Текст книги "Восточный квартал. Повесть о дагестанской девушке"

3.

Прошло три недели с тех пор, как Раиса начала работать в «Восточном квартале». Несмотря на некоторые оплошности, у нее получалось неплохо. Работать ей нравилось – она почувствовала вкус нового ощущения – самостоятельности – и не раз в душе благодарила тетю Барият за то, что та вытащила ее из серой сельской бытовухи, где она была не более чем служанкой у матери и братьев. Теперь же Раиса была сама за себя и казалась себе от этого совсем взрослой.

Раджаб появлялся в «Квартале» со своей компанией еще пару раз, и опять Лейла взялась сама их обслужить, несмотря на очередь Раисы. Но та, будучи новичком, да еще и младшей по возрасту, не спорила, хотя побыть поближе к Раджабу хотелось иногда до рези в глазах. Раиса не замечала от подруги не томных вздохов, ни флирта по отношению к нему, но видела, как Лейла напрягалась, когда Раджаб переступал порог кафе. Движения ее становились неловкими и скованными, а голос приобретал нарочито металлические оттенки. Раиса решила, что Лейла влюблена в него, но считает себя недостойной быть с ним. Разговоры на тему любви, которые постоянно велись между девушками, она всегда пресекала в корне, если они касались непосредственно ее.

–Я еще молода, – отмахивалась Лейла. – По-моему, сегодня выходить замуж в двадцать три – рановато, у нас же не Средние века.

–А что делать? Официанткой работать до тридцатника? – подкалывала ее Мадина-касса, уже поделившаяся с девушками матримониальными планами насчет Али.

–А хоть бы и официанткой! – с вызовом отвечала Лейла. – Пожить для себя надо. Ведь с мужем ты в приданое получаешь не только чемодан, а еще воз и тележку родственников, бездельников-друзей, не говоря уже о детях. Зачем с юности заживо хоронить себя в бытовухе?

–А я так не считаю, – заметила Раиса. – Почему семья – это сразу похороны? Что может быть лучше, чем жить вместе с любимым, а не переглядываться из-за угла?

–Это у вас в селухе переглядываются, – усмехнулась Лейла. – Здесь прогресс и цивилизация. Меру надо знать, конечно, но поверь, если пройдешься по Ленина с парнем под ручку – ты никого не удивишь.

–Не учи девочку плохому! – шутливо воскликнула Мадина и обратилась к Раисе. – На самом деле она просто понтуется. Цену набивает. А самой наверняка осточертели эти тарелки и кальяны, ведь третий год уже работает.

Лейла, разумеется, все слышала, но отвечать не стала, лишь повела плечами, мол, думайте про меня, что хотите. Она никогда не стояла на своем до победного, уходя из споров с гордо поднятой головой, оставаясь при своем мнении.

А Раджаб все больше овладевал мыслями Раисы. Вроде бы и видела его всего несколько раз, даже не разговаривала, но его лицо преследовало ее повсюду, его волшебная улыбка снилась по ночам.

«Наверно, я себя накручиваю», – говорила она сама себе, лежа вечером на мансарде, уставившись в потолок. Жара дня сменялась легкой прохладой ночи, и ветерок, гулявший по комнате, близкие звезды на темном небе – все настраивало на мысли о любви.

«Да, внешне он красавчик, чего скрывать, – признавала Раиса и тут же снова пыталась вытравить Раджаба из головы. – Но по внешности же не влюбляются! Накрутила себе идеал, а на самом деле, может, он тот еще кадр! Да и на кой я ему сдалась? Малолетка. Сельская. Внешность тоже… Памела Андерсон вряд ли позавидует. Я ему НЕ НУЖНА! Запомнить это и ждать Гамида!»

Но особого результата от этих тренировок по самовнушению Раиса не замечала. Она все также с надеждой оборачивалась на входную дверь при звонке колокольчика и еле скрывала разочарование, не увидев на пороге его.

Однажды Лейла приболела и попросила заменить себя Патимат, официантку из другой смены. Это был пусть призрачный, но шанс!

Весь день Раиса не сводила глаз с двери. Если только он придет… Она смогла бы сама обслужить его, тем самым на пару минут продлив возможность им полюбоваться. А может, удастся обменяться парой фраз? Дальше воображение Раисы не заходило.

–Ты кого-то ждешь? – поинтересовалась Мадина-касса, заметив беспокойство подруги. – Или у нас дверь сломалась? Ты постоянно на нее смотришь.

–Я? А, да, – выдумывала Раиса на ходу, – должна была одна школьная подруга зайти. Она проездом в Махачкале. Сказала, если получится, то заглянет. Но что-то пока ее не видно.

–Правильно. Привлекай клиентов, – шутя похвалила Мадина.

К десяти часам вечера надежда Раисы окончательно угасла. Что тут поделать? Она – неудачница, на ее жизни можно закон подлости проверять. Завтра вернется Лейла и снова, словно сторожевая собака будет охранять достархан с Раджабом. От порывисто распахнутой двери колокольчик громко звякнул. Раиса из принципа решила не оглядываться, так как устала целый день таращиться на нее.

–Потише, Раджаб, там стекло! – окрикнула Патимат.

Раиса вздрогнула всем телом, по коже пробежали мурашки, а за спиной уже послышался знакомый, ласкающий слух, голос:

–Все за мой счет, Патюш. Мы без записи, наше гнездышко свободно?

–Свободно. Только через час мы закрываемся, – буркнула Патимат.

–Не волнуйся, часы работы вашего заведения я уже выучил наизусть. Нам три кофе и чего-нибудь сладкого накидай на твой вкус.

–Может, крысиный яд, – пробормотала Патимат так, что ее услышали только Раиса и Мадина.

Мадина прыснула со смеху, а Раиса изумленно посмотрела на них обеих.

–Зачем ты так?

–Не люблю этих понтовщиков. Строят из себя черти-че, а сами без своих папашек и дядек как нули без палочки, – ответила Патимат.

–Если тебе так противно, давай я им все отнесу, – с радостью предложила Раиса.

–Буду тебе признательна.

Раиса метнулась на кухню. Ей казалось, что Мадина слишком долго заваривает кофе, слишком долго собирает поднос, хотя разум подсказывал, что, сделав заказ, клиенты вряд ли уйдут. Да и Мадина работала проворно.

–Поставь еще выпечку, – напомнила Раиса.

–Любую?

–Да. Нет, этот «Каприз» не ставь, он с утра уже стоит, наверно, заветрился. Нет, кекс тоже не надо.

–Почему это?

–Нужно что-то послаще.

Мадина закатила глаза:

–Ладно тебе напрягаться, это же не свекры.

В конце концов, сошлись на «Сникерсе», от которого как раз осталось три куска, и вазочке с клубничным вареньем. С гулко ухающим в висках сердцем Раиса занесла поднос в достархан.

«Только бы не споткнуться. Не разлить ничего. Забрать поднос», – проносилось в голове. Она несмело посмотрела на посетителей. Раджаб был прекрасен как никогда. В голубой тенниске, подчеркивающей цвет его глаз, и белых брюках, словно шейх, он восседал на подушках в центре. По правую руку от него сидел неизменный Темирхан, по левую – другой парень из их компании. Раиса покосилась на три пары обуви, стоявшие у входа. Наверняка вон те белоснежные кроссы принадлежат Раджабу!

Она, осторожно ступая по мягкому ковру, приблизилась к столу. Впервые она находилась так близко к своей мечте, что даже дух захватывало. Казалось – протяни он руку – и она грохнется в обморок. Он же, прищурив один глаз, пристально смотрел прямо на нее, так что девушка испугалась, что он прочтет все ее мысли: у нее разве что на лбу не написано, как она к нему относится.

–Ты новенькая? Я тебя тут раньше не видел, – наконец сказал он.

«Он говорит со мной! О Боже, что же ответить? Но он же подмигнул мне тогда? Забыл?»

Раиса, чувствуя себя круглой дурой из-за неспособности придумать ничего оригинального, просто ответила:

–Да.

–Как тебя зовут? Я Раджаб. Это – Темирхаша и Сулиша, – он кивнул на своих спутников.

–Меня Раиса, – ответила Раиса сорвавшимся от волнения голосом, составляя чашки с подноса на стол, не до конца веря своему счастью.

–Да не бойся ты! Мы не кусаемся. Ты откуда сама? – Раджаб продолжал смотреть прямо на нее, и Раиса почувствовала, как предательский румянец заливает лицо. – А, погоди, сам догадаюсь. Даргинка?

–Да.

–Ну, наконец-то. Хоть одна даргинка в этом аварском сборище.

–Я попросил бы вас, – официозным тоном произнес Сулиша, судя по всему, являвшийся аварцем.

–Ты тоже даргинец? – осмелев, спросила Раиса.

–Самый чистокровный! – Раджаб весело стукнул себя в грудь.

Поднос опустел. Пора уходить. Раиса, незаметно вздохнув, пошла к двери.

–А где Лейла? – вдруг спросил он.

Ревность застлала Раисе глаза. Он спросил про Лейлу! Значит, беспокоится о ней, она ему нравится! А интерес к ее персоне вызван простым любопытством – видно же, он привык со всеми быть на короткой ноге.

–Она приболела, – сухо ответила Раиса.

–А, – беззаботно откликнулся Раджаб. – Ну, доброго здоровья ей. И тебе не кашлять.

Ей захотелось с силой хлопнуть дверью, но, к сожалению, та была на пружине и медленно закрылась за Раисой сама. Слезы сами собой навернулись на глаза. Раиса спешно утерла их ладонью – не хватало еще, чтоб девчонки заметили ее состояние. И из-за кого? Из-за какого-то малознакомого красавца!

Этой ночью Раисе не спалось. Лежа в постели, подставив обнаженные руки и ноги слабому ветерку, рвавшемуся из раскрытого окна, слушая треск саранчи, она все вспоминала его слова, обращенные (наконец-то!) непосредственно к ней. Он тоже даргинец. Если бы… Правда, он не из ее села… Но, может, мама не была бы против? Она замотала головой по подушке. Бред! Это невозможно! Его интересует Лейла, это очевидно. А она, бедняга, страдает, не зная, что он тоже положил на нее глаз. Надо будет ее обрадовать. И забыть о нем. Раиса даже потянулась к сотовому, чтобы набрать номер Лейлы, но на дисплее отразилось время – час сорок пять – и она решила не тревожить подругу так поздно. Заснула она под крутившуюся в мыслях песню:

«Я жду тебя, я жду тебя наверно зря,

Я жду тебя, я жду тебя – уже рассвет.

Я жду тебя – и облака огнем горят,

Рисуют мне, рисуют мне твой силуэт…»

На следующий день Лейла пришла на работу с опозданием. Лицо ее было бледным и отрешенным, при первой возможности она присаживалась на один из диванов и, сидела, облокотившись на спинку, закрыв глаза.

–Тебе плохо? – беспокойно спросила Мадина-касса.

–Ничего, – прошелестела Лейла. – Просто критическое состояние.

–Если совсем плохо, иди домой, мы как-нибудь управимся.

–Все в порядке, – уже более твердым голосом ответила Лейла.

При первой же возможности Раиса оттащила ее подальше от столика администратора.

–Что случилось? – она непонимающе смотрела на Раису.

–Он спрашивал о тебе, – заговорщицки прошептала та.

–Кто?

–Раджаб. Он был здесь вчера, я им приносила кофе.

Лейла несколько секунд пристально смотрела на нее. Никаких радостных восклицаний и киданий на шею не последовало, и Раиса засомневалась, что правильно истолковала поведение Лейлы. Может, она относится к Раджабу как Патимат? Презирает его всей душой – а тут Раиса со своими новостями.

–И что он спросил?

–Спросил, где ты. Я сказала, что ты болеешь. Он пожелал тебе поскорее выздоравливать.

–Пожелал мне поскорее выздоравливать, – губы Лейлы дрогнули в усмешке. – Как трогательно. А зачем ты мне об этом говоришь?

Раиса замялась.

–Ну, понимаешь… Мне показалось… Я так подумала, что он тебе нравится, и вот… Мне показалось, тебе будет приятно это узнать. Разве нет?

Лейла улыбнулась уже по-доброму, как обычно улыбалась на шутки, обняла Раису за плечи и повела обратно к их месту у входа в кафе.

–Спасибо за заботу, – тихо проговорила она, – мне правда очень приятно. Но не от его слов, а что ты обо мне побеспокоилась. Обо мне давно никто не беспокоился.

–Так он тебе не нравится? – обрадовано спросила Раиса.

–А тебе да?

–Нет же, – Раисе почему-то не захотелось доверять свои чувства Лейле. – Я уже говорила, что просто любопытно.

–О чем вы там шушукаетесь? – Мадина-касса подозрительно смотрела на них.

–Мы спорили, кто первый пригласит Алишку на свидание, – тон Лейлы был серьезен. – Так как ты ничего не предпринимаешь, мы решили сами взять его в оборот. Решили, что по старшинству сначала попробую я.

–Не-е-ет, – простонала Мадина, не на шутку испугавшись. – Ты не можешь так со мной поступить! Я просто еще не набралась храбрости. Мне нужен какой-то толчок.

–Хороший пинок, да? – засмеялась Лейла.

–Ну вроде…

–Прекрасно. Будет тебе пинок.

–Что ты хочешь этим сказать?

Лейла, в обычной своей манере, ничего не ответила, лишь сделала выразительное движение глазами и удалилась на кухню.

–Что она задумала? – бросилась Мадина к Раисе. – Она собирается увести Али? Я не переживу!

–Да она просто шутит.

–О, ты не знаешь нашу Лейлу. Она шутит-шутит, а потом бах – и сделает.

Мадина, беспокойно оглядываясь на кухню, пошла обратно за свою стойку. А Раиса поняла, что Лейла ловко увильнула от ответа, и вопрос ее отношения к Раджабу остается открытым.

4.

На море жара переносилась гораздо легче. Раиса забрела в воду до колен, придерживая рукой подол сарафана. Легкий бриз и прохлада воды возвращали жизнь в побитое душным городом тело. Поодаль Мадина-касса и Лейла скидывали одежду. Раиса исподтишка наблюдала за Лейлой, оценивая ее фигуру, сравнивая со своей. У той намечался жирок во всех проблемных местах, но в целом она была неплоха собой. Под платьем у нее оказался слитный черно-красный купальник. Раиса улыбнулась.

–Ты верна нашему стилю? – Мадина тоже заметила сходство с их униформой.

Ее дерзкий раздельный купальник сверкал разноцветными пайетками и бисером, рыжие волосы блестели на солнце. С разных сторон тут же послышались свист и улюлюканье. Мадина бросила пару кокетливых взглядов в сторону незнакомых поклонников и побежала к воде, Лейла последовала за ней. Раиса побродила на мелководье еще некоторое время и вернулась к кучке оставленных купальщицами вещей. Там на торчащем из песка валуне примостилась другая Мадина.

–А ты что не купаешься? – спросила Раиса.

–Наверное, потому же, почему и ты, – ответила она. – Не могу так раздеться. Тут же парни. Мне кажется, это уже слишком.

Раиса кивнула. Она с удивлением осматривала городской пляж и не верила, что находится в Дагестане.

Мать с детства приучала ее к скромности и стыдливости. Она не помнила, чтобы в ее селе девочки старше пяти лет носили короткие юбки, а со школьной скамьи заканчивались и майки с топами. В шестом или седьмом классе мать велела ей покрывать голову косынкой или шарфиком. Для Раисы это было естественно, все кругом одевались также, и она не думала, что где-то в ее краю ее землячки-дагестанки могут одеться по-другому. И не просто по-другому, а раскрыв себя практически полностью. Голые мужские ноги Раиса видела только несколько раз – у братьев. Здесь же она не знала, куда прятать глаза – кругом сновали парни, солидные мужчины и, наконец, просто старики в одних плавках. Тут и там сидели, тесно прижавшись друг к другу, влюбленные парочки.

–Не ожидала, да, такое увидеть? – Мадина заметила оторопелый взгляд подруги.

–Не то слово…

–Скоро нудисткий пляж придется открывать.

–Да брось, мы до такого еще не докатились, – неуверенно сказала Раиса.

–Ай, – отмахнулась Мадина, – ты старомодна, дорогая. Посмотри вокруг. Молодежь вырывается из сел и начинает тут отрываться так, что иные городские не смогли бы. Им осточертели адаты, запреты родителей, запреты религии, хочется оторваться по полной.

–Но мы же должны…

–Мы – может, должны. А они? Кому они должны?

–Они дагестанцы! – попыталась возразить Раиса.

–Они же не виноваты, что родились дагестанцами. – Мадина достала из сумочки бутылку с водой, сделала пару глотков. – Ты думаешь, если они ведут свою родословную из каких-то высокогорных сел, то должны мечтать ходить в юбках до пят или не смотреть на невесту до свадьбы?

–Наверное, они жалеют, что не родились русскими, – предположила Раиса.

–Представь себе, не жалеют, – возразила Мадина. – Будешь воду?.. Я знаешь что заметила? Что они все безумно гордятся, что они дагестанцы. Не азери, не калмыки, не, тем более, русские, а даги. Даг – это же так гордо звучит. А на самом деле – шалавы шалавами и гопники гопниками.

–А Лейла и Мадинка, по-твоему, тоже шалавы? – не веря ушам, переспросила Раиса.

–Конечно, – кивнула Мадина. – Да что ты так удивляешься? Они и сами это прекрасно понимают. В глаза если назовешь, конечно, станут отпираться и болтать что-то о порядочности и чести. Но на самом деле порядочность они потеряли, когда сняли юбки перед чужими мужиками. И в душе они это понимают. Просто боятся признаться. Просто на людях они все-таки должны гордиться порядочностью, а не воспевать разврат.

–По-моему, ты путаешься. Должны – не должны.

–По-моему, тоже, – снова согласилась Мадина.

Они помолчали, глядя на Лейлу и Мадину, плескавшихся вдалеке. К ним подплыли незнакомые ребята, видимо, завязалось знакомство. Раиса не одобряла их поведение, но все же немного им завидовала. Если бы она могла появиться перед Раджабом в сногсшибательном мини и достаточно открытой блузке – он бы непременно обратил на нее внимание!

–За последние годы все встало с ног на голову, – неожиданно продолжила мысль Мадина. – Все очень сложно. Я иногда пытаюсь разобраться, и голова кругом идет. Что хорошо сегодня, что плохо? Вчера что-то было плохо, а сегодня уже хорошо.

–Например?

–Например, я точно знаю, что моя прабабка избила бы меня, если бы увидела, в чем я сегодня выхожу на улицу. В ее время показать коленки девушке было неслыханным позором. А сейчас ничего, все вокруг так ходят. Кто знает, что будет еще через пару поколений?

–Может, все возвратится к истокам?

–Нет, к истокам ничего уже не возвратится, – отрицательно качнула головой Мадина. – Ты хоть один народ в истории человечества вспомни, который бы потерял себя и потом нашел? Нету таких. Либо держатся того, что есть, либо постепенно деградируют, как мы. Отдельные личности, может, и возвращаются. Но развернуться целому народу – невозможно.

Раиса поежилась. В ее селе не была заметна эта деградация, хотя и там уже вполне можно было ходить в юбке по колено. Но в данный период жизни Раиса не могла сказать, что ее очень волнует будущее дагестанцев. Гораздо больше ее волновало ее собственное, а точнее – будет ли оно связано с Раджабом.

–Я вижу, что тебе это безразлично, – отозвалась на ее мысли Мадина. – Да не оправдывайся, кто я тебе, чтобы передо мной оправдываться? Я просто так, для себя больше говорю. Ведь я права? Твоему поколению – гори Дагестан синим пламенем, лишь бы сам был цел да дети сыты. Если не сгорит, хорошо, конечно, а сгорит – так не велика потеря. Не знаю, чего я сама так об этом переживаю? Просто думаю иногда, вот за что я могла бы умереть? Смогла бы за Родину, например? Ты за что могла бы?

Застигнутая врасплох неожиданным вопросом, Раиса замялась. Зачем вообще умирать? Жизнь прекрасна, солнышко светит, Каспий бьется у ног. О смерти не думалось. Может, она могла бы защитить от лихой пули Раджаба? Да, пожалуй, могла бы…

–За любимого человека, – вслух ответила Раиса. – Маму защитить, братьев. Мужа.

–Это прекрасно. А вот чтоб Дагестан защитить, например? От врага? Как в войну? Ты же знаешь, что во времена Шамиля многие наши женщины воевали вместе с мужчинами. Они бросались телами на штыки врага, представляешь? Ты смогла бы?

Раиса промолчала. Ответить отрицательно – неудобно. Ответить положительно – пойти против правды. Она не смогла бы. На штык – ради страны, ради куска земли, пусть и самого красивого на свете? Она понимала, что это неправильно, что она должна мочь, но… Не смогла бы, убежала бы и спряталась в первых кустах.

–А ради ислама? – продолжала Мадина. – Ты же мусульманка? Ты знаешь, как пытали некоторых женщин во времена Пророка Мухаммада? И они не отрекались от ислама. А в Палестине? Смогла бы?

Снова Раисе нечего было сказать. Она, безусловно, считала себя мусульманкой, хотя не молилась и не держала пост. Но она и не воровала, не занималась прелюбодеянием, не ходила в купальнике. Главное, как считала Раиса, была искренняя вера в Аллаха в душе, а остальное приложится со временем. Ближе к старости. Смерть за веру ей было представить еще сложнее, чем смерть за свою страну.

–Вот-вот, – горько подытожила Мадина. – И возьми всех этих…

Она обвела глазами отдыхавших земляков.

–Ни одна живая душа не ляжет с гранатой под танк, если завтра война. Они все сбегут. Будут собирать деньги, лишь бы откупиться от армии. Ну ладно, из парней, возможно, пара-тройка готовы. В конце концов, на то они и мужчины, чтобы воевать. Кинуть понт, в конце концов, у кого автомат круче или больше тюнинга на танке. Но наши девушки – это уже другая песня, не песня времен Шамиля. Разве что вон те.

И она махнула в сторону двух девушек, одетых в длинные светлые платьях и белые хиджабы, бродивших по мелководью. Они, как до этого Раиса, поддерживали платья руками, но их ноги надежно скрывали брюки, которые они не боялись замочить.

–Эти хоть за веру готовы. Не знаю, как за Даг, но за веру, думаю, смогут.

–Тебе-то какая разница, кто за что может умереть?

–Мне важно. Чтобы жить, чтобы чувствовать смысл этой жизни, я должна знать, на что я могу ее потратить. Может, на танцы-шманцы, а может – на что-то полезное. Смерть – это же естественное продолжение жизни, и у нее тоже бывают варианты. Кто-то бесславно подыхает от алкогольного отравления или передоза, а чье-то имя будет звучать на устах его потомков.

–Ты похоже хочешь звучать, да?

Мадина не успела ответить, к ним подбежали Лейла и Рыжая Мадина.

–Ну что, как вода? – поинтересовалась Мадина.

–Отлично! Такой кайф! – защебетала ее тезка, вытираясь полотенцем. – Я там на камне поскользнулась, чуть не утонула. Вон тот пацан спас…

–Надо было тебе круг захватить, – посоветовала Раиса.

–А что? Дома же есть матрас! Как я про него забыла?

–Ватный? – хихикнула Лейла.

–Пружинный, – откликнулась Мадина-касса и показала ей язык.

–У вас там по ходу знакомство наметилось?

–Да это так, пацаны. Я Алишку ни на кого не променяю! Пойду мороженое принесу.

Лейла, не вытираясь, уселась рядом с другой Мадиной.

–Ну, о чем вы тут болтали?

–О высоком, – многозначительно ответила та.

–Это ты умеешь. Она у нас такая, – обратилась Лейла к Раисе. – Все ей чего-то не сидится.

–Я беспокоюсь о судьбах дагестанских народов, – пафосно заметила Мадина. – Тебе-то, конечно, на это наплевать.

–Почему наплевать? Я тоже люблю Дагестан.

–Да? Ну-ка, проверим. Махачкала в честь кого названа?

–Причем тут это? – замешкавшись, спросила Лейла: она явно не знала ответ.

–Если любишь свой край, должна знать его историю, – пожала плечами Мадина.

–Она названа в честь какого-то человека. Который во время революции тут был главный. Его звали Махач, вот и назвали Махач-кала.

–На тройку наскребла. А фамилия какая была у этого Махача?

–Не знаю я! – Лейла рассердилась и отвернулась.

Мадина многозначительно посмотрела на Раису.

–Я тоже не знаю, – пристыжено сказала та.

–А фамилия Дахадаев вам ни о чем не говорит?

–Это же центральная улица, – буркнула Лейла.

–Именно, – кивнула Мадина. – Названа в честь Махача Дахадаева, того самого Махача, из-за которого наш город теперь так называется. Ладно, Лейла, не злись. Вот тебе задача попроще. Кто такой Магомед Гаджиев?

–Это я знаю, – обрадовалась Лейла и снова повернулась к подругам. – Это герой Советского Союза. Летчик, кажется.

–Ага. Капитан подводной лодки. Ну, неплохо, неплохо.

–Вон Мадинка идет, проверь ее, – сказала Раиса, заметив, что Лейла опять начала дуться.

Мадина-касса, не подозревая о грозящей проверке, протянула девушкам рожки с мороженым. Откуда-то сбоку прозвучало предложение о знакомстве, но она не обратила внимания. Раиса улыбнулась, вспомнив, как общительная с другими, она смущалась показать свое расположение Али.

–Нашему администратору достался вопрос на засыпку, – объявила Мадина. – В честь кого назван проспект Акушинского?

–У вас тут что, «Кто хочет стать миллионером»? Денег дают? Акушинский… Акушинский… Наверняка что-то, связанное с революцией. Точнее не знаю. Ты бы лучше меня про Ярагского спросила.

–Ишь ты. Может, про имама Шамиля? Или Расула Гамзатова? – усмехнулась Мадина.

–Я тебя сейчас сама завалю! – вызвалась Лейла. – То же мне профессор.

–Ну-ка, попробуй, – глаза у Мадины загорелись.

Лейла на минуту задумалась, видимо, выискивая в памяти улицу имени какого-нибудь малоизвестного дагестанского деятеля.

–Кто такой Танкаев? – наконец спросила она.

–Не смеши меня. Это генерал Советской Армии, – Мадина была разочарована столь простым вопросом.

–А теперь я! – воскликнула Мадина-касса.

–Ищи дальше от центра, – посоветовала Мадина.

–Заманов? Я на этой улице живу.

Мадина минуту смотрела в песок, потом, улыбнувшись, подняла руки:

–Сдаюсь. О Заманове я не слышала. Надо будет покопаться.

–Девчонки, а вы ходили на «Новолуние»? – Лейла перевела разговор на более интересную, по ее мнению, тему. – Тейлор Лоттнер там такой качок!..

–Не, мне все равно Эдвард больше нравится, – подхватила Мадина-касса. – Он чем-то похож на Алишку, правда?

–Чем же? Именем, что ли?

Девушки расхохотались.

Раиса растянулась на своем полотенце и зажмурила глаза от слепившего солнца. «Новолуние» посмотреть она не успела, хотя с первой серии саги «Сумерек» всей душой переживала за судьбу простой девушки и ее возлюбленного – вампира.

Сегодня у нее впервые получилось отложить немного денег с зарплаты на учебу. Сделан был, наконец, пусть маленький, но шаг к высшему образованию и работе. Тетя Барият не переставала уверять ее, что в нынешнее время без образования никому нельзя оставаться. Она прямо сказала, что поможет с поступлением в следующем году, Раисе оставалось только выбрать вуз. Правда, ДГУ в этот список не входил, слишком высока была цена поступления. Теперь девушка выбирала между медицинским и политехом.

Лежа на мягком песке, Раиса задумчиво перебирала руками обломки ракушек, попадавшие в ладонь, слушала убаюкивающий шум моря, болтовню подруг и незаметно для себя уснула. Ей приснилось, что она стоит на поле боя, вокруг нее – Танкаев, Гаджиев, Дахадаев и другие дагестанцы в военной форме, а напротив наступает вражеская армия вампиров и оборотней. Среди них почему-то оказались Лейла с Рыжей Мадиной, а за спинами переднего фланга врага Раиса увидела Раджаба. Танкаев командовал наступлением, но Раиса совсем не хотела наступать на Раждаба. Генерал кричал на нее, что она развалит всю армию, если не будет сражаться с врагом, но она, хоть убей, не видела в Раджабе врага. Он улыбался ей из-за спин других и манил к себе. Раиса не удержалась и под отчаянный рокот Танкаева бросилась ему навстречу. Вот-вот их руки должны были соприкоснуться, как вдруг:

–Раиска, ты остаешься на ночевку? Мы уходим, – раздался голос кого-то из девушек.

Она села, потерла глаза. Как Раджаб оказался среди вампиров? Он звал ее к себе!

–Что снилось-то? – спросила Лейла.

«Тебе не понравится ответ», – подумала Раиса, но вслух сказала:

–Всякая ерунда после Мадининых лекций по истории Дагестана.

–Хорошо, что не кошмары.

–Кошмары после моих лекций снятся тем, – едко заметила Мадина, – у кого совесть не в порядке.

5.

Жара в конце концов спала, наступила теплая осень с ее прохладными вечерами. Однако сердце Раисы оставалось накалено до предела. Раз-два в неделю, а то и реже Раджаб со своей компанией продолжал посещать «Восточный квартал», предоставляя ей пару минут счастья лицезреть свою персону. Ночами она сдавленно всхлипывала в подушку, не представляя как выбраться из этого тупика. Подойти и заговорить с ним она ни за что бы не решилась, хотя он порой кивал ей, подмигивал или здоровался. Получив такой знак внимания, Раиса долго не могла прийти в себя и весь день потом анализировала: а как именно он посмотрел, а каким тоном произнес приветствие, и нет ли во всем этом чего-то более личного, чем обычное знакомство. А, придя к выводу, что ничего такого Раджаб не подразумевал, она вновь заливалась слезами. Сложнее всего было переживать любовные муки в одиночку. В Махачкале единственными ее подругами были девчонки из кафе, с сельскими подружками она общалась редко. Да и для всех в селе она ждала Гамида.

Гамид же, разузнав ее номер телефона, начал довольно часто звонить и слать смс романтического характера, вовсю обсуждал предстоящую свадьбу. Раиса не понимала, к чему такая спешка и пыталась всячески остудить его пыл. Тогда Гамид признался, что решил не дожидаться конца учебы и свадьбу собирается играть следующим летом. Новость застала Раису врасплох. Нужно было действовать – пытаться строить отношения с Раджабом или постараться забыть его и тихо-мирно выходить за Гамида. Только случай все никак не подворачивался – Лейла никогда не пускала ее обслужить достархан, если там был Раджаб.

Но однажды Раисе снова повезло. В тот день, ближе к вечеру, она скучала у стойки администратора. Посетителей было на удивление мало. Раджаб заходил позавчера, а это значило, что на этой неделе его, скорее всего, уже не будет. Раиса завистливо поглядывала на сдружившихся, наконец, Мадину-кассу и Али. Они еще не начали встречаться, но со стороны уже казалось, что они – пара. Дерзкая Мадина, сделав несколько шагов в его сторону и получив «зеленый свет», осмелела и вовсю добивала парня маленькими женскими уловками – сыпала комплиментами, то и дело касалась его по поводу и без, а уж глазками стреляла как заправский снайпер. Раиса наблюдала за развитием их романа, словно смотрела мелодраму по телевизору.

Вдруг дверь открылась, и на пороге появился Раджаб. Он был один и выглядел ужасно. Взъерошенные волосы беспорядочными прядями спадали на лоб, глаза красные то ли от недосыпания, то ли от слез придавали его взгляду необычную тяжесть. Он, ссутулившись, направился в достархан, даже не узнав, свободно ли там. Мадина и Али с подозрением покосились на него и принялись шепотом обсуждать, что могло приключиться с их постоянным клиентом. Раиса огляделась в поисках Лейлы, но ее нигде не было видно. Судьба предоставляла ей второй шанс, который она не могла упустить. Еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, Раиса пошла за Раджабом, гадая, что с ним могло стрястись. Осторожно заглянув в достархан, она увидела, что Раджаб лежит прямо на ковре, уткнувшись лицом в расшитые подушки. Ей стало неловко его тревожить, но он не имел права находиться в кафе, не сделав заказ, Мадина видела его и обязательно выставит, не посмотрев на то, что, может, у человека стряслась беда, и ему некуда больше податься.

Раиса осторожно, боясь спугнуть его, зашла внутрь.

–Я могу чем-то помочь? – несмело спросила она.

–Аллах, где-нибудь на этом свете мне будет покой? – раздался стон из-под подушек.

Ей стало совсем неловко, но действовать приходилось «по уставу». Раиса подошла ближе и присела рядом с Раджабом. Его кучерявые волосы были у самой ее руки, и ей стоило немалого труда побороть искушение и не погладить его по голове. Волнение внезапно прошло. Осталась твердая уверенность в том, что она должна как-то успокоить, утешить его.