Текст книги "Кто такая Мод Диксон?"

8

Конец января был теплым и солнечным, словно природа пыталась загладить вину за декабрьские холода. Особенно этому радовалась Флоренс, ведь теперь один или два раза в неделю послеобеденное время она проводила на каменной скамейке напротив школы Харвик. Почему, она не смогла бы толком объяснить, но какая-то сила тянула ее снова и снова. По пятницам, когда занятия в школе заканчивались в половине второго, она уезжала в обеденный перерыв, хотя дорога в одну сторону занимала почти час. В другие дни придумывала разные встречи, чтобы объяснить свое отсутствие на работе.

Сидя на скамейке, она ощущала себя частью той жизни. Жизни, которая была лучше ее собственной во всех отношениях. Она замечала на ногах школьниц балетки за двести долларов, которые уже завтра станут им малы. Видела, как учителя задерживались в толпе учеников и перебрасывались с ними шутками. Сама Флоренс никогда не шутила со своими учителями. Она даже не видела, чтобы они шутили друг с другом. В седьмом классе одной учительнице плюнули в глаз. Та не накричала на ученика, а просто вышла из класса и не вернулась до конца урока.

Территория вокруг школы Харвик казалась огражденной от всего уродливого и пошлого. Каждый раз, уходя, Флоренс чувствовала себя очищенной и полной энергии, словно ей дали подышать чистым кислородом.

Но правда, признай ее Флоренс, заключалась в том, что ездила она туда в надежде увидеть Ингрид, которая стала для нее объектом восхищения, полностью затмив собой Саймона. Его косточка для воротника потеряла свою значимость, и он стал обычным человеком с обычными слабостями. Ингрид же была настоящей актрисой: она приподнимала бровь или проливала слезу на экране, а кто-то за тысячи километров, даже годы спустя, в этот самый момент что-то чувствовал, в нем что-то менялось. Какая потрясающая способность – погружать в новую реальность совершенно незнакомого человека. Держать его в плену. Именно этого Флоренс мечтала добиться своими рассказами.

Последние несколько недель она смотрела фильмы с Ингрид Торн – у соседки была подписка на Нетфликсе – и часами разглядывала ее фотографии в интернете. Ей очень хотелось увидеть Ингрид вживую. Убедиться, что она существует, что у нее такая же плоть, ведь они с Флоренс неразрывно связаны – в конце концов, Саймон выбрал их обеих.

В начале февраля ее упорство было вознаграждено.

Вместо того чтобы, как обычно, сесть в один из ожидающих автобусов, счастливые Хлоя и Табита бросились в объятия матери. Флоренс затаила дыхание. На Ингрид были узкие черные брюки и белая блузка с замысловатыми складками. Короткая стрижка, явно свежая и сделанная в дорогом салоне. Морщин на ее лице оказалось больше, чем было видно с экрана.

Троица с Ингрид посередине двинулась в западном направлении. Табита держала мать за руку и радостно размахивала ею взад-вперед. Флоренс шла на полквартала позади по другой стороне улицы. Когда Ингрид и девочки садились в автобус, ей пришлось бежать со всех ног, чтобы успеть в него заскочить. В итоге, оказавшись в салоне, она так тяжело дышала, что несколько человек даже обернулись на нее. Но Ингрид в их числе не было.

Они вышли на Лексингтон-авеню и скрылись в небольшой клинике на 87-й улице. Флоренс заставила себя подождать целую минуту, прежде чем последовать за ними.

– Я могу вам помочь?

Женщина лет сорока с крашеными светлыми волосами выжидающе улыбнулась ей у стойки администратора. Флоренс взглянула на лежащие перед ней буклеты – это был кабинет ортодонта.

– Хм, мне назначено к доктору Карлсону, – она назвала имя дантиста, лечившего ее в детстве.

– Простите, но здесь нет никого с таким именем.

– Да? Не возражаете, если я присяду на минуту и проверю свою электронную почту? У меня где-то здесь его данные.

Женщина улыбнулась и кивнула.

Флоренс села напротив Ингрид и девочек. Они молчали, пока она общалась с администратором, но теперь Табита заговорила.

Листая телефон, Флоренс слушала нудный рассказ про физкультуру.

У Ингрид зазвонил телефон, и она обратилась к дочери: «Подожди, котенок, мне надо ответить».

– Привет, Дэвид.

Флоренс слышала в трубке дребезжащую речь какого-то мужчины. Ингрид перебила его:

– Это абсурд. Я не стану этого делать… Нет… Нет… Ну, тогда давай попробуем найти кого-то еще… Она делала это шоу об уголовниках?.. Да, хорошая идея. Ладно, перезвони мне.

Она повесила трубку и вздохнула. Встретилась взглядом с Флоренс:

– Извините.

– Все в порядке, – сказала Флоренс, тут же добавив: – У вас чудесные дети.

– Спасибо, – ответила Ингрид и с довольной улыбкой посмотрела поочередно на обеих девочек.

При виде ее белых ровных зубов Флоренс крепко сжала губы. Ей внезапно стало стыдно за свою далеко не безупречную улыбку – она никогда не была у ортодонта. Она поднялась с дивана и вышла из теплой приемной.

Снаружи уже темнело, и начался холодный дождь. Флоренс очень хотелось дождаться, пока семейство Саймона поедет домой, и отправиться за ними, но Ингрид могла подумать, что она их преследует. К тому же нужно было возвращаться на работу. Когда она сказала Агате, что ей будут пломбировать зуб – о записи к стоматологу она сообщила еще на прошлой неделе, – Агата восприняла эту новость не так спокойно, как раньше. У нее была склонность к пассивной агрессии, природу которой Флоренс понять не могла – если у тебя есть власть, почему бы просто не воспользоваться ею и не потребовать то, что тебе нужно? Вместо этого, перед обедом Агата бросила на стол Флоренс рукопись и сказала, что ждет ее комментарии к утру, многозначительно добавив: «Если найдешь время».

Очевидно, этот спектакль должен был вызвать у Флоренс раскаяние или, по крайней мере, некоторое беспокойство, но ни того, ни другого она не почувствовала. Зато ее ужасно раздражали банальные задания – позвонить тому, написать другому, – как будто она была мелким клерком. Ей все больше хотелось навсегда от них избавиться.

Не о такой работе и не о такой жизни она мечтала – именно это Вера твердила ей уже несколько лет.

Флоренс рассчитывала, что после того, как она устроилась в «Форрестер», Вера успокоится. Но мать восприняла эту новость иначе: «Ассистент?! – свистящее «с» прозвучало с особой силой. – Это что-то вроде секретарши?» Флоренс пыталась объяснить: в литературном мире так устроено, что все начинают как ассистенты редактора, но это было бесполезно, особенно когда мать узнала, что дочь будет зарабатывать меньше ее самой.

С каждым разговором напряженность между ними только усиливалась. Флоренс казалось, что она занимается финансовой аферой: Вера требовала немедленного возврата вложенных средств, а Флоренс отделывалась как могла крохотными порциями привязанности и извинений в надежде раздобыть нужную сумму.

Но, возможно, она унаследовала от матери больше нетерпения, чем ей казалось.

9

Несколько недель спустя Флоренс приехала на работу и стояла в лифте, двери которого уже должны были закрыться, как вдруг Саймон просунул руку, чтобы их придержать. Увидев ее, он на мгновение заколебался, словно жалея, что поспешил, и тут Флоренс поняла почему. С ним была Ингрид.

– Здравствуй, Флоренс. Как дела? – Саймон, видимо, пришел в себя от неожиданной встречи.

– Все хорошо, спасибо.

Ингрид улыбалась – она явно ждала, что ее представят.

– Отлично. Ты знакома с моей женой? Флоренс, это Ингрид Торн. Ингрид, это Флоренс Дэрроу, одна из наших самых перспективных ассистентов.

– Очень приятно. – Ингрид крепко пожала ей руку. Она, похоже, не вспомнила их встречу у кабинета ортодонта. – Надо же, у меня есть точно такая же блузка.

– Правда? – Флоренс покраснела. Она купила ее, увидев на одном из фото Ингрид.

Саймон откашлялся и ответил на вопрос, который никто не задавал:

– Кстати, Ингрид пришла сюда на встречу с твоей коллегой Амандой Линкольн.

– С Амандой?

– Я дал ей почитать рукопись Аманды, и она решила, что ее вполне можно экранизировать. Пробует свои силы в продюсировании.

– Рукопись Аманды?

– А ты разве не слышала? «Форрестер» только что приобрел права на ее первый роман.

– Аманда написала роман? – Флоренс почувствовала, что скользит в темноте и не может найти опору.

– Это блестящая сатира на нравы Верхнего Ист-Сайда, – поделилась впечатлением Ингрид. – Ужасно смешно. И мастерски́ прописанный сюжет. – Флоренс сделала мысленную заметку: перестать говорить «ма́стерски».

Саймон нежно обнял жену за талию, но тут же резко убрал руку. Лифт прибыл на этаж Флоренс. Она подошла к дверям и нетерпеливо ждала, когда они откроются.

– Удачи, – глухо сказала она, выходя.

– Спасибо! – живо откликнулась Ингрид, а Саймон в тот же самый момент крикнул вдогонку: «Так держать!»

Флоренс сразу прошла в туалет и заперлась в кабинке для инвалидов. Включила горячую воду, подставила обе руки под обжигающую струю и держала их так, пока кожа не покраснела. Роман Аманды? Какой еще к черту роман? Она посмотрела в зеркало. На глаза навернулись слезы.

«Не смей», – приказала она отражению и приложила к лицу горячие ладони.

Когда она убрала их, слезы уже высохли, и ей даже удалось улыбнуться.

– Так-то лучше.

Она не сразу пошла к себе, а заглянула к Люси, которая сидела, сгорбившись, перед экраном компьютера и просматривала фотографии собак на сайте «Ищу хозяина».

– Просто сделай это, если хочешь, – сказала Флоренс, встав позади нее.

Люси подскочила на стуле и прижала руку к сердцу:

– Господи, как ты меня напугала!

– Серьезно, почему бы тебе не взять кого-нибудь?

Люси посмотрела на Флоренс, как будто та предлагала ей что-то противозаконное.

– Нет-нет, я не могу. Я слишком много работаю, это будет неправильно.

Флоренс покачала головой. Она никогда не понимала людей, которые отказывают себе в том, что хочется. Ее-то проблема в том, что она всегда хотела недоступного.

– Ты слышала про роман Аманды?

Люси кивнула.

– А мне почему не сказала?

– Подумала, это тебя может расстроить. – Люси не собиралась становиться писательницей, но знала о планах подруги.

– Расстроить меня! – воскликнула Флоренс. – Почему это должно меня расстроить? Поверь, это не та книга, которую я хотела бы написать, – сказала она уверенно, хотя по-прежнему не знала никаких подробностей.

– Нет, конечно, нет. Она такая банальная.

– Правда? – взволнованно спросила Флоренс. – А ты ее читала?

– Нет, она у Сэма.

– У придурка Сэма или у рыжего Сэма?

– У рыжего.

Флоренс помчалась на поиски Сэма, и тот пообещал прислать ей рукопись по электронной почте.

– На самом деле весьма неплохо, – сказал он.

– Да, я слышала, – ответила она сухо.

______

Весь день Флоренс читала рукопись и закончила только к десяти вечера. Агата ушла несколько часов назад, на этаже вообще уже никого не было. Флоренс выключила компьютер, но собираться не спешила.

Сэм оказался прав: роман был неплох. Даже хуже – он был хорош.

Флоренс крепко прижала ладони к глазам. Нет, это просто несправедливо. Аманда, у которой и так все есть, теперь станет еще и состоявшимся автором? Получит то, о чем Флоренс мечтала больше всего на свете? Будет работать с Ингрид Торн? Она представила, как Ингрид и Аманда мило беседуют за рабочим обедом. Болтают об искусстве и вдохновении. О чертовом Брехте…

А что есть у Флоренс? Крошечная комнатка в дерьмовой квартире в Астории? Наставница, которая предпочитает говорить с ней о своей доуле, а не о немецких драматургах? Одна ночь с Саймоном Ридом, который, вероятно, предпочел бы, чтобы этой самой ночи никогда не было?

Мысль чем-то зацепила Флоренс. Предпочел бы, чтобы этой ночи никогда не было.

На ее лице расползлась улыбка. Оглядев пустой офис, Флоренс рассмеялась. Как она раньше не сообразила?

Конечно, Саймон хотел бы, чтобы этой ночи не было. Но она была. Он знал это, и Флоренс знала. Почему она сразу не поняла, какие возможности это открывает? Почему позволила ему считать, что ею можно вот так распоряжаться? Почему сама так считала? Бедняга Саймон потерял все свое преимущество, когда положил руку ей на бедро в том грязном баре.

Если он может опубликовать роман Аманды, то сможет опубликовать и ее книгу. Она заставит его это сделать. Соберет все свои рассказы – это и будет ее рукопись. Да, добиться публикации путем шантажа – не лучший вариант, но в жизни вообще нет ничего идеального. Вы же не выбрасываете выигрышный лотерейный билет только потому, что он немного запачкался в вашем кошельке?

Флоренс заторопилась домой. До трех ночи она вносила мелкую правку в тексты, написанные в Гейнсвилле. Читая их впервые с тех пор, как благодаря Аманде она убедилась в собственном невежестве, Флоренс по-прежнему замечала недостатки, но теперь видела и еще кое-что, что упускала раньше: неподдельную радость, с которой они писались. Часы тогда пролетали как минуты.

Изначально она хотела стать писательницей, чтобы все узнали: Флоренс Дэрроу – гений. Но в те годы в Гейнсвилле ей больше всего нравилось то внезапное ощущение, что она вовсе не Флоренс Дэрроу. На короткое время, сидя перед компьютером, она забывала свое «я» и становилась тем, кем хотела.

Это была поразительная мысль: если удастся справиться с задачей – пожить чужой жизнью – то и собственная будет наконец чего-то стоить.

______

Следующий день выдался холодным и солнечным. В девять тридцать, до начала утренних планерок, Флоренс поднялась на лифте к кабинету Саймона и спросила, может ли он ее принять. Его помощнице Эмили это, похоже, не понравилось. Она была милая – именно она пыталась разговорить Флоренс и Люси в тот первый вечер в «Рыжем Жаворонке», – но, как и большинство помощниц, связывала свою значимость с авторитетом босса. Тем не менее она заглянула в его кабинет, а когда вернулась, сказала Флоренс, что та может войти.

– Итак, Флоренс, чем обязан такой чести? – спросил он, вытягивая перед собой руки, как фокусник, которому нечего скрывать.

Флоренс сказала ему о своих рассказах и протянула распечатанные утром страницы.

– Раз уж вы принимаете заявки из нашего стойла…

Саймон положил стопку на стол и аккуратно ее поправил. Казалось, он испытал облегчение, узнав причину ее визита.

– Прекрасно. Я постараюсь посмотреть в эти выходные. Уже в предвкушении.

Флоренс на мгновение остановилась перед его столом, не зная, что делать дальше. Они молча улыбнулись друг другу.

– Ну ладно, – сказала она и вышла.

______

В ту ночь Флоренс не могла уснуть. Она станет настоящим автором – ее опубликуют!

Все выходные она представляла себя на вечеринке в красивой квартире с окнами до полу, старинными коврами и вазами. Все хотят с ней поговорить. Она одета в черное платье, мягкий свет ламп мерцает на ее щеках. Играет джаз. За окнами зима… Флоренс любила зиму – трудно было представить себе что-то более непривычное для Флориды. Ей нравилось выходить на улицу укутанной в несколько слоев одежды и видеть, как дыхание превращается в пар. «Душа твоя явилась», говаривал в таких случаях пастор Даг, хотя температура в Порт-Ориндже редко опускалась ниже десяти градусов тепла.

В понедельник она вновь пошла к Саймону, но Эмили сказала, что он на совещании. Флоренс вернулась к своему рабочему столу, тщетно пытаясь хоть на чем-то сосредоточиться. Наконец в пять вечера в ее почтовый ящик упало письмо. Флоренс быстро пробежала его глазами.

Есть кое-что интересное.

Ты талантлива, но тебе пока не хватает жизненного опыта.

Найди свою историю.

Флоренс перечитала письмо еще раз, уверенная, что что-то пропустила. Но больше ничего там не было. Он ей отказал.

10

Флоренс сидела на подоконнике в своей комнате, свесив босые ноги наружу. Было уже больше двух часов ночи, и на улице опустело, если не считать немногочисленных машин, изредка пересекавших 31-ю улицу. Она постукивала пятками по кирпичной стене и просматривала фотографии на телефоне. Там были десятки снимков Хлои и Табиты в школьной форме и несколько фото Ингрид, сделанных в тот день, когда она забрала девочек. Флоренс увеличила изображение ее лица. Присмотревшись, поняла, что морщинки вокруг глаз – это «лучики» от улыбки.

Благодаря сбою какого алгоритма ей удалось обойти Ингрид Торн, пусть и всего на одну ночь? Что могла дать Саймону Флоренс Дэрроу, чего не могла бы Ингрид? Ведь Флоренс была безвольной, бездарной и жалкой. Полной противоположностью Ингрид Торн.

Впрочем, возможно, этим все и объяснялось. Возможно, Саймон решил передохнуть. На одну ночь он захотел овсянку вместо стейка. У него просто устали челюсти.

До чего же прожорлив, подумала Флоренс.

О такой жизни, как у него, она могла только мечтать. Спит на выглаженных простынях. Коллекционирует первые издания. Отсчитывает чаевые швейцарам на Рождество. Трахает Ингрид, трахает Флоренс. Трахает, кого хочет. Жизнь Саймона была именно такой, какой он хотел: удобной, тщательно организованной, безопасной.

Он никогда не думал, что эта ночь – или сама Флоренс – хоть что-то изменят в его жизни. Этого и не произошло. Он, как обычно, просыпался рядом со своей очаровательной женой. Ничего не опасаясь, не чувствуя никакой вины.

Она сделала глоток бурбона из стоявшего рядом бокала и почувствовала, как обжигающий напиток постепенно согревает ее изнутри, словно кто-то идет по старому дому и включает в каждой комнате свет.

«А что, если слегка подпортить его идеальную картинку?» – подумала Флоренс. Ничего радикального. Просто царапина на стекле очков, досадное напоминание, которое больше не позволит ему смотреть на жизнь как на что-то безупречно чистое и безопасное. Напоминание о необходимости быть благодарным за то, что у него есть.

И без дальнейших раздумий она отправила ему по почте все сделанные ею фотографии его семьи. Напечатав тему письма, она улыбнулась: «Есть кое-что интересное».

11

На следующее утро Флоренс проснулась с ощущением, что человека, которым она была до прошлой ночи, больше не существует. Он отвалился, как мертвый ноготь, вынужденный уступить место новому, растущему под ним. Вот уже несколько месяцев внутри нее зрело что-то незнакомое, лишенное защитной оболочки, и она даже не осознавала этого, пока это нечто не прорвалось наружу.

Она чувствовала себя полной сил и надежд, хотя и не обольщалась насчет того, что Саймон бросится публиковать ее рассказы. С такой же вероятностью он мог переслать ее письмо в отдел кадров. Но сейчас ей было достаточно представить, с каким лицом он его читает.

О его решении она узнала сразу, придя на работу. Мигающая лампочка на телефоне указывала на новое голосовое сообщение. Это был начальник отдела кадров, который просил ее немедленно зайти. Спустя три дня в семь утра к ней домой прибыл курьер, чтобы вручить документы. Мало того, что Флоренс уволили, так еще Саймон и Ингрид добились судебного запрета для нее на контакты с их семьей.

По идее она должна была растеряться или испугаться – у нее не было ни сбережений, ни перспектив найти другую работу, но она чувствовала лишь облегчение и радостное возбуждение. Выбив по неосмотрительности крышку аварийного люка, она вылетела из своей прежней жизни и теперь, стоя снаружи, могла видеть, какой, в сущности, ничтожной была эта жизнь.

В университете она прочла «Имморалиста» Андре Жида и прониклась симпатией к главному герою, Мишелю, презиравшему «мирное счастье домашнего очага» – комфорт вместо славы. Но все это время стремилась именно к спокойной, уютной жизни, – как у Агаты. Хотя на самом деле всегда хотела большего, гораздо большего. Благодаря одному нестандартному поступку она вновь обрела уверенность, что это большее где-то существует и ждет ее. Ей просто нужно до него добраться.

Свои заново отредактированные рассказы она разослала в десятки литературных агентств. Ей казалось, что, если у нее будет агент, издатели наконец-то заметят ее талант. Сама она вновь начала верить в себя, рассудив, что даже самый жестокий бог не мог дать ей такое сильное, стойкое желание стать писателем, не наделив при этом способностями.

Она встретилась с адвокатом по поводу возможного иска о сексуальных домогательствах, но тот посчитал, что она вряд ли вызовет сочувствие присяжных. «Да, шанс невелик», – согласилась она и хихикнула, заставив его испытать неловкость.

У нее было всего 1100 долларов на банковском счете, а в конце месяца предстояло заплатить 800 долларов за аренду квартиры. И тем не менее она не переживала.

Впервые с шестнадцати лет у нее не было работы. И впервые в жизни она чувствовала себя свободной от пристального внимания матери: об увольнении Флоренс ей до сих пор не сказала.

Несмотря ни на что она была совершенно счастлива. Ей казалось, что мироздание наконец на ее стороне и обязательно о ней позаботится. Вмешается судьба.

В итоге так и случилось.

Через две недели после увольнения она получила голосовое сообщение от Греты Фрост из «Фрост/Боллен», одного из лучших литературных агентств. Грета просила связаться с ней.

Прежде чем набрать номер, Флоренс сделала несколько глубоких вдохов, чтобы голос звучал увереннее. Грета ответила ровным, суховатым тоном, и Флоренс, представляясь, постаралась ему соответствовать.

– Спасибо, что перезвонили, – сказала Грета. – Я искала вас, потому что один из наших авторов ищет помощника и кто-то упомянул ваше имя.

Флоренс растерялась.

– Вы не по поводу моих рассказов?

– Что, простите?

– Рассказов, которые я присылала?

– Ах, да. Они довольно интересные, и это одна из причин, по которой мы решили предложить вам эту вакансию.

– Какую вакансию?

– Прежде чем продолжить, я попрошу вас сохранить все, что вы услышите, в тайне.

– Разумеется.

– Вы знакомы с писательницей Мод Диксон?

– Вы шутите?

– Нет.

– Вы спрашиваете, хочу ли я стать помощницей Мод Диксон?

– Я спрашиваю, не хотите ли вы претендовать на позицию помощницы Мод Диксон.

– Конечно, хочу.

– Прекрасно, – голос Греты звучал так, словно она никогда ничему в своей жизни не удивлялась. – Прежде чем мы двинемся дальше, я должна предупредить вас о некоторых нюансах. Ввиду довольно необычных обстоятельств – я, безусловно, имею в виду ее анонимность – эта вакансия имеет несколько особых условий. Если вы получите эту работу, вам придется подписать соглашение о неразглашении. Вам будет запрещено не только раскрывать настоящее имя Мод Диксон, но и упоминать, что вы работали на нее.

– Хорошо.

Грета сделала паузу и заговорила снова.

– Я хочу убедиться, что вы понимаете, что это значит, Флоренс. У вас навсегда останется пробел в резюме, объяснять который вам будет запрещено.

Флоренс на секунду задумалась. Весь смысл работы помощником писателя заключался в том, чтобы использовать связи этого писателя для своей дальнейшей карьеры, а если повезет, добиться собственной публикации. Иначе лучше работать официантом – там, по крайней мере, платят чаевые.

Но соглашения о неразглашении было явно недостаточно, чтобы заставить ее отказаться от возможности поучиться у одного из самых продаваемых авторов и, что еще важнее, наладить контакт с очень влиятельным литературным агентом.

– Ничего страшного, – сказала она.

– Хорошо, тогда перейдем ко второму пункту. Она живет не на Манхэттене. Я не могу сказать, где именно, но она готова обеспечить жильем прошедшего отбор кандидата.

– Отлично.

– Уверены?

– Да, абсолютно.

Флоренс знала – знала, и все – что судьба сама послала ей эту работу, что это следующий шаг на пути к великому будущему. Грета могла перечислить физические увечья как обязательное условие работы – ее бы и это не остановило.

– Ну что ж, тогда запишите адрес, на который можно прислать резюме. У вас есть ручка?

В тот же вечер Флоренс отправила резюме и сопроводительное письмо помощнице Греты. На следующий день ей позвонили, чтобы договориться о видеочате с Мод Диксон.