Текст книги "Бой тигров в долине. Том 2"

– Света, пойди к Сереге и распечатай мне все последние материалы, – приказным тоном велел Гаврин.

– Но я еще…

– Света, ты меня слышишь? – он чуть повысил голос. – Пойди и сделай то, что я прошу.

Светлана презрительно дернула плечиком и вышла из комнаты. Гаврин подождал, пока за ней закроется дверь, пристально посмотрел сначала на Марго, потом на Бориса и буквально процедил сквозь зубы:

– Ну хорошо, не стану отпираться, мне действительно нравилась Катя, но она не хотела со мной общаться. Я вел себя как дурак, как влюбленный пацан, но ничего не мог с собой поделать. Потом она погибла. У вас все?

– Простите, – покаянно произнес Борис Леонидович. – Мы не хотели вас задеть. Вы, наверное, очень переживаете Катину смерть. Но… Погодите-ка! Раз вы торчали у нашего дома и выжидали, когда вам представится возможность поговорить с Катей или хотя бы ее увидеть, то вы, наверное…

Он выразительно посмотрел на Марго. Пока все шло строго по сценарию, разработанному Кирганом. Теперь ее реплика.

– Ну конечно, конечно, Боря, как же я сразу не подумала! В наш дом приходил адвокат, во все квартиры звонил и у всех спрашивал, не видели ли мы рядом с Катей каких-нибудь подозрительных людей. А ведь вы наверняка могли что-то заметить, вы же все-таки сыщик, не то что мы – простые обыватели. У вас глаз наметан и наблюдательность развита. Вы не возражаете, если я скажу этому адвокату про вас? Пусть он к вам придет и задаст свои вопросы. А вдруг окажется, что вы видели что-то очень важное!

– Почему же молодой человек должен быть против, – вступил Борис как по писаному. – Он сыщик, значит, юрист, а коль юрист, то должен понимать всю важность происходящего.

Они разыгрывали хорошо отрепетированную пьесу, в которой все реплики были настолько продуманы, а аргументы выверены, что уже через несколько минут отступать Алексею Гаврину оказалось некуда. Он молча вынул из кармана визитку и протянул Борису.

– Ваш адвокат может со мной связаться, я готов с ним встретиться и ответить на его вопросы, – неохотно сказал он. – Только зря все это, я все равно ничего не знаю. У вас всё?

Марго уже собралась было ответить, но первым заговорил Борис:

– Нет, не всё. Ну как же – всё? Нам нужно дождаться вашу девушку, Светлану, которую вы услали. Мы ведь пришли, чтобы заключить договор, нам необходимо воспользоваться услугами детективного агентства, у нас, видите ли, проблемы с внуком, он связался с… Впрочем, у вас, наверное, нет времени выслушивать все это. Светлана сказала, что ваше агентство сейчас новых клиентов не берет, и хотела порекомендовать нам какую-то другую фирму. Так что нам придется подождать.

Марго с облегчением перевела дух. Она совсем забыла, что Кирган предупреждал: нельзя уходить сразу же, как только от Гаврина будет получено согласие, иначе сыщик моментально догадается, что они пришли только за этим. А вот Борис все помнит, умничка!

Гаврин пожал плечами и вышел. Они дождались Светлану, влетевшую в комнату с кипой каких-то документов, получили от нее координаты другого детективного агентства, владелец которого является, как объяснила секретарша, «близким другом шефа», и благополучно отбыли.

Антон ждал их в машине.

– Неужели Гаврин так быстро раскололся? – изумился он, выслушав рассказ Бориса Леонидовича. – И это называется «сыщик»? Ему только в песочнице играть.

– А вы уверены, что он непременно был раньше сыщиком? – спросил Борис. – Смотрите-ка: девочка Ксюша его засекла и даже сфотографировала, вы за ним следили – он ни сном ни духом, мы, две старые развалины, заявились и за десять минут приперли его к стенке. Может, он просто глупый? Или у него опыта нет?

– Может, – согласился Антон. – Он мог работать в какой угодно службе, даже в паспортном столе или в патрульно-постовой.

– В нашей стране всегда отдавали предпочтение не уровню профессионализма, а степени родства или знакомства, – усмехнулся Борис. – Перестройка перестройкой, а все равно ничего не меняется.

Виталий Кирган договорился с Алексеем Гавриным о встрече. По голосу частного детектива было понятно, что желанием общаться с адвокатом он не горит, но Кирган знал: от встречи Гаврин не откажется, чтобы не влипнуть в еще более неприятные проблемы.

Очевидно, Гаврин понял, что с наблюдением за Катей Аверкиной он прокололся по полной, засветился, дал себя увидеть и запомнить, посему встречу с адвокатом никак нельзя было назначать в офисе детективного агентства, чтобы не вызвать вопросов, за которыми последуют далеко идущие и в общем-то справедливые выводы со стороны его шефа. Они договорились, что Гаврин приедет в адвокатскую контору к Киргану. Контора была богатой и могла позволить себе не только аренду помещения в центре Москвы, но еще и аренду помещения достаточно просторного, чтобы у каждого адвоката был свой отдельный кабинет, в котором никто не помешает приватной беседе.

– Я ищу подругу погибшей Кати Аверкиной, но никак не могу ее найти, – начал Виталий, предварительно угостивший Гаврина горячим чаем с печеньем и потратив несколько минут на выражение благодарности столь сознательному свидетелю. – Опрашиваю всех жильцов дома, и вот мне Борис Леонидович и Маргарита Михайловна сказали, что вы были Катиным поклонником. Может быть, вы что-то знаете про эту подругу?

Гаврин с момента неожиданной встречи с Борисом и Марго уже успел успокоиться и выстроить линию поведения, поэтому в кабинете Киргана он не нервничал и не злился. Все, что он собирался скрыть, он скроет, это Виталий понимал, а остальное спокойно расскажет. Подругу Кати Алексей видел неоднократно, она часто появлялась у погибшей, и Катя вместе с ней постоянно куда-то ходила, в основном по магазинам и в клиники пластической хирургии, видимо, на консультации. Однажды девушки дошли до Катиного дома, распрощались, Катя зашла в подъезд, а подруга направилась дальше. Гаврин решил, что сегодня ему уже ничего не светит, Катя вряд ли снова появится, и тоже решил уехать, но увидел, как подруга зашла за угол, а там стоял «Лексус»-седан, рядом с которым прогуливался мужчина. Этот мужчина открыл дверцу и предложил девушке сесть, она посмотрела на часы и помотала головой – видно, куда-то очень торопилась. Стала что-то быстро говорить, а мужчина слушал и кивал. Потом он сказал буквально несколько слов, и она, молча кивнув, ушла. Шла очень быстро. И пока они разговаривали, лицо у нее было серьезное и сосредоточенное, совсем не такое, какое Алексей видел, когда она была с Катей. С Катей девушка вела себя как легкомысленная хохотушка-веселушка, все время щебетала и смеялась, а тут ее словно подменили. Ну, детективу стало любопытно, он машину бросил и пошел за ней следом. Довел до фитнес-клуба и вернулся к своей машине. Регистрационные номера «Лексуса» не запоминал, не нужно было. Мужчину особенно не рассматривал, лет сорока или чуть меньше, среднего роста, одет как обычно, короткое пальто или длинная куртка, без головного убора, несмотря на зимний холод. Цвет волос не разглядел, уже были сумерки, но не черный, это точно. Обычная короткая стрижка.

Ну вот, это уже что-то. Не так уж много, но от этого можно двигаться.

– В какой фитнес-клуб пошла девушка? – спросил Виталий.

– В «Три ноля», это рядом с метро «Тушинская».

– Понятно. – Адвокат быстро записывал сведения на бланке. – А во что Катина подруга была одета?

– Обычно я ее видел в белой меховой куртке, или это у них называется короткой шубкой, или жакетом, я в этом не разбираюсь. Шапочка и шарф разноцветные, в зигзагообразную полоску, – добросовестно перечислял детектив, уже понявший, что ничего опасного у него спрашивать не собираются. – Джинсы светло-синие. Или темно-голубые, кто их разберет.

Виталий спросил, подтвердит ли Алексей Гаврин свои слова на допросе у следователя. Гаврин согласился, но с явной неохотой. Впрочем, Виталий задал этот вопрос на всякий случай, потому что понимал: следователь допрашивать частного детектива все равно не будет, ведь Гаврин не обладает важной для следствия информацией. Вот если удастся найти подругу и вытрясти из нее правду, тогда другое дело.

Гаврин подписал свои показания и торопливо покинул контору.

– Виталий, ты едешь? – в его кабинет заглянул один из адвокатов.

Ах ты черт! Он ведь чуть не забыл, что сегодня старший партнер их фирмы отмечает в ресторане пятидесятилетие. Разумеется, должны быть все сотрудники. Виталий и подарок на днях купил, большая перевязанная лентами коробка лежит в багажнике его автомобиля. Если бы он вовремя вспомнил про сегодняшнее торжество, то не поехал бы с утра на машине, воспользовался бы такси. А как теперь идти в ресторан на банкет, если потом надо будет садиться за руль? И бросать машину нельзя, завтра утром она ему понадобится, да и угнать могут или на штрафстоянку уволокут, ищи ее потом…

Впрочем, есть же замечательная служба, которая помогает напившимся водителям благополучно добраться до дома без риска попасть в аварию или лишиться прав за вождение в нетрезвом состоянии. Приезжает автомобиль с двумя водителями, один пересаживается за руль машины, хозяин которой позволил себе излишне расслабиться, и везет владельца домой или куда надо, а вторая машина едет следом и потом забирает другого водителя из конечной точки. Просто, как все гениальное.

Виталий давал себе слово не пить на банкете много, и в течение первого часа ему удавалось слово держать, но сидящие рядом с юбиляром жена и два уже совсем взрослых сына действовали Киргану на нервы. Он думал о бывшей жене Миле и о сыне, с которым его разлучили и которого он любил нежно и трепетно, и вид чужого семейного благополучия не давал ему покоя, словно ржавым ножом расковыривая рану в сердце.

В конце концов он все-таки напился.

Фитнес-клуб с загадочным названием «Три ноля» располагался в отдельно стоящем здании в четырех минутах ходьбы от станции метро «Тушинская» и имел собственную парковку, бдительно охраняемую невысоким жилистым мужичком, который, судя по всему, нес вахту одновременно и на входе, и на стоянке.

– Я хочу купить абонемент, – сказал Антон, выйдя из машины. – Это мне к кому обратиться?

– Пройдите на ресепшен, по лестнице и сразу направо.

– А цены здесь какие? Приемлемые?

Охранник усмехнулся и оценивающе осмотрел Антона с ног до головы.

– Для вас – вряд ли. Но вы пройдите, поговорите, может, у них акция какая-нибудь проходит и абонементы продают со скидкой.

Антон вошел внутрь, поднялся по трем ступенькам, повернул направо и увидел длинную полукруглую стойку, за которой стояли девушки в униформе. Да, клуб дорогой, конечно, не Рублевка, но цены намного выше средних. Значит, придется оперировать определенной частью полученной информации.

Он подошел к одной из девушек и обворожительно улыбнулся. Девушка немедленно отреагировала. Приветливость в ее голосе просто-таки била через край.

– Здравствуйте, я вижу, вы у нас впервые. Хотите просто позаниматься или купить абонемент?

Антон изобразил смущение и наклонился к ней поближе:

– У меня необычный вопрос. Вы позволите?

– Конечно, – девушка непроизвольно понизила голос. – Что вас интересует?

– Меня интересует девушка, которая ходит к вам заниматься. Я увидел ее на улице, пошел следом, хотел познакомиться, но не успел – она вошла к вам. Вот хочу попросить у вас помощи. Не откажите безнадежно влюбленному.

Девушка весело рассмеялась и спросила:

– Она только что пришла? Прямо перед вами?

– Нет, это было на прошлой неделе.

Антон здорово рисковал, ведь адвокат Кирган утверждал, что Гаврин видел Яну Орлову входящей в этот клуб почти месяц назад, и не факт, что тот раз не был единственным или последним. Как знать, приходила ли девушка сюда после того еще раз, и уж тем более неизвестно, была ли она здесь на прошлой неделе. Но кто не рискует, тот и не выигрывает.

– Можете ее описать? – деловитым тоном осведомилась сотрудница клуба.

– Красивая, стройная…

– Ой, какой вы смешной! – девушка снова рассмеялась. – У нас тут все красивые и стройные, у нас же зона здоровья и красоты. Во что она одета?

– Такая меховая курточка, белая, но не очень… Как бы вам объяснить…

– Кремовая, – подсказала девушка. – А какой мех?

– Я не разбираюсь. Короткий такой.

– Стриженая норка, скорее всего, – сделала она вывод. – Еще что?

– Шапочка и шарф, такие симпатичные, в елочку, и цветов много – синий, голубой, бирюзовый, белый. Яркие очень.

– «Миссони», – уверенно констатировала девушка.

– Кто? – переспросил Антон. – Как вы сказали?

– Это бренд такой, многоцветность и «елочка» – их фирменный стиль. Брюки какие? Кожаные?

– Нет, джинсы. «Дольче и Габбана». Голубые.

Это тоже было рискованным ходом, потому что Алексей Гаврин фирму-производителя джинсов не назвал, но Кирган ссылался на свою подзащитную, которая, правда, не очень уверенно, но припомнила, как Яна вроде бы говорила, что джинсы у нее именно «Дольче и Габбана». Наталья Аверкина могла ошибаться. Яна могла носить и другие джинсы, все, что угодно.

– Ого! – глаза девушки задорно сверкнули. – Впервые в жизни вижу молодого мужчину, который на взгляд может определить фирму джинсов. Это высоко. Вы что, специалист?

Антон сделал усилие над собой и залился краской. Он долго этому учился и теперь мог изображать смущение в любой необходимый момент.

– Никакой я не специалист, – он понизил голос почти до шепота и наклонился к девушке еще ближе. – У нее такие бедра… просто взгляд не оторвать. Я к ним как глазами прилип, так и увидел эмблему на заднем кармашке.

– Все понятно. Это Лариса Скляр. Сейчас я посмотрю, по каким дням она бывает.

– Зачем?

– Ну как же, вы же познакомиться хотите. Я вам скажу, когда она бывает у нас, вы придете, оплатите разовое посещение, найдете ее в зале и познакомитесь.

А девица-то не промах! Видно, знакомство с красивыми обеспеченными клиентами клуба – дело более чем обычное. Во всяком случае, выяснить имя и прочие данные того, кто тебе приглянулся, не составляет никакого труда.

Она пощелкала клавишами и посмотрела на монитор компьютера.

– Лариса Скляр приобрела абонемент на три месяца, до конца февраля. Ее время – вторник и пятница с 17 часов.

Антон вышел на улицу вполне удовлетворенный. Значит, никакая она не Яна Орлова, а вовсе даже Лариса Скляр. Придется ехать в контору, без этого не обойтись. Хорошо бы иметь адрес этой Ларисы-Яны, а еще лучше – ее паспортные данные. Но это уж как повезет. Сегодня – понедельник, завтра – вторник, Лариса-Яна (если это вообще она и никто нигде не ошибся) придет в клуб, и появится возможность ее сфотографировать, чтобы предъявить снимок Наталье Аверкиной. Детектив Гаврин мог говорить совсем о другой подруге покойной Кати. Мало ли подружек у молодых девушек? А то, что и он, и Наталья упоминали белую меховую куртку, еще ни о чем не говорит, достаточно пару раз зайти в магазины одежды, чтобы убедиться, что и белый цвет имеет разные оттенки, и мехов огромный выбор, а уж про модели и фасоны и говорить нечего.

Виталий Кирган стоял в пробке и чертыхался: ведь он специально ездит в тюрьму только по утрам, пока «допросные» свободны и пока нет пробок, так надо же – попал все-таки в затор, хотя его тут в такое раннее время сроду не бывало. Машины стояли намертво, и Виталий, пользуясь временем, открыл портфель, достал фотографию Яны Орловой, которая оказалась Ларисой Скляр, и снова принялся рассматривать. Впрочем, еще ничего не известно, возможно, частный детектив Алексей Гаврин или солгал, или ошибся, а может быть, ошибся Антон Сташис, который разыскал в фитнес-клубе совершенно постороннюю девушку, не имеющую никакого отношения к убийству Кати Аверкиной. Антон выследил ее и тайком сфотографировал, чтобы можно было предъявить снимок Наташе Аверкиной и выяснить точно, Яна это или нет. Еще Антон сказал, что проследил за Яной-Ларисой, выяснил ее местожительство и собирается навести кое-какие справки в милиции, обслуживающей адрес. Квартира съемная, это ему удалось узнать легко, так что есть все основания полагать, что Яна – приезжая. Во всяком случае, начинать собирать сведения Антон решил с миграционной службы. Посмотрим, чего ему удастся добиться.

А она ничего, симпатичная, даже хорошенькая. Антону удалось сделать очень хороший снимок, крупный план, анфас. То ли он мастер, каких поискать, то ли у него аппаратура хорошая. Киргану еще не приходилось видеть такое высокое качество фотографий, сделанных на улице в ходе наружного наблюдения, обычно они бывали намного хуже: то лицо слишком мелко, так, что узнать невозможно, то смазано, то человек вообще отвернулся. Интересно, что скажет Наташа, увидев этот снимок? Узнает она подружку своей сестры или заявит, что впервые видит эту девушку?

Из-за пробки он потерял почти сорок минут, и, когда приехал в СИЗО, все «допросные» оказались заняты. Кирган злобно выругался про себя и уселся на жесткий неудобный стул ожидать, пока какая-нибудь камера не освободится. Ждать пришлось почти полтора часа, потом ему сказали, что придется подождать еще, но уже в «допросной», потому что свободных людей нет и привести подследственную Аверкину пока некому. Ну, это дело обычное, Киргану не привыкать.

Наконец Наташу привели. Взглянув на фотографию, она сразу же подтвердила, что да, это та самая Яна Орлова, но при этом оставалась совершенно равнодушной, не выказывая ни удивления, ни надежды.

– Вы должны радоваться, мы же нашли подружку вашей сестры, – упрекнул ее Кирган. – Мы столько усилий приложили, чтобы ее найти, столько изобретательности проявили, а вы не радуетесь.

– А чему радоваться-то? – грустно спросила Наташа.

– Ну как же, Наташа! Для меня совершенно очевидно, что эта девушка для чего-то вас подставила, и теперь наша задача – выяснить, зачем она это сделала. Теперь все пойдет гораздо быстрее, и я могу вам обещать, что уже совсем скоро вы будете на свободе. Вам осталось потерпеть совсем немного. Ну же, Наталья, взбодритесь, возьмите себя в руки.

– Я не могу, – уныло прошептала Наташа. – Я уже ни во что не верю. Если такое могло со мной случиться, значит, в этом мире возможно вообще все, что угодно. Ни на логику, ни на здравый смысл, ни на справедливость рассчитывать не приходится.

– То есть вы хотите сказать, что я напрасно борюсь за ваше оправдание? – недовольно нахмурился Кирган. – Что вся моя работа лишена смысла и вам не нужна?

– Я вам очень благодарна за все, что вы делаете. Но не требуйте от меня невозможного. Я потеряла надежду, потеряла веру, и любовь, судя по всему, тоже потеряла. Мне ничего больше не нужно. У меня нет сестры, нет матери, нет любимого человека. Я совсем одна, пусть так и будет. Не имеет никакого значения, что со мной произойдет. Тюрьма – так тюрьма, срок – так срок. Пусть будет как будет.

Из СИЗО Виталий ехал в подавленном настроении. Впервые за все годы адвокатской практики он встретил подзащитного, которому не нужна его работа. Подзащитного, которому все равно, что с ним будет, которого не интересует, добьется успеха адвокат Виталий Кирган или нет.

«Ну и пусть, – с досадой думал он, выворачивая с Шоссейной улицы на улицу Полбина. – Мало ли, что она говорит, эта Аверкина. Пусть ей все равно, добьюсь я успеха в этом деле или нет. А вот мне, лично мне, не все равно. И я добьюсь, чего бы это ни стоило. Вот назло этой опустившейся, потерявшей надежду девчонке возьму и добьюсь».

К сожалению, отпуску пришел конец, но Антон честно все рассказал подполковнику Зарубину, потому что без его авторитетного «прикрытия» получить сведения о Ларисе Скляр было невозможно или крайне затруднительно. Это только в кино показывают, что можно просто так взять и узнать что угодно про кого угодно. На самом же деле для этого требуются либо хорошие личные связи, либо официально ведущаяся оперативная разработка. А никакой разработки в отношении Ларисы Скляр никто не вел.

Сергей Кузьмич Зарубин относился к Антону покровительственно, в положение вошел и помощь оказал. Поскольку Антон сумел не только сделать фотографию Ларисы, но и «проводил» ее до дома и выяснил адрес, поиск информации существенно облегчился. Начали с миграционной службы: Наташа, описывая подружку своей сестры, указала на ее «немосковский» говор, не очень явный, но все равно отчетливо слышный. Лариса действительно оказалась приезжей, хотя официально зарегистрирована она была вовсе не по тому адресу, куда «привела» Антона. Зато, получив ее паспортные данные, можно было узнать много интересного про Ларису Андреевну Скляр, 1985 года рождения, уроженку Пермской области.

Лариса судимостей не имела, но это, скорее всего, чистая случайность. Рождена она была вне брака, а когда девочке исполнилось пять лет, ее мать вышла замуж, после чего родила сначала сына, потом дочку. Муж матери Ларису удочерил, дал ей свое отчество и фамилию, относился к ней очень хорошо и изо всех сил старался наладить нормальные отношения в семье. Но всё было напрасно: Лариса люто ненавидела и приемного отца, и рожденных от него детей. Ей постоянно казалось, что младших любят больше, что покупают им все самое лучшее, а ей достаются крохи. Брата и сестру она начала истязать, когда мальчику было шесть, а девочке четыре, издевалась над ними, поколачивала, отнимала вкусности, запирала в подвале, ломала новые игрушки. Родители пытались справиться своими силами, и наказывали Ларису, и убеждали, и пугали милицией. Ничего не помогало, девочка озлоблялась еще больше, и пытки, устраиваемые малышам, становились все изощреннее. Тогда мать, потеряв всякую надежду, отправилась в школу, где училась Лариса, чтобы посоветоваться с педагогами, и, к своему ужасу, узнала, что ее дочь ведет себя агрессивно и жестоко не только дома.

– Мы вас не вызывали и ничего не сообщали, – говорила ей классная руководительница, – потому что ваш муж – уважаемый в городе человек, не хотелось его расстраивать.

С Ларисой попробовали совладать совместными усилиями семьи и школы, но результата никакого не добились. Видя реальную угрозу здоровью младших детей, родители обратились в милицию, и уже через два месяца четырнадцатилетнюю Ларису определили в специнтернат для несовершеннолетних, совершивших правонарушения. Но и там она постоянно давала волю кулакам и проявляла поистине изощренное коварство, издеваясь над теми, кто был младше или просто физически слабее.

После интерната Лариса Скляр начала работать, сперва уборщицей в магазине, потом доросла до фасовщицы на магазинном складе. Но жизнь в маленьком заштатном городке ее не устраивала, и она рванула в столицу. Брата и сестру она по-прежнему ненавидела, с родителями постоянно скандалила, и они без возражений отпустили ее в Москву, лишь бы от детей подальше. Муж матери, которого Лариса все годы категорически отказывалась именовать отцом, много работал, деньги в семье хоть и небольшие, но водились, и Ларисе пообещали высылать материальное вспомоществование каждый месяц. Этих денег хватало на то, чтобы снимать убогую квартирку за пределами Кольцевой автодороги и более или менее сносно питаться. Так и жила, во всяком случае, никаких данных о том, что она где-то работала, не было. Может, и подрабатывала, но каким-то «левым» способом, ничего не оформляя.

И вдруг она переезжает в однокомнатную квартиру возле Аэровокзала, покупает недешевые вещи, приобретает абонемент в дорогой фитнес-клуб. Знакомится с Катей Аверкиной, представляется вымышленным именем, врет ей, что работала в сети «Колесо». Это что? Это как понимать?

Антон Сташис посмотрел на дисплей мобильника, который за последние часы дважды известил о полученных сообщениях. Первое пришло в половине седьмого: «Ходили в зоомагазин смотрели черепашек здоровские». С ума сойти! Ни одной орфографической ошибки, только синтаксические. Неужели количество занятий с Элей перешло в качество и наметился прорыв? Второе сообщение поступило совсем недавно, несколько минут назад: «Я пишу проект мне нужно в инет Степка не дает айпад а сам играется и неспит». Похоже, он рано обрадовался, одна ошибка в правописании все-таки сделана. А с запятыми и точками совсем беда. Кстати, почему Вася жалуется, что Степка не спит? Который час? И куда Эля смотрит, если малышу пора в постель?

Он посмотрел на часы и вздохнул. Ну вот, начались трудовые будни, и снова он будет приходить домой, когда дети уже десятый сон видят. Конечно, еще не очень поздно, всего половина девятого, и Степка имеет полное право не спать: его укладывают после телевизионной вечерней сказки, а Васька жалуется, потому что ей нужен Интернет. Маленькая, вполне невинная детская хитрость. Но даже если он немедленно сядет в машину и помчится домой, бодрствующего сынишку ему застать не удастся. Да и Ваську, наверное, тоже. Так что для общения с детьми вечер все равно пропал.

Но можно использовать его как-то иначе. Например, связаться с Кирганом и передать ему данные на Ларису Скляр.

Надежда Игоревна Рыженко была у руководства на хорошем счету в частности и потому, что, во-первых, внимательно следила за процессуальными сроками и всё всегда делала вовремя, а во-вторых, крайне редко уголовные дела, передаваемые ею в суд, оказывались «разваленными». Собственно, прошлогоднее дело скинхедов было единственным, которое сторона обвинения бездарно проиграла именно благодаря промахам, допущенным следователем.

И как бы ни злилась она на адвоката Киргана, но не признать его правоту не могла: в протоколе осмотра места происшествия действительно отсутствовали подписи судебно-медицинского эксперта. Поэтому Надежда Игоревна, положив в папку протокол, отправилась в морг. Эксперта она знала давно, им приходилось сталкиваться, и Рыженко понимала, что если этот человек протокол не подписал, значит, во время осмотра трупа его что-то здорово достало. Наверное, следователь постаралась, совсем молодая девчонка, гонору выше головы, а вести себя со специалистами – участниками осмотра не умеет. Придется замаливать чужие грехи.

– Когда я была на вскрытии трупа Аверкиной, вы мне не сказали, что осматривали его на месте происшествия, – осторожно заметила она, убедившись, что эксперт находится в благодушном настроении.

– Не сказал, – кивнул он, усмехнувшись. – Но специально попросил отписать мне этот труп на вскрытие. Вы же понимаете почему.

– Следователь? Или криминалист? – спросила Рыженко. – С кем вы поляну не поделили?

– С девочкой. Уж больно нагла, не по годам. Хотел ее поучить жизни, думал, она на вскрытие приедет. Я же не знал, что дело вам передадут.

Надежда Игоревна пожала плечами. В конце концов, когда она приехала на вскрытие, он, увидев другого следователя, мог бы сказать ей, что не подписал протокол. Вредничал. Цену себе набивал. А она сама разве не то же самое делает по отношению к адвокату Киргану и его подзащитной? Так что нечего бочку катить на эксперта, все живые люди, у всех есть эмоции, личные обиды и амбиции.

– Она дежурила. Понятно, что убийство ей не отдадут, мала еще. Я протокол привезла. Подпишете?

– Для вас, милейшая Надежда Игоревна, все, что угодно, – расплылся в улыбке судебный медик. – Давайте ваши бумажки.

Она протянула ему папку с протоколом и спросила:

– А за рамками протокола можете мне что-нибудь сообщить?

Он не ответил, быстро пробегая глазами текст.

– Вот же коза! – воскликнул он. – И чему ее только учили?

– А что такое? – насторожилась следователь.

– Ну я же четко ей сказал: на суставе большого пальца правой руки кольцо желтого металла с камнем фиолетового цвета, повернутое камнем внутрь. А она что написала?

Рыженко не помнила в точности, что именно написано в протоколе, но что-то про кольцо было, это несомненно, и само кольцо лежало в пакете с вещами погибшей, она его своими глазами видела.

– Тут написано: на правой руке кольцо. Ни про большой палец, ни про то, что оно повернуто камнем внутрь, нет ни слова.

– Большой палец? – Рыженко озадаченно нахмурилась. – Это странно…

– Я вам больше скажу, – эксперт начал горячиться, – вы сами не обратили внимания во время вскрытия на то, что я говорил, и заключение потом не читали. Ведь не читали?

Он сердито уставился на следователя, которая и в самом деле в заключении судмедэксперта просмотрела только итоговую часть: причина смерти, наличие заболеваний, наличие в крови потерпевшей алкоголя, наркотиков или иных препаратов. Пришлось признаваться и каяться.

– Кольцо застряло на суставе, криминалист его с трудом стащил. На пальце есть посмертные повреждения, это когда криминалист кольцо стягивал, но есть и прижизненные, причем появившиеся незадолго до наступления смерти. Я все это и вслух проговаривал при вас, и в заключении отразил. Непонятно, для чего я вообще работаю, если вы все равно ничего не читаете!

– Извините, – мягко произнесла следователь, – признаю свой промах. Но тогда получается, что Аверкина перед самым падением надела кольцо, которое ей мало, и… А более ранних царапин в этом месте не было?

Эксперт нашел в компьютере текст заключения и ткнул в него пальцем.

– Нет. Только те, что появились незадолго до наступления смерти, и посмертные, которые появились в результате усилий криминалиста по снятию кольца.

– То есть можно предположить, что Аверкина в тот момент впервые надела это кольцо? – уточнила Надежда Игоревна.

– Ну, милейшая, делать выводы – это ваша задача, я в это не лезу, – развел руками эксперт. – Впервые, не впервые надето кольцо – это выходит за рамки компетенции эксперта. Вот если бы это была девственная плева – тогда бы я точно сказал, впервые или не впервые…

«Старый пошляк, – подумала Надежда Игоревна. – Впрочем, почему старый? Он едва ли намного старше меня, а я себя как-то в старухи еще не записала». И продолжала, сделав вид, будто не слышала последних слов медика:

– Она его надела, попыталась снять, кольцо не проходило через сустав, девушка начала его крутить, чтобы… винтообразное движение… камень повернут внутрь… и в этот момент… Зачем она надела это кольцо, если оно ей мало? Примерить. Пришла сестра, показала новое кольцо, потерпевшая попросила примерить, так поступают почти все. Катя надевает кольцо на безымянный палец, оно ей велико и сваливается, тогда она пробует средний, потом указательный, смеется над сестрой, дескать, какие у той крупные руки и толстые пальцы, демонстрирует, что это кольцо не спадает только с ее большого пальца, подчеркивает собственное изящество. Сестра злится… не выдерживает… и сталкивает Катю с балкона. Так?

– Не знаю, не знаю, – в глазах у эксперта плясали черти. – Я только по медицинской части. Но исключительно из хорошего отношения к вам кое-что подскажу: в показаниях свидетелей есть сведения о том, как именно падало тело? Кто-нибудь видел само падение?