Текст книги "Птице Феникс нужна неделя"

Вторник
София

После почти двухсот пятидесяти грамм коньяка София почувствовала, что ей дико хочется спать. А ведь нужно было еще как-то заставить себя принять душ и снять косметику.

Она попыталась встать с дивана, перед глазами моментально кто-то задернул темный занавес, украшенный яркими люминесцентными точками. Через секунду она снова очутилась на диване и схватилась за голову. Коньяк был единственным спиртным, которое на нее так действовало. София сделала еще одну попытку подняться. Медленно, боком, опираясь о спинку кремового полосатого дивана. На этот раз ей это удалось. Она замерла на несколько секунд и сделала первый шаг… Немного качнуло, но в целом София смогла удержать равновесие. Из коридора послышались торопливые шаги – кто-то спускался по лестнице. Наверняка Таня. София оказалась права. Няня быстро зашла в комнату и замерла на пороге, натолкнувшись на холодный взгляд Софии.

– Ой, София Николаевна, я не знала… Простите. А Дмитрий Сергеевич сказал, что сам уложит Машеньку.

София фыркнула. Конечно, Дмитрий Сергеевич сделает все что угодно, лишь бы не идти в супружеское ложе. Она холодно кивнула. Татьяна заслуживала серьезного выговора, а то и увольнения за то, что разрешила Марии разгуливать по дому самостоятельно и уснула вместо того, чтобы приглядывать за ребенком. София окинула девушку взглядом. Та словно сжалась и сделалась меньше ростом. Хотя ростом Татьяна и так не могла похвастаться. Невысокая, коренастая, с большой грудью и полным отсутствием талии. Удивительно некрасивое лицо. Узко посаженные глаза, вечно засаленные волосы и кожа в красных пятнах. София знала, что девушка ухаживает за собой, просто у нее нарушена работа сальных желез. Она регулярно возила ее к своему косметологу, и та составляла для Татьяны специальные комплексные уходы. Но работать надо было не только снаружи, но и изнутри, а наладить питание Татьяна никак не желала. С того момента, как она попала к Софии в дом, девушка набрала больше двадцати килограммов. И рядом не было матери, которая могла бы повесить замок на холодильник. У Татьяны, собственно, матери вообще не было, как и отца. Может быть, поэтому она все время выглядела жалкой и немного обделенной.

На девушке было одно из платьев Софии, которое та непонятно зачем купила. На ней самой платье сидело отвратительно, на Татьяне – еще хуже. Но по какой-то необъяснимой причине девушке оно страшно нравилось, и она постоянно его носила. Хотя коричневый цвет бледнил и без того землистое лицо, а желтые горизонтальные полоски визуально прибавляли Татьяне несколько килограммов. София задумчиво смотрела на девушку. Та выглядела нашкодившим котенком.

– Что ты вчера ночью делала?

Татьяна покраснела.

– Откуда вы…

София подняла руку, прерывая ненужный вопрос.

– Ну?

– Сериал смотрела.

– Какой?

– «Мост».

София задумалась. Ну что ж, Татьяна действительно слышала и слушала то, что говорила ей работодательница. Ведь это она сама рекомендовала ей скандинавскую сагу. София кивнула.

– Отдыхай. Сегодня без «Моста», выспаться надо.

– Хорошо, София Николаевна, спокойной ночи.

– И тебе того же.

Дождавшись, когда Татьяна выйдет из комнаты, София, стараясь держать равновесие, дошла до двери. Посмотрела на мраморную лестницу.

Медленно, цепляясь за перила, поднялась по ней и оказалась в длинном широком коридоре, устланном мягким пушистым ковром. Кремовые стены, дерево, выкрашенное «под старину» (стоило целое состояние!). Фотографии. София остановилась перед одной, которая ей очень нравилась. Она и Дмитрий во время свадебного путешествия. Мальдивы. Ее первый раз на экзотических островах. Идеальная свадьба. Роспись и через три часа самолет в рай. Никаких друзей и родственников. Второй брак для обоих. Дмитрий серьезный, как всегда. Он никогда не улыбался на фотографиях. Обветренное мужественное лицо. Он крепко обнимал за плечи смеющуюся Софию. Когда же она в последний раз выглядела такой счастливой? Улыбка, открывающая все зубы, свет и тепло. Простое синее платье, заметающее песок, темные кудри, развевающиеся на ветру, контрастируют с белой рубашкой Дмитрия. Какая красивая пара, просто загляденье! Эта фотография была потом на обложках многих глянцевых изданий. После этого она так и не смогла заставить Дмитрия согласиться ни на одну фотосессию. Публичность он оставлял ей, сам предпочитал оставаться в тени. Его нервировало, когда о нем говорили как о муже Софии. Нет, это она должна была быть женой Дмитрия. Должна была, но так и не стала. В какой-то момент все пошло не так.

София зашла в спальню. Пока она расстилала постель, появился Дмитрий и, игнорируя жену, отправился в душ. Девятнадцать минут, за которые та успела проверить свое виртуальное фермерское хозяйство (необъяснимая страсть к электронной игрушке!). Наконец, она услышала, как прекратила литься вода.

Дмитрий вышел из ванной и замер на какую-то долю секунды – не ожидал увидеть ее неспящей. Но тут же, не глядя на Софию, пошел к шкафу, сбросил полотенце. София полюбовалась крепким телом – прорисованные мышцы спины, крепкие ягодицы. В отличие от Софии он абсолютно не стеснялся своей наготы. Достал чистые трусы и футболку. По-военному быстро оделся. «Раз в футболке, значит, секса не будет, несмотря на вчерашние обещания», – усмехнулась про себя София. Но попробовать стоило.

– Я соскучилась, – просто сказала она, откладывая планшет в сторону. Дмитрий подошел к кровати, не говоря ни слова, откинул одеяло, лег и повернулся к ней спиной.

– Что случилось? – София почувствовала, как кровь снова начала пульсировать в висках. – Что опять не так?

Дмитрий не ответил. «Нет, только не это, только не молчи!» София готова была раскричаться, разрыдаться, даже ударить мужа. Что угодно, только чтобы он не молчал. Но она знала, чем это закончится. В лучшем случае скажет ей, что она истеричка. В худшем – уйдет спать к Марии. Или в гостевую. София прикусила губу. Ей хотелось оказаться как можно дальше. Но если сейчас встанет и уйдет она, будет только хуже. В последний раз после ее демонстративного ухода он молчал почти два с половиной месяца.

И зачем она ляпнула про эти духи? Ну что это меняет? Умнее надо быть, умнее. Кто бы ни была его новая пассия, она же не может сравниться с нею. Конечно, нет. Терзаемая собственными мыслями, София даже не заметила, как Дмитрий погрузился в мирный сон. Она смотрела в потолок, стараясь отогнать злые слезы. Потом она встала, взяла планшет и направилась к двери.

Уже через две минуты она сидела в гостиной и держала в руках бокал с коньяком. В конце концов, что это за доза такая, 250 грамм, если даже настроение не может улучшить? София пошарила в сумке, которая так и осталась лежать на диване, и вытащила диск. Этот голос, который успокаивал и словно шептал, что все будет хорошо, сейчас ей был жизненно необходим. София задумалась на несколько секунд, потом резко прошла к комоду и достала CD-плеер. Как хорошо, что они не выкинули его – нужды в нем не было давно, все пользовались mp3-плеерами и смартфонами. Но сейчас Софии не хотелось искать в Интернете не известного ей певца, она хотела лишь услышать этот мягкий мужской голос и песню, заслушанную и заученную слово в слово. Щелчок кнопки, и тихонько полилась музыка. София открыла планшет и зашла в чат. Возможно, кто-то из девчонок не спит. Ввела пароль. Экран тут же отозвался: «Принцесса София вошла в чат». Она увидела, что еще три человека онлайн.

– Привет, девчонки, – написала София и сделала большой глоток коньяка.

Вторник
Мартин

Несчастную девушку увезли только спустя два часа. Новый инспектор, не понимающий местные порядки, никак не желал сделать скидку на то, в чьем доме произошло несчастье.

– Новый человек, – словно оправдываясь, постоянно говорил Мартину шеф местной полиции. Мартин лишь кивал, он стоял возле камина, в руках стакан с водой. Черные обтягивающие джинсы и черная футболка с низким вырезом и тонкой шнуровкой. Темная, с небольшой проседью челка падала на глаза. Анна, дающая показания инспектору, постоянно сбивалась с мысли, заглядываясь на собственного мужа. Она теребила в руках бумажную салфетку, которая была ей совершенно ни к чему, постоянно поправляла светлые волосы, выбившиеся из пучка, застегивала и расстегивала плотную шерстяную кофту – ее постоянную спутницу в этом холодном доме.

– Итак, фру, давайте еще раз уточним – вы впервые видели эту девушку, или она уже причиняла вам беспокойство в прошлом?

– И за это я ее сожгла прямо посреди собственного газона? – в голосе Анны послышались истерические нотки, и Мартин понял, что жена уже на пределе. В несколько шагов он пересек комнату и встал рядом с Анной, положив руку ей на плечо. Даже сквозь толстую кофту он чувствовал, как она дрожала. Взглянул на инспектора. Казалось, у того ресницы скоро слипнутся от инея. Ручка отказывалась писать, и он периодически дышал на нее и на свои озябшие руки. Мартин, который невыносимо страдал, если причинял другим людям дискомфорт, неожиданно для самого себя заупрямился и решил ничем не облегчать участь инспектора. Ему хотелось, чтобы тот как можно быстрее убрался из их дома.

– Послушайте, долго еще? Моя жена уже три раза объяснила вам, что ни она, ни я никогда не встречались с этой девушкой. Возможно, она была на моих концертах, возможно, она даже писала мне какие-то письма, но вы же понимаете, я не могу знать всех своих фанатов в лицо.

Мартин попытался максимально благожелательно объяснить ситуацию инспектору, но добился лишь противоположного эффекта. В его пояснениях инспектор услышал снобизм и пренебрежение человеческой жизнью.

– Даже тех, кто сжигает себя на газонах? – насмешливо поинтересовался он.

– Эдмундсон! – грозный оклик начальника полиции. Этот, похоже, прикормлен суперзвездой. А инспектору такая музыка никогда не нравилась. Слишком слащавая и «западная», совсем не отражает тяжелый и суровый норвежский дух. Инспектор чувствовал прямо-таки могильный холод, исходящий от пола дома. Да что же они, никогда здесь не топят? Денег жаль на отопление? Он опустил глаза вниз и увидел собственные голые щиколотки, торчащие из-под слишком коротких брюк. В следующем месяце надо ужаться и купить себе новые. На какой-то момент он почувствовал смущение перед этим красивым мужчиной. Черт, он не любил мужчин, но не признать, что человек, стоящий перед ним, – это настоящее произведение искусства, не мог. Бледный, весь в черном, горят только глаза. Красив, как бог. Он понимал, почему сумасшедшая девица сожгла себя от отчаяния прямо на его газоне. Коллега уже перезвонил ему из ее дома – некая Рита Бачински. Профессиональная групи. Вся комната погибшей была в портретах Мартина, у нее были все его записи и даже какие-то вещи, которые она покупала на фанатских аукционах за большие деньги. Бедная маленькая дурочка. Ну куда ей тягаться с этой красивой, умной, ухоженной женщиной, спутницей Мартина, кажется, пятой официальной?

– Это ваш пятый брак? – выпалил он.

– Я не совсем понимаю… – Анна глядела недоумевающе на инспектора. На лбу и в уголках глаз тоненькие морщинки, на лице практически нет косметики. Бледная, словно мраморная. Очень стройная и высокая. Под простыми джинсами угадывались крепкие ноги. Она из тех, кто стареет красиво.

– Инспектор, если вас интересуют подробности моей личной жизни, я могу завтра приехать к вам в отделение. Но прошу вас, моя жена многое сегодня пережила и очень устала, если у вас больше нет вопросов… – мягкий, обволакивающий голос.

– Есть. У вас был секс с покойной?

– Простите? – Мартину показалось, что он неправильно расслышал инспектора.

– Был ли у вас секс с покойной? Или вы не помните всех, с кем у вас был секс? – В вопросе инспектора был вызов. Мартин был сбит с толку, обычно люди относились к нему очень дружелюбно, а этот человек излучал непонятную враждебность.

– Эдмундсон! – снова резко осадил подчиненного начальник полиции. – У нас больше нет вопросов, – заискивающим тоном обратился он к Мартину. – Еще раз извините. Постарайтесь отдохнуть, насколько это возможно.

Эдмундсон встал, кивнул Мартину и протянул руку Анне. Ее пожатие оказалось мягким. Эдмундсон почувствовал, как тепло растеклось по всему телу.

– До свидания.

– До свидания. – Мартин крепко пожал руку начальника полиции и окинул взглядом нелепого инспектора. Посмотрел, как тот надевает тоненький поношенный пиджак. Интересно, откуда он? Мартин знал всех в крошечном поселке. Но Эдмундсона он никогда раньше не видел. Возможно, стоит узнать его получше? Инспектор и начальник полиции направились к выходу. На пороге Эдмундсон не выдержал и обернулся:

– Может быть, вы как-нибудь предупредите своих поклонниц, что если вдруг они решат снова свести счеты с жизнью, пусть просто придут к вам в гости на пару часов. Умереть от холода куда как приятнее, чем от огня.

Он бросил быстрый взгляд на Анну, удивленно смотревшую на него, и поспешно вышел, довольный собственной шуткой.

Через полчаса Мартин и Анна лежали в постели. Анна тяжело дышала, Мартин выглядел спокойным и расслабленным. Как ему удавалось сделать так много и так быстро? Секс с ним был всегда похож на американские горки. Неизвестно, в каком направлении повернет, да так, что дух захватывает, а в конце невозможно унять сердцебиение. Спальня была небольшой, не больше десяти метров, и огонь, горевший в камине, прогревал ее полностью. Мартин приподнялся, откинув темную шкуру, которой они застилали кровать вместо покрывала, подбросил несколько поленьев в очаг. Ему даже не понадобилось для этого вставать с кровати. Он снова лег и обнял Анну. Она уткнулась ему в подмышку и втянула этот особенный запах. Смесь из пота, феромонов и его любимого горького парфюма.

– По-моему, ты ему понравилась, – усмехнулся Мартин.

– Кому?

– Этому инспектору. Он так смотрел на тебя.

Анна рассмеялась.

– А что, я же красивая женщина! – И замерла. Сколько красавиц видел Мартин за свою жизнь – тяжело сосчитать. Его подругами были самые красивые женщины Норвегии и Америки. Супермодели, актрисы. А она была лишь скромным секретарем. Она до сих пор не могла поверить, что судьба совершила такой лихой вираж и свела ее с кумиром миллионов.

– Конечно, красивая. – Мартин повернул к себе лицо жены. Она действительно была красива. Не яркой, цепляющей глаз красотой, а тихой, спокойной, в которую нужно вглядываться, присматриваться, чтобы раскрыть. Анна была полевым цветком. Таким милым и домашним. То, что нужно, когда ты решаешь покинуть поле боя.

– Я люблю тебя, – прошептала она и посмотрела в глаза. Мартин улыбнулся.

– Глупая моя девочка, – и перевернул ее на спину. Анна стонала и металась, а Мартин не мог не думать. Он совершал знакомые движения – за эти годы он изучил тело Анны лучше, чем она сама. Он пытался вспомнить слова песни, которую сочинял сегодня утром. Ту, которую хотел начать с ре-бемоль. Но он не мог вспомнить ни слова. Он попробовал вспомнить то, что наигрывал себе на этой неделе. Но в голове словно кто-то стер все мысли белым школьным ластиком. Было абсолютно пусто. Мартин замер. Анна недовольно застонала – она была близка к финишу. А он понимал, что не помнит ни слова из того, что пел на своем прощальном концерте.

Среда
София

Вчерашние тридцать пять градусов сменились девятнадцатью. София впервые почувствовала приближение осени, которую она очень ждала в этом году. Ее все больше пугала летняя одежда и то, как она в ней выглядит, поэтому с наступлением холодов она рада была вернуться к привычным джинсам, свободным свитерам крупной вязки, кожаным браслетам и шарфам. Шарфы она любила, в гардеробной под них у нее была выделена целая секция. Сегодня она надела простые черные джинсы от «Армани» – эти были ее любимыми – и подозрительно принюхалась – сколько раз она уже успела надеть их после стирки? Одежда не пахла, и София решила пренебречь собственным правилом: надевать вещи после стирки не более двух раз. Рванула молнию, ей удалось застегнуть ее до конца, затем застегнула штаны на пуговицу и с трудом выдохнула. В зеркало пыталась не смотреть, она знала, что часть ее «роскошного», как звали глянцевые журналы такой тип, тела в джинсы просто не поместилась. Раздраженная София схватила с полки первый попавшийся простой белый свитер без узоров, ухватила шарфик «Берберри». Узнаваемая клетка была китчем немыслимым, но сейчас Софии было все равно. Хотелось согреться, а шарф был мягким и очень теплым. С утра голова болела невыносимо.

Мария проснулась – София слышала звонкий детский голосок, – но Татьяна явно старалась держать ее подальше от матери. Ну и хорошо. Мать с похмелья – не самое лучшее зрелище. София вышла из гардеробной, по пути прихватив первую попавшуюся большую сумку – шоппер от «Прада», кинула в нее планшет, CD-плеер и ноутбук и зашла в ванную, чтобы бросить последний взгляд на себя в зеркало. Волосы сегодня напоминали экзотический кустарник, растущий и торчащий в противоречащих друг другу и силе земного притяжения направлениях. София быстро вытащила из ящика тумбочки темную резинку и закрутила на голове невнятный пучок. Волосы по-прежнему торчали в разные стороны, но она надеялась списать это на творческий беспорядок. Она покопалась в объемной сумке и нащупала футляр с очками, мельком глянула – «Шанель». София надела очки. Темные, почти угольно-черные стекла закрыли половину лица. Прекрасно. София нашарила в сумке гигиеническую помаду – их она скупала в огромном количестве и всегда знала, что в каждой сумке такая помада найдется. Быстро прошлась по губам, критическим взглядом окинула себя в зеркало – темные штаны, белый свитер, шарф в бежевую клетку, огромные очки и пучок на голове. Самое то для «случайного» снимка папарацци. Обычно она их ненавидела, но сегодня сил на подобные эмоции не было.

Зазвонил телефон – Артур, водитель. София быстро спустилась по лестнице, стараясь не шуметь – если Мария услышит, так просто она из дома не выйдет. Но дочь стояла возле двери и собиралась выйти на прогулку – плащ и резиновые сапоги.

– Мама! – Выдернув руку из руки Татьяны, Мария бросилась к матери. Та поцеловала ее в макушку.

– Доброе утро, милая. Ты хорошо поспала?

– Она спала беспокойно, – попыталась рассказать ей Таня, но Мария перебила.

– Мамочка, мне сегодня снился такой ужасный сон, – начала Мария. – Как будто мы с тобой полетели в Испанию…

– Зайка, меня ждет машина. Мне надо ехать.

– Но я еще не рассказала тебе свой сон! – капризно запротестовала малышка.

– Я вечером вернусь, и ты мне расскажешь. – София попыталась вырвать руку из цепких лапок дочери, но та вцепилась в нее изо всех сил.

– Нет, мама, послушай! Почему ты никогда меня не слушаешь?

София бросила суровый взгляд на Таню, но та ее проигнорировала. С небольшой задержкой София сообразила, что это из-за темных стекол, которые полностью скрывают глаза.

– Таня? – в голосе Софии засквозило легкое раздражение.

– Машенька, давай ты мне свой сон расскажешь! Мамочка на работу опаздывает, – засюсюкала Таня.

– Я тебе уже рассказывала! – вдруг топнула ногой Маша. – Я хочу маме рассказать, маме! Почему ты всегда уезжаешь? – потребовала дочь.

– А ты почему ногами топаешь? – разозлилась София. – Что это еще за поведение?

– Мама, когда мы купим собаку?

– Мы не купим собаку, я тебе уже тысячу раз говорила. Все, мне пора, – прекратила бессмысленные пререкания София.

Таня ловко подхватила Машу на руки, но та вдруг закатила самую настоящую истерику. София рванула к двери, по пути схватив черную кожаную куртку с капюшоном, и, стараясь не слушать воплей дочери, выскочила за дверь.

– Мамочка, мама! – неслось из открытой двери, когда София скользнула в машину – в этот раз в черный бронированный «Мерседес».

– Что случилось? – поинтересовался Артур. – Маленькая заболела?

Сам Артур был счастливым отцом четырех детей и просто не представлял, что в этом мире могут существовать вещи важнее.

– Поехали, – сухо попросила его София.

– Куда? – Артур снова стал собранным и деловым. За это она его и наняла.

– В офис к Дмитрию Сергеевичу.

Уже через полчаса они подкатили к небольшому зданию современной постройки, расположенному в одном из тихих переулков в центре города.

Машина мужа – серебристая «Ауди» последней модели – была на стоянке.

– Остановите здесь, пожалуйста, – попросила София, не доезжая трехсот метров до офиса.

– Но ведь дождь, София Николаевна, ноги промочите.

София посмотрела на черные лаковые туфли на высоких каблуках – зачем она их снова надела? Она же ненавидит каблуки. Наверное, чтобы показаться привлекательнее? Какой бред. Раньше она казалась Дмитрию привлекательной и в галошах. София посмотрела в окно – действительно дождь, а она и не заметила.

– Я позвоню, – кинула она и вышла под ливень. Дождя София не боялась, а зонтики ненавидела. Быстро набросила капюшон на голову и стремительным шагом пошла к офису мужа. На полпути, поймав на себе удивленные взгляды прохожих, поняла, что так и не сняла темные очки. Плевать. Она ускорила шаг и спустя две минуты рванула на себя дверь офиса.

– София Николаевна. – Охранник поднялся со своего места в знак особого уважения. Как же его звали? Ведь она же знала. София скользнула взглядом по табличке, прикрепленной к лацкану пиджака, едва сходившегося на мощной груди.

– Егор. – Она сняла очки и широко улыбнулась. Парень стоял по стойке смирно. – Я к Дмитрию Сергеевичу. – Она сделала шаг к пропускному аппарату, как бы приглашая его нажать на кнопку и пропустить ее в святая святых.

– Я позвоню. – Рука парня потянулась к телефонной трубке.

– Ни в коем случае, это сюрприз. – Улыбка Софии стала еще шире, и она буквально видела, как в голове у парня ворочались мозги в тщетной попытке непосильной умственной деятельности, – с одной стороны, никого чужого без звонка пускать нельзя, а с другой, мало того, что жена босса, так еще и сама Софья Романова. Ее книги обожала вся его семья.

– Конечно. – Вместо трубки телефона рука парня легла на пропускное устройство и нажала на заветную кнопку. София прошла сквозь турникет.

– Спасибо, Егор, – тепло поблагодарила она и подошла к лифту. Нажала кнопку вызова и принялась ждать, раздумывая, что скажет мужу. Лифт застрял где-то на четвертом этаже. София оглянулась и увидела, что охранник стоит к ней спиной и с кем-то разговаривает по телефону. Наверняка звонит этой старой грымзе, секретарю мужа. А та предупредит Дмитрия о ее визите.

София сделала два шага к боковой двери, ведущей на служебную лестницу, и открыла ее. Пойдет пешком, заодно и мысли приведет в порядок.

Она зашагала по ступеням, ведущим на третий этаж, где располагался офис мужа. Она понятия не имела, что скажет Дмитрию. Поездка была незапланированной и инстинктивной. София попыталась вспомнить, куда она на самом деле собиралась ехать с утра, но не смогла. Все мысли были о муже. Ей нужно было помириться с ним как можно скорее, чтобы снова обрести внутреннее равновесие. Очередная ссора была невыносимой. Что случилось с сильной женщиной, которая всегда думала, что может быть счастлива одна? Почему на ее месте сейчас стоит унижающееся существо, бегающее за мужскими штанами? Пускай и законно ей принадлежащими. София сбавила темп и попыталась направить поток мыслей в конструктивное русло. Зайдет она сейчас к нему в кабинет, и что? Обсудит с ним вчерашнее? Как всегда, извинится? Или, наоборот, спровоцирует очередной скандал? Возможно, у мужа посетители, и она, ворвавшись к нему в кабинет, снова поведет себя как истеричка, по его мнению. Ей было плевать. Она просто не переживет еще один день молчания в доме.

На втором этаже София остановилась и потянулась к сумке – там лежала небольшая бутылочка из мини-бара гостиницы, в которой они отдыхали в прошлый раз. Просто для храбрости. София достала бутылочку, открыла ее и тут же спрятала за спину. Мимо пробегали две сотрудницы. С удивлением осмотрели Софию – та так и не сняла капюшон. Выглядит как огородное пугало, но какое это имеет значение? Девушки прошли мимо, поглядывая на нее и при этом что-то обсуждая шепотом. Наверняка проехались по безумной жене босса. Плевать. Дождавшись, пока девушки спустятся на этаж ниже, София сделала большой глоток, поперхнулась, закашлялась, закрутила крышечку и кинула бутылочку в сумку, после чего решительно направилась вверх.

Перед тем как попасть к мужу, ей нужно было преодолеть мощную преграду в приемной. Когда-то Катерина была у Дмитрия преподавательницей английского языка и литературы в военном училище, но, выйдя на пенсию, осталась не у дел. Тогда-то и разыскал ее Дмитрий и предложил должность личного секретаря. На самом деле муж не был человеком широкой души, пожалевшим бедную пенсионерку. Просто пройти кордон Катерины не смог бы даже БМП. Жену босса секретарь не любила. Впрочем, это было взаимно. Но сейчас Софии было все равно. Она не собиралась мести хвостом перед противной старухой, в конце концов, кто, как не она, имеет право поговорить с собственным мужем.

София дошла до третьего этажа и решительно потянула на себя дверь, входя в коридор. Очень странно, что Дмитрий, с его спартанскими привычками и любовью к минимализму, согласился выкрасить здесь стены в интимный темно-зеленый цвет и устлать пол светлым ковром, заглушавшим шаги. Репродукции на стенах (жмот, мог бы купить и оригиналы), бра, отбрасывающие рассеянный свет. Не офис, а будуар. София сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться. Сняла очки, подумала, не распустить ли дурацкий пучок – и как она могла прийти в офис к мужу в таком виде? О чем она только думала! Ее брак и так трещит по швам, а она никак не вылезет из дурацких джинсов. Хотя разве маленькое черное платье спасло хоть чей-нибудь брак?

София быстро достала из сумки бальзам и смазала пересохшие губы. Затем подошла к дубовой двери с золотой табличкой «Саратов Дмитрий Сергеевич. Генеральный директор», взялась за золотую ручку и решительно потянула ее на себя. Грымза была на месте. Глаза заплаканы, она говорила по телефону, не обращая на Софию никакого внимания:

– Доктор не мог ошибиться? Но откуда, милая, откуда у ребенка такой диагноз? А у нас могут сделать? И сколько это будет стоить?

София почувствовала себя неловко. У пожилой женщины явно стряслась какая-то беда, и София была последним человеком, с которым Катерина хотела бы ею поделиться. Она это прекрасно знала. Ей не хотелось быть невольным слушателем, надо было как-то обозначить свое присутствие. София слегка кашлянула. Катерина подняла заплаканные глаза и положила трубку, не попрощавшись с собеседником. Посмотрела на большую фотографию в красивой серебряной рамке – единственное украшение стола, которое она себе позволяла. София когда-то подсмотрела – на фотографии была маленькая девочка. Скорее всего внучка Катерины.

– Здравствуйте. – София попыталась улыбнуться, но почему-то чувствовала себя полной дурой. Она прекрасно видела, что Катерине сейчас не до светских любезностей. Не выдержала. – У вас что-то случилось?

Катерина заколебалась, казалось, еще мгновение, и она все выложит Софии и расплачется у нее на груди. Но в последний момент женщина взяла себя в руки. Бросила быстрый взгляд на дверь начальственного кабинета и не спеша достала из ящика стола упаковку салфеток. Сняла очки, высморкалась и надела их вновь, все так же, не торопясь, положила бумажные платки на место. Достала из этого же ящика чью-то визитку и положила ее на стол перед собой, прикрыв рукой так, чтобы София не видела, что там написано.

«Тоже мне, тайны Мадридского двора», – раздраженно подумала София, терпеливо за этим наблюдавшая и бросавшая взгляды на дверь кабинета Дмитрия, стараясь прислушаться, доносятся ли оттуда какие-нибудь звуки. Но дверь была звуконепроницаемая, о чем она прекрасно знала.

– Дмитрий Сергеевич у себя?

– Нет, – автоматически ответила Катерина. «Слишком быстро», – подумала София и снова бросила взгляд на дверь.

– Вышел?

Секретарь поколебалась, сегодня она медленно реагировала, словно думая о чем-то своем.

– Да, вышел, – будто через силу согласилась Катерина.

– Тогда я подожду, – кивнула София и уселась на стул, всем своим видом демонстрируя, что не сдвинется с места, пока не увидит мужа.

– Может быть, чай или кофе? – натужно улыбаясь, предложила пожилая женщина.

– Кофе, пожалуйста, – не менее натужно улыбаясь в ответ, согласилась София. Катерина встала и слегка пошатнулась – Софии показалось, что женщина сейчас упадет. Она вскочила со стула и бросилась к ней, чтобы поддержать, но Катерина жестом остановила ее.

– Все в порядке, – бросила она сухо. – Вода закончилась, пойду наберу.

– Может быть, я сама?

– Не стоит утруждаться, София Николаевна.

Катерина взяла хромированный чайник, чьи бока были начищены до блеска, и, покачиваясь, направилась к выходу. София с удивлением смотрела ей вслед. Чтобы Катерина оставила свой пост, да еще и в ее присутствии? Очевидно, произошло действительно что-то серьезное. София знала, что туалет находится в самом конце коридора и Катерине в ее нынешнем состоянии понадобится несколько минут, чтобы дойти туда и вернуться назад. Дождавшись, когда пожилая женщина выйдет из комнаты, и не понимая толком, что она делает, София быстро встала со стула и подошла к двери в кабинет мужа. Нажав на ручку, но еще не открыв ее, она уже предчувствовала, что она там увидит.

…Катерина зашла в туалет. Она понимала, что за то, что она сейчас сделает, шеф ее наверняка уволит. А может, ей повезет, и он ни о чем не догадается или подумает на кого-нибудь другого? А если и догадается, что делать? Сейчас на кону была жизнь ее единственной внучки, которой только что поставили страшный диагноз – онкология. Счет шел на месяцы. Они слишком долго не обращали внимание на ее усталость, бледность и синяки, списывали на нагрузку и первый класс школы. Катерина смотрела в зеркало и не видела себя. Эта женщина была ей незнакома. Старая, тяжеловесная, все лицо изборождено глубокими морщинами, волосы забраны в пучок, они никогда не знали краски, и теперь голова выглядела грязной, как будто кто-то стряхнул на идеально белую седину чернильную ручку. Мешки под глазами. Старомодная белая блузка с жабо, где красовалась старинная камея. Старая, немощная женщина, которой крупно повезло, что бывший ученик вспомнил о ней, взял на работу и не просто спас от голодного существования, но и смог обеспечить всю ее семью. Мужа-пенсионера и дочь, мать-одиночку. И, конечно же, ее солнышко, маленькую девочку, которую она вскоре могла потерять.

Она достала из кармана визитку. Этот маленький засранец журналист уже несколько раз пытался выудить из нее информацию, особенно после того, как Дмитрий Сергеевич решил выдвинуть свою кандидатуру на местных выборах. Искал грязь. И зачем она только сохранила его карточку? Очевидно, что-то предчувствовала. Дрожащей рукой из другого кармана она достала мобильный телефон. Набрала номер.