Текст книги "Амин. В объятиях его тьмы"

Глава 8

Амин аль-Хайят

Тубероза. Везде и всюду. В коридорах тюрьмы, комнате, на одежде, в моих лёгких. Сами стены, кажется пропитались её ароматом. Не вытравить. Да и не хочется, если совсем по-честному. Хочется, чтобы его стало ещё больше. Чтобы уже заполнил меня всего, раз не удаётся избавиться от него. Именно поэтому не выпускаю спящую девушку из рук, снова и снова вдыхая её запах.

Кроха. Какая же она кроха. Почти не видно, если обнять и руками и ногами. И так идеально повторяет мою позу, будто создавалась под меня. Идеальная.

Спит. Уже три часа как. Я же всё это время не шевелюсь. Боюсь разбудить. Любуюсь. Тонким станом. Манящими изгибами. Упругой грудью. Гладкой кожей. Милым личиком. Перебираю чёрный шёлк волос. И кажется начинаю понимать фетиш моего младшего племянника Доминика, который самолично заплетает свою пару и дочь. А в голове слова Рязанова о подкаблучничестве. Что иногда нет ничего плохого в том, чтобы быть им. По крайней мере, сейчас я готов сделать для своего чёрного бриллианта что угодно, лишь бы задержать её возле себя на подольше без применения права сильнейшего.

Что это?

Та самая пресловутая нужда в ком-то?

Но ведь я не нуждаюсь?

Нет, конечно.

Одиночество – то, к чему я привык и по-настоящему ценю. Никогда не стремился связать себя с кем-то серьёзными отношениями. Слишком много мороки. Нет, я не боюсь ответственности, но и становиться для кого-то значимым не желаю. Зачем? Когда проще жить, никому ничего не должным. Никого не разочаровывая. И не разочаровываясь самому.

И всё же…

Зачем-то же я сейчас об этом думаю?

Зачем-то же стараюсь для Мириам быть значимым?

Зачем?

Очень хороший вопрос. На который я и сам не могу дать себе ответа. Не говоря уже о ней самой.

А она спит и не подозревает, какой поселила раздрай в моей душе.

Счастливая.

Интересно, а напрямую она повторит своё признание в том, что я ей нравлюсь, если спрошу?

А оно мне надо?

Наверное, всё же да.

Почему?

Не буду сейчас об этом думать.

Потом…

Тем более, девушка как раз проснулась.

Откинул от себя ненужные мысли и сосредоточил всё своё внимание на её реакции. Всё же отчасти я виноват в том, что она не смогла сбежать. Не потому что догнал так быстро. А потому что довёл её до состояния, когда не то что бегать, но и ходить проблематично. Хотя не думал, что она не заметит моей выходки с вагинальными шариками. Жаль, насладиться полным эффектом от их использования я не смог из-за устроенного её отцом обыска. Не вовремя О'Двайер явился в мой клан. Впрочем, как и всегда. Он по жизни нежданный гость. Даже когда ждёшь. Верховный, что с него взять. Хорошо, что сия участь обошла стороной меня самого. Всё же не зря я не выставляю на обозрение всю свою силу альфы. Жить проще.

– Вы ещё здесь, – обронила тихо Мириам, возвращая меня к реальности.

– Скорее, ты, – усмехнулся, убирая прядки с её лица, заправляя их за ухо. – Выспалась?

– После того, как я здесь оказалась, я только и делаю, что сплю, в основном, – закусила нижнюю губу, тут же привлекая к ней моё внимание.

Не удержался и прикоснулся к ней, чуть оттянув.

– Могу принести новые книги и планшет с фильмами, – внёс предложение.

– Я не смотрю фильмы, – слегка отодвинулась, а после уселась, притянув простынь, прикрываясь ей.

– Совсем? – искренне изумился. – Впрочем, о чём это я? У вас это, похоже, семейное, – хмыкнул, перекатываясь на спину, и откинулся на подушку, заложив руки за голову.

Прикрываться в отличие от чёрной волчицы не стал.

– Если уж зашла речь о моей семье, – отозвалась девушка, неотрывно разглядывая меня. – Когда я вернусь к своим родным?

– Когда надоедим друг другу, – не стал скрывать правды.

В наступившем молчании стало особенно слышно, как учащается ритм её сердцебиения.

– В таком случае, отвезите меня домой, – сухо произнесла Мириам. – Вы – получили, что хотели. Я – ни о чём таком вовсе не мечтала. Кажется, мы в расчёте.

– Разве? – поинтересовался с виду безразлично, а в следующее мгновение опрокинул её на кровать, нависнув сверху. – Разве получил? – прищурился, сканируя её придирчивым взглядом с головы до ног и обратно. – И разве ты не мечтала? – вернул внимание к её лицу, а в частности – глазам.

Точно чистые изумруды. И сверкают так же ярко и призывно.

– С чего бы мне о таком мечтать? – прищурилась она.

– Сама же призналась в этом, – припомнил её раннее заявление.

Та тоже вспомнила. Заметно смутилась. Хотя быстро справилась с этой эмоцией. Секунда – и в изумрудном взоре светится лишь привычное упрямство с долей насмешки.

– Я сказала, что нравитесь. Ещё с моих девятнадцати. С тех пор, как увидела впервые. Ничего про мои мечты, уж тем более связанные с вами, в моём признании не было, – противопоставила встречно. – А то, что нравитесь. Ну, так я ж не одна такая. Нас таких полно. Почти каждая первая – встреченная вами. Их же вы не похищаете, – всплеснула руками. – Хотя, постойте, – сделала вид, что призадумалась. – Тут полно камер. Что за теми дверями, я не видела, чтобы утверждать, так что лучше воздер-ржусь, – последнее практически прорычала, сомкнув пальчики в кулачки.

Невольно улыбнулся такому проявлению эмоций. И ниже склонился, почти касаясь её губ своими.

– Помимо тебя, здесь только ещё одна девушка живёт. Которая приносит тебе еду и одежду. А тюрьма эта строилась, считай, именно для тебя, – отстранился, выпрямляясь на руках, но никуда не отодвигаясь, и подмигнул.

По сути, если вспомнить, что я говорил Рязанову в своё время, перед тем, как мы подорвали прошлую тюрьму, находившуюся на этом же месте – так оно и есть. Правда, на тот момент это было больше шуткой, ведь я и не думал тогда, что действительно пойду на нечто подобное. Глупость же. Которая претворилась в жизнь. Странная штука – судьба.

– Ещё скажите, что к той девушке тоже никогда не прикасались, – криво усмехнулась Мириам.

А сама дышать перестала в ожидании моего ответа.

И вот, что делать? Солгать? Так ведь всё равно рано или поздно узнает правду.

– Не скажу. Но и ты ведь не вела затворнический образ жизни до меня? – выгнул брови, усмехаясь.

О том, что её ревность в принципе не уместна, умолчал. Ни к чему накалять атмосферу. Хотя и очень хочется. Посмотреть, как отреагирует. По-любому, это будет феерично, если она хотя бы на сотую долю унаследовала взрывной характер своих родителей. Но так и быть, пока промолчу. К тому же, Мириам явно было что сказать в ответ. Правда, как рот открыла, так и закрыла, и так несколько раз. А в глазах – сплошное возмущение.

– Верните меня домой! Не хочу! Ни вас не хочу, ни эти ваши временные развлечения! Считайте, что мне уже сейчас надоело! – заявила с присущим ей упрямством. – Уверяю, вам тоже надоест. И очень скоро!

– Что именно? Видеть тебя под собой? Уверяю, скоро – точно не надоест, – демонстративно толкнулся давно возбуждённым членом в её живот.

Дышать волчица снова перестала. А запах её возбуждения моментально просочился в мои лёгкие, осев там тяжёлым металлом. Вцепилась в мои плечи, вдавливаясь ноготками под кожу, не понимая, что тем самым только ещё больше провоцирует меня на далеко идущие последствия.

– Не надо, – прошептала совсем тихо.

– Что именно?

– Всё – не надо, – повторила в той же тональности.

– Как-то не очень убедительно звучат твои слова, бриллиантовая, – отнял одну руку и провёл пальцами по тонкой шее. – Попробуй ещё раз.

Жилка под моими пальцами забилась явнее.

– Не хочу, – выдохнула почти беззвучно.

Конечно, не хочет. Аромат её возбуждения тому лучшее подтверждение. Он стал особенно ярче, когда я сдвинул пальцы ниже, накрыв всей ладонью упругую грудь.

– Совсем не хочу, – выгнулась мне навстречу, прикрывая глаза.

Тихий стон отразился во всём теле болезненным импульсом, осевшим в паху. И ещё более болезненным от того, что стон сменил вскрик, когда мои пальцы легли на истекающую влагой плоть, ласково пройдясь по ней, нажимая, раскрывая, проникая, растягивая изнутри. Стройные ножки Мириам тут же обхватили мой торс, крепко обнимая. Я же едва сдержался, чтобы не поддаться этому искушению. Еле нашёл в себе силы отстраниться и уйти, бросив напоследок:

– Ну, не хочешь, так не хочешь. Будем ждать, когда захочешь. Ты сообщи, как передумаешь.

Нечто тяжёлое ударилось уже о закрытое полотно двери.

Пожалуй, это будет весело.

Вот только я однозначно недооценил упрямство девушки. И суток не прошло, как мне пришло сообщение о том, что моя пленница отказывается от еды и воды.

И вот что с ней делать?

Пришлось откладывать все дела и возвращаться к ней обратно. Благо от моей резиденции до тюрьмы пролегал подземный ход, чтобы не приходилось каждый раз пересекать жаркую пустыню на машине или лапах.

– Совсем ничего не ест? – поинтересовался деловито у охранников, уже будучи возле нужной камеры.

– Ни ест, ни пьёт. Сидит на постели и медитирует.

– Ясно, – вздохнул, махнув рукой в велении открыть затвор.

Девушка, обёрнутая простынёй на манер тоги, и правда, нашлась на кровати в позе лотоса. Прикрыв глаза, она глубоко и размеренно дышала в попытке призвать дзен. И на моё появлении никак внешне не отреагировала. Только сердце забилось быстрее.

Появившаяся следом Розалинда поставила поднос с едой на край постели и удалилась. Дверь за ней закрылась с той стороны.

– Если ты так соскучилась по мне, могла просто сказать охране. Они бы мне передали. Не обязательно изводить себя никому не нужными диетами.

На мои слова не последовало никакой реакции.

– То есть по-хорошему не желаешь?

То больше было риторическим вопросом, чем я действительно интересовался ответом. Поэтому, не дожидаясь того, стянул с себя пиджак и кинул его в сторону прямо на пол. Следом за ним пришёл черёд рубашки и брюк. Только тогда я приблизился к Мириам. Подхватил её на руки и направился в душ, где включил ледяную воду. Конечно же, она упиралась. Но не закричала. Если только мысленно. Ведь в широко распахнувшихся глазах сверкнул настоящий шторм, едва ледяные струи хлынули на её голову. Промокла в считанные секунды. Задрожала от холода. Но больше не сопротивлялась. Просто стояла и смотрела на меня.

Зато больше нет в ней этого раздражающего безразличия.

Воду я сделал теплее. Простыню почти содрал с неё, отбросив в сторону. А как только Мири согрелась, вернул её обратно в кровать.

– Не будешь есть, накажу и не позволю написать письмо отцу, – решил пойти путём переговоров.

Не будем же мы вечность теперь воевать из-за ерунды?

И вот чего снова противится? Провели бы пару-тройку недель в постели, а как надоело – вернулась к себе. Но нет, надо довести до абсурда ситуацию. Но ведь сама же её и спровоцировала. Нельзя просто взять и согласиться пойти с мужчиной на свидание, обнадёжить далеко идущими последствиями, а после не прийти, да ещё и высмеять по итогу за то, что ждал.

Впрочем, упрямство Мириам и тут напомнило о себе. На мои слова в зелёном взоре моментально зажёгся интерес. Но она его подавила за считанные секунды.

– Не нужно писем, – обозначила сухим тоном, прижимая полотенце к груди крепче. – Лучше верните меня.

– Нет. И это не обсуждается, Мириам, – парировал бескомпромиссным тоном. – Я не собираюсь потом ходить и бросаться на народ ввиду твоего отсутствия рядом. Мы будем вместе до тех пор, пока это желание не утихнет. И то, как ты проведёшь это время, зависит только от тебя. Хочется изображать жертву – пожалуйста. Но в таком случае, не обижайся на моё ответное поведение хозяина твоего тела, – поднялся на ноги и принялся одеваться. – Ешь, Мири, всё равно твоя забастовка вредит одной тебе, а не мне, – постучал в дверь.

Послышался звук отворяемого затвора, а затем показалась спина охранника.

– Принесите одежду и обувь для леди. И позови Розалинду. Пусть поможет ей собраться.

– Пусть не приходит, – резко перебила Мириам. – Пусть вас одевает, если вам так нравится её присутствие, – поджала губы, сжала ладошки в кулаки. – А меня домой верните, – закончила всё тем же.

Чем начала откровенно раздражать. Захлопнул дверь перед носом охраны, обернувшись обратно к упрямой девчонке.

– Значит, так, Мир-риам, – сорвался на рычание. – Это тебе не твой замок, и я не твой отец, который будет всё прощать, потакать любым капризам и утирать тебе сопли по любому поводу, уговаривать или лебезить – тоже не стану. Хочешь по-плохому, пусть так. Но ты всё равно пробудешь здесь столько, сколько я захочу, и ни часом меньше. Если ещё не поняла, твой отец не найдёт тебя здесь. Тем более, уже искал. Безрезультатно, как видишь. И мы либо договариваемся с тобой, либо возвращаемся к начальной стадии. Когда я приходил и брал тебя, как хочу. Но домой ты не отправишься. Я всё сказал.

И снова в изумрудном взоре вспыхнула ярость.

– Верните. Меня. В. Мой. Замок.

– Нет!

– Да! – сорвалась на рычание.

– Нет, сказал!

Ярость в изумрудном взоре никуда не делась. Хотя на этот раз перечить волчица не спешила. Сверлила меня злостью, поджав губы, шумно дыша, продолжая с силой сжимать кулаки.

– Верните меня, – повторила, как заклинило.

Чем окончательно взбесила. Сам не заметил, как схватил за горло, прижав к кровати, и навис сверху, придавив к матрасу.

– Последний раз повторяю. Я. Не. Верну. Тебя. Мириам. Ты моя женщина. Смирись.

И, пока она не ляпнула ещё какую-нибудь глупость, впился в её губы поцелуем. Конечно же, она не ответила. Сперва замерла, а после вовсе расслабилась, делая вид, что происходящее ей безразлично. Да только разум она может контролировать сколько угодно, а тело не обманешь. Да и я изучил его уже достаточно, чтобы знать все слабые места. Едва ли минута прошла, а девчонка извивалась подо мной, кусая губы, комкая пальцами простынь, пока я одаривал поцелуями каждый сантиметр бархатистой кожи, в очередной раз доводя нас обоих до полного сумасшествия.

И после этого она хочет, чтобы я её отпустил?

Глава 9

Мириам О`Двайер

В голове царил настоящий апокалипсис. С того момента, как поняла, кем именно является мой пленитель. Просто потому, что Амин аль-Хайят – самое мучительное испытание в моей жизни. Никто и ничто не в силах затронуть так мою душу, задеть сердце, пробраться под кожу, причинять боль одним фактом своего существования. Только он. Один единственный. Тот, кого почти ненавидела. Ровно так же, как и желала. Хотя, кому я вру? Тянуло к этому альфе, что себя забывала. Никакой гордости. Полная капитуляция. В инстинктах. В моей голове. В чувствах. Стоит ему лишь раз прикоснуться. Да и прикасаться тоже не обязательно. Одного взгляда хватает. И я ведусь на что угодно, обманываю себя, теряю, пропадаю. В нём. В том, кто уничтожит меня. А ведь могла бы просто уступить. Сделать, как он хочет. Поддаться и в этом. Но нет. Просто потому, что потом будет ещё больнее. Точно знаю. С каждым разом всё сложнее собрать себя. Чем дольше времени нахожусь рядом с ним, тем безвозвратнее исчезаю. И не будет больше той Мириам, какой я должна быть. Лишь бледная тень.

Голод – не лучший способ продемонстрировать всю силу своего отказа. Силы бы пригодились. Чтоб держаться. Но ведь даже если у меня их полно, всё равно против него – ничтожны. Вот и решила пойти от обратного. Расчёт был простым:

1. Голодовка.

Если отказаться от еды и воды, долго не протяну. А отправиться в Грани из чистого упрямства аль-Хайят точно не позволит, не настолько бессердечный.

Отсюда вытекал второй пункт.

2. Довести альфу. Чтоб сам открестился, избавился.

Сам ведь сказал, пока не надоем. А кому понравится терпеть капризы и упрямство, граничащее с дуростью? Явно не тому, кто привык, что перед ним преклоняются и боготворят. К тому же, зачем ему столько проблем? Получить вместо развлечения сплошную головную боль и мороку.

3. Избавиться от визитов Розалинды.

Этот пункт – не такой уж и обязательный, не особо влиял на мою основную цель. Но сам факт существования белокурой красавицы неимоверно бесил. Никогда не пойму таких, как она.

Вот и…

Запустила в девчонку первым, что под руку попалось, едва она сунула свой нос в мою темницу. Стаканом с водой, к которому прежде не притрагивалась. Попала аккурат неподалёку с её распрекрасным личиком, для начала в стену, как предупреждение.

Сработало. Блондинка остановилась, как вкопанная, дальше проходить не стала. Быстренько мой намёк усвоила. Оставила очередной принесённый поднос прямо на полу у входа. Удалилась.

А я вернулась к исполнению самого первого пункта из моего списка. На еду не взглянула вовсе. Прикрыв глаза, сосредоточилась на собственном дыхании, очень стараясь не думать о том, как же на самом деле хочется кушать. Всё-таки разбаловал меня властитель Эмирата.

Сколько так ещё прошло… Точне не больше нескольких часов. Вернулся. Вошёл в мою камеру в самом мрачном расположении духа. Для него у меня тоже, как и для его Розалинды “приветствие” было заранее заготовлено. Второй стакан с моей подачи полетел в сторону двери. Но тут без предупреждающего. Прямиком в грудную клетку.

Амин едва успел принесённый поднос от себя убрать, чтобы прилетевший бокал упал на пол, а не на него.

– Если думаешь, что тебе это поможет, ошибаешься, – произнёс с виду равнодушно, только в золотистом взоре вспыхнула зелень. – Ещё раз нападёшь на Розалинду, накажу, – шагнул ко мне. – Можешь кидать в меня, что угодно, бить, ругать, ненавидеть, но Розалинду ты больше никогда не тронешь, – постановил бескомпромиссным тоном.

В груди запекло. Исключительно на фоне вспыхнувшей злости. Но внешне постаралась никак не выдавать эту свою эмоцию.

Конечно, ему не понравилось.

То, как я обошлась с его девицей.

Кто бы сомневался!

– Я её и не трогала. Пока что. Пусть не приходит. Тогда точно не затрону, – отозвалась с елейной улыбочкой, потянувшись за вторым снарядом. – Верните меня! – бросила в него книгой, их около меня ещё штук десять лежало, на краткий разговор хватит.

На этот раз он просто увернулся от запущенного в него снаряда.

– Сказал же, не верну, – поставил поднос рядом со мной.

– Вернёте! – швырнула поднос в сторону, отчего он с грохотом перевернулся на пол. – Иначе я вас с ума сведу! – предупредила. – Вернёте… – пообещала уже в тихом повторе.

– Ты уже свела, поэтому и не верну, – стало мне насмешливым ответом, а сам он направился обратно на выход. – Валида приведи, – приказал кому-то из охраны. – А пока он идёт, мы с тобой примем нужную позу, да, бриллиантовая моя?

В глазах огонь предвкушения, а шаги медленные, крадущиеся, необратимые. Наступает осторожно, оценивая мои последующие действия.

– Нет! – вскрикнула, уворачиваясь, слетая с кровати.

Ещё б это помогло. Поймал одной рукой. Прижал к себе спиной за талию. С шумом втянул в себя воздух в районе моей шеи, тихонько рыкнув. Поцеловал, чуть прикусив тонкую кожу, оттянув, породив сотню мурашек на этом месте, быстро распространившихся по всему телу.

– Нет. Не буду, – отозвалась категорично. – Верните меня.

– Верну. Как наиграюсь. Ты вот уже поиграла. Моя очередь.

Развернул меня к себе лицом и толкнул так, что я упала на кровать. А дальше… вырвал из-под меня простынь и принялся когтями разрезать её на толстые полоски. Я же, с замиранием сердца отбивалась от картинок, что моментально подкинуло воображение. О том, что будет дальше. Попутно тихонько сползая с другого края постели.

– Нет! – вскрикнула снова, как только он закончил с простынёй и вновь сосредоточил своё внимание на мне.

В него полетели книги. Одна за другой. Я – тоже на месте не осталась. Когда снова поймал, брыкалась, пиналась, сопротивлялась, как могла, даже несколько раз заехала ему кулаком в плечо и грудь. Но что мёртвому припарка. Не спасло. Связал полученными из белья лентами так, что не пошевелиться. Как мумию обмотал ими. Ещё и издевательские бантики повязал на концах. После чего бережно усадил у изголовья.

– Итак, спрашиваю ещё раз, последний, будешь нормально есть или нет?

Одарила его взглядом со всей той злостью, что переполняла меня. И сказала единственное, что у меня для него было:

– Верните меня.

– Нет, – скучающе отозвался он. – И знаешь, ты когда домой вернёшься, попроси мать научить тебя правильно психовать, – заметил уже издевательски, направляясь к двери.

Дёрнулась в путах, в надежде на освобождение. Но они оказались слишком крепкими. Не выбраться самой.

– А не пошёл бы ты нах*р? – вырвалось в сердцах.

Обычно не ругаюсь.

Но тут…

И этого мало!

Меня одарили очередной насмешкой во взгляде.

– Разве воспитанные леди так выражаются? – поинтересовался, коротко стуча в дверь.

– А я не леди. Я рабыня. Забыл? – поинтересовалась ехидно.

– М-м… – протянул Амин довольно, не обращая внимание на скользнувшего в камеру старичка с чемоданчиком. – Я рад, что ты, наконец, смирилась со своей участью.

– Только после того, как ты преставишься, – не смолчала и на этот раз.

– Боюсь, юная леди, чтобы этот волк преставился, нужно что-то большее, чем простое проклятие, – вмешался в нашу беседу третий присутствующий, добродушно улыбаясь при этом.

Темноволосый, с сединой, из среды гамм, приближающийся к порогу своего пятисотлетия. Былая красота его ещё не померкла, но уже начала увядать, прямо говоря, что у оборотня осталось всего пара десятков лет до конца жизни. Что ж, гаммы, и правда, живут у нас меньше всех. Беты вот около тысячи лет. Альфы, соответственно, чуть дольше.

– Ну, значит, никогда! – усмехнулась криво. – Никогда! Понятно? – добавила уже исключительно для Амина.

– А она мне нравится, сынок, – подал голос опять старичок, подходя ко мне ближе и усаживаясь на постель. – Хоть и не кроткого нрава, но достойная альфы.

И опять я разозлилась. На саму себя на этот раз. Потому что почти улыбнулась на его слова! Дурочка безмозглая.

– С пособниками извращенцев не разговариваю, – отвернулась от того, с кем на самом деле очень даже захотелось пообщаться.

– Пожалуй, предпочту не знать таких подробностей, – открестился мужичок, хмыкнув. – Значит, отказываешься кушать, как все, да, красавица? – перевёл тему, доставая из своего чемоданчика длинную полую трубку для кормления больных.

– Я бы тоже предпочла не знать. И я – не все. Пусть их кормит. Всех своих. Остальных. А от меня отстанет. Домой вернёт, – проворчала, покосившись на жуткий агрегат.

В горле тут же встал ком. Вот и Амин едва заметно скривился при виде всего того, что старик раскладывал на постели.

– Конечно, не все. Иначе бы не была здесь, – согласился тот со мной, кивнув больше своим мыслям, чем мне. – Наш альфа, знаешь ли, просто так не рискует. А значит, ты…

– Валид! – окликнул его Амин предупреждающим тоном.

Старик в ответ лишь пробурчал только что-то о том, что он уже которую сотню лет Валид. Я же сжала губы, как можно крепче, борясь с инстинктивным желанием покаяться во всех своих проступках, лишь бы в меня не запихивали… вот эту жуть!

Впрочем, в меня её и не запихнули. То ли глава песчаного клана проникся моим перепуганным видом, то ли и сам не ожидал, что процедура будет выглядеть столь… некрасиво. Но как только Валид потянулся ко мне в стремлении насильно открыть рот, Амин перехватил его руку за запястье, так и не дав коснуться.

– Нет, – коротко, но ёмко обозначил для него. – Уходи.

Старик снова принялся ворчать, но уже о том, что альфа сам не знает чего хочет, но послушно собрал все свои пожитки и ушёл, оставив нас одних.

Амин с тяжким вздохом присел на край постели, с тоской уставившись на стену напротив. Заговаривать не спешил. Я тоже молчала. И в этой тишине удары собственного сердца звучали особенно предательски. Всё громче, чаще. А в груди разливалась чистая боль. Просто потому, что не могла я на него смотреть. Такого.

Почему я чувствую себя виноватой?

Ведь если взывать ко всему разумному, совсем не должна!

Бежать должна…

Как можно скорее.

Без оглядки.

Ни разу не обернувшись.

Никогда!

– Месяц, – наконец, произнёс он. – Дай нам месяц. Потом я тебя отпущу.

Сперва ушам своим не поверила. И бестолковую улыбку еле сдержала. Нет, не потому что была рада обозначенному сроку. Не ожидала, что он пойдёт навстречу. Вот так быстро. Почти легко. И уж тем более не рассчитывала, что…

– Неделя. Потом вы вернёте меня.

Это я сказала?!

Та, кто две секунды назад вовсе не собиралась здесь и дня проводить, если такой шанс представится.

Но ведь сказала.

– И вы больше не будете меня связывать. Совсем. Ни разу, – добавила. – И никакой Розалинды. Или других девушек. Ни одной.

– Четыре недели. Связывать буду, но в целях разнообразия секса, – сверкнул на меня весёлым взором своих жёлтых глаз. – Девушек не будет. Ни одной. Кроме тебя.

Предательские удары сердца всё учащались и учащались.

– Неделя. И я позвоню отцу. Не письмо. Звонок. Он, должно быть, уже с ума сходит от неизвестности. Как и мама, – выдвинула встречно. – Потом, так и быть, связывайте, сколько угодно.

– Четыре недели. Один звонок, но без уточнения места пребывания.

– Только скажу, что со мной всё в порядке и я вернусь домой, – согласилась с ним поспешно, – через две недели.

– Четыре, – продолжил стоять он на своём.

– Неделя, – вернулась к исходному.

– Четыре.

– Две! Максимум!

– Договорились, три, – повернулся и принялся меня развязывать.

– Нет, не договорились. Две, – заявила решительно, старательно избегая встречаться с ним взглядом.

Едва осязаемых прикосновений его пальцев – уже за глаза.

– Тогда ещё так посиди, подумай! – прекратил избавлять моё тело от пут.

Ну, я и сидела, думала…

Что ещё мне оставалось?

Соглашаться всё равно не стала. Лишь горделиво вздёрнула подбородок, уставившись на дверь. И ещё очень старалась не обращать внимания на насмешку в золотистом взоре.

– Две недели, – выдала итогом затянувшейся паузы. – И я буду самостоятельно есть. Может быть даже больше не буду бросаться в вас чем попало. Если принесёте нормальную одежду, так и быть, можно прибавить ещё один день. Один!

– Три недели, ты хорошо питаешься, нормальная одежда, прогулки и совместные ночёвки.

А потом ты наиграешься, а я останусь с разбитым сердцем?

– Согласна, – скорее как отражение ответа на свой мысленный вопрос, нежели на то, что он сказал.

Но слово обратно не забрать. На мужских губах расплылась победная ухмылка.

– Значит, сейчас я принесу тебе одежду, и мы идём гулять, – постановил, разрывая на мне путы одним взмахом руки с проявленными когтями.

После чего поднялся и направился на выход. Я же постаралась подавить вспыхнувшую в душе горечь. И улыбнулась ему вслед вполне доброжелательно, в чём-то даже ласково.

– Хорошо…

Неправда. Совсем не хорошо. Но я постараюсь, чтоб так было.

А сердце…

Всё равно не сберегла.