления не умирают.

5. Я, конечно, горжусь созданием начальной, с 12 тыс. до н.э., истории русского народа в моей монографии: «Кто мы, русские, и когда мы возникли?» (М., «Алгоритм», 2014, 2019 г. 264 стр.).

Мне повезло, что последние стали сделала много геологических открытий, а я просидел в исторической библиотеке, и у меня оказался ряд фактов, которых не могло быть у Карамзина, Соловьева и даже у Рыбакова.

Так, я нашел описание битвы в 444 году под Курском (за 100 лет до князя Кия), в которой войско руссо-северян под командованием князя Владимира (за 500 лет до Владимира Святого) разгромило союзное войско гуннов под командованием Аттилы, бросившего знамя готов.

После этого гунны сбежали в Венгрию, а готы ушли к Риму. Изменилась вся история Европы. И вообще наша история началась с 10-го тысячелетия до нашей эры.

Это монография выдержала уже пять изданий, и она находится в библиотеках тысяч любителей и знатоков истории.

Очевидно, бесследно «весь я не умру».

И это если и не утешает, то во всяком случае отвлекает от печальных мыслей.

Мыслить так мыслить!

Сейчас такое время. Все есть. Что хочешь, то и выбирай. Полная демократия.

Хочешь – закажи традиционные похороны в гробу и в землю. Там тебя черти и бактерии съедят и переварят до молекул.

Хочешь – тебя сожгут в крематории до СО₂ и Н₂О и пепла. А пепел, как, например, завещал себя великий индус Ганди, с самолета развеять на всю Вселенную.

А хочешь – тебя, как индуса, кинут в реку или в море, где твой труп съедят рыбы или различные раки.

Черный юмор! Или первоапрельская шутка? Это для большинства. А вот для таких, как я, больных, у которых РАК, и они уже приговорены, но еще живы, это просто практическая задача. А я живой и знаю, что меня ждет. Злость и отчаяние. Есть правда утешение – в течение 5 лет я могу раньше скончаться от нарушения мозгового кровообращения. И с этим я тоже ничего не могу сделать.

И вот теперь тяжелый инсульт у жены Тони, друга, с которым я прожил 55 лет. Я должен помочь, а я ничего не могу сделать. И это впервые – я не могу ничего сделать! И отчаяние. Что же остается? Смирение и ожидание конца. Это же не в моем характере… А что делать?

Конечно, есть жестокий закон: побеждай свой стресс, независимо ни от чего сохраняй хорошее настроение, и это лучшее средство продолжения жизни в безнадежном отчаянном положении.

Многие находят другой выход. Кончают жизнь самоубийством. Вот такой исход я совершенно безоговорочно для себя отвергаю. Так что остается смирение, самоутешение и попытки занять свой мозг какими-то занятными делами, творящимися в мире.

18 марта, 2018 г. Страна на 4-й срок, на 6 лет выбрала президентом Владимира Путина. Он получил 75% от голосовавших и 52% от списочного числа – 109 миллионов имеющих право голосовать. Это, конечно, абсолютная победа. Остальные кандидаты получили: Грудинин от коммунистов – 15%, вот он реальный претендент на следующих выборах через 6 лет. Сопливый, шестикратный неудачник, сын В. Жириновский получил свои обычные 5%. Остальные 5 претендентов получили каждый меньше 1%.

Однако несколько другую картину создают не явившиеся на выборы. При явке 67%, две трети, явившихся не явились 1/3, т.е. 35 миллионов человек. Что это за люди? Конечно, некоторые действительно не смогли. Например, мой сосед – Петров Владимир. Прямо перед выборами простудился и слег с температурой 38—39,5°С. И к нему домой с урной не пришли. Но это единицы.

Думаю, значительная часть не пришедших – это интеллигенты-диссиденты. Это удивительная, как говорил еще В. Ленин, прослойка.

Я, как патриот и коммунист, и к тому же русский националист, презираю эту всезнающую и, по сути, не знающую истории своей родины публику.

Мое мнение о нашей интеллигенции удивительно совпадает с мнением человека, глубоко знающего историю России, писателя, историка Льва Гумилева.

Его спросили: Лев Николаевич – вы интеллигент?

Ответ: Боже меня сохрани. Нынешняя интеллигенция – это такая духовная секта. Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют, но обо всем судят и совершенно не приемлют инакомыслия («Комсомольская правда»).

В.В. Путин – человек еще молодой, ему всего 65 лет, вот он борется и побеждает всё, кроме вымирания русского народа. Он сообщил, что русские, украинцы, белорусы и угро-финны ежегодно сокращаются численно на 1 миллион. Путин объявил о необходимости решения этой проблемы – главной проблемы России. В свое время с этой проблемой – с вымирающей Францией – столкнулся президент Франции генерал де Голль. Как генерал, он решил это проблему сразу и под корень. Он объявил, что народ перестанет вымирать, если в семье будет не менее 3-х детей:

ВСЕ ЛЬГОТЫ НА ТРЕТЬЕГО РЕБЕНКА.

Во Франции женщины с 3-мя и более детьми стали получать зарплату, обеспечивающую их семье достойную жизнь. И Франция перестала вымирать.

У нас внедрены какие-то мизерные пособия на 1-го и на 2-го ребенка. А это только отвлекает от необходимости иметь 3-х детей.