Текст книги "Девять бусин на красной нити"

Глава 11

Путь наверх пускай и занял меньше времени и прошел без неожиданностей, но оказался значительно тяжелее. Несмотря на наползающий с приближением поверхности холод, я вся взмокла к тому моменту, как впереди появились первые проблески дневного света.

Мы вышли в долине у самого подножия гор, начинавшихся как-то резко, без плавных холмистых предгорий. Было холодно и сыро, кругом висел сизый туман, настолько плотный местами, что казался облаками, упавшими на темную весеннюю землю. Рваные клубы зависали то тут, то там, в остальных местах оставляя проплешины, словно влаги не хватило на создание равномерной пелены.

– Странно, – я не могла определиться, нравится мне это или все же нет. Раньше подобного не видела. Единственное, в такой влажности мне было отчего-то легче дышать. Легкие словно расправились, наполнившись сыростью. Никогда бы не подумала, что так будет.

– Да, смена сезонов. Так себе вид. Дней через десять, когда потеплеет, здесь все будет в радугах. Думаю, ты бы оценила, несмотря на всю твою показную мрачность. – Хакон несколько озабочено оглядывался по сторонам, словно ожидая нападения. Проход за нами давно закрылся, и тревоги у меня не возникало. Наоборот, сейчас я была какой-то умиротворенной, спокойной, что совсем не характерно для моей нервной и резкой сущности. Даже усталость как-то отступила.

– Сможешь открыть дверь? – Хакон, напряженный и встревоженный, оглянулся на Барди. Цверг кивнул, поднимаясь на ноги.

– Да. Думаю, ты прав. Ей тут не место.

– Что-то происходит? – мое чутье не давало ни малейшего намека на опасность.

– Иногда при смене сезонов моим братьям становиться скучно и они устраивают своеобразные бои. В воздухе я чувствую изменение. Тебе лучше здесь не быть. Не уверен, что смогу уберечь тебя без амулетов.

– Все может быть так опасно?

– Очень даже. Барди, что у тебя?

– Я почти. Не так просто собрать проход, – ворчливо отозвался цверг, что-то выстукивая на ближайшем валуне.

Вид явно нервничающего Хакона начал волновать и меня.

– Я не столь хрупка, чтобы пострадать от первой же неосторожности твоей родни.

– Знаю, – чуть улыбнулся великан-полукровка,– но не хотел бы проверять на деле.

Что меня остановило от привычных возмущенных воплей и попыток убедить кого-то в своей мощи – не знаю. Может, само влияние этого мужчины, та близость, которая возникла между нами в охотничьем домике? Или та теплота и непривычная, обезоруживающая нежность, светившаяся во взгляде. Но я промолчала, позволяя Хакону самому решать, как быть и что делать. Пусть.

Когда камень, по которому стучал цверг, внезапно раскрошился на сотни мелких осколков, взлетев вверх и сложившись в арку, не меня нахлынула печаль. Было грустно терять эти непривычные и светлые ощущения.

– Пора. Пока Дьярвинсон держит дверь с той стороны.

– Удачи тебе в поисках, девица. Чтобы ты ни искала.

– Как мне отблагодарить тебя за спасение, великан? – я уже шагнула в сторону сероватого, мутного провала, обрамленного каменной рамой.

– Не будь так беспечна.

– Это несерьезно, – губы сами собой растянулись в улыбке, – это не для тебя.

– Быстрее, – почти зло махнул на меня рукой цверг, подгоняя к арке.

– Тогда, – великан резко вздохнул, а во взгляде мелькнуло сомнение, словно он намеревался схватить уголек из костра голыми руками, – тогда ты должна мне поцелуй при следующей встрече.

– Как скажешь, – вдруг я почувствовала себя совсем молодой девчонкой. Свободной от статуса и обязанностей. Зная, что, скорее всего, мы больше не свидимся среди этих девяти миров, было легко дать такое обещание, как дань небольшому приключению, пережитому в компании этого мужчины. – Прощай, великан.

– Прощай, птица.

Барди все же рискнул ухватить меня за руку, утягивая в арку, как в провал. Дернуло где-то внизу живота, резко подкинуло, ослепило, и мы вывалились в другом месте, покрытом снегом до самых границ зрения.

– Ну ты и долго, карлик, – ворчливый голос, громкий и резкий. – Я уж думал отпустить двери.

– Тогда я бы встрял между мирами и проклинал тебя весь остаток жизни, ас.

– Меня не пугают твои проклятья, Барди. Если бы не Рерик, я бы даже не подумал отвечать на твой призыв.

– Хватит. Что так сильно тебе понадобилось, цверг, что ты побеспокоил нас? – вот этот голос я знала. Спокойный, чуть высокомерный голос рыжеволосого божества.

– У меня тебе посылка от Хакона Снорсона. Ценная.

– Да? – удивление в голосе не поддельное.– И что же мне передает хримтурс-полукровка?

– Он передает тебе на попечение девицу и просит больше не пренебрегать гостеприимством, – цверг отступает в сторону, и мне наконец становятся видны высокие, широкоплечие сыновья Дьярви. Рядом с рыжеволосым Рериком стоит парень чуть моложе с практически белыми волосами, с некоторым пренебрежением глядящий и на меня, и на цверга.

– Натсуми!? – облегчение и радость вспыхивают на живом лице Рерика. Великан делает шаг и крепко сжимает в объятиях, от чего капюшон моего рысьего полушубка падает с головы. Мне не по себе от такой вольности и чрезмерной близости мужчины, но силы неравны. Я еще не оправилась от болезни и страшно устала после дороги. – Братья будут рады тебе. Отец не дет им ни единой минуты покоя с того момента, как ты пропала.

– Пусти, мне больно, – от медведеподобных объятий аса сводит плечо, отчего я дергаю рукой, пытаясь выбраться. Рерик тут же отпускает, но не отходит дальше, чем на шаг.

– Я очень рад, что все так рады встрече, – прерывает спорный момент едкий голос Барди. Кажется, у цверга отношения с асами на порядок хуже, чем с Хаконом. – И все жея бы хотел вернуться обратно.

– Иди, мы тебя не держим,– с явным презрением отзывается беловолосый брат Рерика.

– О да, а меж тем я не могу вернуться к хримтрусу без доказательств, что девица попала в руки Рерика. Снорсон сказал, что ты будешь изрядно должен ему за эту услугу, Дьярвинсон.

Я не очень понимала местных обычаев и почему долг пал на Рерика, а не на меня, но ас молча и как само собой разумеющее сяснял один из витых браслетов с руки. Из золота, со звериными головами по краям, он явно стоил немало, но, думаю, в качестве обещания ценился несколько выше, чем в виде украшения.

– Снорсон прав. Это весомая услуга. Передай, что я запомню. – Протянув украшение Барди, Рерик сдернул с себя плащ, даже не потрудившись расстегнуть застежки-черепахи по бокам. Мгновение, и тяжелая ткань оказалась на моих плечах. Он был мне велик настолько, что даже укрыл часть снега вокруг ног. Все это ас проделал не сводя глаз с Барди. – Иди, цверг. Тебе не стоит задерживаться в этом мире.

Барди агрессивно оскалился, кинул на меня взгляд, полный любопытства, и исчез в арке, оставив только несколько отпечатков следов на снегу.

– Это гость отца? – беловолосый ас с любопытством осматривал меня с ног до головы и обратно. С уходом Барди оба божества немного расслабились и больше не излучали высокомерия в таких непереносимых дозах, как мгновение назад.

– Да.

– Вовремя хримтурс. Еще бы пара дней, и нашим братьям было бы совсем плохо.

– Да, отец теперь хоть немного успокоится. Идем, Натсуми, спасем моих непутевых братьев.

Глава 12

Когда врата закрылись, оставив пустую каменную арку, Рерик попытался взять меня за локоть, но я дернула рукой , избегая прикосновений. Мне от этого было не слишком комфортно. Хотелось отвязать танто и треснуть ножнами по пальцам, едва сдержалась. Дома совсем не приняты подобные вольности, и если к Хакону я в какой-то мере привыкла, из-за вынужденного бессилия, то здесь терпеть подобное не собиралась. Да и ощущения от присутствия великана были немного другими, нежели от касаний аса. Раздражало.

– Не трогай, – вернув капюшон на голову, пробормотала я достаточно громко, чтобы быть услышанной. Рерик чуть нахмурился, но ничего не сказал.

– Идем. Нужно вернуться скорее. Отец и правда зол на Альмода и Ванта.

– Почему? – здесь стояла ясная зимняя погода, без ветра и осадков. Снег выпал пару дней назад и был вполне комфортен для прогулок, не будь я такой утомленной. И кроме того страшно нервировало несвежее белье. Еще немного, и я начну чесаться как бездомная девка, если не вымоюсь и не сменю одежду.

– Ты гость, а это определенный статус. Пригласив тебя, отец взял всю ответственность за твое благополучие и безопасность, а то, что мы столько дней не знали, где ты и жива ли, – большое упущение и стыд для семьи. Представляю, как потешался хримтурс.

– Это Хакон, да?

– Угу, – мы шли вниз по древним каменным ступеням, спиральюидущим по холму, – так называется его вид. Инеистые и туманные великаны. Чуть более адекватная родня йотунов. Но тоже дикари.

– Правда? – Мне вдруг стало так смешно, что едва не захохотала в голос. – Должна тебе сказать, что ни малейшего сходства не заметила. Если йотун пытался меня убить, даже не поздоровавшись, что ему, между прочим, почти удалось, то второй, так же без вопросов, спас и отогрел.

Рерик резко затормозил, отчего я едва не впечаталась ему в спину. Ас резко обернулся, с перекошенным лицом осматривая меня с ног до головы. Не знаю, что он пытался рассмотреть под собственным огромным плащом, но, кажется, все же нашел, что хотел.

– Ты была в Йотунхейме?

– Да. Не самое приятное место, вынуждена признать. Можно мы исключим это место из экскурсионной программы?

– И ты еще шутишь об этом?

– А нужно плакать? Мне вот сообщили, что у вас здесь имеется еще одно место, не очень располагающее к прогулкам. Мир мертвых.

– Хельхейм, – молодой бог смотрел вопросительно и с подозрением, ожидая, что я скажу.

– Вот туда, боюсь, нам все же предстоит заглянуть.

– Обсудим это позже, – передернув плечами, ас отвернулся, продолжив спуск, а меня все еще разбирал ехидный смех. Все же было приятно смотреть, как меняется мнение обо мне существ, не знающих сути.

На площадке внизу холма стояли нарты. Они были значительно крупнее, чем те, которыми пользовался Хакон, и украшены искусной резьбой, но взгляд притягивало не это. В упряжке саней были коты. Большие, размером с доброго жеребенка, с рысьими кисточками на ушах и длинными хвостами. Никогда не слышала о ездовых котах, и это изрядно озадачивало. Мне казалось, что эти существа во всех мирах и во всех своих проявлениях слишком независимы и своевольны, чтобы их использовать подобным образом.

– Садись в сани. Гудред возьмет медведя, – коротко скомандовал Рерик, стряхивая снег с полозьев. Оглянувшись, я чуть дальше уловила движение там, где предполагала камни. Серо-бурая масса, едва припорошенная снегом, зашевелилась, поднимаясь на четыре лапы. Небольшая голова, более длинная морда и тело в целом. И кожаная упряжь на морде. Медведь был под стать асам. Огромный, жилистый, и, естественно, лохматый. Темная шерсть так и лоснилась под яркими солнечными лучами.

– Думаешь, я не довезу ее? – Гудред, спустившийся за нами, вздернул бровь, уперев руки в бока. Я, завернувшись в плащ, уже сидела в санях, как в люльке, намереваясь подремать, одним ухом вслушиваясь в разговор братьев. В данных условиях, когда можно было лежать в относительном тепле и комфорте, меня мало интересовали остальные нюансы.

– Мне все равно, справишься ли ты. Но я уже настолько обязан хримтурсу, что не хотел бы оказаться должен еще кому-то.

– Почему должен ты? – широко зевнув, задала я интересующий вопрос.

– Великаны не ведут с нами дел. Никогда, если этого можно избежать. Каждая встреча заканчивается битыми мордами и переломами. Единственный с их стороны, с кем ведут разговоры,– Хакон. Я представляю нашу сторону.

– И чем вы двое такие выдающиеся?

– Терпением и умением договариваться.

Став позади нарт, Рерик громко свистнул, отчего коты, сонно развалившиеся в снегу, встрепенулись. Грациозно потянувшись, распушив хвосты, четыре длиннолапых зверя резко дернули вперед, быстро набирая приличную скорость. Рядом грузно и как-то величественно несся бурый медведь с беловолосым асом на спине. Не знаю, как божеству удавалось удержаться на спине без седла, ход зверя был не очень ровным, но Гудред, кажется, умудрялся даже получать удовольствие от поездки.

От дремы я очнулась, только когда кошки замедлили свой бег. Чуть впереди виднелось поселение, огороженное высоким частоколом. Мы подъезжали к нему с другой стороны, и сейчас, при ярком свете, были видны тропы и следы, как лучи солнца, расходящиеся вокруг.

Гудред вырвался вперед, что-то громко крикнув. В ответ на зов ворота начали медленно открываться. Оба аса сбавили скорость совсем немного, практически ворвавшись на территорию деревни. Из-под лап в разные стороны отскакивали женщины, недобро поминая нас вслед. Одна хозяйка даже выронила из рук кувшин, залив мощеную булыжником улицу чем-то белым.

– Рерик Дьярвинсон! Гудред, Хель тебя побери! – вопли и крики неслись со всех сторон, совершенно не трогая асов. Не видя реакции мужчин, я не могла сказать, насколько такое поведение было намеренным, но это все же немного не вязалось со знакомым мне поведением рыжеволосого.

Мы затормозили только у самых ступеней двухэтажного дома, где я встречалась с Дьярви в первый вечер.

– Идем, – не дав мне самой даже подняться, Рерик едва ли не выдернул меня из меховых покрывал, поставив на ноги. От резких движений даже плащ слетел на камни. Рассердившись на такую фамильярность, я вызвала тень крыла, отбивая руку аса темным, едва заметным потоком. Тень тут же исчезла, словно лишь померещилась, но пораженный ас отступил на шаг, подозрительно оглядывая меня.

– Не трогай,– сон позволил вернуть часть силы, а нестерпимое желание умыться и надеть чистое делало раздражительной.

Поджав губы, недовольно блестя глазами, Рерик чуть отступил в сторону, делая приглашающий жест.

Атмосфера в зале совсем переменилась. Ни радостных голосов, ни веселья. Дьярви сидел в своем кресле перед очагом, постукивая пальцами по резному подлокотнику. Трое молодых асов что-то обсуждали шепотом у дальней стены. Столы были пустыми, женщин в зале не было. По углам клубились и копошились черные, густые тени, такие плотные и непроницаемые, что казалось, могут проглотить. Вся картина навевала тоску и желание скривиться.

– Отец! – громкий голос Рерика прямо над ухом. Недовольно фыркнув, я отступила от аса, опасаясь оглохнуть, в придачу ко всем своим неприятностям. Дьярви поднял голубые, светящиеся глаза. Лицо старшего божества выглядело сейчас иначе. На коже появились глубокие морщины, резко выделяющиеся сиянием глаз. Черты лица стали грубее, четче. Сейчас едва ли можно было усомниться, что перед тобой не человек. От него в стороны расходились такие волны силы, что мне в первый момент стало даже трудно дышать, пока не сообразила, как отсечь их воздействие.

– Натсуми Караса Тенгу, – низкий, глубокий голос, от силы которого завибрировали стены, – ты решила вернуться в мой дом?

Те асы, что стояли у стены, резко обернулись. Стали видны ссадины и синяки на лицах. Кто-то весьма основательно приложил мужчин. И, кажется, я вполне догадывалась, кто это мог быть.

– Мы обсудили не все моменты, так что да. Мне показалось уместным посетить вас еще раз.

– Я рад, – вибрация постепенно стихала, но голос все еще внушал опасение и заставлял трепетать внутренности. – Было бы несколько обидно, реши твой клан вырезать мой род.

– Чтобы избавиться от меня, нужно чуть больше, чем одна неудачная охота.

Мы помолчали, глядя друг на друга. У Дьярви явно были вопросы, но ас ждал моего решения, относясь с большим почтением и пониманием, чем его сыновья.

– Будешь отдыхать?

– Нет. Для начала мне нужно умыться и сменить одежду.

Ас кивнул. Свечение пропало из глаз, вернув лицу почти прежний вид.

– Хильд! – зеленоглазая девушка появилась через несколько мгновений. В темноте, все еще сидящей в углах, ее черты тоже были искажены. Ни легкого веселья, ни озорства. Девица выглядела едва ли не более опасной, чем ее могучий отец. Волосы смотрелись темнее, а на лице блуждала полуулыбка, напоминающая оскал. Сейчас от ее ног в стороны расходились клубы зеленого тумана, словно осьминожьи щупальца, пытаясь ухватить кого-нибудь. Асы, к которым подбирались клубы тумана, отступили в сторону, явно не рискуя преграждать путь девушке.

Пройдя через весь зал, Хильд присела у кресла отца, положив ладони на его руку.

– Да, отец? – я видела, как голубоватая кожа Дьярви медленно чернеет там, где соприкасается с пальцами Хиль. Должно быть, это больно, но ас смотрел на дочь с улыбкой и нежностью, не обращая внимание на то, как она вытягивает из него силы.

– Помоги Натсуми. Ей нужна одежда и ванна. Потом покажешь ей девичью спальню.

– Может, стоит позвать Виги? – девица с сомнением перевела на меня свои зеленые глаза, казавшиеся раза в два больше, чем обычно. – Мне не стоит…

– Ты не сможешь навредить, – видя, как чернота поднимается от пальцев Дьярви к запястью, я поняла. Проблема Хильд, кажется, была чем-то похожа на мою. В этом мире ее сила оказалась словно вывернутой наизнанку, коверкая способности так, что они приносили только боль. И ей,и родне. Видя все это, я была почти уверена, что врожденные особенности тенгу смогут сберечь меня. Без особого труда.

Глаза Хиль удивленно, с любопытством блеснули. Девушка встала, отпустив руку отца. Дьярви на мгновение прикрыл глаза, только этим позволив себе выразить боль. Чернота, заполнившая руку, тут же стала медленно бледнеть.

– Правда? – неверие, удивление, надежда. Глядя в глаза Хиль, я словно смотрела на искаженное отражение себя. Судьбы были разные, но невозможность жить просто и на равных с другими делали сходство очевидным. Для меня.

– Натсуми, она…– Рерирк попытался меня остановить, протянув руку между нами, но опоздал на мгновение. Наши пальцы соприкоснулись. По коже пробежали легкие мурашки и темная рябь. Мгновение – и все пропало. Хильд, словно не веря, ухватилась за ладонь двумя руками, переворачивая миниатюрную, по сравнению с ее, кисть в разные стороны.

– Но как так? —надежда, восторг, неверие.

– Как сказал один мой знакомый: старые правила не обязаны действовать в новых местах. В данном случае, с новыми существами. Я не подчиняюсь законам этого мира, в отличие от твоей силы.

– И это значит?

– Что твое место может быть не здесь.

– Идем, ты мне все расскажешь, – крепче ухватив меня за руку, словно боясь потерять это ощущение, Хильд, переставшая во все стороны рассылать зеленый ядовитый туман, потянула меня куда-то в дальнюю часть дома. Что ж, не уверена, возможно ли решить ее проблему полностью, но если она не опасна для меня, то, может, здесь все же есть то, что нужно мне.

Глава 13

Тепло и парно. От запаха хвои хорошо дышалось и словно меньше болело тело. Стянув одежду, я с облегчением потерла плечи. Даже кожа гудела от этих жестких, непривычных тканей. Раздевшись, наконец смогла рассмотреть себя при нормальном свете. На ноге и руке, под снятыми повязками, появились тонкие, красные полоски шрамов, обрамленные пожелтевшими синяками. Примерно такие же буро-желтые пятна были на ребрах и бедре. Определенно, если бы не лечение Хакона, ссадины доставили бы мне куда больше неприятностей.

В дверь сильно и резко постучали. Хильд обещала вернуться с чистой одеждой.

– Входи, – зеленоглазая богиня прищелкнула языком, бросив быстрый взгляд на мои ссадины. На лавку у стены легла стопка одежды и пара полотенец. Сгребя грязное в корзину, богиня снова обернулась.

– Неслабо тебя потрепало. У меня есть мазь, которая лечит. Принести?

– Не стоит. Уже почти все прошло.– Взяв брусок ароматного мыла из рук Хильд, я с удовольствием втянула запах вереска и чего-то еще, свежего и льдистого.– Из чего оно?

– Белый мох из Альвхейма. Можешь волосы этим тоже промыть, – девушка топталась у дверей, не решаясь уходить, но и не зная, как остаться.

– Садись, спрашивай, – ступив за невысокую перегородку, я опрокинула на себя ведро теплой воды, висящее на стене.

– Расскажешь мне про себя? Что у тебя за шрам через все тело, почему волосы такие? И что значит «старые правила» для тебя? – голос девицы немного дрожал от волнения. Было ясно, что спрашивает она не из праздного любопытства.

Откинув мокрые волосы с лица, размыливая брусок в ладонях, я внимательно посмотрела на нее.

– Я тебе расскажу. Но только тебе. Скажешь что братьям – найду способ, как укоротить твой язык.

– Я – Пламенная Хильд, дочь Дьярви и Рагнильды. Нет никого, кто смел бы обвинить меня в болтливости или неумении сохранить тайну, – оскорбилась богиня, вздернув нос и выпятив грудь. Перенеся пену с рук на волосы и начиная массировать голову, я фыркнула.

– Ну, тогда ты либо и правда не болтлива, либо умеешь укорачивать языки тем, кто болтает о тебе.

С минуту висело напряженное молчание, а затем Хильд весело и беззаботно рассмеялась. Улыбка сама собой растянула мои губы. Забавная девица.

– В общем, в моей истории все просто. Все дело в крови. У тенгу она особенная, а у девочек-тенгу почти бесценная. Для тех, кто знает в этом толк. А еще есть заклинания, которые могут сделать екая, демона моей родины, практически бессмертным. И для этого нужна всего пара ингредиентов. Один из которых– сердце. Сердце девочки тенгу, не достигшей двенадцати лет.

– Почему двенадцати? – голос Хильд был серьезным и напряженным.

– В возрасте десяти-двенадцати лет просыпается ночная сущность. После этого мы получаем защиту семьи, да и сами становимся весьма опасными тварями.

– Фу, как грубо, – не оценила моей классификации богиня.

– Не будь ханжой. Ты сама та еще прелесть, – мне нравилось с ней разговаривать. Рассказывая свою историю, я не чувствовала ни стеснения, ни сожаления по поводу того, что умудрилась родиться девушкой в семье тенгу.

– Так-то да, но все же хотелось бы верить в лучшее.

– Не уверена, что то, во что ты веришь,—лучшее. Я за пару дней, проведенных здесь, поняла, что не во всех мирах ты обязана быть одним и тем же.

Мы помолчали, пытаясь лучше понять эту философскую, но довольно бестолковую мысль.

– Продолжай, пожалуйста.

– Хм. В моем мире девочки-тенгу почти не доживают до этого дня. Мало тогочто нас и так рождается невероятно мало, так желающих испробовать на себе редкое и сильное волшебство всегда предостаточно. Помимо меня сейчас живут только три женщины-тенгу, – смывая пену с волос, я раздумывала, как продолжить. Мне еще не приходилось объяснять вещей, которые были столь очевидны для екаев.

– Твоя семья слабая?

– Нет. Клан Караса Тенгу один из сильнейший. Мы очень богаты, приближены к престолу и одарены сильной магией.

– Тогда как?..

– Война. Не знаю, так совпало ли, или кто-то подстроил, но в тот год один из кланов Тануки, енотовидных собак, напал на ближайшую из провинций. Большая часть воинов клана, дед, отец и брат были там, когда на нас с матерью напали. Мать решила, что в мире людей будет безопаснее, и уговорила отца спрятать нас там. Мне было около пяти, когда демон (они) напал. Мать почти не пострадала, а я вот осталась без сердца. Всего на две минуты, пока не примчался дед. Он сумел пробудить мою ночную сущность и вернуть сердце, но вернуть все как было уже не получилось.

– Что это значит? – Хильда спрашивала шепотом, словно боялась спугнуть, а мне становилось как-то легче от рассказа.

– С тех пор сердце – оно как чужое. Оно бьется, поддерживает жизнь, растет, но его ритм подчиняется не мне.

– Не понимаю.

Завернувшись в полотенце, я вышла из-за перегородки, сев сбоку от Хильд.

– Когда ты стоишь на обрыве, твое сердце замирает?

– Да.

– Когда тебе дарят подарок, о котором ты мечтала последние двадцать лет? Если парень, который нравится, смотрит на тебя с улыбкой или зовет танцевать? Твое сердце бьется сильнее?

– Конечно.

– А мое нет. Я – ворона без сердца. Оно начинает биться медленнее только тогда, когда телу грозит опасность. Оно может совсем остановиться на час, день, год, а потом начать перекачивать кровь вновь. Как-то, лет в пятнадцать, я три дня провела на дне озера. Пока брат не нашел. Разозлился страшно. Даже отшлепал. Только ничего не случилось. Даже когда я пыталась убить невестку, ни одного удара вне ритма. Хотя, признаться, у меня были некоторые сомнения в правильности этого решения.– Вспоминая тот день, когда скинула Орису в горную реку, я усмехнулась. – Вот в Йотунхеуме, когда я покрошила тамошних скорпионов, сердце стучало так, что едва не пробило ребра. Но это от усталости, а не от страха. Как-то так.

– И что, ты не волнуешься, когда тебя целует мужчина? – с ужасом и благоговением вопросила Хильд, как истинная девушкавыделив основное.

– Волнуюсь, конечно. Но, видимо, совсем не так, как ты.

– Но это совсем ужасно!

– В какой-то мере. Эта одна и причин, почему дома меня так опасаются. Что можно ожидать от существа без сердца? Это меня еще очень хорошо учили. Брат озаботился. Иначе с годами я могла бы стать тем еще чудовищем. А что не так с тобой?

– Мои родители зачали меня в Хельхейме, – широко усмехнулась Хильд.

– Ничего себе, – мои брови высоко взметнулись. Это весьма смелое решение – заделать дитя в мире мертвых. – И?

– Темная сила Хельхейма закрепилась в моем теле, вместе с ним и росла. Большую часть времени я ее контролирую, но иногда, как у всех девушек, все выплескивается наружу и начинает вытягивать жизнь из окружающего. Мне от этого, конечно, грустно, но поделать ничего не могу.

Мы помолчали. Хильд подала мне широкий гребень для волос, разглядывая алые пряди. Вдруг она широко улыбнулась, посветлев лицом.

– Зато я хорошо готовлю. Просто замечательно. Особенно пироги выходят хорошо.

– А я вышиваю шелковой нитью. Из-за того, что сердце бьется ровно, стежки выходят едва ли не лучше, чем у самых именитых мастеров,—похвасталась в ответ. Мы тихо засмеялись. Это было вовсе не весело, но чуть менее тоскливо, чем могло бы.

– Ах да, братья принесли с охоты твою сумку и маску.

Обрадованная такой новостью, я попросила девушку принести вещи. Там был комплект свежего белья, а это уже немало.

_____________________

Двусторонняя шелковая вышивка.