Текст книги "Бимен. Сказка"

Первой жертвой стал старый пес, который жил во дворе в своей будке. Он выскочил навстречу своей хозяйке, а она, не ожидая этого, споткнулась и больно ушибла коленку. Ни звука не произнесла девочка, когда впервые посмотрела на собаку не так как раньше, а взглядом, полным злобы. И протянул он после этого взгляда около недели. А она, ни сколечко не жалела о том, что животное сдохло.

Когда она смотрела так на кого-то, то мысленно прощалась и ним, а потом когда они приходили к ней за помощью, искренне удивлялась, что они еще живы. И тогда приходилось переводить проклятье на кого-то еще. Но грех за это ложился на ту душу, которая обратилась к ведьме. Переводить, или перекладывать ее научила одна подруга, с которой они познакомились в летнем лагере. Она была старше ее лет на пять, но как говориться «рыбак рыбака видит издалека», так и старшая ведьма без труда определила среди остальных, особенную девочку. Она подошла к ней и прямо спросила:

– Ты знаешь, что ты ведьма?

– Такая же, как ты? – ответила вопросом на вопрос Ален.

– Я – Риа Таббу. Можно просто Риа.

– А я – Ален… Если честно, я думала что одна такая.

– Не, нас много. Я уже научилась кое-чему, а вот ты пока еще ничего не знаешь, да?

– Как это не знаю… оно само все получается.

– Глупенькая! Пойдем, я покажу, где живу.

И Риа взяла Ален за руку и повела показывать расположение своего блока. Потом, они уже не расставались на протяжении всей смены. Это была последняя смена для старшей из них, но дружба продолжилась, и они часто еще встречались потом.

Риа жила в центре. Ей там нравилось. Куча народу, а всем на всех наплевать. Вот где раздолье для ведьмы. И, повзрослев, она открыла свой спиритический салон. А вслед за этим пришли признание, деньги, власть, и страх окружающих. Больше всего ей нравилась власть.

3. Риа Таббу

В центре города, в семье инженера, росла маленькая девочка. Веселая и болтливая. Такая румяная, толстопятая и щекастая, что кажется, сошла со страниц рекламных буклетов. Имя ей дали при рождении Риа, которое сразу же укоротилось и стало ласковым Ри. Именно так ее все и звали. Ребенок купался в родительской любви и не знал ни печали, ни хлопот. Не знала до того времени, пока не пошла в школу. Этот первый ее институт жизни, так поменял сознание девочки, что даже родители через три года перестали узнавать в замкнутой, нелюдимой отличнице-зубрилке свою, не по годам рано взрослеющую дочь. Она хотела быть первой во всем, и для этого ей приходилось заучивать те предметы, которые она не понимала. Времени на дружбу оставалось все меньше и меньше, и вскоре, этот рудимент был вычеркнут из жизни вообще. Осанка девочки стала меняться – она сутулилась, и хотя родители и пытались бороться с этим недугом с помощью специальных корсетов и ремешков, и не сказать что безрезультатно, но сидячий образ жизни наложил на ее внешность свой отпечаток. Ситуацию немного поправила выросшая большая грудь, но все портили детские тонкие ножки. Хотя многие считали это достоинством. «Ри» – говорили они – «мне бы твои ноги». Большое впечатление на окружающих производила именно грудь, и с правильно подобранной юбкой, Риа выглядела довольно аппетитно, но все это продолжалось не долго. Всем известно, что «бабий век короток». Перешагнув тридцатилетний рубеж, возраст взялся за дело, и начал перекраивать фигуру по своему усмотрению, что-то увеличивая, что-то растягивая. Но это все было потом, а сейчас девочка становилась подростком, и лет так в тринадцать, в ее мировосприятии опять что-то меняется – она уже не хочет быть отличницей, ей нравится мужское внимание: то, как парни смотрят на нее. «Вот где власть» – думает Ри – «настоящая власть». Школа оказывается заброшенной, и хорошие оценки ей ставят только из-за заслуг прошлого. Появляется окружение, состоящее из молодежи, которая любит веселиться, и быть в центре внимания. Она вписывается туда идеально, появляется гордая осанка и холод во взгляде.

В один из вечеров девчонки собираются погадать, но не в святки, или на картах, а съездить к одной ведьме. Поговаривали, что она знает все, и про всех. Эта встреча изменила мир молоденькой Риа Таббу навсегда. Она поняла, что властью молодости и красоты многого не добьешься, и уговаривает ведьму взять ее в ученицы. Та, видя колоссальный потенциал четырнадцатилетнего подростка, решает попробовать.

Не знаю, чему старуха учила ее, но уже через год, в летнем лагере, повстречавшись, с совсем юной Ален, она без труда распознала в ней соратницу по интересам. Их общение с этого момента, не прекращалось никогда. Это была настоящая женская дружба, которая только может быть у двух девушек, или женщин.

Они никогда не делили парней, и уж тем более ими не хвастались. Им всегда было о чем поговорить и без этого. А черствеющие молодые сердца все меньше и меньше могли кому-то подарить свою любовь. Со временем обе поняли, что семейная жизнь не для них, что не могут они принять человека таким, каким сделал его Господь, что они не привыкли и не хотят в чем-то себя ограничивать. А после тридцати мысли о второй половине окончательно покинули их головы.

Сейчас им было около сорока – значит, одной уже исполнилось, а второй только будет.

Встречались две подруги в центре. Или у Риа, или где нибудь в кафе, если погода располагала. К Ален они никогда не ездили.

– Что там у тебя делать? Комаров кормить, да в грязи копаться?

– Ри, ты так говоришь, будто я в глуши живу, где-то за полярным кругом. И добраться до меня можно вертолетом или на собаках ездовых. А между прочим, расстояние от твоего дома до моего меньше двадцати километров.

– И не уговаривай меня лететь к тебе на другую планету. Вдруг, заразу какую подхвачу, не ровен час. Нет, и точка. Все разговор закрыт. Поднимем эту тему как нибудь, через год.

В этот раз они договорились встретиться у Риа дома. Разговаривая по телефону, она с трудом узнала Ален. Что-то было не так с ее речью, то ли она стала картавить, то ли шепелявить. Ри предложила посидеть, в недавно открывшейся кафешке с летней площадкой, но подруга сказала что лучше теплой домашней обстановки нет ничего. Беседа была короткой, как официальный доклад, чем даже немного озадачила Риа. Но не будешь же ложиться спать с какими то подозрительными мыслями. Поэтому, душевая вода и горячий чай, очистили тело и разум от всего постороннего, и мешающего сну.

Всегда когда они встречались, спиритический салон закрывался, а работа откладывалась на другое время. Специально нанятая девочка продолжала принимать звонки клиентов, но сам магистр магии и колдовства посвящал всю себя, единственной подруге. Ален появлялась около полудня. Исключением не стал и этот день. Только реакция хозяйки дома была, до смешного странная, не такая как обычно. Она стояла на пороге, открыв дверь в пригласительном жесте, с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью.

– Кто? – только и смогла выдавить она из себя.

– Осы – ответили распухшие губы гостьи – Отойди, не боись, не заразно. – продолжила она, и протиснувшись между тяжелой дверью и такой же тяжелой грудью хозяйки дома, проникла в дом.

– И ты все еще не оставляешь попытки затащить меня к себе в глухомань? – начала приходить в себя Риа – Я вижу, как там здорово. Ты вся светишься от счастья, да что там светишься, тебя просто распирает изнутри. Особенно расперло тебя в области носа, верхней губы, левого глаза, и я подозреваю еще кучи мест, спрятанных под одеждой. Ты в курсе, что стала похожей на одного из этих, как их… – она защелкала пальцами, пытаясь вспомнить – Ну желтые и яйцеголовые… придурошные мультики… паказывают по идиотскому каналу… Мосинсы… нет… Сименсы… Ты как Симперсоны. Да, ты как Симпсоны!

– И кого именно из них, по-твоему, я напоминаю – начали растягиваться в улыбке уголки губ.

– Да по-моему, всех сразу. – уже не могла сдержать смех Риа – Чай то пить сможешь, вафлюшками своими. А можно я тебя сфоткаю? – смеялась в голос подруга – Вот повеселила, так повеселила.

Насмеявшись чуть ли не до икоты, и попив чаю свеликолепным тортиком, Ален рассказала, что случилось со всеми подробностями, не забыв упомянуть о пареньке, который делал вид что помогал.

– Теперь к нам скоро придет, как остальные приходят. Не нравится он мне.

– Может, испугался просто, потому и стоял у калитки, как ты говоришь.

– Тут другое, он, то ли знал, то ли видел что-то. Он же сын пасечника, значит, разбирается в этих кусачих тварях. Говорю тебе, он мог помочь, или как-то предотвратить, то, что случилось. Они же целыми роями управляют.

– Управляют, насмешила… они дают пчелам домики, а за это забирают у них мед. Труд пчеловода тяжел и опасен, но в одном ты права на сто процентов: в этих насекомых они разбираются лучше всякого ученого-энтомолога.

– Я тебя хотела попросить, Ри, если он, или его родственники к тебе придут, за помощью, ты не отпускай его. Поработай чуть-чуть, подинамь, денег насоси сколько хочешь, а потом ко мне отправь. Хочу поквитаться. Деньги себе оставь, у медоносов их можно прилично накачать, а с мальчишкой я бы хотела до конца позабавиться, сама. В душу запал мне он. Вот как сейчас вижу: стоит, улыбка блуждает на губах, едва заметная, и смотрит сквозь меня.

– А с чего ты взяла, что прийти должен?

– Да слово я волшебное в спину ему сказала… так что придет, скоро придет. Я же тебя никогда не обманывала, я свои губы знаю. С этим проклятьем тебе ни за что не справиться, можешь даже не пытаться.

– Да не собираюсь я с твоими клиентами возиться, придут – к тебе отправлю.

– Нет, говорю ж тебе, ты помурыж его, для лучшего эффекта, а потом, когда отчается совсем, вот тогда, ко мне отсылай. Помнишь, как мы с мужиком тем сделали, который в лифт вместе с нами зашел, и перднул, скотина. Ты тогда, по-моему, неплохо на нем заработала.

– А, этот толстожопый кретин с третьего этажа? Как не помнить, я с его денег всю квартиру отремонтировала.

– А уж как я душу отвела… он у меня кошачье дерьмо ел, даже кота себе завел, чтоб не искать по песочницам лекарства свои. Так и умер небось, с дерьмом во рту. Свиньей был, как свинья и сдох.

– Слушай, я сколько у тебя спрашивала, все равно не понимаю, чего ты деньги с них не тянешь? Это же власть какая, все купить можешь, все перед тобой стелются, готовы ноги тебе целовать.

– Мне хватает, что меня боятся. А деньги… у меня и без денег все есть. Мы ж с тобой пенсию мне сделали почти депутатскую. А больше денег ни к чему. Езжу я только к тебе, кормишь ты меня бесплатно, что в доме сломается, так у меня весь поселок в должниках ходит. Страх – вот мои деньги, ужас, который я вселяю в людей – вот настоящая власть.

– А если бояться тебя перестанут, что тогда делать будешь?

– К тебе перееду. Тебя пугать начну.

– А я тебя.

– Так и будем сидеть, и трястись от страха.

– Вначале от страха, потом от Паркинсона.

День подходил к концу, подруги вызвали такси, и теперь стоя на улице, наслаждались летним вечером. Риа курила, вдыхая аромат дорогого табака.

– Будешь? – спросила она, протягивая сигарету.

– Не, пока не хочу… ты же знаешь… я только когда выпью позволяю себе расслабиться.

– Чай не считается?

– Ты еще скажи, что торт с коньяком был. – Ален посмотрела на протянутую сигарету – Ладно, давай…

– Это настоящий, французский табак. Контрабандой возят.

– Слушай, я наверное, посажу свой – сказала гостья, затягиваясь. Она набрала полную грудь воздуха, запрокинула голову, и не спеша, выпустила дым в небо – Соберу урожай, высушу, и к тебе с этим мешком. Сядем у тебя на балконе, раскурим по трубке…

– Когда заедешь в следующий раз? На той неделе? Или дела какие, и позже увидимся?

– Да не знаю пока, дай в себя прийти. Созвонимся тогда. О, а вот и машина. Давай, никого не бойся. Береги себя.

Дверь автомобиля хлопнула, на земле дымился скуренный наполовину окурок, Риа сделала последнюю затяжку, и помахала вслед отъезжающему такси.

– И ты себя береги, Ален. – Сказала она уже про себя и направилась к подъезду.

4. Спина

Пчеловод крутил педали, велосипед набирал скорость, ему нужно было добраться домой дотемна. Эта история с осами немного сдвинула график запланированных работ, а ведь пчелкам уже пора спать. «Хорошо, что я куртку одел» – думал он – «холодает, так ведь и простыть не долго, осень скоро сменит лето. Мед он конечно целебный, даже если его есть каждое утро, но искушать судьбу не будем, поэтому даже легкая ветровка спасет мое великолепное, тренированное тело от переохлаждения. А если это любимая, серая с грязно-желтыми полосками курточка, с которой связано много приятных воспоминаний, то путешествие приятно вдвойне». Его трудолюбивые друзья отчасти сидели на спине, отчасти летели неподалеку. Он чувствовал, что насекомые стали какими-то медленными, вялыми. Устали, наверное, спать хотят, да и прохладно стало как то, ну ничего, сейчас приедем и по домам. Вы к себе, я к себе. Он, конечно, заметил что, что-то изменилось, но не мог понять что. Приехав, закатил велик в сарай, там же повесил куртку, бросил на верстак гвозди, только что купленные в магазине, и пошел спать. Какая-то усталость наваливалась на плечи, ощущалась та же вялость, как и у пчел. Наверное, стресс – думал он, проваливаясь в глубокий сон.

Снилась, какая-то чушь про заразу, которую он подхватил, где-то, из-за этого он вначале руку потерял, потом ногу, а болезнь продолжала распространяться, и скоро последствия могли стать необратимыми. Но он принял чудодейственную сыворотку, которую ему продал какой-то долговязый доктор, в очках без оправы, а вместо утраченных частей тела смастерил протезы. Правда, так и не научился ими пользоваться, они его не слушались, зато выглядели довольно угрожающе.

Проснулся невыспанным, голодным, и с плохим настроением, будто что-то болит внутри, или какое неудобство, а в чем причина – неизвестно. Позавтракал, без аппетита, «Ну» – думает, – «сейчас пойду в сарай, а там за работой и настроение придет в норму, а потом видно будет». Вышел из дома, постоял на крыльце, вернулся обратно. «Зачем вернулся?» – Не мог понять, быстрым шагом пошел в сарай, в голове каша… овсяная. Нет, совсем ничего не соображаю, будто что-то забыл, или не одел, или чего-то не хватает… Он огляделся по сторонам, прислушался, затаился и покрутил головой. Слышно было, как хрустят шейные позвонки, но шума, к которому он уже привык, не было. Так… где же вы? Маленькие помощники. Хуже всего, что он не только их не слышал, но и не чувствовал. Почти. По сравнению с тем количеством, витавшим обычно рядом с ним, несколько пчелок, которые кружились где то на огороде, те которые занимались обычной своей работой, были замечены не сразу. Паренек выскочил во двор, и мысленно позвал их. Они не заставили себя долго ждать, и тут же прилетели, но приближаться не стали, будто бы от их хозяина не очень хорошо пахло. Он собрался и позвал остальных пчел, спустя какое-то время возле него их кружилось около десятка. Остальных не было.

– Где? Кто?

– Да нет, КТО тут не причем. Надо выяснить, ЧТО случилось. Вернемся к вчерашнему дню: Мы вместе работали, потом я поехал в магазин, потом битва с осами.

– Может эти пираты чем-то им навредили? Но чем… Покусать их не могли… Нет, что-то еще было… вчера.

– А что еще было? Путь домой, пчелы рядом, уже какие-то не такие. Точно, замерзли, наверное. Вчера же прохладно было.

Во время мысленных рассуждений молодой пасечник не стоял на месте, а сделал несколько кругов по двору, и забрел в сарай. Мысленный диалог запнулся, от того что взгляд упал на куртку, висевшую на топоре, воткнутом в бревно. Оно использовалось как держатель для инструмента, и стояло посреди сарая, подпирая центральную балку потолочного перекрытия. Спина куртки была не серо-желтая, а блестяще-черная. В голове крутился рой мыслей, больше напоминающий бурю эмоций. Подчиняясь больше любопытству и желанию рассмотреть то, во что он, вчера вляпался, чем рассудительности и здравомыслию, он приближался к непонятной субстанции, налипшей на куртку. Шаг, еще один, вот уже видно, что черная масса состоит из каких-то капелек. Еще шаг – нет, не капельки, какие-то жуки. Снова движение вперед – жуки с крыльями. Мозг давал подсказки, но рассудок отказывался верить. Что это за такие большие муравьи с крылышками… Не, не муравьи. Глаза разглядели закопченные пчелиные маленькие тела. Тельца. Тысячи. Ресницы моргнули, и глаза увидели кучу таких же под столбом, целую гору. В воображении всплыла картина известного художника «Апофеоз войны», но вместо черепов тут была другая гора тел. Вроде как обожженных, но крылья целые.

– Но почему? Как так случилось? Я ж вроде ничего плохого не делал.

– Я не делал.

– Тогда кто сделал?

Сразу вспомнилось как вчера, спасенная Ален смотрела на него, и как после этого взгляда пчелки стали ее жалить, защищая его, и не жалея своих жизней.

– Вот в чем дело… они спасли меня. Проклятая ведьма, гадостей мне в спину наговорила, или ядом плюнула.

– Да не учла, что на куртке целый рой сидел. Или не увидела. Смеркалось ведь уже. Что ж повезло. Крупно повезло. Хотя нет, это малышам моим спасибо сказать надо. Чувствуют они зло. Чувствовали.

В сарае появился черный пакет, веник, совок. Любимая куртка больше не приносила радости, поэтому легла на дно первой, почти вся сверху она оказалась засыпанной черными маленькими трупиками работящих насекомых.

На пасеке был объявлен траур. Практически все поголовье пало защищая своего хозяина. Необходимо было найти новых друзей. До зимы времени оставалось все меньше и меньше. Можно конечно наворовать несколько семей у других пасечников, живущих в других районах, но совесть не позволяла это сделать.

– Надо отправляться за дикими пчелами. Я то, теперь их чувствую и слышу, значит должен управиться дня за два. Что ж попробуем – сказал он вслух, и пошел готовиться к путешествию.

Собрать все необходимое оказалось гораздо легче, чем уговорить мать. Она согласилась отпустить его в путешествие только вначале следующей недели.

Старенький автомобиль, специально переделанный для нужд пчеловодов, все это время ждал своего часа, и завелся, как говориться с полоборота. Бимен подождал, пока температура, не достигнет необходимой величины, выжал сцепление, включил заднюю, и не спеша выкатился из гаража. Заглушил двигатель, посидел молча, глядя через руль, затем открыл дверь и пошел в дом за вещами.

Мать умудрилась приготовить в дорогу целый пакет еды, немного денег, и каких-то вещей, по ее мнению просто необходимых. Когда он выходил на улицу, она украдкой перекрестила ему спину – ступай с Богом, возвращайся быстрей.

5. Майский

Автомобиль двигался в сторону объездной дороги, водитель хоть и не решил пока куда он поедет, но уже интуитивно склонялся к северному маршруту. Вроде как там не сильно обжитое место. Несколько полузаброшенных деревень, дворов в десять – двадцать. Рассудок был чист, а лишние мысли сразу же выдувало в открытое окно. Радио еле слышно, что-то пело, но больше для фона, что бы чем-то разбавить шум двигателя. Не нравилось, когда музыка орет так, что себя не слышно, тем более за рулем. «Интересно» – думал он – «а кого в попутчики я бы сейчас взял?»

Вариант №1: Роскошная длинноногая девица.

Во-первых, что толку, что она с такой вот обалденной фигурой? Я же не буду смотреть на нее всю дорогу… Нет, конечно будет приятно, что такая краля сидит рядом, но плюсов в этом нет. Дальше… если вся из себя – значит дура, и поговорить будет не о чем.

Вариант №2: Парень, путешествующий автостопом.

Тоже не самый лучший экземпляр человеческой особи. Сто процентов, что это вонючий зануда, который начнет хвастаться какими нибудь достижениями.

Вариант №3: Семейная пара.

Ну, эти могут маньяками оказаться. Будут сзади меня сидеть и шушукаться, или обсуждая меня или, замышляя, что-то коварное.

Последний поворот остался позади, и колеса машины выехали на трассу федерального значения. Тут можно было немного расслабиться – сильно оживленного движения нет, опасных поворотов, или населенных пунктов тоже не предвиделось. Ближайшие полчаса точно. Можно было насладиться хорошей скоростью, и как говориться дать просраться движку. Если бы не одно «НО» – год выпуска. Через пару месяцев можно задувать выхлопной трубой тридцать три свечки на праздничном пироге. Возраст Христа. Любое авто, доживая до этих лет, переосмысливает прожитую жизнь, и начинает готовиться к путешествию в музей, или в шаловливые руки какого нибудь подростка. Который первым делом, вместо того, чтобы отрегулировать мотор и подварить днище, спиливает крышу, делая кабриолет. Устанавливает супергромкую магнитолу, с сабвуфером в багажнике, и естественно перекрашивает в двух или трехцветный окрас. У этой машины была судьба другая. Она будет работать на пасеке, пока не прогниет насквозь, после чего ее заварят, и она дальше будет ездить. Крейсерская скорость в девяносто километров в час нашего героя вполне устраивала.

Он внимательно прислушивался к окружающей обстановке, в поисках новых пчел. Раньше, чтобы поймать рой нужно было обладать изрядной долей везения. Зато теперь он их не просто слышал, или чувствовал, где то внутри, появлялись непонятные вибрации, по которым определялось наличие медоносного летного состава, находящегося в пределах прямой видимости. Сейчас вибраций не было практически никаких, и эта пустота внутри была схожей с потерей близкого друга, который несколько лет жил рядом с тобой, а потом уехал. Он забрал с собой частичку тебя, поэтому его не хватает, поэтому так грустно и не можешь найти себе место. В такие моменты Бимен искал утешение в работе, что нибудь делал своими руками. Что угодно лишь бы не сидеть без дела, но за рулем-то особо не порукодельничаешь… он покрутил рукоять настройки волны приемника, вначале в одну сторону, потом медленно в другую. Прослушав, все, что предлагали ди-джеи, решил вообще выключить радиопринимающее устройство. На горизонте показалось что-то темное, находящееся на его полосе движения. «Ну, наверное, какой-то попутчик» – подумал водитель древнего авто. И правда, человек двигался по тому же пути следования, что и он, но гораздо быстрее пешехода, потому, что ехал на велосипеде, на хорошем дорогом велосипеде. Пчеловод обогнал его, объезжая подальше – от этих людей всего можно ожидать, и продолжил движение по заданному маршруту.

«Попутчики появляются неподалеку от сел и деревень, ну или тех мест, куда можно ехать» – после недолгих умозаключений догадался он – «Придется потерпеть, хотя, признаться откровенно, я согласен даже на вариант №2, можно послушать нудню и хвастовство какого нибудь придурка». – Он тут же осекся и принялся рассуждать :

– Если я положительный герой, могу ли я ругаться на людей, дразнить их, и считается ли это злыми поступками… Хорошо, вслух никого обзывать не собираюсь, но мысленно, могу ли я назвать придурком какого нибудь идиота, или же предложить ему поцеловать себя в задницу… нет, безусловно, будет неприятной ситуация, когда я подумаю, а пчелы сделают… поэтому надо контролировать свои мысли. И все же, получается, что если не представлять никаких действий, то можно мысленно, или вслух, но не громко конечно, называть людей так как они того заслуживают в той или иной ситуации. Вот и ладно, вот и договорились, а теперь немного развлечемся. Пора немного поиграть.

Суть дорожной игры заключалась в озвучивании того, что происходило сейчас, в чудовищно-ужасной песне собственного, моментального сочинения. Мотивом для музыкальной композиции обычно служила песня группы «Ленинград». Под эту мелодию можно спеть, абсолютно, что угодно.

 
Я поехал пчел ловить, буду я их всех любить.
На дороге никого, кроме педа одного.
Он не педик он педал, педали педалировал.
Попой крутит не спеша, ишь как булки накачал.
Дальше путь я свой держу, я пою и громко ржу.
Будет кто нибудь еще – мы споем и про него.
Вот навстречу едет Зил – за рулем сидит дебил.
За дебилом едет лось, дома что-то там стряслось.
За лосем какой то пень, он в дороге целый день.
Рядом с ним сидит жена, их спокойствию хана.
Он бы задушил ее, и по-тихому утек.
Получил потом бы срок, ждал бы в камере звонок.
Дальше еду я опять, надоело мне орать.
Надоело мне орать, буду песню прекращать.
Супер супер супер гуд, все нормально, супер гуд!
Супер супер супер гуд, все нормально, супер гуд!
 

Настроение заметно улучшилось, к тому же безлюдный пейзаж стал меняться – появились небольшие домики, с полисадниками и огородами. Возле некоторых блуждали куры или гуси. «Хорошо, что деревня не на трассе находится, а чуть поодаль, а то обязательно курицу бы задавил. Знаю я, как они любят выскакивать перед машинами» – подумал заметно оживившийся супергерой. «Так» – размышлял он дальше – «если есть гуси – значит должен быть где-то недалеко водоем… ну, наверное… они же все-таки водоплавающие птицы. А открытую воду всегда любят пчелы».

Но как быстро селение началось, так же быстро оно и закончилось. «В следующий раз, когда очередной поселок буду проезжать, скорость сбавлю, чтоб рассмотреть все как следует, может, почувствую что, или кого» – продолжались внутренние размышления.

Вместо поселка был съезд налево, а рядом с дорогой стоял старый указатель. «Майский» – было когда-то написано на новой красивой табличке, сейчас же там остались только части букв. «О, то, что надо» – промелькнуло в голове – «подальше от цивилизации, поближе к природе. Даже если не найду ничего, грибов точно должен набрать». Автомобиль притормозил, пропустил встречку, и, вывернув колеса влево, съехал на примыкающую к трассе грунтовую дорогу.

Откровенно признаться, дорогой это можно назвать с натяжкой, хотя словосочетание грунтовая дорога уже изначально какое-то обманчивое. Грунт – земля, значит земляная дорога, дорога на земле, или из земли. А то, почем сейчас двигался искатель пчел, больше напоминало две тропинки, идущие параллельно друг другу. Видно было, что деревня почти заброшенная, а может и не деревня это, а дорога на поле, где траву заготавливают. Отбросив все сомнения, сев поближе к рулю, и включив вторую передачу, путешественник не спеша катился к своей заветной цели.

Порыв ветра закружил пыль, поднятую колесами, и бросил ее в раскрытое окно, после чего послышался кашель, и окно тут же закрылось. А автомобиль переключился на третью скорость, и, следуя поговорке «больше скорость – меньше ям», уже не так лениво двигался, а весело покачивался, подпрыгивая на кочках и ухабах.

После десяти минут болтанки, водитель начал было подумывать о том, что бы повернуть назад, в противном случае, его голова могла просто оторваться, но отступать было поздно, и дорога все-таки должна куда-то вывести. Хоть куда. И, хвала небесам, впереди показался лес, возле которого была развилка. Один путь вел в самую чащу, к кровожадным комарам, а другой, пролегая в тени деревьев, вел в селение, расположенное прямо на опушке. Он делил ее на две половины, расположенные друг напротив друга. На одном краю был пруд, на другом лес. Хотя, на самом деле он окружал деревню до самого пруда. В лес решено было потом, как нибудь съездить, а сейчас надо выяснить состояние поселка, к которому приближался автомобиль нашего героя.

Деревушка появлялась постепенно, вроде как, выглядывая из-за леса, и когда она набралась смелости, и вышла оттуда, то сразу появилась и другая сторона улицы.

Некогда шумная, с кучей бегающих ребятишек, с уютными домиками, и цветущими полисадниками, с бельем, сохнущем во дворе, кудахтаньем кур, и прочими атрибутами жизни, сейчас представляла собой жалкое зрелище: Краски покинули эти места, дома выглядели серыми и заброшенными, о том, что здесь по-прежнему живут люди, можно было догадаться по звукам, доносившимся отовсюду. Где то лаяла собака, где то уронили ведро, кричали петухи. Окна машины были закрыты, поэтому водитель не слышал ничего, кроме урчания двигателя. Однако он уловил какое-то пчелиное присутствие в этом районе, оставалось найти их и забрать с собой. Даже и не знаю, какая часть плана была сложнее. Найти или забрать.

Доехав примерно до середины деревни, он впервые увидел жителя здешних мест:

Долговязый, в телогрейке на голое тело, с непонятного вида штанами, вытянутыми на коленках и в очень древних кроссовках, не торопясь, будто крадучись, он переходил через дорогу, направляясь к дому напротив. Поравнявшись с ним, автомобиль остановился, водитель подождал пока ляжет пыль поднятая колесами, распахнул дверь, вылез из кабины и остановился, облокотившись на дверь. Он то, думал, что на него сейчас обратят внимание, но ожидаемое и не думало осуществляться. Местный теперь очень медленно подкрадывался к штакетнику. Что ему было нужно, оставалось пока загадкой, но вел он себя настолько по заговорщецки, что просто не мог остаться не замеченным. Бимен теперь даже боялся дышать, что бы, не спугнуть разворачивающееся действие.

Между тем, стало видно, куда крался мистер неадекватность. Объект его притязаний находился на бетонной дорожке, возле покосившейся калитки: Огромный рыжий кот, разлегся на солнце и мирно спал, не подозревая о том, что к нему кто-то приближается.

Мужичок, придерживая телогрейку на груди, стоял над неподвижным животным, он что-то достал из кармана, сунул в рот, а затем как то собрался, словно приготовился к прыжку, наклонился ближе к коту и издал жуткий свист.

Любой человек от такого внезапного звука потерял бы сознание, не то что, бедное животное, которое не контролируя свое тело, подлетело в воздух, отчаянно перебирая лапами. И именно в этот момент, затаившийся дракон, нанес сокрушительный пинок, послав кота в стратосферу. Пронаблюдав за полетом котонавта, и за его успешным приземлением за забором, он, довольный собой развернулся, чтобы уйти по своим, никому не нужным делам, но встретился взглядом с путешественником, наблюдающим за ним.

Реакция пинателя кошек, была практически такой же, как у рыжего кота, минуту назад. Он подпрыгнул на месте от того, что дернулся, сразу весь, словно его застукали за чем-то неприличным, затем он как-то весь съежился, глазки забегали, и изо рта полились бормотания про то, что кошки повсюду, а мышей никто не ловит, а они валяются и спят…

Дослушивать оправдания придурковатого мужика наш супергерой не стал, а прервав его на полуслове спросил: «Слушайте, дружище, а у вас есть, где нибудь пасека?»

Сообразив, что приезжему наплевать на своеобразное поведение, и что ему что-то нужно, мужичок сразу приосанился, приблизился к незнакомцу, резко выбросил вперед правую руку, с открытой ладонью и направленным на гостя большим пальцем: «Позвольте представиться, Бартеломью!»