Текст книги "Пожалуйста, поцелуй меня"

Пожалуйста, поцелуй меня
Александра Ольховская

© Александра Ольховская, 2023

ISBN 978-5-0060-2217-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга не пропагандирует употребление наркотиков, психотропных веществ или каких бы то ни было других запрещенных веществ. Автор категорически осуждает производство, распространение, употребление, рекламу и пропаганду запрещенных веществ. Наркотики – это плохо! Все персонажи и описываемые события являются вымышленными. Любое совпадение с реальными людьми или событиями, является случайностью.

 
А я любила не его,
Под крах культурного столетья,
Я открывала дверь ногой,
Любовь приравнивая к смерти.
 
 
Оставив чувства в стороне,
Себя в себе отжившей эры.
Я ощущала как во мне,
Кончался страх и чувство меры.
 
 
Почти не чувствуя костей,
Я проходила сквозь пространства.
Где появлялась я, везде,
Всё небо загоралось красным.
 
 
Моя любовь стелилась в дым,
В нём куталась, крутясь, планета.
Мир, докатившись до черты,
Менял саму природу света.
 
 
Мой взгляд историю сжигал,
И делал этим мир наш лучше.
Какой то новый создавался жанр,
Не помещающейся в душу.
 

Глава 1. Пожалуйста, поцелуй меня

1. Вступление. Поход к психологу

В бдсм играх самое главное вовремя сказать стоп, и я не знаю, насколько возможно бдсм отношения воплотить в реальную жизнь. Но, я постараюсь рассказать Вам о том, что я хотела бы проживать вновь и вновь. Это же так увлекательно, иметь полового партнёра, с которым Вас ничего не связывает кроме секса, который полностью разделяет твои взгляды на этот счёт. Есть одно но. Это всего лишь игра, а значит, здесь взаимодействуют не столько Ваши личности, сколько Ваши самые потайные страхи и желания, в то время как сами личности гибнут.

Всё началось с моего похода к психологу. Я пришла раньше на час. Там было очень уютно. Камин, люстра как у меня дома, с пятью свечками, шкаф с трудами Фрейда. Стоял ясный солнечный день, в который временами прорывался дождь. Я сфотографировала вид со второго этажа во двор колодца и заметила на соседней стене, во главе с Фрейдом, фотографии других известных психологов. Сделав селфи на память с данными субъектами и загрузив фото на аву в ВК, я ещё раз обратила внимание на музыку, доносящуюся всё это время с кабинета психолога. Точнее на голоса. Первый принадлежал психологу, второй– пришедшей на консультацию, женщине.

– Можно зайти в храм… Да, в тот, что через дорогу, и поставить свечку. Да. Это недалеко отсюда. Потом там есть ещё один храм. В него тоже можно зайти…

Да. Поставить свечку, постоять около икон…

Меня заинтриговала данная история. Чуть позже я поняла, что психолог проводила смешанные сеансы массажа и психотерапии. Уловив ещё раз и пропустив сквозь себя тонкие тембры и интонации доносившихся голосов, моё воображение моментально нарисовало целую картину: женщину изнасиловали или что-то подобное, вроде того, что она пострадала эмоционально от мужчины. Но чётче я увидела в своей отображающейся картинке реальности, что её изнасиловали, и, сейчас психолог с помощью Бога и телесных практик пытается, то есть возвращает женщину в нормальное гармоничное состояние. У меня внутри сразу же срезонировала цель моего собственного прихода: я, одержимая дьяволом и страдающая от агрессии, от которой речь пойдет ниже и от которой не хочу добровольно избавляться. Ибо она моя защита. Я целый час рассказывала психологу о своей реальной жизни, улыбалась и смеялась, пока наш сеанс не подошёл к концу, и пока не осталось последних пятнадцать минут.

– Мешает только одно. Какая– то тревога сидит внутри. Какое– то ощущение страха. Я понятия не имею откуда она исходит.

– Откуда то же она исходит. Вспомни свой самый сильный страх, чего ты больше всего боялась в детстве.

– Глубины. Да. В детстве я больше всего боялась неизвестности Чёрного моря, его чёрного дна. Прозрачной глубины я не боялась. А, там, где было невозможно разглядеть дно, и, приходилось плыть вслепую, меня и окутывал первобытный страх. Я боялась неизвестности, и, незнания.

– А чего ты боишься сейчас?

– Я боюсь себя.

Меня никогда не возбуждали нормальные отношения. Те, в которых царствует любовь и согласие. С самого рождения до сегодняшнего дня я представляла самые жёсткие изнасилования, рабства, вековое использование женщин, Колизеи, Древнюю Грецию, войны, в которых женщина становилась жертвой насильственной «любви». Я говорила о том, что даже читая книгу и натыкаясь на картины насилия, я не могу остановить возбуждение в собственном мозге. Я говорила об этом обо всём, потому что во всём этом было одно НО. Я не отношу все эти чувства и желания к собственной личности. Я не являюсь частью этого всего. Моё я отрицает то, что спрятано у меня на подкорке. Я не хочу и не хотела никогда мириться с собственным извращёнными фантазиями. Мне становилось плохо после них. Плохо и морально, и душевно, и, вообще, даже физически. Психолог мне посоветовала написать об этом обо всём книгу, И, ТОГДА Я ВСТРЕТИЛА ЕГО. Мы прожили это вместе. Я и не думала, что это всё можно было воплотить в реальность. Меня будто подхватила какая то волна. Все мои желания сбывались. Я получила то, что хотела и жаждала моя сущность, а не душа.

2

Последний месяц меня мучила сильная тревога, и, она была связанна как раз с этим человеком. Как так вышло, что я попала в эту игру? Было начало зимы. Меня мучила ипохондрия. Я считала, что проживаю скучную и никому не нужную жизнь. Я не писала стихов. Я почти не жила. Я работала над книгой и утопала в прошлом. В какой то момент я решила, что походы в театр или хотя бы на поэтические вечера улучшат моё эмоциональное состояние. Был ещё один важный момент. Меня мучила собственная природа. Мне постоянно хотелось трахаться. Работа не спасала. На выходных меня накрывало. Не важно чем. Собственными фантазиями или просмотром порно. Меня пугало это. Я мечтала, ещё тогда мечтала найти человека, точнее полового партнера. Надо отдать должное: вселенной я своё желание излагала именно так. И, вот, я пошла на поэтический вечер. Там ко мне подошёл весьма странный человек, которого я знала ранее как составляющее некого круга людей, с которыми уже давно ничего не имела общего. Мой первый вопрос был: «а Где Маргарита?» Обычный светский разговор, как выразился потом Кёртес. И всё же. Я спросила это не задумываясь. Этот человек изначально не должен был ко мне подходить! «Мы расстались уже как пол года назад», – был его ответ. И, даже неделю спустя, я писала своей подруге, о том, что мне стыдно с ним обниматься ибо он когда-то был мужем Маргариты! Только когда события уже было не остановить, до меня дошло: расстались, это не значит развелись. И, в один из вечеров, это меня сбило с пути. Но, не в этом дело. Понимаете, дело совсем не в этом.

Он попросил меня продиктовать номер. Я ответила, что уже устала это делать. Он пообещал мне написать в ВК. И я очень удивилась, когда вечером получила от него сообщение. Мне было трудно говорить ему ты, и, поэтому вначале мы общались на Вы. В тот день я заболела, мой организм как будто предчувствовал беду. У меня поднялась температура, но, в то же время, какое-то чувство, желание привести себя в динамику, заставило меня одеться и пойти на встречу. Уже подъезжая к Невскому проспекту, я включила в наушниках подкаст Камиллы Лысенко про книгу, в которой описывалась жизнь в Серверной Корее. Я долго была во власти тембра Камиллы, пока переходила с Гостиного двора на Канал Грибоедова, потому что не поняла, о каком именно выходе говорил Кёртес. Он подошёл ко мне из-за спины. По-началу, т е вначале нашего общения, он ещё видел во мне Маргариту, поглощал и проектировал внешний мир. Я это чувствовала. Поднимаясь по эскалатору, я услышала весьма странную жалобу о том, что ему должны платить за то, что он слушает рекламу в метро, и, что она его раздражает. Потом он показал мне свои очки и попросил оценить, насколько они ему идут. Этот человек был мне неприятен внешне, и, я была уверена, что пошла в тот вечер исключительно в театр, а не на встречу с ним. Тем более как всё удачно совпало: жизнь подкинула мне то, в чём я нуждалась. Мое лицо видимо приняло не совсем приятное выражение, и, Кёртес решил, что очки ему не идут… хотя они ему шли. Мы поднялись на эскалаторе, вышли на Невский. Там играла какая-то знакомая мне музыка. Я сказала ему, что последний раз слышала её и гуляла так на Алых Парусах, и, что это было пол года назад. Я рассказала ему о том, из-за общего веселья вокруг, я только сильней ощущала свою отчуждённость. И, что я ушла с них, не дождавшись появления кораблика, ибо выпила слишком много кофе, и, у меня начался бред. Кёртес спросил, откуда у меня были билеты. Он испугался, что мне сейчас только восемнадцать. Мне пришлось рассказать всю печальную историю собственной учебы. Я рассказала, как долго думала, куда мне поступать: в театральный или на библиотекаря, (его жена– библиотекарь), но в итоге вернулась в медицинский колледж и выучилась на медсестру. Я сказала, что по этому поводу говорил мой психиатр: в библиотечном колледже слишком скучно, а в театральном слишком весело. «На самом деле, я всегда мечтала стать врачом. Мне всегда нравились естественные науки», -закончила я. Я рассказывала о том, как планирую выучить химию, пока мы не дошли до моста и не подошли к театральному институту.

3. «Медный всадник»

– Рома! Как я рада тебя видеть!

Какая-то пожилая дама, стоящая на пропускнике, была готова броситься к нему навстречу. Она говорила с ним так, как будто перед ней возникло явление божие. Было видно, что его очень любят. И, у меня сейчас возникает вопрос: за что? Может, за эту внешнюю мягкость, основой которой служит подлость.

– Как книга?

– Да вот надо собраться выпустить. «Жизнь на мёртвом берегу».

Кёртес казался таким тихим и мягким. Дама стала расспрашивать его о его книжке, которую он собирался когда-то выпустить. Рома ответил, что-то про паблик в ВК «Высокогорная исповедь». Мы спустились вниз в гардероб, чтобы снять верхнюю одежду. Резонанс моих собственных ощущений бил по глазам. Только что я шла по улице с каким-то мягко говоря странноватым человеком в оранжевых брюках и в каком-то смешном пальто. А, сейчас, в такой помпезной обстановке, (куда там!), в театральном институте его узнали и приняли как своего. Эффект сработал. Я как бы немного обрадовалась. Я сказала Роме, что из-за температуры не смогла одеться поприличней, и, в итоге, да, случайно добавила: оделась как ты. Мы поднялись опять на второй этаж и опять задержались около этой дамы. Надо отдать должное и заметить, что мы с Ромой из-за моего свитера, надетого поверх на водолазку, смотрелись довольно гармонично. Вокруг нас были мраморные лестницы и каменные скульптуры, упирающиеся взглядом в купол высокого потолка. Рома провёл меня в какой то холл, в котором было много вешалок и, поставленных в ряд, собирающихся стульев. Какая то пара репетировала под лестницей момент из спектакля.

– «У тебя нет выхода, представь, что корабль тонет. Ты сейчас умрёшь и окажешься на дне. Ты должна что-то сделать».

Я сказала Роме, что:

– Подобная практика скорее напоминает что-то среднее между гипнозом и психотерапией. Ибо, чёрт побери! Мне сразу стало понятно, что в театральном институте почти всё оторвано от реального мира. В тот момент я подумала, что вот кажется мы просто сидим, а внутри меня уже запустилась кинематографическая лента. Ибо я ощущаю, что каждое слово, каждая фраза, каждое действие пропечатывается в моей собственной памяти. Происходит ли то же самое в ЕГО голове? Этот вопрос меня мучает сейчас и мучал тогда, в ту самую минуту. Но он развернул брошюру и стал её читать. Я отключила телефон.

На сцене сидел юноша и уже играл на гитаре цыганочку. Проснувшейся в Роме скептик умирал от пресыщения вкусом жизни. «Ммм… Цыганочка. Я тоже когда-то играл её на гитаре». Мне так же было не понятно то, что он считал, что в какой то мере чувствует и знает, что со мной происходит. Потому что он посмотрел на меня и произнёс весьма странно: «Осень, пьянит». Я в этот момент почувствовала себя какой-то недоразвитой дурой, а, может, Маргаритой из верхнего мира. В общем, он слишком часто пытался поймать мой взгляд, и, мне от этого было некомфортно. На моём лице читалась прострация. Я искренне не понимала, как здесь очутилась. Не понимала этих людей на сцене. Не понимала жизнь, которую они ведут. Ибо в голове до сих пор играла Bhad Bhabie, а передо мной такие же как я юноши и девушки в обтягивающих трико говорили о чём-то возвышенном, говорили словами Пушкина. Но, я видела не их. Передо мной плясали и танцевали не актёры. Смотря на весь этот театральный этюд, я видела черно-белый текст. Он превалировал над сценической речью и движениями, над манерой говорить. Я погружалась в тонкие нейронные связи мозга Пушкина. А в тот момент, когда перья стали танцевать в воздухе, я вспомнила про Гарри Поттера. Конечной целью всего действия являлся Медный Всадник, и, мне уже даже стало интересно, как он будет выглядеть. «Действие два!», – объявил актёр китаец, и, кажется данная реплика прозвучала живее всех остальных. Зазвучала какая-то музыка, посыпались какие-то звуки. Актёры с угла сцены начали медленно надвигаться на зрителя. Мы все должны были почувствовать, как нам жалко Евгения. Ведь в спектакле так горестно описывали его судьбу, сопровождая речи плачем и завыванием. Быть может, все и прониклись, и, действительно осознали, как им жаль главного персонажа, который как и Медный Всадник так и не появился на сцене. Но, в какой то момент мои глаза встретились с актёром индийцем. Наши взгляды боролись. Он читал в моём торжество, силу и победу. Я же чувствовала, что его сила в том, что он способен разделить судьбу и страдания собственного народа. Взгляды боролись, и, результатом этой борьбы, явилась моя любовь к этому актёру. Занавес опустился.

Пётр Первый прорубил окно в Европу не столько физически, сколько морально и нравственно. Что-то от американского уюта, что-то от строптивой Bhad Bhabie поселилось в моей душе, изменило меня. Я больше не могу оставаться ни там, ни здесь. Я нахожусь где-то посередине, где-то над океаном. Что, если Медный Всадник, это и есть Bhad Bhabie из клипа Hi Bich? Может, именно поэтому Евгений и сошёл с ума? Информационный поток навсегда изменил планету, где Bhad Bhabie– лишь всадник из российского апокалипсиса.

«Как-то они плохо играют. Надо было тебе их разбудить своим появлением из зала». «Знаешь, а у меня была такая мысль. Ведь медным всадником была я». «А я бедным Евгением», – Сказал Рома, и, добавил: «Хэппиэнд».

А, потом, он повел меня по обратной стороне театра. Мы шли по внутреннему пространству, по изнаночной стороне. Он любил меня. Он думал я там, с ним. А я просто его не любила, да и не любила потом. Всё испортило…

Всё испортил Медный Всадник. «Я тебе потом покажу, каким Медным Всадником я себя почувствовала». Представляете, окно в Европу было прорублено в моём помрачено возбужденно просветлённом сознании, и, поэтому я сдалась, и, показав своё нутро, свою истинную натуру, прислала ему, такому большому великому человеку клип Bhad Bhabie «Hi Bitch» и этим подытожила Пушкина. Я была Медным Всадником, я была Bhad Bhabie на коне и выглядывала с явным интересом на бедного Евгения из-за прорубленного окна человеческого сознания Петром Первым.

Мы подошли к винтовой лестнице, и, он взял меня за руку. Сколько нежности было было в этом прикосновении, сколько искусства! И всё потому, что, на тот момент, я не воспринимала Рому как мужчину в принципе. Может, женщина должна быть лишь фарфоровой статуей?

Я шла ближе к лестнице и говорила: я сейчас упаду.

Просто, там было совсем темно. Мы шли до тех пор, пока не попали в следующее пространство. Мы остановились на переходе между лестницами, и, Рома заметил:

– Видишь сетки? Это чтобы никто не покончил с собой.

В моменте нашего разговора, пожилой мужчина, поднялся по лестнице и остановился рядом с нами: он явно ждал продолжения разговора. Но, я молчала, смотря на него и давая понять, что это я ожидаю, что будет дальше, а не он.

Пройдя еще несколько помещений, я призналась Роме: «мне снился сон, в котором, я сначала ходила в театр, а потом выходила и шла в книжный магазин».

– Про книжный это печально.

Мы зашли в просторную залу со старинным камином. На чёрном рояле лежали заметки сценария или пьесы. Я их заметила после того, как подошла к камину. Над камином висело зеркало. Я сказала: «Рома, я обязана посмотреться в это зеркало. Я просто боюсь не увидеть собственного отражения…». Я объясню читателю, почему я не стала читать заметки. Их бы стали читать поэты, которые хотели бы найти в них какую-то историю. Я же, отдалась на волю случая, на волю самой истории, которая брала вверх.

Впереди нашей андеграундной экскурсии нас ждало ещё одно зеркало. Рома смотрел в него слишком долго и спрашивал, хорошо ли на нём сидят его очки. И, что он думает, что мои очки подошли бы ему больше. Я уверяла его, что его очки идут ему слишком хорошо, и, что лучше нам ими не меняться. «Отражение ищи в душе, а не у зеркал», – сказала я ему и вырвала из созерцания наших с ним отражающихся оптических скульптур.

4. «Роскошная леди в сером»

– Это музей?

– Нет, это отель. Ты хотела бы в таком жить?

– Нет, я бы не смогла в таком жить. Я хотела бы жить в доме в лесу.

– А ты там была?

– Нет, никогда.

– Пойдём.

Мне оставалось только согласится:

– Давай.

На Роме было поношенное чёрное вельветовое пальто, да и весь прикид вызывал сомнения. Я была одета прилично, но не достаточно шикарно, чтобы лакеи! Да, настоящие лакеи мне открывали двери. Всё играло блеском и деньгами. До сих пор не понимаю, настоящее ли там было небо.

– Только чай мы будем пить не здесь.

– Да, Рома. Усмехнулась я.

Когда мы поднимались по мраморной лестнице, я сказала:

– Я помню твою картину из студии Ночь, или Туман, или Мрак. Мне сказали, что её нарисовал ты, и, я её запомнила, потому что там были просто хаотичные мазки. Но, в то же время, это была картина.

– Было такое.

Парочки под тепличными комнатными деревьями били в глаза своей роскошью, а может мне казалось, что эти люди роскошны.

Мы чуть не зашли в роскошную залу, как раз в тот момент, когда все в вечерних платьях сидели за столами, покрытыми белоснежной скатертью, с возвышающейся до уровня глаз посудой. Мы зашли как раз в тот момент, когда раздались аплодисменты.

Я отпрянула назад и увидела полуобнажённую певицу на сцене в белой перьевой накидке.

– Это они тебе аплодируют. Прочитай им Хэппи-энд.

Моему смеху не было границ.

– Почему ты им не прочитала Хэппи-энд? Не унимался Рома. Когда заходишь в это здание, лучше выходить с другого входа. Давай будем так заходить и выходить, а нам будут открывать двери.

Мы шли и смеялись. А я сейчас подумала о том, что если бы они там были с Маргаритой. (А они там были и ходили). То между ними (Маргаритой и Ромой) велись бы, и, что самое интересное, действительно велись и будут вестись какие-то совсем иные разговоры, срабатывать другие психические реакции. За Маргаритой хотелось ухаживать и дарить дворцы, мне же было достаточно одной реальности. Быть может, меня и вдохновила больше Хлоя, нежели Роскошная леди в сером. Ведь именно так в воображении Маргариты выглядит проститутка. Впрочем, в каждом из нас есть что-то от шлюх. Взять хотя бы отношение к подобным явлениям жизни.

– Знаешь, а мне понравилось там.

Метро и переход сменили контраст, и, история понеслась далее, как фанера над надломленным Парижем.

5. Сброшенные всадники

А я хотела из любви тюрьму,

И дом сложила из твоих облюбков.

Ты приходил, сидел весь вечер с трубкой,

Но ты и я не складывались в «мы».

М. М.

– Как интересно гулять с девушкой которая ничего не знает.

Да, с ним наш город рождался заново. Но, любовь слишком быстрое чувство, и, памятник Николаю Первому так прекрасно сочетался с моим внутренним темпом. Речь ускорялась.

– Каким ты видишь это здание?

– Ну, оно мрачное. С решётками, к тому же. Это тюрьма. Я не захотела бы в него заходить.

– Это здание немецкого посольства, построенное до Первой Мировой войны.

Видишь, какое оно внушительное. А, когда война началась, всадников сбросили в Мойку, потому что они были без тисовых листков.

– Без каких листков?

– Тисовых. Ими прикрывали в античности беспричинные места у мужчин. На Руси было недопустимо изображать людей полностью обнажёнными, а когда я был во Франции, вообще удивлялся, как такие непотребства были нарисованы на кувшинах. Кстати, этих всадников потом так и не нашли.

– Ты придумал сейчас эту историю.

– Нет, если бы я её придумал… да я и не думал придумывать. Надо попробовать.

– Не надо. Смотри какой контраст: здесь и живая, и скульптура лошади через дорогу.

– Больше чувствуется контраст в том, что у этой девушки, которая ведёт сейчас лошадь, в руке смартфон.

«Через твои очки красиво преломляется город». Мы пытались друг друга целовать и мы целовали друг друга, достигая пика взаимного удовольствие, и, нет, не думая, а точнее, перечёркивая и убивая наше будущее. Читая в этот момент Джека Лондона, я хотела стать Мартином, а в итоге стала Руфь. Мой бесплотный образ уже летал над Петербургом и вселялся в меня.

Мы поцеловались опять, когда ночью увидели купол красного здания, с ярко вычурно красной подсветкой. Я сказала, что, там должно быть живёт Дракула, и, эти слова его возбудили.

– У Чехова тоже было озеро…

– Да. И Луна.

– Мои друзья в полнолуние прыгают через костры.

– Это не хорошее занятие.

– Почему?

– Представляешь, мы находимся на острове, в центре которого– озеро…

– Когда-то здесь проходили корабли. А это была тюрьма. Мы сейчас на мосту.

– Да? На мосту?

– Да. На деревянном мосту.

– Мы на дне?

– Нет, под нами дно, а мы на мосту.

– Было бы здорово, если бы город оставили без освещения.

– Да? Почему?

– Освещение всё портит. Смотри, как интересно разглядывать мрачные тёмные окна. Можно обнаружить среди них целый мир. А, освещение, свет, подсветка мешают увидеть глубину.

Сказал он, и, я подумала, чёрт побери, как здорово он срежиссировал и превратил мой мир в город, а, может свой, нет, наш мир был городом.

Действительно, если бы было темно, люди не видели бы нас, ничего бы не озаряло и не просветляло сознание. Мы погрузились бы в глубину первобытных инстинктов, не стесняясь ни собственного возраста, ни случайных прохожих. Не загоняя внутрь себя предвзятый резонанс внешнего облика. Не испытывая стыда, за жизненный выбор на один вечер, за жизненный выбор на одну историю. Но история обязана закончится хорошо.

«Стыдливость украшает девицу». Я испытывала резонанс.