Книга: Черный тополь - Алексей Черкасов

"Черный тополь" - книга, которая охватывает период от гражданской войны до послевоенного времени, захватывая период после смерти Сталина. На ее страницах раскручиваются старые узлы и узелки, закручиваются новые, решаются проблемы и живет вера в лучшее будущее.

Евдокия Елизаровна Юскова.... Головешиха, как ее прозвали односельчане. Женщина красивая, умная и не нашедшая себя в этой жизни. Женщина-тайна. Женщина-рок. Женщина, которая могла иметь счастливую семейную жизнь с человеком, которого полюбила в юности, но который (увы и ах) не смог тогда защитить ее от ее родного батюшки, но потом.... Она выбрала свой "огарышек судьбы", свою половинку, родственную душу, с которым многое пережила и с которым ее роднило происхождение и надежда завладеть своим наследством. И эта надежда стала для нее путеводной звездой. Ее бедой. А еще дочь...

Гавриил Иннокентьевич Ухоздвигов. Наследник золотых приисков. Несгибаемый противник советской власти. Человек умный, талантливый, жестокий и смотрящий не только назад, в свое прошлое и прошлое России, но и вперед. Не зря, думается, на суде он хотел, чтобы было признано его отцовство. Понимал (или чувствовал), что время может перемениться и когда-нибудь происхождение его дочери ей пригодится или пригодится ее потомкам.

Демид Филимонович Боровиков. Потомок самого Филарета. Сын невестки и свекра. Надежда Прокопия Веденеевича, что станет он духовником веры тополевой. Ан нет. Время переменилось. С измальства натерпелся Демид всякого, да и потом судьба его немиловала. Правда, счастье подарить подарила. Хотя его поступок с матерью не вяжется в моей голове. Не понимаю его. Не принимаю. Все, что принадлежало матери, оно принадлежало ей и отбирать у нее даже ради ее внуков он не имел права.

Меланья и Филимон Боровиковы. Семья странная, семья сложная, семья непростая. Да что тут говорить. В двух словах не скажешь.

Юсковы, Боровиковы, Вавиловы, Валявины, да и другие кержацкие семьи, а также приискательские, поселенческие... Судьбы, страсти, истории... Все перемешалось, многое изменилось. Изменилась и Белая Елань, пройдя путь от коллективизации через статус отстающего колхоза до процветающего.

И вот за каких-то двадцать лет исчезли раскольничьи толки, и сами старики редко вспоминают, кто и в каком толке состоял

Религии здесь еще меньше, чем во второй книге. Меняется время, меняется и жизнь, и отношения с Богом по новому строятся. Любовь... Странное это чувство. Кому повезло, а кому и нет с ним. Вот так и Агнии. Поманило, помаячило счастьем, да только миражем все оказалось. А Шумейка выстрадала его - права она или нет, то только судьбе ведано. Анисья... полюбила раз и - навсегда. В этой части трилогии найдет покой и неуемная Ефимия,... Может и встретится ее душа с душой ее любимого Лопарева, бывшим мичманом гвардейского экипажа?

На всякую всячину насмотрелся тополь за длинный век свой: на радостных невест и на битых баб, на скорбных вдов и на сторожких, прячущихся под его ночной чернью неуемных жен, лобызающих немужние сладостные уста.

Недолог век тополя. Недолог. Вот и черный тополь, выросший на могиле каторжанина, убитого родным братом и племянниками, затравленного собаками, отлопотал свои сказки-были

как загадочный свидетель минувших времен, чтобы потом, на Страшном суде, дать показания о всех бедах и преступлениях, свершенных людьми на его веку

Но оставил по себе молодую поросль

И кто знает, не вырастет ли со временем из этой маленькой поросли снова могучее дерево?

чтобы стать свидетелем событий нового и новейшего времени. Да только нам то неведомо уже...

В этот раз мы почти не покидаем Белую Елань и, к сожалению, не узнаем дальнейшей судьбы полюбившегося персонажа прошлого романа — хорунжего Ноя Лебедя. Авторское внимание в «Чёрном тополе» поделено между Дуней Юсковой, Филимоном Боровиковым, его пасынком Демидом, Мамонтом Головней и другими. Центральной темой здесь становится жизнь Сибири во времена становления Советской власти. Оттого неизбежен рассказ о коллективизации, репрессиях, как неизбежна и ненавязчивая лекция о пользе колхозов и причинах, по которым не стоит идти поперек них. От взора авторов ничего не укрылось ни почти детективная борьба с бандой бывших белогвардейцев, ни НЭП, ни раскулачивание, ни тяжелейшие последствия Великой Отечественной войны. О самой же войне в романе сказано совсем немного, но оно и понятно, до Сибири, немцы, к счастью не дошли.

Временами складывалось впечатление, что авторам больше нечего сказать, отсюда и заполнение страниц пространными одами трактору и полям. И всё равно «Чёрный тополь» получился страниц на 200 меньше каждой из двух первых частей трилогии. Несмотря на эти очевидно ненужные страницы, роман совсем не кажется затянутым, он интересен, динамичен и непредсказуем. Многие герои первых частей с годами меняются до неузнаваемости, а то и вовсе уходят, уступая место детям.

Ох, лихочко, до чего же тяжела жизнь! Настанет ли когда-нибудь спокойная и счастливая жизнь в стороне сибирской, да и во всей России? Нет на то ответа.

Случайная цитата: Казнить легче всего; миловать не всякому дано. Для милости надо иметь натуральную душу, а не овчину с барана.

Запев второй. Сказано у Иоанна: «И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нём дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч». Про войну буду нынче вам сказывать. Казаки лихие – шашки золотые, хрудь в аршин, мотня до полу. В Петрограде были, самого Ленина ясно-солнышко видели. Ясно-солнышко светит над землею, в глазах праведных – за весь мир тревога. Колчак-анчихрист по тайге рыщет, избы жгёт, народ губит. Эсеры, баламуты серые, мужиков смущают, контру наводят. Немец с чехом красных бьют, в штабных вагонах водку глушат. Одна надёжа – большевик! Да далече от Петрограда до тайги добираться… Ой, тошнехонько мне, ой тяжко. Поднимется брат на брата, сын на отца. Не солнцем холсты отбелятся – кровушкой выстираются. Ярость – на ярость; копыто – в копыто; зуб – в зуб; око за око; небу жарко будет!

Запев третий. Али не умылась слезами земля сибирская? Али всех детей нашли-обогрели? Али в поле пшеница поднялась? Али потухли все пожарища? Идёт-грядёт новая беда. Ишо скалится в тайге белый недобиток. Ишо не всю контру извели из деревни. Прячут буржуи награбленное под спудом, мешают трудовому населению, строят козни. Подводят под суд по ложному навету красных партизан и опору нашего правого дела – молодежь! И таится еще в избах изуверский староверский толк. А там и Гитлер проклятый на Русь войной пошел – из каждой избы да по мужичку взял. Не вернулись мужички, сеять некому. Бабы спину гнут, надрываются. Дети малые отцов не видели, без призору растут, всё попуталось. Только кулаки недобитые в тылу объедаются, да буржуи проклятые последнее с народу тянут. А война прошла – возвернулась малая толика мужиков. Кто из плену, кто при ордене. Лишь бы живы были. А ведь жизнь без них бурной рекою текла, не останавливалась. Бабы детишек несут – на, смотри, твой родимый! А коли двое детишек да от разных баб? Всё попуталось… Мужики-то побитые, поседелые. А всё то же – хрудь в аршин, мотня до полу.

Провела я с вами в сказах да песнях дюжину ночей. Про любовь и смерть, про окаянного Филарета, про праведную Ефимию, про бедового Коня Рыжего, про старого большевика Тимофея, про змею Дуньку, про честного Демида, про ясно-солнышко Ленина и светлый-месяц подполковника госбезопасности все вам рассказала.

Наше приключение начнется в пойме Ишима, куда бежал сосланный на каторгу участник восстания декабристов Лопарев (трансфер в стоимость участия не входит, но если вы хотите максимального исторического погружения, мы предоставим кандалы). Там нас ждет экскурсия в раскольничье поселение, где двести лет назад беглый каторжник нашел приют, любовь и смерть. В те годы легко можно было сгореть на костре, если ты крестишься не тем количеством пальцев, сидишь не на той скамейке или женщина (это вообще одно из самых страшных преступлений). До сих пор стоит изба, в которой каленым железом жгли Ефимию, виновную в том, что она носит не ту фамилию, замужем не за тем человеком и смеет подвергать сомнению рассуждения духовника общины Филарета, который, к слову, привечал беглых каторжников уже потому, что те, как и он сам, были против царя. Рядом могила Веденейки, ее пятилетнего сына, удушенного апостолами Филарета у нее на глазах, обнесенная цепочкой, символизирующей сковывающую дух крепость тирании. После ее посещения мы проследуем на полторы тысячи километров восточнее и почти на сто лет вперед, на берега Енисея к событиям, предшествующим октябрьской революции.

Такой же путь в свое время проделала с остатками общины и сама Ефимия, потому что «Велика Русь, а деться некуда!» — сослали староверов еще дальше от Москвы, чтобы не мозолили глаза. После свержения жестокого Филарета, многие перестали молиться на иконы, а, прорубив дырку в стене, молились на небо, на котором пребывает Бог. Другие были уверены, что «дырничество» лютая ересь, а истинное спасение будет лишь тем, кто носит рябиновый крест. Так еще сильнее раскололась община, а потому, когда в основанном пришедшими с Ишима в пойму Малтата селе Белая Елань попросил убежища очередной каторжник, он получил лишь рогатиной по голове. И только вернувшаяся из соседнего города Ефимия, услышав эту историю, признала в убитом мужа, сына Филарета. Обругала всю деревню да было уже поздно. А вбитый в могилу кол, чтобы другим ворюгам неповадно было, впоследствии прижился и вырос в раскидистый тополь. Часть деревни сочла это знамением и начала молиться на этот самый тополь, в очередной раз расколов общину. Конечно же, и «дырники», и «рябиновцы», и «тополевцы» считали свою веру истинной, а остальные анчихристовой ересью и друг друга на дух не переносили.

В Белой Елани мы посмотрим на жизнь обычной кержачьей семьи на примере Боровиковых, происходивших, кстати, из рода того самого Филарета, ярых приверженцев тополевого толка. Их история для современного человека кажется дикой, но она типична для сибирских староверов. Филимон решил взять жену, красавицу Меланью из семьи Валявиных. Да те были еретики-дырники, а потому девушке пришлось не только сменить веру и откреститься от любых связей с родней, но и больше года «очищаться» — молиться и работать усердней обычного (за отдельную плату вы можете провести день как Меланья: встать с первыми петухами, покормить скот, работать, не разгибая спины в поле, а вечером остричь овец, спрясть нить и соткать троим детям рубашки). То, что девушка полностью очистилась, в определенный день покажет венок, брошенный в реку: если поплывет, то все в порядке, можно играть свадьбу, а если утонет — то еще год быть невестою. Вступить в семью Боровиковых для Прокопия Веденеевича означало работать наравне со всеми и никаких поблажек, пусть ты даже 17-летняя девица на девятом месяце беременности, если пришла пора косить сено — вставай и коси. И не жалуйся, ведь если будешь плохо работать, могут и побить. Помощь Меланье пришла с неожиданной стороны — непокорный младший Тимофей, в свое время пытавшийся искоренить тьму в умах родственников, срубив их священный тополь, не побоялся поднять руку на отца. Противостояние староверской крепости в лице Прокопия Веденеевича, изворотливой хитрости в лице Филимона и духа перемен в лице Тимофея прервалось из-за всеобщей мобилизации на Первую мировую войну. В отсутствие сыновей Прокопий Веденеевич разругался с женой и начал сожительствовать с собственной снохой, которая будучи настолько же покорна, насколько и темна, приняла домогательства свекра как неизбежное зло: раз по вере так положено, значит не грех.

Из таежной деревушки мы переместимся в Минусинск, бывший уездный центр Енисейской губернии. Богатые трехэтажные дома золотопромышленников, роскошные приемы, первые автомобили. Торжество просвещения, подумаете вы и будете совершенно неправы. Родственник Ефимии, прожившей в ожидании свободной жизни почти полтора века, разбогатевший купец-миллионщик Елизар Юсков имел трех дочерей: старшую, горбатую и послушную Клавдию и младших, похожих друг на друга как все капли воды своевольных красавиц Дашу и Дуню. Дочерей своих Юсков рассматривал как долгосрочные инвестиции в выгодное партнерство, а потому собрался выдать замуж впридачу к мельнице знакомым пайщикам. Ни Даша ни Дуня не смогли смириться с ролью придатка к паю и предпочли сбежать. Тихая скромная Дарьюшка так и не нашла места в жизни без свободы и после побоев, побега, сумасшествия, изнасилования и психбольницы утопилась в пруду. Мы пройдем ее дорогой, от отчего дома до могилы и в обычные для этих мест морозы сделаем привал в доме, построенном рядом с домом Ефимии Юсковой, местом проведения первых вольнодумных собраний и разговоров о грядущей революции, сожженном, но до сих пор остающимся символом мученической попытки пробить тьму невежества.

Жизнь Дуни выдалась такой же смутной, как и то время. Она сбежала от мужа, избивавшего ее, и долгое время металась из одного города в другой, от одного человека к другому, от красного к белым, от революционеров к купцам, от крестьян к горожанам, движимая неутолимой жаждой мести отцу, выдавшему ее за жестокого тирана, семье, виновной в смерти сестры, царю, при котором такой уклад жизни был вполне нормален и коммунизму, лишившему ее родового богатства. Ее путем мы тоже пройдем максимально подробно: посетим и подпольные типографии, и казачьи становища, и бывший дом терпимости мадам Тарабайкиной-Маньчжурской, где девушке приходилось зарабатывать на жизнь самым постыдным образом.

Наконец, после суматошного времени Мировых войн, перетекающих в Гражданскую и обратно, разорившего и богатых промышленников и простых крестьян, от которых власть без конца требовала хлеба и мяса, мы вернемся в Советскую Белую Елань, в сельсовет и ревком, ставшие ключевыми местами становления нового порядка, во времена доносов и кляуз, когда сосед говорил про соседа, что тот продал страну, и той же ночью грабил дом арестованного; во время, когда могли посадить за то, что твоя мать общалась с врагами советской власти, а если ты бежал из фашисткого плена, значит, ты предатель. Это время нам уже хорошо знакомо, у каждого есть бабушка или дедушка, переживший что-то подобное. Но и они признают, что даже такое время было покорно любви, и именно историей любви мы завершим наш большой сибирский тур: историей Демида, сына той самой Меланьи от свекра-старовера и Анисьи, дочери той самой боевой Дуни-Головешихи, вернувшегося с фронта пленного и бывшей заключенной, отсидевшей 8 лет в тюрьме за то, что на тридцатом году жизни она узнала, что ее отцом был белый командир. В последний день тура мы посетим сельский музей и своими глазами посмотрим на людей, потомками которых являемся.

Пароходом «Россия» вы вернетесь в Красноярск по широкому Енисею. В комфортабельных каютах вы сможете отдохнуть, порадоваться тому, что теперь можете ехать куда хотите, жить где хотите и о том, что чтобы иметь возможность поесть хлеба с маслом, теперь совершенно необязательно с утра до ночи горбатиться в поле, а чтобы в жизни что-то поменялось к лучшему — бить поклоны на всенощных службах.

Спасибо за то, что выбрали нашу компанию, не забудьте оставить отзыв и написать, куда после Красноярска направилась ваша «Россия»!